Текст книги "Благословение вершин"

2

Кэрол вынуждена была вернуться в «Альянс», чтобы переодеться.

Стоя перед зеркалом в номере и разглядывая произведение современной живописи на своей блузке, она вспомнила руки Криса.

О Боже, всего пятнадцать минут назад незнакомый мужчина прикасался к ее груди, и делал это так непосредственно и смешно, совершенно не заботясь о том, что прикасается к одному из самых эротичных мест на теле женщины.

Она вспомнила его большую руку с длинными, гибкими пальцами. И как он потом завороженно смотрел на ее грудь, как будто только что вдруг заметил ее под тонкой блузкой.

Отчего она вдруг ощутила этот горячий прилив чувственности? Может, оттого, что к ней давно не прикасался мужчина?

За месяц путешествия по Индии она встретила много симпатичных мужчин, и наверняка встретит еще не одного. А что до прикосновений, то через пару месяцев она вернется к Дэвиду.

Она стащила с себя блузку и яростно швырнула ее в угол. Потом сняла брюки и трусики и зашла в ванную – смыть под теплым душем остатки соуса со своего тела.

Усадьба Рериха находилась в полукилометре от ее гостиницы. Это оказался изящный двухэтажный коттедж в английском стиле, стоящий посреди ухоженного сада. Кусты пышных гортензий и царственных роз окружали дом.

Кэрол неторопливо прогулялась по полупустым залам галереи, внимательно рассматривая уникальные картины. Больше всего ее воображение потрясли полные жизни и света горные пейзажи, написанные яркими, смелыми красками, и искусная графика пастельных эскизов к большим работам философского содержания.

Вечером, лежа в постели, Кэрол решила написать Дэвиду. Ей было немного совестно оттого, что за месяц она написала ему только одно письмо. И поскольку она часто переезжала с места на место, она не могла послать Дэвиду свой адрес. Теперь же, оказавшись в Нагире, она поняла, что останется здесь на месяц, и Дэвид сможет написать ей сюда.

Опытные, хорошо знающие Индию туристы, посоветовали ей отсидеться в горах до сезона дождей. Когда обильные дожди слегка освежат равнины Индии, можно будет продолжить путешествие.

Кэрол достала из сумки блокнот с бумагой для писем, удобно устроилась, лежа на животе, и задумалась.

Сейчас она расскажет Дэвиду, как попала в этот тихий, романтичный уголок Гималаев, где от тишины звенит в ушах, от запахов пьянеешь, а от красоты хочется молиться. Она расскажет ему о чудесных картинах Рериха и о своем маленьком, смешном приключении в кафе.

Но стоило ей написать слова «Дорогой Дэвид», как откуда-то из черноты ночи за открытым окном послышался странный, жутковатый, протяжный вой, похожий то ли на лай собаки, то ли на плач младенца, то ли на смех безумца. Ему в ответ послышался другой – такой же протяжный и завораживающий, от которого по коже Кэрол пробежали мурашки.

Так вот как в Нагире поют шакалы. Кэрол отложила ручку и перевернулась на спину.

О чем, интересно, эти дикие лесные звери пытаются ей сообщить?

За время путешествия она успела привыкнуть к тому, что в Индии, постоянно находясь в близком контакте с животными, невольно учишься слушать и понимать их язык. Переговариваясь между собой, животные могут сообщить и нам что-то важное для нас.

Она лежала, вслушиваясь в перекличку шакалов, и чем дольше слушала их протяжные голоса, тем меньше эти странные, жутковатые звуки пугали ее.

Итак, о чем же хотят рассказать ей шакалы?

Может, о том, что в ее жизни произойдет неожиданная, крутая перемена?

Кэрол проснулась на рассвете, когда солнце еще не выкатилось из-за гор, и долина лежала, укрытая гигантской тенью, окутанная тонким голубым туманом.

Рядом с собой на подушке она нашла начатое вчера вечером письмо Дэвиду. К словам «Дорогой Дэвид» прибавилась только одна строка: «Ты не представляешь себе, как я здесь счастлива».

Она глубоко вздохнула, потянулась и легко, как мячик, подскочила на ноги. Ей хотелось поскорее посмотреть на мир за стенами комнаты.

Набросив легкий халатик, она вышла на веранду. Раннее утро заключило ее в свои прохладные объятия. Сосны, растущие во дворике гостиницы, были щедро украшены гирляндами из крупного, прозрачного бисера росы.

Возле дома хозяина, на длинной деревянной лавке сидели две женщины-индианки в пестрых пенджабских платьях. Увидев Кэрол, они улыбнулись ей и закивали головами.

Вскоре из дома вышел и сам хозяин – высокий, энергичный Жиль.

– Доброе утро! – крикнул он Кэрол. – Как вам спалось?

– Доброе утро, – ответила она. – Спала я чудесно. Спасибо.

– Вы наверняка хотите выпить чего-нибудь горячего: чаю, кофе, молока, шоколада?

– Шоколада, – не задумываясь, выпалила Кэрол.

Обращаясь к одной из женщин, Жиль что-то быстро проговорил на хинди, и женщина исчезла в доме. А через десять минут мальчик-слуга принес в комнату Кэрол большую чашку шоколада.

Кэрол уселась на кровать в позе лотоса и, обхватив руками горячую керамическую чашку, осторожно отхлебнула.

Может, по какой-то счастливой случайности, она сегодня проснулась в раю?

Она бросила взгляд на едва начатое письмо Дэвиду. Не беда, она закончит его вечером.

Имеет ли она право быть такой счастливой без него?

Перед завтраком Кэрол решила устроить себе прогулку – посмотреть, как поднимается солнце, окрашивая столпившиеся вдалеке вершины в нежно-розовый, красный, а потом в золотистый цвет. Такими она видела их вчера на холстах Рериха.

После долгой прогулки по единственной дороге Нагира она наконец почувствовала голод.

Куда пойти завтракать? Можно спуститься в Нижний Нагир и отведать хваленой паранты Сурендры. Можно позавтракать у Криса… В Нижний Нагир ей придется спускаться хороших полчаса, тогда как до кафе Криса рукой подать.

Она впервые за сегодняшнее утро посмотрела на часы, лежавшие в ее маленьком рюкзачке. Было только семь. Надо же, в какую рань она сегодня вскочила…

Крис наверняка в этот час еще спит. Но можно проверить, ведь ей все равно придется пройти мимо.

Кэрол шагала по дороге, мурлыча себе под нос простодушную, романтичную мелодию из какого-то индийского кинофильма. Она такое количество раз невольно слышала эту песенку в разных частях страны, что наивный мотивчик въелся ей в память и даже начал нравиться.

Она заметила Криса еще издалека. Он стоял на веранде своего кафе и что-то прилаживал к одной из деревянных подпор.

Если он сейчас поднимет глаза и увидит меня, то я иду завтракать к нему. Если нет – то в Нижний Нагир, к Сурендре.

И как только она подумала об этом, Крис оторвался от работы, поднял голову и посмотрел на дорогу.

Узнает он ее или нет? И в ту же секунду она увидела, как рука Криса взметнулась над его головой.

Кэрол помахала ему в ответ и свернула на тропинку, ведущую к «Рассвету».

– Доброе утро, леди Кэрол! Как поживает ваша живописная блузка?

Поднимаясь на веранду, Кэрол заметила, что он искренне, как ребенок, обрадовался ее появлению. Зеленые изумрудины глаз живо поблескивали.

– Привет, Крис. К сожалению, не знаю, забыла спросить ее об этом. Но боюсь, что она еще не осознала великой чести превратиться в предмет искусства.

– А вы – ранняя птичка. Надеюсь, составите мне компанию за завтраком, – сказал он, приглашая ее сесть за столик на веранде. – Ужасно не люблю есть в одиночестве.

– Я тоже. И уверена, что это бедствие постигает тебя не часто. Ты не против, если мы перейдем на «ты»? – спросила она.

– Как леди пожелает.

На Крисе были коричневые хлопчатобумажные брюки и белая футболка с вышитым на ней цветными шелковыми нитками буддийским орнаментом и надписью «Свободу Тибету». Под яркими лучами утреннего солнца Кэрол рассмотрела на его сильных руках мелкие золотистые веснушки.

Его телосложению мог бы позавидовать любой танцовщик из нашей труппы, подумала она.

– Я принесу тебе меню, – сказал Крис и метнулся в дом. Через несколько секунд он вернулся и положил перед ней раскрытое меню.

– Если ты заметила, это – вегетарианское кафе. Надеюсь, это не смущает тебя? Я сам вегетарианец и не готовлю мясных блюд, но терпимо отношусь к яйцам, – торопливо добавил он.

Кэрол чувствовала, что он слегка возбужден, и его возбуждение передавалось ей. Чтобы скрыть это, он пытался все время говорить.

– Я заметила это еще вчера. Путешествие по Индии заставило меня пересмотреть свою диету. В этой стране чаще встречаются вегетарианские рестораны и кафе, чем невегетарианские, – ответила она и быстро пробежалась глазами по меню. – Что ж, я буду омлет с грибами и помидорами, два тоста с маслом и зеленый чай. Кстати, вчерашнее рости было изумительным. И пирог тоже.

– Правда? Спасибо. Не часто услышишь от женщины похвалу в адрес своих кулинарных способностей.

– Не верю, потому что женщины любят, когда мужчины готовят и подают им еду. Может, только из зависти не слишком щедры на похвалы. Но я всегда считала, что мужчины – лучшие повара, чем женщины.

– Похоже, я плохо знаю женщин, – сказал он и быстро добавил: – Прости, но мне придется оставить тебя. Ненадолго. Итак, сначала я подаю тебе зеленый чай, верно?

– Верно.

А вот насчет незнания женщин парень явно приврал. С такой внешностью трудно сохранить целомудрие и неискушенность.

Он снова исчез.

Странный какой. Неужели он мечется вот так целый день, обслуживая голодных туристов? Должно быть, в нем море энергии и ему постоянно приходится ее контролировать.

Через пару минут перед Кэрол на столике возникли чашка и чайник. А Крис снова исчез.

Когда он опять появился с двумя тарелками омлетов и грудой золотистых тостов на подносе, Кэрол не удержалась и спросила:

– А у тебя бывают выходные? Или ты работаешь вот так изо дня в день без перерыва?

– Я могу устроить себе выходной в любой день, когда захочу. Иногда я на пару дней ухожу в горы с кем-нибудь из друзей. Еще люблю местные фестивали и ярмарки. В эти дни мое кафе закрыто, или кто-то из друзей хозяйничает вместо меня. А ты небось решила, что я свихнувшийся трудоголик?

Кэрол улыбнулась.

– Кто тебя знает…

– Просто я люблю быть в движении, или, скорее, по-другому не могу. Я с детства был непоседой и доставлял родителям немало хлопот. Трудно управляемый ребенок. – Но я никогда не мог делать то, что мне не нравится. Такова, видимо, моя природа, и с этим я ничего поделать не могу.

– А чем ты занимаешься в Англии? – снова спросила Кэрол, укладывая на тост кусочек сочного омлета. – Надеюсь, ты не сочтешь мое любопытство за грубость?

Однако ее назойливость, по-видимому, ничуть не смущала его.

– Я редко там бываю, – охотно ответил он. – Большую часть своей жизни я путешествую. Не могу долго сидеть на одном месте и не люблю. Незаметно обрастаешь паутиной привычек, жизнь теряет элемент непредсказуемости, авантюры. Ум становится сонным и ленивым. Я пробовал, но не смог. – Сказав последнюю фразу, он слегка помрачнел.

Видимо, нахлынули какие-то неприятные воспоминания, прочла по его лицу Кэрол. И решила отвлечь его.

– Так вот как ты постиг секреты интернациональной кухни. Скажи, ты профессиональный повар?

– В данный момент, да. Но не уверен, что останусь им, когда уеду из Индии через несколько месяцев.

– А что еще ты умеешь делать так же хорошо, как готовить еду?

Вопрос спорхнул с ее губ так легкомысленно и невинно, что она не сразу догадалась, что он прозвучал двусмысленно.

Крис усмехнулся и впервые за все утро посмотрел на нее долгим, откровенным, обволакивающим взглядом, как будто спрашивал: А ты действительно хочешь знать об этом, девочка?

О да, она не сомневается, что «этим» искусством он владеет не хуже, чем кулинарным. Но, черт побери, неужели он так прекрасно чувствует, что с ней происходит и чем полна ее голова?

Он заметил, как она сначала покраснела, потом побледнела и опустила глаза в тарелку.

– Видишь ли, – как ни в чем не бывало начал он, – путешествуя, можешь оказаться в самой непредвиденной и каверзной ситуации. Можешь, например, остаться без денег в чужой стране. Что делать? И тогда приходится быстро осваивать какую-нибудь практичную профессию, которая тебе по душе. Однажды на Гавайях, в одной подозрительной гостинице меня обокрали. Остались только паспорт, авиабилет и фотоаппарат. Уезжать мне не хотелось, потому что я пробыл там всего неделю. И вот я стал ходить по пляжам и фотографировать людей. Просто бродил и пытался поймать забавные или выразительные сценки. Самые удачные снимки я печатал и показывал тем, кого снимал. Многим нравились мои снимки, и они покупали их у меня. Так я прожил на Гавайях два месяца, зарабатывая на еду и гостиницу. И к тому же прекрасно проводил время.

– Я бы так не смогла, – уныло сказала Кэрол.

В этот момент они услышали рокот мотоцикла, доносящийся со стороны дороги. Мотоцикл с шумом въехал на лужайку и остановился. В долговязой фигуре мотоциклиста Кэрол узнала Клауса.

– Привет, привет! – прогрохотал Клаус, поднимаясь на ступеньки веранды. – Знакомые все лица! Рад видеть тебя, Кэрол. Как ты устроилась?

– Прекрасно. А ты, как я вижу, порой изменяешь своим традициям. Или у Сурендры сегодня не удалась паранта? – с улыбкой спросила она.

– Это традиции изменяют мне, – ответил, недовольно поморщившись, немец. – Представляете, прихожу утром к Сурендре, а там вместо Сурендры его подросток-сын. «Где папа?» – спрашиваю. А он отвечает: «На свадьбе. Вчера родственники увезли его в деревню помогать готовить свадебный пир». Черт знает что, просто приехали и увезли человека. И их совершенно не волнует, где и чем я буду сегодня завтракать, – шутливо возмущался Клаус.

– Бедняга Клаус, – сказал ему Крис, почесывая подбородок. – Придется тебе сегодня есть на завтрак мою отраву. И завтра, и послезавтра, возможно, тоже, потому что, насколько я знаю, индийские свадьбы длятся не меньше трех дней. А вы, как я вижу, знакомы? – спросил он, переводя взгляд с Клауса на Кэрол.

– Да. Я подобрал вчера эту милую девушку в Нижнем Нагире. Она растерянно оглядывалась по сторонам, и я понял, что она ужасно разочарована. Когда я приехал сюда впервые, со мной было то же самое. Я остановил свой байк у дороги и долго, как дурак, пялился на гору. Потом Сурендра появился на своей веранде и показал мне рукой на дорогу вверх.

Крис вытащил на веранду еще один стул. Клаус уселся и взял в руки меню. Но тут же перевел взгляд на стол.

– А вы, как я погляжу, уже позавтракали? Судя по пятнам на тарелках, это были омлеты. И поскольку от них ничего не осталось, они были вкусные, – размышлял Клаус. – Крис, можно мне такой же омлет? И чашку кофе, очень черного и крепкого.

Кэрол поднялась.

– Крис, спасибо за завтрак и за компанию. Я бы хотела расплатиться, – сказала она, увидев, что он собирается снова исчезнуть в доме.

– Может, выпьешь еще чашку чаю? – Он задержался в дверях и улыбнулся. – За счет заведения.

О Господи, почему этот мужчина так привлекателен? И почему он не хочет, чтобы она уходила? Она растерялась под его взглядом.

Но ей на помощь пришел Клаус.

– И правда, Кэрол, выпей еще чаю, куда тебе торопиться. А если подождешь, пока я поем, можем вместе сходить в храм Кришны. Он находится на холме, в двадцати минутах ходьбы отсюда. Говорят, что он стоит здесь еще со времен «Махабхараты», и его построили Пандавы, когда скитались по здешним местам в изгнании. Оттуда открывается изумительный вид на долину.

Крис сурово глянул на Клауса. Похоже, ему это предложение было не по душе. Оба мужчины уставились на нее.

– Согласна, – неожиданно сказала она. – Еще один чай, а потом прогулка. Звучит заманчиво. Тебе, Клаус, видимо, суждено быть моим нагирским гидом.

Крис стоял на кухне и ожесточенно колотил вилкой в миске, взбивая яйца.

Черт, почему он так огорчился, когда Клаус пригласил эту хорошенькую, тоненькую, белокурую американскую девочку на прогулку? Какое ему дело, куда и с кем она пойдет? Неужели снова очаровательная женщина пытается вторгнуться в его безмятежное, свободное, холостяцкое существование?

Еще вчера, когда он впервые увидел ее, его сердце подозрительно дрогнуло. Глупое, смешное сердце, которое вечно напридумывает чего-то, нафантазирует, вознесет тебя к вершинам сладких восторгов, а потом вдруг уронит в бездну обывательщины, в скучный, маленький, ограниченный мирок привычек и обязанностей. Так было с Элен, так будет со всеми другими женщинами. Сначала ты, как ослепленный болван, поклоняешься им, жертвуешь собой, пытаешься ублажить, сделать их жизнь богатой и наполненной, а они постепенно начинают использовать тебя, требовать и диктовать, пытаясь подрезать тебе крылья и потуже затянуть узел на твоей шее.

Ну и что, что эти огромные глаза смотрят с такой невинностью. Знаем мы эту женскую невинность. Вначале все они – ласковые, игривые киски, но стоит тебе открыть им свое сердце, как они превращаются в пантер и вонзают в твое сердце стальные коготки.

Сам-то он тоже хорош. Еще вчера было ясно, что эта американская куколка опасна. Весь вчерашний вечер он не мог забыть, как, неуклюже стряхивая с ее блузки свой кулинарный шедевр, ощутил под тонкой тканью нежные бутоны ее сосков. И как потом она залилась смехом – звонким, заразительным. Но кто же, интересно, тот осел, который вчера клялся себе, что не будет ни смотреть на нее, ни улыбаться, а сегодня, как только увидел ее изящную фигурку на дороге, так разволновался, что чуть не свалился с веранды, и давай ей ручкой махать и потом танцевать вокруг нее. И как он размяк, когда она похвалила его еду. Тюфяк! А потом вдруг уставился на нее и вообразил, что она с ним кокетничает.

Нет, ни одной женщине не дано понять его, ни одной из них не известно о стремлении духа к познаниям, о страсти к свободе и о тех высоких радостях, которые они приносят.

Крис отставил миску со взбитыми яйцами в сторону и принялся мелко крошить лук, помидор и грибы.

Так, нужно усмирить разбушевавшиеся гормоны и держать себя в руках – быть веселым и равнодушным. Ну и что, что ему показалось, будто в этой девочке есть что-то необычное? Какой-то настоящий огонь… Какое ему дело до нее? Он почти год продержался без женщин и, если сейчас устоит, то сможет и дальше жить без них долго и счастливо, без облаков над головой и бурь в душе.

Он смешал накрошенные продукты с яйцами и вылил колоритную массу на шипящую сковороду.

Пока Клаус с молчаливым удовольствием ел свой слегка пережаренный омлет, Кэрол пила чай и разглядывала лужайку. Они были на веранде одни. Крис возился на кухне: сказал, что хочет приготовить к ланчу любимый всеми его друзьями банановый пирог.

На лужайке у склона красовалось три молодых фруктовых деревца, а возле веранды рос огромный куст лиловых гортензий.

Кэрол любовалась цветами, когда увидела на тропинке приближающуюся к дому фигуру индианки в зеленом сари. Это была женщина средних лет. Она выглядела уставшей, но в ее глазах блестели веселые огоньки. Женщина поднялась на веранду, улыбнулась им и, почтительно сложив ладони, поприветствовала:

– Намасте!

– Намасте! – в один голос ответили ей Кэрол и Клаус.

Женщина сбросила резиновые шлепанцы и вошла в дом.

– Кто она? – спросила Кэрол у жующего Клауса.

– Служанка, помогает Крису убирать кафе и мыть посуду. Она из местной бедноты. Говорят, в молодости она была проституткой. Муж рано умер, и его жадная родня отняла у нее дом и сад. Она осталась с двумя детьми и поселилась в хижине в лесу. Говорят, она была очень красивой, мужики сходили по ней с ума. Нужда заставила ее заняться проституцией.

Кэрол задумалась.

– Эта женщина работает у Криса вот уже третий сезон, – продолжал Клаус. – Мне кажется, ему просто жаль ее, и он пытается ей помочь. Он неплохо платит ей, а, уезжая из Нагира, всегда оставляет небольшую сумму денег и покупает одежду и школьные принадлежности детям. Да, не все в этих райских деревушках процветают. Те, у кого есть свои фруктовые сады, живут побогаче. Остальные – либо работают на них, либо обслуживают туристов в сезон: сдают жилье, открывают чайные и ресторанчики. Поживешь здесь, сама все увидишь. Ты ведь не собираешься еще уезжать?

– Нет. Думаю, пробуду здесь около месяца.

Он проглотил последний кусочек омлета, запил его кофе и встал.

– Ну как, мисс, готова к прогулке?

– Готова.

Клаус заглянул в дом и прокричал:

– Крис, мы отбываем! Заплачу тебе позже, когда приду на пирог!

– Приятной прогулки! – донесся голос Криса из глубины дома.

Кэрол и Клаус медленно поднимались по широкой, выложенной камнем, виляющей тропе, ведущей через могучий сосновый лес.

– Ты так хорошо знаешь эту страну. Похоже, ты в Индии не первый год? – спросила она и остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Пятый. До этого пять лет колесил по свету и вот наконец нашел то, что искал.

– И что же ты нашел? – любопытствовала Кэрол.

– Покой и свободу. Здесь никто не говорит тебе, что ты должен делать. Ты не должен выполнять чужих приказов. Никакого политического маразма. Здесь чувствуешь себя просто человеком.

– А чем ты раньше занимался?

– Я – бывший военный. В восемнадцать лет ушел в армию, потом служил в специальных частях. Был молод и глуп. Хотел стать настоящим мужчиной. Нас дрессировали, как скотину, фаршировали мозги идеями о патриотизме, долге и чести. Потом я женился, и на мне повисло еще больше ответственности и долга. Но в один прекрасный день я узнал, что жена изменяет мне, а армия использует. И я взбунтовался – бросил и армию, и жену. Все, что у меня было, оставил жене и пустился бродить по миру.

Кэрол посмотрела на него широко распахнутыми, удивленными глазами.

– А чем ты здесь занимаешься? Как зарабатываешь на жизнь?

– Я делаю флейты из бамбука и продаю их туристам. Три зимних месяца провожу в Гоа на пляжах, потом несколько месяцев живу на Ганге в Ришикеше – смываю грехи в святых водах. А после снова отправляюсь грешить в Гималаи. – Он улыбнулся и достал из сумки, висевшей у него на плече, изящную флейту.

Кэрол так и предполагала, когда впервые увидела его. Она встречала людей, ведущих подобный образ жизни, но никогда не пыталась выяснить у них, почему они так живут.

Клаус бережно приложил флейту к губам, и из нее полились живые, прозрачные, завораживающие струи звуков.

– Ты прекрасно играешь. Где ты этому научился? – снова спросила Кэрол, когда он перестал играть.

– В Латинской Америке, у перуанских индейцев. И мне это занятие больше по душе, чем бегать в автоматом в руках.

Кэрол рассмеялась. Какие удивительные, необычные люди окружают ее теперь. И в жизни Криса, и в жизни Клауса было нечто общее – эти люди жили так, как хотели. И они выглядели счастливыми.

– И когда же ты все это успел? Если не секрет, сколько тебе лет, Клаус?

Они стояли на вершине холма и любовались долиной.

– Сорок. И я не собираюсь возвращаться к прошлой жизни. А чем занимаешься ты? Ты выглядишь рафинированной, светской леди. Наверняка имеешь отношение к искусству.

– О, я – всего лишь скромная танцовщица в труппе балета модерн, – сказала она и с гордостью добавила: – И я влюблена в свою работу.

– Это прекрасно, когда человек любит то, что он делает.

Они посетили древний храм Кришны, посидели в тени деревьев во дворике возле храма, побеседовали с брамином – индуисским священником, который жил со своей семьей при храме и совершал в нем ежедневные ритуалы.

Приятно уставшие, слегка возбужденные и голодные Кэрол и Клаус вернулись в кафе «Рассвет», когда было около часу дня. В кафе тихо играл джаз, и почти все столики были заняты. Стоя посреди комнаты и широко улыбаясь, Клаус посылал приветы всем своим знакомым. Казалось, он был знаком почти со всеми, кто сидел теперь в кафе. Кэрол тоже узнала некоторых из посетителей.

За одним из столиков сидел парень по имени Саймон, чей ланч вчера так славно развеселил здешнюю публику. Напротив него сидела брюнетка с пышными, вьющимися волосами, а рядом с ней – длинноволосый, совсем юный на вид парень. Саймон помахал Клаусу и Кэрол рукой.

– Присаживайтесь к нам, – пригласил он. – Ужасно хочется познакомиться с девушкой, которая так звонко и заразительно смеется. Кстати, я сегодня снова заказал спагетти под томатным соусом. – Он подмигнул Кэрол и, подвинувшись к краю стола, уступил ей свое сиденье. Клаус уселся напротив, рядом с девушкой и парнем.

– Итак, как же тебя зовут, смеющаяся апсара? – спросил Саймон и, склонив голову к плечу, посмотрел на Кэрол.

– Кэрол Гринуэй, я из Калифорнии.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Саймон, и я из Шотландии. А это – Дарси и Лоран. – Он представил ей своих друзей.

Кэрол сразу же узнала в девушке свою соотечественницу.

– Ты из какого штата?

– Из Нью-Джерси.

– А я из Парижа, – вставил длинноволосый юноша с женственным, как у бога Кришны, лицом.

– Знаешь, Кэрол, – снова заговорил Саймон, – когда я вчера услышал твой смех, я подумал, что ты спустилась к нам с небес. Местные брамины говорят, что эти места часто посещают небожители. В одной из древних индийских легенд Нагир упоминается как место, куда божества слетаются повеселиться. Небесные танцовщицы – апсары и музыканты – гандхарвы избрали окрестности этих холмов для своих вечеринок.

– Как интересно. И кто-нибудь из вас видел их? – с легкой иронией в голосе спросила Кэрол.

– Мне вчера показалось, что я видел одну, – вздохнул Саймон и с нескрываемым восхищением посмотрел на Кэрол.

– И ты не ошибся, приятель, – недовольно пробурчал Клаус. – Она – самая настоящая профессиональная апсара. Только не надо на нее так пялиться.

– Ты и вправду танцовщица? – удивился Саймон.

Кэрол улыбнулась и кивнула – длинная прядь белокурых волос свесилась ей на лицо. Она ловко заправила ее за ухо.

– А чем занимаетесь вы? – спросила она, оглядев компанию своих новых знакомых.

– Дарси – художница, – снова взял на себя инициативу Саймон. – Можешь полюбоваться ее творениями на стенах этого кафе. Мы здорово подурачились, когда она расписывала его. Лоран – молодой профессиональный композитор, можно сказать, Моцарт техно-джаза. Этим он зарабатывает на жизнь. Но, бывает, сочиняет симпатичные песенки во французском стиле. А что до меня, то я – скромный исполнитель его музыкальных шедевров.

– И все мы сидим здесь и ждем ланча, – снова вмешался в разговор практичный Клаус. – Слушайте, вы, компания апсар и гандхарвов, не знаю, как вы, а я чисто по-человечески голоден. Пойду-ка я проведаю нашего кормильца Криса. Ему наверняка нужна помощь на кухне.

Клаус медленно встал.

– Я пойду с тобой, – неожиданно вызвалась Кэрол.

– Лучше не надо. – Клаус встал за ее спиной и положил ладони ей на плечи. – Ты же не хочешь, чтобы столько народу осталось голодным? Я слышал, чем закончилось вчера твое посещение такого сакрального места, как кухня Криса.

– Но мне ужасно интересно посмотреть, как он там колдует над кастрюлями. Правда, – торопливо проговорила Кэрол.

Ей действительно вдруг нестерпимо захотелось увидеть Криса. Она ждала, что увидит его, еще когда они с Клаусом приближались к кафе. У нее тогда почему-то сильно заколотилось сердце, почти как перед выходом на сцену. Войдя в кафе, она тревожно искала его глазами. И все время, пока знакомилась и болтала с его друзьями, напряженно ждала, что он вот-вот появится из кухни с подносом в руках – красивый, ловкий, приветливый. С теплой, обаятельной улыбкой на губах.

Кэрол решительно встала.

– Я иду с тобой. Может, у него там столько работы, что и мои ручонки на что-то пригодятся.

– Ладно, – неохотно согласился Клаус. – Только в целях безопасности я пойду первым.