Текст книги "Ворон и Голландка"

– Я сладости имею в виду, – объяснила Тесс. – Зачем тогда путешествовать, если все везде одинаковое?

– Вот, возле кассы у нас мексиканские конфетки, пралине и другие. Есть похожие на мексиканский флаг, – девушка взяла нечто напоминающее кусок плавленого монолитного сахара в красную, зеленую и белую полоску. Красный выгорел: конфета явно пролежала на солнце очень долгое время.

– Вместо колы можете взять «Биг Ред».

– А какой у нее вкус?

– Честно? – девушка огляделась по сторонам, убедившись, что никто ее не слышит. – Как перемолотые ластики. Зато местного производства.

– Думаю, обойдусь все-таки колой. И «лунный пирог»[74]74
  Популярный в США тип печенья-сэндвича, в России известный благодаря изделиям под маркой «Орион чоко пай».


[Закрыть] возьму. Дома мне такого не съесть.

– Правда? Неужели есть место, где не продают «лунный пирог»? Вот это да!

Йи-ха! Истинно ковбойский буквализм! Если бы эта девушка увидела дворовый бассейн, она наверняка назвала бы его «цементным прудом». Но Тесс держала рот на замке и положила деньги на кассу.

– Жизнь тут, наверное, совсем спокойная?

– Ага. Говорят, часто ездят кинозвезды, но я никого такого не видела. Конечно, они все собираются ближе к Фредериксбергу, но и здесь кто-нибудь вполне бы мог оказаться. Поли Шор[75]75
  Пол Монтгомери Шор (р. 1968 г.) – американский комик и актер, очень популярный в середине 1990-х и почти совершенно забытый после. Юмор ситуации, по-видимому, заключается в том, что непонятно, то ли девушка саркастически намекает на его резко упавшую популярность, то ли действительно продолжает относиться к нему как к сверхпопулярной персоне.


[Закрыть], например.

Тесс засмеялась. В девушке, похоже, есть искорка остроумия. Может, она когда-нибудь уедет из Твин-Систерс, если ее не обрюхатит футболист.

– Между прочим, я как раз еду из Фредериксберга, искала там кое-кого, – сказала Тесс, доставая две фотографии. – Не кинозвезда, но, глядишь, узнать можно.

– Да, знаю его, – ответила девушка, указывая на фото, которое Тесс про себя называла «фотографией Эда». – Он заходил сюда в прошлом месяце и покупал продукты прямо перед тем, как началась учеба. Я это запомнила, потому что летом работала в более раннюю смену. Он жил у Барреттов.

– А Эмми Барретт – молодая девушка со светлыми волосами?

– О, нет’м, – Тесс не слыхала более короткого варианта обращения «мэм». – Но я знаю девушку, о которой вы говорите. Ее я тоже видела, но она сидела в машине.

– И как она выглядела? – Сыщица надеялась получить более определенное описание, чем «куколка» или «Йоко Оно».

– Светлые волосы, как вы сказали. Большие глаза, или они казались большими, потому что лицо у нее худое и миниатюрное. Честно говоря, она выглядела так, будто недоедает.

Могло ли в жизни Ворона быть несколько блондинок? Тесс не могла понять, какой вариант ей больше по душе: этот или если бы он путешествовал с хамелеоншей, которую каждый видит по-своему.

– А машину ты не запомнила?

– Да’м. У них была настоящая «Вольво», но он так осторожно считал деньги… не был уверен, скорее всего, что ему хватит на продукты и бензин.

Ворон ехал на «Вольво», взятой у родителей, с наклейками частных школ времен своей обеспеченной юности.

– Могу сказать, он был вежлив. Большинство проезжающих по этой трассе не так приятны.

«Ну да, ну да, еще один выпад в сторону янки», – подумала Тесс и спросила вслух:

– А что насчет Барреттов? Можешь сказать, как к ним проехать?

Глаза девушки, и без того яркие, теперь засияли от оживления.

– Он что, в беде?

– Вовсе нет, – заверила ее Тесс. – Меня наняли, чтобы найти его, потому что его ждет огромный куш. Он единственный наследник крупного… Ладно, мне не стоит говорить об этом.

– Вот это да! Ладно, тогда я думаю, ему не повредит, если я расскажу вам, как добраться до Барреттов. Правда, я их уже, наверное, месяц с лишним не видела. Давайте нарисую. Вы знаете, где находится Рэнч-роуд? Мощеная улица, но не такая неровная, как кажется. И она не на всех картах.

Еще несколько минут щебетания, и Тесс покинула магазин с нарисованной картой и вторым «лунным пирогом». По словам продавщицы, пожилая чета Барреттов из Сан-Антонио занимала домик по выходным. Через двадцать минут она свернула в вымощенный камнем проезд. В конце длинной дорожки стоял небольшой дом из ракушечника. Машины поблизости не было – ни «Вольво», ни какой-либо еще.

Но он здесь бывал. Она не сомневалась в услышанном. И что более важно, она доверяла своим ощущениям, а те говорили ей, что он здесь бывал.

Тесс пошла по дорожке и подергала за ручку двери. Заперто. Обошла дом – во дворе оказалось небольшое патио с бассейном и видом на холмы. Хилл-Кантри[76]76
  Хилл-Кантри – край холмов (англ.).


[Закрыть] – теперь она поняла, почему это место так называется. Здесь действительно было красиво – бесконечные виды пологих холмов, голубое небо, восемьдесят градусов[77]77
  По Фаренгейту. Около 27° по Цельсию.


[Закрыть] даже в октябрьскую пору. Портили пейзаж разве что кривые и чахлые деревья, что наклонялись к земле, как больные старушки. Частью это были пеканы – Тесс видела на ветвях орехи. Но другие оказались для нее загадкой. Тополя? Мори болтал о каких-то деревьях, когда они ехали по Остину, но она не особо прислушивалась к его лекции о местных достопримечательностях.

Задняя дверь оказалась тоже заперта. Тесс вернулась в «Тойоту» и взяла стеклорез из старомодной корзины для пикника в багажнике. У нее было достаточно приспособлений, необходимых в ремесле, – пистолет, отмычка (с которой она управлялась далеко не виртуозно) и любимчик – маленький стеклорез. Она удалила кусок стекла, похвалив саму себя за аккуратность, дотянулась до ручки и отперла дверь.

Дом выглядел так, будто в нем никогда не жили. Хотя нет, он выглядел так, как если бы кто-то хотел, чтобы он выглядел, будто в нем никогда не жили. Это важное отличие. Мебель накрыта, посуда спрятана, мусорное ведро пусто, в старомодном холодильнике – ничего, кроме льда в контейнерах и на стенках. В чулане лишь пыльные консервные банки со свининой, фасолью и зеленой кукурузой. Но Тесс была уверена, что здесь жили, причем совсем недавно.

Она открыла шкафчик под раковиной, нашла там гаечный ключ и сняла трубу. За свою жизнь она уронила в слив столько серег, что уже давно научилась делать это быстро и эффективно. Там нашлось ожидаемое – несколько кусочков мякоти, смытых, сгнивших и отвратительно пахнущих, но свидетельствующих о том, что не так давно здесь кто-то был.

Тесс обошла все помещения небольшого домика в надежде найти еще какие-нибудь зацепки. Дома, в которых живут только по выходным, вообще странные: они стерильны, даже если их не готовят к сдаче в аренду. Где-то в потоке сознания всплыла строка из любимого рассказа: что-то о секретах летних домиков, которые не станет хранить ни один настоящий дом. Она не только не могла найти здесь следов Ворона, но даже не могла выяснить что-либо о хозяевах. Видимо, они богаты, раз владеют таким домом. Пусть он и далек от роскоши и напыщенности. Кажется печальным и одиноким, забытым и лишенным заботы.

Монаган вышла из дома, стерев отпечатки со всех поверхностей, к которым прикасалась, и забрав инструменты. Что же теперь? Она снова взглянула на открывшийся вид. Солнце садилось за холмы, тени становились фиолетовыми. В пурпурном свете в рощице она заметила навес, который вроде как превратили в домик у бассейна.

Она подошла к нему и потянула за ручку старой деревянной двери. Заело. Возможно, разбухла от многолетних сырости и жары. Дернула сильнее; дверь резко прянула, чуть не сбив ее с ног.

Что не удалось двери, сделал запах. Тесс упала на колени, подкошенная рвотным позывом. Внутри оказалось кое-что похлеще морковных очисток: разложившееся тело в новеньких джинсах и саржевой футболке, с зияющей дырой в груди и с напрочь снесенным лицом, точно кто-то хотел убить этого человека дважды.

Глава 6

Шериф держал у лица Тесс металлическую корзину для канцелярского мусора. За время, проведенное в его кабинете, ее тошнило уже третий раз, и вежливость шерифа иссякала на глазах, а под ней проступала жесткость его характера. Первые два раза, когда Тесс стало плохо, он помог ей выйти и проводил в женский туалет, оставив снаружи у двери секретаря. Но теперь всем этим деликатностям пришел конец.

– Это все? – спросил шериф Коларик.

– Наверное. Я сегодня мало ела.

– Да уж, нужно быть благодарным судьбе за маленькие радости.

Он думал, это будет смешно, но ожидаемого эффекта не получилось. Шериф был молод, лет тридцать пять или около того. Может, даже моложе. Блестящие черные волосы, более блестящие, чем обод его фуражки. Голубые глаза тоже казались слишком яркими. Среднего роста и телосложения, не похожий ни на один из канонических типов техасских шерифов, к которым Тесс приучила поп-культура – вроде пузатого деревенщины или Гэри Купера[78]78
  Гэри Купер (1901–1961) – один из знаменитейших американских актеров, игравший в том числе в вестернах и получивший второй «Оскар» именно за роль шерифа в фильме «Ровно в полдень» (1952).


[Закрыть]. Лицо загорелое: солнце оставило свои следы даже в уголках глаз и рта. На переносице глубокая складка, будто полицейский слишком часто жмурился; пока Тесс находилась в кабинете, складка, казалось, стала еще глубже и шире.

– Расскажите мне еще раз, что привело вас в дом Барреттов, – произнес он тоном, который, похоже, искренне считал дружелюбным.

– Я же уже все рассказала. Я заблудилась и остановилась, чтобы спросить дорогу.

– Это что же вы, с самого Балтимора дорогу спрашивали? Представляю себе.

Он посмотрел на лицензию частного детектива, лежавшую на столе рядом с ее мобильным телефоном и вещами из кошелька, в том числе карточку «Нордстрома»[79]79
  «Нордстром» – крупная сеть дорогих универмагов с собственной банковской системой.


[Закрыть] – относительно свежее звено в цепи, составляющей ее индивидуальность. Этой осенью Джеки убедила ее начать делать макияж, затащив в бутик «MAC»[80]80
  «MAC» («Makeup Art Cosmetics») – известный американский производитель косметики.


[Закрыть] и купив самую темную помаду, которая когда-либо была у Тесс. «Парамаунт». Она редко ей пользовалась, но всегда хотела знать, что та лежит в сумочке на случай, если вдруг понадобится как запасная. Маленький черный тюбик катался по столу шерифа. Эсски спала в углу, не впечатленная событиями этого дня, несмотря на то, что шериф грозился отвести ее в ближайший госпиталь и сделать рентген. Он рассказал Тесс, что люди часто провозят контрабанду в собаках. Монаган парировала, предположив, что для таких дел, наверное, используют более упитанных животных, а не таких, которым можно без труда пересчитать все ребра.

– Тереза Монаган, – произнес шериф. Он от души нажал на последний слог, но что-то в его улыбке подсказывало: он знает, где правильно делать ударение. – Что привело вас в наши края, мисс Монаган?

– Отпуск.

– Вы, должно быть, весьма успешны. Большинству тех, кто работает на себя, не удается устраивать себе отпуск. Уж я-то знаю. Сам когда-то вот так же.

Тесс сделала вид, будто этот факт ее очень заинтересовал, а он явно именно этого и ожидал. Что в Балтиморе, что в Бланко, и в барах, и за их пределами мужчины хотели говорить только о себе.

– Правда? И чем же вы занимались?

– Я основал компанию по разработке программного обеспечения, а потом продал ее за приличные деньги. Я миллионер, и не только на бумаге. Переехал сюда в надежде на спокойную жизнь, но она наскучила уже через полтора месяца, и я стал шерифом. Потратил сто тысяч долларов на свою кампанию и выиграл лишь потому, что предыдущий шериф умер за день до выборов. Это случилось шесть лет назад. Теперь меня здесь полюбили. В прошлый раз переизбрали шестьюдесятью процентами голосов.

Он склонился над столом ближе к Тесс и сложил руки, будто молится.

– Видите ли, меня полюбили за то, что я не терплю вранья от приезжих. Новообращенные, как вам известно, – самые яростные апологеты. Я новенький, и я ненавижу приезжих куда сильнее, чем те, чьи семьи поколениями живут в Хилл-Кантри.

Намек понят: с ним нельзя обходиться как с местным деревенщиной и не стоит даже думать задерживаться здесь надолго.

– Давайте переформулирую: вы уверены, что проводите здесь отпуск? Или в моем округе происходит что-то, о чем я должен знать, что-то, что заставило частного детектива проделать весь этот путь? И что связано с этим разложившимся парнем, которого вы нашли?

Против ее воли перед внутренним взором снова промелькнул невыносимо яркий образ тела под навесом, без лица и с большой дырой в груди. Если это Ворон, ее работа здесь окончена. Именно от этой мысли ее вырвало в первый раз. Она опять схватила корзину, на всякий случай.

– Я хотел бы получить ответ, мисс Монаган.

Но сердцем она чувствовала, что это не Ворон. Смерть и гниение до неузнаваемости изменили тело, но тело, найденное ею под навесом, явно не его. Ноги тоньше и короче, джинсы подвернуты над новенькими ковбойскими сапогами. Даже если бы Ворон решил стать истинным техасцем, он не смог бы найти пару столь длинных джинсов, чтобы ему пришлось их подворачивать. К тому же сапоги были безвкусными и кричащими. Ковбой Ворон предпочел бы что-нибудь более аутентичное.

– Мисс Монаган? – шериф Коларик вручил ей бумажную салфетку, чтобы она вытерла лицо, но было видно, что он уже теряет терпение. – Вы собираетесь отвечать?

И все равно Ворон был там, она в этом не сомневалась. Только вот шерифу об этом знать не надо.

– Я в отпуске. Искала короткий путь к ранчо Линдона Джонсона и заблудилась.

– Вы думаете задобрить меня именем Линдона Джонсона? Я республиканец[81]81
  Линдон Джонсон принадлежал к Демократической партии США.


[Закрыть], – шериф произнес это так, словно каждый обязан знать о его политической ориентации.

Разбогатевший на программном обеспечении миллионер, который подался в шерифы, – об этом наверняка писали в национальных газетах. Тесс призадумалась, есть ли в мире место, где чудаки и эксцентрики предоставлены самим себе и находятся вне пределов досягаемости СМИ.

– Послушайте, если вы мне не верите, позвоните Мартину Таллу. Это детектив убойного отдела в Балтиморе. Он может за меня поручиться.

– И он может подтвердить, что вы здесь проводите отпуск и ищете ранчо Линдона Джонсона, да? Должно быть, детектив хорошо вас знает, раз ему известны такие подробности вашего маршрута.

– Нет, я имею в виду, он может подтвердить, что мне можно доверять. На самом деле… – она попыталась изобразить победную улыбку, но осознала, что это не самое уместное выражение в данных обстоятельствах, – мы с Мартином тоже познакомились благодаря мертвецу.

Шериф Коларик открыл ее помаду.

– Темновата, – прокомментировал он. – Это другое мертвое тело, которое вы нашли, тоже находилось на территории частного владения в миле от трассы? Видите ли, незаконное проникновение, не говоря уже об убийстве, у нас рассматривается судом, мэм. Марианна Барретт Коньерс нечасто заглядывает сюда из Сан-Антонио, поэтому мы стараемся хорошенько присматривать за ее собственностью. Она прекрасная женщина.

– Я заблудилась и остановилась, чтобы спросить дорогу, – повторила Тесс. – Когда поняла, что в доме никого нет, обошла прилегающую территорию, просто потому, что она была очень ухоженной. А что касается парня в домике у бассейна, то на ветру его трудно было не учуять.

– Сегодня едва ли чувствуется хотя бы легкий ветерок, мисс Монаган. Вы уверены, что не искали что-нибудь другое? Может быть, маленький сувенир на память из «отпуска»?

– Ветерок даже не понадобился, ведь, как вы сказали, он уже разложился. – Она округлила глаза в надежде принять невинный вид за счет этого. – Должно быть, он пролежал там долгое время, как вы считаете?

– Вы все знаете о ваших трупах, мисс Монаган.

Она учуяла расставленную ловушку, несмотря на мягкую интонацию шерифа.

– Не особо. Просто «Убойного отдела»[82]82
  «Убойный отдел» («Homicide: Life on the Street») – популярный полицейский сериал 1990-х.


[Закрыть] насмотрелась. – А потом, будто незначительное дополнение: – Его снимали в Балтиморе, прямо в моем районе.

– Так себе сериал. Как и все сериалы про полицейских. Хотя мне нравился Чак Норрис в «Техасском рейнджере». Один раз его снимали в Керрвилле. На самом деле Норрис очень мелкий, впрочем, как и большинство актеров.

Шериф показал, какой Чак Норрис мелкий, чуть разведя большой и указательный пальцы.

– Ну, не знаю, – сказала Тесс. – Некоторые актеры из «Убойного отдела» довольно высокие.

Разговор получался идиотским, но безопасным. Впрочем, каждая проведенная тут минута давала все больше возможностей болтливой продавщице рассказать кому-нибудь о пытливой янки, которая искала местные сладости и молодого брюнета и добилась информации о доме Барреттов.

Шерифу тоже, вероятно, не терпелось вернуться к работе.

– Так, значит, вы нашли тело, которое, как вам стало понятно по запаху – потому что слишком много смотрите телевизор, – лежит уже долгое время. А затем позвонили в 911 с мобильного. Как вас вообще угораздило? Может, вы провозите наркотики через мой округ?

– Балтиморский наркорынок не обращается в Техас за поставками.

– Ну да, там у вас все на крэке сидят, верно?

Каждым своим словом он глумился. Тесс понимала, что шериф играл свою роль и устанавливал стереотипы то так, то этак, как ему нравилось. Сейчас он шутил и пытался проверить, поняла ли она его шутку.

– Ага, почти. Хотя сейчас героин возвращается. Это похоже на конкуренцию между кока-колой и пепси.

Он открыл ящик стола, немного в нем порылся и вытянул упаковку жвачки «Дентин», затем развернул ее и взял подушечку.

– Но даже несмотря на мобильный в кармане, вы зашли в дом, чтобы проверить, есть ли там работающий телефон. Я вас правильно понял? А вы заметили, что на задней двери вырезан кусок стекла?

– Конечно, заметила.

Тесс чувствовала, что он пытается к чему-то ее подвести, к чему-то нежелательному для нее. Она признала, что заходила в дом, – на случай, если там остался какой-нибудь ее след, но не была настолько глупа, чтобы признать, что вырезала стекло, чтобы туда проникнуть. Она выпрямилась, отведя плечи назад и придав своей футболке «Кафе Хон»[83]83
  «Кафе Хон» – ресторан, организующий известный балтиморский фестиваль «Хон-фест», начало которому было положено в 1994 г.


[Закрыть] форму, которую считала наиболее выгодной. Это была единственная футболка, привезенная из дома, когда она еще думала, что едет в Шарлотсвилл ненадолго, с одной ночевкой. Такие футболки они купили вместе с Вороном, и утром она надела свою, считая, что это напомнит ему о времени, которое они провели вместе. Она была совершенно уверена, что найдет его за день.

– И вы не воспользовались собственным мобильным телефоном потому, что…

– У меня очень дорогой роуминг.

– Ага. А вот что мне еще интересно: кто же вырезал стекло?

Тесс подумала, могла ли она оставить там отпечатки. Нужен ли ему ордер, чтобы открыть ее багажник? После увиденного ей все же хватило сил хорошенько спрятать инструменты в запасной шине. Там же лежал и пистолет – она все еще не знала наверняка, действительна ли ее лицензия на ношение оружия на территории Техаса.

– Кто вырезал стекло, мисс Монаган? Ну, вы же знаете.

– Нет, я не знаю.

– Тогда как вы думаете, кто? Если рассуждать логически?

– Может, мертвый парень?

Шериф притворился, что думает над ее ответом.

– Хорошо, попробую представить. Этот парень попытался проникнуть в дом, но кто-то другой проходил мимо, застрелил его и спрятал под навесом. Или, может быть, миссис Коньерс в один из уик-эндов приехала из Сан-Антонио и застрелила незнакомца, а потом забыла поставить меня в известность.

Тесс тошнило так долго, что она уже начинала привыкать. Она испугалась: вдруг желудок так и будет скакать и трястись всю оставшуюся жизнь.

– Я думала, там живут Барретты.

– Неужели? – ухмыльнулся он, думая, что наконец поймал ее. – Кто это вам сказал?

– Вы. Помните? Вы спросили, что я делала в доме Барреттов.

Шериф сделал каменное лицо, но тело не было столь же послушным. Грудь, казалось, вот-вот разорвется, и он потер большой палец об указательный, словно подцепляя футболку Тесс, чтобы сорвать с соблазнительных округлостей.

– Барретт – девичья фамилия. Барреттов давно и хорошо знают в этом округе. Да и во всем Техасе они известны испокон веков.

– Это сколько? Тридцать, сорок лет?

Конечно, среди предков Тесс, живших до двадцатого века, не было таких, кто снискал большой славы, но шериф об этом не знал.

– Техас был независимой республикой в 1836 году.

– Да, – согласилась Тесс. – Вы отделились от Мексики, чтобы заиметь рабов, правильно?

Шерифа не удивили ее познания в истории Техаса.

– Вот что. Парень не был убит у Барреттов. Там нет ни крови, ни вообще последствий выстрела. Вы же знаете, понимаете: если стрелять человеку в лицо из ружья, повсюду должны остаться кусочки мозгов и тому подобные следы.

Он поднял корзину, но Тесс потрясла головой. Больше ничего не осталось. Но «лунный пирог», пусть он и ничем не провинился, теперь, скорее всего, навсегда был вычеркнут из ее рациона.

– То есть его убили где-то в другом месте, может быть, даже не в моем округе, а мне оставили, чтобы я все прибрал. А это выводит из себя.

– Понимаю.

– У вас есть какие-нибудь догадки насчет личности парня?

– Нет, – ответила она, надеясь, что это правда.

– Значит, вы не стали рыться у него в карманах, – шериф широко улыбнулся, а Тесс плотно сжала рот: рвотный рефлекс снова проснулся. Но в итоге она лишь потрясла головой и сглотнула.

– Хорошо, учитывая состояние тела, мы отправим его судмедэксперту. Судя по документам, его звали Том Дарден, и он недавно побывал в тюрьме штата в Хантсвилле. Сам из Сан-Антонио. Копы оттуда говорят, что у него там был один давний приятель по имени Лейлен Уикс, с которым они одновременно откинулись.

Шериф наклонился к ней, снова сложив руки как для молитвы и пытаясь принять вид доброжелательный и обеспокоенный. Но этот делец готов был в любой момент сбросить маску техасского мужичины. Тесс смотрела на него, не двигаясь, решив, что станет говорить только в случае необходимости.

– Видите ли, если у вас с собой оказался стеклорез и вы воспользовались им, чтобы зайти в дом, после того как нашли беднягу Тома, это уже не просто проникновение со взломом. Мы могли бы назвать это смягчающим обстоятельством.

Его слова ничуть не успокоили Тесс. Зачем бросаться юридическими терминами, не судебное же заседание.

– Я вот что подумала, – неожиданно сказала она.

Шериф улыбнулся.

– Может, это у дружка был стеклорез. С которым, как вам сказали копы из Сан-Антонио, он находился, когда они вышли из тюрьмы.

– Лейлен и Том не были ворами. Как мне сообщили, эти ребята скорее пробили бы стекло кулаками – с преогромным удовольствием.

– Люди же меняются в тюрьме. В этом и заключается ее смысл, так ведь?

– Вы меня спрашиваете или утверждаете?

Она встретилась с ним взглядом.

– Просто размышляю. Это же законно?

– Смотря о чем.

– Вот, например: у вас нет никаких причин держать меня здесь, а я уже хочу уйти. Если только не хотите задержать меня и предъявить обвинение. В таком случае я хотела бы позвонить адвокату.

– Зачем же мне предъявлять вам обвинение?

– Не знаю. Но я думаю над этим уже почти два часа, пока вы держите меня здесь. Я запуталась. Ладно, я вторглась во владение Барнсов. Выпишите штраф, я оплачу.

– Барреттов.

– Я нашла мертвое тело и вызвала полицию и шерифа. Наверное, действительно ни одно хорошее дело не остается безнаказанным.

– Вы знали Тома Дардена или Лейлена Уикса, мисс Мо́наган?

Шериф больше не тратил время на то, чтобы коверкать ее фамилию, и перестал растягивать слова, начав говорить внятно и отрывисто.

– Вы из тех девушек, которым нравятся плохие парни? Вы зависали с этими двумя и поняли, что чересчур увлеклись? Потому что они были слишком плохими. Они делали вещи, о которых вы не желали знать.

– Я провела в Техасе менее семидесяти двух часов и еще не успела завести новых друзей.

Она встала и взяла упаковку «Дентина», оставленную полицейским на столе.

– Я остановилась у друзей моей тети в Остине, и там начнут беспокоиться обо мне. Так что если вы не против…

– Мне нужен ваш номер в Остине, – сказал шериф. – И домашний в Балтиморе тоже.

– Конечно, – сказала Тесс и дала ему свой домашний номер.

Пусть пообщается с ее механической инкарнацией. А если он позвонит на номер Кита, тот ответит, что она вернулась в Балтимор. Именно об этом она собиралась попросить. Ее работа завершена, и она едет домой по живописной дороге, растягивая путь в тысячу шестьсот миль на несколько дней. Пусть шериф обзванивает дорожные посты в каждом штате между Техасом и Мэрилендом. Ее не найдут, потому что она останется здесь.

Пытаясь вытащить из нее информацию, коп-миллионер сам открыл путь для дальнейшего расследования. Дом Барреттов с разлагающимся телом преступника, последнее место, где побывал Ворон, принадлежал Марианне Барретт Коньерс из Сан-Антонио. Если верить указателям, которые она видела днем в Остине, до города было всего восемьдесят миль.

В крайнем случае хоть посмотрит вживую на Аламо.