Текст книги "Паника"

– Если ровно через минуту я не выйду, беги к машине. Хорошо? Ровно через минуту.

Она даже не знала, слышала ли ее Натали, но в тот момент ее это мало волновало. Она выпрямилась. Ее тело казалось раздутым и неуклюжим. Вдруг Хезер заметила две вещи: выстрелы прогремели и больше не звучали, а парадная дверь только что открылась и закрылась с отчетливым скрипом. Кто-то вошел внутрь.

Ее тело тут же превратилось в лед. Что, если Додж внутри? По плану она, Хезер, должна стоять на стреме.

Она больше не раздумывала. Хезер машинально пошла на крыльцо, открыла дверь и проскользнула внутрь, в коридор. Там воняло потом и старым пивом. Было совсем темно. До этого Донахью включил свет – Хезер расценила это как дурной знак, равно как и то, что ее левый рукав порвался о забор, – так почему теперь он его выключил? Ее сердце подпрыгнуло к горлу. Хезер вытянула обе руки, слегка коснувшись стен кончиками пальцев, и стала продвигаться к середине коридора. Она сглотнула.

Хезер сделала несколько шагов вперед и услышала шорох – скрип ступеньки. Она замерла, ожидая, что в любую секунду включится свет и блестящий ствол пистолета будет наставлен прямо к ее сердцу. Но ничего не произошло.

– Додж? – шепотом спросила она.

Шаги быстро направились в ее сторону. Она пошарила по стене и нащупала дверную ручку. Дверь легко открылась, и она скользнула в комнату, закрывая дверь по возможности тихо и задержав дыхание.

Это был Донахью? Додж? Другой игрок?

Здесь, в свете луны, проходящем сквозь большое окно без штор, Хезер сделала вдох. Стены были покрыты металлом, который скучно мерцал в молочном лунном свете. Оружие. На стене, на перевернутых оленьих копытах, висело оружие, крест-накрест по отношению к потолку. Оружейная комната. Хезер подумала, что там даже немного пахнет порохом, но, возможно, ей просто показалось.

Комната была заставлена инструментами, мягкими стульями и дурацкой набивкой, валяющейся на полу. У окна стоял большой письменный стол. Хезер почувствовала, что воздух в комнате внезапно стал слишком разреженный, у нее сперло дыхание и закружилась голова. Она вспомнила электронное письмо, полученное утром.

Бонус: найти письменный стол в оружейной комнате и взять то, что там спрятано.

Хезер прошла к столу, обходя разбросанные вещи. Вначале она открыла боковые ящики – правый, потом левый. Пусто.

Неглубокий ящик посередине открылся свободно, будто часто использовался. Там лежал пистолет, напоминающий огромного черного и блестящего жука с твердой спинкой.

Тот самый бонус.

Хезер протянула руку, засомневавшись. Затем быстро схватила его, будто он мог ее укусить. Она чувствовала, что к горлу подступает тошнота. Хезер ненавидела оружие.

– Что ты делаешь?

Хезер обернулась. Она видела только силуэт Доджа в дверном проеме, но было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо.

– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Говори тише.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – Додж сделал два шага в комнату. – Ты должна была быть на стреме.

– Так и было. – Додж прервал ее, прежде чем она успела ему объяснить:

– Где Натали?

– Снаружи, – ответила Хезер. – Мне показалось, что я слышала…

– Хотите меня подставить? – Додж говорил тихо, но Хезер слышала недовольство в его голосе. – Вы двое сваливаете на меня грязную работу, а затем проникаете в дом и берете бонус? Чтобы меня опередить?

Хезер пристально посмотрела на него:

– Что?

– Не играй со мной, Хезер. – Еще два шага, и Додж встал прямо перед ней. – Не ври мне.

Хезер было тяжело дышать. На глаза навернулись слезы. Она знала, что они слишком шумят. Слишком громко. Все неправильно. Она с ужасом ощущала в своей руке пистолет – холодный, но живой, как какое-нибудь внеземное создание, которое может внезапно ожить.

– А что ты здесь делаешь? – наконец спросила Хезер. – Ты должен был достать доказательство того, что мы здесь были, и уйти.

– Я что-то слышал, – резко ответил Додж. – Я подумал, что это может быть кто-то из других игроков…

Свет включился.

В двери стоял Джек Донахью. Глаза – дикие, грудь мокрая от пота. Он начал кричать, размахивая перед ними стволом пистолета. Послышался звук разбитого стекла, и Хезер поняла, что Додж только что швырнул стул прямо в окно. Звон стекла, все вокруг размыто.

– Бежим, бежим, бежим! – кричал Додж, толкая Хезер к окну.

Хезер выскочила в ночь. Выпрыгивая из окна, она слышала еще один звон, задела дерево и почувствовала пронзающую руку боль. Подмышки тут же стали влажными. Додж поднял ее на ноги, и они побежали к забору, спасаясь в ночи. Джек что-то кричал им вслед и сделал еще два выстрела в темноту.

Через забор, задыхаясь и тяжело дыша, они бежали к дороге, где почти не было машин. Слепящий свет фар. Хезер узнала машину Бишопа. Нэт вдруг появилась перед Хезер, подсвеченная фарами, как какой-то темный ангел.

– Вы в порядке? – спросила она возбужденно. – Вы в порядке?

– В порядке, – Хезер ответила за них обоих. – Поехали.

Затем они уже быстро ехали, трясясь на проселочных дорогах. Несколько минут они молчали, слушая звуки полицейских сирен вдалеке. Хезер стискивала зубы всякий раз, когда они попадали в колею. У нее шла кровь. Осколок стекла порезал тонкую кожу на внутренней стороне руки.

Пистолет по-прежнему был у нее. Каким-то образом он оказался у нее на коленях. Хезер озадаченно таращилась на него, наполовину пребывая в шоке.

– Ни фига себе! – наконец сказал Бишоп, когда они проехали несколько миль и шум сирен затих в шуршании ветра в деревьях. – Черт возьми! Да это же безумие!

Напряжение вдруг пропало. Додж начал улюлюкать, Нэт – плакать, а Хезер открыла окно и стала смеяться, как маньяк. Она почувствовала облегчение и радость. Она была жива и сидела на заднем сиденье теплой машины Бишопа, где пахло содовой и жвачкой.

Бишоп рассказал им, что он чуть не описался от страха, когда Донахью вылетел из дома. Он рассказал им, что Рэй ударил одну из собак большим камнем, а потом кинул ее, еще скулящую, в темноту. Но половина ребят так и не перелезли через забор, и Бишоп считал, что Байрон Велчер, возможно, был ранен. В темноте и суматохе сложно было сказать наверняка.

Додж рассказал, как он очень близко подобрался к Донахью, он был уверен, что получит пулю в лоб. Но Донахью был в ярости и, вероятно, пьян. Он плохо целился.

– Слава богу, – сказал Додж, смеясь.

Он стащил из кухни три вещи – нож для масла, солонку и рюмку в форме ковбойского сапога, – чтобы доказать, что они втроем были в доме. Он дал Натали рюмку, а Хезер – нож для масла, оставив себе солонку. Он попросил Бишопа свернуть на обочину и поставил солонку на приборную панель, чтобы лучше ее рассмотреть.

– Что ты делаешь? – спросила Хезер. Ей казалось, будто ее голова была завернута в мокрое одеяло.

Додж молча передал ей телефон. Хезер видела, что он отправил фото солонки на [email protected], написав в теме письма «ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Хезер вздрогнула. Ей не хотелось думать о загадочных судьях – невидимых, наблюдающих, оценивающих.

«You should both get credit, then, Nat said».

– А что с пистолетом? – спросил Додж.

– С пистолетом? – переспросила Нэт.

– Хезер нашла пистолет, – ответил Додж нейтрально.

– Мы нашли его вместе, – возразила Хезер на автомате. Она не знала, почему так сказала. Она чувствовала, что Додж пристально на нее смотрит.

– Тогда вы оба должны получить дополнительные баллы.

– Фотографируй его сама, – сказал Додж, – и отправляй со своего адреса.

Неуклюже, одной рукой, Хезер расположила на коленях рюмку и пистолет. Она чувствовала сильное напряжение. Интересно, заряжен ли пистолет? Возможно. Так странно держать оружие в руках. Так странно сидеть здесь. Ей было всего год, когда ее отец застрелился, – возможно, из абсолютно такого же пистолета. У нее была паранойя на счет того, что пистолет может выстрелить самопроизвольно, разрывая ночь шумом и болью.

Когда фотография была отправлена, Бишоп спросил:

– Что ты собираешься делать с пистолетом?

– Я думаю, что оставлю его. – Хотя ей и не очень нравилась идея иметь в доме оружие, которое будет лежать и улыбаться своей металлической улыбкой. А что, если Лили его найдет?

– Ты не можешь его оставить, – сказал он, – ты его украла.

– И что я должна с ним делать? – Хезер почувствовала, как ею овладевает паника. Она ворвалась в дом к Донахью. Украла вещь, которая стоит кучу денег. За такое людей в тюрьму сажают.

Бишоп вздохнул.

– Отдай его мне, Хезер, – сказал он. – Я от него избавлюсь.

Она готова была его обнять. И даже расцеловать. Бишоп закрыл пистолет в бардачке.

Теперь все ехали молча. Часы на приборной панели светились зеленым. 1:42. На дорогах было темно, не считая слабого света фар. Кругом тоже было темно, по обе стороны дороги – дома, трейлеры, все улицы были погружены в темноту, как будто машина ехала по бесконечному тоннелю, месту, не имеющему границ.

Начался дождь. Хезер склонила голову к окну. Наверное, она уснула на какое-то время. Ей снилось, что она падает в темное, скользкое горло животного и пытается вырезать себя из его живота ножом для масла, который в ее руках превратился в пистолет и выстрелил.

2 июля, суббота

На следующий день повсюду были объявления: розовыми бланками для оформления ставок были оклеены тоннели, бензоколонки, окна закусочной и бара. Они даже торчали из сетчатого забора, идущего вдоль двадцать второго шоссе.

Ветер разнес эти бланки до трейлерного парка «Свежие Сосны», где они продолжили свое путешествие на грязных подошвах ботинок и на брюхе проходящих мимо грузовиков, прежде чем улететь с ветром. Они нашли пристанище на тихой улице Нэт. Грязные и наполовину промокшие, они появились и в квартале Мэт.

Игроков было на треть больше, чем когда-либо. Но через забор перелезло всего семнадцать участников, десять из которых смогли достать какую-нибудь вещь из дома Донахью.

Но по всему городу висели и другие объявления – напечатанные на больших глянцевых листах с изображением герба колумбийского окружного отдела полиции:

Все лица, пойманные на участии в игре, известной как ПАНИКА, будут привлечены к уголовной ответственности.

Мелким шрифтом были перечислены предъявляемые обвинения:

Вовлечение в опасность третьих лиц, причинение вреда частной собственности, проникновение со взломом, преднамеренное нанесение тяжких телесных повреждений, правонарушения в состоянии алкогольного опьянения.

Кто-то настучал копам. Все были уверены, что это сделал либо Кори Уолш, которого арестовали у водонапорных башен, либо Байрон Велчер, который, как оказалось, был сильно ранен одной из собак Донахью и теперь лежал в больнице по ту сторону Гудзона. До Байрона нельзя было добраться, по крайней мере, до тех пор, пока его не выпишут, поэтому некоторые направили свой гнев на Кори, из-за чего он тоже оказался в больнице с разбитым лицом, которое стало такого же ярко-пурпурного цвета, как сгнивший помидор.

Но уже спустя несколько часов Йэн МакФэддэн узнал от своего старшего брата – полицейского, что на самом деле это был не Кори и не Байрон, а тихоня Рина, которая училась на параллель младше и чей парень был исключен из соревнования.

К тому моменту, когда кроваво-красное солнце стало опускаться за горизонт, исчезая в тонких розовых облаках и вспышках красного света, а небо напоминало гигантское легкое, которое, пульсируя, испускает последние вздохи над Карпом, все стекла в машине Рины были разбиты, а ее дом был забросан яйцами, густое содержимое которых дрожало и блестело так, что казалось, будто дом был окружен мембраной.

Разумеется, никто не поверил, что Паника прекратится.

Игра продолжится.

Несмотря ни на что.

4 июля, понедельник

Додж

Всю неделю после испытания у дома Донахью погода была отличной и в меру солнечной. Четвертое июля[15]15
  В этот день отмечается День независимости США. 4 июля 1776 года была подписана Декларация независимости США, которая провозгласила независимость США от Королевства Великобритании.


[Закрыть] ничем не отличалось от других дней. Додж проснулся от белого солнечного света, льющегося сквозь его темно-синее одеяло.

Додж был счастлив. Даже больше, чем счастлив. Он был без ума от счастья. Сегодня он встречался с Натали.

Его мама была дома. Она уже проснулась и готовила завтрак. Он оперся на дверной проем и наблюдал, как она разбивает яйца на сковородку, придерживая с краю желтки деревянной лопаткой.

– По какому это поводу у нас завтрак? – спросил Додж. Он по-прежнему чувствовал усталость, а его шея и спина болели. Он отработал две смены, выкладывая на полки товар после закрытия в строительном магазине, где бывший приятель его мамы работал управляющим. Унылая работенка, но платили неплохо. У него в кармане была сотня долларов, на которые он сможет купить Натали что-нибудь в торговом центре. Ее день рождения был только через несколько недель, 29 июля, но он все равно мог сделать ей небольшой подарок чуть раньше.

– Могу задать тебе тот же вопрос. – Мама Доджа оставила яйца жариться на сковороде, подошла к нему и чмокнула его в щеку, прежде чем он успел отстраниться. – Почему ты рано?

На ее лице были видны остатки макияжа. Значит, вечером она ходила на свидание. Неудивительно, что она в таком хорошем настроении.

– Мне больше не спалось, – ответил он осторожно. Интересно, признается ли мама в том, что ходит на свидания? Иногда, когда свидание проходило действительно хорошо, она говорила об этом Доджу.

– Как раз к завтраку. Будешь омлет? Ты голоден? Я делаю завтрак для Дэйны. – Она переложила омлет на тарелку. Он был так хорошо взбит, что лежавший на нем кусочек масла немного подрагивал. Прежде чем Додж успел ответить, она понизила голос и сказала: – Ты же знаешь, что Дэйна проходит терапию? Так вот, Билл говорит…

– Билл? – прервал ее Додж.

Его мама покраснела. Попалась.

– Он просто друг, Додж.

Додж не поверил, но ничего не сказал.

Его мама спешно продолжила:

– Вчера Билл отвел меня в итальянский ресторан в Гудзоне. Красивые скатерти и все такое. Он пьет вино, Додж. Ты можешь в это поверить? – Она изумленно покачала головой. – И он знает какого-то доктора из больницы Колумбии, который работает с такими пациентами, как Дэйна. Билл говорит, что Дэйне нужно ходить на терапию регулярно, каждый день.

– Но мы не можем… – начал было Додж, но его мама все поняла и закончила за него:

– Я сказала ему, что мы не можем себе этого позволить. Но он ответил, что может включить нас в программу, даже без страховки. В больнице. Можешь себе представить?

Додж ничего не сказал. Они и раньше возлагали надежды на новых докторов, новую методику лечения, на кого-то, кто сможет помочь. Но что-то всегда шло не так. То прорвет трубу и все деньги уходят на ее починку, то доктор оказывается шарлатаном. Однажды они смогли попасть на прием в настоящей больнице. Доктор осмотрел Дэйну за пять минут, проверил ее нервы, постучал молоточком по колену, затем сжал и распрямил ее пальцы на ногах.

– Это невозможно, – сказал он со злостью, будто был раздражен тем, что они тратили его время. – Автокатастрофа, так? Мой вам совет – купите кресло получше. Ей не нужно ездить на этом куске хлама, – он указал на инвалидное кресло, стоившее пять тысяч долларов. Додж горбатился всю осень, чтобы купить его, пока его мама плакала, а Дэйна безжизненно лежала в кровати в позе зародыша каждую ночь.

– Так ты будешь омлет или нет? – спросила его мама.

Додж покачал головой:

– Я не голоден. – Он взял вилку и тарелку Дэйны и отнес в гостиную. Когда он вошел, она сидела с высунутой в окно головой. Додж услышал крик: «Мечтай, мечтай!» – а затем смех, раздавшийся снизу.

– Что это было? – спросил он Дэйну.

Она резко повернулась. Ее лицо покраснело.

– Рики говорит всякие глупости, – ответила Дэйна и забрала у него тарелку. Рики работал на кухне у Дот и всегда посылал Дэйне подарки – дешевые букеты, купленные на заправке, небольшие статуэтки медвежат. Рики был хорошим парнем.

– Почему ты пялишься на меня? – спросила она.

– Я не пялюсь, – ответил Додж. Он сел рядом с ней и положил ее ноги себе на колени, начиная, как обычно, разминать костяшками ее икры. Чтобы она снова могла ходить. Чтобы она продолжала в это верить.

Дэйна ела быстро. Она смотрела на тарелку, избегая Доджа. Наконец, она расплылась в улыбке:

– Рики сказал, что хочет на мне жениться.

– Возможно, тебе стоит согласиться, – сказал Додж.

Дэйна покачала головой:

– Чудак… – Она дотянулась до Доджа и ударила его в плечо. Он притворился, что ему больно. В тот момент его охватило счастье.

Сегодня будет хороший день.

Одевшись и приняв душ – он даже не забыл постирать джинсы, так что теперь они выглядели хорошо и хрустели от чистоты, – Додж сел в автобус до квартала Нэт. Было только пол-одиннадцатого, но солнце уже висело высоко в небе, напоминая глаз. Повернув на улицу Нэт, Додж будто бы оказался в телевизионных декорациях – он словно попал на одно из тех шоу из 1950-х, в которых всегда кто-то мыл машину на дороге, женщины носили фартуки и здоровались с почтальонами.

Только здесь было одно исключение: никакого движения, ни голосов, ни людей, волочащих мусор или хлопающих дверьми. Если твои окна выходят на заднюю дверь закусочной Дот – кто-то всегда что-то кричит. Но в какой-то степени это было своего рода утешение – ты всегда знал, что не у тебя одного есть проблемы.

Нэт ждала Доджа на крыльце. Стоило ему только увидеть ее, как его внутренности будто подскочили куда-то к горлу. Ее волосы были убраны в хвост сбоку. На ней было что-то желтое и ребристое типа джемпера, рубашка и шорты, которые на любой другой девушке смотрелись бы глупо. Но на ней все это выглядело потрясающе, отчего она напоминала экзотическое мороженое в натуральную величину. Он не мог не думать о том, что она раздевается каждый раз, когда принимает ванну.

Натали поднялась с крыльца, слегка покачиваясь на небольшой платформе, и помахала ему, как будто он мог ее не заметить. На ее лодыжке больше не было повязки, хотя Додж знал, что она снова подвернула ее, убегая с владений Донахью. Она немного морщилась при ходьбе.

– Бишоп и Хезер пошли за холодным кофе, – сказала Нэт, когда Додж подошел к ней, стараясь изо всех сил не идти слишком быстро. – Я попросила, чтобы они купили и нам тоже. Ты пьешь кофе?

– Я бы хряпнул немного, по возможности, – ответил Додж, и Нэт засмеялась. От ее смеха ему стало тепло, хотя в ее дворе он по-прежнему чувствовал себя неуютно, будто он был частью картинки из серии «зачеркни лишнее». На первом этаже дернулась штора, из-за которой лицо появилось и исчезло так быстро, что Додж не успел ничего разглядеть.

– За нами кто-то следит, – сказал Додж.

– Наверное, мой отец. – Нэт пренебрежительно махнула рукой: – Не волнуйся. Он тебе ничего не сделает.

Интересно, каково иметь такого отца, который сидит в доме и нормально реагирует на то, что его дочь может просто от него отмахнуться. Том, отец Дэйны, был хотя бы женат на их маме четырнадцать месяцев. Правда, причиной тому была ее беременность, но тем не менее. Он регулярно писал Дэйне электронные письма и каждый месяц посылал деньги, а иногда даже приходил ее навещать.

Додж не слышал и не видел своего отца. Все, что он знал о нем, – это то, что тот работал строителем и был родом из Доминиканской республики. На долю секунды он задумался над тем, что же сейчас делает его отец? Возможно, он снова вернулся во Флориду и был жив-здоров. Возможно, он наконец остепенился и завел кучу резвящихся детей с темными, как у Доджа, глазами и с такими же высокими скулами.

А может, еще лучше – он выпал из строительной люльки на большой высоте и проломил свою чертову башку.

Бишоп и Хезер вернулись на одной из колымаг Бишопа, которая бренчала и тряслась так сильно, что Додж был уверен – она развалится под ними на полпути до торгового центра. Он открыл для Нэт дверь и помог ей сесть.

– Ты такой милый, Додж, – сказала она и поцеловала его в щеку. Выглядела она при этом так, будто практически сожалеет о сделанном.

Поездка в Кингстон[16]16
  Город в штате Нью-Йорк.


[Закрыть] была хорошей. Додж попытался отдать Бишопу деньги за кофе, но тот отмахнулся от него. Хезер удалось найти нормальную радиостанцию на заляпанном пятнами радиоприемнике, и они слушали Джонни Кэша[17]17
  Американский исполнитель музыки кантри XX века.


[Закрыть], пока Нэт не начала умолять, чтобы они послушали что-нибудь, что было записано в этом веке. Натали заставила Доджа снова показывать фокусы, и на этот раз она засмеялась, когда он достал из ее волос соломинку.

В машине пахло старым табаком и мятой, как в бельевом ящике какого-нибудь старика. Солнце проходило сквозь стекла, и казалось, что весь штат Нью-Йорк освещен особенным внутренним сиянием. Впервые за все время в Карпе, а может быть, впервые за всю свою жизнь, Доджу казалось, что он хоть где-то нужен. Интересно, насколько другими были бы последние несколько лет, если бы он общался с Хезер и Бишопом, встречался с Нэт, отвозя ее в кино каждую пятницу и танцуя с ней в спортзале на встрече выпускников.

Он сдержал волну грусти. Ничто из этого не продлилось бы долго. Иначе и быть не могло.

Додж проезжал мимо торгового центра в Гудзоне, но никогда не был внутри. На потолке были большие лампы, из-за которых казалось, что безупречные полы, покрытые линолеумом, светятся. В воздухе пахло спреем для тела и мешочками ароматической смеси из сухих цветов, похожими на те, которые мама доджа клала в свой бельевой ящик.

Но больше всего там пахло отбеливателем. Все было белое, как в больнице, как будто все здание окунули в Клорокс[18]18
  Средство для отбеливателя тканей и выведения пятен.


[Закрыть]. Было еще рано, и народу было немного. Ковбойские сапоги Доджа громко цокали об пол при ходьбе, и он мог только надеяться, что Натали это не раздражает.

Зайдя внутрь, Нэт посмотрела на небольшую листовку, которую она достала из своей сумки, и объявила, что они смогут встретиться где-то через час, снаружи в закусочной Тако Белл[19]19
  TacoBell (англ.) – сеть ресторанов быстрого питания, специализирующаяся исключительно на мексиканской кухне.


[Закрыть] на фуд-корте[20]20
  Foodcourt (англ.) – зона торгового центра, где расположено множество экспресс-кафе.


[Закрыть].

– Так ты уходишь? – спросил Додж.

Нэт посмотрела на Хезер умоляющим взглядом.

Хезер среагировала мгновенно:

– У Натали прослушивание.

– Прослушивание куда? – спросил Додж. Ему хотелось, чтобы его голос не звучал так расстроенно. Натали начала краснеть.

– Ты будешь надо мной смеяться, – сказала она.

Его сердце чуть не выскочило из груди. Как будто он, Додж Мэйсон, мог когда-либо подумать о том, чтобы смеяться над Натали Велец.

– Не буду, – ответил он тихо. Бишоп и Хезер уже уходили. Бишоп притворился, что толкает Хезер в фонтан. Она взвизгнула и стукнула его кулаком.

Не говоря ни слова, Нэт передала Доджу листовку. Она была плохо оформлена. Текст был практически нечитаемым:

Требуются: модели и актрисы для показа самых лучших и ярких экземпляров в магазине «Сияющие драгоценные камни».

Прослушивание состоится в 11:30 утра в субботу в торговом центре Гудзона.

Претендентки должны быть старше восемнадцати лет.

– Твой день рождения ведь двадцать девятого? – спросил Додж, надеясь добиться расположения Нэт тем, что он помнит дату ее рождения.

– И что? Это всего через три недели, – ответила Нэт, и он вспомнил, что она была младше всех в выпускном классе. Он отдал ей листовку, которую она убрала обратно в сумку, будто бы стесняясь, что показала ее Доджу. – Я подумала, что в любом случае стоит попробовать.

«Натали, ты такая красивая», – хотел сказать Додж. Но смог сказать только это:

– Нужно быть идиотом, чтобы взять кого-то вместо тебя.

Она улыбнулась так широко, что Додж видел ее идеальные зубы, которые как маленькие белые конфетки располагались в ее идеальном ротике. Он надеялся, что она снова поцелует его в щеку, но этого не произошло.

– Прослушивание не займет больше одного-двух часов, – сказала она. – Скорей всего, даже меньше.

И она ушла.

Додж остался в плохом настроении. Какое-то время он ходил с Бишопом и Хезер, и, несмотря на то, что они оба были очень милые, казалось очевидным, что они хотят побыть вдвоем. У них были свои словечки, свои шутки. Кроме того, они вечно касались друг друга – толкали, щипали, обнимались, как дети, флиртующие на игровой площадке. О господи! И почему они до сих пор не вместе? Очевидно, что они оба сходят с ума друг по другу.

Додж извинился, сказав, что ему нужно будет отойти и купить кое-что для сестры – Бишоп был удивлен тому, что у Доджа вообще есть сестра, – и вышел на улицу, где на парковке, которая уже начала заполняться, выкурил три сигареты. Он несколько раз проверил телефон, надеясь, что Натали что-нибудь написала.

Но от нее ничего не было. Он начинал чувствовать себя идиотом. Он взял с собой деньги, собираясь ей что-нибудь купить. Но это было даже не свидание, ведь так? Что ей от него было нужно? Он не знал.

Дожд бесцельно бродил по торговому центру. Он был не такой уж и большой – всего один этаж, – и там не было карусели, что его очень разочаровало. Однажды они с Дэйной катались на карусели в торговом центре в Колумбусе[21]21
  Город в США, административный центр штата Огайо.


[Закрыть]. Или это был Чикаго? Они носились по карусели, стараясь прокатиться на каждой лошади, прежде чем закончится музыка, и кричали по-ковбойски.

Это воспоминание вызвало в нем одновременно радость и тоску. Он даже не сразу понял, что стоит напротив отдела Виктории Сикрет[22]22
  Victoria’s Secret (англ.) – магазин нижнего белья.


[Закрыть]. Какие-то мама с дочкой странно на него поглядывали. Наверняка он выглядел как извращенец. Он быстро отвернулся и решил пойти в «Сияющие драгоценные камни» и посмотреть, закончилось ли прослушивание Натали. Прошел уже почти час.

Магазин драгоценных камней располагался на другом конце здания. Он был удивлен, увидев длинную очередь – девушки ждали прослушивания. Все они были загорелые, и на них было мало что надето. Они, как антилопы, возвышались на своих огромных каблуках, но никто из них даже близко не мог сравниться по красоте с Натали. Он подумал, что все они выглядят дешево.

А потом он увидел ее. Она стояла снаружи, рядом со входом в магазин, и разговаривала с каким-то староватым парнем, лицо которого напомнило Доджу хорька. Его засаленные волосы истончались ближе к кончикам, и Доджу были видны участки его черепа. На нем был дешевый костюм, и даже он каким-то образом выглядел засаленным и потрепанным.

В эту же секунду Нэт повернулась и увидела Доджа. Она широко улыбнулась, помахала ему и стала пробираться в его сторону. Хорек растворился в толпе.

– Как все прошло? – спросил Додж.

– Никак, – ответила она. – Я даже не смогла войти в магазин. Я ждала целый час, а очередь продвинулась только на три человека. А потом какая-то женщина стала проверять паспорта. – Она говорила бодро.

– А кто это был? – осторожно спросил Додж. Он не хотел, чтобы Нэт подумала, что он ревнует ее к Хорьку, хотя на самом деле он чувствовал что-то подобное.

– Кто? – Нэт моргнула.

– Тот парень, с которым ты только что разговаривала, – ответил Додж. Он заметил, что Натали что-то держала в руках. Чью-то визитку.

– А, этот! – Нэт закатила глаза. – Он работает в модельном бизнесе. Сказал, что ему нравится, как я выгляжу. – Нэт сказала это небрежным тоном, как будто в этом не было ничего особенного, но Додж видел, что она была в восторге.

– Так он что… просто ходит везде, раздавая визитки? – спросил Додж.

Он тут же понял, что обидел ее.

– Он не раздает их всем подряд, – сухо сказала Нэт. – Он дал одну мне. Потому что ему понравилось мое лицо. Жизель[23]23
  Жизель Каролин Нонненмахер Бюндхен – бразильская супермодель, одна из самых известных в мире. Также известна как одна из ангелов Victoria’s Secret.


[Закрыть] тоже нашли в торговом центре.

Додж не считал, что Хорек хоть сколько-нибудь был похож на модельного агента, а даже если он им и был, то с чего ему слоняться в торговом центре в Кингстоне, штат Нью-Йорк? Но он не знал, как сказать об этом Натали, не обидев ее еще сильнее. Ему не хотелось, чтобы она решила, что он не считает ее достаточно хорошей для модели, потому что это было не так. Не считая того, что модели – высокие, а Нэт – низкая. Но по всем остальным параметрам она определенно подходила для работы моделью.

– Будь осторожна, – сказал он, не сумев придумать ничего другого.

К его облегчению, Натали засмеялась.

– Я знаю, что делаю, – ответила она.

– Пойдем что-нибудь поедим. Я умираю с голоду.

Нэт не любила держаться за руки – от этого она теряла равновесие, по ее же словам. Но она шла настолько близко к Доджу, что их руки почти касались друг друга. Он вдруг понял, что со стороны они выглядят как пара, и от этого его захлестнула волной счастья. Он и сам не понимал, как все произошло – он идет рядом с Нэт Велец, как будто так всегда и было, как будто она – его девушка. Но он смутно понимал, что это было как-то связано с Паникой.

Они наткнулись на Бишопа и Хезер, которые спорили о том, куда пойти – в итальянский или китайский ресторан. Пока они обсуждали, Додж и Нэт легко договорились пойти в «Сабвей»[24]24
  Subway (англ.) – сеть ресторанов быстрого питания, основной продаваемой продукцией которых являются сэндвичи и салаты.


[Закрыть]. Он купил ей обед – бутерброд с курицей, вместо которого она в последний момент взяла салат, загадочно добавив, что это «на всякий случай». И диетическую колу. Они нашли свободный столик и расположились там, пока Хезер и Бишоп стояли в очереди в Тако Белл, на котором они в итоге и сошлись.

– Что у них происходит? – спросил Додж.

– У Бишопа и Хезер? – Нэт пожала плечами: – Я думаю, что они просто лучшие друзья. – Она громко отпила колу. Доджу нравилось, как просто она ела – не смущаясь и не стараясь произвести впечатление, как некоторые девушки. – Хотя я думаю, что Бишопу она нравится.

– Кажется, так и есть, – сказал Додж.

Нэт склонила голову, наблюдая за ним:

– А тебе?

– Что – мне?

– Тебе кто-нибудь нравится?

Он только что укусил большой кусок своего сэндвича и чуть было не подавился от такого неожиданного вопроса.

Ему в голову не приходило ничего, что не прозвучало бы по-идиотски.

– Мне не… – Он закашлялся и отпил колы. Черт! Его лицо горело. – Я имею в виду, что мне не…

– Додж, – прервала его Натали. Ее голос вдруг стал решительным. – Я хочу, чтобы ты поцеловал меня прямо сейчас.

Он только начал есть мясной сэндвич. Но он все равно ее поцеловал. Что еще ему оставалось? Он слышал шум в голове, шум вокруг, перерастающий в гул. Ему понравилось, как она его целовала – будто бы она все еще была голодная и хотела его съесть. По всему его телу прошел жар, и на какое-то мгновение его охватило безумное волнение – что, если он спит?

Он положил одну руку Натали на затылок, и она отстранилась от него только для того, чтобы сказать:

– И вторую руку тоже.

После этого шум в его голове затих. Чувствуя себя полностью расслабленным, он снова ее поцеловал. На этот раз медленнее.

На обратном пути он почти ничего не сказал. Он был счастливее, чем когда-либо, и боялся, что разговоры или какие-либо действия могут все это разрушить.

Бишоп сначала забросил Доджа – он обещал Дэйне вместе посмотреть фейерверк по телевизору вечером. Он не знал, стоит ли снова целовать Натали, и очень переживал по этому поводу, но она решила проблему, просто обняв его. Додж остался бы разочарованным, если бы во время объятий она не приблизилась к нему так близко, что он почувствовал ее грудь.

– Большое спасибо, приятель, – сказал он Бишопу. Тот ударил своим кулаком о кулак Доджа. Будто они были друзьями.