Текст книги "Богини, царицы и сестры"

– Босой ногой ступая на песок, не оставляй следа во времени-простанстве. Лети-лети и в царстве фей есть для тебя приют, Фейри-Лор, Фейри-Лор, Фейри-Лор, – сказали ей.

– Но царство фей – разве это моя родина? – воскликнула мысленно Софья.

– Это полеты в сказку, в царства – наяву! – ответили ей.

– Значит, Питер Пен существует! – воскликнула Софья очарованно.

– Там не остаться, можно задержаться… и пить нектар, питаться там пыльцой…

– Я думала, все это сказки! – воскликнула снова Софья.

– Сказок нет!.. Есть разные пространства-измеренья и царства разные, наполненные Светом. И там… Любовь звучит и служит там ответом. Вам непривычно?.. Там безусловно, также там безлично, светло и солнечно – от каждого привет. От неба, мотылька, травинки… Все дышит и живет. Так было на Земле без покрывала тьмы…

– Как снять мне покрывало иль уйти в миры иные? – скорее попросила, чем спросила Софья.

– В миры другие не уйти, нужна ты здесь! – ответили ей.

– Как якорь на ноге мне эта жизнь! – воскликнула мысленно Софья.

– Ты выбрала сама, София, не сердись! – был сразу же ответ.

– Как снять мне покрывало? Как снять мне покрывало? Откроется Земля и космос весь…

Эти привычные Софье диалоги, они происходили внутри нее, а что было снаружи? Вот если бы кто взглянул на нее сейчас со стороны! Если бы взглянул, то оказалось бы, она сидит задумавшись в постели, укутанная в одеяло, да, так она и сидела с полуприкрытыми глазами и бездействовала.

А потом она медленно начала уходить в сон. Закутанная в одеяло, она медленно опустила голову на подушку. Завтра, к утру, Софья вернется из своих царств, из своего путешествия, а сейчас ее последняя мысль была перед отходом: «Как снять мне покрывало тьмы? Как снять то покрывало тьмы?» И вот она уже лежала, свернувшись, как ребенок, подтянув колени к подбородку, всем телом умещаясь на большой подушке. И вот уже через несколько минут тело было расслабленным, и дыхания не слышно было.

В этот вечер произошла встреча Софьи со своим детством и временное возвращение в него. Она вспомнила шифоньер, это было ее «царство», через которое она проникала в сказки. И вот никто не знал ее тайны: сказок на самом деле не существовало, а все это была самая настоящая быль. Когда миры раскрывали свои двери. Они существовали в ней до сих пор – эти миры, все – в ней.

Глава 3. Спящая красавица

Ада позвонила рано утром, да, было раннее воскресное утро. Софья взяла трубку: сразу последовало приглашение поехать вместе в женский клуб, у Ады был лишний билет. Софья слушала и колебалась: поехать или остаться дома.

Поехать – означало быть в толчее и хаосе, среди людей, во множестве чужих энергий, в этом закрученном клубке, все чувствовать и ощущать, и внутренне отшатываться, и временами глубоко дышать, чтоб не выпадать из своего пространства, тишины и внутренней гармонии. «Интересный опыт», – подумала, наконец, Софья и согласилась. Она согласилась встретиться с Адой у женского клуба без четверти десять. Ада сказала, будет лекция для женщин о мужчинах…

«Terra incognita», – подумала Софья, кладя трубку. Нужно было собираться: одежда, обувь – их привести в порядок и, наверное, позавтракать. И Софья «нарядилась» и постучала в комнату Кати.

– Посмотри, я хорошо выгляжу? – спросила она первым делом. – Под «хорошо» предполагалась прическа.

Софья ходила в Академию в длинном драповом пальто, оно было темно-серым, и в нем она сливалась с толпой, и никто не обращал внимания на нее на улице: они все были невидимками. Все «видимое» оставалось под покровами пальто. Она надевала свое любимое темно-синее платье, которое доходило до середины икр. В платье были тайные кармашки, отделка золотой тесьмой, и на шею она надевала золотой медальон. Медальон ей подарила Эль Шара. Софья чувствовала себя уютно в этом платье и неприметных туфлях на плоской подошве, какие носили обычно монашки Францисканского ордена. И в таком виде она, – Софья это понимала, – не могла появиться на занятии женского клуба.

Кати довольно долго и критично осматривала ее, затем, ничего не сказав, распахнула свой шкаф и некоторое время перебирала одежду, висящую на плечиках.

– Тебе нужно что-то современное, – наконец, произнесла она. – Что бы подчеркнуло твою фигуру и твою красоту.

– Для чего? – спросила Софья.

– Ну, так принято в социуме – наряжаться, – отозвалась Кати. – Одень вот мою юбку и пулловер, и тогда ты не будешь там сильно выделяться…

– Как это все меня напрягает, – проговорила Софья, – я еще не там, а мне уже надоело… Что в том, если я поеду в своем обычном платье?

– Ничего, – ответила Кати, – пожалуй, так будет даже интереснее…

И Софья решила не переодеваться, а ехать в своем темно-синем платье, и помимо медальона она надела перстень с аметистом. Он имел свойство перерабатывать, трансформировать энергии.

Софья подходила к зданию клуба, издали заметив уже фигуру Ады, та ждала у колонны, опустив голову, наблюдая за голубями.

И первый вопрос, который Ада задала после приветствия:

– Ты не хотела бы создать свою собственную школу? – и засмеялась весело.

– Э! – Софья остановилась на мгновение, – но, Ада, это не моя задача! – с Адой было весело.

Они вошли в фойе, спросили, на каком этаже состоится занятие, поднялись наверх и заняли свои места. В десять часов было начало. Потихоньку и женщины начали приходить и занимать места, и так они обе обросли со всех сторон сидящими женщинами, и Софье было необычно: женщины были другие.

У многих из них были большие сумки, хозяйственные сумки, чем-то набитые… И женщины пахли… Это были запахи борща и жареного лука, и котлет, и запахи манной каши, и кислый запах детского белья, и собственного и мужского пота, и пахло сигаретами, и и духами, а скорее алкоголем, что лежал в основе их парфюма. «Другой мир», – подумала Софья, – «другой мир».

Вышла женщина и представилась: она будет вести семинар. Разговор пойдет о том, как стать стервой, чтобы больше не прогибаться под мужчину и под мужской мир, девиз был: пусть мир прогибается под меня! Мужчины создали этот мир, а теперь этот мир поимел и их, а могли бы создать что-либо и получше, хотя бы для самих себя.

Волна одобрения прошла по залу. Софья прислушалась. Она не оглядывалась и не смотрела по сторонам, но своим телом чувствовала женщин и ей было жаль, что они такие уставшие, измотанные, задерганные и зажатые. Они напоминали клубки из намотанных и перемотанных сожалений о себе и жизни, из обид и неудовлетворенности, скрытой агрессии и подавленных желаний. Софья тихо поднялась со своего места и знаком показала Кати, что выходит и подождет ее снаружи. Она на цыпочках вышла из зала и притворила за собой дверь.

В фойе кроме вахтерши никого не было, было тепло и тихо, Софья присела на диванчик и сидела отвернувшись к окну, и наблюдала за тем, что происходит на улице, за окном. Ей было несколько жаль потерянного времени. Время – это тоже энергия, и Софья не привыкла распылять ее в разные стороны, и спрашивала себя, как она могла оказаться в таком непонятном и неподходящем для них месте, а главное, для чего она здесь? Ведь ничего в жизни не происходило случайно и без последствий… «Вылазка на другую планету, – подумала она, – когда, наконец, закончится эта лекция?»

Отворилась дверь и вошла женщина, и у нее в руках тоже была большая сумка, и она тяжело дышала, как паровоз, и присела рядом с Софьей, точнее, грузно привалилась. Ей нужно было отдышаться, но она сразу и громко заговорила:

– Опоздала! Опоздала! Уже половину пропустила! – Софья поняла, что женщина приехала на то же занятие и теперь сокрушается. – А вы что не на занятии? – вдруг спросила она.

Софья опешила от вопроса, открыла было рот, но в голове не быо ни одной мысли.

– Да! – заговорила женщина, словно и не задавала вопроса, – зачем вам на занятие, ведь у вас в жизни все в порядке, смотрю на вас и вижу… Можно только позавидовать, вы такая… – женщина остановилась.

– Какая? – спросила Софья с любопытством.

– По вам таки и видно, в жизни у вас ни забот, ни хлопот, не замотанная вы… – отвечала женщина, – холеная вы, не такая, как мы.

Софья мысленно удивилась: у нее ни забот, ни хлопот…

– Посоветуйте мне, какое пособие почитать, накупила разных книг, курсов, ношусь по занятиям, крышу сносит, хочу понять… А уж дочиталась до тошноты… Хочется уже прочитать одну, последнюю книгу и все понять…

– Что понять? – спросила Софья, – она уже догадывалась, о чем идет речь, но ей хотелось услышать, как эта женщина оформит и озвучит свои мысли.

– Или вы тренинги проводите? – вдруг спросила женщина, вытирая пот со лба.

– Нет, я сейчас ничего не провожу, – отозвалась Софья, немного покривив душой.

– Тогда посоветуйте мне пособие для женщин… – сказала женщина.

– Почему вы так привязались к пособиям? – спросила Софья, она знала, если будет сейчас задавать «правильные» вопросы женщине, она сама до всего дойдет сама, без пособий. Женщина была похожа на кубышку, которую переполнили и закрыли крышкой, еще немного, и она лопнет. – А если оторваться от всех этих внешних средств, от этих костылей? Вы спрашивали когда-нибудь: чего хочет моя душа? Почему я этого не знаю? А когда я узнаю, разрешу ли себе – взять это счастье себе, принять в свою жизнь, или откажусь, посчитав себя недостойной… Что ищете вы пособиях? Какое пособие знает вас лучше, чем вы себя сами? Почему бы не пойти внутрь себя, снять все маски, закончить игры, дойти до своей внутренней сути, познакомиться с ней, дать ей жизнь и проявление?… Проявление во внешней жизни?… Почему все время хочется быть кем-то, а не самой собой?.. На поддержание маски уходит так много энергии, а под маской – несчастная, неисцеленная женщина, которой хочется любви, именно любви… И такой животный, глубокий страх перед мужчиной, перед любовью… Такое недоверие к миру и неверие, что все возможно… Но ведь так оно и есть: все возможно… Вам запрещали в детстве, теперь вы взрослая и запрещаете сами себе… Когда вы разрешите себе быть свободной и счастливой, – а сила намерения – это мощная вещь, – маски сами спадут, и окружающим ничего не останется, – они даже не пикнут, – принять вас настоящей со всеми вашими хорошестями и слабостями, и уже не нужно стараться быть той, кто вы не есть… И тогда вы расслабляетесь… ваши мысли расслабляются… ваши чувства расслабляются, и силы приходят, и вот вы уже сами по себе здоровы, сами по себе радостны, сами по себе счастливы… и без пособий…

И Софья надолго замолчала. И женщина несколько минут молчала, и вахтерша, которая оказалась рядом, она тоже молчала.

Женщины начали спускаться по лестнице в фойе: занятие закончилось. Софья увидела Аду, та подошла и присела к ней на диванчик.

– Теперь я понимаю, зачем я сюда приехала, – наконец, произнесла женщина и поднялась с места, – и почему я опоздала. Дайте мне свой телефон, я пришлю к вам свою подругу…

– Я не провожу консультаций, – ответила Софью.

– Возьмите вот мою визитку, там телефон, я – асистент, – проговорила Ада, – звоните.

«Что за самодеятельность, – подумала Софья, удивляясь происходящему, – и откуда у Ады эти визитки».

И женщина удалилась, и Софья с Адой пошли в гардеробную за своими пальто.

Они встали в очередь и терпеливо ждали, нет, со стороны Софьи – это не было терпеливо, ей было жаль потраченного времени, она не вытерпела:

– Эти женщины, которые учатся на стерв, они распространяют в пространстве сигнал: «Я расставила ловушки». Они никому об этом словами ничего не говорят, ведь они умные женщины, но подсознание людей регистрирует их сигнал, и мужчины от них бегут… А женщины сами не знают, почему, ведь они такие замечательные, но почему-то одновременно неприятные, – говорила Софья с досадой и нисколько не приглушая голоса.

Какие еще сигналы можно считать? – «Я крутая, я все могу!» – этот сигнал, например. Хорошо, если женщина такая крутая, то зачем ей мужчина? – кто захочет под ее каблук? Или если помериться силой?

Следующий сигнал: «Я очень симпатичная, просто божественно красивая!» – Хорошо, тогда может привлечься мужчина, который любит красивые фантики. Непонятно? – привлечется тот, кто падает на внешнее, как сорока – на все блестящее… А женщине надо такое? Может быть… А что женщина будет делать, когда начнет стареть? Или заболеет и утратит свою внешность?.. – Ада с интересом смотрела на Софью и не перебивала, такой страстной она Софью еще не знала, и не подозревала, что в ней есть такая напряженность чувств.

– Еще сигнал, женщина кричит в космос: хочу жить в роскоши и комфорте!.. За все нужно платить, особенно за комфорт. Потому что в космосе все в балансе: отдача и принятие. Чем женщина собирается платить? – снова спросила Софья как будто в воздух, – своей молодостью, здоровьем, талантом?

От женщин несется на всю округу: «Хочу, чтоб он был самый-самый…» Какой? Самый жадный, самый ленивый? Четкого представления нет… А что готовы предложить в ответ? Или есть желание только брать и пользоваться? Но ведь не получится! – как раз потому, что закон безотказно действует.

– Почему все так активно настроены на потребление? – снова спросила Софья в воздух. – Это все не ваше, все чужое и наносное, совсем не от души. Все эти афирмации, и вы знаете это. На самом деле вы не чувствуете себя крутыми, замечательными, божественно-красивыми. Вы пытаетесь себя в этом убедить и убедить весь мир, доказать ему… Но ничего не докажешь, если всего этого заявленного нет еще внутри.

– Вы знаете, что вы такой еще не стали, может быть, вы будете такой… Когда-нибудь… А вам это на самом деле нужно?.. Да, если женщна уже такая, ей не нужно посылать сигналы в космос, а кто-то загрязняет его этим мусором пространство. У вас ведь нет этого внутреннего состояния, а без состояния не выйдет. Ваше внутреннее состояние сейчас – страх и неуверенность. И они намного сильнее идут в космос, чем афирмации.

За спиной у них стояли женщины из зала, собравшиеся в очередь в гардеробную, и слушали все это время ее «речь», а Софья не замечала ничего вокруг. Ада стояла, посматривала на женщин и весело улыбалась. Софья остановилась со своей пламенной речью, оглянулась и увидела позади себя толпу, это была уже не очередь, а группа женщин, окруживших ее со всех сторон.

Можно записаться к вам на консультацию? – услышала они позади себя.

– Я не провожу консультаций, – ответила Софья не оборачиваясь, она уже принимала пальто из рук гардеробщицы. Ада задержалась, она начала раздавать свои визитки:

Можете записаться вот по этому телефону, я – ассистент.

Софья, наконец, оказалась на свежем воздухе и вздохнула полной грудью. Она чувствовала себя уставшей и опустошенной. Ада продолжала улыбаться, она знала, что сейчас начнутся «разборки» и была к этому готова.

– Зачем мы пришли в этот клуб? – спросила, наконец, Софья, они шли по запруженной улице и пытались лавировать меж прохожими, говорить было неудобно, но Софью съедало нетерпение.

– Тебе нужно было быть в этом клубе, – твердо сказала Ада, – я знала, что произойдет, это было необходимо: чистка в мозгах! Ведь невозможно жить с таким мусором в голове!

– Да, но они не просили, чтоб им почистили голову от «мусора», – возразила Софья. – Спящие красавицы…

– Да, но они и не знают, что у них в голове мусор! – возразила Ада. – Поэтому они не могут попросить, чтоб им почистили голову от мусора…

– Мы не имеем права вмешиваться в человеческую жизнь без просьбы и без разрешения! – возразила Софья.

– Это был первый и последний раз, – оправдывалась теперь уже Ада, – перед ними словно дверь открылась… Ведь они были в твоих энергиях… Это другой мир, ведь главное это не слова… и спящая красавица – это ты!

– Я? – Софья удивилась, – причем здесь я? – Ты устроила ловушку!

– Ты нужна миру, – отозвалась Ада, – твои способности, твоя внутренняя красота, и она пробудится в полной мере, когда ты откроешь себя миру. Твоя реализация… И еще человеческая любовь… Ты понимаешь, как много счастья ты можешь принести?

Софья резко остановилась и стала озираться по сторонам. Она явно что-то искала. Внезапно она взяла Аду за руку и вытянула ее из толпы. В толпе начали ругаться. На них неслись эмоции людей и тяжесть этих эмоций, Софья почувствовала перемену в толпе быстрее, чем Ада. Софья призвала своего помощника, чтоб он на тонком плане зашел в точку возникновения противостояния и нейтрализовал его. Потом они завернули в переулок и обнаружили неподалеку скверик, заросший кленами. Сели на скамью отдышаться. Энергетически день был тяжелым.

– Ты или Кати могли бы приехать в этот клуб и рассказать то же самое, – проговорила Софья, когда они уже отдышались.

– Да дело-то не в словах и не рассказах, – возразила Ада, – а в энергетике, в которой подаются эти слова.

– Да, и я о том же, – кивнула Софья. – Мы можем передавать людям слова на холостом ходу, и мы можем передавать им те же слова, за которыми стоят энергии и энергетические процессы.

Она открыла сумку и вытащила два банана, один протянула Аде. Они молча ели бананы. Потом так же молча Ада вытащила из сумки бутерброды с сыром, и они ели бутерброды. Они сидели молча минут десять и отдыхали.

– Почему ты не хочешь давать консультации? – спросила Ада, бросая в урну пакетик из-под бутербродов.

– Ты же знаешь, кто мои «родители»? – Архея Аметиста и Архангел Рафаил, – проговорила Софья. – От них я наделена способностью исцелять и способностью трансформировать. – Тут она взглянула на перстень, – мои родители вплели в меня свои энергии, я проводник. Мой учитель и соратник Сен Жермен, в более раннем воплощении Мерлин. И здесь речь идет о внутренней алхимии и трансформации на уровне Духа, когда исцеляется не столько тело, сколько тонкие структуры… На уровне тела люди могут даже ничего не заметить. Здесь речь о трансформации на уровне сознания, а не о том, чтобы привлечь партнера и выйти замуж… Я не ломаюсь, – продолжала Софья, – я отдаю себе отчет, что некоторым душам не нужны мои «услуги».

– Так это же хорошо! – воскликнула Ада. – Трансформация!

– Совсем нет! – возразила Софья и даже махнула при этом рукой. – Люди боятся изменений, они только думают, что хотят их, а когда все наносное в их жизни начинает двигаться, сползать, разрушаться, уходить, они впадают в панику, и весь этот отживший мусор… Они начинают за него цепляться и удерживать… И тратят на это много сил, и не для того, чтоб новое впустить в жизнь, а чтобы удержать старое… Правда! – Софья достала из сумки бутылочку с водой и отпила.

– Правда, им кажется, они хотят начать новую жизнь, а когда новое входит в их жизнь, они начинают тормозить и сворачивать все начинания. Им всегда нужна гарантия, что не станет хуже, чем было!.. – Так поступают люди, они всего боятся, – продолжала Софья, – ты ведь знаешь, нам никто не давал никаких гарантий, и все равно мы пустились в это путешествие. Нет никаких гарантий. Потому и нужно мужество… На самом деле мужественных людей не так уж много. Многими двигает не мужество, а отчаяние… – Софья замолчала, она поняла, что ее понесло…

– И не все на самом деле хотят стать свободными. Кто-то хочет продолжать жить уютно и комфортно, а точнее, покрываться плесенью в болоте. Информация и энергия, которая идет через меня, некомфортна и неудобна. Это неприятно. Начинается трансформация… От соприкосновения со мной. У меня внутри тишина, я просто канал: меня выбрали их высшие аспекты и свели нас друг с другом, а у них на уровне личности – агрессия ко мне… Может быть, оставим людей в покое? – Софья первый раз за весь день засмеялась.

– Эти чистки, которые инициированы энергией… Их чистки не имеют ко мне никакого отношения, я просто канал. Я не мусоросборник, не отстойник энергетической грязи, не громоотвод для их агрессии. Мне нужны силы и время для работы в космосе. Каждый должен заниматься своим делом. – закончила Софья.

– Да, – отозвалась Ада, – теперь я лучше понимаю.

При этих словах Софья поднялась со скамьи: нужно было ехать домой, это был насыщенный и тяжелый день, и она была рада, что вечером он закончится. Но слова Ады не давали Софье покоя, они стали семенами. Софья привыкла, что это она или через нее «засевают семена» в головы людей, но теперь, – с удивлением она осознавала это, – с ней самой произошло подобное.

Софья вернулась домой, вечером они, как обычно, сидели на кухне с Кати. В этот раз они ждали, когда картофельная запеканка будет готова, сыр уже начал плавиться, а приятный аромат распространяться на кухне. Софья рассказывала, как съездила в женский клуб, сама удивляясь себе, как могла она поддаться на предложение Ады поехать туда.

– Ада сказала, я могу быть востребованной в жизни, во внешнем мире, – Софья поднялась с места и присела перед духовкой. Теперь она наблюдала за запеканкой, интенсивная жизнь запеканки в пределах формы… Формочки для выпечки. Иногда она сидела перед стиральной машиной и наблюдала за жизнью белья, вращение… перемещение… отжатие… Они видела некоторых людей на тонком плане, которые «сидели» в жизни, как в центрифуге, их болтало и отжимало, и они никак не могли выбраться из этого процесса… Они не могли самостоятельно выбраться… Им нужна была рука помощи извне, которая бы вытянула их из этого болезненного и бессмысленного процесса… и Софья знала, как это делается…

– Тогда я могла бы им помочь, – сказала Софья, оглядываясь на Кати.

И Кати уже привыкла и понимала без слов, или когда мысль оставалась озвученной не до конца, но все же было ей понятно: у Софьи в голове одновременно протекало несколько мыслительных процессов, и Кати не нужны были все ее слова… Она говорила: «Хорошо, я уже поняла», – и Софья могла переключаться на другие мысли.

– Я могла бы им помогать – этим женщинам, – добавила Софья, – хотя сама я себя женщиной не чувствую… Помогать исцеляться… Разве это не интересно? – спросила Софья, снова оглядываясь на Кати, и замечая, что та становится все задумчивее и задумчивее. – Из тонкоматериальных планов переместиться в земной и действовать именно здесь? Смотри, когда-то мы как создатели-творцы здесь создали все и сотворили, а теперь приходим раз за разом, чтобы пережить свое творение… И когда мы переживаем свое творение, мы видим искажения и вносим коррективы… Когда мы создаем, но не участвуем внутри, мы не переживаем творения на уровне чувств, а чувственность и чувство – это просто Дар, это высший Дар, которым обладает человек, не все существа в космосе им обладают… Ой, извини! – воскликнула Софья, – извини меня, я снова скатилась до лекции… Сейчас уже можно доставать запеканку…

– Нет-нет, – задумчиво отозвалась Кати, я слушаю тебя и размышляю. – Да, запеканка… Достать тарелки… вилки и ножи… – машинально проговорила Кати, она оставалась сидеть, пока Софья хлопотала у стола.

И вот все было уже готово, и они замерли на несколько мгновений, благословляя пищу на столе, и Софья принялась есть, и заметила, что Кати не притронулась еще к еде. Софья вопросительно взлянула, на нее и Кати заговорила.

– Ты не думала, что люди могут не принять той твоей ипостаси, в которой ты пришла на Землю? – спросила Кати, и, не ожидая, ответа продолжала, – и что ты тогда будешь делать? Сейчас ты по крайней мере среди своих…

– Среди «своих», – поправила ее Софья.

– Ты сейчас в полуматериальном пространстве, ты же сегодня убедилась, как тяжело находиться в толпе, там, за пределами… Тебе нужно каждый раз возвращаться к себе и восстанавливаться, ты сегодня еще раз в этом убедилась… Ты хочешь принести себя в жертву?

– Жестко, – проговорила Софья и отложила вилку, – звучит жестко… А разве ты не принесла свою жизнь в жертву этому человеку, который не любит никого, кроме себя? Который разрушает себя и тех, кто любит его?

Софья замолчала. Она не ожидала ни от себя, ни от Кати такой жесткости и прямолинейности.

– Пожалуйста, мы не будем трогать и эту тему сейчас, – проговорила Кати.

– Мы не будем трогать эту тему, – тотчас отозвалась Софья и пожалела о сказанном, – но когда мы будем исцелять твое бедное сердечко? – Софьин вопрос отозвался без ответа. – Нет-нет, я не хочу жертвовать своей жизнью, наоборот, я хочу попробовать жизнь, человеческую жизнь… Это то, что действительно ценно… Мы просто забыли об этом… Мы ведь здесь даже не живем и ничего не испытываем…

– Люди не поймут тебя, – упрямо повторила Кати.

– Кати, таких женщин, как я, несколько на Земле, – проговорила Софья, она почувствовала, что не хочет больше есть, как если бы хватило того аромата, который распространился от запеканки на кухне, распространился в воздухе, и его хватило, чтобы насытиться. – Эти женщины живут на Земле из воплощения в воплощение неузнанные. Им ничего не нужно делать на Земле, важно лишь их присутствие… Быть среди людей, создавая пространство… Они привносят энергии Великой Матери на Землю через себя. Вот и все.

– Просто мне страшно за тебя, – отозвалась Кати, ковыряя вилкой в запеканке. По спине у нее прошел холодок.

Софья наклонилась над своей запеканкой, словно что-то в ней увидела и она наклонялась все ниже и ниже. Еще немного, и она коснулась бы носом еды. Лицо ее побледнело, она обхватила голову руками, но локти ее, опиравшиеся о стол, стали разъезжаться. Кати вскочила с места, не зная, что делать, обхватила голову Софьи, пытаясь заглянуть ей в глаза, ухватить ее взгляд. Глаза Софьи не видели ничего, они были устремлены внутрь.

– Мне плохо, – проговорила Софья, – сделай что-нибудь. – Ее тело становилось все более расслабленным и Кати не могла его удержать. Она смогла лишь помочь Софье опуститься на пол и лечь, опуститься без ушибов и повреждений. Софья лежала на полу с открытыми невидящими глазами. У Кати внутри все тряслось от страха и беспомощности.

– Возвращайся, Софья, возвращайся, – Кати гладила Софью по щеке и плакала над ней. – Пожалуйста, Софья, возвращайся…

Наконец, Софья глубоко вздохнула и глаза ее закрылись, и это был хороший знак: она вернулась и была без сил. И Кати тоже вздохнула, и вытерла слезы, потом вскочила и побежала в комнату за подушкой и пледом. Она подсунула подушку под голову Софье и укрыла ее.

Софья открыла глаза и обвела взглядом комнату и снова их прикрыла. Через несколько мгновений она снова открыла глаза, ее взгляд постепенно прояснялся: теперь она была больше здесь, чем там.

– И ты еще хочешь идти в мир? – с упреком спросила Кати. Она была напугана.

– Это не то, что ты думаешь… – Софья слабо улыбнулась, – не хотела тебя пугать… Это они во мне ходили. Ощущается, как если бы сущность вошла, но это люди… Невыносимо… Опять они в меня вошли.

– Ты можешь встать сейчас? Чтоб не лежать тебе на холодном полу… – спросила Кати.

Софья молча начала подниматься, помогая себе руками, спина не держала ее, Кати поддерживала Софью. Нужно было лишь дойти до дивана и рухнуть на него. Никто уже не вспоминал про запеканку, но Кати помнила про последние слова Софьи, и лишь та очутилась на диване, спросила:

– Кто они?

– Наши коллеги, – проговорила Софья и положила руку себе на грудь. Она глубоко вздохнула и замолчала.

– Ты хочешь сказать… кто? – удивленно спросила Кати.

– Наши… – ответила Софья и положила вторую руку на грудь. – Они входят в мое пространство иногда через макушку, иногда через грудь, мне становится плохо: тошнит, в груди давит и в шее, как будто кто-то придушивает, немного…

– Я не понимаю, зачем это? – Кати от удивления присела на краешек дивана. – Что за… Что за ерунда?

– Да это не ерунда… Это от любопытства… Они сканируют, – ответила Софья.

– И зачем все это? – продолжала спрашивать Кати.

– Хотят что-нибудь узнать, – ответила Софья, снова глубоко вздыхая. – А могли бы меня просто спросить… У меня ведь нет собственной жизни и нет никаких тайн.

– Какой-то мрак просто, – глаза Кати все больше округлялись.

– Есть совсем немного людей, от которых мне комфортно, – остальные – вот так, «придушивают» и уходят, – Софья повернулась на бок, лицом к Кати, и слабо улыбнулась. – Я и сама сканировала людей, но с разрешения… – Софья вздохнула, – иногда заходишь, и словно, не в тело, а как будто в темный склеп и в нем так пахнет… Откровенно мертвичиной… И хочется побыстрее оттуда выбраться… И удивляешься, как это еще человек живет и даже врачи ничего не находят… А иногда это и не тело вовсе пахнет… Это пахнут мысли человека, именно «грязные» мысли и чувства такие же… И все это не наши трехмерные запахи, а эфирные, не материальные, это интуитивное обоняние включается, и не хочется уже ничего «нюхать. Однажды я видела на улице прилично одетого человека, от его головы несло «мыслями», и так я поняла, что он душевно больной, а, может быть, об этом никто и не догадывался… Как я устала от всего, особенно от них… Ты же знаешь, энергией на тонком плане можно убить человека и никто не заметит и не поймет, отчего он умер…

Меня просто сейчас все это прибивает, все, что ты сейчас говоришь… Извини, но это так, – отозвалась Кати в растерянности.

Заземляет, – слегка поправила Софья. – Да, заземляет… Вот такие вещи начинают происходить, когда Учитель уходит. Согласись, в миру, там, никто не будет делать такие вещи, они просто не умеют, – голос Софьи становился слабым, она уходила плавно в сон, оставляя Кати одну, пораженную от увиденного и услышанного, – если у человека яснознание, ему, ему не нужно никого сканировать… Он знает все, все без сканирования, – это были ее последние слова.