Текст книги "Посмотри на неё"

19
Бриджит

МОРГНИ, И ТЫ НАС НЕ ЗАМЕТИШЬ. Мы люди, из которых состоит Колдклифф, и нас семь тысяч восемьсот. Позволь я тебя сориентирую. Ты стоишь на Колдклиффских холмах, что на севере, и именно здесь находится старшая школа. «Красиво», – наверняка думаешь ты. Посмотри на панораму гор.

Ты чувствуешь себя в безопасности? В этом уютном гнездышке, окруженном горами и зарослями деревьев, – наверное, да. Воздух здесь, должно быть, лучше, чем в твоих родных местах. Он свежий и бодрящий. Может, ты думаешь, что наши девушки выглядят целомудренными.

Приезжать в Колдклифф смысла нет. Правда. На нашей территории нет горных вершин в четыре тысячи метров, поэтому на нас не обращают внимание наиболее опытные скалолазы. Магазины у нас тоже оставляют желать лучшего. В любом случае, большинство из нас закупается в Интернете. Наш единственный торговый центр «Форест-Глен» маленький, и с каждым годом все больше магазинчиков в нем закрываются. Большинство людей покупает продукты в сетевом супермаркете Stop & Shop, расположенном на том же торговом уровне, что и ортопедический кабинет моего отца и оптика, где я заказываю себе очки.

У нас хорошие районы, а пригородные территории граничат с дикой природой. Большинство местных имеют доход выше среднего и живут в двухэтажных домах вроде нашего. У большинства из нас большие задние дворы. Большинство из нас ими не пользуется.

Что у нас есть хорошего, так это туристические тропы. Они привлекают сюда людей осенью, когда листва начинает менять цвет, – немногочисленных любителей активного отдыха в водонепроницаемой одежде и со спреем от черных медведей, которые, по их мнению, представляют наибольшую опасность в наших краях.

Если в последнее время ты следишь за новостями, то, наверное, ты можешь подумать, что сейчас появилась новая опасность.

И новая туристическая достопримечательность – моя сестра. Туристы собираются группами на тропах с картой, которую составил один веб-сайт. Карту называют «Расколи Раскол», и люди пытаются воссоздать последний поход Табби и Марка. Разве это нормально и по-человечески? Я не знаю, какой больной человек это придумал и какие ненормальные тратят на это время. Однако я видела в лесу туристов, потому что я хожу туда на пробежки.

Сегодня помимо этих баранов с картами я вижу кое-кого еще: брата Марка. Я узнаю2 его по волосам. У него светлые вьющиеся волосы, которые контрастируют с педантично побритой головой Марка. Ко всему прочему он в шлепанцах. Кто вообще ходит гулять в лес в шлепанцах? Только, наверное, он здесь не на прогулке.

Он видит меня. Я замираю, как олененок под прицелом ружья. Тем не менее мне не страшно. Он в шлепанцах, да и в этих лесах я чувствую себя как дома.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он. – Только не говори мне, что ты одна из этих, – он указывает средним пальцем на мужчину и женщину в одинаковых шортах хаки и с палками для трек– кинга.

– Я марафонец. Так что я бегаю. Ты правда думаешь, что я одна из них? – Я продолжаю бежать на месте рядом с ним. Ненавижу сбиваться с темпа.

– Я не знаю. Прости. Не хотел грубить, но эти идиоты действуют мне на нервы. Я Алекс. Ты же Бриджит, верно?

Я знаю, что он подразумевает под «ты же Бриджит». Ты же сестра Табби.

– Да, я Бриджит. – Я указываю на его ноги, потому что мне не хочется смотреть ему в лицо. Он слишком похож на Марка, если не считать стрижки и щетины. Те же глаза, тот же рот. – Не самый лучший выбор обуви для пеших походов.

– Я не в поход иду, – говорит он. – Я… Неважно. Забудь. Я просто чувствую себя ближе к нему, когда я здесь. И, судя по всему, все эти люди тоже, хотя они его и не знали.

Я тут же перестаю бежать и поднимаю на него взгляд, после чего сразу опускаю, потому что смотреть прямо на него тяжело. Может, у меня сложилось совсем неверное впечатление об Алексе, и он вовсе не жесткий парень, которого я видела на похоронах и который ненавидит мою сестру. Сейчас он выглядит печальным и потерянным. Я вспоминаю о Табби, которая, наверное, растянулась на диване и смотрит «Настоящих домохозяек». Может, вся эта ситуация вовсе и не окутана тайной, которую всем так хочется видеть. Может, это всего лишь история о погибшем парне и людях, которые скорбят по нему.

– Мои соболезнования, – говорю я, откидывая прилипшие к лицу волосы. Почему я чувствую себя такой виноватой? Я же не толкала Марка со скалы.

Но я сделала кое-что другое, и если бы я этого не сделала, все, может быть, сложилось бы по-другому.

– Позволь я спрошу у тебя кое-что, и, пожалуйста, ответь честно, – говорит Алекс. Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни. – Ты видела их в тот день, верно? Ты заметила что-нибудь необычное?

Я трясу головой и совершаю ошибку, встречаясь с ним взглядом. От его внимательных напряженных глаз у меня перехватывает дыхание. Сейчас Алекс особенно похож на Марка – на Марка в те моменты, когда ему чего-то хотелось.

– Нет. Они выглядели вполне нормально.

Я не уточняю, что нормальным для них было все то, что ненормально для других.

– Я просто пытаюсь во всем разобраться, – говорит он. – В смысле, я знаю о слухах. И я смотрел то видео. Все это – кромешный ад для моей семьи. Мы с Марком не часто разговаривали. Я лишь знал, что у него есть девушка, но я понятия не имел, все ли у них было серьезно.

У них все было слишком серьезно. Я вспоминаю о шкафчике Табби, о тех словах, что написаны в нем. Алекс даже не догадывается.

– Я возвращаюсь в Австралию на следующей неделе, – говорит он, – но если ты вспомнишь что-нибудь – дай мне знать. Ты знаешь, где мы живем, потому что я видел, как ты пробегаешь мимо.

Я сглатываю. В горле у меня пересохло.

– Мне пора. – Я разворачиваюсь и начинаю бежать, надеясь, что он не последует за мной.

– Марк упоминал, что не нравится сестре своей девушки, – кричит он, и его голос становится все громче. – Почему он тебе не нравился? Все обожали Марка.

Я перехожу на спринт.

Колдклифф уже не кажется мне таким безопасным.

Выдержка из дневника Табби

18 октября 2018

Как перестать любить кого-то? Мне очень нужно знать. Теперь Марк обижен на меня из-за того, что я рассказала Бэку о нас. Больше ничего не было, но Марк этому не верит. При этом я должна верить ему, когда он говорит, что у него ничего не было со всеми этими девушками из «инсты». Я даже ему это высказала, чтобы узнать, что он скажет. Он все вывернул так, будто у меня паранойя. «Ты единственная, – сказал он мне, – но продолжай в том же духе и перестанешь ей быть». Я чувствую себя такой одинокой.

ЭНЕРГИЯ КОЛОРАДО

19 сентября 2019

В деле об убийстве бойфренда появился новый свидетель

Автор: Дэвид Мосс

Шокирующие показания нового свидетеля из Колдклиффа, Колорадо, – сорокасемилетнего Эйба Хендрикса – подтверждают, что семнадцатилетняя Табита Казинс была замечена на пляже Крест-Бич собирающей камни в корзинку для пикника утром 16 августа в день смерти Марка Форрестера. Хендрикс позвонил на местную горячую линию полиции и дал показания. И хотя у него нет фотографий, подтверждающих его слова, он уверен в том, что тем утром видел на пляже именно ее.

Тело Форрестера было обнаружено в реке примерно в пятидесяти метрах от рюкзака с камнями, что привело следствие к предположению, что смерть пловца была не случайностью.

«Обычно я там один, – вчера сообщил Хендрикс «Колдклиффскому вестнику». – Было рано, даже не было семи утра. Солнце еще только начинало вставать. И тут эта девочка. Я об этом и не вспоминал больше, пока не увидел ее лицо в новостях».

Источник, который предпочел остаться анонимным, эксклюзивно для «Энергии Колорадо» поделился информацией о том, что Казинс и Форрестер не так давно ссорились на вечеринке у одной из подруг Казинс.

«Не было слышно, о чем они говорили, – сообщил источник. – Они ругались тихо. Затем она в гневе убежала».

Существует предположение, что Казинс изменяла Форрестеру с одним из своих бывших парней – Томасом Бэкером Резерфордом-третьим. Вероятно, она толкнула Форрестера, когда тот обвинил ее в измене во время похода. Однако окружной прокурор Энтони Пэксон утверждает, что убийство Форрестера было тщательно спланировано опасной девушкой. Защитница Казинс – высококвалифицированный адвокат Марни Деверо – продолжает настаивать на том, что обвинения против ее подзащитной «абсолютно необоснованны».

КОММЕНТАРИИ: (24 предыдущих)

Кофеман: Как удачно, что этот чел вдруг объявился. Не знаю, не знаю. Что-то во всем этом деле не сходится.

КэтиКэт: Даже не знаю, как она из этого выкрутится.

ПринцессаГорошина: Они ругались на вечеринке, потому что она спала с другим.

Быстрый01: Ну да, ты-то знаешь.

ПринцессаГорошина: Знаю, потому что я была там.

20
Киган

КАК БЫ СИЛЬНО Я НИ НАДЕЯЛСЯ, что Табби закончит в тюрьме, я не могу представить ее там. В смысле, ты можешь представить, как эта девчонка ест тюремную еду? Раньше она возмущалась и ныла по поводу ресторанов, куда ее водил Марк, словно эти места были недостойны ее персоны. Она заставляла его чувствовать себя неудачником за то, что он не угощал ее стейком каждый вечер. Ты представляешь, как парень себя чувствует, когда он рвет задницу, но этого недостаточно и никогда не будет достаточно?

Я сегодня в магазине – работаю в двойную смену, потому что мне нужны деньги и потому что я знаю, каково это, рвать задницу и все равно быть в минусе. У Кайлы нет замашек богачей. Она та девчонка, которая просто радуется тому, что ты уделяешь ей внимание. (Не говори ей, что я это сказал.) Только вот в последнее время, чем больше внимания я ей уделяю, тем больше ей его нужно.

Если бы Марк был здесь, он бы посоветовал мне не тратить свое время. Он бы сказал, чтобы я нашел то, в чем был лучшим. Для Марка существовало только первое место. Как-то раз он приплыл вторым на соревнованиях среди старших школ на дистанции в пятьдесят метров баттерфляем, и это был даже не основной заплыв. После соревнований у нас была тусовка у костра, и я видел, как Марк достал серебряную медаль из кармана толстовки и бросил ее в огонь, прямо под жарящиеся маршмеллоу и хот-доги. Я был в хлам пьян, но я никогда не забуду тот момент. Марк ненавидел проигрывать.

Я улыбаюсь пожилой женщине, которой пробиваю покупки. Людей всегда можно оценить по тому, что они покупают. Эта бабуля закупается уцененным мясом, которое завтра уже протухнет. С красного месива стекает кровяной сок прямо на конвейерную ленту. Я все равно улыбаюсь, потому что мне нужна эта паршивая работа, ведь у меня не хватает денег, чтобы свалить из этого города.

Марк бывал у меня в гостях лишь пару раз за лето. Он всегда был занят чем-то другим. Табби, наверное, или плаванием. В аквацентре на Колдклиффских высотах есть бассейн олимпийского размера. Марк очень злился из-за того, что произошло на чемпионате национальной ассоциации студенческого спорта. Типичный Марк; он винил лишь себя, но это была ее вина. Она позвонила ему ночью накануне соревнований и наговорила всякого. Такое ощущение, что она сделала это специально, чтобы он проиграл.

Я не поднимаю взгляд на следующего покупателя, пока не осознаю, что он ничего не покупает. Затем я замечаю форму и строгое лицо.

– Киган Лич, – говорит он, – когда у вас перерыв, чтобы мы могли побеседовать?

Я уже разговаривал с копами. По телефону Марка выяснили, что я был последним человеком, с которым он общался до того, как уехал с Табби. Я не особо стеснялся в выражениях, разговаривая с полицией. В смысле, я сказал им, что Марк думал по поводу всей этой идеи с походом, что он беспокоился из-за этого. Я показал им сообщение, которое он мне отправил, хотя я уверен, что они уже его видели.

Офицер Олдмен – именно так его зовут. Он не тот, с кем я раньше разговаривал. После смены я сижу на жестком стуле в полицейском участке и покрываюсь потом, потому что я ненавижу разговаривать с копами. Покажи мне хотя бы одного человека, который не чувствует себя виноватым в их присутствии, даже когда ему нечего скрывать.

– Киган, – он усаживается напротив меня, – спасибо, что пришел. Мы получили новую информацию по делу Марка Форрестера, и я надеялся, ты поможешь нам пролить свет на некоторые вещи.

Я откидываюсь на спинку стула, которая просто невероятно жесткая, и мне кажется, что это сделано специально, чтобы тебе было некомфортно.

– Один человек сообщил, что заметил Табиту Казинс на пляже Крест-Бич утром в день смерти Марка, он видел, как она набирала камни в корзину для пикника.

– Ясно.

Я уже читал ту статью. Все еще не могу представить себе Табби с корзинкой для пикника, всю такую невинную.

– Мы полагаем, что эти камни должны были утянуть Марка на дно Клеймор-Крик. Я уверен, ты знаешь, что в реке вместе с телом Марка мы нашли утяжеленный рюкзак – тот самый, наполненный камнями.

С телом Марка. Я, черт побери, не могу думать об этом так, будто это две разные вещи: Марк и его тело. Какой-то бред больного. Лучше вообще об этом не думать.

– Ага, – говорю я. – Я слышал про рюкзак.

Олдмен наклоняется вперед своим мощным телом. Он использует тактику запугивания. Я задаюсь вопросом, он ли допрашивал Табби. Интересно, удалось ли ему ее сломать. Зная Табби, я скорее предположу, что это он под нее прогнулся.

– Мы думаем, что в тот день рюкзак был на Марке. Туристы подтвердили, что видели девушку с корзинкой для пикника и парня с рюкзаком, которые шли по направлению к Расколу, – лицо Олдмена несколько смягчается. Мне интересно, отрабатывает ли он свои выражения лица дома перед зеркалом, как нам советовали делать, когда в школу должен был прийти фотограф. – Кое-что не сходится. Зачем ему нести тяжелый рюкзак, не зная, что в нем?

Я пожал плечами.

– Это Марк. Он спортсмен. В смысле, он был спортсменом. Он, наверное, даже не почувствовал тяжести. Раньше он летом каждое утро ходил на пробежки с рюкзаком, наполненным жестяными банками с супом, которые брал у своей мамы. Он думал, что это помогает развивать мышцы спины. Плюс он был одним из тех парней, которые носят дерьмо своей девушки, не задавая вопросов. Извините, я хотел сказать, вещи.

Олдмен кивает и понимающе смотрит на меня, будто бы хочет сказать: «Ох уж эти женщины и их загадочное дерьмо».

– В этом есть смысл, – говорит он. – Но его нет в том, что мы нашли рюкзак под водой почти прямо на месте падения Марка с Раскола. Сам же он был найден в пятидесяти метрах от этой точки.

Пятьдесят метров. Сто метров вольным стилем было его специализацией. Я вспоминаю о нас с Марком в старшей школе, когда ранним утром мы приходили на секцию по плаванию. Я иногда приходил с похмелья. Мы с трудом впихивали в себя содержимое бутылок, в которых была смесь воды и изотоника Gatorade[9]9
  Изотоник – разновидность спортивного напитка. Gatorade – общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo.


[Закрыть], потому что Марк где-то вычитал, что для организма перед заходом в бассейн нет ничего лучше этого. Марк почти для всех был примером, которому подражали. Люди говорили, что он будет следующим Майклом Фелпсом[10]10
  Майкл Фелпс – американский пловец, 23-кратный олимпийский чемпион, 26-кратный чемпион мира в 50-метровом бассейне, самый титулованный спортсмен в мире.


[Закрыть].

– Так вы хотите сказать… – начинаю я, и Олдмен наблюдает, как я расставляю все по местам в этом чертовом беспорядке фактов. Все знают, что Табби столкнула Марка с Раскола, хотя она и говорит, что он упал сам. Но никто ей не верит. Я о том, что она утверждает, будто он споткнулся. Чего она ожидала? Как и во всем остальном, Табби не хватило терпения, чтобы тщательно спланировать убийство.

– Не падение убило Марка. Мы уже знаем, что причиной его смерти стало утопление. Допустим, что он упал вниз с рюкзаком, который должен был утащить его на дно, но в таком случае мы бы нашли его вместе с рюкзаком. Марку удалось выплыть.

Я сглатываю ком в горле. Он был жив. Он боролся. Как боролся с любыми преградами, стоящими у него на пути. Большинство людей считало, что Марку все давалось легко: оценки, спорт, девушки. Но ему приходилось ради этого трудиться, как и любому другому.

Олдмен складывает руки на столе передо мной. На его пальце надето обручальное кольцо – безвкусица с бриллиантами.

– Это ничего не доказывает, но вызывает подозрения: кто-то удерживал Марка под водой.

– Вы имеете в виду Табби? – выпаливаю я.

– Мы рассматриваем все версии, – отвечает он, продолжая оставаться спокойным и деловым, в отличие от меня.

– Может, он выбился из сил, – говорю я, потому что мне становится не по себе оттого, что Табби втянула в это дело еще кого-то и что кто-то еще мог ненавидеть Марка настолько сильно, что желал ему смерти.

– В том месте, где был найден Марк, берега скалистые. Любые следы мокрой обуви уже давно были бы смыты. Мы пытаемся найти следы в близлежащей местности, чтобы можно было наверняка определить подозреваемого.

Я тру лицо руками. Марк почти передумал идти в поход. Я мог бы его отговорить от этой затеи – я был с ним в тот день. Но я даже не попытался.

– Что мне интересно, – продолжает Олдмен, – так это то, что тебе может быть известно, как лучшему другу Марка и как, наверное, самому близкому к нему человеку. Были ли у него враги? Кто, по-твоему, мог бы желать смерти Марку?

– Нет, – отвечаю я. – Все любили Марка.

За исключением, наверное, одного человека, который должен был любить его сильнее всех.

Ты сказал, что позвонишь мне, и я ждала часами. Должна была готовиться к огромному тесту по биологии, но теперь я его не сдам, и это твоя вина. Ты где? 22.34

Ты хоть посмотрел фотку в снепчате, которую я тебе отправила? 22.36

Почему ты не откомментил фотку, на которой я тебя отметила в инсте? Стыдно за меня? 23.17

Ты вообще хочешь меня видеть на выходных? 23.21

Народ в Принстоне вообще в курсе что я существую? 2.17

Текстовые сообщения от Табиты Казинс Марку Форрестеру, 18–19 октября 2018

КОЛДКЛИФФСКИЙ ВЕСТНИК

20 сентября 2019

История переписки указывает на ревность как на возможный мотив

Автор: Джули Керр

Обнаружены новые улики в деле двадцатилетнего Марка Форрестера, принстонского пловца-чемпиона, и теперь его смерть, произошедшая в походе в середине августа, рассматривается как предполагаемое убийство. Девушка Форрестера – семнадцатилетняя Табита Казинс, – которая была с ним во время смерти, утверждает, что Форрестер упал сам. Однако текстовые сообщения в найденном в реке телефоне Форрестера показывают, что отношения пары были неспокойными, появился возможный мотив убийства. Казинс часто отправляла Форрестеру сообщения, обвиняя его в неверности, а в день похода она отправила ему сообщение с угрозой.

Адвокат Казинс отказалась от комментариев по этому поводу.

21
Бэк

Колдклиффский полицейский участок, 23 сентября, 10.16

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Перейду сразу к делу, Томас. Это ведь твое настоящее имя, да? Томас Бэкер Резерфорд-третий.

БЭК: Никто меня так не называет.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: У нас был ордер на просмотр переписок и звонков в твоем телефоне. Ты не был честным, когда отвечал на наши вопросы по поводу поддержания общения с Табитой. Накануне Рождества ты получил от нее шквал звонков. Затем это повторилось несколько месяцев спустя. И летом тоже. Твой номер телефона она не удалила.

БЭК: Ну, и звонила она мне. Не понимаю, что тут такого важного.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Важно то, что ты брал трубку. Вы наверняка что-то обсуждали.

БЭК: Я сказал ей, чтобы она перестала названивать. Она так делала иногда. Просто хотела поговорить. Может, ее никто больше не слушал.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Она говорила тебе, что была расстроена из-за Марка?

БЭК: Нет, потому что его мы не обсуждали.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Ей что-то нужно было от тебя, когда она звонила? Должно быть, ей что-то было нужно, раз она продолжала звонить.

БЭК: Иногда она хотела, чтобы я отвез ее домой с вечеринки. Она знала, что я не буду осуждать.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Осуждать что?

БЭК: Ее. За то, что она напилась в хлам. Или что еще.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Табита много пила.

БЭК: Как и большинство на вечеринках.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Ты ее подвозил, значит. На своем мотоцикле.

БЭК: Угу.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: И о чем вы говорили во время поездок? Куда вы ездили?

БЭК: Было слишком громко, чтобы хоть что-то услышать. Вы хотя бы раз ездили на байке? Ничего не слышно, кроме дороги. Я подвозил ее до дома. Ну, высаживал где-то в квартале от него, а потом смотрел, чтобы она благополучно зашла к себе.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Почему ты не провожал ее до двери?

БЭК: Ее родакам я не особо нравился.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Почему?

БЭК: У вас есть дочь?

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Отвечай на вопрос, будь добр.

БЭК: Может, дело даже не в том, что я им не нравился. Они просто меня совсем не знали.

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Не кажется ли тебе, что многие тебя не знают?

БЭК: Вы вообще коп или еще и мозгоправ?

ОФИЦЕР ОЛДМЕН (откашливается): По ночам, когда ты отвозил Табиту домой, вы ни разу не ходили в леса королевы Анны?

БЭК: Нет. Зачем нам это надо было?

ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Если ты и Табита… (умолкает; прерван вошедшим офицером). Секунду, Томас. Я скоро вернусь.

БЭК: Мое имя – не Томас.