Текст книги "Пожар любви"

– Хорошо, я обещаю больше не соблазнять вас, если только вы сами не попросите меня об этом.

– Ч-что?

– Если вам захочется, чтобы я дотронулся до вас, только намекните, Анжелина. Попросите и получите. Разве не так говорят?

– Я не попрошу.

– Конечно, не попросите. – Уголки губ Чарли приподнялись. – Вы будете умолять.

Его насмешливые слова и уверенность тона вызвали в ней новую вспышку прежнего гнева. Анжелина протиснулась мимо него к двери и вошла внутрь. Он коротко рассмеялся и прошел следом за ней в прохладное, тихое здание. Как только они вошли, откуда-то неожиданно появился священник. Он торопливо шел по проходу между рядами скамеек и, остановившись перед ними, нахмурясь взглянул на пояс Чарли с двумя револьверами на бедрах.

– Сеньор, это – Божий дом. Здесь оружие не нужно.

– Я только сопровождаю леди. Я подожду у выхода. – И он большим пальцем указал на скамью за спиной.

Немного поколебавшись, священник кивнул в знак согласия и повернулся к Анжелине:

– Чем я могу вам помочь, сеньорита?

Лысую голову священника окаймлял венчик седых волос. Открытое и дружелюбное лицо потемнело от техасского солнца, возраста и непогоды, покрывшись сеткой морщин. В его голосе слышался небольшой акцент, похожий на ее собственный. От этого она почувствовала к этому человеку какое-то родственное чувство. Церковь была ей близка и понятна, как и ее служители. Неопределенность, мучившая ее с того момента, как она повстречала Чарли, теперь исчезла, и Анжелина с облегчением улыбнулась.

– Я пришла исповедаться, святой отец. Я – постулантка из монастыря «Сестер Воплощенного Слова и Святого Причастия» в Корпус-Кристи. Мой... а... он... – она безнадежно указала на Чарли, который стоял, самодовольно ухмыляясь. «И почему только он кажется мне еще более крупным и таким опасным внутри этого священного здания?»Она отвернулась от него и снова сосредоточилась на священнике: – Он сопровождает меня к родителям в Мексику, куда я еду на несколько недель. И, прежде чем мы отправимся в дорогу, я бы хотела исповедаться.

– Конечно, дитя мое. Следуйте за мной. Анжелина с готовностью направилась за ним.

И хотя во время исповеди ей придется признаваться в грешных желаниях по отношению к Чарли, это уже совсем другое дело, по сравнению с тем, если бы то же самое пришлось делать посреди храма.

Она вошла в свою половину закрытой со всех сторон исповедальни и перекрестилась.

– Простите, святой отец, я согрешила, – произнесла она, чувствуя, как знакомая фраза, как и всегда, несет ей умиротворение.

Она едва расслышала слова, которыми ответил ей священник, настолько был ей знаком этот ритуал.

– Я испытывала вожделение в сердце своем, – призналась она. – Никогда раньше не посещали меня эти чувства. И я не знаю, что мне делать.

– Ты должна быть сильной. Борись со своими слабостями. Помни о своей преданности Богу, которая и привела тебя в монастырь. Ты еще молода, перед тобой долгая жизнь, и в ней ты должна оставаться верной обещаниям, которые скоро произнесешь. Не сдавайся перед первыми признаками соблазна.

Анжелина вздохнула. «Именно это и составляет мою главную проблему. До сих пор я никогда не поддавалась соблазну. Но так легко оставаться целомудренной, если не испытываешь пламени желаний...»– подумала она.

– Дитя мое, – окликнул ее священник, – о нем ты говоришь? О человеке, который привел тебя сюда?

– Да, святой отец.

– Гм-мм. Очень мирской. Он тебе не подходит. Как же ты с ним оказалась вместе?

– У... меня... мне не осталось никакого выбора. – Анжелина замолчала, не зная, как объяснить свое положение.

Священник говорил в напряженную тишину:

– Бог все и всегда делает с определенной целью. Быть может, ты сможешь поискать Его цель и в этом происшествии. Бог чего-то хочет от тебя. Молись и прислушивайся к гласу Божьему, который внутри тебя.

– Да, святой отец.

Анжелина завершила исповедь, слушая вполуха, ибо ее желание покориться воле Божьей противоречило нежеланию возвращаться домой. Она успокаивала себя только тем, что отец несомненно отправит ее обратно в монастырь Корпус-Кристи, как только она переступит порог родного дома. Он не хотел ее видеть так же сильно, как и она не хотела возвращаться домой, к нему; а те несколько часов, которые она сможет провести с матерью, стоят всех неприятностей.

Теперь ей стало вполне очевидно, – хотя и по неизвестным ей причинам, – Бог хотел, чтобы она вернулась в Мексику. Когда бы она ни пыталась идти своим путем или убедить Чарли в том, чтобы он доставил ее в Корпус-Кристи, какое-нибудь несчастье обрушивалось на них и заставляло поворачивать в сторону Мексики.

Она примет совет священника и помолится, прося Бога направить ее, а также ниспослать ей терпение и повиновение. Но, несмотря на ее призвание, монашескую подготовку и искреннюю преданность Господу, Анжелина не вполне была уверена, сможет ли заставить себя вернуться в родительский дом без внутренней борьбы.

Чарли наблюдал за Анжелиной, когда она выходила из исповедальни. Она казалась совсем другой по сравнению с той Анжелиной, которая туда входила. Он насупился и попытался разглядеть ее поближе. Что с нею произошло?

Когда она подошла ближе, то остановилась и взглянула ему в лицо. Она улыбалась. Улыбка как будто освещала ее лицо изнутри, заставляя глаза лучиться.

Сердце Чарли сжалось. «Почему она смотрит на меня так особенно? Так, будто я в ее глазах – самый лучший человек на земле. Черт, я же не сделал ничего такого, что заслуживало бы такого выражения на ее лице... Я сам чуть не разрушил ее мечту на постели в публичном доме... если бы не вошла Луанна и если бы я вовремя не остановился...»Что-то в Анжелине было такое, что заставляло его постоянно находиться в напряжении и гораздо больше, чем когда бы то ни было в его жизни. Его никогда не привлекали девственницы. И он никогда, насколько ему помнится, не взял ни одной. «Так может, как раз ее неискушенность и притягивает меня? Или с возрастом я стал более порочным?»Он был противен самому себе.

– Чарли? – Голос Анжелины нарушил ход его мыслей. Она все еще стояла перед ним, и ее лицо сияло от счастья.

– Что там такое случилось? Вы выглядите, как... – Он не знал, как она выглядела – умиротворенной, хладнокровной, спокойной... Он не разбирался в чувствах.

– Я поговорила со святым отцом, и он прояснил многие непонятные мне вещи.

– Может, он и мне прояснит кое-что? Например, как это я дожил до того, что за мою голову назначено вознаграждение, когда я не совершал ничего противозаконного...

– Я уверена, что, если б вы только захотели исповедаться, он с удовольствием выслушал бы вас.

Чарли хмыкнул. Сама идея исповедаться вызывала у него смех. Да на всем белом свете не хватит времени для его исповеди.

– Пожалуй, я – пас, сестра. Давайте избавим доброго священника от апоплексического удара. – Он замолк и прислушался.

Послышалась спокойная поступь приближавшихся лошадей. Подав Анжелине знак оставаться у него за спиной, Чарли подошел к двери и выглянул наружу. Близилась ночь, начинало темнеть. Но ему удалось разглядеть человека верхом на Гейбе. Другая лошадь шла на поводу. Кивнув Анжелине, Чарли открыл дверь настолько, чтобы они могли сквозь нее выскользнуть.

– Обошлось без неприятностей? – спросил Чарли, когда человек остановил лошадей и спешился.

– Да... – Он передал Чарли поводья. – Но тот рейнджер неплохо ездит. Если бы не твой конь, он бы наверняка нас догнал. Мне помогло, что он не знает здешней местности. Он потерялся из виду часа два назад.

– Очень тебе обязан.

– Забудь. Ради Луанны я сделаю все.

– Я тоже, – сказал Чарли, проверяя стременные ремни.

– Ну, если ты именно это имел в виду, то держись от нее подальше, мистер. Ей неприятности не нужны.

Чарли помолчал и, не поворачиваясь, глянул на него через плечо. Мужчина нервно зашаркал ногами. Чарли вздохнул. Сколько раз за свою жизнь он слышал такие предупреждения? Даже трудно припомнить. Но почему-то именно сейчас эти слова резанули слух.

– Чарли не может принести несчастья! – Голос Анжелины – твердый и уверенный – предупредил грубые слова, готовые сорваться с языка Чарли. Он бросил на нее удивленный взгляд. Она упрямо и хмуро глядела на незнакомца. – На нем нет вины ни за одно из преступлений в том объявлении о розыске.

– Вы это точно знаете, мисс?

– Да, знаю.

– И как?

– Он сам мне об этом сказал.

– Ого! Что ж, тогда прошу прощения, мисс, если я ему не поверю. – Он повернулся и зашагал к публичному дому.

Анжелина, приоткрыв рот, подалась вперед, готовая сказать что-то еще.

– Не стоит. – Чарли остановил ее, дотронувшись до руки.

– Ну почему же? Не поверю, чтобы вы не заставили его отказаться от обвинения во лжи.

– И что вы хотите, чтобы я с ним сделал, Анжелина? Застрелил его? Только так я и смогу заставить его замолчать. И тогда я стану тем, кем меня выставляют.

Анжелина молчала. Чарли видел, как она пытается осмыслить то, что он только что ей сказал. Может быть, именно теперь она поймет, что он – отнюдь не герой, каким она хотела бы его видеть. С сожалением Чарли отпустил ее руку и закончил подготовку лошадей к отъезду.

– Поехали, – произнес он грубовато, когда все было сделано.

Она с холодным выражением на лице повиновалась и подошла. Но когда Чарли обхватил ее за талию, чтобы помочь взобраться в седло, по испуганному вдоху он догадался, что мысли Анжелины витали где-то далеко.

«Такая маленькая...»– удивился он. Его пальцы целиком охватывали тонкую талию, хотя он знал, что корсета на ней нет. Сквозь ткань уродливого платья, которым пожертвовала повариха Луанны, Чарли чувствовал тепло женского тела – удивительную смесь запаха земли и аромата весенней свежести. Он стиснул зубы, чтобы не повернуть ее к себе и не прижаться к ней лицом. Подобные мысли всегда доставляли ему одни неприятности.

Резким движением Чарли опустил Анжелину в седло. Она шлепнулась на лошадь, удивленно вскрикнув, потом заерзала, пытаясь усесться поудобней. Он в это время уже шел к своему Гейбу.

«Я пообещал не прикасаться к ней. Нет, не совсем точно, – я не должен дотрагиваться до нее, если она не просит...»Чарли подумал, что сможет заставить ее попросить об этом, если поставит перед собой такую цель. Но при этом он понимал, что, если все-таки соблазнит Анжелину, то будет сожалеть об этом, как ни о чем другом в жизни. Тогда он не только сделает больно ей, но и разрушит в себе то человеческое, что в нем осталось.

С проклятием Чарли вспрыгнул на спину Гейба и пустил его в галоп. Он даже не удосужился оглянуться и убедиться в том, что Анжелина скачет за ним.

Он знал, что она последовала за ним.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Вор, убийца, предатель... – от злости кричал Дрю в ночное небо. Лошадь под ним рванулась в сторону, и он, молча проклиная все на свете, попытался ее успокоить, слегка похлопав по шее. За последний час он никак не мог успокоиться и признать горькую правду. Но теперь его прорвало.

Он потерял след Колтрейна.

Если б только не тот чертов белый конь, он бы уже поймал негодяя. У преступника лошадь была все же получше, а сам Колтрейн, по-видимому, очень неплохо ориентировался в местах к северу от Блю-Крик.

Дрю остановился и стал готовиться к ночлегу. «Утром я попытаюсь вернуться по своим следам к тому месту, где повернул не туда. В худшем случае возвращусь в Блю-Крик и поговорю с той хорошенькой кареглазой проституткой. Если я не ошибся в догадках, она что-то прятала от меня. Может, она и есть то таинственное звено, которое приведет меня к Колтрейну? Но даже если это не так, то все равно можно заплатить за часок ее времени». Взъерошенные темные волосы и неискушенный взгляд карих глаз смутили его покой.

Дрю вздохнул. Женщины его не интересовали с тех пор, как...

– А, черт. Стоит ли начинать все с начала... – пробормотал он, разводя костер, чтобы сварить кофе. Ему придется просидеть всю ночь не смыкая глаз, чтобы не дать Колтрейну захватить его врасплох. Но если он станет вспоминать Клэр, мысли уведут его далеко от опасности, которая ходит рядом. Надеясь, что мысли о Клэр подкрепят его жажду мести, он сел поближе к огню и оперся о лежащее за спиной седло. Вытащив из кармана листок бумаги, Дрю начал читать.

15 января 1873 года

Дорогой капитан Уинстон, ваш запрос относительно Чарли Колтрейна и его брата Билла мне передали из сыскного агентства Пинкертона. В Билла Колтрейна я стрелял лично и убил его в присутствии агента от Пинкертона в Секонд-Чанс летом 1870 года. Насколько мне известно, остальные члены банды Колтрейна, включая самого Чарли, из штата Миссури исчезли. Поскольку многие другие бывшие члены Конфедерации, особенно партизаны, укрылись на территории штата Техас, то, я полагаю, вам следует там же искать и Чарли. Если у меня появится какая-либо информация, я с вами свяжусь.

С уважением Джейк Паркер, Секонд-Чанс, Миссури.

Дрю задумчиво глядел на измятый со следами многократных сгибов листок, потом сложил его и бережно убрал обратно в карман. Он внял совету Паркера и приехал в Техас, поступив на службу в конную полицию штата, когда его финансы и информация иссякли.

Дрю уже несколько лет подряд искал Чарли на широких просторах Техаса. Преступники всегда неожиданно появляются где-нибудь – живые или мертвые – и Чарли, наконец, дал о себе знать, когда ограбил поезд и убил машиниста. Однако Дрю не мог понять одного – почему такой хитрый и опытный человек, как Колтрейн, до сих пор не удрал в Мексику и не исчез с деньгами. И почему Чарли нанялся перегонять скот, да еще под своим настоящим именем, а потом отправился с гуртом в Нью-Мексико?

Может быть, этот преступник еще хитрее, чем о нем думали, если сумел отбиться от гурта и исчезнуть на просторах Техаса, несмотря на то, что за его голову назначено такое колоссальное вознаграждение. С тех пор, как Дрю потерял его из виду, он не получал даже намеков на то, где Колтрейн появится вновь и кому еще сумеет навредить.

Кофе давно поспел, и Дрю налил себе кружку, скривившись от горечи первого глотка. Он уже давно заметил, что если продолжать пить кофе в течение ночи, то каждая следующая кружка будет казаться все вкуснее, ибо, чем холоднее и темнее вокруг, тем сильнее чувство одиночества. Спать ему все равно не хотелось. Пока над Колтрейном не свершится правосудие – законным судом или его карающей рукой – Дрю будет вспоминать о Клэр и о том, как счастливо они могли бы жить.

Как только рассвело, Дрю сложил пожитки и вскочил в седло. Спустя несколько часов он уже обнаружил отпечатки копыт огромного белого коня Колтрейна и снова пошел по его следу.

Когда солнце приближалось к зениту, Дрю взглянул на горизонт и обомлел.

«Блю-Крик. Что за черт?»

Следы Колтрейна вели прямо в город. Дрю пустил лошадь в галоп. Может быть, преступник, наконец, совершил роковую ошибку? Просто надо последить за той проституткой с невинными глазками и, если повезет, он найдет Колтрейна где-нибудь поблизости от нее.

Дрю вихрем влетел в городок, вызывая недоуменные взгляды жителей. Не обращая ни на кого внимания, он направился прямиком к публичному дому. Там спешился, наскоро привязал лошадь к коновязи под окнами и бегом влетел вовнутрь, с шумом распахнув дверь.

Нижний этаж был пуст. Дрю помчался наверх, прыгая через две ступеньки. Найдя комнату, в которой он побывал в прошлый раз, за день до этого, ни секунды не раздумывая, он настежь открыл дверь толчком ноги.

Женщина в постели села и вскрикнула. Дрю резко наклонил голову, уклоняясь от настольной лампы, вдребезги разбившейся о дверь.

– Подождите. Я только хочу поговорить с вами.

– Убирайся! Что ты о себе возомнил? Джозеф! Дрю вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. И только тут внимательно пригляделся к женщине. Она сидела голая по пояс, ее полные груди от негодования поднимались и опускались, рассыпавшиеся светлые волосы почти скрывали плечи. Их взгляды встретились. Она прищурилась, но ее покрытое морщинками от долгих лет нелегкой жизни лицо тут же приобрело циничное и понимающее выражение/

Дрю вздохнул: «Это не она. Это – владелица заведения. Я уже говорил с ней о Чарли, когда впервые попал в Блю-Крик».

– А где сейчас та девица, что была здесь вчера?

– Какая девица?

– Вы же знаете какая. Она лежала в этой комнате с мужчиной размером с Рио-Гранде. Темные волосы и глаза... Может быть, она мексиканка.

– Нет у меня такой девушки.

– Вы уверены?

– Послушайте, рейнджер. Это мое заведение. Вы это знаете. И я, как мне кажется, знала бы девицу, которая работает на меня и подходит под ваше описание. Черт возьми, я – деловая женщина и не упущу удобный случай, чтобы им не воспользоваться. – Она улыбнулась и, закинув руки за голову, выставила впечатляющие груди, чтобы он разглядел их получше. – Если вы закроете глаза, то я смогу стать для вас кем угодно... кого вы только ни пожелаете.

– Нет, спасибо. Я...

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату ввалился гороподобный человек, с которым он разговаривал накануне. Он взглянул на Дрю и насупился.

– Ты хочешь, чтобы я выбросил его, Луанна? Луанна самодовольно ухмыльнулась:

– Ну, он в общем не очень-то дружелюбен. Джозеф шагнул навстречу Дрю. Тот протянул руку:

– Я уже ухожу. Вам не надо себя утруждать. Великан пожал плечами.

– Да мне-то все равно.

Дрю кивнул Луанне и направился к двери. Джозеф шел за ним по пятам, и Дрю с удивлением обернулся.

– Я хочу убедиться, что вы найдете дорогу на улицу, – сказал Джозеф, криво улыбаясь.

Зная, что спорить бесполезно, Дрю промолчал. Когда оба дошли до входной двери, он задержался и спросил:

– Кто она?

Джозеф удивленно поднял бровь:

– Она?

– Та женщина, что была с вами в постели. Вчера.

– Не люблю хвастаться своими похождениями.

– По-видимому, она здесь не работает. Я полагаю, что она подружка Колтрейна и помогала таким образом ему улизнуть. Она уехала с ним, когда он вернулся?

Джозеф не счел нужным отвечать и только смотрел на Дрю, явно забавляясь.

– Ну, пусть будет по-вашему, – пробормотал Дрю. – Все равно я ее отыщу.

Он вышел из публичного дома, с раздражением услышав, как Джозеф хихикнул ему вслед. Вспрыгнув в седло, он глянул в оба конца единственной улицы Блю-Крика. В магазине Дрю побывал накануне, и хозяин не захотел ему помочь. Тут он заметил платную конюшню.

– Ага! – И повернул лошадь в том направлении.

Пять минут спустя он целеустремленно мчался к церкви на окраине городка. Человек из конюшни проявил себя с лучшей стороны. По его словам, тот, кто выезжал из города и вскоре вернулся на большом белом скакуне, довел коня до церкви. А потом направился в публичный дом. И тот человек был не Чарли Колтрейн. Дрю начал понимать, что его ловко провели.

Войдя в церковь с залитой полуденным техасским солнцем улицы, он заморгал от неожиданного полумрака.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Дрю, наконец, разглядел священника, осторожно приближавшегося по проходу, не спуская глаз с его оружия. Дрю поднял руки, как бы показывая миролюбивость своих намерений, и священник немного успокоился.

– Надеюсь, что сможете, святой отец, – ответил Дрю. – Я ищу женщину маленького роста, темноволосую, возможно мексиканку.

Дрю еще не успел закончить свое описание, как священник уже кивал:

– Да, я ее знаю.

– Ее сопровождал мужчина?

– Да. Высокий, светловолосый. – Священник нахмурился. – Очень неприятный. Я бы сказал, – опасный.

– Это он. Вы знаете, куда они направились?

– Не вполне уверен. Они поехали на запад. – Он пожал плечами. – Но они могли потом повернуть куда угодно.

Дрю, соглашаясь, кивнул.

– Куда – они не сказали?

– Нет, я не спрашивал. Таких людей, как он, лучше не спрашивать.

Дрю кивнул в знак согласия.

– Спасибо, святой отец. – Он повернулся, чтобы уйти.

– Молодой человек... Дрю обернулся.

– Вы – ее родственник?

– Нет. Я разыскиваю мужчину.

– А-а. – В голосе священника послышалось разочарование.

– А в чем дело, святой отец?

– Я только понадеялся, что вы поможете ей вернуться в монастырь Корпус-Кристи.

– Она что, оттуда?

– Да. У меня сложилось впечатление, что она предпочла бы вернуться в монастырь.

Дрю подумал, что ему, пожалуй, стоило подержать язык за зубами, когда он открыл было рот от слов священника.

– В монастырь?

– Ну да, конечно. Я полагал, вы знаете. Человек, который вам нужен, сопровождает постулантку. Хотя у меня нет ни малейшего представления о том, что она вообще может делать здесь, так далеко от того места, где должна быть.

– Она не сказала вам, как ее зовут?

Лоб священника наморщился от напряжения.

– Теперь, когда вы спросили, я вспомнил, что своего имени она не называла. Занятная оплошность с моей стороны.

– Да уж, конечно. – Дрю дал священнику несколько монеток. – Спасибо, святой отец. Вы мне очень помогли.

Дрю уже отъехал от города довольно далеко, как вдруг стал неудержимо хохотать. Раскаты смеха эхом разносились в душном и пыльном полуденном техасском воздухе.

– Чарли Колтрейн и монашка! – громко произнес он, хотя, кроме лошади, никто его слышать не мог. – То ли еще будет.

Они ехали долго уже после заката, прежде чем остановились на ночлег и разбили лагерь, а наутро, до восхода солнца, снова были в пути. Чарли признавал, что Анжелина оказалась стойким и выносливым путешественником. Несмотря на небольшой рост, она обладала железной волей, скакала наравне с ним, ни на что не жаловалась и оказалась совсем не пустомелей. В женщинах это ему особенно нравилось.

По его расчетам, они опережали рейнджера примерно на один дневной переход, если не принимать во внимание поправку на умение того читать следы. Если они хотели укрыться в Мексике, им следовало за сутки проезжать большее расстояние, чем мог проехать их преследователь.

Чарли взглянул на Анжелину, наверное, уже в сотый раз за это утро. Она скакала, плотно сжав губы, но на ее усталость указывало только это. Уродливое коричневое платье оказалось не самым удобным костюмом для верховой езды. Подол высоко задрался над высокими башмаками, так что Чарли открывался мучительный для него вид обнаженных голеней медового цвета. Он с трудом оторвал взгляд от ее ног и посмотрел на голову. В Бейкерстауне Анжелина купила себе легкую кружевную накидку. Тогда она объяснила ему, что треугольная шалька будет более практичным предметом одежды, чем солнцезащитный капор. Днем она думала повязывать ее на голову, а ночью укрываться, если станет слишком прохладно. Чарли тогда уступил ей, хотя по-прежнему считал, что черная накидка – это самый уродливый предлог из тех, с каким ему приходилось сталкиваться, чтобы только держать голову покрытой.

– У вас какой-то особый интерес, что вы так приглядываетесь ко мне?

Ее спокойный и невозмутимый голос отвлек его от размышлений, и он повернул голову, чтобы осмотреть местность, становившуюся все пустыннее. Зеленые гребни холмов постепенно уступали место более плоской равнине, покрытой колючими кустарниками и кактусами.

– Вы умеете пользоваться револьвером? – спросил он, еще не понимая, откуда у него вдруг возник этот вопрос.

– Выстрелить я, конечно, могу. Но только не требуйте, чтобы я обязательно во что-нибудь попала или чтобы перезарядила эту штуку после выстрела.

– Прекрасно, – пробормотал он. – Думаю, нам придется сделать небольшую остановку.

– Сейчас? Но я не устала, Чарли. Правда. – Она повернулась в седле и тревожно посмотрела назад. – Вы не думаете, что нам все же лучше ехать без остановок, насколько хватит сил?

– Мы и будем ехать даже после захода солнца, чтобы не терять времени. А сейчас я бы предпочел дать вам небольшой урок по стрельбе.

Чарли остановил коня и спешился. Анжелина тоже остановилась, но на землю не спрыгнула.

– Никак не пойму, почему вы считаете, что мне нужно уметь это делать. И для каких целей мне понадобится этот навык в монастыре?

– Пока что вы еще не в монастыре, сестра. Вы – со мной. И это умение может пригодиться вам раньше, чем вы полагаете. Если тот рейнджер настигнет нас, мне совсем не хочется возвращаться с ним в Техас только для того, чтобы меня повесили. Я собираюсь побороться.

Анжелина молчала, а Чарли задумчиво смотрел на нее. Она закусила губу жестом, который, как он уже знал, выражал у нее колебание.

– Конечно же... я не хочу, чтобы вас повесили, Чарли. Но я не смогу помогать вам убивать других, даже чтобы спастись.

– А я от вас этого и не требую. Если со мной что-нибудь случится, вам самой понадобится умение владеть оружием, чтобы защитить свою жизнь. Надеюсь, вы уже успели убедиться, что далеко не все мужчины в этих краях настолько же дружелюбны, как я.

Анжелина еще несколько секунд поразмышляла, потом соскользнула с седла и подошла к нему.

– Хорошо. Думаю, не будет большого вреда, если я научусь защищаться.

– Сдается, это могло бы вам помочь еще несколько дней тому назад. – Чарли вытащил револьвер из кобуры и проверил, заряжен ли он.

– Не знаю, Чарли, сумею ли я вообще выстрелить в человека.

Он подал ей револьвер. Она посмотрела на оружие так, словно это была живая змея, потом неуверенно протянула руку.

– Когда перед вами стоит выбор – либо ваша жизнь, либо еще чья-то, то я уверен – вы выстрелите, сестра. Что-что, а это я гарантирую.

Их взгляды встретились, и она с дрожью отвела глаза в сторону.

– Что я должна сделать?

Она держала револьвер так, словно собиралась швырнуть его на землю в любое мгновение, и от этого Чарли раздраженно вздохнул. «Это может затянуться дольше, чем я ожидал», – подумал он, встал сзади и взял ее вытянутые руки в свои.

При первом же прикосновении она вся напряглась.

– Успокойтесь, – шепнул он ей в ушко. – Я только хочу показать, как надо прицеливаться в мишень.

Она кивнула и даже одного этого движения оказалось достаточно, чтобы ее плечи прикоснулись к его груди. Он немного отодвинулся от нее и едва сдержал проклятие. В его профессии контроль над собой считался превыше всего. Но до сих пор ему еще не приходилось так внимательно контролировать свои ощущения и позывы. Возраст сказывался во всем.

Неожиданно в его памяти всплыл образ другой девушки, которую он тоже учил стрелять. Его сводной сестре Энни исполнилось всего шесть лет, когда он ушел на войну. Считая своего отчима представителем самой низшей формы жизни на земле, Чарли полагал, что Энни может понадобиться умение защищаться от собственного отца. Он подавил в себе волну отвращения, захлестывавшую его каждый раз, когда он вспоминал этого никчемного янки-джейхокера. Детство, проведенное под одной крышей с Ричардом Беккером, как раз и превратило Чарли и его брата Билла в завзятых бунтовщиков. Поэтому, как только до Миссури дошла весть о начавшейся войне, оба брата встали под знамена Конфедерации. Единственным добрым делом Беккера было появление на свет Энни, но она так и не дожила до своего четырнадцатого дня рождения. «... Боже, как я ненавижу этик янки»

Анжелина толкнулась в бедра Чарли, когда, слегка наклонившись, попыталась поудобнее ухватить слишком большую для нее рукоять револьвера. Его воспоминания тут же улетучились. Стиснув зубы, он показал ей, как надо прицеливаться, как собраться, чтобы встретить отдачу, и как нажать на курок. Несмотря на долгий переход, занявший большую часть ночи и день, ее кожа так же пахла свежестью. Он привык к женщинам, которые старались забить все запахи своего тела парфюмерией. Но Анжелина пользовалась только щелоковым мылом и ей каким-то образом удавалось сохранять свой естественный запах, еще более эротичный, чем у самой искушенной проститутки.

– Думаю, этого будет достаточно, – сказал он натянуто и забрал револьвер из ее уже вполне устойчиво держащих тяжелое оружие рук.

Анжелина взглянула на него слегка недоуменно:

– Вы так думаете? У меня такое ощущение, будто я сама не знаю, что делаю.

– Чтобы стать хорошим стрелком, надо долго тренировать руку. А вы, если покажете, что умеете зарядить револьвер и знаете, как им пользоваться, сможете выйти почти из любой ситуации, не нажимая на курок.

Она улыбнулась:

– Вот эта идея мне уже нравится.

– Но вы, тем не менее, всегда должны быть готовы стрелять. И еще: помните правило – либо вы, либо они. Когда ваша жизнь в опасности, не остается места ни жалости, ни монашескому милосердию. Цельтесь в середину, и во что-нибудь да попадете. В крайнем случае, сумеете остановить их, хотя бы ненадолго.

Она посмотрела на него нерешительно, но все же кивнула.

– А теперь нам бы надо перекусить и снова в путь.

Они подкрепились сухим печеньем, запив его тепловатой водой. Анжелина не проронила ни слова. Она быстро проглотила то, что он ей дал, и вернулась к лошади.

– А вы почему-то совсем не жалуетесь. Почему?

Анжелина с удивлением подняла на него глаза:

– А на что мне жаловаться?

– Ну, многим женщинам не понравилось бы, если бы их тащили невесть куда против их воли, да еще в таком темпе, как сегодня.

– Я не отношу себя к числу «многих женщин».

– Да, это я уже слышал. – Один вопрос давно мучил Чарли, и он решил, что настал подходящий момент, чтобы получить на него ответ. – Анжелина, почему вам так не хочется возвращаться домой?

Резкий вздох послужил единственным доказательством того, что она расслышала его неожиданный вопрос. Девушка по-прежнему смотрела прямо перед собой, устремив взгляд на быстро темнеющий горизонт. Она так долго не отвечала, что Чарли уже начал думать, что ответа не будет вовсе.

– Мой отец... – начала она таким тихим голосом, что ему пришлось прислушиваться, чтобы разобрать слова.

Чарли замер. После недавних воспоминаний об Энни он сразу подумал о самом плохом.

– Что он с вами сделал? – почти вызывающе спросил он.

Анжелина резко повернулась к нему. Даже под ее ужасным черным платком он смог заметить, как она нахмурилась.

– Он всегда говорит, что не сделал ничего плохого. Может быть, по-своему он и прав. Это не его вина. Его так воспитали, и он думает, что женщин можно использовать только так, как считает нужным мужчина.

– Он вас использовал?

Анжелина могла показаться неопытной, но отнюдь не казалась глупой. Вздох, свидетельствовавший об охватившем ее омерзении, дал ему понять, что она поняла двойной смысл последнего вопроса.

– То, что вы подумали, – гадко, – сквозь зубы прошептала она, – он же мой отец.

– Не надо быть такой наивной. Для некоторых мужчин это не является препятствием.

– Я понимаю, что вы знавали таких мужчин.

– Да. – Последнее слово он произнес так, словно вбил гвоздь, предупреждая, что новые вопросы нежелательны.

Анжелина приняла это предупреждение.

– Мой отец хотел продать меня – отдать замуж, – чтобы удвоить свои земли.

– Ну и какая в этом проблема? Она одарила его гневным взглядом.

– У меня есть собственное призвание. Но ему наплевать на мою веру. Его волнует только две вещи – владение землей почти по всей Мексике и его политическая карьера.