Текст книги "Пожар любви"

Лори Хэндленд
Пожар любви

ПРОЛОГ

– Открывайте сейф... Быстро... И давайте сюда деньги. Иначе от вашего машиниста останется мокрое место...

В ответ – гробовая тишина. Бандиты с беспокойством оглянулись на вожака. Тот пожал плечами и выстрелил, спокойно наблюдая, как сквозь ткань рубашки на груди машиниста проступает красное пятно. Человек, неловко скорчившись, рухнул на землю.

– Что ж, очередь за пассажирами. Будем убивать по одному... пока не откроете сейф.

Услышав угрозу, женщины в вагонах поезда подняли крик. Лязгнул засов, вожак вздрогнул и повел стволом револьвера на звук. Взгляды грабителей устремились к заскользившей перед ними двери вагона...

Через несколько минут десять мужчин – все в черных масках и широкополых шляпах, скрывавших их лица и волосы, – мчались галопом по волнующемуся морю техасских трав.

Девятеро оглашали прерию ликующими криками. Десятый, – на огромном белом коне, – только довольно улыбался. Месть всегда кажется сладкой.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

К северу от Сан-Антонио, 1875

Анжелина Рейес кричала.

Но уже не осталось в живых никого из тех, кто мог бы ей помочь. Ее ужас забавлял окружавших ее мужчин гораздо больше, чем вид мертвых тел, усеявших землю вокруг.

– Сеньорита, вы начнете вскрикивать от восторга еще до того, как я кончу заниматься с вами любовью... – Главарь троицы убийц нарочито медленно приближался к ней. Черные безжалостные глаза щурились от предвкушаемого удовольствия. Анжелина торопливо отступила назад и повернулась, чтобы убежать. «Не перестану сопротивляться, пока есть хоть какая-то возможность спастись...» – думала она. Путаясь в длинных и тяжелых черных юбках, она успела сделать всего несколько неуверенных шагов, как двое других бандитов появились перед ней. Их вожак поймал ее за талию и толкнул на землю. Противно хрюкнув, он набросился на нее всем телом и буквально вдавил в сухую пыль.

Она почти не дышала и ничего не видела. Прикусив губу так сильно, что пошла кровь, Анжелина, думая о боли, которую сама себе причиняла, пыталась сконцентрироваться на том, что происходило с ней – здесь и сейчас. Страх и смятение овладевал ею, угрожая лишить последних сил, так необходимых, чтобы выстоять и выжить. Оставшись теперь одна, она могла полагаться только на себя... Потому и не хотела поддаваться страху, который мог сковать ее ум и волю... «Я должна бороться за свое достоинство и свою жизнь...» С детских лет она знала, что Бог помогает лишь тем, кто помогает себе сам. Настал момент это проверить.

Двое других, пока не участвовавшие в насилии над ней, уселись неподалеку и наблюдали за происходящим, как за очередной забавой. Они веселыми возгласами подбадривали главаря и вносили разные предложения, чередуя их с глотками виски. А тот – до предела раздраженный ее сопротивлением и своей почти безуспешной борьбой с девицей на глазах товарищей – ударил ее по лицу один раз, другой, третий...

Земля поплыла перед глазами Анжелины. На мгновение она забыла о своей решимости бороться и ей вдруг захотелось замереть в неподвижности. И только показавшийся пронзительным треск разрываемого платья – от шеи до талии – вернул ее к действительности. Собравшись с силами, она ударила коленом в промежность насильника.

От неожиданной и резкой боли он судорожно вздохнул и тут же со свистом выдохнул содержимое своих легких, обдав ее прогорклым запахом. Она столкнула с себя его обмякшее тело и откатилась в сторону. Быстро вскочив на ноги, Анжелина помчалась прочь, на этот раз высоко подняв тяжелые юбки.

– Ловите ее, идиоты! – закричал главарь хриплым и искаженным, словно придушенным, от боли голосом.

Анжелина бежала. На каждом шагу она ожидала, что большая и тяжелая рука вот-вот опустится на ее плечо. К горлу подступал спазм, угрожая перекрыть даже то малое количество воздуха, которое она могла на бегу вдыхать горячей грудью. Ужас все быстрее гнал ее вперед. Она уже почти вбежала на вершину небольшого холма, когда один из преследователей догнал ее. Рывком она увернулась от его протянутых рук и еще несколько секунд бежала свободно. Но вдруг споткнулась и упала вперед, в никуда. Неожиданный удар о землю оказался таким сильным, что оглушил ее.

...Она катилась и катилась по склону холма, пока не достигла его подножия. Преследователь настиг ее и рухнул сверху. Не тратя времени понапрасну, он продолжил то, что начал вожак и прижал свой зловонный рот к ее губам. К горлу Анжелины подкатил комок тошноты. Его корявые пальцы что-то нащупывали в ее разодранном корсаже...

– Ну-ка вставай, – раздался скрипучий шепот откуда-то из-за спины насильника.

Анжелина резко отвернула голову от мерзкого рта и попыталась увидеть того, кто, оставаясь вне поля ее зрения, мог это сказать. Был ли это один из преследователей, намеревавшийся взять ее первым? Нет. Она могла бы поклясться, что не слышала этого голоса раньше.

Насильник либо не слышал приказа, либо решил проигнорировать его, продолжая насильно целовать ее подбородок и шею слюнявыми губами. Анжелина уворачивалась от ищущего рта, горячо молясь о том, чтобы человек, стоявший где-то позади, оказался бы Божьим посланцем.

– Я сказал, вставай! Медленно. И держи руки у меня на виду.

Анжелину не оставляла уверенность, что она никогда прежде не слышала этого голоса. Она бы до самой смерти запомнила его таинственный, зловещий тон, но надеялась, что смерть не наступит сейчас, в тот момент, когда она о ней подумала. Незнакомец появился совсем неожиданно, чтобы спасти ее. Сегодня Бог и в самом деле помогает ей, потому что она сама проявила себя не такой уж и беспомощной.

На этот раз насильник внял грубо отданному приказу и подчинился. Это случилось, наверное, еще и потому, что слова незнакомца подкреплялись щелчком взведенного курка. Бандит медленно встал, как ему приказали, и Анжелина зажмурилась от открывшегося ей слепящего солнца.

Ее спаситель сидел на белом коне. Он был один. Широкополая шляпа затеняла черты лица, но весь силуэт говорил о том, что это высокий и крепко сложенный мужчина.

Револьвер, зажатый в руке, казался частью его самого, настолько привычно длинные пальцы охватывали рукоять.

Анжелина нервно сглотнула.

От выстрела, раздавшегося со стороны холма, возле копыт белого коня взвилось облачко пыли. Анжелина испуганно взглянула вверх. На вершине холма стояли двое оставшихся бандитов. Но, прежде чем она успела вскрикнуть и предупредить своего спасителя об опасности, один за другим прогремели еще два выстрела. Мужчины скатились к подножию холма и замерли безжизненной грудой в ногах огромного коня. Животное наклонило голову вниз и понюхало каждого. Очевидно, встречавшись с мертвыми прежде, конь не проявил большого интереса и к этим двоим.

– Пресвятая Богородица, не убивайте меня, сеньор, – умоляюще, высоким голосом хныкал последний оставшийся в живых бандит. – Вы можете взять ее сами, я вам мешать не стану.

Человек на белом коне повернул голову и, когда его пристальный взгляд встретился с глазами бандита, тот побледнел и внезапно закрыл рукой рот.

Мужчина обратился к Анжелине:

– Теперь вы можете встать, мэм. Он больше и шагу не сделает. Похоже, он хочет сохранить все части тела на месте и нетронутыми. – Скрипучесть голоса еще больше усиливала звучащую в его словах угрозу. Бандит судорожно кивнул, показывая этим, что он согласен на все.

Анжелина села, но вдруг обнаружила, что не в состоянии подняться на ноги. Ее начало трясти и, как оказалось, она никак не могла справиться с нервной дрожью. Ей и раньше уже приходилось видеть убитых, но до этого злополучного утра она никогда не видела людей, застреленных у нее на глазах. Холодная реальность заключительного акта смерти, повторившаяся снова и снова – сначала по отношению к ее друзьям, потом – к врагам – ошеломила ее. Она прикрыла глаза и быстро произнесла молитву, умоляя Бога дать ей силы и направить ее.

Когда она снова открыла глаза, то увидела, как всадник перекинул ногу через седло и легко соскользнул на землю, не спуская глаз с бандита и крепко сжимая в руке револьвер.

– Стой там, – сказал он бандиту. Тот снова подобострастно кивнул. Казалось, что этот человек потерял вместе с мужеством и дар речи.

Анжелина замерла, увидев, что ее спаситель приближается к ней и протягивает руку, чтобы помочь подняться. Он походил на типичного техасского ковбоя: джинсы, темные пыльные сапоги, рубашка с длинным рукавом. Но он не носил шпор, и с таким упущением она до сих пор в этих краях не встречалась. С его шеи свисал завязанный узлом платок, который мог пригодиться для того, чтобы в любой момент натянуть его на нос и не наглотаться пыли на пересохшем степном тракте. От шейного платка Анжелина подняла глаза к лицу мужчины, но яркий свет и тень от шляпы все еще не давали ей возможности хорошенько рассмотреть его черты и особенно – глаза. Это ее нервировало, но она напомнила себе, что этот человек только что спас ей жизнь и поэтому не стоит так бояться его.

«Конечно, если только, перебив столько бандитов, он не захочет овладеть мною сам или оставить меня при себе…» Эта мысль снова заставила Анжелину затрепетать от страха и ей вдруг захотелось перекреститься. Но показать ему свой страх означало проявить слабость, которой она не могла себе позволить. По крайней мере, этому она научилась, когда жила с отцом и матерью.

Анжелина посмотрела на своего спасителя, щурясь от встречного солнечного света и пытаясь разглядеть затемненное лицо. Мать всегда говорила ей, что глаза – это окна в душу человека. Сейчас ей очень хотелось заглянуть в эту душу.

– Расслабьтесь и успокойтесь, – прошептал он, и при звуке его голоса она замерла. – За всю жизнь я не изнасиловал ни одной женщины. И начинать с вас не намерен. – Он сложил лодочкой ладонь протянутой руки, приглашая ей подать ему свою руку.

Очень нерешительно Анжелина вложила руку в его ладонь, а другой стянула на груди края разорванного корсажа. Его пальцы сомкнулись, и ее рука утонула в его теплой ладони. Она все еще продолжала дрожать. Вдруг у нее перехватило дыхание, когда рывком, показавшимся ей бесцеремонным, он поднял ее на ноги.

Мужчина взглянул поверх ее плеча на насильника, стоявшего, не смея шевельнуться, и удовлетворенно кивнул. Отвернувшись, он снял шляпу. Пряди золотистых волос, перемежавшиеся серебряными нитями, волной разлились по его плечам и Анжелине в первый раз удалось взглянуть на лицо своего спасителя.

– Падший Люцифер, – прошептала она, отступила от него на шаг и прижала ладонь к бешено забившемуся сердцу.

«Изысканность». Никакое другое слово больше не подошло бы для описания красоты этого мужчины. Загорелая кожа отливала богатым золотым оттенком, только усиливавшим впечатление от волос. И хотя на носу у него виднелась оставшаяся от давнего перелома шишка, а правую бровь пересекал небольшой шрам, эти незначительные дефекты лишь подчеркивали мужественность образа при всей утонченности остальных черт лица. Анжелине показалось, что она встретила ангела... пока не заглянула в его глаза.

«Не глаза, а прямо адская западня, – подумала она. – Он прошел ад и остался живым».

Анжелине до сих пор не доводилось видеть таких холодных черных глаз и она надеялась, что никогда больше не увидит их снова. Всего несколько минут назад этот человек хладнокровно застрелил двоих мужчин, а в бездонных глубинах его глаз все еще не обнаруживались какие-либо чувства, не говоря уже о волнении.

Его губы слегка изогнулись от удивления. Поняв, что она пристально смотрит на него, Анжелина вспыхнула в замешательстве.

– Такую реакцию я наблюдаю у большинства женщин, – сказал мужчина, по-прежнему улыбаясь одними губами. Глаза его оставались серьезными. – Но вы мне кажетесь слишком молоденькой, это не в моем вкусе.

Не обращая внимания на ее неодобрительный взгляд, он отвернулся, вытащил из седельной сумки веревку и быстро и профессионально связал своего пленника.

– Что вы сделаете со мной? – спросил бандит.

– Ничего. Если будешь вести себя прилично, то пришлю за тобой кого-нибудь из ближайшего города. Если нет, – можешь сгнить здесь, остальное меня не интересует.

– Но вы же не можете оставить меня здесь одного, связанного, без лошади и без оружия, – просительно и жалко произнес бандит, еще не веря тому, что услышал.

– Но ты-то не очень заботился о даме. – Мужчина кивнул в сторону Анжелины, не взглянув на нее. – Мне нечего тебе предложить. Скажи спасибо, что я оставил тебя в живых. Подобное великодушие не в моих правилах. Но у меня такое чувство, что дама за сегодняшний день уже насмотрелась лишнего.

Он отвернулся от связанного и подошел к Анжелине. Несмотря на свою решимость не пугаться, она еще крепче стянула на груди порванные половинки платья и отступила на шаг назад. Рядом с ее небольшой фигуркой он казался очень высоким. Он, может, и похож на ангела, но она чувствовала исходящую от него опасность. Ничего дурного он ей не сделал, даже пришел на помощь... И все же что-то волновало и беспокоило Анжелину. Он вызывал в ней чувство, похожее на страх или на что-то другое, имени чему она в этот момент найти не могла.

– Кто вы? – спросила она шепотом.

Мужчина замер на месте и не отвечал ей долго-долго. Просто стоял и смотрел на нее обсидиановыми глазами, пока ей не захотелось крикнуть что-нибудь ему в лицо, чтобы привлечь внимание.

– Чарли Колтрейн, – проскрипел он и кивнул головой в знак приветствия.

На его бесстрастный кивок она ответила так же формально:

– Анжелина Рейес.

– Колтрейн? – воскликнул связанный бандит. – Эй, да ты не тот ли, что...

– Заткнись, – огрызнулся Чарли таким ледяным тоном, что в нем послышался холод ветра, дующего в Техасе каждую зиму.

Бандит немедленно замолк. Анжелина открыла было рот, чтобы задать Колтрейну еще вопрос. Но, прежде чем она успела произнести хоть одно слово, он повернулся к ней и спросил:

– А что вы делаете здесь совсем одна?

– Я... я не одна. По крайней мере, я была не одна... до сегодняшнего утра. – Она набрала воздуха, чтобы побороть смятение, охватившее ее при воспоминании о событиях этого дня. – Эти трое напали на нашу группу и убили всех, кроме меня. Я уверена, что со мной... меня ждала та же участь, если бы вы случайно не оказались на этой дороге. Я должна поблагодарить вас, мистер Колтрейн.

Он пожал плечами:

– У меня нет привычки вмешиваться в чужие, дела, но я не мог пройти мимо и ничего не сделать. – Он кивнул головой на вершину холма. – Остальные ваши люди там?

– Да. – До этого момента все ее мысли оставались занятыми только спасением собственной жизни, вместо того чтобы оплакивать несвоевременную смерть друзей.

Несмотря на теплый техасский бриз, Анжелина вдруг обхватила себя руками, чтобы побороть внезапно охвативший ее холод. Приглушенное рыдание сорвалось с ее губ, когда она подумала о шести убитых мужчинах и женщинах, оставшихся на вершине холма.

Чарли хмуро взглянул на нее.

– Надеюсь, вы не собираетесь развалиться на части и оставить меня одного, мисс Рейес, а? Нам ведь еще до темноты придется похоронить ваших людей. Иначе все звери в радиусе пятнадцати километров соберутся сюда и станут кружить вокруг нас.

Анжелина кивнула, понимая, что он прав. Подавив в себе прилив горя, она глубоко вздохнула и пошла вверх по склону, указывая путь.

Картина бойни, их ожидавшая, оказалась более страшной, чем она ее себе представляла. Все шестеро лежали там, где их застала смерть, – неправильным полукругом вокруг догорающего фургона.

– В этой каше найдется какая-нибудь лопата? – спросил Чарли, демонстрируя полное спокойствие при виде крови и огня.

– Сейчас поищу, – торопливо проговорила Анжелина и пошла вокруг фургона, желая хоть на момент отвлечься от вида этого ужаса. Воспоминания о том, что произошло всего несколько часов назад – крики умирающих, презрительные насмешки и издевательское глумление безбожников-мужчин, напавших на нее и ее попутчиков, до сих пор звучали в ее ушах. Едкий смрад жег ноздри, но она испытывала облегчение... за то, что он хоть на несколько минут отвлек ее от запаха крови и смерти.

Анжелина заметила продовольствие и некоторые вещи, сваленные в кучу там, где их побросали убийцы, еще перед тем, как подожгли фургон. Она опустилась на колени, на мгновение дав волю ощущениям пережитого ужаса, которые в течение нескольких последних часов ей приходилось носить в себе, скрывая и не давая им завладеть ее сознанием, только для того, чтобы сохранить себе жизнь. Слезы горячими потоками побежали по ее щекам, но плакала она молча.

– Снова какая-то проблема? – спросил ее спаситель.

Анжелина поспешно смахнула слезы и, шмыгнув носом, постаралась собраться с духом, чтобы больше не показывать свое горе. Ей не хотелось делиться им с посторонним человеком, особенно таким бесчувственным, даже не вздрогнувшим при виде кровавого месива возле фургона.

– Нет – откликнулась она, обрадовавшись тому, что ее голос прозвучал уверенно и ровно. – Со мной все в порядке. Сейчас я подойду.

Закрыв глаза, Анжелина прочитала короткую молитву, умоляя Бога укрепить ее. Друзья заслужили, чтобы их похоронили, как подобает, насколько это возможно, здесь, посреди прерии. «Как сказал мистер Колтрейн, теперь я не имею права разваливаться на части». Она медленно поднялась с колен, всем телом чувствуя боль от побоев и ушибов, доставшихся ей от убийц и насильников Анжелина глубоко вздохнула и отбросила все мысли о боли: «… пусть боль останется где-то там, в глубине души, вместе с ощущением ужаса. Думать об этом мне теперь некогда». Нагнувшись, чтобы вытащить лопату из-под кипы сваленных продуктов и походных приспособлений, она заметила на земле рядом с вещами свой монашеский головной убор, упавший, когда она отбивалась от насильников.

Высвободив лопату, она наклонилась и подняла кусок ткани, привычно прикрыв им голову, насколько возможно.

Теперь надо было что-то сделать с разорванным надвое корсажем. Она же не могла постоянно удерживать его рукой, но вся ее одежда, как и одежда ее друзей, сгорела вместе с фургоном. Как бы решившись на что-то важное, Анжелина пожала плечами и запустила руки под черную верхнюю юбку. Быстрыми движениями она сняла с себя нижнюю юбку и обернула ею плечи на манер шали. Конечно, это не образец высокой моды, но зато выглядит пристойнее, чем зияющая дыра в корсаже.

Анжелина вернулась и застала Колтрейна стоящим у выложенных в ряд тел, которые он приготовил к захоронению. Он качал головой, все еще не веря в то, что увидел.

– Два священника и четыре монахини, – пробормотал он будто бы про себя, пристально глядя на тела, лежащие у его ног.

– В чем проблема? – спросила Анжелина.

Он медленно поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Его хмурый взгляд остановился на черной ткани, покрывавшей ее волосы и стал еще более суровым.

– А это что такое, черт возьми? – прорычал Чарли, поняв, что Анжелина – тоже монахиня. Но тут же покачал головой, стараясь подавить внезапный приступ смеха, готовый прорваться впервые за много лет. Эта милая молодая девушка – с привлекательными формами, с глазами и волосами цвета земли, с кожей цвета самой лучшей сметаны – оказалась треклятой монахиней?!

Она неотрывно смотрела на него со смешанным чувством опасения и осторожного доверия, почему-то подумав, что он теперь ее возненавидит. Он отнюдь не герой – просто человек, случайно, как это обычно бывает, оказавшийся не в том месте, но в нужный момент. Однако он вовсе не похож на чудовище. И ей незачем каждый раз съеживаться от страха, когда он делает какое-нибудь резкое движение или быстро направляется к ней... Хотя, зная, что она пережила такое потрясение, он уже, наверное, давно понял ее страхи.

– Почему вы не сказали мне об этом? – спросил он, указывая на ткань, покрывавшую ее роскошные каштановые волосы.

– Не сказала вам о чем?

– Что вы – монахиня, мисс Рейес. Или я должен называть вас сестра Анжелина?

– Я не монахиня. По крайней мере, пока. Я еще только послушница. Я пробыла с сестрами всего один год.

Чарли пожал плечами. «Монахиня или будущая монахиня – мне все одно, – подумал он. – Как бы то ни было, мне нужно от нее отделаться и вернуться к своему делу». Он отстал от других погонщиков скота и направился сюда только за тем, чтобы проверить, откуда в прерии мог подниматься дым. И он вовсе не собирался убивать тех двоих, да еще хоронить шестерых убитых ими людей, так как с самого начала хотел сразу же вернуться к стаду. Эта работа – действительно его первая попытка честно заработать. И эту возможность он получил через десять лет с тех пор, как оставил отряд Мосби в 1865-м. Поэтому он не собирался ее терять, тем более, что провел в пути всего неделю. Он слишком стар, чтобы продолжать жизнь, которую вел после войны. То, что когда-то было для него привычно и, по его мнению, в свое время было оправдано стремлением к мести, теперь томило его долгими темными ночами, проведенными в одиночестве. Добыл ли он, в конце концов, то, в чем нуждался, чтобы зажить праведно?

Чарли выхватил лопату у Анжелины из рук и приступил к работе. К тому времени, когда он кончил закапывать мертвых, а коленопреклоненная Анжелина перестала бормотать свои молитвы около братской могилы, солнце уже скрылось за горизонтом и темнота мягко окутала землю.

– Вы умеете ездить верхом? – спросил Чарли, стирая пот со лба тыльной стороной ладони.

Она кивнула.

– Я выросла на коневодческом ранчо, неподалеку от города Чихуахуа. И научилась ездить верхом раньше, чем стала ходить.

– Хорошо. Нам придется выехать сегодня вечером. Я довезу вас до ближайшей деревни, а потом вернусь обратно к стаду, от которого отстал.

Чарли повернулся и пошел собирать лошадей. Теплый апрельский ветерок донес до него ее тихий голос, и он остановился.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Помогите мне.

Чарли глянул назад, через плечо, и нахмурился. Пока что она производила на него хорошее впечатление своей внутренней силой, отражавшейся на ее лице, сулившем ему, однако, чертовские неприятности. Теперь же ее голос походил на голосок маленькой испуганной девочки. Чарли поморщился. Он не любил хнычущих и льнущих к нему женщин.

– Мне кажется, я только и делаю, что помогаю вам, – сказал он и отвернулся от ее умоляющего взгляда.

– Нет, пожалуйста, – проговорила она снова и подошла ближе, встав за его спиной.

Он физически ощущал ее присутствие и от этого раздраженно поежился. Она стояла слишком близко. «Пожалуй, стоит уехать одному и оставить ее там, где она стоит», – подумал он. Ее нежные просьбы выворачивали его наизнанку и напоминали ему о том чувстве вины, которое постоянно сопровождало его все эти долгие годы. Все казалось гораздо проще, пока он не начал осознавать свою вину.

Легкое, но настойчивое прикосновение к плечу поразило Чарли и вывело его из задумчивого оцепенения. От этого касания и от внезапно возникшего страшного видения из прошлого все его тело напряглось, каждый мускул сжался. Чарли обернулся, схватил Анжелину за руку и резко притянул к себе. От страха она вскрикнула. Ее сердце билось у его груди словно крошечная пойманная птичка.

– Мне не нравится, когда меня неожиданно трогают, – проворчал он, злясь на самого себя и на нее за то, что ему пришлось выказать слабость.

Он резко выпустил ее руку, и она отступила от него, а он продолжал проклинать себя за те живущие в нем страхи, которые и превратили его в то, чем он стал.

– Из-вините м-меня, – проговорила Анжелина заикаясь.

– Не стоит извинений, сестра. – Он потер лоб, пытаясь снять внезапно возникшую между бровей боль.

– Я – не сестра, – резко сказала она.

– Правильно. Я забыл. Так чего вы хотели?

– А... я...

– Да ладно, выкладывайте, что у вас на уме. Мне уже пора двигаться дальше.

От страха покусывая нижнюю губу, Анжелина какое-то время в нерешительности раздумывала. Потом ее словно прорвало.

– Я хочу попросить вас довезти меня до монастыря в Корпус-Кристи. Сестры очень нуждаются во мне, и я хочу попасть туда как можно скорее. Все они больны лихорадкой... Когда на нас напали, мы возвращались из другого женского монастыря, на севере... мы там тоже оказывали сестрам медицинскую помощь. А теперь из всех «Сестер Воплощенного Слова и Святого Причастия» осталась только я, у кого есть навыки ухода за больными. Они все умрут без меня...

– Вы же слышали, что я сказал. – Он покачал головой. – Мне нужно вернуться к перегонщикам стада. Мне позарез нужны деньги, которые я должен получить за эту работу.

– Я вам заплачу, – сказала она с прежней торопливостью. – Заплачу в два раза больше, чем вам могут заплатить здесь.

Чарли заколебался, недоумевая, откуда у монахини возьмутся такие деньги.

– В три раза больше, – выпалила она.

– Вы мне заплатите втрое больше, чем платят за трехмесячную работу по перегону скота, и только за то, что я вас доставлю на побережье? – спросил Чарли скептически. – А где вы достанете столько денег? Я думал, что вы, монашенки, даете обет бедности, помимо всего прочего.

– Я еще не монашенка. И моя семья в состоянии заплатить такие деньги. Я постараюсь, чтобы они переслали деньги туда, куда вы скажете, но как только мы доберемся до монастыря.

Чарли повернулся и пошел к своему коню. Поглаживая шею благородного животного, он обдумывал ее предложение. Он прикинул, что для того, чтобы купить ранчо, о котором он всегда мечтал, ему придется не меньше двух раз наниматься на перегон скота, да еще добавлять свои деньги, оставшиеся от грабежей банды Колтрейнов в штате Миссури. А если он примет предложение Анжелины, то сможет осуществить свою мечту еще до зимы, и к тому же у него в запасе еще останутся немалые денежки.

Но к своим тридцати семи годам он еще ни разу не ошибался, чувствуя опасность за милю. Анжелина Рейес как раз и была такой опасностью.

Она нуждалась в нем. Боже, как он не хотел, чтобы кто-нибудь в нем нуждался! Последняя женщина, которая в нем нуждалась, плохо кончила. Ее больше нет в живых.

Его манила Монтана: мирная, тихая, родная природа, место, где можно жить в одиночестве, если не считать призраков прошлого.

Чарли вздохнул: «Черт возьми, я – закоренелый преступник, а она – молоденькая монашенка. Что может случиться?»

– Ладно, – сказал он. – Я возьмусь за это дело.

Дрю Уинстон стоял перед Горацио Джонсом, начальником штаба техасских рейнджеров.

– Капитан Уинстон, я вполне понимаю, что вы чувствуете себя виноватым в смерти машиниста. Но ведь никто не ожидал, что бандиты проделают такой путь от Далласа, чтобы только продолжить свои грабежи. Я просто не имею возможности отправить весь отряд на поиски одного преступника, который к тому же мог уже давно скрыться в Мексике, где мы его и пальцем тронуть не сможем.

– Он не уезжал в Мексику. По крайней мере, пока не уехал. Есть достоверная информация, что он нанялся на перегон скота из Сан-Антонио в Нью-Мексико по Гуднайт-Лавинг трейл. Дайте мне неделю, и я его поймаю. Клянусь вам.

Капитан тяжело вздохнул:

– Подозреваю, что за вашими словами скрывается что-то еще, капитан. Мне доводилось слышать, что вы жаждали его крови с того самого момента, как приехали в Техас. Но подразделение техасских рейнджеров не предназначено для сведения личных счетов. Мы призваны поддерживать законный порядок.

От неудачи Дрю заскрипел зубами.

– Я вас не понимаю, капитан. Этот человек убил гражданское лицо на подведомственной мне территории. Я хочу, чтобы он был пойман и наказан по справедливости. Это все.

– Хм-м... – Джонс разглядывал его с явным недоверием. – Несмотря ни на какие обстоятельства, я просто не могу отправить отряд тотчас же.

Дрю помедлил, пытаясь все же найти способ склонить начальника штаба к тому, чтобы он принял его условия. В эти годы – лучшие годы его карьеры – ни одному паршивому преступнику не удастся долго водить его за нос. Он уже и так потерял много времени, выявляя пути передвижения бандита по всему Техасу. Но попав сюда, Уинстон понял почти полную невозможность найти местопребывание конкретного человека на просторах такого штата, как Техас. Когда в 1874 году техасские рейнджеры сформировались заново после реорганизации этой службы в 1871-м из-за отсутствия средств на ее содержание, он вступил в их ряды и стал использовать их систему общественного порядка для собственных поисков. Теперь же, когда он, наконец, точно установил, где можно уверенно найти этого преступника, та же самая система стала для него помехой. Но Дрю Уинстон намеревался поймать его во что бы то ни стало. Его ничто не остановит.

– Сэр, я почтительно прошу предоставить мне двухнедельный отпуск.

Прищурившись, Джонс так долго, и испытующе смотрел на Дрю, что тот с трудом подавил в себе желание отвести глаза. Наконец, начальник штаба едва заметно кивнул:

– Ладно. Вижу, что ничего путного от вас не добиться, пока мы с этим делом не покончим раз и навсегда. Я вышлю ваших людей на патрулирование, а во главе поставлю вашего же заместителя. Постарайтесь быстро закончить все свои дела и возвращайтесь к основной работе, черт возьми.

– Да, сэр. – Дрю повернулся, чтобы уйти, едва удерживаясь от вздоха облегчения.

Закрыв за собой дверь кабинета начальника, Дрю вытащил из кармана смятый клочок бумаги.

– Разыскивается. Живым или мертвым, – прочитал он вслух. – За грабеж и убийство.

Дрю разглядывал портрет. Так или иначе, но он поймает этого парня. Даже если преступник попытается исчезнуть и улизнуть через Рио-Гранде в Мексику, то Дрю все это время будет сидеть у него на хвосте. А поскольку он теперь числится в отпуске, то может и не соблюдать правила полицейских и не остановится перед тем, чтобы продолжить преследование негодяя на той стороне реки. Как и любой гражданин, он вправе пересечь реку следом за ним. А уж благодарность властей за поимку преступника не знает границ.

Взгляд Дрю скользнул на напечатанное под рисунком имя, слышавшееся ему в снах каждую ночь. Имя человека, который сжег его дом и убил его невесту.

Чарли Колтрейн.