Текст книги "Пляска на бойне"

Лоуренс Блок
Пляска на бойне

Посвящается Филипу Фридмену

Автор рад выразить свою признательность за большую поддержку Творческому центру штата Виргиния, где была начата эта книга, и Фонду имени Рэгдейла, где она была закончена

Если бы карал людей Аллах по грехам их, истребил бы он на лице Земли всех до последнего зверя.

Коран

1

Где-то в середине пятого раунда паренек в голубых трусах ошеломил противника увесистым ударом слева в челюсть. Сразу же за этим последовал прямой справа в голову.

– Сейчас упадет, – сказал Мик.

Похоже, что к этому и шло, но, когда паренек в голубых трусах кинулся вперед, тот, другой, в белых трусах, увернулся и повис на нем. Прежде чем рефери шагнул вперед, чтобы их развести, я успел заметить, что глаза у того, в белых трусах, остекленели и ничего не видят.

– Сколько времени осталось?

– Больше минуты.

– Вполне хватит, – сказал Мик. – Вот увидишь, твой уложит его вчистую. Хоть и маленький, а силен, как бык.

Не такие уж они были и маленькие. Юниоры-средневесы – значит, что-нибудь около 70 килограммов. Когда-то я наизусть знал все весовые категории, но в то время их было легко запомнить. Теперь категорий стало вдвое больше, да еще есть всякие юниоры и суперы, да целых три боксерских лиги, и каждая провозглашает своего чемпиона. По-моему, все это началось тогда, когда кто-то сообразил, что бои за чемпионское звание рекламировать проще, и сейчас дело идет к тому, что скоро никаких других вообще не будет.

Впрочем, бой, который мы смотрели, был уж никак не чемпионским и ничем не напоминал те эффектные шоу-чемпионаты, что устраивают в казино Лас-Вегаса и Атлантик-Сити. Если быть точным, то он проходил в похожем на склад здании с голыми бетонными стенами, стоящем на одной из почти не освещенных улиц Маспета – глухой промышленной окраины Куинса, что примыкает с юга и востока к бруклинским кварталам Гринпойнт и Бушвик и отделена от остальной части Куинса полукольцом кладбищ[1]1
  Куинс, Бруклин – районы Нью-Йорка, расположенные на левом берегу Ист-Ривер, на острове Лонг-Айленд.


[Закрыть]. Можно прожить всю жизнь в Нью-Йорке и ни разу даже не попасть в Маспет, а можно проезжать по нему десятки раз, даже об этом не догадываясь. Застроенный складами, фабриками и безрадостными жилыми кварталами, Маспет вряд ли в скором времени станет приличным, благоустроенным районом, хотя кто его знает? Рано или поздно никаких других мест больше не останется, и тогда здешние полуразвалившиеся склады возродятся, превратившись в мастерские художников, а новое поколение домовладельцев примется сдирать с выстроившихся рядами типовых домишек обшивку из просмоленного картона и потрошить их изнутри. Вдоль тротуаров на Гранд-авеню высадят гинкго, а на каждом углу появится по лавке зеленщика-корейца.

Но пока что спортивный зал «Нью-Маспет» – насколько я знаю, единственное, что предвещает славное будущее этого района. Несколько месяцев назад на стадионе «Мэдисон-Сквер-Гарден»[2]2
  «Мэдисон-Сквер-Гарден» – большой крытый стадион в Манхэттене, где проводят также массовые митинги, концерты и т. д.


[Закрыть] закрыли на реконструкцию зал «Фелт-форум», и с начала декабря в «Ныо-Маспете» стали по четвергам устраивать боксерские соревнования, которые начинаются обычно около семи часов вечера с предварительных боев.

Этот спортзал меньше, чем «Фелт-форум», и не отличается излишней роскошью: голые стены из бетонных блоков, железная крыша и монолитный бетонный пол. Зал прямоугольный, и боксерский ринг устроен посередине одной из длинных стен, напротив входных дверей. С трех сторон ринг окружают ряды металлических складных стульев. Все стулья серого цвета, кроме первых двух рядов в каждом из трех секторов – там они кроваво-красные. На эти места пускают по приглашениям. А остальные места ненумерованные и стоят они всего пять долларов – на два доллара дешевле, чем билет в кинотеатр первого экрана в Манхэттене. Но даже несмотря на это, почти половина серых стульев в тот вечер была свободна.

Такую низкую цену здесь назначили в расчете на то, чтобы в зале было занято как можно больше мест и болельщики, которые будут смотреть отсюда бокс по кабельному телевидению, не догадались, что соревнования устраиваются только ради них. Спортзал «Нью-Маспет» – порождение кабельного телевидения: его построили, чтобы обеспечивать программами Эф-би-си-эс, только что открытый спортивный кабельный канал, который пытается закрепиться в центральных районах Нью-Йорка. Автобусы Эф-би-си-эс уже стояли у входа, когда мы с Миком в самом начале восьмого приехали сюда, и в восемь часов началась трансляция.

Сейчас шел к концу пятый раунд последнего предварительного боя, а паренек в белых трусах все еще держался на ногах. Оба боксера были чернокожие, оба – местные, из Бруклина: одного представили как уроженца Бедфорд-Стайвесанта, другого – как жителя Краун-Хайтса[3]3
  Бедфорд-Стайвесант и Краун-Хайтс – районы Бруклина; первый – крупнейшее негритянское гетто Нью-Йорка.


[Закрыть]. У обоих были короткие стрижки и правильные черты лица, и роста они были одинакового, хотя тот, что в голубых трусах, на ринге казался ниже, потому что дрался в низкой стойке. Хорошо, что трусы у них были разного цвета, иначе их было бы трудно различать.

– Он не должен был его выпустить, – сказал Мик. – Парень был уже почти готов, а он его не сумел добить.

– Тот, в белых трусах, хорошо держится, – сказал я.

– У него глаза были стеклянные. Как его зовут – того, что в голубых? – Он заглянул в программку со списком боев. – Маккэн. Дал ему уйти Маккэн.

– Он делал с ним, что хотел.

– Верно, и ударов было много, только поставить точку не смог. Я много таких видел: противнику от них достается, а уложить его не могут. Не знаю почему.

– У него еще три раунда.

Мик покачал головой.

– Свой шанс он упустил, – сказал он.

Мик оказался прав. Оставшиеся три раунда Маккэн выиграл с большим перевесом, но ни разу за все это время нокаутом и не пахло, как тогда, в пятом. Когда прозвучал финальный гонг, они на мгновение приникли друг к другу в потном объятии, а потом Маккэн побежал в свой угол, торжествующе подняв перчатки. Арбитры с ним согласились. Двое из них сочли, что он выиграл все раунды, хотя третий присудил победу в одном парню в белых трусах.

– Пойду за пивом, – сказал Мик. – Тебе что-нибудь взять?

– Пока нет.

Мы сидели в первом ряду серых стульев справа от ринга, если смотреть от входа. Отсюда я мог следить за дверьми, хотя на самом деле почти не сводил глаз с ринга. Пока Мик пробирался к буфету в дальнем конце зала, я взглянул в сторону входа и на этот раз увидел знакомого – высокого чернокожего в хорошо сшитом темно-синем костюме в тонкую полоску. Когда он подошел ближе, я встал, и мы пожали друг другу руки.

– Я так и подумал, что это вы, – сказал он. – Я уже заходил на пару минут глянуть, как дерутся Бердетт и Маккэн. Посмотрел – и вижу: не иначе как это мой друг Мэттью сидит там на дешевых местах.

– Здесь все места дешевые.

– Что правда, то правда. – Он положил руку мне на плечо. – Мы и познакомились тогда на боксе, верно? В «Фелт-Форуме»?

– Правильно.

– Вы были с Красавчиком Дэнни Беллом.

– А ты – с Санни. Не помню фамилии.

– Санни Хендрикс. Вообще-то ее имя Соня, только никто никогда ее так не зовет.

– Садись к нам, – сказал я. – Я тут с приятелем, он пошел за пивом, но почти весь ряд свободен. Если только ты не брезгуешь сидеть на дешевых местах.

Он усмехнулся:

– У меня есть место. Там, у синего угла ринга. Я должен подбадривать своего парня. Вы ведь помните Кида Баскома?

– Еще бы. Он дрался в тот вечер, когда мы в первый раз встретились, – отколотил какого-то итальянца, не помню кого.

– Никто не помнит.

– Я помню одно – он из него всю душу вытряс ударами по корпусу. А сегодня Кид не дерется? В программе его нет.

– Нет, сошел. Уже года два, как повесил перчатки на гвоздь.

– Я так и думал.

– Он сидит вон там, – сказал он, указывая пальцем. – Нет, сегодня мой человек в главном бою – Элдон Рашид. Он вроде бы должен победить, но у того, с кем он дерется, за плечами одиннадцать побед и два поражения, и одно из них – потому что его засудили. Так что противник не простой.

Он принялся рассуждать о стратегии боя, когда вернулся Мик с двумя бумажными стаканчиками. В одном было пиво, в другом – кока-кола.

– Это на случай, если тебе захочется пить, – объяснил он. – Не стоило стоять в такой длинной очереди из-за стакана пива.

Я сказал:

– Познакомьтесь – это Мик Баллу, а это…

– Чанс Коултер.

– Рад познакомиться, – отозвался Мик. Он все еще держал стаканы и не мог пожать ему руку.

– А вот и Домингес, – сказал Чанс.

По проходу шел боксер в сопровождении своей свиты. На нем был ярко-синий халат с темно-синей отделкой. Он был недурен собой – длинное лицо с квадратной челюстью, аккуратные черные усики. Улыбаясь, он помахал рукой болельщикам и поднялся на ринг.

– Выглядит неплохо, – сказал Чанс. – Элдону придется поработать.

– А вы поставили на другого? – спросил Мик.

– Да. На Элдона Рашида. Вон он идет. Может, потом выпьем по рюмке?

Я сказал, что это хорошая идея. Чанс отправился на свое место у синего угла ринга. Мик дал мне подержать оба стаканчика и уселся.

– «Элдон Рашид против Питера Домингеса», – прочел он. – И откуда у них берутся такие странные имена?

– Питер Домингес – довольно обыкновенное имя, – сказал я.

Он покосился на меня.

– Элдон Рашид, – повторил он, пока Рашид подлезал под канаты. – Ну, если бы это был конкурс красоты, приз пришлось бы отдать Педро. У Рашида такая рожа, будто Господь съездил по ней лопатой.

– Зачем бы Господу это делать?

– А зачем бы Господу делать добрую половину того, что он делает? А вот твой приятель Чанс недурен собой. Откуда ты его знаешь?

– Немного поработал на него несколько лет назад.

– Какое-нибудь расследование?

– Да.

– То-то мне показалось, что он похож на адвоката. И одет так.

– На самом деле он торгует произведениями африканского искусства.

– Резные маски и всякое такое?

– В этом роде.

На ринге появился ведущий, который принялся расхваливать предстоящий бой и всячески расписывать программу боев на следующий четверг. Он представил местного легковеса, которому через неделю предстояло драться в главном бою, потом назвал несколько других знаменитостей, сидящих около ринга, и в том числе Артура Баскома по прозвищу Кид, – зрители встретили его такими же вялыми аплодисментами, как и всех остальных.

Потом последовало представление рефери, троих арбитров, хронометриста и судьи, который должен был вести счет в случае нокаута. Похоже было, что сегодня работа ему найдется: дрались тяжеловесы и оба почти все бои выиграли, уложив противников. Из одиннадцати побед Домингеса нокаутов было восемь, а Рашид, ни разу не побежденный в десяти встречах с профессионалами, одержал верх по очкам только в одной.

Испаноамериканцы, сидевшие в дальнем конце зала, встретили Домингеса овацией. Рашида приветствовали более сдержанно. Оба боксера сошлись в центре ринга, пока рефери сообщал им все то, что они знали и без него, потом дотронулись до перчаток друг друга и вернулись каждый в свой угол. Прозвучал гонг, и бой начался.

Первый раунд оба боксера провели большей частью в разведке, хотя им и удались по нескольку ударов. У Рашида прошел один внезапный сильный удар левой и несколько серий по корпусу. Несмотря на свой вес, он хорошо двигался. Домингес выглядел по сравнению с ним неуклюжим и дрался не так красиво, но у него был прямой удар правой, очень резкий, и за тридцать секунд до конца раунда он застал Рашида врасплох – удар пришелся над левым глазом. Рашид встряхнулся и пришел в себя, но видно было, что удар он почувствовал.

В перерыве между раундами Мик сказал:

– А он силен, этот Педро. Тем прямым он, пожалуй, выиграл раунд.

– Я никогда не мог понять, как они подсчитывают очки.

– Еще несколько ударов вроде этого, и считать очки не придется.

Во втором раунде у Рашида было преимущество. Он избегал ударов справа, а сам провел несколько крепких хуков по корпусу. Во время этого раунда я случайно обратил внимание на какого-то человека, сидевшего у самого ринга в центральном секторе. Я и раньше его заметил, но что-то заставило меня взглянуть на него еще раз.

Это был мужчина лет сорока пяти, чуть лысоватый, с темно-каштановыми волосами и нависшими бровями. Его чисто выбритое лицо было все в каких-то буграх, словно он сам когда-то занимался боксом. Но я подумал, что тогда его непременно представили бы публике: не так уж много тут присутствовало знаменитостей, и всякий, кому довелось продержаться хотя бы три раунда в бою на приз «Золотая перчатка», мог рассчитывать, что его попросят встать и поклониться в сторону телекамеры. К тому же он сидел у самого ринга, и ему ничего не стоило подлезть под канаты и получить свою долю аплодисментов.

Он был с мальчиком, которого обнимал одной рукой за плечи, а другой жестикулировал, указывая на ринг. Я решил, что это отец с сыном, хотя большого сходства между ними и не заметил. Мальчик был лет одиннадцати-двенадцати, со светло-каштановыми волосами, падавшими на лоб завитком. Если у его отца когда-нибудь и был такой же завиток, то от него давно уже ничего не осталось. Отец был в голубом блейзере, серых фланелевых брюках и светло-голубом галстуке в горошек, не то черный, не то темно-синий и очень крупный – сантиметра по два в диаметре. А на мальчике были красная клетчатая фланелевая рубашка и темно-синие вельветовые штаны.

Я никак не мог сообразить, откуда я его знаю.

Третий раунд, по-моему, кончился вничью. Я не считал, но у меня создалось впечатление, что Рашид провел больше ударов. Домингес ответил, правда, всего несколькими, зато они были куда увесистее тех, что проходили у Рашида.

Когда раунд закончился, я не взглянул на того человека в галстуке в горошек, потому что смотрел совсем на другого.

Этот был помоложе – если говорить точно, то тридцати двух лет. При росте примерно в метр семьдесят восемь он напоминал фигурой боксера полутяжелого веса. Он был без пиджака и без галстука, в белой рубашке модного фасона в голубую полоску. Правильные черты лица, прекрасная осанка – прямо картинка из каталога мужской одежды, портили его только чуть выпяченная нижняя губа и крупный нос. Его пышная темная шевелюра была причесана по моде. И загар – память о неделе, проведенной на Антигуа.

Звали его Ричард Термен, он работал продюсером программ Эф-би-си-эс. Сейчас он стоял на краю ринга, с наружной стороны канатов, и о чем-то разговаривал с оператором.

На ринге появилась девица, которая показала нам плакат, гласивший, что сейчас начнется четвертый раунд, и заодно показала много такого, чего не мог скрыть ее куцый костюм. Те, кто смотрел бой по телевизору, не удостоились этого зрелища – им вместо ее прелестей показывали рекламу пива. Девица была высокая, длинноногая, с роскошной фигурой и почти голая.

Девица подошла к камере и что-то сказала Термену, а он протянул руку и похлопал ее по заду. Она, по-моему, не обратила на это никакого внимания. Возможно, он привык лапать женщин, а она привыкла, что ее лапают. А возможно, они старые друзья. Впрочем, кожа у нее была совсем розовая – не похоже, чтобы он брал ее с собой на Антигуа.

Она ушла с ринга, он тоже спустился вниз, и гонг вызвал на ринг боксеров. Они поднялись со своих табуреток, и четвертый раунд начался.

На первой же минуте Домингес нанес свой прямой справа и раскроил Рашиду левую бровь. Рашид успешно отбивался и провел несколько серий ударов по корпусу, а к концу раунда ему удался отличный апперкот, так что голова у Домингеса дернулась назад. Домингес ответил еще одним неплохим прямым справа, и тут прозвучал гонг. Я не представлял себе, с каким счетом кончился этот раунд, о чем и сообщил Мику.

– Не важно, – сказал он. – До нокаута тут не дойдет.

– Кто тебе больше нравится?

– Тот, черный. Но шансов у него мало. Педро чертовски силен.

Я взглянул в ту сторону, где сидели мужчина с мальчиком.

– Посмотри вон на того типа, – сказал я. – В первом ряду, рядом с мальчишкой. В голубом пиджаке и галстуке в горошек.

– Ну и что?

– По-моему, я его знаю. Только никак не могу припомнить откуда. Он тебе не знаком?

– Никогда в жизни не видел.

– Не могу понять, откуда я его знаю.

– Смахивает на полицейского.

– По-моему, нет, – сказал я. – Тебе вправду так кажется?

– Я не говорю, что он полицейский. Я говорю, что он смахивает на полицейского. Знаешь, на кого он похож? На актера, который играет полицейских. У меня вылетело из головы, как его зовут, но я вспомню.

– На актера, который играет полицейских? Да они все их играют.

– На Джина Хэкмана, – сказал он.

Я еще раз взглянул в ту сторону.

– Хэкман старше, – возразил я. – И худой. Хэкман весь жилистый, а этот поплотнее. И потом, у Хэкмана волос больше, верно?

– Господи Иисусе, – сказал он, – я же не говорил, что это Хэкман. Я только сказал, что он на него похож.

– Если бы это был Хэкман, они бы вытащили его на ринг и заставили поклониться.

– Да у них так плохи дела, что они заставили бы его поклониться, даже будь он Хэкману двоюродным братом.

– Но ты прав, – сказал я. – Он действительно похож.

– Не то чтобы вылитый, конечно, но…

– Нет, сходство есть. Но он не поэтому кажется мне знакомым. Никак не припомню, где я его видел.

– Может быть, на каком-нибудь твоем собрании?

– Возможно.

– Погоди-ка, а он не пиво пьет? Ведь если он из ваших, он не должен бы пить пиво, верно?

– Наверное, нет.

– Но ведь не все из ваших завязывают окончательно, правда?

– Нет, не все.

– Значит, будем надеяться, что в стаканчике у него кока-кола, – сказал он. – А если и пиво, то будем надеяться, что он взял его для мальчишки.

Пятый раунд Домингес выиграл. Многие его сильные удары шли мимо, но один-два попали в цель, и Рашиду пришлось плохо. К концу он оправился, но общая победа в раунде явно осталась за латиносом.

А в шестом раунде Рашид пропустил прямой правый в челюсть и лег.

Это был хороший нокдаун. Зрители повскакали с мест. На счете «пять» Рашид поднялся и стоял, как полагается, до «восьми», а когда рефери дал знак продолжать бой, Домингес кинулся вперед, осыпая Рашида ударами. Тот хотя и пошатывался, но все же показал отличную защиту, ныряя вниз, увертываясь от прямых ударов, выгадывая время в клинче, и держался мужественно. Нокдаун случился в самом начале раунда, но к концу его Рашид все еще был на ногах.

– Еще раунд, и все, – сказал Мик Баллу.

– Нет.

– Да ну?

– Он упустил свой шанс, – сказал я. – Вроде того парня в прошлом бою, как там его звали? Ирландца.

– Ирландца? Какого ирландца?

– Маккэна.

– А-а! Того чернокожего ирландца? По-твоему, Домингес тоже из тех, кто не умеет поставить точку?

– Уметь-то он умеет, только у него пороху не хватило. Слишком много прямых ударов. Они очень выматывают, особенно когда промахиваешься. По-моему, этот раунд обошелся ему дороже, чем Рашиду.

– Думаешь, решение останется за судьями? Тогда они присудят бой Домингесу, если только твой приятель Чанс их не подмазал.

Но в таких боях никто судей не подмазывает: здесь пари не держат. Я сказал:

– Нет, до судей не дойдет. Рашид выиграет нокаутом.

– Ты бредишь, Мэтт.

– Вот увидишь.

– Хочешь, поспорим? Только не на деньги – с тобой я на деньги не спорю. На что?

– Не знаю.

Я снова взглянул туда, где сидели отец с сыном. Что-то не давало мне покоя, а что – я никак не мог понять.

– Если я угадал, – сказал он, – прогуляем сегодня всю ночь, а утром пойдем на восьмичасовую мессу в церковь Святого Бернарда. На мессу мясников.

– А если угадал я?

– Тогда не пойдем.

Я рассмеялся.

– Ничего себе пари! Мы все равно не пойдем, и что я выиграю?

– Ну ладно, – сказал он. – Если ты выиграешь, я пойду на собрание.

– На какое собрание?

– На это ваше дурацкое собрание анонимных алкоголиков[4]4
  «Анонимные алкоголики» («А. А.») – добровольное общество, объединяющее тех, кто бросает пить; проводит регулярные собеседования, на которых члены общества рассказывают друг другу о причинах, толкнувших их к пьянству, обсуждают его последствия и способы избавиться от алкоголизма.


[Закрыть].

– С чего это ты вдруг захотел туда пойти?

– А я не захотел, – ответил он. – В этом вся штука, верно ведь? Я это сделаю, потому что проиграю пари.

– А зачем мне нужно, чтобы ты пошел на собрание?

– Не знаю.

– Если тебе когда-нибудь захочется, – сказал я, – буду рад взять тебя с собой. Но я совершенно не хочу, чтобы ты сделал это ради меня.

Отец положил руку сыну на голову и пригладил ему волосы. Было в этом жесте что-то такое, от чего меня как будто током ударило. Мик продолжал говорить, но я его не слушал, и пришлось переспросить.

– Значит, никакого пари не получится, – сказал он.

– Должно быть, так.

Прозвучал гонг. Боксеры поднялись со своих табуреток.

– Думаю, это к лучшему, – сказал он. – По-моему, ты прав. Этот лопух Педро выдохся на своих прямых.

Так оно и вышло. Седьмой раунд проходил с переменным успехом, потому что Домингес еще сохранил силы и провел несколько ударов, вызвавших шумное одобрение зрителей. Но заставить публику повскакать на ноги оказалось легче, чем сбить с ног Рашида – он выглядел таким же сильным, как и раньше, и вдобавок еще уверенным в себе. К концу раунда он нанес сильный короткий удар правой в солнечное сплетение, после которого мы с Миком переглянулись и кивнули друг другу. Никто не аплодировал и не кричал, но бой был сделан – мы это знали, и Элдон Рашид тоже. По-моему, и Домингес это знал.

В перерыве Мик сказал:

– Ты угадал. В том раунде ты заметил что-то такое, чего я не увидел. Эти удары по корпусу – все равно что деньги в банке, верно? С виду ничего особенного, только у противника ни с того ни с сего начинают подкашиваться ноги. А вот, кстати, и ноги.

Девица с плакатом возвестила о том, что сейчас начнется восьмой раунд.

– Мне кажется, я и ее где-то видел, – сказал я.

– Должно быть, встречал на собраниях, – предположил он.

– Да нет, не похоже.

– Нет, ты бы запомнил, верно? Может, во сне? Ты не гулял с ней во сне?

– Это, пожалуй, ближе. – Я взглянул на того человека в галстуке в горошек, потом снова на девицу. – Говорят, это признак приближения старости. Когда все, кого видишь, кого-нибудь тебе напоминают.

– Разве так говорят?

– Говорят и так, – ответил я, и тут прозвучал гонг к началу восьмого раунда. Через две минуты Элдон Рашид нанес Питеру Домингесу сокрушительный хук левой в печень. Руки Домингеса бессильно опустились, и Рашид свалил его ударом справа в челюсть.

На счете «восемь» Домингес поднялся, но держался только силой воли. Рашид делал с ним, что хотел, и три удара в корпус снова уложили Домингеса на пол. На этот раз рефери даже не стал считать. Он встал между боксерами и поднял руку Рашида над головой.

Те же самые зрители, кто требовал от Домингеса нокаута, теперь снова с радостными криками повскакали с мест.

Мы стояли около синего угла ринга рядом с Чансом и Баскомом, когда ведущий успокоил зрителей и объявил нам то, что мы уже знали и без него: что рефери остановил бой через две минуты и тридцать восемь секунд после начала восьмого раунда и что победил техническим нокаутом Элдон Рашид по прозвищу Бульдог. Сейчас будут проведены еще два боя по четыре раунда, добавил он и сообщил, что нам доставит огромное удовольствие захватывающее соревнование, которое проходит здесь, в спортивном зале «Нью-Маспет».

Участников этих четырехраундовых боев ждала незавидная судьба, потому что им предстояло драться почти в пустом зале. Последние бои телекомпания Эф-би-си-эс включила в программу на всякий случай: если бы предварительные встречи закончились раньше, чем нужно, один из этих боев поставили бы перед главным, а если бы Рашид уложил Домингеса во втором раунде или получил нокаут сам, ими заполнили бы оставшееся время телепередачи.

Но сейчас было почти одиннадцать часов, так что ни один из этих боев попасть в эфир уже не мог. А зрители начали расходиться по домам, как бейсбольные болельщики, уходящие со стадиона под конец ничейного матча.

На ринге снова появился Ричард Термен – он помогал своим операторам собирать аппаратуру. Девицы с плакатом нигде не было видно. Отца с сыном я отсюда тоже не мог видеть, хотя и пытался их отыскать, чтобы указать на них Чансу – не узнает ли он этого человека.

Ну и черт с ними. Мне платят не за то, чтобы припоминать, почему какой-то любящий отец кажется мне знакомым. Мое дело – следить за Ричардом Терменом и выяснить, убил он свою жену или нет.