Текст книги "Смертельное солнце"

Лоуренс Уотт-Эванс
Смертельное солнце

Глава 1

Город за моим окном раскинулся сияющим лабиринтом среди хаоса песка и звездной пыли. Все слилось в единое искрящееся целое и казалось безликим. Рекламы казино пели, как сирены, зазывая прохожих, прельщая их возможностью выигрыша несметных богатств. Но мое окно пропускало лишь разноцветные отблески и отдаленный гул, изредка пронизываемый жужжанием пролетающего поблизости флоутэра. Не были видны взлетающие и приземляющиеся планетолеты, если они не скользили низко над Трэпом. Но это происходило очень редко, потому что в таких случаях пилотов отстраняли от полетов. Специальные поля в порту глушили шум планетолетов.

Когда я не устанавливаю защитный экран, то слышен отдаленный гул и видны вспышки света.

Если выглянуть из окна, в глаза ударит разноцветный фонтан огней. Мне это по душе – меня никогда не раздражает шум и яркий свет.

Очень давно, в Трэпе, “ловушке для туристов”, как мы его называем, у меня был офис. К тому времени, о котором и идет рассказ, я уже обитала на окраине, на Хуарес-Стрит. Отсюда еще лучше видны огни Трэпа Оувер. Только вместо оглушающих зазывных воплей реклам, голографов и узоров звездной пыли до меня доходят лишь свет и гул.

Да и существует ли, в конечном счете, что-нибудь большее? Конечно, не стану врать, я оказалась в этой дыре не по собственному желанию.

В молодости, когда еще только начинала работать, по глупости позволила одному проходимцу, не уплатившему по счету, разжалобить себя и, взяв обещание вернуться, отпустила на один день. Через час его уже не было на планете. КМТ пришлось поиздержаться на незапланированную секретную командировку на Прометей, чтобы поймать там преступника. Корпорация Межпланетного Туризма выразила недовольство мной, и я вынуждена была уволиться. В таких случаях даже их конкуренты не спорят.

Я была рада, что у того ублюдка не хватило денег, чтобы улететь из Системы. Если бы КМТ пришлось гнаться за ним до Солнечной Системы, или до Фомалгаута, или еще куда-нибудь, то тогда мне осталось бы жить не более недели.

Разумеется, имея средства для того, чтобы выбраться из Системы, он, прежде всего, заплатил бы свой долг, который был большим, что и явилось одной из причин, почему я по-прежнему жива, здорова и, к тому же, работаю.

Но если вам не удастся найти работу в Трэпе, то трудно устроиться где-нибудь в другом месте на Эпиметее, не считая охраны в шахтах. Но я еще не готова к тому, чтобы поджаривать свои гены в этом ночном аду, следя за тем, чтобы какой-нибудь сопляк от нечего делать не унес бы горячей руды стоимостью в несколько килокредитов. Вероятно, работа на шахтах имеет большое будущее в этом городе, но все же не такое, которое меня прельщает.

Ничем, кроме сыска, я заниматься не могла, да и не собиралась бросать свое дело на радость КМТ. Но оставались только окраины – до самого края кратера. Все, что находится внутри кратера, является Городом Ночной Стороны, а все, что за его пределами – это пригород. Все очень просто.

Я осталась в черте города, надеясь, что смогу подбирать какие-то крохи за детективами из Трэпа и таким образом существовать.

Иногда мне везло, а иногда – нет. Я брала недорого и следила за тем, чтобы все об этом знали. Мой офис находился в Уэст-Энде, где уже видно, как выглядывает Солнце из-за кратера вулкана. Земля здесь дешевая, потому что, когда наступит рассвет, она поджарится первой. Правда, я жила на Хуарес, а не в самом Уэст-Энде. Я осталась так близко к центру, как только могла себе позволить, чтобы выиграть время. Ист-Сайд, расположенный в тени кратера, будет еще года три относительно пригоден для проживания после того, как погибнет Уэст-Энд. Хотя я не собираюсь здесь оставаться до тех пор, пока сгорит порт, находящийся к югу от Трэпа. Территория Ист-Сайда дороже, и, наверное, там я могла бы иметь больше клиентов, но в этом районе живет слишком много людей, который знают мнение КМТ обо мне. В Уэст-Энде тоже знают, но никто не обращает на это внимание.

Еще одно последствие моего отъезда из Трэпа – это одиночество. У моих друзей из казино теперь почему-то совершенно не было времени звонить мне. Туристов на Хуаресе тоже не было.

Нет, все-таки с какими-то людьми я встречалась, некоторые были совсем не плохие, но представителями высшего света назвать их нельзя. Кроме того, чтобы выжить, мне все время приходится так много работать, что нет времени слоняться по улицам. Со своими клиентами я общаюсь только по делу. Устанавливать же с ними более близкие отношения – это всегда ошибка. Я, конечно, ничего не имею против общения с компьютером, но пока оно очень ограничено. Да и вряд ли встретишь программу, которая относилась бы к сексу, деньгам, пище или к семье, как человек. В человеческом понимании у компьютера нет семьи.

Правда, и моя семья тоже небольшая. У меня здесь не осталось никого, кроме брата Себастьяна, который работает в городе, не теряет связи со мной, иногда звонит, но все как-то не соберется навестить. Наверное, его шефу это не понравилось бы. Да мы и раньше не были особенно близки, а теперь – тем более.

У меня есть офис. И я берусь за любую работу, которая попадается мне под руку: выслеживаю пропавших мужей, жен, детей, домашних животных – биологических, кибернетических или еще каких-нибудь. Разыскиваю исчезнувшую информацию и, конечно украденные деньги. Гоняюсь за всем, что кто-то потерял и, в большинстве случаев, нахожу пропажу, где бы она ни была.

Однажды мне крупно повезло. Ко мне сразу обратилось несколько человек с жалобами на одного ловкого дельца из “Звездного Дворца”. Парень был настолько глуп, что снимал сливки не только с клиентов, но и с самого заведения, правда, проворачивал все дело довольно чисто.

Короче, поймать его стоило. Это сделало мне рекламу, но я нажила себе врага, потому что казино по этому делу наняло Большого Джима Мичиму, а я опередила его. В результате они ничего не заплатили Джиму. Он затаил на меня обиду, и я не виню его, но я не могла поступить иначе. Кроме репутации я ничего не имела, поэтому нужно было ее сохранить. По крайней мере, попытаться, что я и сделала.

Во “Дворце” со мной уже собирались установить постоянный контакт за то, что я нашла их деньги, но КМТ сообщила им некоторые детали моего прошлого, и тогда они решили отказаться от моих услуг. Но все же во “Дворце” относились ко мне более учтиво, чем в других казино, будто с устаревшей программой, которая еще может когда-нибудь понадобиться.

Я работала еще в нескольких местах, бралась за все, что попадалось. Обычно у меня хватало на обед, а часто и на завтрак. Я никогда не задерживала плату за помещение или пользование компьютерной сетью более, чем на два месяца. Иногда даже заходила выпить и съесть сэндвич в таверну Луи, которая была расположена в двух кварталах от меня на Шбарре. Там я смотрела голографический экран, вместо того, чтобы смотреть дома свой.

Конечно, через год или через несколько лет мне придется пойти работать в шахту, переселиться на восток или совсем уехать с этой планеты, если я не хочу постоянно получать солнечные ожоги.

Но моих накопленных средств вряд ли хватит, чтобы улететь с Эпиметея. Да и переезд мне не совсем нравится – это лишь отодвигает неизбежное. И я уже стала подумывать о карьере в области тяжелой металлургии.

Моя жизнь – это далеко не беспрерывная цепь удач, и перспективы менее розовые, чем небо над Трэпом, которое с каждым днем светилось все ярче, даже когда Эта Касс Б была скрыта за линией горизонта. Но в то время, о котором я рассказываю, Эта Касс Б виднелась высоко на западе. И (из моего окна ее не видно) она отбрасывала красноватые отблески на темные здания напротив, через дорогу. Ее старший брат Солнце освещал восточную часть горизонта, при этом покрывая густой голубой пеленой верхнюю часть неба, которая с каждым днем становилась бледнее.

Когда-то небо было черным, конечно, оно и сейчас такое на западе, забрызганное яркими вспышками-звезд. Но темно-синяя полоска впервые выползла из-за восточного края до того, как я уехала из Трэпа. И каждый раз, глядя на небо, я замечала, что звезд становится меньше.

С каждой исчезнувшей звездой убывала и какая-то часть населения. Те, кто мог, уезжали, другие – копили средства. Это означало, что нужно работать, не поднимая головы, но у меня вот уже два дня не было никакого дела. Мне до смерти надоело видео, а я даже не могла себе позволить сходить к Луи.

Итак, я сидела, наблюдая за сверкающим вдали городом, и пыталась отогнать от себя мрачные мысли о неизбежном рассвете.

Не могу сказать, что была довольна своей жизнью. То, что я уехала из Трэпа, вероятно, благотворно сказалось на состоянии моей души, думаю, что мои предки могли бы сказать точно, я лишь догадываюсь об этом, но на мое настроение и финансы отъезд подействовал губительно.

Защитный экран на окне настолько приглушал шум города, что было слышно лишь тихое жужжание. Я вслушивалась в эти звуки и сначала мне показалось, что гудок доносился с улицы.

Затем раздался повторный гудок, и я поняла, что это не на улице. Я нажала на кнопку…

Когда въехала сюда, вся система управления была кнопочной. Я не имела средств, чтобы реконструировать ее на управление голосом, поэтому просто смирилась. Наверное, прошлому владельцу этого помещения собственные пальцы нравились больше, чем язык, возможно, он был поклонником антиквариата. Здесь даже не было кодового поля, а просто клавишная панель. Я не видела ничего подобного в реальной жизни – только в исторических видеофильмах, не говоря уже о подержанных, но спустя некоторое время мне это, в принципе, понравилось. Это придавало офису особый шарм, создавало эксцентричную атмосферу, которая была мне по вкусу. Но с этим приспособлением трудно обращаться, до сих пор я не могу быстро работать, но у меня нет денег, чтобы изменить что-либо.

Когда раздался второй гудок, я нажала на клавишу “прием”.

Музыкальный фон постепенно стих, и я услышала, как кто-то спросил:

– Кэрлайл Хсинг?

Голос мне был незнаком, но ясно, что принадлежал он молодому мужчине. Я слышала, как за его спиной дует порывистый ветер, и поняла, что он на улице, скорее всего, на ступеньках моего дома.

– Да, – сказала я, – я Хсинг.

– Я… э… мы хотим нанять вас.

Звучит многообещающе. Я включила дисплей.

А вот выглядел он неважно: не брился, наверное, дня три, хотя не исключено, что отращивает бороду, до которой еще далеко, да и волосы давненько не мыл. Одет он был в поношенный рабочий костюм служащего порта, который, будучи когда-то новым, также ничего из себя не представлял: низкого качества, невзрачного серого цвета. Переключатель дешевого компьютерного устройства под его правым ухом весь был покрыт грязью. Я ничего не могла сказать о его глазах – были ли они искусственные или нет. Я никогда его не видела ни в моем офисе, ни у Луи, ни на улице и, уверена, что ни в Трэпе.

Судя по тому, что было изображено на экране, он действительно находился на ступеньках моего дома. Специфика моей профессии такова, что я встречаюсь с посетителями лично, а не общаюсь с ними через компьютер. Во всяком случае, я собиралась лично встретиться с этим человеком, потому что он сказал, что хочет нанять меня.

Поэтому пока решила не принимать внешность в расчет.

– Зачем? – спросила я.

– Э… Это сложно. Можно мне войти и объяснить?

Ну, я, собственно, ничем не была занята. Только что закончила доработку деталей моего последнего дела – розыска подростка, сбежавшего в Трэп Андер на недельку покутить. Но гонорара мне хватило лишь на то, чтобы расплатиться по счетам. Я не имела возможности выбирать и поэтому сказала:

– Да, конечно.

Я нажала на кнопку, и компьютер автоматически записал его голос, запросил образец подписи и все остальное, что было необходимо.

Вообще, любая дверь с системой безопасности может собирать сведения о посетителе, но большинство людей не используют эту возможность.

Ввиду особого характера моей работы, я, предварительно обговорив с домовладельцем, всю полученную информацию отправляю сразу же в систему моего компьютера. Хозяин не против, так как я обычно исправно плачу за помещение. Поэтому всегда точно знаю, кого принимаю в своем офисе.

Если этот парень задумает что-нибудь нехорошее, то я смогу найти его.

Спустя несколько минут осторожными шагами парень вошел в мой офис, пряча от меня свои глаза. Он так нервничал, будто проходил через свой первый нейроосмотр. На вид ему было лет восемнадцать, может быть, двадцать, не больше. Ну, от силы двадцать один, если иметь в виду земные годы.

Выглядел он вполне нормально – неопрятный, но совсем не представляющий опасности – ни один из сканеров не издал сигнала тревоги, но на всякий случай я держала правую руку под столом с Сони-Рэмингтоном.

Законы о пользовании оружием на Эпиметее написаны Комитетом и представляют собой полную сумятицу, в них так сложно разобраться, что я до сих пор не поняла, имею ли законное право хранить у себя оружие.

Несмотря на это, мне нравился мой пистолет, и я всегда держала его под рукой. Мне привезли его из другой Системы. Это подарок моего старого друга, который так и не был у меня со дня отъезда из Трэпа. Как ни странно, но мне на это наплевать, а пистолет по-прежнему у меня. За его хранение можно заплатить большой штраф, конечно, если бы о нем кто-нибудь узнал, но я не собиралась разгуливать с ним в руке перед патрулем порта. Несколько раз в Трэпе я доставала его при людях. Но вышибалы в казино не причиняли неприятностей игрокам только за то, что те решили похвастаться незаконным оружием. У охранников есть одна положительная черта – они не лезут не в свое дело.

– Садитесь, – сказала я, и парень осторожно присел.

У меня было три стула и диван. Стулья могли перемещаться по воздуху, и он выбрал диван, у которого обычные ножки. Осторожен. Осторожен во всем. Подушки пытались принять удобную для него форму, но он все время ерзал. На диване была полоска шириной в несколько сантиметров, где деформационное поле давно сгорело, и поэтому поверхность ее была жесткой, как доска, что портило всю конструкцию.

Казалось, он не торопится начинать говорить.

Стараясь не встречаться со мной взглядом, парень озирался по сторонам. Если у него были свои глаза, то он был в плохой форме – что-то повлияло на его нервную систему, а если ему их меняли, то явно надули. Своим компьютером он давно не пользовался. Его костюм был сильно поношен, с заплатами, а в нескольких местах виднелась проводка. Я заметила также сломанные пломбы. Может быть, он украл этот костюм.

Мне стало жаль симбионта, которому пришлось жить внутри этого парня, конечно, если таковой вообще имелся, в чем я сомневаюсь. Но, наверное, и моему симбионту приходилось жить в далеко не идеальных условиях вот уже который год.

– Итак, – прервала я молчание, – кто вы?

Он пристально посмотрел на меня и ответил вопросом:

– А зачем вам это?

С каждой минутой мой энтузиазм гас, а подозрение росло. Я нажала на несколько кнопок так, чтобы он не видел, проделав это левой рукой, так как в правой был пистолет, после чего стала прогонять информацию, полученную при помощи компьютера у дверей, через городской банк данных о населении.

– Я хочу знать, на кого работаю, – сказала я.

Ему не понравились мои слова, и он лишь молча посмотрел на меня в ответ.

– Если не скажете, кто вы, я не буду работать на вас, – промолвила я.

Он помедлил, а затем сдался:

– Хорошо, – сказал парень, – меня зовут Ванг, Джо Ванг.

Я кивнула и взглянула на один из выдвижных экранов стола.

Его имя – Заратруштра Пикенс. Если исчислять возраст по земному времени, то ему без одного месяца девятнадцать лет. Родился на Прометее.

Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он прилетел в нашу Систему, вероятно, с целью найти работу в казино, но это лишь мое предположение. Зар сменил несколько мест. Последнее время он работал на городских фильтровальных станциях, занимался очисткой фильтров от псевдопланктона. Неделю назад его уволили в связи с установлением специальной очистительной машины.

Когда я была еще девочкой, на подобных сооружениях устанавливали такие машины, но им ни разу не удавалось качественно выполнить свою работу. Рано или поздно псевдопланктон попадал в очистительные устройства точно так же, как во все, что находилось рядом с водой, и заполнял их.

Машины, которые нельзя было забить псевдопланктоном, дороже человеческого труда. А организм, способный изменить ситуацию, стоил бы еще больше и мог оказаться опасным, потому что вся планета живет и дышит за счет псевдопланктона. Это единственный источник кислорода на Эпиметее.

К тому же он имеет мельчайшие размеры, меньше, чем микроорганизмы, которые обитают на Земле, поэтому создать противоядие практически невозможно.

Я подумала, что Зар Пикенс через несколько дней снова получит свою работу, поэтому его временный статус безработного не внушал мне опасений.

– Хорошо, мистер Ванг, – сказала я, – чем я могу быть вам полезна?

Он снова занервничал.

– Это касается не совсем меня, – ответил он, – то есть, не только меня.

Мне надоела его нерешительность.

– Ладно, – предложила я, – расскажите обо всем, ведь вам есть, что сказать, но только давайте начнем, хорошо?

Немного помедлив, парень начал говорить:

– Я живу у самой стены кратера, в конце Уэст-Энда. Вы же знаете, что это очень дешево?

Дешево, черт побери, а может, и вообще бесплатно. Во всяком случае, там уже брошено с десяток домов. Даже несколько на Хуаресе. Хозяева считают, что нет смысла ремонтировать и содержать эти дома, когда Солнце уже над горизонтом.

Они просто разбирали верхние этажи. А если здание совсем не соответствовало даже минимальным стандартам, то при увеличении жалоб сносили его – “деловой подход”, учитывая ситуацию на Эгашетее.

Не знаю, были ли у Пикенса особые на то причины, чтобы прийти ко мне, но он поступил правильно, так как компьютерные сети в Уэст-Энде, мягко выражаясь, ненадежны.

Я ничего не сказала, лишь кивнула. Пикенс тоже кивнул.

– Поэтому я никогда не жаловался. Никто у нас не жаловался. Нас там немного живет. И мы никого не трогаем. Вы понимаете?

Я снова кивнула. Люди и раньше незаконно вселялись в дома, это не ново. Так происходило на самых окраинах и в пещерах стены кратера, когда я была еще совсем девчонкой. Но за последние годы они продвинулись дальше, вглубь, особенно на западе.

– Все шло хорошо, – сказал Пикенс, – пока две недели назад к нам не пришел один тип с верзилой за спиной и не заявил, что он служит у нового владельца домов, и что плата поднимается, поэтому мы или платим, или убираемся.

Я откинулась на спинку стула и положила пистолет в кобуру. Все начинало казаться интересным, а, может быть, глупым. Вероятно, это мошенничество. Это настолько очевидно, что должно быть понятно даже ребенку. Я положила руки за голову и спросила:

– Новый владелец?

– Он так сказал.

Я кивнула.

– Продолжайте.

Пикенс пожал плечами.

– По-моему, это все.

– Что вы хотите от меня?

С минуту он казался растерянным, затем воскликнул:

– Нет, а как вы думаете, Хсинг? Конечно, мы хотим отделаться от этого парня!

Его голос стал резким и пронзительным.

– О каком новом владельце может идти речь? Кто покупает Уэст-Энд? Солнце всходит! Никто не собирался покупать землю в Уэст-Энде, откуда взялся новый владелец? Мы думали, что он мошенник, но когда справились о нем в городской администрации, оказалось, что он действовал на законных правах, поэтому мы не можем обратиться в полицию. Если мы его просто уберем, то этот чертов владелец пришлет другого. Нужен кто-нибудь, чтобы разобраться в этом деле, потому что нам некуда больше идти и мы не можем заплатить такую сумму.

Пикенс так разволновался, что чуть было не вскочил с дивана. Я выпрямилась и опустила руки.

– Тогда как же вы собираетесь платить мне? – спросила я, снова вытащив пистолет и держа его под столом.

Мой вопрос заставил его замолчать, а ведь он еще не видел оружия. Парень снова заерзал и откинулся на спинку дивана.

– Мы собрали немного денег, каждый внес свою долю, – пробормотал он, – говорили, что вы берете недорого, если понравится работа. Надеюсь, вы нам поможете. Да у нас больше и нет денег.

– Сколько? – спросила я.

– Двести пять кредитов, – сказал он, – может быть, чуть больше, я не могу обещать.

Да, черт возьми, действительно, маловато. Но я заинтересовалась предложением. Меня, как и этого парня, удивило, что кто-то покупает землю в Уэст-Энде. Это же просто глупо. Я предположила так же, как и он, что некто в городской администрации занимается махинациями. Двести пяти кредитов не хватит, чтобы улететь с планеты, когда наступит рассвет, но этого достаточно на два хороших обеда.

Вообще-то, дело приобретает интересный поворот. Например, меня наградят за разоблачение мошенничества чиновника, а если я решу, что совесть – просто непозволительная роскошь, то смогу получить свою долю из суммы, вырученной этим типом.

– Хорошо, мистер Ванг, – сказала я, – мне нужна сотня авансом, а также адреса и имена тех, с кого требовали плату.

От удивления он вытаращил глаза и приоткрыл рот.

– Вы хотите сказать, что возьметесь за это дело? – спросил парень с сомнением в голосе.

Он оказался настоящим простаком. Интересно, как ему удалось получить работу даже на очистительных фильтрах? Могу поспорить, что его симбионт умер от недостатка внимания и заботы.

– Да, мистер Пикенс, – сказала я твердо, – берусь.

Все было решено. Он достал записную книжку и стал называть имена и адреса. Я ввела все сведения в компьютер. Бедняга даже не заметил, что я назвала его настоящим именем.