Текст книги "Повелитель душ"

Джон оперся рукой о спинку стула, чтобы подняться, и Мэгги почувствовала, что сейчас разрыдается.

– Не вставай! – закричала она. – Ты не должен двигаться! Тебе нужна медицинская помощь.

– Мэгги, я прекрасно себя чувствую, – заверил Джон, притянув к себе дочь и обняв ее. – Не бойся, ничего страшного со мной не случится. Это всего лишь поверхностный порез.

– Сядь, папа, – Мэгги заплакала, пытаясь усадить отца обратно на стул. – Позволь им зашить твою рану! Пожалуйста, папа, прошу тебя.

– Я думаю, что она права, – мягко вмешалась в разговор до сих пор молчавшая новая няня. – Ну, почему вы не хотите, чтобы вам наложили швы? Это займет не так уж много времени. И вашей дочери от этого будет гораздо спокойнее.

Мэгги все еще дрожала и всхлипывала в объятиях отца, но размеренный, ласковый голос няни подействовал на нее успокаивающе. Несомненно, эту женщину привело к ним провидение. Благодаря ей жизнь отца теперь была вне опасности, и Мэгги сразу же прониклась симпатией к своей новой няне и почти полюбила ее.

– Как ваше имя? – голос отца прозвучал сухо и холодно. Он привык к тому, что его не любили, и поэтому разговаривал со всеми строгим официальным тоном, еще больше отталкивающим людей.

– Кейт, – ответила женщина. – Меня зовут Кейт Хэррис.

– Прекрасно, Кейт Хэррис, – голос отца стал совсем ледяным. – Сейчас мне наложат швы, а вы тем временем отправьте детей в школу. Их зовут Мэгги и Тедди. Миссис Уилкокс, не могли бы вы помочь нашей новой няне?

– Конечно, Джон, – ответила миссис Уилкокс.

– Детали вашей работы мы с вами обсудим позднее, – добавил отец.

– Пойдем, – сказала Кейт и слегка потрепала Мэгги по голове: пальцы ее были легкими и прохладными.

Она взяла Мэгги за руку, чтобы увести с собой, и девочка, без возражений, выскользнула из объятий отца. Джон с грустью смотрел на нее, и Мэгги почувствовала, что ему очень хочется вырваться от фельдшера, проводить дочь на автобусную остановку и отправиться в офис, не теряя времени на поездку в больницу. Мэгги со страхом подумала, что отец так и сделает, и внутри у нее опять все сжалось. Но Кейт Хэррис, присев на корточки, заглянула ей прямо в глаза, и страх, проникший на несколько секунд в ее сердце, растаял.

– Я уверена, твой отец будет держаться молодцом, – сказала Кейт. – Он не будет бояться и позволит врачам зашить рану. А когда все будет сделано, то, возможно, они даже дадут ему леденец.

– Леденец? – удивилась Мэгги, и ее рот растянулся в улыбке.

– Да, они дадут твоему папе леденец в награду за то, что он все-таки согласился наложить швы, хотя ему этого очень не хотелось.

– Боже мой, какой еще леденец? – угрюмо проворчал Джон таким тоном, каким говорил Тедди, когда ему предстояло мыть посуду.

– Возможно, вы и не хотите леденец, но сейчас он вам все же необходим, – мягко улыбаясь, произнесла Кейт Хэррис, и эта улыбка еще больше расположила к ней Мэгги. – Сладкое в небольшом количестве еще никому никогда не вредило, правда, Мэгги?

– Правда, – выдохнула Мэгги.

Ее глаза наполнились слезами, но впервые за долгое время это были слезы радости. Теперь рядом с ней будет новая няня – Кейт Хэррис. Она каким-то чудесным образом, словно Мэри Поппинс, появилась на пороге их дома – как принесенная волшебником корзина цветов невиданной красоты.

– Ладно, – сказал Джон.

Его голос прозвучал раздраженно, но это уже не имело значения. Главное, что Кейт Хэррис смогла убедить его поехать в больницу. Теперь Мэгги могла быть спокойна: врачи позаботятся о ее отце, и с ним не случится то же, что с ее мамой. Кейт Хэррис спасла его, и Мэгги полюбила ее за это.

Глава 2

Кейт видела, как адвокат Джон О'Рурк сел в карету скорой помощи и вяло помахал детям рукой, когда машина тронулась. В больнице, помимо наложения швов, ему предстояло пройти обследование: сделать рентгеновский снимок, а, возможно, также и компьютерную томографию головы. Все это было необходимо для того, чтобы убедиться, не задеты ли важные кровеносные сосуды и нет ли каких-либо других повреждений.

– А мы можем тоже поехать в больницу, куда повезли папу? – спросила Мэгги.

– Нет, лучше не делать этого, – ответила Кейт. – Ведь папа сказал, что вы должны идти в школу.

– Да, да, – подтвердила соседка.

Мэгги замолчала и, не отрываясь, смотрела на улицу. Машина скорой помощи уже давно скрылась за углом, а она все еще пристально вглядывалась куда-то вдаль, словно видела привидения, парившие в холодном октябрьском воздухе.

– Я все равно не смогу ничего понимать на уроках до тех пор, пока не узнаю, что с папой все в порядке, – сказала Мэгги.

– Пойдем, Мэгги, – позвал сестру Тедди и потянул ее за собой к двери.

Согласно местным газетам, писавшим о семье проклинаемого всеми адвоката (Кейт предварительно изучила эти статьи, прежде чем отправиться в дом Джона О'Рурка), его сын был на три года старше дочери. И действительно, подумала Кейт, разница в возрасте была очень заметна: Тедди всегда вел себя с Мэгги как взрослый.

Она посмотрела, как дети вошли в дом. За ними последовала и большая породистая собака с золотистой, но грязной шерстью, полной травы и колючек. Кейт вспомнила, как любила резвиться на берегу, среди зарослей репейника, маленькая Бонни, и сердце ее болезненно сжалось. Кейт очень хотелось пойти за детьми в дом и осмотреться, но неудобно было сразу оставить миссис Уилкокс, которую Джон попросил ей помочь.

– Вот так, – сказала соседка, глядя на Кейт доброжелательным и в то же время изучающим взглядом.

– Да, – задумчиво произнесла Кейт.

– Вы не представляете, что ему пришлось пережить, – продолжала миссис Уилкокс. – Да и всем им, на самом деле. Мы, взрослые, привыкли думать, что дети жизнерадостны по своей натуре и быстро обо всем забывают. Но как пережить утрату детям, так рано оставшимся без матери? Да еще эти постоянные злобные выпады против их семьи…

– Как вы думаете, кто мог бросить кирпич в их окно? – спросила Кейт.

– Да кто угодно, – ответила миссис Уилкокс. – Все газеты изо дня в день пишут об этом судебном процессе… Город у нас маленький, и все знают, где живет адвокат, защищающий убийцу. Многие, проезжая мимо его дома на машине, считают своим долгом выкрикнуть какую-нибудь гадость.

– Это вторжение в частную жизнь и нарушение спокойствия, – отметила Кейт и почувствовала, что краснеет.

– Вот именно. И это ужасно. Меррилл – просто чудовище, и, если бы зависело от меня, я бы собственными руками вколола ему смертельную инъекцию. Но и Джона я понимаю. Он потомственный юрист и прекрасный адвокат, он свято верит в закон, а по закону каждый человек имеет право на защиту в суде. Вот Джон и защищает преступников – такая уж у него работа. Но сам он очень хороший человек, не относитесь к нему с предубеждением. Я знаю Джона всю жизнь, он вырос на моих глазах. Кстати, меня зовут Этель Уилкокс.

– Кейт Хэррис, – в свою очередь представилась Кейт.

Они обменялись рукопожатием, и Кейт была удивлена тем, что рука женщины оказалась неожиданно крепкой для ее возраста. На вид миссис Уилкокс было лет семьдесят, и одета она была как типичная провинциальная старушка: темно-синие широкие брюки, такая же кофта, маленькие золотые часы, новенькие кроссовки «Рибок». Ее седые волосы были коротко подстрижены.

– Вы производите впечатление серьезного человека, – сказала Этель. – И мне очень хочется надеяться, что я в вас не ошиблась. Мне будет очень жаль, если и вы их быстро покинете, как все остальные.

Кейт глубоко вздохнула. Она оказалась в затруднительном положении. Разговор с любопытной и проницательной соседкой никак не входил в ее планы. Неужели Этель Уилкокс прочитала ее мысли, все поняла и теперь знает, что она вовсе не тот человек, какой нужен семье О'Рурк? Кейт постаралась взять себя в руки и, расправив плечи, уверенно посмотрела в глаза миссис Уилкокс.

– Я останусь надолго, – произнесла она, зная, что говорит неправду.

– Ну, вот и хорошо, – широко улыбнувшись, ответила миссис Уилкокс.

Кейт почувствовала угрызения совести, но заставила себя кивнуть и улыбнуться, давая понять, что довольна своим новым местом работы и знакомством с приятной соседкой.

– Пойду, помогу детям собраться в школу, – сказала Кейт.

– Если хотите, я могу вам помочь, – предложила миссис Уилкокс. – Джон не успел ввести вас в курс дела и дать указания, и думаю, что я могла бы…

– Не волнуйтесь, я справлюсь сама, – с улыбкой ответила Кейт, стараясь выглядеть уверенно и непринужденно.

Миссис Уилкокс заглянула в приоткрытую входную дверь – Мэгги и Тедди сосредоточенно копошились в своих рюкзаках, проверяя их содержимое.

– Ну, хорошо, у меня на сегодня не было никаких планов, и я могла бы остаться помочь вам. Но раз вы так уверены…

Полицейские закончили свою работу в доме и вышли на крыльцо, сказав, что хотят задать миссис Уилкокс несколько вопросов. Посмотрев на свои золотые часы, она ответила, что может уделить им только пятнадцать минут, поскольку ждет подругу, которая должна зайти за ней.

Кейт кивнула своей новой знакомой и взялась за дверную ручку.

Наконец-то она стояла на пороге этого дома. Оттуда доносились звонкие детские голоса: брат с сестрой о чем-то спорили. В прихожей было сумрачно. Эта темнота была таинственна и в то же время вселяла надежду. Кейт обернулась и посмотрела на синее небо и плывшие по нему облака, а потом перевела взгляд на дорогу и свою машину. Сейчас она могла просто сесть в нее и уехать, отказавшись от своего замысла.

– Кейт!

Она снова заглянула в дом. Дети стояли, держа в руках свои рюкзаки, и смотрели на нее. Собака виляла хвостом. Сердце Кейт бешено колотилось в груди, как птица, попавшая в силки и пытающаяся из них освободиться. Удары его отдавались в горле и в висках.

– Кейт? – повторила Мэгги. – Почему вы не заходите в дом?

Кейт посмотрела под ноги: она стояла у самого порога, и ей оставалось лишь переступить через него. Большая желтая собака, добродушно высунув из пасти язык, казалось, тоже приглашала ее войти.

Кейт посмотрела в глаза Мэгги, улыбнулась и, наконец, вошла в дом.

– Кстати, как нам вас называть? Кейт или миссис Хэррис? – спросила Мэгги.

Кейт рассмеялась. Смех делал ее еще более привлекательной: когда она, смеясь, встряхивала головой, ее прямые каштановые волосы очаровательно рассыпались по плечам и падали на лицо.

– Я не миссис, – заметила она – Зовите меня просто Кейт. Хорошо?

– Конечно, – ответила Мэгги. – Мы и наших прежних нянь называли по имени. Да ведь, Тедди?

– Да, – подтвердил брат.

– Ну, вот и хорошо, – сказала Кейт. – Так, что мы будем делать сейчас?

– Уже пора в школу, – заторопился Тедди.

– Ах, ну да. А как вы добираетесь до школы?

– На автобусе, конечно, – ответил Тедди, удивленный этим странным вопросом.

– А вы ездите на одном автобусе или на разных? – поинтересовалась Кейт, переводя глаза с Тедди на Мэгги и обратно. – В те времена, когда мы с сестрой учились в школе, был только один автобус, который отвозил всех учеников.

– Мы ездим на разных автобусах, – ответил Тедди.

– А, понятно… А как насчет, – Кейт посмотрела на мятую, а теперь еще и запачканную кровью футболку Мэгги.

– Кейт, я не буду переодеваться, – не дала ей договорить Мэгги, вцепившись руками в подол футболки.

– И не надо. Зачем? Отличная футболка.

Лицо Мэгги осветила улыбка. Тедди держался серьезно и сдержанно: с того самого момента, когда кирпич разбил их окно, он все время был настороже. Столь неожиданное появление новой няни – причем похожей больше на служащую адвокатской конторы, чем на тех нянь, которых он раньше видел (она даже ничего не знала про школу!) – одновременно смешило и настораживало его. Однако то, что благодаря ей Мэгги стала улыбаться, вызывало к ней расположение.

– Мэгги, твой автобус уходит через пять минут, – напомнил Тедди, проверив содержимое своего рюкзака и сняв с вешалки их куртки.

– М-м-м, – промычала Мэгги, наклонившись к Брейнеру и уткнувшись в него носом.

– Я провожу тебя до остановки? – спросила Кейт.

– Этттбрррейннрррррррррр, – нечленораздельно произнесла Мэгги, спрятав свое лицо в густой собачьей шерсти.

В глазах Кейт появилось некоторое недоумение, и Тедди, потянув сестру за руку, счел нужным пояснить:

– Она говорит, что это Брейнер.

– Ясно. Брейнер тоже пойдет с нами на автобусную остановку? – поинтересовалась Кейт и погладила собаку.

Тедди видел, как ее пальцы, погрузившиеся в шерсть Брейнера, принялись аккуратно выбирать из нее колючки и веточки, и перед его глазами сразу же возник образ матери, которая делала это точно так же.

– Янепдуууфффффффшшшшшкооооллллллу, – промолвила Мэгги, не отрывая своего лица от спины Брейнера.

– Как это не пойдешь? – возмутился Тедди. – Ты снова хочешь остаться дома?

– Что она сказала? – спросила Кейт.

Но на этот раз Тедди не пришлось расшифровывать слова сестры, потому что она сама подняла голову, посмотрела Кейт прямо в глаза и повторила:

– Я не пойду в школу.

И как раз в этот момент они услышали шум подъезжающего автобуса: он притормозил на остановке и уехал без Мэгги.

Тедди забеспокоился. Мэгги слишком часто в последнее время пропускала школу. Она придумывала любой предлог, чтобы остаться дома: то у нее якобы болело горло, то живот… Однако на этот раз она даже не пыталась что-либо выдумать. Тедди знал, что отец, вернувшись с работы (куда он, конечно же, отправится прямо из больницы), расстроится из-за того, что дочь не была в школе. Но у Тедди не было времени уговаривать сестру. Его собственный автобус должен был подойти через четыре минуты, и пора было выходить из дома.

– Мэгги, я могу отвезти тебя на своей машине, – предложила Кейт.

– Да, Мэгги, давай скорей собирайся, – строго сказал Тедди, поднимая рюкзак сестры и подавая ей куртку. – Ты идешь в школу.

Мэгги прижалась к Брейнеру и крепко обхватила его руками за шею. Ее лицо покраснело, сморщилось, и она горько заплакала, как маленький ребенок, напомнив Тедди те времена, когда его сестра была совсем крошкой. Мэгги много плакала в раннем детстве. Она всегда была слишком нежной и чувствительной, не выносила жары, холода, голода, недосыпания. И сейчас девочка очень переживала из-за того, что отца увезли в больницу. По ее лицу катились такие огромные слезы, каких Тедди никогда раньше не видел.

– Я… не… пойду… в школу… – рыдала она, – пока… не узнаю… что с папой… все… в порядке!

– Он прекрасно себя чувствует, – произнес Тедди, присев на корточки рядом с Мэгги: в душе его снова поселилась тревога, но он старался говорить, как можно увереннее, чтобы успокоить сестру. – У него всего лишь небольшой порез.

– А у мамы вообще не было никаких ран, – задыхаясь, выдавила Мэгги. – Полицейские говорили, что она выглядела совершенно здоровой, у нее не было нигде ни капельки крови… Но она вдруг села на землю и умерла.

– Там все было по-другому, – сказал Тедди, и сердце у него сжалось от боли. – Мама попала в аварию. У нее были внутренние повреждения.

Мэгги закрыла глаза, но не в силах была сдерживать слезы – и они продолжали струиться из-под опущенных ресниц.

– Поторопись, Тедди, твой автобус идет, – мягко заметила Кейт, положив руку ему на плечо.

Рука была маленькая, теплая, но сильная, и мальчику захотелось, чтобы этот момент длился вечность. Он хотел закрыть глаза и ни о чем не думать, но Мэгги нуждалась в его постоянной заботе, и Тедди, стряхнув с себя очарование, серьезно посмотрел на сестру.

– Не пропускай школу, Мэгги, – сказал он.

– Мне плевать на школу, – всхлипнула она.

– Тедди, – настойчиво произнесла Кейт. – Не переживай за нее. Все будет в порядке. Иди, а то не успеешь на автобус.

Тедди замер в нерешительности, не зная, как поступить. С одной стороны, ему хотелось пойти в школу. В этом семестре у него, впервые после смерти матери, была безупречная посещаемость: он не пропускал занятия и учился на отлично. Но с другой стороны, как он мог оставить сестру одну с незнакомой женщиной? Папа сказал, что она будет их новой няней, но она вовсе не походила на няню: об этой работе у нее явно были очень смутные представления. Будучи сыном адвоката, Тедди прекрасно знал, что в мире полно убийц, похитителей и бандитов и стать их жертвой очень легко.

Конечно, Кейт не походила на преступницу. Однако и Грег Меррилл, как говорили люди, выглядел самым обычным парнем. У него было открытое лицо и располагающая улыбка. Он учился в университете Коннектикута и работал в школьной газете, а также зарабатывал на жизнь, нанимаясь выгуливать собак и следить за домом в отсутствие хозяев. Люди доверяли ему свои дома и своих любимцев…

Судя по шуму, автобус был уже близко: он остановился на светофоре неподалеку от их дома. Тедди подумал, что, если поспешит, то может еще успеть. Рука Кейт, все еще лежащая на его плече, слегка сжала его, побуждая подняться.

Тедди встал и с удивлением обнаружил, что они с новой няней были одного роста. Несмотря на то, что она была взрослая, а ему было только четырнадцать лет, Тедди мог смотреть ей прямо в глаза, искрящиеся, как чистая вода в реке. Он проглотил стоящий в горле комок и ждал, что скажет Кейт.

– Я все знаю, Тедди, – прошептала она.

Тедди оцепенел: Кейт Хэррис прочитала его мысли. Ее глаза блестели.

– Что вы знаете? – спросил Тедди тоже шепотом.

– Что ты любишь свою сестру и готов сделать для нее все, что угодно.

– Да, – сказал он и бросил взгляд на Мэгги.

Она все еще сидела на полу, обняв собаку – несчастного терпеливого Брейнера, вся шерсть которого была усеяна водорослями, колючками и, вероятно, клещами.

Внезапно щемящая тоска наполнила сердце Тедди, но он тут же взял себя в руки.

– Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – добавила Кейт. – Моя сестра тоже очень много для меня значит.

– Я не пойду в школу, – произнес Тедди таким сдавленным голосом, что его слова едва можно было разобрать. – Если она останется дома.

– Нет, Тедди, – сказала Кейт (ее глаза, напоминавшие холодную речную воду, потеплели, и она улыбнулась), – здесь ты не прав. Ты старший брат. Мэгги смотрит на тебя и берет с тебя пример. Помни о том, что она будет поступать так же, как ты. Поэтому ты должен сейчас идти в школу.

– Один день можно и пропустить, ничего страшного не случится, – неуверенно произнес Тедди, глядя на сидевшую на полу сестру.

– Ты можешь мне доверять, – сказала Кейт. – Я позабочусь о Мэгги и успокою ее. Ты боишься оставить ее со мной – поэтому не хочешь уходить, верно?

– Я вас не знаю, – произнес Тедди, глядя в глаза Кейт.

Шум мотора послышался совсем близко: автобус уже подъезжал к их дому.

– Ты очень хороший брат, – заметила Кейт. – Ты любишь свою сестру так же сильно, как я свою.

Тедди кивнул.

– Отправляйся в школу. Ты должен быть сильным – ради нее. Как бы ни было тебе тяжело – держись. А о Мэгги я позабочусь, я тебе это обещаю. Не переживай.

Автобус остановился рядом с их домом. Тедди схватил свой рюкзак. Мэгги так и сидела в обнимку с Брейнером, пряча свое лицо в его ужасно грязной шерсти.

– Не прижимайся к нему лицом, – сказал Тедди, потянув сестру за плечо. – Ты что, хочешь, чтобы тебя укусил клещ? Или ты хочешь поцарапаться об эти ужасные колючки?

– А мне все равно, что Брейнер такой грязный, – плакала Мэгги. – И я тоже грязная. Мы с ним одинаковые.

– Собаку нужно вымыть, – добавил Тедди, скрипнув зубами. – Обещаю, сегодня вечером я это обязательно сделаю. Я избавлю Брейнера от всех клещей и этих проклятых колючек.

– Тебе не нужно этого делать, Тедди, – тихо сказала Кейт. – Позаботься о самом себе. А я позабочусь о Мэгги и Брейнере.

– Так же, как вы заботились о своей сестре?

Кейт кивнула:

– Да, о ней и ее собаке.

Она внимательно посмотрела на Тедди, и внезапно он понял, что она – такая же, как он сам. Кейт была намного старше его, и, хотя Тедди ее совсем не знал, он почувствовал, что в чем-то главном они были очень похожи. Тедди не сомневался в том, что эта женщина говорила правду: она действительно очень любит свою сестру.

И он поверил в то, что она позаботится о Мэгги, пока он не вернется из школы, а отец – с работы. Водитель автобуса посигналил.

– Хорошо, – произнес Тедди, наконец, решившись уйти.

Было слышно, что автобус уже тронулся. Подбежав к двери, Кейт распахнула ее и крикнула:

– Подождите!

Автобус остановился. Тедди натянул свою куртку и схватил рюкзак. Мэгги на него не смотрела. Тедди хотелось сказать ей что-нибудь ободряющее, но слова застряли у него в горле. Он погладил ее по волосам, почти таким же грязным, как шерсть Брейнера.

– Ты моя любимая сестренка, Мэгги, – произнес он на прощание.

Мэгги ничего не ответила и не подняла головы. Кейт держала дверь открытой, и Тедди сбежал по ступенькам вниз. Пересекая дворик, он заметил открытый от удивления рот водителя, смотревшего на разбитое кухонное окно. Запрыгнув в автобус, Тедди оглянулся, чтобы посмотреть на свой дом. Желтые листья падали с деревьев и ложились на землю. Кейт все еще стояла в дверях. Холодное октябрьское солнце освещало ее лицо и каштановые волосы. Она ласково потрепала Брейнера по загривку, и на ее губах появилась легкая улыбка. Тедди во все глаза смотрел на Кейт, пока шел к своему месту, и вспоминал, как мама так же стояла в дверях, махала ему рукой и улыбалась, пока автобус не тронется. Брейнер тоже стоял тогда рядом с ней, а шерсть его была чистой и золотистой. Мэгги выглянула из-за спины Кейт и стала махать ему рукой.

Кейт не помахала ему. Они смотрели друг на друга и думали о разных людях. Каждый из них страдал о своем родном человеке, которого больше не было рядом.

Автобус набрал скорость и свернул на повороте. Их большой белый дом скрылся из вида. В окно с одной стороны была видна дамба, а за ней – скалистый берег и волнолом; вдалеке возвышался одинокий маяк, к которому вела грунтовая дорога.

В больнице было многолюдно. Если бы адвокат Джон О'Рурк не специализировался исключительно на уголовных делах, в этом месте он мог бы, проявив расторопность, найти себе немало клиентов. В кабинете номер один пожилая женщина, поскользнувшаяся и упавшая в супермаркете, ждала, когда ей сделают рентгеновский снимок бедра. В кабинете номер два находился ребенок в кислородной маске, подключенный к кардиомонитору: он попал в больницу из-за сломавшегося ингалятора. В кабинете номер четыре метался и стонал наркоман, страдающий от ломки и ожидающий, когда его переведут в отделение детоксификации. Перед болью все были равны.

Джон сидел в кабинете номер три, и ему все было слышно. В ожидании прихода врача он пытался читать текст своего выступления, который захватил с собой. Голова у него кружилась, и он чувствовал тошноту.

Просматривая документы и думая о запланированных на этот день делах, Джон досадовал на нарушивший все его планы инцидент. К тому же, он был огорчен, что не смог подождать, пока дети отправятся в школу. В своей сумасшедшей жизни Джон успокаивал себя мыслью о том, что он хороший отец. Правда, он был никудышным парикмахером, но это было не так уж и важно. Джон очень любил своих детей, но они нуждались в постоянной заботе, а работа отнимала у него слишком много времени и сил. Оставалось лишь надеяться на то, что Кейт Хэррис окажется хорошей няней.

– Доброе утро, – в кабинет вошла медицинская сестра с ящичком, в ячейках которого стояли стеклянные пузырьки и пробирки. – Доктор прислал меня взять у вас кровь на анализ. Пожалуйста, закатайте правый рукав.

Джон подчинился и с опаской покосился на иглу. В груди предательски похолодело – он всегда боялся уколов. Когда его детям делали прививки, он их подбадривал и говорил, что никто на свете не боится уколов, однако сам в это время чувствовал себя не лучшим образом.

– Извините, – произнес Джон, стараясь не смотреть на иглу. – Вы не могли бы сказать, как долго еще меня будут осматривать?

Медсестра возмутилась:

– Как, вы куда-то торопитесь? Сейчас вы должны думать о своем здоровье, а не о делах.

Она бросила беглый взгляд на рану, которую ему зашил врач. Местная анестезия уже начала отходить, и чувствовалось, как швы стягивают кожу.

Медсестра не спешила. Знает ли она, кто он такой? Если да, то, возможно, она захочет воспользоваться случаем и отыграться на нем за то, что он защищает Грега Меррилла. Джон стиснул зубы и приготовился к боли.

Игла вошла в вену, и Джон увидел, как его кровь потекла по тонкой прозрачной трубке. Он почувствовал, что может сейчас упасть в обморок. Дети были бы очень удивлены, если бы узнали, что их отец не выносит вида крови. Джон поднял глаза к потолку, и ему стало лучше. Но тут воспоминание о Терезе пронзило его сердце.

После автомобильной аварии ее привезли сюда.

Джон был дома с детьми, когда ему позвонили и сообщили о случившемся. Он наказал Тедди присматривать за сестрой, а сам помчался в больницу. Распахнув широкие двери, он влетел в ярко освещенный вестибюль и подбежал к стойке регистратуры… Он все понял еще до того, как услышал: «Ваша жена умерла».

Это было непостижимо. После аварии она сама выбралась из машины и могла свободно двигаться, у нее не было никаких видимых повреждений. Однако, врезавшись в дерево, Тереза ударилась грудью о руль, что привело к разрыву сердечной артерии. Она умерла от внутреннего кровотечения, и вызванная кардиологическая бригада не успела ее спасти.

Какой красивой была его Тереза… У нее были золотистые волосы и голубые глаза; и это старомодное, простоватое имя «Тереза» казалось не совсем подходящим для такой хрупкой и изящной женщины, какой была его жена. Джон вспомнил, что в тот роковой вечер ее губы были накрашены розовой губной помадой. Это воспоминание было для него как удар ножом в сердце.

– Мистер О'Рурк? – в кабинет вошел врач с медицинской картой Джона в руках.

– Да-да, – отозвался Джон, все еще находившийся в плену своих воспоминаний.

– Рентгеновский снимок хороший. Подозрений на сотрясение мозга нет. Но, я посоветовал бы вам понаблюдать за симптомами. И еще: от пореза у вас останется на голове шрам – избежать этого нельзя – но я уже вызвал на консультацию для вас специалиста по пластической хирургии.

– Простите, кого?

– Пластического хирурга. Порез довольно глубокий, и у вас останется от него некрасивый рубец. Думаю, вам лучше прямо сейчас обратиться за помощью к специалисту, чтобы потом не пришлось жалеть об упущенном времени.

Джон, уже вернувшийся к реальной жизни, отрицательно помотал головой.

– Спасибо, ничего не нужно. Я проживу и со шрамом, – сказал он и неожиданно вспомнил язвительное замечание полицейского о том, что благодаря шраму преступники теперь будут считать его крутым парнем.

Покинув кабинет, Джон подошел к стойке регистратуры, чтобы подписать нужные документы. Весь персонал пристально смотрел на него. Передавая бумаги регистратору, он услышал, как одна из сотрудниц сказала другой: «Как ты думаешь, он знает, что одна из этих девушек умерла именно здесь?» «Бедная девочка, – довольно громко ответила другая, – она ведь просто истекла кровью».

В голове у Джона застучало. «Это больница, – сказал он себе, – здесь умирает много людей. Моя Тереза тоже здесь умерла…» Быстрыми шагами Джон направился к дверям и вышел на улицу. Был ясный осенний день. Прохладный бодрящий воздух освежил и успокоил его. Нащупав в кармане ключи от машины, Джон направился к месту парковки автомобилей, но вспомнил, что его привезли в больницу на скорой помощи. Он остановил такси и назвал адрес своего офиса, но тут же передумав, решил заехать сначала домой, чтобы сменить испачканную кровью рубашку.

Джон, расслабившись, сидел на заднем сиденье машины, и ему не хотелось ни о чем думать, но тут в его голове стали сами собой всплывать имена убитых девушек. Антуанетта Мур. Она была единственной, кто умер в больнице. Джон прекрасно помнил все преступления, совершенные его подзащитным, и всех убитых им женщин. Они ни на минуту не оставляли его. Антуанетте (близкие называли ее Тони) было девятнадцать лет. Она училась на втором курсе колледжа, занималась бегом на дальние дистанции и готовилась к своему первому марафону. Маленькая, гибкая, с коротко подстриженными темными волосами, Антуанетта приехала из Акрона, штат Огайо. У нее была дружная семья: родители, старший брат и две младшие сестры. Родители отправили ее учиться в Коннектикут, где она нашла свою смерть.

Антуанетта Мур умерла не сразу. Она была единственной жертвой маньяка, которую нашли еще живой. Меррилл всегда оставлял своих жертв в волноломе, предварительно перерезав им горло: они истекали кровью и захлебывались во время прилива, а потом волны уносили их за собой.

Однако в случае с Тони расчет Грега не оправдался: во время прилива вода поднялась высоко несколько позже, чем он ожидал, и девушка, закаленная спортом, отчаянно боролась за свою жизнь. С перерезанным горлом, она выбралась из щели между прогнившими досками и выползла на поверхность волнолома. Здесь ее заметил человек, пришедший проверить расставленные на омаров сети: лужу ярко-красной крови он принял издалека за один из буйков, выброшенных на волнолом волной.

Тони умерла в больнице через сорок пять минут, так и не придя в сознание.

Джон закрыл глаза, и перед ним возникло лицо Антуанетты Мур с фотографии, прилагающейся к делу. После этого имена и лица убитых девушек стали одно за другим всплывать в его памяти.

Энн-Мэри Хикс: семнадцать лет, рост пять футов четыре дюйма, светлые вьющиеся волосы, брекеты на зубах; пропала днем первого апреля, тело обнаружено в рыболовных сетях.

Терри О'Нил: двадцать два года, красивая, модельной внешности, с умными загадочными глазами; собиралась работать в страховой компании своего отца; тело найдено мальчишками, ловившими крабов в доке Готорн.

Гэйл Литски: восемнадцать лет, длинные белокурые волосы; взяла академический отпуск в колледже и приехала домой к родителям; последний раз ее видели в кинотеатре; тело найдено в расщелине волнолома Блэк Холл.

Жаклин Рэй: четырнадцать лет, совсем ребенок; по внешности – копия матери; найдена мертвой под деревянной пристанью Восточного яхт-клуба, через четыре дня после исчезновения.

Бэсс Настое: двадцать лет; высокая, стройная, с застенчивой улыбкой; работала бухгалтером в магазине морепродуктов, принадлежащем ее семье; тело (в этом случае Меррилл проявил особую жестокость) было спрятано в волноломе на территории рыболовной фирмы ее родителей.

Патрисия Мак Дайармид: двадцать три года, замужем, недавно стала матерью; тело, в спортивной одежде, найдено под железобетонным пирсом.

Не было ни одного дня, когда бы Джон не думал об этих девушках. Они являлись к нему в сновидениях, представая одна за другой, но ничего не говорили. Джон спрашивал у них, чего они хотят, и просил прощения за то, что будет защищать в суде их убийцу.