Текст книги "Кругосветное путешествие юного парижанина"

Этот человек, по виду и одежде – мусульманин, имел целый арсенал:[70]70
  Арсенал – здесь: большое количество разнообразного вооружения.


[Закрыть] два револьвера, кинжал с широким лезвием и длинную, кривую саблю с рукояткой, инкрустированной[71]71
  Инкрустация – украшения из кусков различного материала (кости, дерева, металла, перламутра и т д.), врезанные в поверхность украшаемого предмета.


[Закрыть] перламутром[72]72
  Перламутр – вещество, составляющее внутренний слой некоторых раковин; употребляется для украшений и поделок.


[Закрыть] и кораллами[73]73
  Кораллы – неподвижные морские животные; из их известковых скелетов выделываются украшения.


[Закрыть].

Не говоря ни слова, гигант разглядывал троих европейцев, те, в свою очередь, молча рассматривали нежданного визитера. Безмолвное знакомство продолжалось более двух минут.

Наконец гость откинул капюшон, и наши друзья увидели кривошеего, худого человека, с пятнами цвета сажи на смуглой коже, с редкими пушистыми кустиками на голове, с лицом, обезображенным опухолями.

– Вот это да! Ну и урод! – удержался Фрике.

– Великолепный экземпляр! – восхищенно прошептал доктор.

«Великолепный экземпляр» было докторским иносказанием, означавшим «Крайняя степень патологии!» Незнакомец же невозмутимо продолжал осмотр, Фрике надоела эта бесцеремонность, и он, обратившись кпосетителю, произнес два слова, два простых слова:

– Здравствуйте, месье!

Тот медленно разжал губы и с трудом проговорил по-арабски:

– Салям алейкум![74]74
  Салям алейкум! – используемое в мусульманских странах, означает: «Мир вам!»


[Закрыть]

– Он говорит по-арабски, может, мы поймем друг друга, я тоже говорю по-арабски, – пояснил Андре – Валейкум салам! – сказал он гостю.

– Как здорово!

– Нам повезло, – пробормотал доктор, – этот негодяй, вероятно, работорговец. не исключено, что нам удастся с ним договориться.

Гигант, казалось, был до смерти рад услышать слова на родном языке. Быстрым движением руки он пригласил наших друзей выйти из хижины. Европейцы не заставили себя долго ждать.

– Меня зовут Ибрагим, я из Абиссинии[75]75
  Абиссиния – устаревшее название Эфиопии – государства на северо-востоке Африки. Площадь территории в концеXIXвека – 2, 5 млн. кв. км, население 15 млн. человек. Более половины населения исповедует христианство, около 40 % – мусульмане. Столица – Аддис-Абеба.


[Закрыть], езжу по свету впоисках рабов, – представился незнакомец.

– Великолепно. Вы оказались правы, доктор. Это торговец «черным деревом», – произнес Фрике, когда Андре перевел сказанное торговцем.

На уродливом лице Ибрагима промелькнула симпатия, когда Андре вкратце рассказал о докторе и гамене. Казалось, гигант ужасно страдал от страшной болезни, так обезобразившей его лицо.

– Вы теперь мои. Пойдемте, – сказал Ибрагим после громкого разговора с туземцами.

– Похоже, у нас теперь новый хозяин, – предположил доктор.

– Тем лучше! – Фрике. – Он, конечно, негодяй, но, надеюсь, сегодня вечером не загрузит нас в котел. Хватит с нас этих «бикондо».

– Полагаю, мы вскоре отправимся в путь, и в чем-то придется уступать хозяину, – заметил Андре.

– А как же! Тут мы целиком полагаемся на вас. Ну давай, гамен, двигайся, – проговорил доктор.

Пока Андре и Ибрагим оживленно беседовали по-арабски, два других пленника были предоставлены сами себе.

Маленький парижанин, обрадовавшись свежему воздуху, подпрыгнул и неуместным кульбитом[76]76
  Кульбит – ловкое, затейливое движение.


[Закрыть] потревожил в первую минуту не замеченного им слона. Как известно, эти почтенные толстокожие весьма обидчивы, а посему слон, видимо разгневанный непочтительностью юного храбреца, обвил гамена хоботом и поднял на высоту почти трех метров.

Мальчишка, плохо понимая, что происходит, в отчаянии дрыгал ногами, но на помощь не звал.

– Ух ты! – воскликнул Фрике, наконец оценив ситуацию. – Ему ничего не стоит разделать меня под орех… Я уже знаком со слонами… встречался… в Зоологическом саду… кормил дешевенькими булочками… ну давай!.. Не дави сильно-то… вот так… ты же ласковый…– И с полнейшим хладнокровием парижанин принялся поглаживать хобот слона, надеясь, что животное в награду за доставленное удовольствие спустит его на землю. – Вот это да! Какая сила…

Спустившегося с высот Фрике окружили веселые смуглые парни, человек сто, несомненно, абиссинцы. Это был эскорт[77]77
  Эскорт – конвой, охрана, прикрытие.


[Закрыть] работорговца. Большинство держали в руках великолепные капсюльные[78]78
  Капсюль – колпачок с воспламеняющимся от удара взрывчатым веществом, применяемый в патронах стрелкового оружия.


[Закрыть] ружья, некоторые – охотничьи двустволки. Они помогли маленькому гимнасту освободиться из объятий слона.

– Огромное спасибо, господа, вы так любезны, – произнес гамен. – Да-да, мой звереныш…– это уже слону, – ты довольно симпатичный, я обещал вкусненького и сейчас же покормлю. Протяни бедную лапку вон к той кокосовой пальме, я сорву чего-нибудь. А пока покушай зеленой травки.

Юноша взял у одного абиссинца кинжал, быстро срезал зелень, скрутил в аккуратный пучок, артистически обмотал его лианой и подал слону, который добродушно и с любопытством на него поглядел.

– Давай, мой дорогой, поешь-ка.. Это очень вкусно Держу пари: не каждый день тебе подают так хорошо приготовленное блюдо.

– То, что ты ему предлагаешь это всего-навсего местный злак, – произнес доктор.

– Не может быть!

– В диком состоянии, мой милый. У растения при постоянной сильной жаре зерно атрофируется[79]79
  Атрофироваться – для живого органа или ткани уменьшаться в размерах вследствие нарушения их питания, подвижности.


[Закрыть], не успев вызреть. Все уходит в зелень. И вот вместо великолепных колосьев, как вокруг Шартра[80]80
  Шартр – город на реке Эр во Франции, административный Центр департамента Эр и Луара. Население 1891—28 тысяч человек Собор, основанный в 1020 году.


[Закрыть] или в прекрасном Провансе, мы имеем эту сорную траву…

– Которую с великой радостью ест мой большой друг Вот, поглядите, приручаю… Он хочет еще. Да, радость моя… сейчас дам.

И пока Фрике добывал новую порцию провианта, беседа Андре с Ибрагимом закончилась.

Молодой человек отвел доктора в сторону и спросил:

– Возьметесь за лечение? Наше спасение в ваших руках.

– Ибрагим серьезно болен?

– Ему всего тридцать пять лет, а он уже чувствует приближение смерти. Все средства оказались бессильны.

Бедняга заучивал наизусть стихи Корана[81]81
  Коран – священная книга ислама, собрание проповедей, установлений, молитв, назидательных рассказов и притч, переданных Мухаммедом (около 570—632), пророком, основателем исламской религии, признанным посланцем Аллаха (Бога).


[Закрыть], священные книги, попадавшиеся ему, заворачивался в цельные горячие шкуры, заживо содранные с животных! Ничего не получалось. Еще одна страшная подробность для полноты картины: ради излечения он принимал даже ванны из человеческой крови!

– И вас это не пугает?

– Пугает… Однако наша свобода в конечном счете зависит от исцеления работорговца.

– Вы хотели бы, чтобы я взялся за лечение?

– Безусловно.

– Сделаю все возможное, ведь пребывание в обществе антропофагов еще хуже.

– Есть шанс убраться отсюда. В конце концов, Ибрагим – мусульманин, а мусульмане, дав слово, верны ему. Да и мы можем поклясться, что найдем лекарство. Он же пообещает что угодно. Но каким бы мошенником он ни был, в душе его, возможно, живет заповедь африканцев: «Признательность – добродетель черных».

– Видимо, мало облегчить страдания, надо вылечить его?

– Бесспорно.

– Легко сказать! Черта ли я сделаю, если у меня нет даже мази на два су?

– Доктор, вы нашли способ оставаться худым… и, конечно, знаете массу других удивительных вещей. Итак, покопайтесь в своей памяти.

– Э! Разрази меня гром! Придется постараться!

– Значит, могу пообещать исцеление от вашего имени?

– Черт побери, обещайте! Но тогда мне нужно срочно осмотреть больного.

Ламперьер и Андре подошли к работорговцу.

– Это и есть «табиб»?[82]82
  Табиб – лекарь, врач.


[Закрыть]– торговец у Андре по-арабски, указывая на доктора.

– Он самый.

– И что же табиб говорит?

– Исцеление в руках Аллаха.

– Это верно.

– Надежда есть, если будешь делать все, что скажет табиб.

– Буду слушаться… если этого захочет Аллах.

– Но ты должен будешь освободить нас и перевезти туда, где живут европейцы.

Глаза африканца налились кровью. Он резко подскочил и, перебивая молодого человека, буквально зарычал:

– Христианская собака, ты еще осмеливаешься ставить мне условия! Разве вы не мои рабы?.. Я же вас троих купил… Будете делать, что я прикажу.

– Никогда! – Андре и отважно устремил взор на собеседника. – От угроз ты становишься жалким, вопишь, как старуха. А ведь мы – мужчины.

Ибрагим оскалил зубы, как тигр перед прыжком, и поднял револьвер…

Андре и глазом не моргнул. Медленно приблизившись к абиссинцу, он отвел от своей груди руку с оружием и, пристально глядя на злодея, произнес:

– Выбирай! Пока есть время…

– Ну, ладно, ладно…– покорно пробормотал тот.

– Тогда пошли.

Доктор, безмолвно наблюдая происходящее, решил окружить медицинский осмотр неким ореолом[83]83
  Ореол – здесь: обстановка особого поклонения вокруг определенного лица.


[Закрыть] торжественности. Это произведет должное впечатление на этих наивных и свирепых детей экватора, и престиж[84]84
  Престиж – авторитет, влияние, уважение.


[Закрыть] белого человека не пострадает.

Поблизости лежали тюки с товарами, окруженные стражей, которая умеряла любопытство туземцев племени осиеба, а также препятствовала осуществлению на практике весьма распространенного в Африке арифметического действия, а именно, вычитания.

Доктор расставил кольцом эскорт работорговца и подал знак барабанщикам выбивать монотонную дробь. В середину круга воткнули штандарт[85]85
  Штандарт – знамя, флаг.


[Закрыть] с полумесяцем, по одну сторону встал больной, а по другую – Андре, который громко приказал абиссинцам не оборачиваться и не смотреть на происходящее, иначе их предводитель умрет.

– Ну, давай, – по-свойски обратился к больному доктор, – сними одежду.

Тот хотел призвать на помощь одного из чернокожих.

– Нет, только сам, – сурово произнес «табиб».

Больной повиновался и тотчас же разделся догола. Состояние больного было удручающим. Повсюду – опухоли величиной с кулак, готовые вот-вот лопнуть. Кожа на животе и на груди, местами изъязвленная и потрескавшаяся, едва прикрывала живую плоть.

Фрике, уютно устроившись на слоне, наблюдал за происходящим и с трудом сохранял бесстрастность, а поглядеть ему было на что.

Осмотр продолжался долго. Доктор то тер пациента, то мял, то вертел из стороны в сторону, то всюду ощупывал, а тот время от времени издавал звуки, напоминавшие рычание дикого зверя. Искаженное от боли лицо заливал пот. Глаза вылезали из орбит, руки дрожали.

Опытный врач не произнес во время осмотра ни слова. Наконец он отступил на шаг, быстро окинул взглядом больного и кивнул головой: осмотр окончен.

Пациент же стоял изнуренный, задыхающийся, с отвисшей челюстью…

– Готово, – наконец проговорил доктор.

Андре перевел на арабский и подал знак четырем неграм, те тут же подхватили окаменевшего Ибрагима.

Круг разомкнулся.

Торговца рабами отнесли в хижину, туда же отвели троих европейцев, и двери тотчас же затворились.

– Ну, как? – спросил молодой человек хирурга.

– Друг мой, – ответил доктор, – случай тяжелый. Но я самым тщательным образом осмотрел его, чтобы убедиться в необходимости операции. Я проведу ее прямо сегодня.

– Только бы ваша уверенность оправдалась! Кстати, вы не боитесь, что бедняга этой операции не выдержит?

– Да что вы! Смею вас заверить, через восемь дней он будет сиять, как начищенный сапог, и веселиться, как молодая обезьянка.

– А когда вы им займетесь?

– Немедленно. Но сначала возьмем с него клятву. Ибрагим медленно подошел. Андре подал ему калебас[86]86
  Калебас – сосуд из плода калебасового дерева или тыквы дляхранения напитков.


[Закрыть], наполненный сортовым пивом, тот жадно выпил. Все вышли из хижины. Принесение клятвы не заняло много времени. Абиссинец жил, как отъявленный нечестивец, но одновременно был правоверным мусульманином. И веровал искренне.

Ближайший помощник Ибрагима подал Коран, служивший, наряду со штандартом с изображением полумесяца, своего рода «талисманом»[87]87
  Талисман – предмет, который по суеверным представлениям ипонятиям приносит счастье, удачу.


[Закрыть] отряда.

Вооруженные мужчины выстроились в два ряда.

Ибрагим, твердо встав на ноги, положил руку на священную книгу и торжественно поклялся, что, если исцелится, освободит троих европейцев и доставит на побережье, только не во французские владения, где самым серьезным образом пресекалась работорговля, а в португальские колонии, единственные, где закрывали глаза на отвратительный промысел.

И в этом он был непреклонен. Доктор и Андре, однако, решили, что все как-нибудь устроится.

Ибрагим еще пообещал осыпать всяческими благодеяниями, но, если он умрет, на них обрушатся самые страшные кары.

– Ну, а теперь, – заявил доктор, – настала моя очередь. Пусть не подведут верный глаз и твердая рука.

– Что вы собираетесь делать?

– Приступить к операции.

– Какой?

– Слишком долго объяснять. Поймете по ходу дела. Черт, как недостает инструментов: нужны хотя бы один пинцет и один ланцет[88]88
  Ланцет – небольшой медицинский нож с обоюдоострым лезвием для кровопусканий и разрезов.


[Закрыть], необходимо, чтобы антропофаги вернули медицинскую сумку.

К переговорам решили привлечь Ибрагима, сидевшего молча.

Андре принялся объяснять задачу. Наконец до работорговца дошло, и он позвал вождя племени, человека в красном одеянии и с жезлом тамбурмажора.

Африканский царек подошел, пошатываясь от колоссального количества выпитой «огненной воды».

Потребовался невероятный дипломатический талант, подкрепленный новой порцией спиртного, чтобы уговорить дикаря отказаться от «маленького ножика, который так хорошо режет».

В итоге царек, не в силах отказать своему доброму другу Ибрагиму, вынужден был уступить. Пинцет и ланцет вернулись к владельцу.

Доктор уложил больного на циновки, левой рукой взялся за самое крупное вздутие на животе, а правой стал слой за слоем осторожно срезать его, действуя с невероятным мастерством.

Андре собирал ватным тампоном начавшую сочиться сукровицу.

И когда хирург рассек и раздвинул края опухоли, он вытащил оттуда круглый, белесоватый шнур, напоминающий виолончельную струну.

– О Боже! Что это? – спросил Андре.

– Это «медицинская филярия», червь-паразит, поселившийся под кожей у нашего пациента. Бедняга ими нафарширован. Оттого и опухоли.

– Сейчас ему, наверно, безумно больно.

– Ничего подобного. Спросите, если хотите. Чернокожий ответил, что боль вполне терпима. Доктор продолжал оперировать. Он вытягивал то один конец, то другой, преодолевая сопротивление паразита, цеплявшегося за подкожные ткани. Вышло уже почти тридцать сантиметров. И вот наконец появилась головка отвратительного создания.

– Если взять лупу, можно разглядеть четыре присоски, позволяющие этой «зверюшке» проникать под кожу. Но к делу: заниматься зоологической теорией, увы, некогда.

Доктор намотал на палочку очередного паразита и медленно продолжил прежнее занятие.

Через четверть часа гигантская филярия длиной в девяносто пять сантиметров была полностью намотана на палочку. От опухоли ничего не осталось.

Начало обнадеживало.

Занявшись еще одним выступом на теле, доктор с тем же успехом покончил и с ним.

По ходу операции хирург рассказывал ассистенту поневоле о любопытных свойствах паразита и вызываемых им страшных заболеваниях.

– В принципе филярия – микроскопическое существо, обитающее во влажных, заболоченных тропических местностях. Когда самка оплодотворена, у нее появляется нечто вроде материнского чувства и она принимается искать безопасное место, чтобы произвести на свет потомство. Человеческий организм идеально подходит для этих целей, и филярия, если представится подходящий случай, проникает под кожу.

Поскольку люди здесь малочистоплотны, ходят босые и с голыми руками, паразит, незаметный глазу, прокалывает кожу, устраивает гнездышко и начинает получать питательные вещества из организма. Он увеличивается в размерах, начинает перемещаться из одной части организма в другую, распространяется по туловищу и, наконец, свертывается в клубок, вот почему возникают опухоли.

– Как ужасно!

– Но это еще не все. Самое скверное то, что человек, превратившийся в инкубатор для филярий, худеет, слабеет, все время хочет пить, постоянно перевозбужден. Появляется сухой кашель, как у больных туберкулезом, обильно выделяется пот… И наконец, посмотрите, во что превратился этот колосс, который сейчас послушен, словно ягненок.

Но вот настает день, на свет появляется потомство, формируется абсцесс[89]89
  Абсцесс – ограниченное воспаление тканей, гнойник, нарыв.


[Закрыть], затем он прорывается, молодняк попадает на влажную почву и распространяется по площади, чтобы проникнуть в другой организм… А вот еще! – доктор, выбрасывая палочку с очередной филярней. – И если повезет, то уже сегодня мы освободимся.

– Вы не боитесь утомить больного?

– Да нет! А он, похоже, доволен операцией. Видите? Не проронил ни звука.

Ибрагим, надо отдать должное, оказался смирным пациентом. Он прекрасно понимал: «табиб» обнаружил истинную причину его страданий. А все предыдущие доктора со шкурами, еще теплыми от того, что сняты с живого животного, и ваннами из человеческой крови – отъявленные шарлатаны. И больной хладнокровно глядел, как выходит очередная колоссальная филярия из огромной опухоли на плече.

Уже было извлечено сантиметров шестьдесят, как вдруг, может, доктор сделал надрез чуть-чуть глубже необходимого, а может, паразит оказался необычайно длинным и толстым, но часть филярий оторвалась. Хирург хотел схватить оторвавшуюся часть, но опоздал: словно резиновая, она втянулась под кожу.

У доктора вырвался вздох разочарования.

– Ах, какая досада! – доктор. – Ладно! Начнем сначала, все равно вытащу. Теперь, кстати, могу продемонстрировать вам интересное явление… Видите выделяющуюся из паразита белую жидкость, густую, как каша, а тело при этом превращается в пустой мешок?

– Прекрасно вижу, вижу даже беспорядочно движущиеся частицы, – ответил Андре.

– У вас великолепное зрение. Эти частички – маленькие филярии, ищущие новое тело.

– Спасибо! – выпалил Андре, ощупывая руки.

– Не бойтесь, вам ничего не угрожает. Немного воды, и безопасность обеспечена. Белых, – пояснил «табиб», – эта болезнь поражает крайне редко благодаря чистоплотности, которой так недостает туземцам.

Доктор сделал еще один надрез и в конце концов извлек вторую половину.

Несколько минут отдохнув и подкрепившись солидной порцией пальмового вина, Ламперьер вернулся к изучению внешних и внутренних кожных покровов торса Ибрагима.

Он успешно прооперировал двенадцать опухолей, больших и малых, и извлек соответствующее число филярии, совокупная длина которых составила порядка семи-восьми метров. Подобный результат казался окружающим чудом.

Храбрый хирург так и светился: благодаря обширной колониальной практике он сумел правильно продиагностировать ужасную болезнь, доселе неизвестную в Европе.

Процедура заняла более пяти часов! Все трое – оперирующие и пациент – валились с ног от усталости.

– Ах ты, Фрике, чертов юнга! Радуйся, матросик мой, мы спасены, – сообщил доктор, выходя из хижины.

ГЛАВА 4

Что такое «говорильня». – Марш рабов. – Сколько стоит двуногая скотина. – Слово черного. – Помехи. – Кто начинает со стаканов и кончает дракой. – Величие и падение африканского монарха. – Три человека за девять фунтов соли. – Подарок двух европейцев. – В пути. – Один верблюд и шестеро всадников. – Кража королевского сокровища. – Страшная месть. – Любопытные открытия. – Рабство. – Продан собственным братом!.. – Отказ от свободы. – Фрике и негритенок.

Прошло две недели. Благодаря чудесной операции, проведенной хирургом морской пехоты, положение наших друзей намного улучшилось.

И работорговец Ибрагим неузнаваемо изменился. Все ужасные бугры исчезли, глубокие послеоперационные раны заживали очень быстро, восстанавливалась мощная мускулатура, появилась красивая осанка.

И вот сейчас, в семь часов утра, работорговец устроился под огромным баньяном[90]90
  Баньян – дерево рода фикус. Высота до 30м. Может занимать площадь до 5 тысяч кв. м, имитируя целую рощу: крона поддерживается столбовидными воздушными корнями, становится как бы площадкой, опирающейся на них.


[Закрыть], листва которого прикрывала от ярких солнечных лучей. Сидевшие на земле оказывались в приятной тени.

Он ел! Безостановочно двигал челюстями и отрывал белоснежными зубами огромные куски лежавшего на широком фаянсовом блюде жареного мяса, поверьте, весьма аппетитного.

Вкушаемый деликатес был приготовлен из почек носорога. Местный повар умело поджарил их на медленном огне, полив пальмовым маслом и густым соусом из толченых красных муравьев. Еда варварская, но подходящая для выздоравливающего.

Как истинный мусульманин, Ибрагим запивал пищу холодной водой, поданной в сосуде из пористой глины; а по окончании трапезы осушил чуть ли не залпом огромный кувшин пальмового вина. Так Вакх[91]91
  Вакх (он же Бахус, Дионисий)– греческой мифологии бог виноградарства и виноделия.


[Закрыть], на мгновение уступив Магомету[92]92
  Магомет (Мухаммед) – основатель ислама. По Корану мусульмане не должны пить вино.


[Закрыть], взял реванш и восстановил свой престиж.

– Эй, патрон[93]93
  Патрон – здесь: покровитель, защитник.


[Закрыть], – радостно закричал знакомый голос. – До чего же вам к лицу все эти украшения!

Фрике, наш друг Фрике, скормив в свое время слону солидный пук зеленой травы, подружился с животным и теперь пришел, чтобы пожелать «патрону» доброго утра.

Молодой человек приоделся; новый наряд – бурнус с капюшоном на голове, и пара превосходных сапог на пятисантиметровых каблуках – ему очень шел. К тому же это одеяние наилучшим образом защищало от палящих солнечных лучей.

Ибрагим постоянно изображал на лице гримасу, долженствующую обозначать дружескую улыбку, но когда лицо хмурилось, то выражение напоминало звериный оскал. Появились доктор и Андре.

Хирург больше не пользовался кислородным прибором и чуть-чуть потолстел, чего не мог скрыть даже подаренный ему Ибрагимом бурнус. Андре же, одетый в европейский костюм, напялил на голову пробковый шлем.

– Эй, матросик! – произнес доктор. – Что ты делаешь?

– Здороваюсь с Озанором, черт побери!

– Ах да! – заметил Андре. – Со своим дружком слоном.

– Прекрасное животное, месье Андре; если бы вы знали, какой он умный, и соображает получше многих.

– Не сомневаюсь. Однако почему ты прозвал его Озанором?

– Дьявол! Да у него только один бивень.

– Но ведь «озанор» – это же искусственный зуб. А у твоего друга нет вставных зубов, просто не хватает одного настоящего. Правильнее дать прозвище «Брешдан» – «дыра в ряду зубов».

– Не спорю, но имя Озанор такое веселое, похоже на голубиное воркование… И слон уже на него отзывается, как человек.

– Ладно, пусть будет Озанор.

Ибрагим закончил завтрак, встал, жестом поприветствовал троих белых и отдал ряд распоряжений помощнику.

Под навесом безостановочно били барабаны, абиссинцы быстро образовали большой круг.

– Сегодня великий день, – сообщил своим спутникам доктор.

– Почему великий? – спросил Фрике, понюхав воздух и плотно завернувшись в бурнус.

– День «великой говорильни».

– Ах да! Я бы поговорил денька через три-четыре, но не слишком хорошо умею торговаться на жаргоне мошенников.

– Ибрагим собирается купить рабов – это военнопленные, несчастные, захваченные при набегах; попавшие в засаду и тому подобное. Их тут больше четырехсот. Каждого надо осмотреть, назначить цену, потом перепродать.

– Ах, доктор! Как вы об этом говорите!

– Дорогой Андре, я просто называю вещи своими именами; не бросаться же в безнадежную схватку со злом, пока оно, к сожалению, пребывает в порядке вещей? К тому же этих несчастных скоро поведут на португальское побережье и мы отправимся с ними, оттуда легче вернуться домой. Все, что мы в силах сделать, так это облегчить их страдания.

– А что же такое «говорильня»?

– Видите ли, здесь этим словом обозначают переговоры, в ходе которых стороны приходят к единой точке зрения. Часто переговоры ведут посредники, специально уполномоченные представлять стороны. Стороны ожесточенно торгуются, возникают споры между покупателем и продавцом. Тогда переговоры превращаются в длительную «говорильню».

– И нам предстоит присутствовать именно при подобной процедуре – приобретения человеческих стад, а Ибрагим выступает в роли посредника.

– Все это, возможно, займет два-три дня.

– Увидите, в ход пойдут хитрость и двуличие, фонтан слов, жестов, проклятий, лести, заверений в дружбе – и обмен тумаками! Употребится гигантское количество жидкости, едкой, как раствор серной кислоты, называемой «огненной водой». Зато в конце настанет тишь да гладь. Поговорят – и хватит.

В это время бой абиссинских барабанов сменился какофонией[94]94
  Какофония – неприятное для слуха сочетание звуков.


[Закрыть] оркестра племени осиеба.

Рабы, до того находившиеся за пределами деревни и тщательно охранявшиеся похитителями, медленно прибывали.

Мужчин было человек четыреста и еще примерно сто пятьдесят женщин и детей.

Похоже, несчастные не понимали ужаса своего положения, с удовольствием поглощая несметные количества пива из сорго. Хозяева кормили рабов до отвала, ибо рассчитывали сорвать солидный куш за качественный товар.

У всех мужчин на ногах были высокие, грубые деревянные колодки с отверстиями для деревянных стержней. К внешней стороне каждой из колодок крепилась веревка, обхватывавшая локоть и перекинутая через плечо. На самых упорных, склонных к побегу, были надеты еще и шейные колодки.

Страдания этих людей нельзя описать словами, ведь они не могли даже отогнать москитов, облепивших глаза, нос и уши. И тем не менее их никто не жалел.

Женщины кормили грудью младенцев. Бедные женщины! Бедные дети!

Их выстроили полукругом и разделили по группам.

Люди Ибрагима распаковывали товары. Под безудержное вливание в глотки «огненной воды» начались крики и вопли, мало напоминавшие человеческие.

Европейцы грустно помалкивали. У неутомимого весельчака Фрике на глазах показались слезы.

Появились многочисленные ряды «связок слоновой кости».

Несколько слов об этом.

Термин «слоновая кость» одновременно обозначает и слоновые бивни, продаваемые чернокожими, и товары, на которые их может купить европеец.

И потому «связка слоновой кости» – единица обмена достаточно произвольная, обозначающая либо крупный, либо средний по величине бивень, а то и просто куски слоновой кости; и набор товаров, принимаемый в уплату.

Эта обменная единица как раз и применялась в мошеннической торговле людьми. Партию «черного товара» можно было продать за одну или несколько «связок слоновой кости».

Важнейшей составляющей подобной связки являлись прежде всего ружья. Это были сильно устаревшие примитивнейшие изделия, давным-давно изготовленные в английском Бирмингеме или даже в Париже. Реальная цена каждого составляла не более семи – девяти франков. Казалось странным, что чернокожие умудряются еще стрелять из столь несовершенных ружей.

К ружью полагалось две пачки трехфранкового крупнозернистого пороха самого низкого качества, штука манчестерского ситца, пакет американского табака, полфунта бисера, два ножа, шесть медных или бронзовых брусков, из которых туземцы изготовляют браслеты для рук и ног, один небольшой медный котел, высокая шапка, предназначенная исключительно для вождя, шапочка из красной шерсти для высоких особ, фунт соли, двадцать ружейных кремней[95]95
  Ружейные кремни– вручном огнестрельном оружииXVI—XIXвеков воспламенение пороха производилось ударом курка покамушку-кремню, из которого высекалась искра. Неудобство кремневыхружей, малая дальность стрельбы (140—200 м) привели к изобретению капсюльного оружия.


[Закрыть] и, наконец, два самых главных товара: четыре литра «алугу», или «огненной воды», и «парфюмерия».

Вообще у африканцев страсть к «алугу» граничит с безумием. Эта адская мешанина изготовляется из смеси в непонятной пропорции карамели и спирта, да еще какого – сорокапятиградусного! И не пытайтесь даже разбавлять эту смесь водой! Негры моментально заметят.

Альфред Марш приводит в своей книге невероятную историю одного негра, который одним махом выпил огромную порцию девяностоградусного спирта, применяемого для хранения анатомических препаратов.

В «связку» входят четыре литра «алугу».

«Парфюмерия» же выдается в неограниченных количествах, как, впрочем, и заколки для волос; чернокожие дамы любят употреблять уксус для протирания лица, а разноцветное мыло грызут, как конфеты.

В «связку» также входили два больших медных таза фирмы «Нептун», столь обожаемых туземцами и являющихся одним из главных свадебных подарков невесте на экваторе.

Мало-помалу богатство работорговца-перекупщика прибывало, образовалась настоящая барахолка. Ибрагим за многие годы поднаторел в сделках на экваторе и знал, чем соблазнить туземцев племени осиеба.

Ружейный залп возвестил начало торга. Тут же последовала раздача «огненной воды» – ее ушло целое море!

Никогда еще европейцам не доводилось видеть ничего подобного. Дикие выходки английских жуликов и коварство мошенников из Нижней Нормандии[96]96
  Нормандия – историческая область на севере Франции на одноименном полуострове. В древности заселялась германскими племенами (варягами). В 1066 году завоевана Англией, в 1202-м – Францией. Главный город – Руан.


[Закрыть] выглядели бы детскими шалостями на фоне проделок этих наивных детей природы.

Надо было видеть жесты и слышать нескончаемый поток слов, вылетавший из уст продавцов; как предлагали товар, как набивали цену, как расхаживали, бегали, пели, покашливали, тяжело вздыхали!

Заметив кивок головы потенциального покупателя, Ибрагим, прямо-таки священнодействуя, не теряя ни унции[97]97
  Унция – мера аптекарского веса, равна 29, 86г


[Закрыть] достоинства, ощупывал грудь и спину, заставлял приподнять ноги, раскрыть рот, проверял глаза и, опустошив очередной стакан, продолжал осмотр.

«Говорильня» служила лишь способом убить ничего не значащее здесь время – не важно, шла ли речь о двух днях, четырех, восьми, а то и десяти!

Владельцы живого товара поначалу заявляли цену, раз в десять превышавшую реальную стоимость несчастных на рынке.

Покупатель не соглашался, делалось другое предложение, его тоже отвергали. Тогда в очередной раз принимались пить, потом ели. Наставала ночь, и все уходили спать. На следующее утро торги начинались сначала.

Раз за разом уменьшались претензии сторон, и наконец все завершалось окончательной и умопомрачительной выпивкой. Дело сделано.

Ибрагим приобрел очередную партию рабов.

Процессия должна была отправиться в путь на следующее утро. Нет слов, чтобы описать радость троих европейцев, жаждавших этого.

Подальше от негостеприимных дикарей и их владений, где друзьям лишь чудом удалось избежать участи куска мяса!

Об освобождении они не разговаривали с Ибрагимом с того момента, как доктор заставил Ибрагима поклясться на Коране.

Французы уже считали себя свободными и решили для начала хорошенько отдохнуть. Большего желать и не приходилось.

По завершении дел торговец чернокожими стал очень общительным, у него еще оставался значительный запас товаров, предназначенных для оплаты расходов во время продолжительного пути.

Однажды, желая выказать европейцам признательность и симпатию, Ибрагим развернул тюк с великолепным оружием, которое даже в цивилизованных странах представляло немалую ценность.

— Бери, мой белый брат, великий «табиб», – обратился он к доктору, вручая прекрасный короткоствольный карабин английской работы с двойным курковым взводом, с отличной казенной частью[98]98
  Казенная часть – та часть ствола огнестрельного оружия или орудия, с которой оно заряжается.


[Закрыть], а на дуло можно прикрепить утолщенную насадку с массивным плоским штыком. – Ты свободен, – продолжал он. – Свободный человек должен иметь оружие. Ты спас великого абиссинца, и Ибрагим дарит тебе оружие. – Затем гигант обратился к Андре: – Ты, брат мой, тоже друг хозяина. Твоя рука помогала руке «табиба». Ибрагим такого не забывает. Пусть это оружие верно служит тебе! – завершил он речь и подал карабин, не уступавший карабину доктора ни изяществом, ни качеством изготовления.

Наконец араб повернулся к несколько озадаченному Фрике:

– А тебе, сын мой, предстоит стать прекрасным воином, ты веселый, как птица-пересмешник, ловкий, как обезьянка, прими это великолепное ружье. Оно твое.

– Черт побери! От такого подарка нельзя отказываться! – проговорил мальчишка, когда Андре перевел слова Ибрагима. – Однако! Выходит, я ловкач и проныра наподобие обезьяны. Отличный комплимент… Но все равно спасибо!

Помощник Ибрагима, в ведении которого были оружие и боеприпасы, выдал каждому по большому, полностью снаряженному патронташу и еще по прекрасному американскому револьверу «Смит и Вессон», бьющему на расстояние более ста пятидесяти метров[99]99
  Здесь неточность: дальность прицельной стрельбы из револьверов никогда не превышала 100 метров (до настоящего времени).


[Закрыть].

Трое белых пришли в восторг.

Обладая оружием, надежно защищавшим их жизнь, и имея достаточные боеприпасы, наши друзья увереннее чувствовали себя в этой группе авантюристов. Но одному человеку вознаграждение не понравилось. Это был не кто иной, как его величество Ра-Ма-То, коего Фрике все время именовал «Бикондо».

Ра-Ма-То, пьяный в стельку, с чувством грыз продолговатый кусок розового мыла, от чего в уголках отвислых губ собралась пена. Вот он, пошатываясь, подошел к Фрике, показавшемуся ему менее значительной личностью, чем доктор и Андре, и попытался отобрать ружье, которое гамен, признаемся, держал довольно неумело.

– Минутку, парень. Уж не решил же ты, что французский моряк позволит так просто разоружить себя? Ну уж нет! Руки прочь от моей двустволочки, а то как дам в рожу!