Книга: Трое на качелях - Луиджи Лунари

Между вопросами, чтением Библии, спорами, ножными ваннами и карточными играми, они пытаются понять, что это за место? Почему у него три входа? Это зал ожидания или прихожая, где они ожидают чего-то большего? Это реальное или метафизическое место? Наличие холодильника, который ведет себя как цилиндр фокусника (или как кухонный лифт Пинтера), и появление странной уборщицы обостряет нереальность ситуации. Научные объяснения профессора, похоже, не разрешают все более иррациональные и необъяснимые загадки. Рождаются философские рассуждения, логические объяснения, дебаты о смерти, соображения о шаткой сущности человека. В конце концов, от прострации, веселья, раздражения, они должны прийти к смирению и осознанию того, что судьба рано или поздно покажет себя.

Лунари, конечно, не первый драматург, кто поднимает такие темы.. Что-то подобное я читал у Эрика Эммануэля Шмитта и у Жан-Поля Сартра, но оставался не в восторге. А здесь мне было очень интересно и весело.

По сюжету в некоей комнате встречаются трое незнакомых между собой мужчин. Промышленник направлялся в пансион “Аврора” по адресу Площадь Кармине, 2, где у него было назначено свидание с дамой. Капитан собирался встретиться с неким синьором Ансельми в офисе компании “Инфомак” (улица Кавалледжери, 1) и обсудить закупку оборудования для утилизации тюбиков от зубной пасты. А Профессор хотел по дороге заскочить в издательство “Минервини” (бульвар Пачини, 12), чтобы забрать гранки своей новой книги. Вот только как же они попали в одно и то же помещение, если каждый из них убежден, что не ошибся адресом? Но и кроме адресов, странностей в этой комнате хватает, начиная с удивительного холодильника, где обнаруживается именно то, что необходимо в данный момент, и заканчивая неизвестно зачем лежащим здесь телефонным справочником Сингапура. А вдобавок еще, как назло, именно в этот самый вечер на улицах должны пройти учения по защите окружающей среды от загрязнения, так что герои вынуждены провести в этом таинственном месте всю ночь. И пока ждут утра, им остается только строить догадки, пытаться логически объяснить все окружающие их странности и разговаривать-разговаривать-разговаривать.

Вот вся пьеса и построена на этих диалогах. Они сродни беседам случайных попутчиков в поездах дальнего следования, когда начинаешь обсуждать с незнакомцами вещи, которые и с самыми близкими людьми никогда не обсуждал, а может быть даже и с самим собой. О смысле жизни, страхе смерти, о добре, зле, грехе, справедливости и Боге — разговоры обо всем и ни о чём.

Промышленник. Мне вот интересно, это так необходимо - говорить, говорить, говорить… Ведь если потом кто-нибудь спросит, о чем мы тут все время болтали, вряд ли кто-нибудь из нас вспомнит, о чем. Чешем языками попусту, и всё.

Довольно скоро у собеседников появляется догадка, куда же они попали. Для меня ни эта догадка, ни концовка не стали сюрпризом — возможно, именно поэтому мои впечатления оказались меня яркими, чем могли бы быть. Довольно жирный спойлер содержится уже в самой аннотации. Хотя может быть, я и без него быстро догадалась бы: всё-таки подобный сюжетный поворот не является чем-то новым и нередко используется в фильмах и пьесах. Из последнего мне лично приходит на ум одна из постановок “Квартета И”.

Зато неприятной неожиданностью стало то, что пьеса оказалась совершенно несмешной. Согласно википедии, Луиджи Лунари — “автор более 30 пьес, преимущественно комедийного и сатирического жанра.” Да и некоторые читатели на либе пометили её тегом “юмор”. А я вот так и не поняла в какой момент нужно было смеяться. Разве что прямолинейная армейская откровенность Капитана была порой немного забавной, но не более. Я восприняла эту историю как безысходно-трагическую и беспросветную — уж точно не комедия. Подозреваю, правда, что пьеса могла очень много потерять при переводе с итальянского на русский. Возможно, в оригинале и каламбуры были точнее, и шутки острее, а уж лингвистические выкладки Профессора о магнитофонах и знаменосцах вообще в переводе кажутся бессмысленными.

Но при всём при это сказать что пьеса совсем посредственная я тоже не могу. Персонажи, пусть и слегка гипертрофированные, вполне реалистичны и им легко сопереживать. Так что возможно, пьеса просто не предназначена для чтения на бумаге, и по-настоящему раскрывается только на сцене.