Текст книги "Каллаген"

Луис Ламур
Каллаген

Всем путешествующим по пустыням…

Глава 1

За скалами, притаившись, лежали индейцы-мохавы, а в небе парили канюки. Каждый ждал и был готов наброситься на свою жертву.

Четверо мужчин расположились на открытой местности, а высоко над ними светило жаркое солнце. Два дня прошло без воды, четыре дня – без еды, и в ящике оставалось всего лишь несколько патронов.

Перед ними поднималась вершина. Они верили, что это Орлиная гора, а раз так, то справа должен бить ключ. Они не могли это утверждать, но верили, как умирающий начинает верить в Господа Бога.

В течение трех дней они думали об этой воде, стремились к ней и бредили ею в своих снах. Любой из них пренебрег бы самой очаровательной женщиной в мире только за один глоток воды, даже если бы она была солоновата на вкус, пахла сероводородом или еще чем-нибудь.

Патруль начался как всегда. Теперь среди них было шестеро солдат и один офицер. Офицер был гордым, но благородным, порядочным человеком. Это было его первое боевое задание, первый патруль на вражеской территории, где за целых два дня и две ночи они не встретили ни одного врага.

Был отдан приказ разбить лагерь именно в этом месте. Дэлавер попытался спорить с лейтенантом, но тот даже не захотел слушать. Индеец уверял офицера, что в нескольких милях от них есть ключ и удобная для обороны позиция, но молодой лейтенант колебался, а потом все же решил оставаться на месте.

Они легли спать прямо на земле, соорудив себе постель в мягком песке. Усталость взяла свое: они быстро уснули. Каллагену предстояло дежурить первые несколько часов, а потом его должен сменить рядовой Болдвин.

Ночь выдалась ясная и, как всегда в пустыне, прохладная. Дневная жара растворилась с уходом солнца, поскольку скалы и песок не сохраняют тепло, а уступают его ночи.

Каллаген насторожился. Он был опытным солдатом, ему не нравилось ощущение ночи. Он наблюдал за Дэлавером.

Восточный индеец был выходцем из племени великих воинов и охотников, но их изгнали с родной земли и теперь преследовали по всему Западу. Казалось, Дэлавер беспокоился: его голова постоянно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, а глаза бегали.

Нападение произошло в первую ночь. В панике их лошади ускакали, один человек был убит, а другой – ранен.

Хотя солдаты спросонья сделали несколько выстрелов, похоже, они никого не задели. Индейцы так же незаметно, как и появились, растворились в песках, подобно призракам.

То, что произошло после, казалось сущим адом. Подождав до рассвета, лейтенант выстроил всех в колонну по двое и отдал приказ двигаться вперед. Он шел рядом с Каллагеном.

– Итак, они получили то, чего хотели, – прокомментировал лейтенант. – Хорошо, что мы от них отделались.

– Если это так.

– А вы не думаете, что они ушли?

– Да, сэр.

– Тогда почему они не нападают?

Каллаген пожал плечами.

– Это не в их стиле, сэр. Они наблюдают за нами на расстоянии, хотят посмотреть, что мы будем делать. Они знают эту пустыню. Им известно, что находится впереди, а нам – нет. Они могут планировать свои действия, а наша реакция должна зависеть только от обстоятельств.

– Вы образованный человек, – сказал лейтенант.

– Возможно. Я никогда не был уверен в том, что мне понятен этот термин – «быть образованным».

Лейтенант посмотрел на него, но промолчал. Они упорно брели вперед, погружаясь по лодыжки в песок. Теперь их одежда, лица и руки еще больше покрылись пылью. Раненый поспевал за ними. Долгое время он сражался с индейцами и понимал, что значило отставать.

Стояла невыносимая жара, на небе не было ни облачка. Вдали по обе стороны от них тянулись скалистые горные кряжи, лишенные растительности. Иногда попадались отдельные валуны, неприхотливые растения, группы кактусов или грубые серые кустарники.

В полдень лейтенант объявил короткий привал. Они съели немного вяленого мяса, пару сухарей и выпили по глотку воды.

– Сэр, позвольте спросить?

– В чем дело, Каллаген?

– Впереди длинная полоса песка, широко открытая местность. А справа скалы. Я предлагаю до захода солнца укрыться там. Полагаю, они хотят окружить нас здесь, на открытом месте, где солнце сослужит им добрую службу.

Эта мысль пришлась по душе лейтенанту, и он не стал возражать.

– Хорошо, – сказал он. – До захода солнца, когда станет прохладнее, мы сможем двигаться дальше и быстрее.

Их дорога к скалам, голым, темно-красным и черным с прожилками кварца, была неспокойной, но добрались они туда благополучно. Изолированная группа гор – такую индейцы не выбрали бы; они предпочитают места, к которым можно подступить и отойти, находясь под прикрытием.

Очутившись в тени, мужчины устроились на земле, сняли шляпы и запрокинули назад головы. Лейтенант начал было пить, но потом заметил, что другие этого не делают. Он неохотно поставил свою флягу на землю, так как не мог допустить, чтобы все подумали, что он менее вынослив.

Каллаген изучал местность, но окружавший со всех сторон песок ни о чем не говорил ему. Дэлавер, легкий на подъем, подошел к нему.

– Он послушался тебя, – сказал он. – Надеюсь, и дальше будет так делать. Ты знаешь, где мы находимся?

– Если это Орлиная гора, тогда знаю. И вполне уверен, что так оно и есть. Видишь ли, лейтенант спрашивал об этом.

– Ты прилично говоришь по-английски.

– Пять лет я посещал хорошую школу и умею слушать. Кроме того, был в разведке в Техасе с полковником Сибли и лейтенантом Робертом Ли.

Больше они не разговаривали, у обоих пересохло во рту. Вода во флягах скоро закончится, а Орлиная гора еще далеко за горизонтом.

Как только повеяло прохладой, они тронулись в путь. Местами мягкий песок уступал место твердой почве, иногда беспорядочно разбросанным скалам, что возвышались над плотной поверхностью из песка и гравия.

Отдых и прохлада освежили силы, и мужчины стали двигаться бодрее. Прошел час, и, когда ночь окутала их, некоторые начали отставать. Лейтенант остановился.

– Подтянитесь! – приказал он. Офицер говорил тихо, но его голос доносился отчетливо. – Держитесь вместе.

Немного погодя сделали короткий привал. Появились звезды, и люди продолжили путь.

– Мохавы такие же, как апачи, – заметил Дэлавер. – Не любят воевать по ночам. А команчи с большей охотой делают это именно ночью.

Следующий лагерь разбили у скалистых стен. Дэлавер отправился на поиски воды, но безрезультатно. Они спали спокойно, пока небо не стало серым. Первым проснулся Каллаген, и в то же самое время индейцы, как призраки, появились на вершинах скал.

Каллаген дотронулся до лейтенанта.

– Сэр, – прошептал он, – они приближаются.

В небе еще висели последние звезды, а воздух по-прежнему был наполнен прохладой.

– Мы можем двигаться, – начал лейтенант. – Все в порядке, ребята, пошли.

Тронулись в путь, но ожидаемых выстрелов не последовало. Каллаген смотрел на горизонт. Будет отвратительный день, подумал он.

Миля… две мили. Перед ними лежала открытая песчаная местность, кое-где попадался одинокий кустарник. Иногда встречались деревья джошуа, протягивая к ним свои причудливые, скрюченные руки.

Третья миля… Они считали победой каждый пройденный ярд, но мохавы были рядом. Индейцы знали, сколько времени прошло с тех пор, как они остановились у ключа, и сколько воды осталось у солдат. Они догадывались и о том, что среди них был раненый.

Пост, если его можно было так назвать, находился на юго-востоке, и добраться до него можно за три дня, если ехать – верхом. Пешим порядком при благоприятных условиях на это ушло бы четыре или пять дней, но без необходимого запаса воды такой переход, вероятно, затянется навечно.

Следующая атака произошла совершенно неожиданно. Индейцы налетели из-за гряды низких гор, где, казалось, надежно нельзя было и спрятаться-то.

Первый выстрел угодил в лейтенанта. Пуля пробила ему грудь, и он, закашлявшись, упал на колени. Как по команде, солдаты, встав на одно колено, открыли ответный огонь.

Выстрелов больше не последовало. Мохавы исчезли.

– Достань мою флягу, – попросил Болдвин. – Черт побери, они пробили ее!

– Они попали и в мою, – отозвался Дэлавер. – Мне кажется, именно этого они и добивались.

Каллаген поднес к губам лейтенанта флягу с водой, но тот отмахнулся.

– Тебе пригодится это, Каллаген. Теперь командуешь ты.

Он протянул руку Дэлаверу.

– Сожалею. Я был не прав, что не послушал тебя.

Каллаген медленно осмотрелся, изучая местность. Он уже ничем не мог помочь лейтенанту. Даже если бы они находились на фронте, тот все равно бы умер: он знал это по цвету крови и пене на его губах. Пуля большого калибра прошла под левой рукой и пронзила легкие, разорвав артерию. Он знал, что лейтенант умрет, и лейтенант тоже это знал… И умер он быстро.

Дэлавер подполз к Каллагену.

– Мне кажется, они ушли. Они хотят уничтожить нас всех, но не желают терять никого из своих воинов.

– У нас четыре фляги и пять человек. Прежде всего нам понадобится вода.

Они перекатили тело своего офицера в песчаное углубление и присыпали его сверху. Каллаген постарался запомнить это место, и они снова тронулись в путь. Выстрелов слышно не было, индейцы не появлялись.

Теперь у Каллагена был револьвер лейтенанта и тридцать два патрона. Он взял также и его бумаги, деньги – все, что представляло какую-то ценность. Все это нужно вернуть на пост не только для того, чтобы передать родственникам лейтенанта, но и затем, чтобы в случае чего индейцы не смогли добраться до вещей лейтенанта.

Солнце взошло над горами, и они уже чувствовали на себе его жар. Каллаген мысленно определил расстояние до горы, куда они направлялись. Далеко, слишком далеко.

Теперь пошла твердая почва. Повсюду валялись булыжники размером с кулак; кустарник попадался чаще, но едва ли хоть один из них достигал колена.

Он шел впереди, стараясь идти легкими, размеренными шагами. Теперь рядом не было никакого укрытия ни для врага, ни для них самих.

Вдруг он заметил слева двух всадников, под одним из них он узнал собственную лошадь и выругался про себя. С другой стороны появились еще два всадника, но они даже не пытались приблизиться. Они не стреляли и держались на безопасном расстоянии, чтобы пуля не смогла их достать.

В десять часов Каллаген остановил своих людей. Они находились посреди открытой местности и валились с ног от усталости.

Он подозвал всех к себе.

– Видите те скалы? – спросил он. – Мы можем добраться к ним до полудня, укрыться там и переждать день.

Никто не сказал ни слова. Их лица выражали крайнюю -усталость. Крокер, раненый солдат, стоически переносил трудности. Каллаген подошел к нему.

– Не волнуйся, – сказал ему Крокер. – Когда вы туда доберетесь, я буду с вами.

Через несколько минут Каллаген поднял всех на ноги, и они снова пошли. Он держал курс прямо вперед, решив обогнуть скалы. Находясь не более чем в двухстах метрах от своих людей, он резко выкрикнул:

– Все в порядке, вперед беглым шагом!

Он знал, что они вот-вот не выдержат, упадут. Он также знал: если мохавы разгадают его замысел, они попытаются опередить его. Он мог надеяться только на то, что до последнего момента ложный маневр его движения обманет индейцев.

И они побежали. Для людей, чувствовавших себя полумертвыми от жары, изнуренных жаждой, они бежали вполне сносно. Каждый знал, что на карту поставлена жизнь, собственная жизнь, которую можно было спасти только так.

Раздались выстрелы, один из них споткнулся, попытался бежать вместе со всеми, но упал. Дэлавер чуть было не замедлил движение, но Каллаген подал знак рукой.

– В горы! – скомандовал он.

Быстро опустившись на одно колено, он прицелился во всадника и выстрелил. Мохав резко остановился, покачнулся в седле, лошадь рванулась назад, волоча его за собой. Другие тотчас развернули своих лошадей и умчались прочь. Каллаген подошел к упавшему: это был Болдвин, и он был мертв.

Освобождая его от патронов, винтовки и почти пустой фляги, Каллаген поднялся и молча пошел дальше. Остальные уже приближались к скалам, где можно было наконец укрыться.

Они обнаружили, что тенистых мест почти нет. Дэлавер отправился в другую сторону и занял позицию, которую наполовину закрывала тень и откуда можно было вести наблюдение. Крокер также подыскал удобное место для стрельбы. Пот струился по лицу Каллагена. Он удивлялся тому, что в его иссушенном солнцем теле еще оставалась какая-то влага. Его губы потрескались, а глаза болели. Он сунул в рот прохладную гальку, но от нее в пересохшем рту почти не прибавилось слюны. Когда они отдыхали, он внимательно присматривался к каждому. То, что они зашли так далеко, было просто чудо, но им предстояло идти дальше. Если они найдут воду возле Орлиной горы, как предполагал Дэлавер, то могут там переждать, восстановить свои силы и продолжить путь. Каллаген знал, что помощи ждать неоткуда, но надеялся, что индейцы этого не подозревают. Ни один солдат не будет их искать, и на всей обширной и бесполезной земле пустыни Мохава не сыщется ни единой души, которая могла бы сейчас выручить их из беды. В лагере Кэйди, когда они отправлялись патрулировать пустыню, надеясь ознакомиться с местностью, а не встретиться с врагом, остались капитан и четверо солдат. Единственное, что было у тех и чего не оставалось у Каллагена и выживших вместе с ним людей, – это вода, много воды.

Глава 2

Каллаген пересмотрел оставшиеся запасы, но это его не утешило. Организм каждого был явно обезвожен. Он знал эти признаки.

Никто не жаловался; им было не до этого. По воспаленной коже, затрудненному дыханию и бессоннице он мог судить о степени истощения. У Волша чесались руки и ноги, и несколько раз Каллаген видел, как тот трясет головой. Ноющая боль в конечностях, головокружение и тяжелое дыхание служили признаками того, что ему хуже, чем раненому. Дальше за этими симптомами последует исступление, распухший язык и глухота.

Если бы им только удалось завтра добраться до воды! Волш опустошил свою флягу, а потом сделал жест, будто собирается ее выбросить.

– Не делай этого, Волш, – посоветовал Каллаген. – Если мы доберемся завтра до воды, тебе она еще понадобится.

Волш моргнул, потом равнодушно пожал плечами, но флягу не выбросил.

Медленно тянулся день. Минуты казались часами, люди лежали, не шевелясь. Только один раз па все время один из них переполз в тень, а другой занял его место, поскольку для двоих тени не хватало. Вдруг вблизи резкий выстрел расколол скалу: это мохавы напомнили о себе – они здесь, они ждут.

На закате Каллаген поднял людей. Ему пришлось помочь Волшу подняться. Крокер с винтовкой под мышкой стоял, ожидая. Лицо его осунулось, но выражало решимость.

– Не волнуйся за меня, ирландец, – усмехнулся он. – Когда вы туда доберетесь, я буду с вами.

– Я делаю ставку на это.

Теперь они шли, немного отстав друг от друга, потому что при тусклом свете трудно было что-либо различить. Мохавы не стреляли.

Каллаген поднял голову, посмотрел на вершину горы и направился к ней. Впереди всюду возвышались горы, их было на самом деле не так уж много, но они сулили людям надежду.

Через час остановились. Открытое место, ничего вокруг, а перед ними – пространство, казавшееся широким и незащищенным.

Они продолжали путь. Казалось, скалы снова приближаются, ровная земля становится похожа на мелкое блюдце с испеченной почвой на донышке, где после случайного дождя должна была бы задержаться вода. По краю этой отмели кое-где торчали растения пустыни, и эти случайные кустарники, хотя и не могли служить надежным укрытием, но, по крайней мере, можно было надеяться, что люди тут не окажутся явной мишенью.

Дэлавер споткнулся и чуть не упал, но удержался благодаря своему ружью, что воткнулось в песок. Некоторое время он стоял покачиваясь.

– Как ты думаешь, сколько еще осталось? – спросил Каллаген.

– До горы? Думаю, что миля. До воды немного больше.

Они отдыхали какое-то время, некоторые уснули. Каллаген не мог сомкнуть глаз. Мохавы были здесь, недалеко, и они тоже знали о воде. Догадывались ли они, что и солдатам известно местонахождение источника? Если так, то индейцы попытаются остановить их, прежде чем они доберутся до него.

Каллаген отгонял прочь грустные мысли, заставив себя пристальнее рассмотреть почву между ними и горой, видневшейся вдали. Начиная с того места, где они находились, придется завоевывать каждый шаг, а безопасность, пусть даже временную, они обретут только там, где найдут воду.

Впереди высилась Орлиная гора. Мелкое, высохшее русло тянулось к вершине по пустынной почве. Вероятно, вода просочилась в землю как раз в том месте, где они остановились.

А если ключ окажется справа? Он обдумывал свои выводы, а потом вдруг осознал, что небо уже посерело. Он поднял людей, и они опять двинулись дальше.

Сто, двести ярдов преодолели довольно успешно. И вдруг Крокер ощутил страшную боль в ногах. Он спотыкался, стараясь изо всех сил удержаться на ногах. Волш все же упал. Дэлавер помог ему, с трудом подняв его и поддерживая, пока тот не восстановил равновесие.

Еле передвигаясь, спотыкаясь и то и дело падая, мужчины преодолели еще сотни две ярдов. При свете еще можно было разглядеть следы, но Каллаген их не видел… Но если близко вода, то должны быть и следы.

Предположим, что здесь нет воды… А что, если гора, к которой они направляются, вовсе не Орлиная? Эта местность не являлась родиной Дэлавера, а он побывал здесь всего один раз… он мог и ошибиться. Если здесь нет воды, их можно уже считать мертвецами.

Волш снова упал, и ему снова помогли встать. Каллаген посмотрел вверх. При тусклом свете гора казалась голой базальтовой глыбой. Он перевел взгляд вправо.

– Хорошо… – И только со второй попытки из его пересохшего горла могли вырваться слова: – Мы свернем здесь.

Крокер упал, пытаясь вскарабкаться на насыпь высотой не более пятнадцати дюймов. С трудом ему это удалось, он посмотрел на Каллаген с отсутствующим взглядом, отдышался, а потом произнес:

– Все в порядке, ирландец. Я с тобой.

Те же слова повторил и Волш, а потом и Дэлавер. Теперь они оказались на открытой местности, и выстрел угодил в песок рядом с ними. Они знали, что начался бой. Все упали на землю.

– Держите огонь! – резко приказал Каллаген. – Волш, ты и Крокер, можете заряжать оружие. Старайтесь, чтобы в механизмы не попадал песок.

Он ждал, перекатывая сухой камешек во рту. Руки дрожали, взгляд туманился. Он и не подозревал, что в его организме тоже началось обезвоживание. Кожа на руках сморщилась… они стали похожи на руки старика.

Появились индейцы, и Каллаген выстрелил, не глядя на свою винтовку. Он смотрел только на мохава, который споткнулся и упал.

Это вызвало панику среди индейцев. Они были мудрые и не считали победу победой, если она доставалась ценой жизни воинов. Они не верили в человеческие жертвы как средство завоевания земли или во имя каких-то иных целей, если этого можно избежать. Они не боялись умереть, но знали, что мертвый воин не убьет ни одного врага.

– Ты достал его, – с трудом выговорил Дэлавер. – Кажется, это наш первый.

Каллаген кивнул. Он вспомнил о том, как однажды сжег одного индейца. Наверное, никто не убивал индейцев столько раз, сколько это делал он: когда приходил рапорт об убитых в бою индейцах, на его счету обычно оказывалась половина.

Солнце взошло. В этом небольшом углублении между горными кряжами стояла нестерпимая жара. Он ждал, посматривая на то место, откуда стреляли индейцы, но те не появлялись. Волш будто замер.

Время тянулось медленно. Прошел час, за ним другой. Каллаген лежал на песке. Он понимал, что должен двигаться, знал это, поскольку здесь, внизу, солнце пекло особенно сильно. Он должен двигаться, но он не мог.

Однако должен. Они должны попытаться добраться до воды.

– Ладно, – громко произнес он, но никто не пошевелился. – Сейчас мы пойдем.

Ни движения, ни ответа.

Собрав последние силы, он заставил себя подняться. Встал на колени и сильно ударил Дэлавера.

– Поднимайся, черт возьми! – приказал он. – Вставай!

Дэлавер поднялся, покачиваясь. Потом помог Крокеру, и они вместе подняли Волша.

Каллаген держался прямо. Он едва мог стоять под тяжестью запасного ружья, что болталось за спиной, одновременно держа в руке винтовку. Он огляделся по сторонам.

Только скалы и песок, песок и скалы. Вокруг бело-розовый и грязновато-серый песок, а вверху – голые скалы. Он решительно повернул вправо.

– Марш! – надломленным сиплым голосом скомандовал он, пытаясь сглотнуть, но понял, что не может. Каллаген попятился назад, чуть не упал, но все же пошел вперед.

Спотыкаясь, остальные последовали за ним.

Вдруг появился всадник, а за ним другой. Мохавы снова приближались. Они уже считали, что солдаты находятся в их руках.

– Вперед! – пробормотал Каллаген. – Пусть не с ружьем, но хотя бы с револьвером.

Люди, следовавшие за ним, остановились. Он повернулся, встал за ними и начал подгонять, грубо ругаясь и размахивая винтовкой.

Каким бы одурманенным он ни был, он по-прежнему пытался обнаружить следы, но по-прежнему не видел их. Следы обозначали воду; они, как палец, указывали путь к ней. Если нет следов, значит, нет и воды… Но вода должна быть здесь.

Он снова и снова всматривался вдаль. Теперь индейцы находились чуть больше чем в двухстах ярдах.

Каллаген старался держать своих людей вместе. Орлиная гора высилась слева от него, но, увы, никаких следов. Он боролся с отчаянием и понимал, что его глаза почти ничего не видят.

От жары перед глазами поплыли круги; даже гора казалась какой-то нереальной, лишенной материальной оболочки. Волш снова очутился на земле, и Каллаген подождал, пока остальные его подымут. Он ждал, угрожающе подняв свое ружье. И опять они двинулись дальше.

Дэлавер обратился к нему:

– Посмотри, там, прямо.

За скалами виднелись заросли каких-то зеленых диковинных растений. Явно вода была где-то рядом…

– Будь готов, – прошептал Каллаген. – После того, как я выстрелю и перезаряжу винтовку, стреляй и ты.

Он посмотрел на остальных.

– Ты можешь стрелять? – спросил он у Крокера.

– Проверь меня, – усмехнулся раненый.

Волш, в недоумении уставившись на него, снял с ремня свое ружье.

Ладно, даже если он никуда не попадет, сам факт того, что он стреляет, должен помочь, подбодрить, вселить надежду.

Они двинулись вперед, и мохавы подошли ближе. Вдруг Каллаген резко остановился, упал на колени в раскаленный песок и прицелился в индейца, что стоял ближе всех.

Индеец развернул лошадь, припал телом к ее шее и стремглав ускакал прочь.

– Идите вперед, – приказал он остальным. – Идите к тем растениям.

Он не думал, что индейцам известно о револьвере. Он скрывал это, решив подпустить их достаточно близко, чтобы пристрелить еще двоих или троих, прежде чем тем удастся скрыться.

Похоже, что только у одного индейца было ружье. Другие были вооружены стрелами. Каллаген когда-то слышал, что такое оружие поражает цель, если она находится не более чем в шестидесяти ярдах от места выстрела. А на таком расстоянии, имея при себе револьвер, он знал, что делать.

Индейцы были храбрыми воинами – храбрыми, но не глупыми. Они хотели, чтобы Каллаген уже не поднялся, но больше всего хотели сами остаться в живых. Боялись его, потому что он выстрелил в одного из них и убил. И ранил другого, пусть слегка. Вот почему он сейчас не стрелял, выжидая и давая им повод для размышления о том, что с ними может произойти.

Солдаты побежали. Он встал и пошел вперед, чтобы присоединиться к ним. Ключ должен находиться где-то среди зарослей, но он по-прежнему не видел никаких следов. В воздухе не летали пчелы, а пчелы – явный признак того, что поблизости вода.

Каллаген спокойно реагировал на сложившуюся ситуацию. Он слишком часто заглядывал смерти в глаза и знал, что живет в долг. Если здесь есть вода, они напьются, если нет – умрут. Нет никакого смысла идти вперед, особенно это касается Волша, а может быть, и Крокера.

Каллаген внимательно наблюдал. Он прикидывал в уме, что группа индейцев, которая их преследует, состоит не более чем из восьми или десяти человек. У них были вода, лошади и территория, которую они исходили вдоль и поперек, поэтому преимущество явно было на их стороне. У них вовсе не было необходимости возвращаться на далекий пост; им не надо делать доклад вышестоящему офицеру, а лошади давали возможность быстро и легко передвигаться, в то время как его солдатам приходилось идти медленно, с большой осторожностью.

Мохавы снова приблизились, они оказались почти рядом, но солдаты продолжали идти. Вдруг один индеец бросился на Каллагена, но когда тот поднял ружье, индеец развернул лошадь и поскакал прочь. Каллаген услышал за спиной пронзительный крик: на смену первому индейцу прискакал другой.

– Не стрелять! – предупредил Каллаген. – Они ждут, когда у нас закончатся патроны, чтобы потом подойти и окончательно уничтожить.

Он принял решение отстать от своих солдат и прикрыть их сзади. Крокер помогал Волшу. Дэлавер, держа винтовку наготове, шел последним. Индейцы стремительно мчались вперед, заезжая с флангов. Они сидели верхом без седел, а потом, приподнявшись, начинали яростно хлестать лошадей, действуя на нервы солдатам и вынуждая их открывать огонь. Вдруг индейцы погнали лошадей вперед только с одной стороны. Солдаты в недоумении смотрели на них. Все!.. Индейцы добивались именно этого. В голове Каллагена пронеслась мысль: они отвлекают их внимание, чтобы окружить. И в самом деле, последовала атака. Каллаген не опустился на колено, а выстрелил сразу, почти не целясь. Первая пуля пронзила грудь индейца – того, который был ближе всех и мчался на них: он свалился с лошади. В тот же миг Каллаген отшвырнул винтовку, достал свой шестизарядный револьвер и выстрелил – раз, два, три! Первый индеец был сражен наповал, второго ранило в плечо, когда он разворачивал лошадь, а третьему пуля размозжила голову. За спиной послышались выстрелы – один, другой; потом все стихло, индейцы опять ушли, и только мертвые лежали, распластавшись на песке. Каллаген спрятал револьвер в кобуру и последовал за остальными, на ходу заряжая винтовку. Крокер пристально посмотрел на него.

– Приятель, поверь, я никогда в жизни не видел такой стрельбы!

Они вошли в заросли, но обнаружили там только голую полоску песка, клочок потрескавшейся грязи и никакой воды. Никакой!