Текст книги "Расхитители прииска"

Глава 3

Грянула буря. По небу неслись редкие облака, сквозь которые, как огни далекого города, сияли звезды.

Он стоял один на залитой лужами улице посреди враждебно затаившегося города. Уже перевалило за полночь, и лишь несколько фонарей освещали мокрый тротуар, грязную дорогу и пустые глазницы ложных фасадов магазинов.

Ненастной ночью так выглядит любой западный городок. Но этот только прятался за личину обычного города. Это был город, построенный на обмане и воровстве, город, погрязший в алчности и одержимый жаждой наживы, падший город, так и не осознавший всей глубины своего падения.

Майк мрачно смотрел из-под надвинутой на лоб шляпы, но его взгляд не горел ненавистью. Да, здесь погиб его лучший друг, хладнокровно расстрелян посреди улицы за то, что имел мужество противостоять злу. Но Майк слишком хорошо знал и то, как легко уговорить себя принять первый незаработанный доллар и придумать сотни подходящих для этого оправданий.

В конце концов, можно сказать, что золото даруют недра, так почему бы тебе не взять немного? Все берут, чем я хуже других? Беда в том, что даже малое зло может породить семена, и эти семена потом дадут обильные всходы. Снисходительность к проступку ведет к одобрению малого преступления, а затем и большого. Город стал потакать грабежу в гигантских масштабах… возможно, даже больших, чем осознают его участники, за исключением главарей. Теперь здесь молчаливо допустили убийство.

Вслед за ним шел страх, потому что убийство порождает убийство, и тот, кто убил из корысти, будет убивать снова, а тот, кто однажды одобрил, одобрит опять, чтобы сохранить преимущество и избежать обвинения, справедливость которого сам понимает.

Все это Майк испытал на себе. Когда-то ему пришлось признать свою вину. Казалась веселой проказа угнать пару бычков, чтобы продать их в городе и устроить пирушку. Но однажды он вдруг задумался: как бы чувствовал себя, если бы такое случилось со скотиной его отца или с его собственной.

Наступает время, когда человек должен провести для себя черту, и такую черту он провел: уехал из Рафтера, расстался с Гибом Джентри, Беном Стоувом и со всеми остальными. И вот теперь вернулся в совершенно другой город. Прошли времена старой дружбы. Исчезло гостеприимство, свойственное Западу. Город наполнили страх, подозрения, ненависть, и в нем Шевлину ни от кого не стоило ждать приглашения. Каждый житель стал теперь для него врагом. Просьба, с которой к нему обратились, отвечала его собственным желаниям. Найдя убийцу Элая Паттерсона, он раскроет заговор расхитителей золота, и тогда придет конец процветанию города.

Что правильно, что справедливо? Имеет ли он право разрушить благосостояние целого города? Здешние жители живут лучше, одеваются лучше, имеют дома лучше, чем в любом другом подобном поселении. Они больше тратят денег в барах и магазинах. Но вместе с процветанием к некоторым людям пришла власть. Местные заправилы, те, кто все это задумал и осуществил, сумели развратить общество и теперь в силах принудить город к чему угодно – или нет?

А честные люди, обеспокоенные тем, что происходит, люди, которые не хотят жить в постоянном страхе, разве их тут нет? Но он не знает их, а если бы и знал, кто из них доверится Майку Шевлину? Ему придется действовать в одиночку.

Так он стоял, размышляя.

В нескольких кварталах, на другой стороне улицы, показался человек. Он внимательно смотрел на Шевлина, всем своим видом выражая подозрение. Майку показалось, что он уже видел этот настороженный взгляд.

Чужак, неизвестно откуда взявшийся, естественно, возбуждал подозрения. Инстинкт предупредил Майка об опасности, опасности, возрастающей с каждой минутой. Горожане, ставшие соучастниками грабежа, закрыли глаза на убийство… и спокойно закроют снова.

Кругом было слишком много новых сапог, дорогих седел, револьверов, инкрустированных слоновой костью и жемчугом. Кто-то оказался таким мудрецом, что догадался повязать все общество круговой порукой, замарать соучастием в грабеже.

Каждый покупатель похищенного, каждый торговец, берущий на реализацию левый товар, получал свою долю прибыли от такой сделки, а поскольку все знали, что золото краденое, то и прибыль была гораздо выше обычной.

Элай Паттерсон и Джек Мурмэн погибли. Майк по-своему любил обоих. Они проявили доброту к одинокому полуголодному мальчишке, приехавшему в город на едва живой кляче, помогли ему стать лучше, чем он должен был стать… О некоторых вещах Шевлин никому не рассказывал.

Правда, он работал с дядей на руднике, но им достался участок, едва позволявший выжить, не более. И вот наступил день, когда свод шахты рухнул, навсегда похоронив под собой дядю. Майк, который тогда был еще ребенком, ушел, ведя свою лошадь на поводу вниз по склону горы, потому что у лошади не было сил везти его на себе по неровной местности. Шахта рудника стала символической могилой его дяди, который остался там навеки, похороненный вместе со своими надеждами.

О своем отце Майк никогда не рассказывал. Того убили в прерии, когда он продавал индейцам виски. Мать умерла несколько лет спустя в жалкой лачуге на окраине далекого скотоводческого поселения. Но кое-чему она его научила: самому выбирать себе дорогу, никогда не брать того, чего не заработал.

С таким багажом ему пришлось начать самостоятельную жизнь, и кто знает, что бы с ним стало, если бы не пришел он в Рафтер и не встретил там Элая Паттерсона, а потом Джека Мурмэна, сыгравших столь важную роль в его судьбе. Они твердо стояли на том, во что верили. И он не хотел отступать от их принципов.

Невдалеке, на той же улице, располагался ресторан «Бон тон», который в это время суток все еще был открыт. Майк решительно направился к нему, распахнул дверь и вошел в зал, освещенный керосиновыми лампами, снабженными отражателями. Несколько маленьких столиков и два длинных в домашнем стиле были покрыты белыми скатертями. Возле стены стоял шкаф с посудой, справа от него находилась дверь, ведущая на кухню.

Три рудокопа, очевидно свободные от работы, сидели в конце ближайшего стола. На дальнем конце другого устроились еще два человека, один одетый в грубую одежду первых переселенцев, второй – в хорошо сшитый темно-серый костюм.

Шевлин опустился на скамейку возле ближайшего стола, не переставая восхищаться белой гладью льняной скатерти. В последний раз, когда он ел в этом ресторане, столы покрывали клеенкой.

Попивая кофе, принесенный официанткой, он обдумывал ситуацию. Надо поговорить с Мэйсоном. Встречаться с Джентри почему-то не хотелось, хотя они долго бок о бок работали и сражались. Но именно Джентри может стать теперь его врагом, что не радовало. Он, должно быть, покрывает кого-то. Если не сам убил Элая, что следует из показаний Бразоса, то знает, кто совершил преступление.

Но с чего Джентри идти на риск ради кого-то другого? Кто имеет для него такое большое значение? Не в характере Джентри приписывать себе чье-то убийство… особенно убийство Элая Паттерсона.

Майк пил кофе и поглядывал на двух посетителей за соседним столом. Человек в хорошо сшитом костюме казался знакомым. Но внимание Майка отвлек коренастый рыжеволосый рудокоп, сидевший с ним за одним столом, который не отрываясь смотрел на него, намеренно стараясь привлечь его взгляд.

– Ты попал не в тот город, – неожиданно произнес рудокоп. – Мы давно выгнали отсюда всех скотоводов.

Майк приветливо улыбнулся.

– У меня две специальности – скот и рудники. Я не хуже других могу орудовать кайлом и киркой.

– И где же ты работал на рудниках?

– По всей стране. Сильвертон, Колорадо… в Сербат-Рейндж в Аризоне… на Пиоче и Фриско.

– Таких здесь полно. Никого не нанимают.

– Похоже, не видать мне работы?

Рыжий явно напрашивался на неприятности. Этот человек принадлежал к хорошо известному типу. Один такой всегда есть в каждом городе – он постоянно пытается доказать всем, какой он крутой… Иногда таких несколько, и они редко бывают крутыми на поверку. Так что на самом деле им доказывать нечего.

Тон Майка был нарочито мягким. Он понял, с кем имеет дело, и принял к сведению, но если рыжий хочет нарваться на неприятности, то пусть делает это сам. Майк не станет идти ему навстречу. У него и без того полно проблем.

Человек в одежде переселенца, сидящий за соседним столиком, повернулся в их сторону.

– Если вы рудокоп, я могу вас нанять, – сказал он. – Меня зовут Берт Перри. У меня заявка на участок в Тополином каньоне. Если вам правда нужна работа, ждите меня завтра здесь в шесть тридцать, отсюда сразу же и поедем.

Перри встал из-за стола.

– Я достану для вас те чертежи, мистер Мерриэм, – обратился он к человеку в сером костюме. – Они будут у меня завтра или послезавтра.

Задержавшись возле стола, где сидел Шевлин, он напомнил:

– Завтра утром в шесть тридцать… Идет?

– Хорошо, – согласился Майк. – Я буду здесь.

Официантка поставила перед ним еду, и он взялся за вилку и нож. Перри сказал – Мерриэм. Должно быть, это Клэгг Мерриэм. Майк видел его всего только раз или два, потому что Мерриэм часто уезжал из города. Он был крупнее, чем это запомнилось Майку, с волевым лицом и улыбкой, которая лишь затрагивала губы, никак не отражаясь в глазах.

Рыжеволосый сел за стол прямо напротив Шевлина.

– Ты ему не представился, – заявил он.

– Он не спросил, – ответил Шевлин.

– Тогда я спрашиваю.

– Не твое собачье дело. – Шевлин произнес это таким мягким тоном, что смысл не сразу дошел до рудокопа.

Осознав сказанное, рыжий улыбнулся. Он демонстративно вытер ладони о рубашку, потом встал очень медленно, все еще улыбаясь, и потянулся через стол, чтобы ухватить везунчика за грудки.

Шевлин, уронив нож и вилку, левой рукой сжал запястье рыжего и резко потянул на себя. На столе стояло пустое блюдо с остатками баранины. Правой рукой он ткнул рудокопа головой в тарелку и, продолжая держать его за левую руку, не торопясь вытер его лицом застывший бараний жир. А потом неожиданно отпустил нахала, и тот приподнял голову, продолжая лежать на столе и яростно отплевываться. Сунув ладонь рудокопу под подбородок, Майк толчком перекинул его через скамейку на пол. Во время этого эпизода он лишь едва приподнялся с лавки.

Секунду рыжий пролежал оглушенный, затем разразился проклятиями и попытался подняться. Его остановил чей-то голос:

– Оставь, Рыжий! Не на того нарвался. Этот парень отделает тебя по высшему разряду.

Шевлин оглянулся. Перед ним стоял он – разумеется, возмужавший, прибавивший в весе и гораздо лучше одетый, чем прежде. Лицо у него стало одутловатым, и выглядел он как человек, который живет слишком хорошо, чего никак нельзя было сказать о прежнем Джентри.

– Привет, Гиб, – улыбнулся Майк. – Сколько лет…

Джентри протянул ему широкую ладонь.

– Майк! Майк Шевлин! – В его голосе звучало неподдельное удовольствие. – Дружище, как я рад тебя видеть!

Шевлин пожал ему руку. Нет, все неправда, подумал он. Чего бы там ни натворил Джентри, он никогда бы не убил такого человека, как Элай. Жесткий, временами даже жестокий, Джентри никогда не воевал с теми, кто не хочет войны.

Шевлин почувствовал пристальное внимание со стороны всех посетителей.

Мерриэм Клэгг наблюдал за ними с безучастным видом. Рыжий медленно размазывал по лицу жир.

– Пойдем-ка отсюда, Майк, – предложил Джентри, – выпьем за старые добрые времена, я угощаю.

Шевлин неохотно поднялся из-за стола. Чего он меньше всего хотел, так это выпить. Ему нужна была еда и кофе, много кофе, галлоны кофе.

– Город изменился, – издалека начал Майк, как только они вышли на улицу. – Я не встречаю знакомых лиц.

– Исчезли… исчезли вместе со стадами.

Выждав немного, Шевлин спросил:

– Что стало с Рэем Холлистером?

Улыбка исчезла с лица Джентри.

– Рэй? Перестал умещаться в штанах. Он уехал отсюда… И как раз вовремя.

– Он всегда пытался выше себя прыгнуть.

– Еще бы! – В голосе Джентри звучало явное облегчение. – Я не забыл, как вы сцепились с ним в Рок-Спрингсе. Ты никогда с ним не ладил.

Эта мысль, казалось, его порадовала. Когда они подошли к дверям «Дочери Золотоискателя», Джентри опустил свою широкую ладонь на плечо Шевлина.

Майк подавил неприязнь. Он не любил, когда до него дотрагивались, и, кроме того, не разделял благодушного настроения старого приятеля.

Чтобы подвести разговор к интересующей теме, он задал вопрос:

– Ты работаешь на ранчо, Гиб?

– Я? – Распахнув дверь, Джентри на ходу продолжал говорить: – В этих краях скотоводство – вчерашний день. Нет, я занимаюсь перевозкой. Снабжение рудника, доставка руды. Каждый раз делаю караван из тридцати фургонов.

В салуне Майк не заметил ни одного знакомого лица. Джентри протянул руку, и бармен подкинул ему бутылку, которую Гиб ловко поймал. Затем бармен подкинул ему два стакана, и Джентри с той же легкостью поймал их другой рукой. Да, этот крупный мужчина, тяжелый с виду человек всегда отличался ловкостью рук… и ловко обращался с оружием.

Джентри пребывал в добродушно-болтливом настроении, а Шевлин предпочитал слушать.

– Один работник на старом ранчо «Рафтер Н», – рассказывал Джентри, – когда копал яму под столб, наткнулся на золото. Не сказав никому ни слова, он отправился в Сан-Франциско, обеспечил себе финансовую поддержку, а затем вернулся и купил базовый лагерь «Рафтер Н». Загрязненная вода с лесопилки сливалась в ручей, что сулило разорение «Рафтер Н» и другим скотоводам. Произошла стычка, и среди убитых оказался тот самый счастливчик, что открыл золото. Вроде бы оно и к лучшему, – заметил Джентри, вновь наполняя стакан, – однако это не принесло никому никакой пользы. Оказалось, он продал всю свою долю той компании во Фриско. С «Рафтер Н» и «Полумесяцем» возникли большие проблемы, впрочем, не такие большие, чтобы мы не смогли с ними справиться.

– Мы?

Джентри подмигнул в ответ.

– Майк, ты же знаешь старого Гиба. Я не дам себе мхом обрасти, к тому же золото дает больше денег, чем скот. Неприятности начались, когда я нанялся охранником на Солнечные Россыпи.

– Неприятности?

– Стрельба, Майк. Бен Стоув был начальником охраны, а ты же помнишь Бена. Он-то знал, где взять самых крутых парней во всей округе. И после того как мы похоронили двух-трех местных ребят, на этом дело и кончилось.

Уж Бен Стоув сообразит, кого надо убрать. Костяк любой скотоводческой команды составляют два-три человека, за которыми следуют остальные. Выведите их из игры – и команда потеряет мужество. Майк Шевлин не раз видел, как это делают, и еще чаще видел, как это пытаются сделать.

– Гиб, кто здесь представляет закон?

– Ты что, в розыске?

– Кто он такой?

– О, тебе не о чем беспокоиться. Ты же знаешь, как обстоит дело в западных городах. Закон – это всегда местный шериф, у него своих дел по горло, так что нет времени заниматься теми, кто не доставляет неприятности. Ты можешь перестрелять хоть полдюжины человек в Денвере или Шайенне, и никто тобой в другом месте не поинтересуется, пока ты не создаешь проблем… Ну, а шериф тут Вилсон Хойт.

Вилсон Хойт! Здоровенный, как медведь, широкий, толстый и сильный, но притом достаточно быстрый, чтобы упредить любого, кто попытается напасть на него. По слухам, он совершил семнадцать убийств, все при исполнении служебных обязанностей. Среди жителей города о Майке Шевлине лучше всех знает, вероятно, именно Хойт.

Холлистер, Джентри и Мэйсон помнили лишь того паренька, который уехал отсюда. Но время меняет человека, может сделать его сильнее и тверже, с годами люди иногда становятся мудрее. Майк отсутствовал тринадцать лет. Хойту понять его проще, чем остальным. Увидев его на могиле Элая, он наверняка догадался, зачем тот вернулся сюда.

Продолжая разглагольствовать о том о сем, Джентри наполнил себе третий стакан, в то время как Майк все еще не опорожнил первый. Джентри вспоминал старые добрые дни, и мало-помалу до Майка дошло, что Джентри все еще считает его своим другом.

– Надо отдать Рэю должное, – доверительно сообщил Джентри. – Он всегда хотел быть важной шишкой и, когда обнаружили золото, сразу ухватился за случай. Но он сделал это исподтишка, так что скотоводы не узнали о том, что он снюхался с их противником. Когда начались неприятности, – а я всегда думал, что в этом виноват его длинный язык, – Рэй связался с людьми из Фриско и предложил организовать переговоры со скотоводами. Он и стряпчий Эванс назвали себя юридической фирмой. Ты же знаешь Бена. Когда Холлистер втянул его в это, Бен все неприятности уладил. Некоторые рудокопы стали чуть-чуть поворовывать. Бен уговорил Рэя смотреть на это сквозь пальцы. Однако Бен ничего не сказал Рэю о том, что затеял скупать золото, чтобы изъять его из обращения.

– Откуда у Бена взялось столько денег?

Джентри снова подмигнул Майку.

– Ну, уж это личный секрет Бена, не надо его недооценивать. Скупка краденого сдерживала распространение слухов о том, что Солнечные Россыпи велики. Они докладывали о низких нормах выработки, и никто ничего не заметил.

К этому времени Джентри уже взялся за четвертый стакан.

– Разумно, все весьма разумно, – заметил Майк.

– Правильно говоришь, – согласился Джентри.

Можно не сомневаться, что Элаю это пришлось не по душе, да и Джеку Мурмэну тоже, потому что Джек вложил деньги в городской бизнес, а кроме того, владел «Полумесяцем». Вот почему они и были убиты.

Известно ли было Бену Стоуву, что Элай Паттерсон связан с хозяевами из Сан-Франциско? Шевлин полагал, что нет. Он знал Элая лучше, чем кто-либо другой, и никогда не слыхал от него никаких упоминаний о родственниках или друзьях в Сан-Франциско… или вообще где-либо. Элай пришел на запад из Иллинойса, и все его рассказы о прошлом сводились к этому.

Майк слушал теперь Джентри вполуха, а Гиб снова ударился в воспоминания о прежних днях, воскрешая старое, суровое, трудное время, заполненное перегоном скота, отловом, клеймением.

– Помнишь, когда твой серый испугался трещотки и рванул прямо с обрыва? Будь я проклят, ты оставался в седле до самой реки! Если бы кто-то сказал мне, что на лошади можно спуститься по такому откосу, я бы подумал, что он спятил или врет.

Джентри совсем опьянел… возможно, утром он даже не вспомнит, о чем рассказывал приятелю, и Майк не сомневался, что только спиртное, – а Джентри уже выпил немного до того, как они встретились, – заставило его развязать язык. Это и кое-что другое понял Майк: Гиб Джентри был одинок.

Еще один факт следовало обдумать. На перевозках работает Джентри, когда отправляется золото, едет он, и больше никто, чтобы не задавали вопросов.

Если операцию спланировал Бен Стоув, то сделал это он весьма хитро. Концы спрятаны, и все под контролем – все, кроме языка Гиба, когда он выпьет. Известно ли им об этом?

– Что из себя представляет Берт Перри? – спросил Майк.

– О, с ним все в порядке. Он застолбил себе в каньоне участок два на четыре. Там ничего нет, но он не хочет никому верить.

Шевлин отодвинул стул и поднялся.

– Пожалуй, пойду спать. – На мгновение он коснулся рукой плеча Джентри. – Хорошо, что мы встретились, приятель. Береги себя.

– Еще увидимся. – Казалось, Джентри хотел сказать что-то еще, но только добавил: – Пока, сынок.

На следующий день в шесть утра человек, работающий в старом магазине Элая, подметал тротуар. Майк зашел внутрь, продавец последовал за ним. Шевлин купил необходимую для работы одежду, несколько свечей и шахтерскую лампу, а в конце попросил:

– И четыре коробки патронов сорок четвертого калибра.

Продавец поднял глаза.

– У вас ожидаются неприятности?

– Я человек мирный. Еду в каньон работать на Берта Перри и хочу немного попрактиковаться в стрельбе. Никогда не умел нормально стрелять.

Возвращаясь с покупками в гостиницу «Невада», Шевлин встретил перед входом Берта.

– В обеденном зале тебя ждет леди, – сообщил тот. – Я слышал, как она о тебе спрашивала.

Пройдя через арку в обеденный зал, Майк увидел Еву. Она сидела одна.

– Вы хотели меня видеть?

– Я хочу предложить вам работу. В «Трех Семерках».

– Слышал, что скотоводство здесь приходит в упадок.

Понизив голос, она зашептала:

– Мистер Шевлин, нам нужны такие люди. Вы же прирожденный скотовод и останетесь им, куда бы ни бросила вас судьба.

Он почувствовал прилив раздражения.

– Хорошо, объясните конкретно, что вы от меня хотите?

– Вы отлично владеете оружием, а мы собираем опытных бойцов.

Майк не сумел сдержаться.

– При всем моем уважении к вам, леди, ваше желание абсурдно. – Он кивнул в сторону Солнечных Россыпей, откуда доносился постоянный гул компрессора. – Неужели вы думаете, что это можно остановить оружием? Пока здесь есть золото, они не уйдут отсюда.

– Неправда. Если бы во главе нашего отряда встал Рэй Холлистер, он выгнал бы отсюда Бена Стоува!

Шевлин посмотрел на нее, не скрывая иронии:

– Вы и в самом деле в это верите? В бою Рэй Холлистер и в подметки не годится Бену Стоуву.

Он вспыхнула от злости.

– Раз вы такого мнения, для вас нет работы в «Трех Семерках»!

– Извините… но я уже работаю. Рудокопом.

Она резко поднялась.

– Джесс Винклер говорил, что вы с ними заодно, но я не могла в это поверить. Тривиальный бандит, обыкновенный вор!

Стуча каблуками, она вышла на улицу, а он, последовав за ней, направился к Перри.

– Извините, что заставил ждать, – сказал Майк.

Берт с интересом посмотрел на него.

– Леди явно торопится, – заметил он, улыбнувшись.

– Когда я объявил ей, что работаю на руднике, она назвала меня вором.

– Если бы ты работал на любого другого, – уклончиво сообщил Перри, – так бы оно и было. – Он посмотрел Шевлину прямо в глаза. – Что бы ты ответил мне, если бы я сказал, что руда из Солнечных Россыпей оценивается по двадцать тысяч долларов за тонну?

– Я бы сказал, что один парень в Чили нашел самородок весом в четыреста фунтов. Имею в виду, что такое бывает однажды.

– Друг мой, – серьезно произнес Перри, – самая богатая руда, какую я только видел, добывается здесь на руднике, и ее там отнюдь не мало.

Расхищение… Каждый рудокоп знает, что это такое. Если руда богата, то человек может вынести в кармане свою месячную зарплату, а во фляжке или коробке для завтрака – зарплату за пару месяцев. Майк знал прииски, где рудокопы платили мастеру за право работать. Раздевалки могут лишь сдерживать расхищение, но не остановить совсем.

– И никто не сообщает? – спросил Шевлин.

– Они все занимаются воровством. Я – нет, но держу язык за зубами и не собираюсь покидать город. Иногда спрашиваю себя, могу ли я вообще уехать? Скорее всего, я жив только потому, что даже не рыпаюсь.

– Ты испытываешь судьбу, говоря со мной. Откуда ты знаешь, что я не шпион?

– Ну какой ты шпион? У тебя самого полный рот дерьма.

– У меня?

– Не жди от них здравого смысла, Майк. Они в этом слишком глубоко погрязли, и все очень напуганы. Мне советовали не нанимать тебя.

– Почему?

– Здесь поджидают человека по имени Холлистер, а ты прибыл как раз в это время. Они смертельно боятся Холлистера, Майк, и, если его обнаружат, считай, что он труп.

– Ты слишком много знаешь.

– Хотел бы знать меньше. У меня есть пара друзей, и они мне кое-что рассказывают. – Перри посмотрел на револьвер Майка. – Ты хорошо им владеешь?

– Кое в чем преуспел.

Перри двинулся в сторону конюшни, и Майк последовал за ним. На ходу он почувствовал чей-то взгляд, провожающий их по улице. И тут он понял, что не мог сделать ничего худшего, чем устроиться на работу к Берту Перри, единственному человеку, который держится особняком.

Теперь не важно. Все равно он уже по уши увяз, и у него появилось предчувствие, что выбираться отсюда придется только с боем. Впервые за многие годы он не зря носил револьвер.