Текст книги "Жила Комстока"

Глава 8

Вэл хотел повернуться и уйти, но потом решил, что если Китт здесь, они рано или поздно все равно встретятся. Он уже почти прошел через комнату, когда тот обернулся и увидел его. Застыв на месте, Китт удивленно уставился на Вэла.

– Как поживаешь, Рамос?

Китт медленно приходил в себя.

– У меня все в порядке. Не ожидал встретить тебя здесь.

Тревэллион улыбнулся.

– По тебе видно. Я сам не ожидал.

Рамос вытащил из кармана табак и бумагу и принялся скручивать сигарету. Вставив ее в зубы, он посмотрел на Вэла.

– Я слыхал, Скиннер мертв.

– Да, был мертв, когда я в последний раз видел его.

– Он мой друг.

– Наши с ним дела тебя не касаются. Ты познакомился с ним в Саттерз-Милл, когда открыли жилу в Маршалле, а я знал его еще раньше.

– Я познакомился с ним в пятьдесят четвертом. Саттерз к тому времени уже закрыли.

Тревэллион шагнул к стойке.

– Возьму чего-нибудь выпить. – Ледбеттер и Мелисса изумленно наблюдали за ними. – Нам с тобой незачем ссориться.

– Он был моим другом.

– Скиннер не имел друзей. Приятелем, возможно, только не другом. И потом, что там говорить, его больше нет. Он свой шанс упустил, – да, представь, промазал.

– Он хорошо стрелял.

– Значит, не так уж хорошо. Выпьешь?

Рамос, стройный, гибкий как кошка человек с усами и бакенбардами, колебался.

– Ладно, давай уж.

Они подошли к стойке, и хозяин с расширившимися от страха глазами подал им виски.

– Золото ищешь? – поинтересовался Китт.

– Что-то в этом роде.

– Что случилось у вас с Оби?

Тревэллиону не хотелось рассказывать, как не хотелось тогда убивать того человека.

– Он из числа тех, кто убил моих родителей. Это случилось десять лет назад.

– А я знаю кого-нибудь из них?

– Должен знать. Может, Рори?

– А, этот… Пропащий он человек… – Китт запнулся. – Погоди-ка, так он что, тоже мертв?

– Пришили его за карточным столом, чтоб неповадно было.

Рамос искоса посмотрел на Вэла и одним глотком выпил сразу половину порции виски.

– А знаешь, здесь есть золото, – тихо сообщил он, – только не много. Я уж подумывал уехать…

– О серебре ты не слыхал?

– О серебре? Разве тут есть серебро?

– Да, голубое. Народ промывает его в желобах, хлопотное дело, скажу я тебе. Этого серебра здесь полно.

– Черт, что ты несешь? – Китт помолчал, потом спросил: – Ты считаешь, здесь стоит остаться?

– Да.

Тревэллион допил виски.

– Рамос, меня ждут друзья, и мне надо идти. Только вот что…

– Ну?

– Похоже, здесь скоро запахнет большими деньгами. Очень большими. Сюда уже съезжаются многие неглупые люди, они-то и будут делать деньги и конечно же захотят иметь как можно меньше хлопот с ними. Зачем тебе работать на приисках? Наймись лучше охранником для перевозки ценных грузов.

Рамос улыбнулся, обнажив ровные белые зубы:

– Охранником? Это я-то?

– А что? Я бы, например, смог положиться на тебя. – Вэл взглянул в его ставшие вдруг серьезными глаза. – Я бы доверил тебе любую сумму и знал бы, что если она не доставлена в Сакраменто, то только потому, что либо тебя убили, либо у тебя кончились патроны.

– По-моему, ты слишком доверчив, старина. А некоторые, например, считают, что я скачу по другой дорожке.

– Дорожек много, Рамос, и если одна из них не подходит, можно попробовать другую. – Тревэллион взмахнул рукой. – Я чую деньги, Рамос. Поверь мне, здесь ты можешь стать богатым и провести остаток жизни на ранчо где-нибудь в долине, а вокруг тебя будут бегать славные малыши, все как один похожие на тебя. Просто ты скакал не на той лошади, приятель. И я тоже. А теперь настало время поменять их.

– Может быть, может быть…

Тревэллион повернулся, собираясь уйти, потом прибавил:

– Только бери с собой побольше патронов, Рамос.

Тревэллион и Мелисса направлялись к Золотому каньону. Их мулы стучали копытами по тощей каменистой земле, и только изредка встречались поросшие жухлой травой полянки, сменявшиеся зарослями полыни и редкими кедрами.

Вскоре они подъехали к небольшому поселку – несколько разбросанных лачуг из тесаного камня, покосившиеся палатки с дощатым полом, крытые грязной парусиной, пара каркасных домиков и единственный бревенчатый дом из свежесрубленного кедра.

Залаяла собака, и на пороге одной из хижин показалась женщина в выгоревшем голубом платье. Заслонив рукою глаза от солнца, она стояла и смотрела на них.

– Это… это и есть то самое место? – спросила Мелисса.

– Да.

Ветер шевелил белокурые волосы девушки, она повернулась к Тревэллиону и промолвила:

– Я думала, здесь будет лучше.

– Все эти лагеря старателей одинаковые – начинаются с двух-трех хижин, а если поблизости находят руду, разрастаются, как на дрожжах.

– А магазины тут бывают?

– Сначала появляются салуны, потом меблированные комнаты, ну и что-то вроде гостиниц. Многие из них размещаются просто в палатках. Обычно только два-три прииска оказываются действующими. Люди начинают продавать свои участки, получают деньги, тратят их, а потом, оставшись ни с чем, отправляются искать новую жилу. Тех, кто не хочет продавать свой участок, заставляют силой или обманом. Они уезжают, и про них никто больше не вспоминает. Потом приходят другие. Эти знают, как прибрать к рукам землю и как сделать, чтобы она работала на них. Я даже знаком с одним таким. Его зовут Джордж Хирст из Зеленой долины.

– А мне как быть?

– Если вы всерьез решили заняться кулинарией, то обязательно добьетесь успехов. Только не связывайтесь с приисками и не вкладывайте в них деньги. Выпечка обеспечит вас деньгами. И держитесь подальше от таких, как Альфи.

– Да он не такой уж плохой. Просто…

– Просто сбежал, поджавши хвост. Мелисса, я помогу вам построить дом и начать дело, но позвольте предостеречь вас. Вы замечательная девушка, будете много трудиться и добьетесь успехов. И вы непременно встретите хорошего человека, только нужно подождать. Если не захотите подождать, то опять будет очередной Альфи с приятной наружностью и пустотой внутри. Он начнет тратить ваши деньги, требуя все больше и больше, и в конце концов исчезнет. Потом придет другой, с другим цветом глаз и волос, но это снова будет такой же Альфи.

– Не слишком-то лестно вы обо мне думаете.

– Напротив, я думаю о вас очень хорошо. Только не путайте одиночество с любовью.

– Что-то мне страшно здесь. – Мелисса колебалась, потом нерешительно произнесла: – Мистер Тревэллион, у меня совсем мало денег, и мне негде жить. Я хотела начать свое дело, но теперь, когда я здесь…

– Ну, поспите немного на голой земле. Ничего страшного. Все мы начинаем с этого. Жилье я помогу вам построить и куплю все, что понадобится на первых порах, только я хочу вступить с вами в долю и прошу двадцать процентов прибыли.

– Многовато.

– Это только кажется, на самом деле сущий пустяк.

– У меня есть двести долларов, даже чуточку больше. Матери удалось скопить и спрятать от… от него.

– Вы только что сделали еще одну ошибку. Никогда не говорите никому, сколько у вас денег. Особенно таким, как Альфи.

– Я больше никогда не увижу его.

Тревэллион улыбнулся.

– А вы можете поручиться? Ведь он знал, что у вас есть деньги? И наверняка думает, что у вас их больше, чем на самом деле, поэтому не удивляйтесь, если через несколько дней он объявится здесь и поведает вам свою гладкую историю. Потом обязательно скажет, что имеет редкий шанс начать собственное дело и попросит взаймы.

– Вы не любите его, вот и все.

– Просто я знаю этот тип людей и научу, что вам надо делать. Во-первых, не одалживайте ему ни одного доллара, а скажите, что вам нужна помощь в строительстве и что вы заплатите ему столько же, сколько и другим.

– Да он не появится, вы ошибаетесь. Во всяком случае, в ближайшее время. Как бы там ни было, а он вел себя очень мило и искренне хотел помочь.

– Забудьте о нем. Держитесь подальше от таких, как Альфи, и станете богатой.

– И одинокой.

– Все мы одиноки. Лучше быть в одиночестве, зато в безопасности. Вы можете знакомиться с такими, как Альфи, сколько угодно, но если они попросят денег, даже небольшую сумму, не давайте. Подумайте о том, что эти деньги пригодятся вам впоследствии, когда вы встретите настоящего человека.

– Вы слишком строго судите, Тревэллион.

Внезапно он указал рукой в сторону.

– Вон там подходящее место! Прямо возле дороги, и копать не много… если только кто-нибудь уже не застолбил этот участок.

Место оказалось ровное, окруженное раскидистыми кедрами и с разбросанными кое-где большими камнями. Мелисса с тревогой оглядывалась по сторонам.

– Неужели нет ничего лучше? Здесь так неуютно, и потом… эти камни.

– Они послужат строительным материалом. А вы осмотритесь хорошенько – особенно выбирать не приходится.

Он окинул взглядом дорогу, по обе стороны от нее работали люди – одни стояли по пояс в вырытых ямах, другие строили жилье, третьи просто разговаривали.

– Побудьте-ка здесь, – предупредил Вэл, – и начните пока таскать вон те камни. Складывайте их в кучу.

– Таскать камни? – Она спешилась и огляделась. – Ну что ж, думаю, я справлюсь. Не смогу только поднять самые тяжелые.

– Знаю, что справитесь. Тут главное – начать. Делайте что-нибудь, а уж я закончу.

Он направился туда, где трое мужчин рыли шахту. Они опустились уже футов на пять. Тревэллион подъехал и минуту или две наблюдал за их работой. Когда один из них выпрямился, он спросил:

– Вы пришли сюда раньше. Видите то место, где работает молодая леди? Не знаете, кто-нибудь претендует на тот участок?

– Леди? – Все трое разом обернулись.

Мелисса сняла шляпу, и слабый солнечный свет заиграл на ее белокурых волосах.

– Да вроде никто. По крайней мере, я не знаю таких. Она что, будет разрабатывать этот участок?

– Нет, хочет построить кондитерскую, печь пироги, пончики, ну и всякое такое. Конечно, если она будет ковыряться одна, то строительство займет уйму времени.

– Она что, в самом деле умеет печь?

– Откуда мне знать? Правда, Джим Ледбеттер утверждает, что она печет самые вкусные пончики на свете.

Худой рыжеватый человек распрямился и оперся на лопату.

– Говоришь так, что слюнки текут. Я не ел пончиков с тех пор, как уехал из Огайо, а весной тому исполнится три года.

– Женщине одной тут не справиться, – вступил в разговор плотный, лысеющий крепыш. – Вот взять, к примеру, печь. Построить печь – целое искусство!

– Я не умею строить печи, – сказал Тревэллион, – зато страсть как хочу пончиков, поэтому решил помочь ей немного, чтобы ускорить дело.

– Черт! – выругался третий и бросил кирку. – Так пойдем и мы поможем! Вчетвером быстро управимся. От всех этих разговоров о пирожках и пончиках у меня просто слюнки текут.

Рыжий согласился.

– Эйли печет хорошие пироги с сушеными яблоками, но пончики!..

Они взяли инструменты и пошли по дороге. Увидев их, сосед с ближайшего участка крикнул:

– Эй, куда это вы? Что там случилось?

– Идем помогать леди строить дом. Она хочет открыть тут кондитерскую.

Тот тоже бросил лопату.

– Пошли с ними, Джон. Почему бы и нам не поучаствовать?

– Кондитерская, говорите? – переспросил Джон. – Так стало быть, и духовка нужна?

– И три комнаты, – прибавил первый. – Одна пекарня, другая для посетителей, а третья спальня.

Тревэллион поскакал вперед.

– Мелисса, у вас появились помощники. Они закончат ваш дом еще до заката. Только улыбайтесь иногда и позволяйте им давать вам советы. Среди них есть мастера, которые могут построить все, что угодно.

Человек, знавший, как класть печи, немедленно принялся выкладывать фундамент и стены. Какое-то время Вэл помогал, потом сел на мула и поскакал в сторону каньона. По дороге он внимательно изучал местность. Ему хотелось подыскать себе участок в не очень людном месте, а дно каньона уже кишело поселенцами.

Проезжая мимо Голд-Хилла, он встретил знакомого.

– Том! – окликнул он.

Худой, узкоплечий человек поднял глаза и, прищурясь, посмотрел на него:

– Вэл? Черт возьми! Я слыхал, ты погиб!

Тревэллион махнул рукой в сторону свежевырытой шахты.

– Ну и как?

– Еще рано о чем-либо говорить. Но каньон подает надежды. Думаю, здесь кое-что есть. Ведь мы же гоняемся только за золотом и сроду не разбирались ни в чем другом. Столько золота намыли в желобах, а эта проклятая голубая порода только мешала. Я, наверное, уже тонн пятьдесят откинул, если не больше. Потом кто-то смекнул и отвез ее на пробу в Зеленую долину. Этвуд… помнишь его? Взяли пробы – оказалось серебро. Представляешь? Самое настоящее серебро! Вот тут-то и начался бум.

Он указал на крытый парусиной тент, возле которого стояло четверо мужчин.

– Полюбуйся на них. Не столько работают, сколько языки чешут! Ты только послушай, о чем они треплются. В жизни не слыхивал подобной брехни. Каждый нахваливает свой участок. Болтать здоровы о чем угодно – о руде, о жилах, об ответвлениях, о скважинах, о подземных выработках, а сами-то простой кирки в руках отродясь не держали, не то что кувалды или бура. А послушать их, так в лагере сплошь и рядом горные инженеры! – Том вынул из кармана плитку табаку, отломил кусочек и снова убрал в карман. – Да, кстати, пару дней назад тут один о тебе все расспрашивал.

– Расспрашивал обо мне?

– Угу, искал тебя. Когда я спросил, не друг ли он тебе, он ответил, что не совсем, но что много слышал о тебе. Потом я узнал, что его зовут Ваггонер.

Имя ни о чем не говорило Вэлу.

– Ты себе участок-то застолбил? – спросил Том.

– Нет еще. – Тревэллион махнул рукой в сторону, откуда приехал. – Там чуть подальше молодая леди собирается открыть кондитерскую. Мы помогаем ей строиться.

– У нас тут есть уже одна. Эйли. Готовит вкусно, но так занята, что не знает, за что хвататься.

– Знаешь, Том, эта молодая леди славная девушка. Ее зовут Мелисса Терни. Мы с Джимом Ледбеттером вроде как присматриваем за ней. Так что, если хочешь, присоединяйся.

– Ну, в этом можешь не сомневаться. У меня у самого дочка осталась на Востоке, и я надеюсь дать ей хорошее образование, как только появятся денежки.

Тревэллион задумался, кто этот Ваггонер. Но его отличная память на имена не выдавала ничего подходящего. Да и не тот он человек, о ком расспрашивают. Все знали, что жил он уединенно – путешествовал в одиночку, работал в одиночку – и ни родственников, ни закадычных друзей, которые могли бы его разыскивать, не имел.

С Томом Лашо он встретился давно, еще на Рич-Бар, в Зеленой долине. Свою первую выработку Том начал в Раф-н-Реди. В Рич-Бар дела у него шли хорошо, но потом ему пришлось вернуться в Штаты, и там он потратил все, что имел.

Вэл не спешил. Несколько дней у него ушло на то, чтобы поездить по округе, поспрашивать, послушать, что говорят, но большую часть времени он провел за изучением местности. Лучшие земли уже разобрали. Комсток, первопроходец здешних мест, застолбил вокруг все, насколько хватало глаз, запугивая людей, угрожая им и отстаивая то, что он называл «своими правами».

На четвертый день в Спаффорд-Холле он встретил приземистого бородатого человека с подвижной улыбкой.

– Вы Тревэллион?

– Да.

– Меня зовут Уилл Крокетт. Я владелец «Соломона», – представился тот, потом, помолчав, спросил: – Выпьете чего-нибудь?

– Нет. Скажите только, что вам нужно.

– Говорят, вы первоклассный горняк. У меня есть для вас хорошая работа.

– Прошу прощения.

– Уже работаете на кого-нибудь?

– На себя. Начну, когда найду подходящий участок.

– У меня идет отличная руда. Я буду оплачивать сверхурочные и назначу вас начальником смены.

– Нет, спасибо.

– Мне нужен человек, который разбирается в залегании пластов и знает, как бурить скважины.

– Извините.

– Вы даже не хотите говорить об этом! Черт возьми, ведь у меня лучший участок! Один из лучших! Но я не горняк. У меня занято десять человек, а дело идет слабовато. Затраты не окупаются. Мне нужен опытный специалист.

– Простите, – отрезал Тревэллион, но тут же прибавил: – Я не могу остаться. Я бродяга, Крокетт. А если и останусь, то найду собственный участок, на котором буду работать, когда захочу. – Он выдавил слабую улыбку. – Знаете, Крокетт, я, возможно, единственный человек здесь, кто не рвется разбогатеть.

– Тогда зачем вы приехали? В этом забытом Богом месте нет никого, кто бы не хотел разбогатеть!

Когда Крокетт ушел, Вэл долго стоял возле заведения Спаффорда, пытаясь припомнить, где он слышал о «Соломоне», и наконец блеснуло – мешок почты, который вез из Пласервиля Ледбеттер, предназначался для «Соломона», и большая часть переписки адресовалась бухгалтеру Хескету.

Тревэллион наблюдал за дорогой – вереница фургонов, всадников и пеших направлялась в Золотой каньон. Время от времени кто-нибудь из них подъезжал к Спаффорд-Холлу, но Тревэллион сторонился их, избегая вопросов. Он чувствовал раздражение и был обеспокоен, понимал, что пора найти участок и приступить к делу. Ему просто необходима тяжелая работа. Более того, он чувствовал, что изменился. Вопрос Крокетта поставил его в тупик. В самом деле, зачем он приехал сюда? Для чего он здесь?

Ответ не оставлял сомнений. Он приехал, чтобы найти человека… быть может, не одного. Он приехал, чтобы отомстить.

Четверо убийц мертвы. Остальные продолжают жить, и их преступления остаются безнаказанными. Но рано или поздно эти хищники появятся здесь, привлеченные блеском золота. А он будет ждать. Трудность только в том, что ему больше не хочется убивать.

Глава 9

Серым ветреным утром Тревэллион скакал вдоль Золотого каньона к кондитерской Мелиссы – хотел закончить полки. Спешившись, он привязал мула и вошел.

– Как я рада, что вы пришли. – Лицо девушки раскраснелось от жара печи, руки были в муке. – Сегодня у меня первая проба, и я хочу испечь пирог специально для вас.

– Благодарю. – Он опустился в кресло, сделанное из бочонка. – У вас все в порядке?

– В порядке? Ну конечно. Правда, немного страшновато. Ведь я всегда пекла только для домашних, но думаю, что справлюсь.

– Конечно справитесь.

– Вы нашли себе участок?

Вэл выглянул в окно. Повсюду люди копали и строили.

– Пока нет, – ответил он наконец. – Там наверху есть один, хочу поехать взглянуть. Много лет назад мы с отцом как-то бродили там, и он сказал, что это место могло бы обеспечить человеку безбедную жизнь.

– Вы не хотите стать богатым?

– Вы догадались. Я много думал об этом и пока еще не знаю. Когда-то мне казалось, что хочу. А сейчас не уверен.

Внезапно она спросила:

– Чего же тогда вы хотите, мистер Тревэллион?

Взяв чашку кофе, которую она ему предложила, Вэл молчал, не решаясь ответить на этот вопрос. Действительно, чего он хочет? Раньше он мог бы сказать, что хочет найти и уничтожить убийц отца и матери, теперь такой уверенности у него уже не было, и здравый смысл подсказывал ему, что это неверная цель. Тогда чего же он хочет? И хочет ли вообще? Неужто внутри у него все опустошилось и он стал бродягой, который скитается по свету с единственной целью – убить, сам того уже больше не желая?

– Вчера меня навестил один очень приятный человек. Его зовут Уилл Крокетт.

– Знаю такого. Он предлагал мне работу.

– Интересно, чем он занимается?

– У него прииск, и, как я слышал, довольно прибыльный. Кроме того, он имеет репутацию честного человека.

– Он сказал, что если мне нужен партнер, то у него есть капитал для вложений, я ответила, что у меня уже есть партнер.

В теплой уютной комнате пахло пирогами и кофе. Выглянув в окно, Тревэллион обнаружил, что вокруг уже выросло с полдюжины домов.

– Если бум не прекратится, – заметил он, – в следующем году здесь будет около десяти тысяч человек.

– Так много?

– Да. Только посмотрите на них. Вам нужно продолжать начатое, и вы обязательно разбогатеете. – Он огляделся. – Возьмите себе кого-нибудь в помощники, можно из пожилых, только покрепче.

– Да, кстати. Я познакомилась с одной женщиной, она держит меблированные комнаты. Она мне понравилась.

– Эйли Оррум?

– Да. Она шотландка, так ведь?

– Верно, она из Шотландии, из горных районов и ужасно гордится этим. Дважды выходила замуж… оба ее мужа мормоны, как я понял… И, по-моему, весьма честолюбива.

– А вы видели ее кристаллический шар?

– Я слышал о нем. – Вэл допил кофе и поднялся. – Вернусь, когда пирог поспеет.

Он поехал к каньону и застолбил себе тот участок, где впервые побывал с отцом. По руслу тонкой струйкой текла вода, они зачерпнули со дна несколько лотков песка и нашли в нем золотую Крупу. Потом сидели на берегу, перекусывая сухарями и вяленым мясом. «Это золото, – сказал отец. – Если ничего не найдем в Калифорнии, можем вернуться сюда».

Вот он и вернулся, правда, теперь уже один. Прошло десять лет, а казалось, что целая вечность. На том месте, где они с отцом впервые брали пробы грунта, он соорудил себе жилье. Несколько старых, узловатых кедров с толстыми стволами и раскидистыми ветвями плотно теснились друг к дружке, образуя надежное укрытие. За ними стеной высилась гора, и Вэл мог быть уверен, что сзади на него никто не нападет. Он развел костер и поставил на огонь кофе, потом достал золотопромывальный лоток, что купил в Спаффорд-Холле вместо своего, утонувшего с другими вещами при переправе через Юбу. Лоток был совсем новенький. Тревэллион раскалил его на огне и окунул в ручей, чтобы удалить маслянистую пленку и придать ему более темный цвет, на фоне которого золотые крупинки будут лучше видны.

Когда кофе вскипел, он сел под деревом и принялся жевать вяленое мясо, слушая журчание ручья и шелест ветра в верхушках кедров. Вэл никогда не готовил пищу на костре. У него никогда не хватало для этого времени. Покончив с едой, он поставил кофейник на установленный в углях камень и вернулся к ручью. Зачерпнув песка и наполнив лоток почти до краев, подержал его в воде, раздробив рукой куски глины и выбросив крупные камни. Не вынимая лотка из воды, повращал им попеременно в разные стороны, осторожно вынул и слегка наклонил, чтобы слить через край мусор и грязь. После двух резких ударов по лотку золотые крупинки осели на дно.

Повторив процедуру несколько раз, отделил золотой песок, потом щипчиками вытащил наиболее крупные частицы и положил их обсушиться, а сам снова принялся за работу,

Вэл трудился целый день, и через четыре часа непрерывной работы, промывая от шести до семи лотков в час, имел чистой прибыли приблизительно на четыре доллара, что казалось отнюдь не плохо для этих мест. Вечером он насыпал мулу ячменя, купленного в Спаффорд-Холле, а себе поджарил мяса и подогрел кофе. С кружкой кофе в руке прошелся вдоль ручья и осмотрел, как залегают пласты. Тревэллион сразу догадался, что поток течет здесь не круглый год, а только во время снеготаяния. Тогда, понимая, что лучше не терять времени, он вернулся к костру. Подбросив в огонь сучьев, поставил кружку и вдруг почувствовал прилив раздражения. Что он здесь делает? Конечно, он может мыть золото, и этого хватит на то, чтобы жить возле этого ручья. Но разве этого он хотел? Почему бы не принять предложение Крокетта? Ведь там у него будет неплохой заработок, и если все сложится удачно, можно расширить поле своей деятельности. Он снова подбросил сучьев в костер и уселся под кедром, наполнив кружку. Вэл твердил себе, что больше не хочет никого убивать, даже тех, кто этого заслуживает; и все-таки он примчался сюда, словно гончая, что взяла след и неумолимо рвется вперед просто потому, что не может иначе. Он совершил как раз то, против чего его предостерегали: позволил жажде преследования, этой страсти отмщения, завладеть всей его жизнью. Ему нужно попросту убраться отсюда, уехать куда-нибудь на Восток и выбросить все это из головы.

С каждым днем его все больше охватывало растущее чувство неудовлетворенности, повергая в состояние подавленности и беспокойства. Кроме того, его уже несколько раз предупреждали, что какие-то люди расспрашивают о нем. Он имел много знакомых, но не близких друзей, и вероятность того, что кто-то станет его разыскивать, равнялась практически нулю. Теперь пришло время жертвам становиться преследователями. Но почему? Кто знает о нем? Кто вообще может что-то знать? Да, действительно, двое из этой компании убиты, но всякий, кто знал Рори, не сомневался, что рано или поздно это случится с ним. Он слыл не только картежным мошенником, но и очень неудобным человеком, вздорным и придирчивым.

Что касается Скиннера, то он приехал на Запад вместе с Рори, и они долгое время являлись сообщниками в самых разных преступлениях, совершаемых ими в поселениях и на дороге, ведущей на Запад. Скиннеру стало известно, что его старый дружок убит.

Тревэллиону вспомнился день, когда они повстречались на дороге. Скиннер скакал ему навстречу, и Вэл сразу узнал его. Он остановился и стал ждать. Скиннер осторожно приблизился.

– Привет, Скиннер.

– Ты меня знаешь?

– Ты друг Рори. Вы с ним приехали с берегов Миссури.

Скиннер придержал лошадь. Чутье подсказывало ему – надо ждать беды. Только он не имел ни малейшего понятия почему.

– Кто ты?

– Ты не помнишь меня. Тогда я был всего лишь маленьким мальчишкой, безоружным и сильно напуганным.

Правая рука Скиннера поползла к поясу, где у него висел револьвер.

– Что-то не пойму, о чем ты толкуешь.

– Помнишь лагерь на берегу? И два фургона.

Во рту у Скиннера пересохло, и он почувствовал приступ тошноты. Обычно он занимался кражами и, если случалось, убивал, но лишь изредка, и уж конечно, не женщин. Но в ту ночь… когда они выпили столько виски…

– Чего тебе надо? – Голос его сделался хриплым. Он не очень беспокоился – стрелял ведь без промаха. Но не забыл той ночи и все эти годы по какой-то неведомой причине старался быть начеку.

– Это я убил Рори. Он был шулером, но не это послужило причиной.

Скиннер все взвесил и уже приготовился, выбрав цель – середину живота, чуть повыше пряжки.

– Скажи, Скиннер, откуда взялось тогда виски?

Этот внезапный, неожиданный вопрос вызвал у него замешательство.

– Черт!.. Будь я проклят, если знаю! – честно ответил он. – Все мы тогда сидели на мели. Без гроша в кармане…

– И сколько вы получили за это?

Скиннер злобно сплюнул.

– Ни черта мы не получили! Кто-то заорал… ну мы и убрались оттуда.

– Мне известно, что ты сделал, Скиннер. Ведь я все видел. Я видел, как ты убежал, а потом один из вас забрался в фургон. И убил мою мать, забрал коробку с деньгами. Я хочу знать его имя.

Значит, вот как все вышло. А он подозревал Скиннера больше всех. Их всех обманули и попросту использовали.

– Если бы я имел представление об этом подонке, – сказал Скиннер, – я бы убил его…

– Он напоил вас, заставил сделать всю черную работу и один заграбастал деньги. – Тревэллион помолчал, потом прибавил: – Но ты был там, Скиннер, и ты один из них.

– Послушай, – возразил тот, – я… – Он потянулся за револьвером.

Вэл выстрелил.

Скиннер успел схватиться за рукоятку, но силы покинули его, оружие выскользнуло из его пальцев.

– Будь ты проклят! – выдохнул он. – Я еду… Все равно я…

– Скиннер, я знал, куда всажу эту пулю. И больше ты уже никуда не поедешь.

Тревэллион не спеша объехал его и выбрался на дорогу. У подножия горы он повернулся в седле и посмотрел назад. Бандит лежал лицом вниз, рядом в нескольких шагах топтался его конь.

Никому и в голову не могло прийти, что это он убил Скиннера. Как ему стало известно позже, тело нашли спустя несколько дней у дороги в траве, а в руке убитого так и остался револьвер. Этого бандита знали все и поэтому решили, что он погиб в перестрелке или от руки одной из своих бывших жертв.

Ни радости, ни удовлетворения Тревэллион не испытал. Только где-то внутри возникла тягучая тяжесть. Когда-то давно, еще ребенком, он сказал себе, что убьет их всех, но теперь он больше уже не хотел… И все же он приехал сюда, предчувствуя, что рано или поздно жажда легкой наживы пригонит их в Комсток. Ведь стервятники всегда слетаются в места, где можно подстеречь невинную жертву и поживиться.

На каньон спустилась ночь. Тревэллион сгреб в кучу угли, сделал себе постель под кедром и долго лежал, глядя на звездное небо. Он вспоминал ту маленькую девочку, которую он так крепко держал в своих объятиях, закрывая ей рот, чтобы их тоже не убили. Ведь той роковой ночью она потеряла своих родителей. Пережить такое тяжело мальчику, но ей в тысячу раз тяжелее. Ее звали Маргерита Редэвей, или просто Грита. Он еще сказал, что женится на ней.

Вэл улыбнулся, глядя на верхушки кедров, когда вспомнил эти слова. Что сталось с ней? Где она теперь? Может, ее нет в живых?.. Но как бы там ни было, выйти замуж за него – не самая легкая доля для женщины.