Текст книги "Любовь по расписанию"

Глава 2

Пруденс тупо уставилась на него.

Квиты?

– Что это значит? – яростно бросила она.

Ласло не ответил, но ей не был нужен его ответ, потому что она знала, о чем он говорит. Желание бросить ему вызов взяло верх над разочарованием, и она медленно покачала головой:

– Нет, Ласло. Если ты имеешь в виду тот факт, что конец нашим отношениям положила я, мы не квиты.

Ее дрожь усилилась, и она обхватила себя руками. Для того чтобы отказаться от Ласло и романтических надежд, ей пришлось сделать над собой огромное усилие. Если бы Ласло захотел, он бы смог ее остановить. Когда она заявила, что уходит от него, он сказал в ответ на это всего несколько слов. Она надеялась вовсе не на такую реакцию. Он отпустил ее. Таким был его выбор. Она помнила, каким холодным и неприступным он был при расставании.

Теперь ей было ясно, почему он прибегал к уловкам и отговоркам всякий раз, когда она просила его познакомить ее с его семьей. Какой же идиоткой она все-таки была! Она потеряла голову от любви и, будучи уверена в том, что чувства взаимны, подарила ему свое сердце и свою невинность.

Она устало посмотрела на него. Почему его ложь имеет для нее значение? В конце концов, она не может изменить прошлое. Не может изменить то, что его чувства к ней были не настолько сильными, чтобы он стал за нее бороться.

Этот разговор не имеет смысла. Зачем обсуждать отношения, которые закончились семь лет назад? Сейчас у нее другая жизнь. Возможно, не такая, о какой она мечтала, но это вполне хорошая жизнь, и она не позволит Ласло ее разрушить.

Ее пульс снова участился, и она с тоской посмотрела на дверь. Разумеется, она понимала, что не может уйти. Работа с коллекцией мистера де Жадань важна для Эдмунда. Она приехала в Венгрию именно для этого, и ей следует думать о работе, а не о своем неудачном романе семилетней давности. У нее не осталось никаких чувств к Ласло. Их встреча случайна. Поэтому она должна относиться к нему как к обычному клиенту.

Решив, что будет вести себя с ним как беспристрастный профессионал, она подняла подбородок и посмотрела на Ласло.

– Этот разговор ни к чему нас не приведет, – твердо произнесла она. – Я здесь для того, чтобы оказать профессиональную услугу твоему дедушке.

Напрягшись, Пруденс закусила губу. Знает ли Янош о ее отношениях с его внуком? Если да, это все усложнит. Но здравый смысл сказал ей, что Янош вряд ли в курсе. Они никогда не встречались. Наверное, после нее у Ласло было много других подружек. Ее щеки вспыхнули, и она поспешно прогнала эту мысль.

– Я знаю, что мистер де Жадань хочет, чтобы я как можно скорее начала составлять каталог его коллекции. Почему бы нам с тобой не отбросить в сторону наши разногласия и не перейти к делу? Может, объявим перемирие? – Пруденс натянуто улыбнулась и сжала руки в кулаки, чтобы не скрестить пальцы на удачу.

Ласло задумчиво смотрел на женщину, которую когда-то любил. Судя по ее примирительному тону, ей была нужна эта работа. Его взгляд задержался на жилке пульса, трепещущей у основания ее шеи. Тому, кто не был с ней знаком, она могла показаться сдержанной и невозмутимой. Но он знал другую Пруденс. Ту, которая страстно его ласкала и не менее страстно реагировала на его ласки.

Почувствовав напряжение в паху, он поднял взгляд и произнес с усмешкой:

– Ну, раз ты привела столь разумные доводы…

Пруденс настороженно посмотрела на него. Она не верила, что он так легко уступил. От Ласло никогда не знаешь, чего ждать.

– Спасибо, – ответила она. – Признаться, я немного удивлена.

Он холодно улыбнулся:

– Я знаю, как женщины любят сюрпризы.

– А я знаю, как мужчины не любят промедления. – Она прокашлялась. – Поэтому я предлагаю начать говорить о работе.

На ее щеках проступил легкий румянец. Взгляд Ласло скользнул вниз по ее серой блузке, подчеркивающей ее высокую грудь и узкую талию. Пруденс была так близко, что он смог бы к ней прикоснуться, если бы протянул руку. Вдохнув знакомый аромат жасмина, он обнаружил, что по-прежнему ее желает.

Ласло стиснул зубы и выругался про себя. Он так долго ненавидел ее за то, как она с ним обошлась, что это открытие повергло его в шок. Он не только ее желает, но и восхищается ей против своей воли. Он не знает больше ни одной женщины, которая держалась бы так хладнокровно в ситуации, подобной этой. Она всегда умела сохранять самообладание, несмотря ни на что. Но сейчас не время думать о достоинствах Пруденс. Ему следует сосредоточиться на ее недостатках.

– Помнится, ты всегда любила поговорить. А я считаю, что о человеке нужно судить не по словам, а по делам.

Щеки Пруденс вспыхнули. «Сконцентрируйся на цели своего приезда», – приказала она себе и, прокашлявшись, спокойно ответила:

– Как я уже говорила, мне известно, что твой дедушка хочет, чтобы каталог его коллекции составили как можно скорее. Она огромная, и, если мы хотим уложиться в срок, нам не следует терять драгоценное время.

– Тебе лучше знать. Ты специалист в этой области.

Его голос был мягким, как бархат. Вопреки своей воле Пруденс вспомнила, как он шептал ей нежные слова в постели, легонько водя пальцами по ее коже. Как их тела сливались воедино и настраивались на ритм друг друга.

Как она может все еще считать его сексуально привлекательным? Она же здравомыслящая женщина. Впрочем, она знает не понаслышке, как легко зов плоти может взять верх над здравым смыслом. Ни одна нормальная женщина не может остаться равнодушной к Ласло Циффре.

– Трех недель обычно достаточно для предварительной оценки. Во время этого этапа важно уделять особое внимание деталям. – Она нахмурилась. – И не беспокойся. Если у меня возникнут какие-то проблемы, я обращусь к мистеру Сеймуру. Я буду постоянно докладывать ему о том, как продвигается работа. – Она натянуто улыбнулась. – По-моему, всегда полезно выслушать точку зрения другого человека. Это добавляет ясности.

Ласло молча слушал ее, слегка прищурив глаза. От этого ее нервозность только усиливалась. Напомнив себе, что ее не должно интересовать настроение Ласло, она расправила плечи и сказала:

– Я с радостью обсужу проблемы, связанные с каталогизацией коллекции мистера де Жадань.

– Это очевидно, – холодно ответил он. – Я знаю, как ты любишь обсуждать проблемы.

Пруденс охватил гнев. Он опять ее подкалывает, намекая на то, что было в прошлом. Разве они только что не заключили перемирие? Как они смогут жить под одной крышей, если он будет принимать в штыки каждое ее слово?

– Я не люблю обсуждать проблемы, – возразила она, вскинув подбородок. – Я просто считаю, что постоянное общение – залог построения хороших отношений.

В ее словах не было ничего предосудительного, но, поймав враждебный взгляд Ласло, Пруденс пожалела о них.

– Я не имела в виду нас с тобой, – поспешно добавила она.

Его губы скривились в презрительной усмешке.

– Не нужно ничего говорить. Я и так прекрасно знаю твою точку зрения на отношения. Ты мне отлично ее продемонстрировала, когда ушла от меня, Пруденс. – Ее имя он произнес так, словно оно было грязным ругательством. – Ты ясно дала мне понять, что я был жалким идиотом, когда думал, что у нас что-то может получиться, несмотря на мои многочисленные недостатки.

В его голосе было столько злобы, что ее бросило в дрожь.

– Н-нет. Я не… – Она не договорила, потому что в этот момент он приблизился к ней. Его глаза сверкали от ярости.

– Да, черт побери, – процедил он сквозь зубы. – Только ты ошибаешься. Эти недостатки были не моими, а твоими. Ты вела себя как трусливый сноб.

– Я не была ни трусихой, ни снобом! – яростно бросила она, возмущенная его несправедливым обвинением. – Я просто не хотела больше притворяться.

– Притворяться, что любишь меня? – цинично усмехнулся он.

– Делать вид, будто у нас есть что-то общее.

Ласло покачал головой:

– Например, преданность? Возможно, ты права. К таким вещам мы действительно относимся по-разному.

– Тебе нет необходимости напоминать мне о различиях между нами, – отрезала она. – Я все о них знаю. Именно поэтому у нас с тобой ничего не получилось. Не могло получиться.

Он смерил ее ледяным взглядом.

– Наши отношения развалились вовсе не потому, что мы были разными. Они развалились потому, что тебя эти различия волновали намного больше, чем меня, – отрезал Ласло. – Скажи мне, Пруденс, как тебе сейчас нравятся мои коммуникативные навыки? Я достаточно ясно выражаюсь?

Резко повернувшись, он направился к камину. Какое-то время Пруденс тупо смотрела на его спину, затем быстро пересекла комнату, схватила за руку и развернула к себе лицом:

– Мне на это плевать! Не смей говорить мне, что я думала и чувствовала семь лет назад! – Она выпятила подбородок и прищурилась. – Если меня и волновали различия между нами, то только потому, что они имели значение. Я, в отличие от тебя, люблю говорить о вещах, которые для меня важны. И, как бы пафосно это ни звучало, я стараюсь всегда говорить правду. Но что ты можешь об этом знать? Для тебя это как китайская грамота.

Его глаза потемнели от ярости.

– Правду? Ты бросила меня, потому что я был недостаточно хорош для тебя. Вот в чем заключается правда. Ты просто слишком труслива, чтобы это признать.

Пруденс неистово покачала головой:

– Как ты смеешь рассуждать о правде, когда мы находимся в этом замке? В твоем замке, о существовании которого я не знала до сегодняшнего дня? И мое упоминание о том, что крыша твоего трейлера протекала и что у нас почти не было денег на еду, вовсе не означало, что я считала тебя недостаточно хорошим.

– Эти вещи не должны были тебя волновать. Для меня они не имели никакого значения, – отрезал Ласло.

– Я знаю! Но для меня они имели значение, и ты не можешь меня за это осуждать, как и за то, что мы с тобой по-разному относимся к вещам. У нас были разногласия по многим вопросам, и это рано или поздно привело бы к серьезным проблемам. Только ты не был готов это признать. Поэтому не смей обвинять меня в трусости. Это ты был трусом.

Он подошел к ней вплотную, и она резко отпрянула.

– Я не трус, – спокойно произнес он, но блеск глаз выдавал его ярость.

Внутри у Пруденс все сжалось. Дух сопротивления внезапно ее покинул, и она почувствовала, что проиграла.

– Этот разговор ни к чему не приведет, – устало произнесла она. – Я знаю, что ты злишься. Мы оба злимся. Но почему бы нам не оставить в покое наше прошлое, по крайней мере до тех пор, пока я не закончу работать с коллекцией?

– Ты знаешь, как много значит для моего дедушки его коллекция? Знаешь, почему он решил составить ее каталог? – Ласло покачал головой. – Неужели после того, что произошло между нами, ты правда думаешь, что я смогу тебе доверять?

На мгновение Пруденс охватил страх. На что он намекает?

– Можешь, – произнесла она слегка дрожащим голосом. – Я буду хорошо работать. Даю честное слово.

Он поморщился, словно съел что-то кислое, и наклонил голову набок:

– Честное слово? Твое честное слово…

Его презрительный взгляд подействовал на нее как удар.

– Я просто хотела сказать…

– Не имеет значения, что ты хотела сказать, – перебил ее он. – Мы оба знаем, что твое слово ничего не стоит.

– О чем ты говоришь?

Ласло недоуменно покачал головой. Да что она за человек, черт побери? Он давно знал, что она трусиха, но не подозревал, что она отказывается признавать то, что сделала.

– Я оказал тебе честь, сделав тебе подарок. Самый ценный подарок, который только может сделать мужчина женщине. Я взял тебя в жены, а ты швырнула мой дар мне в лицо.

Пруденс была так потрясена, что раскрыла рот, но не смогла произнести ни слова.

Взял ее в жены? Не может же он считать, что они на самом деле женаты! Это же нелепо!

Пруденс мысленно перенеслась в тот день, когда его родственники завязали ей глаза и привели ее в трейлер его двоюродного дедушки. Ласло ждал ее там. Он выглядел серьезным и решительным. Они поклялись друг другу в любви и преданности, затем его двоюродный дедушка сказал что-то по-цыгански, и они съели немного хлеба и соли.

Они не муж и жена. Их брак был таким же фальшивым, как и его чувства к ней. Она всегда вспоминала об их свадебном обряде как о чем-то красивом и светлом. Только что он разрушил эту фантазию своим обвинением.

У нее возникло ощущение, будто она стоит на краю обрыва.

– Ты негодяй! Почему ты это делаешь? Почему пытаешься испортить воспоминания о том дне?

– Испортить? – Его черты исказились от ярости. – Это ты все испортила, когда от меня ушла. Это ты положила конец нашему браку.

– Мы с тобой не женаты, – напряженно произнесла она. – Брак – это нечто большее, нежели слова и поцелуи. Обвиняя меня в том, что у нас ничего не вышло, ты лжешь.

– Нет. У нас ничего не вышло, потому что ты не понимала и не уважала мой жизненный уклад. Цыганский образ жизни казался тебе странным и эксцентричным. Тебе нравилось, что я был другим, но ты не хотела, чтобы я таким оставался. Ты думала, что я забуду о своем цыганском происхождении, словно это так же просто, как сбросить маскарадный костюм после праздничной вечеринки. Но в моих жилах течет цыганская кровь. Это нельзя изменить.

– Вот только теперь ты живешь в замке, – произнесла она дрожащим голосом.

– Ты отклоняешься от темы разговора, Пруденс. Не имеет значения, где я жил и где живу сейчас. Мы все еще женаты. Я все еще твой муж, а ты моя жена.

Его слова возмутили ее, но ее сердце в ответ на них предательски затрепетало.

– То, что произошло в трейлере, не было свадьбой, Ласло. – Она тяжело сглотнула. – На ней не было ни священника, ни гостей, ни свидетелей. Мы не обменялись кольцами, не подписали никаких документов. Это не было свадьбой, и я тебе не жена.

Ласло покачал головой и грустно рассмеялся.

– Поверь мне, Пруденс, я бы хотел, чтобы ты не была моей женой, но ты моя жена. – Он сжал руки в кулаки. – В моей культуре свадьба – это нечто личное, касающееся только мужчины и женщины, вступающих в брак. Мы не регистрируем брак. Единственное условие, необходимое для брака, – это согласие жениха и невесты.

Пруденс снова охватил страх.

– Мы не женаты, – сказала она, покачав головой. – По крайней мере, не перед лицом закона.

Она заметила, что его черты слегка напряглись.

– Перед лицом твоего закона, возможно. Но перед лицом моего закона мы женаты. Мы все еще муж и жена, Пруденс.

Ее внезапно охватила паника. Похоже, Ласло верил в то, о чем говорил. Для нее церемония в трейлере была своеобразной репетицией классической свадьбы, о которой она мечтала, для него все происходило по-настоящему. По мнению Ласло, брачные клятвы важнее свидетельства о браке.

Что же она наделала семь лет назад!

Встретившись с ним взглядом, она обнаружила, что он с трудом сдерживает ярость.

– Ласло, я не…

– Разговор окончен, – тихо произнес он. – Мне жаль, что ты потратила время и деньги на поездку, но мы не нуждаемся в твоих услугах.

Кровь отхлынула от лица Пруденс.

– Что ты имеешь в виду? – пробормотала она. – Я не понимаю.

Ласло пронзил ее ледяным взглядом:

– Я имею в виду то, что ты уволена. Что твой договор разорван и эта встреча окончена. И что я больше не хочу тебя никогда видеть. – Он повернулся лицом к камину. – Так что забирай свои вещи и уходи из моего дома. Немедленно.

Глава 3

Пруденс показалось, что пол под ее ногами начал раскачиваться, и она схватилась за спинку кресла.

– Ты не можешь этого сделать. Не можешь просто взять и уволить меня.

– Еще как могу, – ответил он, повернувшись.

– Но это несправедливо! – возмутилась она, беспомощно глядя на него.

– Мне все равно.

Судя по его тону и выражению лица, он говорил правду. Она потеряла работу в тот момент, когда Ласло вошел в комнату. Что она скажет Эдмунду? Как они смогут вернуть долги банку и страховой компании?

– Нет, – сказала она.

– Что «нет»? – удивился Ласло.

Ее щеки вспыхнули.

– Я никуда не уеду. Я знаю, что совершила ошибку, но это случилось много лет назад. И ты не можешь меня за это уволить. Та история не может повлиять на мою работу над коллекцией.

– Еще как может, – холодно возразил он. – Тебе недостает убежденности и преданности. Я не беру на работу людей, не обладающих этими качествами.

– Хватит! – яростно прошипела Пруденс, возмущенная его самоуверенностью и лицемерием. Как он смеет строить из себя человека, обладающего высокими нравственными принципами! Он ей лгал. К тому же он нарушил закон и был арестован. Она даже не знает, что он натворил. Ему следовало бы сосредоточиться на своих собственных недостатках, а не на ее. – Перестань меня осуждать, Ласло. Ты не невинная жертва. Ты мне лгал. Для тебя это, возможно, не имеет значения, но для меня имеет. – Она сделала паузу, чтобы перевести дух. – Только я не использую это против тебя. Я ни за что не опустилась бы так низко.

Ласло пристально посмотрел на нее:

– Правда? Мне интересно… – Он потер ладонью подбородок, покрытый темной щетиной. – Мне просто интересно, как сильно ты нуждаешься в этой работе, Пруденс. Ты готова меня умолять, чтобы я не лишал тебя ее?

К ее горлу поступила тошнота.

– Ты чудовище!

Его взгляд был холодным и безжалостным.

– Это моя месть, Пруденс. Я тебя уволю, и мы будем квиты. Поверь мне, ты легко отделалась. Если бы в Венгрии до сих пор водились волки, я бы отдал тебя им на съедение. Так что на твоем месте я бы ушел сейчас, пока это возможно.

– Что это значит? Ты мне угрожаешь?

– Угрожаю тебе? Конечно нет. Но наш разговор окончен, так что тебе следует принять это и уйти. – Его глаза насмешливо заблестели. – Это не должно быть для тебя проблемой. У тебя уже есть подобный опыт.

– Ты считаешь себя очень умным, не так ли? Давай проясним одну вещь. Этот разговор не окончен.

Ласло долго молча на нее смотрел, после чего произнес обманчиво мягким тоном:

– В таком случае тебе лучше начать говорить. Хотя я абсолютно уверен, что то, что ты мне скажешь, ничего не изменит.

Неужели он думает, что она будет его умолять? Сглотнув, она вскинула голову и уставилась на стену у него за спиной.

– Признаюсь, тогда я совершила несколько ошибок, но ты наказываешь меня за них сейчас. По-твоему, это разумно и справедливо?

Ласло медленно покачал головой.

– Справедливо? – повторил он. – С каких это пор тебя волнует справедливость? Ты бросила меня потому, что не хотела жить в грязном трейлере. Разве это было справедливо по отношению ко мне?

Пруденс снова бросило в жар. Да, она действительно сказала ему, что ей не нравится грязный трейлер с протекающей крышей, хотя была так сильно влюблена в Ласло, что смогла бы жить с ним в шалаше, если бы он ее об этом попросил. Тогда она хотела, чтобы он развеял ее страхи. Чтобы сказал, что не потеряет к ней интерес и не уйдет от нее к другой женщине. Но он не принял всерьез ее страхи и отмахнулся от нее, как от ноющего ребенка. Она не могла сказать ему правду, потому что в этом случае он узнал бы, насколько глубоки ее чувства к нему. Его реакция расстроила и разозлила ее, поэтому она и начала критиковать его жилищные условия.

Пруденс почувствовала сожаление, которое тут же уступило место гневу. Ласло выдернул ее слова из контекста и сделал ее единственной виновницей, а себя – невинной жертвой.

В отличие от нее он все эти годы считал их мужем и женой. Но в таком случае почему он не приложил усилия для того, чтобы сохранить их отношения? Неужели он думал, что все сложится само собой?

К ее горлу подкатился комок. Она пришла к нему, чтобы он заверил ее в том, что любит и не потеряет к ней интерес, а он вместо этого вынудил ее уйти, не оставив ей выбора. Воспоминания об этом причиняли ей боль.

– Достаточно, Ласло. Я больше не собираюсь говорить с тобой о прошлом. Если ты хотел обсудить наши отношения, тебе следовало сделать это тогда. Сейчас все это уже не важно.

Он подошел ближе, и она крепче вцепилась в спинку стула.

– Я не согласен. Я думаю, что, раз ты вернула наше прошлое в мою жизнь, это важно.

– Это неправда, Ласло. Это ты обратился к Сеймуру.

Разумеется, он выбрал фирму Эдмунда не специально. Он не знал ни как зовут ее дядю, ни чем он занимается. Вздохнув, Пруденс решила, что сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы сказать Ласло о ее родстве с Сеймуром.

– Я знаю, что ты не любишь нести ответственность за что-либо, но это твоя проблема.

– Мы оба знаем, что ты не любишь беспорядок, Пруденс.

– Мне было плевать на дырки в чертовом трейлере! – отрезала она. – Ты просто уцепился за это и не захотел меня слушать. Я вовсе не критиковала ни тебя, ни твой драгоценный Уиллерби Уэстморленд! Да, я аккуратная и люблю порядок. Именно поэтому у меня хорошо получается то, чем я занимаюсь. Возможно, тебе следовало бы задуматься над этим, вместо того чтобы насмехаться надо мной.

– Я не насмехаюсь над тобой, Пруденс. – Он пожал плечами. – Возможно, я на самом деле уцепился за ту фразу.

Пруденс изумленно уставилась на него. Неужели это что-то вроде извинения?

Ласло встретится с ней взглядом и вздохнул:

– Но это не может заставить меня передумать, Пруденс. Ты это понимаешь, правда?

– Да, понимаю. Но поскольку ты не единственный, кто должен принять решение, это не имеет значения.

Ласло нахмурился:

– Ты думаешь, что я здесь не главный?

– Я на это надеюсь. Ради мистера де Жадань. Сеймур лучший в своем деле. – Ее глаза неистово сверкнули. – Если ты отдашь эту работу другой фирме, ты таким образом дашь всем понять, что не разбираешься в искусстве.

– Я ценю красоту, как и большинство людей, – мягко сказал Ласло.

– Правда? – возразила Пруденс. – Что-то я этого не заметила. В тот единственный раз, когда мы вместе посещали выставку, ты почти все время провел в буфете.

Ласло пожал плечами:

– В комнате с приглушенным светом можно заняться чем-то более интересным, нежели просмотр экспонатов. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

Пруденс снова бросило в жар.

– Или, может, ты забыла? – спросил он, не дожидаясь ее ответа. – Возможно, мне следует освежить твои воспоминания.

Ее глаза расширились, и Ласло почувствовал, как в паху у него все напряглось от желания.

– Я отклонился от темы. Мне нет необходимости любить искусство, Пруденс. Я просто хочу поддержать своего дедушку и…

– Удачи тебе в этом, Ласло! – грубо перебила его Пруденс. – Поддерживать кого-то подразумевает необходимость выполнять обязательства, быть надежным.

– На что ты намекаешь?

– Что тебя не хватит и на пять минут. – Она посмотрела на него с недоверием. – Пытаться привязать тебя к одному месту – это почти то же самое, что попросить тебя отказаться от своей души, своей сущности.

Уголок его рта приподнялся в дерзкой улыбке.

– По крайней мере, ты признаешь, что у меня есть душа.

В этот момент он напомнил ей Ласло, которого она когда-то любила, Ласло, который мог рассмешить ее до слез. Она не удержалась от ответной улыбки, но тут же посерьезнела, напомнив себе, что этот могущественный человек может навредить Эдмунду и его бизнесу.

– В жизни не всегда возможна импровизация, – сказала она. – Нужно учить роль, вовремя появляться на съемочной площадке и делать другие скучные вещи.

На его щеке дернулся мускул.

– Ты сравниваешь отношения со съемками фильма?

– Да. – Пруденс подняла подбородок. – У нас был незапоминающийся немой фильм с плохим подбором актеров и без сюжета.

Ласло снова улыбнулся и медленно покачал головой:

– Похоже, тебя подводит память. В нашем фильме было несколько незабываемых сцен, достойных кинопремии.

– За лучшую короткометражку? – отрезала она.

Его глаза заблестели.

– Нет. За лучший грим.

– Твой или мой?

– Определенно мой.

После небольшой паузы они оба одновременно рассмеялись.

Пруденс быстро успокоилась и закусила губу.

– Давай, пожалуйста, это прекратим, Ласло. Это жестоко и бессмысленно. Мы просто ходим кругами и оскорбляем друг друга. Все это никак не может изменить того факта, что твой дедушка хочет получить каталог своей коллекции. Позволь мне это сделать, Ласло. Ради твоего дедушки. – Она замолчала на мгновение, отчаянно пытаясь подобрать слова, чтобы его переубедить. – Если ты лишишь меня этого контракта, ты накажешь не только меня. Пострадают и другие люди. Люди, с которыми ты никогда не встречался и которые не сделали тебе ничего плохого. Прошу тебя, Ласло, не позволяй личной обиде повлиять на твое решение. Просто позволь мне выполнить мою работу. После этого я исчезну из твоей жизни навсегда.

Ласло молча смотрел на ее лицо. Очевидно, ей очень нужна эта работа. Но вот как далеко она готова зайти, чтобы ее не потерять? Внизу его живота горел огонь, и он был удивлен тем, что его по-прежнему влечет к этой женщине.

Его грудь болезненно сдавило. Дать ей шанс было бы так просто. Но почему он должен это делать? В конце концов, она не дала ни малейшего шанса их браку. Неужели она на самом деле думает, что посредством эмоционального шантажа сможет заставить его забыть о том вреде, который она причинила ему и, следовательно, его семье. Его бабушка мечтала о правнуках, но так их и не дождалась. Когда Ласло наблюдал за тем, как она медленно угасает, его мучило чувство вины.

Пруденс увидела в его глазах замешательство, и это ее обнадежило. Может, еще не все потеряно?

– Мы не можем простить друг друга и забыть все обиды? – мягко спросила она. – Пожалуйста, Ласло. Я не верю, что ты на самом деле хочешь мне отомстить.

Его черты напряглись. Затем он медленно покачал головой:

– В таком случае ты меня совсем не знаешь, Пруденс. – Его губы сжались в тонкую линию. – Я хочу позволить тебе остаться. Ради моего дедушки, разумеется. Но я не могу. Я наполовину кэлдэрар. Мы не забываем и не прощаем. Ты уволена, – произнес он тоном, не терпящим возражений.

Пруденс охватило отчаяние, а затем к нему добавилось горькое разочарование.

– Я понимаю. Значит, это не твой выбор. – Ее руки сжались в кулаки. – Как удобно винить во всем генетику.

Его глаза сузились.

– Я не виню генетику. Я виню тебя.

– Но не себя самого? Ты никогда ни в чем не виноват, Ласло? Ты просто идешь по жизни, ожидая, что все вокруг тебя будут отвечать за скучные мелочи, которые тебе не интересны. – Горько улыбнувшись, она покачала головой. – Я думала, что мужья и жены должны не только брать друг у друга, но и давать друг другу. Но в нашем браке все не так.

Ласло подошел к ней почти вплотную. Его глаза горели.

– Значит, теперь ты утверждаешь, что ты моя жена. Как интересно. Семь лет назад моего обаяния оказалось недостаточно, чтобы ты признала наш брак. Полагаю, состояние моего дедушки – более веский аргумент.

Пруденс смерила его неистовым взглядом:

– Как ты смеешь? Меня совершенно не волнует богатство твоего дедушки.

– Только моя бедность?

– Нет! – У Пруденс было наготове несколько язвительных ответов, но она лишь покачала головой. – Дело не в богатстве и не в бедности, а в том, что происходит здесь и сейчас. В том, что ты готов заставить страдать меня, Эдмунда и всех людей, работающих в его фирме. И все это из-за того, что тебя ослепила твоя дурацкая гордость!

– А ты была так слепа, что не видела за стенами трейлера живущих в нем людей, – проворчал Ласло.

– Это неправда, – возразила Пруденс. – Если я не видела этих людей, то только потому, что ты ни с кем из них меня не знакомил.

– Ты лицемерка. Ты не хотела быть частью их жизни точно так же, как не хотела быть частью моей жизни.

Пруденс покачала головой:

– Ты не знаешь, чего я хотела.

Похоже, он никогда этого не знал.

Боясь, что вот-вот расплачется, она сжала руки в кулаки.

– Прекрасно. Думай обо мне, что хочешь. Пусть я такая ужасная, какой ты меня считаешь, и даже хуже, – сказала она. – Но это вовсе не означает, что я плохо выполняю свою работу. Ты никогда не узнаешь, как я работаю, если уволишь меня. – Она с вызовом посмотрела на него. – Если ты сможешь найти мне достойную замену, тебе крупно повезет.

– О, с этим у меня проблем не возникнет. В прошлый раз я без труда нашел тебе замену, – мягко ответил он и заметил, что ее лицо побледнело.

– Я не удивлена. Внук миллиардера, живущий в замке, – лакомый кусочек для определенного типа женщин.

Его глаза сузились, и она порадовалась своей маленькой победе.

– Рада слышать, что ты так серьезно отнесся к своим брачным клятвам. – Я не верила, что наш брак настоящий и ты критиковал меня за это, – отрезала она. Кто из нас двоих лицемер? – Она встретилась с ним взглядом. – Мы можем весь вечер стоять здесь и обмениваться оскорблениями, Ласло, но наши с тобой отношения здесь ни при чем. Это дело касается других людей, в том числе твоего дедушки. Разве для тебя не важны его чувства?

Внезапно до нее дошло, что, раз они с Ласло женаты, мистер де Жадань приходится родственником и ей.

– Он поэтому выбрал Сеймура? – выпалила она. – Потому что думает, что я твоя жена?

Ласло спокойно посмотрел на нее:

– Нет. Он не знает, что мы женаты. Об этом знают только мой двоюродный дедушка и мой кузен. Я не захотел никого расстраивать. Особенно дедушку. – Его взгляд стал холодным, как лед. – Ему были не нужны лишние переживания.

Его ответ показался ей вполне разумным.

– Может, в таком случае будет проще, если я останусь? Тогда тебе не придется лишний раз волновать мистера де Жадань, объясняя, куда делся специалист от Сеймура.

– В твоем нахождении здесь нет ничего простого.

– Я лишь имела в виду…

– Я знаю, что ты имела в виду, – перебил ее Ласло. – Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь саму себя.

– Перестань лицемерить. Последние полчаса ты только и делаешь, что осуждаешь меня за то, что я не верила в наш брак, тогда как сам ты никому не рассказал о нас. Ты не ощущаешь себя моим мужем точно так же, как я не ощущаю себя твоей женой. Тебя расстраивает тот факт, что я не считала наш брак настоящим. – Закусив губу, она убрала за ухо прядь волос. – Вот в чем причина на самом деле. Вот почему ты меня наказываешь. Вовсе не потому, что переживаешь за наш брак. Если бы ты за него переживал, разве ты обращался бы со мной так? Неужели ты на самом деле думаешь, что нормальный мужчина может уволить собственную жену?

Его губы изогнулись в циничной усмешке.

– Это зависит от жены.

Ласло заметил легкий румянец, появившийся на щеках Пруденс, и складку, залегшую между бровей. Какая же она лицемерка! Он считает их брак ошибкой, но, по крайней мере, признает, что у них все было по-настоящему.

Пруденс покачала головой:

– Ты не можешь использовать этот аргумент против меня, Ласло. Женаты мы или нет, ты никогда полностью не был моим.

Разве что когда они занимались любовью. Но для того, чтобы построить прочные отношения, одной лишь физической близости мало.

– Я понимаю, твоя жизнь была сложной. Я даже могу понять, почему ты ничего мне не сказал в самом начале. После того как мы с тобой «поженились», ничего не изменилось. Ты по-прежнему держал меня на некотором расстоянии.