Текст книги "Мёд"

Глава 11

Моя ванная комната исчезла, и вместо неё появилось другое… хм, помещение. Просторная гостиная с камином. Бревенчатые стены, на них развешаны чучела птиц и оленьи рога, а мебель тут исключительно деревянная… Я скольжу взглядом – изучаю интерьер. Очень даже со вкусом всё сделано. Только одна деталь выбивается из строя – настенный календарь с полуголой девицей. Какой, простите год? Девяносто восьмой! Хозяевам не помешает освежить плакатик. Такое сейчас не в тренде, мягко говоря.

Я вздрагиваю, напоровшись взглядом на сидящего в кресле мужика. Мужик задумчив и он мне кого-то напоминает. Щурюсь, вглядываясь в черты лица незнакомца.

Ну ни фига себе!

Очень даже знакомец – это Михаил Иванович. Только значительно моложе. Сейчас ему пятьдесят с хвостом, а тут от силы лет тридцать.

– З-здрасте, – бормочу тихо. Михал Иваныч не реагирует. – Здравствуйте! – прибавляю громкости.

Реакции у него ровно ноль. Будто я пустое место. Иду к Иванычу, а он смотрит вперёд перед собой – вникуда. Я останавливаюсь в шаге от объёмного кресла, жду, когда заметит. Не замечает. Рассекаю воздух ладонью перед его лицом – ни фига. Набравшись смелости, тормошу за плечо – и ничего.

В полном офигении я судорожно ищу глазами – что бы такое разбить, чтобы было громко, но в комнату влетает мальчишка. Крушить я передумываю практически мгновенно. Ребёнок притягивает к себе внимание. Ему лет пять, может, немного меньше – волосы растрёпаны, взгляд полыхает огнём. Мальчишка сжимает в руках толстенную книгу в красно-серой обложке. Он тоже мне кого-то сильно напоминает. Не могу понять кого…

Крутится рядом со мной и с восторгом демонстрирует книгу Михаилу:

– Дядь, можно я поиграю? – смотрит на него с надеждой.

– Поиграй, – однобоко улыбается Иваныч. – Падай у камина.

Пацан садится на пол у огня и с интересом листает книгу – разглядывает картинки. Это «Большая советская энциклопедия», какой-то там том. У нас дома есть полное собрание – несколько полок в шкафу занимает.

– Мих, там к тебе баба какая-то ломится, – в гостиную заглядывает мужчина бандитской наружности, а ствол в его руке дополняет имидж.

– Я догадываюсь, что за баба… – задумчиво цедит Иваныч, сжимая кулак. – Пусти её.

Приглашение гостье не требуется – она врывается в комнату ураганом. Молодая, красивая, стройная. Одета в простое ситцевое платье, почему-то босая, с русой косой через плечо. Во взгляде у неё столько ярости, что у меня холодок по спине ползёт. Женщина, тяжело дыша, смотрит на Иваныча, а потом стремительным шагом направляется к камину.

– Я говорила, чтобы с людьми в лесу не разговаривал?! – подхватывает мальчишку на руки. – Говорила?!

– Говорила, мам… – с тоской соглашается пацан.

– Всё, уходим! – заявляет и топает к двери.

Браток со стволом встаёт в дверном проёме, полностью перекрывая его собой.

– Побазарим, Марта? – ледяным тоном спрашивает Михал Иваныч.

Женщина замирает спиной к нему, а я вижу её лицо. Щёки её вспыхивают румянцем, в глазах намечается слёзный блеск.

– Нет! – рычит, крепко прижимая к себе ребёнка. – Не о чем.

– Мальца отпусти и иди сюда, – приказывает Михаил.

Мальчишка сам спрыгивает с рук матери, бегом несётся к камину и цапает с пола энциклопедию.

– Я ещё немножко поиграю? – держит книгу в руках и смотрит на мать с надеждой на понимание.

– Не… – она открывает рот.

– Поиграй, – Михаил вклинивается в их диалог. – Дядя Паша тебе дом покажет, – кивает «бычку».

Марта бьёт по Иванычу взглядом-хлыстом, поджимает губы и молчит – отпускает радостного сына с хмурым бандитом. Михаил с гостьей остаются наедине. Ещё есть я, но меня упорно не замечают. Начинаю привыкать – чувствую себя, как в кинотеатре.

– Говори, что хотел, и мы уходим, – женщина складывает руки на груди.

Иваныч хмыкает, достаёт из кармана сигарету и крутит её в пальцах:

– Это ты расскажи – откуда у тебя ребёнок взялся? – закуривает.

– Не маленький вроде, – язвительно заявляет Марта. – Должен знать, откуда дети берутся.

– Мой?

– Не твой.

– Не ври! – Иваныч резко подрывается с кресла, хватает её за плечи. – Мальцу пять есть точно! А мы с тобой пять лет назад… – трясёт бедную женщину, как щенка.

– Руки убери! Марк мой, и точка!

– С-с-су-ка… – Михал Иваныч и идёт к камину. – Ты чо творишь, а?.. – хрипит, стоя спиной к гостье.

– Тебя в этом лесу пять лет не было, – с упрёком выдаёт гостья.

– Тебе ведь сообщили, где я. Могла на свидание приехать или пару строк черкануть – мол, так и так…

– Я медведица, – обрубает. – Мне не нужен самец, чтобы воспитать ребёнка. Это у вас, у людей, женщина настолько слаба, что стремится провести жизнь, обслуживая мужчину ради крох, которые он может ей дать. Мне свободу ничто не заменит. Марк – мой сын. Забудь о нём.

Иваныч затягивается половиной сигареты разом, выбрасывает бычок в камин и, выдохнув дым, поворачивается к матери своего ребёнка:

– А не охренела ли ты часом? – спрашивает негромко, но в голосе скрежет металла. – С чего я должен про сына забыть?!

– Он медвежонок. Чему ты можешь его научить?

Эм-м… Это она сейчас так ласково сына назвала или что?..

– Читать, – Иваныч гнёт бровь, с недобрым прищуром смотрит на Марту.

– Марку нужно уметь добывать еду, знать лес как свои пять пальцев и защищать себя. Он медведь.

Похоже, это не прозвище…

– Малец наполовину человек. Я хочу, чтобы у него было будущее.

– У Марка есть будущее, – приподняв подбородок, заявляет Марта. – Он хозяин этого леса.

– Заладила, мать твою! Лес-лес… Сука, лес ему дорогу в жизнь не даст! Сама неграмотная и сына таким же оставишь.

– А ты – зек!

У Марты трясётся подбородок. Прикрыв рот ладошкой, она плачет – смотреть больно. Так держалась, а эти слова Иваныча, видимо, под дых её ударили. Не выдержала.

– Мам, там эта! Ну, эта! – Марк вбегает в гостиную, несётся к Марте. – Я забыл, как её…

– Кровать, – помогает мальчику Павел, опираясь плечом на дверной косяк.

– Да! Настоящая большая кровать! Можно мне сегодня остаться здесь?.. – мальчишка осекается под грозным взглядом матери, но глазёнки сияют счастьем.

Он не замечает её слёз. Он, похоже, вообще ничего не замечает, кроме простых вещей, которые для него почему-то в новинку.

Стоп!

Медовая радужка с прожилками, напоминающими соты… Такая же, как у раненого медведя и у Мёда. От догадки в груди с болью сжимается сердце. Неужели?..

– Ты останешься здесь, – Иваныч подходит к мальчику, кладёт ему руку на плечо. – Это твой дом, – он говорит, а у Марка глаза, как блюдца. – Твоя мать тоже может жить тут. Если захочет.

– Оставь нас в покое, – Марта глотает слёзы. – Я по-хорошему тебя прошу. Пока по-хорошему…

– Пугать меня не надо, – тон Михал Иваныча мгновенно холодеет. – Ты знаешь, на что я способен.

Он подталкивает сына в спину, чтобы тот топал к камину, берёт его мать под локоть и отводит в сторону.

– Ты нам не нужен, – она стоит на своём.

– Нам… – Иваныч хрипит ей на ухо. – Ты здесь не при чём, Марта. Кончилась у нас с тобой любовь, а сын остался. Посмотри, как он на книгу накинулся, – дёргает её за руку. – Посмотри! – кричит шёпотом. – Марк останется жить в этом доме. Не обсуждается. Я буду привозить к нему учителя и няню найму, если ты такая гордячка.

– Я сына родила не для того, чтобы отдать какой-то няньке, – Марта шипит змеёй.

– Значит, ты тоже останешься и будешь присматривать за ним. А вздумаешь отобрать у меня мальца – сожгу к чертям этот лес. Пойдёшь жить на чужую территорию. Одна.

Марта бледнеет. И я, кажется, тоже.

Михаил не шутит. Он вообще с юмором не дружит. От масштабов намерений Иваныча становится сильно не по себе. Я даже рада, что меня никто не замечает, иначе и мне бы досталось…

Становится душно – мне не хватает воздуха, а левую ладонь жжёт так, словно к ней раскалённый утюг приложили. Комната плывёт перед глазами, я уже не слышу, что говорят Михал Иваныч и Марта. В грудь изнутри что-то бьёт – снова это отвратительное ощущение выхода души из тела.

Темнота.

Разлепляю веки, вижу белый потолок и краешек раковины. Я у себя дома, в ванной.

Из крана хлещет вода, а я лежу на полу и пытаюсь дышать. Это сложно – у меня на груди будто танк припарковался. И ладонь жжёт невыносимо! Я разжимаю пальцы – на пол падает кулон изумрудного цвета.

– Вот чёрт… – шепчу, разглядывая собственную ладошку.

На ней красняк, как от ожога. Хорошо бы волдыря не случилось. Я встаю, врубаю только холодную воду и подставляю руку под струйку.

Странное украшение, мягко говоря. Я не знаю, существуют ли камни, способные нагреться сами по себе, да ещё и до такой температуры. Надо погуглить.

А ещё надо собрать себя в кучу.

Так разволновалась, что упала в обморок. Галлюциногенный. Привидится же такое! Я дую щёки, вспоминая сцену в гостиной. Иваныч, Марта какая-то, мальчик с глазами медового цвета. Бр-р… Я говорила, что Мёд мне во всём и во всех видится? Вот – пожалуйста!

– У тебя всё нормально? – мой гость волнуется за дверью.

– Да-да! – отвечаю торопливо. – Я сейчас выйду.

– Пять минут, потом дверь вынесу, – заявляет и, кажется, уходит.

Зашибись! Привела себя в порядок, называется.

Не думаю, что Мёд шутил. Он говорил серьёзно, как Иваныч из моей галлюцинации. Даже манера угрожать у них похожа. Э-э, Дина, куда тебя понесло?! Всё, что я увидела, лёжа в отключке – это плод моего воображения. Мне бы сценарии к сериалам писать.

А что? У меня бы получилось.

Он – простой бандит из девяностых. Она – оборотница-медведица. Между ними вспыхивает страсть, а через девять месяцев на свет появляется плод этой страсти. Только отец не в курсе. Он пять лет греет нары за что-то там противозаконное, а молодая мать верна звериным традициям – она не собирается ждать бывшего любовника из тюрьмы. Не на ту напал Иваныч, ага. Дальше, драма встречи отца с сыном и его матерью. Любовь прошла, а ребёнок остался, как сказал Михаил. Очень жизненно, кстати.

В кухне что-то с грохотом падает, а я вздрагиваю. Пять минут! Быстро собираю с пола все, что достала из рюкзака, сую кулончик в коробку с заколками и выдыхаю, глядя на себя в зеркало.

Всё плохо. Сексуальной я себя не чувствую. Сейчас у меня даже немножечко такой быть не получается. Наверное, моя мама не зря боится, что дочь не наладит личную жизнь.

Протяжно выдыхаю, сжимаю кулаки и встаю перед дверью.

Сейчас пойду и сделаю это с мужиком, которого хочу. Не буду я ничего бояться, стесняться и думать «ах, что же потом?». Будь, что будет. Хочу – и не волнует!

Глава 12

Я смотрю на две исходящие паром чашки, которые стоят на кухонном столе, и стараюсь не уронить челюсть. Мёд что, правда чаю выпить ко мне домой напросился? А он именно напросился! Что происходит? Нет, я не ожидала, выйдя из ванной, попасть в эротическое приключение, но…

Стою на пороге, переминаюсь с ноги на ногу.

– Чай будешь? – Мёд грохает сахарницей о столешницу и смотрит на меня.

От его взгляда мне становится жарко. Пожар! В том самом месте. Ну и лёгкое головокружение – к нему я почти привыкла.

Остынь, Диана. Тебя просто пригласили попить чайку. У тебя же дома, на минуточку.

– Буду, – шепчу и семеню к столу.

Обжигая пальцы, держу кружку, стараюсь не смотреть на гостя. Я от волнения сознание потеряла, а он чай заварил…

Или, пока я в отключке лежала, Мёд передумал? Наверняка понял, что я ещё ни с кем… Далеко не все мужчины в восторге от девственниц. То есть от брёвен.

– Ну, хватит, – я ставлю чашку на стол. – Если тебе ещё в машине не понравилось, зачем поднялся сюда?– дико волнуюсь, выкручиваю себе пальцы. – Передумал – так и скажи…

Ещё много чего собираюсь сказать, но Мёд резко встаёт и в одно мгновение оказывается рядом. Словно игрушку, усаживает меня на стол и заставляет замолчать поцелуем – неспешным, глубоким, жарким. А потом берёт мою руку и припечатывает к своему паху. Под моей ладонью раскалённая джинсовая ткань, а под ней большой крепнущий «онлайн» член.

Костику я такое не позволяла. Мы целовались только, но я не трогала… О, боже! Если бы на месте Мёда сейчас был любой другой парень, я бы оттолкнула, не позволила. Но только не его.

Моя кисть в плену сильных пальцев скользит по жёстким волосам на животе под пояс расстёгнутых джинсов, и я, широко распахнув глаза, вздрагиваю.

– Так понятнее? – хрипит Мёд.

Это для меня первый опыт, чувства обострены до предела. Прикусив губу, я провожу рукой по стволу от основания к головке, собирая нежную кожу.

Говорят, первый раз девушке всегда больно, а мне, видимо, будет больно в квадрате. У Мёда просто огромный! Я кулаком полностью обхватить не могу.

– Подожди… – я хватаю ртом воздух, пытаясь увернуться от жадных поцелуев.

– Что не так? – распалённый огромный мужчина нависает надо мной.

Всё так!

До того, как Мёд появился в моей жизни, было не так. Просто…

Мама говорит, что в начале пути у женщины должны быть две вещи – высшее образование и девственность. Она считает Костика идеальным кандидатом в мужья и именно с ним я должна лишиться невинности после свадьбы. А я считаю, что для первого секса достаточно симпатии и желания. Брак ни фига не гарантирует, что двое уживутся вместе, а уж совместимость в койке тем более свадьбой не обеспечить.

Я не готова прожить жизнь с «соседом». Я хочу себе нормального парня. Такого, чтобы от его запаха голова кругом,  чтобы от его прикосновений – мурашки.

Такого, как Мёд.

Я не жалею, что пустила его домой тогда и сейчас. И не пожалею о том, что случится между нами…

– Всё так, – шепчу в полураскрытые губы.

Целую осторожно, и меня сносит штормовой лаской. Не поцелуй – жёсткий бескомпромиссный секс языком, рот в рот. Цепляюсь за напряжённые предплечья Мёда, а его пальцы сжимают мои бёдра до боли – сладкой, ненормально приятной.

Припечатанная к столешнице мощным телом, я выгибаюсь от прикосновений сильных мужских рук, блуждающих по моему телу. Ладони у Мёда горячие, а поцелуи жёсткие, но сладкие. Хочу, чтобы он ещё меня поцеловал.

Костик так не умеет. По сравнению с тем, что сейчас вытворяет языком Мёд, Костик вообще ничего не умеет…

Я хочу, чтобы мой первый раз случился именно с этим мужчиной. Но боюсь. Мне, чёрт возьми, страшно до смерти!

Не знаю, откуда берутся силы, но я с рыком отталкиваю от себя Мёда. Он делает шаг назад – взъерошенный, разгорячённый, как и я, смотрит на меня бешеными глазами, дышит тяжело. Как есть – зверь! Большой, сильный и голодный… медведь.

– Я понял, – выдыхает, – не сегодня.

– Нет! – я цепляюсь за его футболку, пытаясь отыграть обратно.

Господи, ну что я за дура такая?!

– Булочка, я всё понимаю… Не надо.

Он понимает, но что-то не то. А я чувствую себя отвратительно. Трусиха, у которой не хватает смелости расстаться с девственностью. Члена испугалась…

Может, мне вообще больше никогда не повезёт испытать такого влечения к мужчине. Так и останусь с каким-нибудь «Костиком» и Сахарой между ног каждый раз, когда он ко мне прикасается.

– Ничего ты не понимаешь, – я кошкой соскальзываю со стола, поправляю волосы и делаю решительный шаг вперёд.

Всего один шажочек до моего полного морального падения… на колени. Прикусив нижнюю губу, вдыхаю терпкий горячий аромат мужского возбуждения и дотрагиваюсь пальцами до твёрдого горячего бугра. Неумело и несмело. Я поднимаю голову и…

Да-да-да!

Это именно то, что мне сейчас нужно видеть – офигевший взгляд медовых глаз, разомкнутые губы и частое дыхание. Диана рулит ситуацией! Ну, почти рулит.

Я прекрасно понимаю, что смотрюсь развратно, пошло и, наверное, привлекательно для мужского взгляда. Это лучшее, что можно придумать сейчас. Потому что так неясно, что я – сама невинность. Не хочу, чтобы Мёд понял. Точно не сегодня…

Сглатываю, мгновенно собравшуюся во рту слюну, справляюсь с пуговицей на его ширинке, дёргаю язычок собачки вниз и стягиваю джинсы на бёдра.

Белья он не носит… Мать твою!

Хочется зажмуриться, но я сдерживаю порыв – надо казаться опытной и искушённой. Но у меня перед лицом покачивается стояк таких размеров, что не каждой порноактрисе доводилось видеть, наверное. Да, я уже трогала его, но визуально и с такого расстояния… Это шок!

– Вставай! – хрипит Мёд, пытаясь поднять меня.

Ни за что!

Размер убойный, но я всё равно сделаю то, что собиралась.

Смыкаю пальцы на каменном стволе с пульсирующей венкой, провожу языком по налитой головке, собирая прозрачную капельку смазки, и слышу густой сдавленный стон удовольствия.

Боже, я это сделала? Поверить не могу!

На языке его вкус – до дрожи, до мурашек, до головокружения. Мне нравится. Между ног у меня всё сжимается – требует его прикосновений. Мне не просто жарко – я сгораю заживо. Это сладко и мучительно больно одновременно.

Страшнее, чем первый секс, для меня только первый минет. С него и начнём. Клин клином. Только надо мне помочь. Надо, чтобы Мёд…

Я снова поднимаю голову и встречаюсь взглядом с настоящим безумцем. В его глазах чёртова муть и однозначное решение продолжать – то, что доктор прописал. Мёд держит меня за подбородок, проводит пальцем по губам, заставляя приоткрыть рот:

– Ты отчаянна девочка, да? – выдыхает с азартной дрожью.

Знал бы ты, насколько я отчаянная… девочка.

Опускаю ресницы и ощущаю, как на мой затылок ложиться тяжёлая ладонь. До того сердце выдавало бешеный пульс, а тут уже из груди выскочить готово. Я понимаю, что происходит и кем буду выглядеть после, но это неважно.

Потому что всё. Уже всё. Обратно не отыграть. Момент застыл во времени, остался точкой невозврата. Иду до конца.

Подчиняясь каким-то совершенно диким, даже низменным инстинктам, выкорчевывая собственный страх, я смыкаю губы на напряжённом стволе, а Мёд мягко давит на затылок, заставляя взять его немного глубже. Вздрогнув всем телом, он стонет, а у меня от этого его почти звериного рычания мурашки от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Мёда не заботит некоторая несовместимость наших размеров, и я – удивительно! – не чувствую её. Меня не заставляют, не принуждают. Мой первый мужчина ведёт себя более чем деликатно.

Ещё одно его осторожное движение вперёд и… никакая аккуратность не спасает. Мне резко перестаёт хватать воздуха, я ни разу не элегантно давлюсь… и дёргаюсь, пытаясь освободиться.

Теперь он догадался! Понял, что я ни с кем ещё, ни разу ничем таким не занималась…

Тело моё горит, я напряжена до предела, а из глаз катятся слёзы. Но вкус и запах Мёда заставляют меня дуреть. А разум…

К чёрту разум!

– Расслабь горло, булочка, – очень вовремя шепчет Мёд, не давая мне отстраниться полностью.

Чудом, но я выполняю его просьбу – расслабляюсь, и член скользит у меня во рту. Я не способна принять его до конца – так, чтобы коснуться губами основания, но того, что получается, оказывается вполне достаточно.

Цепляясь занемевшими пальцами за бёдра Мёда, я абсолютно неумело пытаюсь сделать ему приятно. Напрягаю язык, надавливая на набухшие венки, но он от этого стонет громче, рычит и, прихватив меня за волосы, двигается резче, жёстче, быстрее.

Наверное, я делаю всё правильно. Всё хорошо. Ему хорошо, и мне тоже.

Тело отключается от мозга – не чувствую ничего, кроме горячей влаги у себя между ног и крепкого члена во рту. Самка… Без ума, моральных стопоров и стыда. Я сама двигаюсь в темпе, который задаёт Мёд, постанывая и нетерпеливо покачивая бёдрами. Внизу живота снова сжимаются пружинки, как недавно в такси, когда он имел меня пальцами.

Воспоминание тонет в обжигающей лаве ощущений, и тысячи пружинок разжимаются, превращаясь в офигительно сильный оргазм. В два оргазма…

Напор на моём затылке ослабевает. Мёд, рыча, толкается членом мне в рот и кончает. А у меня только замычать жалобно получается. Но жалеть не о чем и некого – я испытываю что-то нереально-запредельно-крутое! И вкус спермы не отвращает.

Едва Мёд вынимает член из моего рта, я глотаю семя и поднимаю глаза.

Жесть… Он, похоже, в шоке от меня. Дрожу, глядя в медовые глаза, и не знаю, что делать. Меня накрывает волной понимания, а трезвость сейчас вообще некстати. Хочется исчезнуть из этого мира…

– Иди сюда, булочка, – тянет меня наверх, к себе.

Ноги его держат плохо, а приспущенные джинсы усугубляют. Он хватается за край стола, стол едет, и мы летим на пол. Ожидая удара, я взвизгиваю, но падаю на широкую мощную грудь. Лежу на огромном мужчине в тугом капкане объятий, покачиваясь от его глубокого дыхания.

Странно… Словно дежавю случается. Так же уютно и хорошо мне было во сне, в котором я нежилась на шерстяной груди мишки. Ровно такие же ощущения.

– Ты от минета кончила?

Секунда, и я оказываюсь снизу, придавленная тяжёлым мускулистым телом. Мёд хочет, чтобы я ответила, а я не могу. Мне стыдно.

Да, я кончила, когда делала ему минет, и до сих пор чувствую отголоски оргазма, но сказать это вслух не могу. Щёки полыхают, дышать трудно. Я хватаю ртом воздух, а Мёд забирает моё волнение глубоким долгим поцелуем. Ему, похоже, не противно меня целовать после такого.

Запускаю пальцы в короткие волосы и почти расслабляюсь, но…

– Кончила?

– Я… – хлопаю ресницами, слушая, как в прихожей разрывается от мелодии мой сотовый. – Я должна ответить… – выдыхаю и упираюсь ладошками в покатые плечи. – На звонок.

– Ладно, – неохотно соглашается Мёд, выпуская меня из-под себя.

Я несусь в коридор, а в висках стучит. Быстро нахожу телефон – руки ходуном. На экране – «Мама». Разговаривать с ней не хочется до тошноты, но и откровенничать с Мёдом я не готова. Так стыдно и хорошо мне ещё не было – надо переварить.