Текст книги "Фортанга"

Глава 2. Свет

Она видела свет. Облокотив голову на окно машины, Зелиха всматривалась в солнечные блики. Они плавно и спокойно ехали под тихо играющий нашид. Прохлада и аромат мужских масляных духов так неожиданно украсили ее день, что Зелиха, обессиленная и пробившая дно своей стыдливости, уже не испытывала ничего, кроме желания насладиться моментом.

Они заехали во двор. Закрывшиеся металлические кованные ворота разбудили едва успевшую задремать девушку.

– Пошли, девочка.

От увиденного Зелиха приоткрыла рот, словно источником того самого света и был этот дом. Перед ней стоял белокаменный дворец с колоннами и балконами, лестница которого была уставлена глиняными горшками с кустовыми розами. Двор был застелен белым гладким камнем, журчала вода, и веяло легким запахом дыма от костра, что разжигали к ифтару в огороде. В пристройках, похожих на дом, висел белый тюль, ветром выдуваемый из открытых окон дома, куда они и направились.

«Сон ли это? – думала Зелиха. – Разве могут люди так красиво жить?»

– Иди за мной, девочка, – устало сказала тетя Марем.

Она приоткрыла ей дверь и впустила в домик, сама же зашла следом и присела на диван передохнуть.

– Я о тебе позабочусь, – вытирая лицо носовым платком, тяжело дыша, сказала она.

– Я могу остаться?

– Тебе же нужна работа, девочка?

– Очень! – чуть ли не воскликнула Зелиха, боясь не сохранить место в этом доме.

– Тогда можешь остаться, девочка. Работы по дому всегда хватает. Кто смотрит за твоей матерью?

– Сестра и племянница, но и я бы хотела иногда навещать их…

– Что за разговоры, ребенок? Можешь хоть каждый вечер ездить домой и ночевать с родными, Идрис всегда тебя и отвезет, и привезет. – кинула взгляд на окно, где парень, сидевший за рулем, выгружал пакеты с мясом. – Но! – женщина подняла глаза на Зелиху. – Я хочу попросить тебя, девочка, не сближаться ни с кем из моей семьи для твоего же блага. Делай свое дело: живи, молись, ешь, помогай матери и родным, но не впускай дурные мысли в свою голову и будь со мной честна. – Женщина встала. – В начале и в середине месяца я буду платить тебе деньги. После ифтара бери любые продукты домой, не стесняйся.

Зелиха заметила в окне смеющихся девушек в шифоновых платьях с косынками на головах, спрашивающих что-то и смотрящих в сторону этого домика. Тетя Марем собралась уходить, как вдруг остановилась и взглянула на Зелиху.

– Я хочу тебя попросить… – сказала она.

– Конечно! – удивилась девушка.

– Ты же не здешняя… Делай вид, будто не знаешь ни языка, ни традиций и вообще далека от всего нашего. Никому не открывайся. Тебе так будет легче мыть посуду и полы.

– Разумеется… – согласилась она.

Женщина ушла.

Зелиха видела чьи-то вещи, но разделять с кем-то такой домик после тесных пыльных комнат интерната она была и не против. Деревянная обшивка белого цвета, уютные маленькие комнатки, расписной шелковый диван в прихожей и небольшой кухонный уголок. Самым прекрасным местом была ванная! В нескольких шагах от спальной комнаты. Такое Зелихе и не снилось. Она была счастлива до тех пор, пока не вспоминала свой дом, а он, как черная тень, мелькал в ее мыслях повсюду.

Она уснула, сидя на диване. Ее разбудила девушка в белом платке, до того худая, что первое, на что Зелиха обратила внимание, это ее точеные скулы.

– Вставай, нам накрывать на стол, – с акцентом сказала она.

Девушка быстро встряхнулась ото сна и заулыбалась, поняв, что все произошедшее с ней было явью.

– Шахло! – протянула ей руку незнакомка.

– Зелиха, – ответила девушка.

– Готова идти? Времени мало…

Уверенным шагом маленькая ростом Шахло в светлом хиджабе направилась на кухню, выйдя из домика во двор и поднявшись по той самой белой лестнице, обставленной розами, ведущей в большой дом. Холл в прихожей заслуживал многочасовой экскурсии, но Зелиха успела лишь восхититься и задуматься о том, заметили б хозяева всей этой роскоши пропажу нескольких хрупких вещиц?

На кухне уже кипели кастрюли, Шахло продолжила нарезать овощные салаты.

– Смотри, сестра, нужно собрать весь мусор с комодов в мешок и освободить раковину. Как накроем на стол и возьмем разговение, займемся десертами и чаем. Мусорный контейнер – в огороде у задних ворот, старайся не перегружать мешок, чтобы не таскать тяжести.

– Давно ты тут работаешь? – поинтересовалась Зелиха, сметая овощные шкурки в мешок.

– Меньше года. По окончанию Рамадана я должна была уехать на родину, но теперь остаюсь.

– Почему?

– Меня хотели выдать замуж, но теперь моя работа важнее, – не отрывая глаз от работы, ответила Шахло.

– Здорово… – улыбнулась Зелиха, – а кто бы был заместо тебя?

– Мне показалось, что ты. Желающих работать всегда много, к тому же хозяйка щедрая женщина, дай Аллах ей здоровья и долгих лет жизни! – взглянула на Зелиху, не дождавшись ответа.

Занеся последний поднос с вареной бараниной в зал, где за накрытым столом собралась толпа людей, Шахло ненадолго пропала. Вернувшись, она поставила две тарелки на стол и выловила из кастрюли с бульоном оставшиеся куски мяса.

Зелиха на радостях схватилась за белый хлеб и стала макать его в горячий бульон, но вдруг заметила, как пьющая воду Шахло пальцем подвинула к ней миску с финиками.

Откуда Зелихе, никогда не державшей пост, было знать, что начать трапезу стоит с воды и фиников? В душе она немного расстроилась изменившимся планам напарницы, уж слишком некомфортно оказалось в ее компании. Зелиха ела так быстро, что не успевала разжевывать пищу. Увидев, что слегка перекусившая Шахло встает и убирает за собой посуду, она чуть не лопнула от переполняющего её гнева.

– Ты же только села, Шахло! Поешь! – возмутилась она.

– Этого достаточно, ты не смотри на меня, кушай, – ответила Шахло и начала доставать чайный сервис.

«Вот заноза – подумала Зелиха, приняв ее поступок за упрек, – тощая, как ветка, еще и выделывается…»

– Ставьте полный чайник! – сказала идущая мимо кухни улыбчивая и красивая женщина. Она остановилась и вновь заглянула на кухню, держа перед собой руки, которые шла мыть.

– Какая красивая девушка! – воскликнула она и прищурила хрустальные голубые глаза, разглядывая Зелиху. – Ты наша? – добавила на родном языке.

– Я вас не понимаю… – испугалась Зелиха. – Спасибо, вы тоже прекрасны! – растерялась девушка.

Женщина ахнула с сожалением и пошла дальше в ванную мыть руки.

– Обычно они так не ужинают, – сушила вымытую Зелихой посуду Шахло, – сегодня в гостях младшая сестра тети Марем, та самая, что заглядывала к нам на кухню, она живет за границей, в Египте, если не ошибаюсь.

– А детей у тети Марем много? – поинтересовалась Зелиха.

– Дочь и два сына. Оба живут тут со своими семьями все лето. Единственная дочь тети Марем умерла прошлой осенью.

– Какой ужас…

– Мы все вернемся к Создателю… – расстроенная чем-то, обронила Шахло.

Наконец закончив уборку, девушки стали запаковывать продукты для раздачи нуждающимся. В множество картонных коробок Шахло поровну раскладывала фрукты, сладости и готовую еду.

– Тетя Марем сказала, чтобы все продукты сегодня были розданы. Идрис отвезет тебя до дома, если у вас есть соседи или родственники, кому нужна еда, скажи ему.

Они брали ящики и выносили их к машине во двор. Идя мимо арки зала, Зелиха слышала горячие дискуссии и обсуждения. Ей было любопытно увидеть всех членов этой семьи, но вскоре толпа направилась к выходу, и девушка притаилась у кухонной двери.

– Будьте здоровы! – на родном языке слышалось ей.

– Мы всегда тебя ждем! Береги детей и передавай всем Салам моаршал11
  Приветствие в переводе с ингушского языка.


[Закрыть].

– Машина подъехала?

– Где сумка? Несите сумку! – звучали разные голоса.

– Марем, не нервничай без повода… – целуя женщину в лоб, сказала уезжающая женщина, – гоняй Идриса по всем своим вопросам, не жалей его!

Резко обзор в щели приоткрытой двери закрыла Шахло. Зелиха растерялась:

– А Идрис? Он чей сын?

– Идрис – племянник тети Марем, сын ее младшей сестры, которая сейчас уезжает… Работает водителем, – сказала Шахло, встряхнув пакет. – Тетя называет его своим сыном, но это не так. Видимо, потому, что ее родные сыновья не станут выполнять ту работу, которую выполняет он.

«Уже лучше… – подумала Зелиха. – Болтливая ты мне нравишься больше…»

– Я выезжаю! – постучал в открытое кухонное окно Идрис, растроенный после прощания с матерью.

– До завтра, Зелиха. Постарайся приехать пораньше. Постираем и отгладим шторы к праздникам.

Признаться, услышав о статусе Идриса в этом доме, Зелиха перестала испытывать к нему тот интерес, что терзал её прежде. Она была уверенна, что в семье Марем есть и другие – более перспективные – парни, с которыми она могла бы попытать судьбу.

Зелиха села на заднее сиденье машины. За окном стемнело.

– Тебя все устраивает? – парень посмотрел в зеркало.

Не желавшая говорить с ним Зелиха ответила:

– Сойдет.

– Даже так… – улыбнулся он. – Я рад. Надеюсь, ты перестанешь попадать в неприятности.

На это Зелиха наконец отреагировала: посмотрела на него диким взглядом, как кошка, оторвавшись от окна.

– Шучу-шучу! – засмеялся он, ощутив на себе ее гнев.

Дальше они ехали в полной тишине.

Зелиха хлопнула дверью. На том же месте, где и в первый раз, Идрис выгрузил коробку с продуктами.

– Я бы донес до дома, но не хочу смущать твою семью.

– Я сама справлюсь, – не дослушав, ответила Зелиха. – И да, Шахло сказала угостить и соседей, – смотря на еще один ящик, продолжила она.

Теперь она точно удивит маму и сестру: целых два ящика импортных фруктов, жареной рыбы, вареного мяса и сладостей. Такое в их доме впервые, и всё это благодаря Зелихе.

…Старый коврик у порога свернулся в трубочку.

– Мам?

Из комнаты доносились голоса.

– Вернулась, чертовка? Кто бы сомневался… – в двери появилась Зуля.

Если Зелиха была высокой, стройной девушкой, то ее сестра – полной ее противоположностью. Маленькая ростом, темная и выглядевшая на все сорок лет женщина. Ее черный сухой волос, собранный в пластмассовый краб, всегда пах дешевым табаком. Лицо было смуглым, и из-под густых бровей виднелся злой и пустой взгляд.

– Может, поможешь мне занести это все?

– Что там? Объедки?

– Точно получше того, что ты ешь…

– Ты так осмелела от новой работы, овца? – Она подошла близко и схватила Зелиху за руку, прижимая к стене.

Это был страх не перед сестрой, которая не являлась авторитетом для Зелихи, а от чувства незащищенности. Она знала, что не будет услышана, понята или спасена ни матерью, ни племянницей, ни кем-либо еще.

– Хе хе, – громко откусив яблоко, взятое из коробки, присела в прихожей Ася.

– Ва-а-ай! – вышла женщина из комнаты – Вы мне ребенка пугаете? – жадно разглядывая продукты, сказала она.

– Ты бы хоть узнала, мам, где она шлялась весь день… Как бы завтра за эти остатки нам краснеть не пришлось!

Зелиха сразу увидела на сестре парадное леопардовое платье в катышках и почерневшую бижутерию, которую та носила лишь по особым случаям.

– Давай, Зуля, мойте руки, садитесь за стол, а с тобой я еще разберусь, дьяволица! Ты, кого спросив, ушла от моего брата, неблагодарная? – занося коробку на кухню, возмущалась она. – Поэтому говорят, «добра не делай – зла не будет!» – начала жевать бабка.

Зуля распустила пушистые сухие волосы, смазала губы блеском и прошла мимо стоящей в прихожей Зелихи. Шлейф ее дешевого парфюма резал нос. После пары минут шепота с матерью она вышла с пакетом, из которого выпирали лучшие фрукты и сладости, что привезла Зелиха, и стала обуваться. Дверь захлопнулась.

– Что ты там стоишь как чучело? – крикнула женщина.

– Я не буду ночевать дома, – едва вымолвила Зелиха. – Моя новая хозяйка дает мне жилье у себя во дворе.

– Ты смотри, какой ты хитрый! – ответила мама. – Сначала там отдыхала, теперь ей хозяйка дает, а за домом кто смотреть должен? Я со своими болезнями? Или этот ребенок? Может, твоя сестра на которой держится этот дом последний десять лет?

– Я не знаю, чем занимается моя сестра, но пользы от этого никакой! – воскликнула Зелиха. – Только еще и тащит теперь отсюда! – возмутилась она.

– Ха-ха-ха! – ответила бабка. – Вот теперь то ты точно не будешь там жить.

От отчаяния у Зелихи затряслись руки и челюсть.

– Мам, я умоляю тебя!

– Я тебе мама стал? – с акцентом насмехалась женщина.

– Они очень богатые! Если я там зацеплюсь, мы все будем жить лучше! Но мне нужно быть там, иначе они возьмут другую помощницу!

– «Очень богатые»! – изображала Зелиху мать. – Мне-то что от этого, а? Ты там будешь наслаждаться, а я тут горбатиться? – озлобилась она.

– Я там работаю, мам, как и на бойне, не покладая рук! Я вольюсь в доверие к хозяйке и озолочу вас всех! Их дом – как город, гостевой дом – как три наших…

– Я поговорю с твоей сестрой, и решим, что с тобой делать… – набрав себе в тарелку еды, ушла она в свою комнату смотреть новый выпуск криминальной программы.

От гнева и обиды Зелиха расплакалась и выбежала во двор.

«Да кто такая моя сестра, чтобы с ней говорить?» – думала Зелиха. Она села на траву и словно осушила океан своей души слезами, пролитыми на колени.

«Ненавижу свое существование… Беспомощная!» – била она себя кулаком по руке.

Свет из материнских окон падал на землю перед ее ногами, Зелиха вырывала траву клочьями и кидалась ею в разные стороны.

Утренний свет пролился на старые окна сквозь редкие ветки деревьев. Зелиха подошла к зеркалу. По всему лицу высыпали мелкие красные точки, похожие на веснушки. По скрипучему полу она вышла из спальни. В комнате матери на полу стояли тарелки с остатками пищи. Ася, развалившись, спала в кресле рядом с разряженным маленьким телефончиком. Старшей сестры до сих пор не было дома. Собрав волосы в хвост, Зелиха вышла умыться. Через пыльную дорогу от их дома лежала тропинка, ведущая наверх, к трассе, которую сквозь небольшие деревья можно было увидеть прямо со двора. Так Зелиха случайно и заметила черный внедорожник Идриса.

– Тук-тук! – постучала она по заднему окну и открыла дверь.

– Ты не такая старая, чтобы я вылазил. Запрыгивай, Зелиха, – не отрываясь от экрана телефона, посмеялся он. – Я взял твой номер у тети Марем, но уже понял, что это бесполезно, – посмеялся он.

– И вправду, – улыбаясь, ответила девушка.

Идрис положил телефон и обернулся назад, но, увидев лицо девушки, резко перевел взгляд на дорогу, чтобы не смущать и не создавать дискомфорт. Пока они ехали, он подсматривал за ней в зеркалозаднего вида, но старался делать это незаметно. Ему было тревожно видеть Зелиху в таком плохом состоянии, но лезть в душу, а тем более в ее дом он так и не рискнул.

Когда машина заехала во двор, Шахло уже развешивала за домом постельное белье. Поставив корзину на пол, она подошла встретить Зелиху.

– Доброе утро! – улыбнулась Шахло.

– Доброе…

– У тебя все хорошо?

– Да, все хорошо. Что будем делать?

– Днем работы немного, тетя Марем не нагружает нас в дни поста, но несколько дел все же сделать придется. Пару штор я постирала, развесим их осторожно и снимем остальные с окон.

– Ничего себе… – удивилась Зелиха, – ты так рано встаешь?

– Я рано ложусь и просыпаюсь к утренней молитве. Почитаю Коран и берусь за работу, – очень громко ответила скромная узбекская девушка.

– Ничего себе… – поразилась Зелиха. – Как легко я живу…

– Живешь ли? – улыбнулась Шахло.

Зелиха изменилась в лице. Ей стали обидны слова девушки, особенно в присутствие Идриса, но она не хотела конфликта в первые рабочие дни и решила смолчать, затаив обиду.

– Ты не привезла свои вещи?

– Еще нет, – недовольно ответила Зелиха.

Девушки принялись за работу. В доме было тихо. Наслаждаясь обстановкой и покоем в этом доме, Зелиха не испытывала никакой тяжести от выполняемых дел. «Как прекрасно жить красиво!» – думала она всякий раз, касаясь чистой глянцевой поверхности мебели, всматриваясь в золотые узоры посуды, хрустальные люстры и вдыхая нежный и пряный аромат фиников, которыми Шахло уже заставляла большой стол в зале.

– Самая красивая комната в этом доме это зал? – вынося ведро с водой и тряпками, спросила Зелиха.

– Не знаю, – ответила Шахло. – Слышала, что комната внучки Марем самая красивая в этом доме.

– Слышала? – удивилась девушка. – Разве ты не убираешься там?

– Я убираюсь во всех комнатах этого дома, кроме ее, – чуть тише, оглядываясь, стала говорить Шахло. – Раньше это была комната ее матери, теперь девочка убирается там сама либо с помощью бабушки. Говорят, там есть библиотека, а ее огромный балкон выходит прямо в сад.

– Она дочь той самой умершей дочки тети Марем?

– Тс-с-с! – Шахло прижала палец к губам, тревожно заглянув за арку в зале. – Не вздумай говорить об этом здесь! – выпучив глаза, попросила девушка.

Зелиха взяла контейнер с химией и ушла на кухню.

– А где можно говорить? – шепотом продолжила она, уже доставая вазы для фруктов.

– Я мало знаю об их семье, но одно знаю точно: если кто-то услышит, что мы обсуждаем их трагедию, долго мы тут не задержимся… Повяжи, пожалуйста, голову платком, мы будем готовиться к ифтару.

Солнце зашло. За окном зазвучал азан. Воздух наполнился счастьем и радостью.

– Идем молиться? – спросила Шахло.

– Я не молюсь… – резко ответила испуганная Зелиха.

– Извини, я даже не спросила, мусульманка ли ты…

– Ничего страшного, – не зная, как быть, продолжила она, – ты иди.

– Тогда выпей чай, поешь, ты не обязана поститься с нами, а я скоро вернусь… – кладя полотенце, добавила Шахло.

Проследив, как она вышла и пошла в сторону домика для прислуги, Зелиха открыла холодильник и с ходу начала брать все, что можно было быстро съесть.

«Есть все-таки справедливость на земле…» – тихо подняв под столом ноги на жемчужный бархатный стул, подумала она.

– Неужели никому не интересно спуститься вниз?! – увидев помощницу в дверях, воскликнула Зелиха.

Только пришедшая Шахло поправляла свой хиджаб.

– Видишь ли, кто-то спит, а кому-то здесь попросту нечего делать. Они знают, что тут убирают и готовятся к ужину, но позже к нам присоединятся снохи тети Марем. Они особо ничем не помогают, но все же следят за готовкой.

Вскоре так и произошло. В зале с книгой в руках появилась тетя Марем, следом пришли и сели два ее сына, принеся в жизнь бабки очередной спор.

На кухне за столом уселись снохи. Кудрявая Зейнаб, жена младшего сына Марем, разглядывала на огромном экране телефона фото своей подруги и гадала над тем, в положении ли она. Высокого роста, широкоплечая и с длинным конским черным хвостом, Саида, чье лицо потерялось под толстым слоем макияжа, – супруга старшего сына и страх всего дома. Она была упитанной женщиной, с грозным хитрым взглядом и вздернутыми тонкими бровями. Шелковый платок в тон ее зеленого атласного платья с золотым узором сползал с макушки головы.

– Надо бы сходить к Нате… Пишет, что у нее новый завоз турецких платьев, – поделилась Зейнаб.

– Сходи, – задумчиво встав у приоткрытой двери кухни, ответила Саида.

– Поражаюсь с этих людей… – возмутилась младшая сноха, – кормит мужа, летает за товаром и через день рожает детей… Разве так можно? Я-то вообще была уверенна, что они разбегутся…

Шахло, улыбнувшись, посмотрела на Зелиху.

Саида прислонила палец к губам и сделала шаг в коридор, чтобы лучше услышать, о чем говорит свекровь с сыновьями.

Вернувшись назад, она обратила внимание на Зелиху, обсмотрев ее снизу доверху.

– Это кто, Шахло? – невежественно спросила она при работающей девушке.

– Это Зелиха, тетя Марем привела ее помогать по дому.

– Сколько тебе лет? – спросила Саида, обратившись напрямую к девушке.

– Шестнадцать…

– Ты ингушка?

– Да, но я из приюта и ничего в этом не смыслю… – растерялась Зелиха.

– Она слишком красива для уборщицы, тебе не кажется? – спросила Саида у Зейнаб на родном языке. Та, оторвав взгляд от экрана, пробежалась глазами по девушке:

– Видно, что не наша. Пусть не ходит дальше кухни и огорода, – на ингушском ответила Зейнаб, – а так ничего особенного…

– Похожа на ту, что завтра приедет и будет травить здесь жизнь своим кислым лицом…

– Да прям… Та, что завтра летит, как две эти… – засмеялась Зейнаб, но тут же сменила тему, видя недовольное лицо старшей снохи: – Да… Всё лето ее терпеть…

Зелиха старательно делала вид, будто не понимает, о чем говорят женщины.

– Можно было и со своим отцом побыть! Где это видано, чтобы у родственников матери жили три месяца?

– К тому же умершей! – добавила Зейнаб.

– К тому же самоубийце… – выдохнула Саида.

Зелиху передернуло от услышанного, но, она, опасаясь своего разоблачения, не подавала виду, что понимает, о чем говорится на кухне.

Вскоре снохи стали заносить готовые блюда в зал и накрывать на стол. Шахло попросила Зелиху больше не покидать кухню, пока в доме ужинают мужчины.

– Завтра едет маленькая госпожа, – составляя список покупок, поделилась Шахло.

– Кто она?

– Внучка тети Марем. Она ее безумно любит и завтра устроит большой праздник. Точнее мы устроим, – посмеялась она.

Девушки накрыли себе на стол. Позже на ифтар пришел Идрис, не желающий садиться ужинать с семьей в зале. Макающая хлеб в горячий бульон Зелиха заметила, как стыдливо и неуверенно ведет себя Шахло перед ним. Она стала следить за каждым взглядом, за каждым движением, пытаясь найти связь между молодыми людьми, пока на кухню на зашла Саида, требующая быстро подготовить всё к чаю.

– Мне как раз по пути, отвезу тебя позже домой, – сказал он Зелихе.

Девушки взялись за уборку. Зелиха окидывала взглядом кухонные шкафчики, высматривая что-то, что поместилось бы в небольшой карман ее платья. От одной мысли, что домой она вернется с голыми руками, учащалось ее сердцебиение. Она представляла озлобленный оскал матери. Словно услышав этот вой страха, Зелиху позвала тетя Марем. Она сидела на роскошном диване с бархатной обивкой и раскладывала по конвертам купюры.

– Иди, милая, – сказала она девушке. – Это не зарплата, а деньги на лечение твоей матери.

Зелиха застыла от удивления. ее счастью не было предела. Она смотрела на деньги, мысленно отдавая их ворчливой бабке.

– Спасибо! – смутилась Зелиха.

– У меня есть подарок для твоей матери, – громче обычного сказала бабка, – пошли со мной.

Вместе с тетей Марем из огромного зала они направились к дальним комнатам. Открыв ключом свою спальню, она включила свет. На полу под шелковыми коврами блестел дубовый паркет. Стены были расписаны кисточками винограда, птицами и узорами в гипсовых рамках. Хрустальная люстра ослепляла своей красотой и блеском.

«Вот тебе и бабка», – подумала Зелиха, с любопытством ожидая подарок.

Из небольшой гардеробной комнаты тетя Марем вынесла белый подарочный пакет с коробкой постельного белья.

– Держи, девочка, – протянула она. И, посмотрев на нее, спросила: – Тебя здесь никто не обижает? Не задает вопросов?

– Нет… – тут же ответила Зелиха.

Женщина вновь призадумалась, пытаясь что-то спросить, но не нашла подходящих слов.

– Может, есть что-то, что ты хочешь мне рассказать?

Зелиху осенило. Пусть и не сразу, но, кажется, ей удалось понять намерения женщины. Подогретая деньгами и подарком, она как никогда была готова говорить:

– Я не хорошо знаю родной язык, но, если не ошибаюсь, ваши снохи сегодня говорили на кухне о ваших внучке и дочке.

Тетя Марем застыла в недоумении:

– Что же говорили?

– Мне показалось, они не рады ее приезду…

– А про дочку? – в глазах набежали слезы.

– Я не поняла, если честно… – испугавшись, продолжила Зелиха.

– Говори, девочка!

– Они говорили что-то про самоубийство…

Тетя Марем резко присела, схватившись за сердце. Зелиха подхватила ее за руку и медленными шагами проводила до кровати.

– Простите меня! – чуть ли не расплакалась девушка. – Я могу ошибаться!

– Нет, дитя… – чуть успокоилась она, – это я могла ошибиться. Ты очень помогла мне, не переживай ни о чем, езжай домой.

Убедившись в том, что женщина пришла в себя, Зелиха взяла пакет и направилась к выходу.

В багажник загрузили ящики с продуктами. Идрис открыл девушке дверь. Наблюдая по дороге за ее лицом в зеркало, он вымолвил:

– Все оказалось не так просто, как кажется, да?

– О чем ты?

– На тебе лица нет, Зелиха, и эта горечь мне хорошо знакома, – улыбнулся он.

– Я устала… А ты за всеми так внимательно следишь?

– Ревнуешь? – продолжал улыбаться Идрис, передразнивая девушку.

– Кто ты мне такой, чтобы я тебя ревновала? Высади меня здесь!

– Я же шутил, дурная! Как всё дотащишь?

– Уж точно без твоей помощи!

Зелиха, едва видя дорогу под ногами, направилась в сторону дома, держа тяжелый ящик и положенный сверху на него пакет.

Девушка вошла в дом. Из комнаты доносилась ярая дискуссия. Через слово слышалось «овца», что указывало именно на неё. Несмотря на то что со стороны Зелихи не было дурных поступков по отношению к матери, она всегда испытывала некую вину, так как недоверию и презрению женщины к ней не было предела.

– Я дома, – встав на пороге комнаты, сказала она.

– А зачем ты приехала? Оставалась бы там! Всего лишь…

– Пол-одиннадцатого, – добавила Зуля, выплевывая семечки от черешни в кулак.

– Как же тебе хорошо у чужих людей!

– Мам, я же работала весь день, что за разговоры?

– Кто работает, тот носит деньги домой, а не объедки!

Подойдя быстрым шагом, Зелиха кинула переданные деньги на комод матери и вышла из комнаты, где стали слышны громкие шаги ее сестры. В коридоре у коробки чавкала Ася, трогая жирными от мяса руками подарочный пакет.

– Ты больная? – выдернула пакет Зелиха.

Та молча ушла в комнату, после чего выскочила Зуля:

– Что, тебя водитель не захотел, и ты решила оскорблять моего ребенка? Ты не будешь тут показывать свой поганый характер! – замахнулась она.

– Все, все! Не ссорьтесь! – разглядывая пакет и коробку в прихожей, сказала мама. – Оставь ее, ты тоже весь нервный. Будьте дуружными! Посмотри, какой простыня! – достала коробку она. – Нет, нет, это мы не откроем, – вернула обратно в пакет, – это пригодится, когда Зуля будет замуж выходить.

Зелиха с насмешкой посмотрела на сестру, а потом с недоумением на мать, но, впервые вырванная из лап разъяренной Зули, решила не продолжать этот разговор и молча ушла в свою комнату.

– Ты ее лицо видела? – оскорбилась Зуля, возмущенная тем, что слова о ее замужестве вызвали смех у Зелихи, которая, кажется, стала ее душевным упреком.

Мать махнула рукой и скривила лицо, утешая тем самым любимицу, и ушла с пакетом в свою комнату.

Зелиху не покидала мысль о завтрашней гостье. До сих пор она считала, что именно бедность является причиной разлада в семье, но, узнав, насколько нежеланна внучка Марем в том доме, где царит роскошь и богатство, взглянула на жизнь иначе. Она перевернула комнату в поисках своего платья с лимонами, но вещь как будто провалилась сквозь землю.

– Мам, ты не видела мое желтое платье? – спросила она, зайдя к матери.

– Не видела, – не отрываясь от экрана телевизора, ответила женщина.

Не желая того, Зелиха заглянула в комнату к сестре:

– Ты не видела мое желтое платье?

– Зачем оно тебе? Спать? Или утром мыть в нем посуду? – прихорашиваясь у маленького зеркальца, висящего на старом обшарпанном шкафу, спросила Зуля.

– Я ищу свою вещь, да и я не ты, чтобы уходить куда-то в такое время… – на свой страх и риск вымолвила девушка.

– Мама сегодня добрая, Зелиха, но, клянусь, войну со мной ты не осилишь, я искупаю тебе в собственных слезах потому что ты очень грязная! И я это докажу! Пошла вон!

– Ты больная? Я кормлю твоего ребенка! Какие у тебя со мной счеты?

Подбежав к Зелихе, она со всей силы ударила ее по лицу так, что Зелиха, сама того не понимая, оказалась на полу.

В коридор выбежала мама.

– Ой, какая аферистка! Ты еще в окно выпади, чучело!

– Ай, что тут? – крикнула бабка.

– Эта тварь пришла на разборки, мол, она кормит моего ребенка! Мне угрожать эта сопля не будет!

Зелиха побежала в свою комнату, а мать начала на весь дом проклинать покойного мужа, оставившего на ее долю нищету и вечно грызущихся дочерей.

Уткнувшись лицом в уже мокрую от слез подушку, Зелиха услышала, как кто-то, под кем скрипят полы, пытается тихо пройти в комнату. Подняв голову, она увидела круглую тень и оглянулась. В темноте был виден слегка приоткрытый шкаф. Она подошла к нему и первое, что увидела, это рукав своего пропавшего платья. Зелиха включила свет и радостно стала доставать его, чтобы завтра надеть на работу. Но ее радость была короткой. Мятое, пропитанное запахом гари и с множеством въевшиеся жирных пятен платье было уже не пригодно к использованию.

– Спасибо, Ася, что хоть вернула, – громко сказала Зелиха, чтобы тень под дверью это услышала.

– Хи-хи! – раздалось в ответ.

– Ты почему не даешь девочке спать? – зашла бабка. Увидев лицо дочки и висящее на шкафу испорченное платье, она пробормотала: – Не расстраивайся. – Совсем неискренно прозвучал ее голос. – Твоя сестра непутевая, вот и злится на весь мир! Ты будь умнее, приноси ей что-нибудь, говори красивые слова, всем рассказывай, какая у тебя сестра – дома за матерью смотрит! Будь хитрой!

Зелиха молчала в ответ, так как хотела сберечь силы дойти до кровати.

– И вообще, Зелиха, оставайся там через ночь, – как будто выдавила из себя бабка. – Как ты там говорила, «влинвайся» в доверие.

Эти слова как солнце посреди морозного дня обрадовали Зелиху. Она вскочила и обняла мать. Это было лучшим завершением дня. Девушка умылась, приложила банку со сгущенкой к распухшей щеке и уснула, с нетерпением ожидая утра.

Это было прекрасное утро. После стольких ночей в интернате и после дома, где царствовали несправедливость, бедность и жестокость, даже мысль уснуть в чистоте и покое казалась невообразимой. Зелиха мечтала скорее понять эти чувства. С невероятной силой ее манило в дом Марем. Увидев, что сестра еще не вернулась, она быстро намазала щеку ее просроченным тональным кремом и напудрила лицо. Зелиха смотрела в зеркало, разышляя, почему бы не подкрасить губы, чтобы бледный оттенок лица стал менее заметным. Ну и раз все спят, а день сегодня и вправду хороший, то девушка не удержалась и от туши. Не дожидаясь Идриса, она вышла из дома и направилась к остановке.

Ворота стояли открытыми. Из двора хлестала вода. Идрис, закатав рукава рубашки, смывал пену с вымытой машины, Шахло протирала подоконники, стоя на стремянке.

– Ты чего так рано? – удивился он, увидев Зелиху. – Доброе утро! – прикрывая глаза рукой от солнца, рассматривал ее он.

– Доброе! – судорожно ответила девушка, заметив на себе его внимание.

– Доброе утро, Зелиха, ты как раз вовремя!

– Доброе, Шахло. Я сегодня остаюсь с ночевкой! – поделилась радостью девушка.

– А, здорово, – безэмоционально ответила Шахло и предложила взяться за тряпку.

– Почему ты без настроения?

– Вовсе нет! С чего ты взяла?

– Не знаю, мне показалось, ты грустная.

– Тебе показалось, – улыбнулась Шахло, еще раз неодобрительно взглянув на лицо девушки, которая очень сильно ощущала изменения в голосе, взгляде и настроении людей.