Текст книги "Дикая. Следы на аномальных тропах"

Любовь Котова
Дикая. Следы на аномальных тропах

Серия «Stalker» основана в 2013 году

STALKER

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

© Котова Л., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1
Решение

Старенький автобус, скрипя тормозами, остановился.

– Дитятки. Конечная, – объявил усатый водитель.

Немногочисленные пассажиры уже толпились в проходе, спеша покинуть пропахший соляркой автобус. Я с наслаждением потянулась – аж в груди щелкнуло – и, дождавшись, когда людской поток схлынет, обратилась к водителю:

– Не подскажете, где здесь воинская часть?

Он махнул рукой:

– Прямо по дороге иди, километра через три в нее упрешься. Только сейчас тебя не пустят уже.

Я посмотрела на закатное небо за окном. Да, время позднее. Пора о ночевке думать, и желательно не в поле.

– А гостиница здесь есть?

– Есть. – Водитель махнул рукой в направлении, откуда мы приехали. – Метров пятьсот. Там две пятиэтажки стоят, тебе в правую. В левой общежитие, офицеры с семьями живут.

– Спасибо.

Я спрыгнула на раздолбанный асфальт и, когда автобус, с шипением закрыв двери, пополз на разворот, не торопясь побрела следом. Странно. Для деревни, название которой с завидным постоянством мусолят новости, Дитятки имели вид вполне обычный. Ни тебе двухголовых коров в возвращающемся с пастбища стаде, ни гноящихся язв на шкуре собаки, которая деловито обнюхивает угол забора. А ведь всего в нескольких километрах к северу располагается знаменитая Зона отчуждения возле Чернобыльской АЭС, про которую слухи ходят один другого страшнее. Здесь же – аккуратные домики, ухоженные огороды, квохтанье кур, мир и покой. На мгновение мне даже показалось, что я снова, как в детстве, приехала в гости к бабушке, и вот-вот покажется справа знакомый дом небесно-голубого цвета.

Но иллюзию быстро развеял настигший меня военный патруль. Трое в камуфляже, потребовав документы, строго поинтересовались целью моего прибытия.

– У меня брат здесь служил, Стас Федоров, пропал весной, – честно ответила я. – Приехала с его начальством поговорить.

– В Зоне пропал? – спросил старший. – Если в Зоне, то вы зря приехали. Ничего нового не узнаете.

Я пожала плечами.

– Если так, то завтра же и уеду.

Он вернул мне документы.

– У нас с десяти вечера до шести утра комендантский час, на улицу в это время не выходите. Всего хорошего.

В гостинице обнаружился магазин. Я, вспомнив, что в рюкзаке осталась банка тушенки, решила купить на ужин макарон и впервые за последнюю неделю поесть нормально. Но стоя на кассе и от скуки крутя головой по сторонам, вдруг заметила в очереди смутно знакомое лицо. Присмотрелась. Невысокий жилистый мужчина лет тридцати с погонами капитана. Где же я его видела…

Точно. На фотографии!

Карточку размером с ладонь Стас прислал мне в одном из последних писем. Там был он сам и его друг Женя Карпов, оба во «флоре», стоящие над тушей здоровенного чернобыльского кабана. Брат написал, что Женя тогда первым заметил прущую на них клыкастую махину и всадил в кабана сразу полрожка, чем спас жизнь им обоим.

Это было полгода назад. Через месяц из части, где Стас служил, мне пришло сухое извещение о том, что он пропал без вести при выполнении особо важного задания. Неведомый штабной писака прозрачно намекал на дезертирство и полагающуюся за это ответственность. Я, слишком хорошо зная брата, не поверила, но больше на мои письма не отвечали ни в части, ни в министерстве… нигде. Брата словно вычеркнули. И тогда мне написал Карпов. Письмо было сумбурное, почерк неразборчивый; единственное, что я смогла понять, – не все так просто.

Расплатившись за макароны, я вышла из магазина, решив дождаться капитана на свежем воздухе. Если кто и сможет мне рассказать, что случилось со Стасом, то только он.

* * *

Сколько я себя помню – Стас всегда был рядом. Еще будучи совсем маленькой, я везде ходила за ним хвостом, и он не гнал малявку от себя, а вместе с друзьями учил меня лазить по деревьям, прыгать с гаражей и ничего не бояться. С ним я делилась своими детскими секретами, у него просила помощи, заставляя маму даже чуть-чуть ревновать. Потом вместе с мамой ждала, когда он вернется с чеченской войны, и с восторгом рассматривала красивый кругляш с таинственным названием «орден Мужества», который висел на его потрепанной форме. Гордилась им и любила я его невероятно, за ним готова была идти хоть на край света. И когда шесть лет назад родители погибли в автокатастрофе, только Стас смог достучаться до меня, вытянуть из депрессии. Я без проблем окончила брошенную было школу и поступила в медицинское училище по специальности «фельдшер СМП».

А потом ему предложили работу на периметре Чернобыльской зоны отчуждения, и он, подумав и посовещавшись со мной, согласился. Отпускать его было страшно, но я знала, что жизнь «на гражданке» Стасу скучна и неинтересна, он контракт на службу в Ставрополе разорвал только ради того, чтобы меня на ноги поднять. Теперь же детдом мне не грозил, смерть от голода тоже – учебу я успешно совмещала с подработкой, и, проводив его на поезд, следующие полтора года я общалась с ним только письмами, потому что ездить домой в увольнительную ему запрещалось по условиям контракта…

* * *

Ждать Карпова пришлось недолго. Через пять минут он стремительно прошагал мимо меня, направляясь к общежитию.

– Товарищ капитан, – позвала я. Он удивленно обернулся.

– Интервью не даю!

Я опешила.

– Да и не надо. Мне про Стаса Федорова бы узнать.

– Не знаю такого, – отрезал он и отвернулся, пробурчав что-то вроде «долбаные журналисты».

– Я его сестра. Ты мне писал, помнишь? – выдала я последний аргумент в удаляющуюся спину. Если это не поможет, то сегодня мне останется только в гостиницу заселяться, а уже завтра идти в часть.

Но Карпов замер и медленно обернулся.

– Люба? – спросил неуверенно.

Я молча протянула ему паспорт и фотографию. Он тщательно изучил и то, и другое, прежде чем протянуть мне руку.

– Стас показывал твои фотографии. Прости, не признал. Будем знакомы.

Еще через пять минут мы сидели на скамейке в сквере рядом с гостиницей.

– Валяй рассказывай, – тяжело выдохнул капитан, крутя в руке незажженную сигарету. Перехватил мой взгляд, усмехнулся: – Бросить хочу, да все никак не получается.

Я вздохнула:

– Нечего рассказывать. Я в часть ворох писем написала, а мне только и ответили, что он без вести пропал. Но человек ведь не иголка, следы всегда остаются.

Он скептически хмыкнул, а я, чувствуя, что вот-вот разревусь, заговорила тише:

– Я спать хочу спокойно, понимаешь? Он мне едва не каждую ночь снится. Ничего не говорит, просто смотрит. Четыре месяца уже! Может, помощи просит? Или… похоронить по-человечески? Я ведь в сны никогда не верила, а здесь… поневоле поверишь!

– Ох, бабы… – покачал он головой. – Есть у нас бабка одна, так ей постоянно псы облезлые мерещатся. К тебе брат приходит. Вот не сидится же вам спокойно!

– А тебе? – спросила я. – Тебе спокойно сидится?

– Да не о том речь! – зло сплюнул он. Помолчал. Потом заговорил, тяжело, словно камни, роняя слова: – Я их всех помню. Всех, кто ушел в Зону и не вернулся… Каждую ночь вижу, как Федю Ермолова разрывает на части «мясорубка»… первый выход в Зону у парня был… Как умирает Лешка Авдотьин, попавший в «топку»… мы его вытащили… обкололи промедолом и вытащили, а может, зря… врачи только руками развели, а он ведь просил пристрелить его, чтобы не мучился… Игнат Панфилов остался прикрывать наш отход… я нашел потом, что это зверье в человечьей шкуре от него оставило… не много там осталось, очень не много. Как думаешь, спокойно мне сидится после всего этого?!

Я ответила не сразу:

– Тогда ты тем более меня поймешь. У меня сейчас два пути – либо попытаться хоть что-то узнать про Стаса, либо сдаться и сойти с ума.

– Понимаю, – невесело усмехнулся он. Щелкнул зажигалкой, жадно затянулся сигаретой. – Только крепче ты после этого спать не станешь, точно говорю.

– Хорошо, – просто ответила я. И капитан, пожав плечами и подумав еще немного, заговорил:

– Когда пришел приказ о доставке особо важного груза в самое сердце Зоны – на Чернобыльскую АЭС, я долго думал, кого из ребят взять с собой. Так далеко мы не заходили еще ни разу и, будь моя воля, не пошли бы и тогда, но приказы не обсуждаются. Собрал самых опытных, объяснил суть, сказал, что никого не заставляю, но если не справятся они – не справится никто. В итоге собралось десять человек. Я поделил их на три группы…

За первой сигаретой пошла вторая.

– Одна нарвалась на засаду «каменщиков» в Мертвячьем городе, вторая вступила в неравный бой в Припяти. До нужного места не добрался никто. Обратно выбрался только я. Хрен знает как. Не помню. Ребята говорят, нашли меня всего израненного и без памяти. Отправили меня в больничку, откуда я сбежал, как только смог, и все силы бросил на поиски оставшихся в живых. Понимал, конечно, что шансов мало, но когда на Смоляном озере расстрелял прыгуна… это мутант с противогазом на голове… И обнаружил у него солдатский жетон на шее… Я номера своих ребят назубок знал. Знаешь… он совпал.

Это как, чуть не спросила я. Прыгун, насколько мне известно, – страшное порождение Зоны. Выходит, когда-то оно было человеком?

– Рубаха у него изодранная вся была… На чем и держалась-то, непонятно. Так вот на плече у прыгуна я татуировку увидел. Змея, морским узлом обвивающая якорь… Я в свое время этой татуировкой долго восхищался. Гидра. Веселый был парень, на гитаре неплохо играл…

Сигареты исчезали из пачки одна за другой, табачный дым поднимался в небо, отгоняя комаров, а капитан ничего не замечал. Он снова был там, в Зоне.

– Дальше – больше… В очередном рейде мы наткнулись на охотников. Слово за слово, и черт меня дернул спросить их про жетоны. Они сначала замялись, но потом рассказали, что за последний месяц поймали уже семерых таких… как Гидра. Он так и спросил: твои, что ли, капитан?

– И? – не выдержала я.

– Восемь ребят, – почти простонал капитан. – Восьмерых моих ребят кто-то… или что-то… превратило в тварей Зоны. Врагу такой смерти не пожелаю, но я найду, кто за этим стоит, – и тогда он пожалеет, что вообще появился на свет.

Я посмотрела на сжатые кулаки капитана и поверила. А он продолжил:

– Единственный, кто остался, – твой брат, но думаю, это ненадолго. Прости. Думаю, что еще неделя, может, две, и в Зоне обнаружится очередной прыгун из той… моей группы. Последний. Так что делать тебе тут больше нечего. Переночуешь, а завтра первым же автобусом дуй обратно.

Я промолчала, пытаясь переварить услышанное. Мой брат стал прыгуном? Тот, который защищал меня от дворовой шпаны, учил кататься на велосипеде, прикрывал от родителей мои шалости, теперь превратился в монстра, руководствующегося только кровожадными инстинктами? Нет, в голове это не укладывалось.

А когда я представила родные выгоревшие глаза, в которых теперь плещется только жажда крови, в голове и вовсе что-то перемкнуло, почти физически.

– Нет, – упало в тяжелую тишину короткое, и задумавшийся о своем Карпов удивленно повернул голову:

– Что – нет?

– Ты прав. Крепче я после твоего рассказа спать не буду. Особенно если сейчас развернусь и уеду.

– И что ты собираешься делать? – прищурился он.

Я ответила не сразу. Все, что мне было известно о Зоне, явно и недвусмысленно намекало на то, что самым правильным решением сейчас будет смириться. Забыть Стаса, вернуться домой и просто жить. А что мне еще остается? В Зоне мрут как мухи подготовленные ко всем сюрпризам военные. Чудом оставшийся в живых Карпов за несколько месяцев не нашел даже следов Стаса – что собираюсь найти я?

Вот только Стас меня учил идти до конца и никогда не сдаваться. А спокойно жить, зная, что струсила в решающий момент, у меня точно не получится. Изведусь от бесконечного «а что было бы, если…».

– Пойду за ним.

– Что?! – Карпов чуть не выронил сигарету.

Иногда, чтобы чудо случилось, ему тоже надо помочь, решила я и повторила громче:

– Пойду за ним.

Карпов долго молчал, потом спокойно констатировал:

– Сдурела девка… Ты ж понятия не имеешь, о чем говоришь. Читала в интернете про собак-телепатов? А про выведенных в секретных лабораториях монстров, которым человека голыми руками разорвать – раз плюнуть? Думаешь, приукрасили журналюги? Ни хрена! – повысил он голос. – Наоборот, их статьи такой цензуре подвергаются, чтоб чего лишнего не проскочило, – мама не горюй! А знаешь, сколько в Зоне того, о чем не напишут никогда? Просто потому, что эти писаки дальше Кордона не забираются!

Я упрямо промолчала. Пусть решение, принятое мной только что, здравомыслием не отличается, но я не отступлюсь. Ведь это ко мне, а не к Карпову Стас каждую ночь приходит во сне и словно чего-то ждет…

– А ведь я тебя закрыть могу, – не дождавшись ответа, проговорил Карпов. – За попытку проникновения на закрытую территорию. Посидишь в КПЗ, глядишь, головушка остынет, успокоишься да домой поедешь, личную жизнь устраивать.

– Закрыть можешь, – отстраненно кивнула я. И посмотрела ему прямо в глаза: – Только я сбегу. И в Зону все равно проникну, с твоей помощью или без. Угадай сам, в каком случае шансов выжить у меня больше?

Он снова надолго замолчал. Потом смял полупустую пачку сигарет в руке и жестко заговорил:

– Помереть не терпится? Ладно… Времени сколько? Девять вечера? Тогда слушай внимательно. Идешь сейчас по дороге в сторону автобусной остановки. Слева увидишь забор с воротами, на которых кони вырезаны, сразу за этим забором сворачиваешь на тропинку и идешь до самого конца. В конце упираешься в заросший бурьяном участок, огибаешь его опять же слева. Он весь в колючей проволоке, поаккуратнее. Найдешь в проволоке проход, там будет покосившийся домик. Подойдешь, стукнешь четыре раза, вот так, – капитан отбил по скамейке «тук-тук, тук-тук». – Скажешь, что ты к Седому от Карпыча. А дальше уже как с ним договоришься. Тысяч десять готовь, не меньше. И про комендантский час не забывай. Ночью засечет патруль – не отбрешешься.

На меня капитан теперь не смотрел.

– Спасибо.

Он махнул рукой и, вскочив со скамейки, не оглядываясь пошел в сторону общежития.

– Обещаю – если найду Стаса, то ты об этом узнаешь в первую очередь, – сказала я ему в спину, не особенно заботясь о том, слышит он меня или нет.

Глава 2
Седой

Дальше было проще. Дом Седого, следуя указаниям Карпова, я нашла быстро. Постучалась, представилась, была запущена в дом, где меня встретил седой коренастый мужик средних лет с цепким взглядом. Ему я заявила сразу, что меня интересует только помощь в подборе необходимой снаряги и пересечении Периметра, а воспитывать не нужно. Седой хмыкнул:

– Воспитывать надо было, пока поперек лавки лежала. – Он посмотрел на настенные часы, показывающие без пятнадцати десять. – Деньги-то есть?

Я кивнула.

– Если расценки не изменились, то наскребу. Но они сейчас не при мне.

Он усмехнулся:

– Стережешься? Правильно. Ладно, сегодня уже поздно, постелю тебе на печке. Завтра с утра поговорим.

Полночи я, несмотря на усталость, проворочалась без сна. Решение пойти в Зону сильно походило на особо изощренный способ самоубийства. Каким бы абстрактным понятием ни была для меня собственная смерть – все равно было очень страшно. Я слепо таращилась в бревенчатый потолок прямо над головой, вспоминала автокатастрофу, в которой погибли родители, и снова гадала – почему именно я тогда осталась жива? Сколько мне еще осталось жить – день, неделю, месяц? И сколько я успею в Зоне обнаружить вещей, которые страшнее, чем смерть?

Вопросы, вопросы… Уснула я только на рассвете, а уже, кажется, в следующее мгновение едва не подскочила от стука входной двери, мгновенно почему-то вспомнив угрозу Карпова «закрыть» меня. Но это оказался Седой, прогудевший:

– Проснулась? Завтрак на столе. Как поешь, выкидывай все из рюкзака, посмотрим, что тебе добрать надо.

Удобства обнаружились во дворе, и я, умывшись холодной водой из бочки, заглянула обратно в дом. Что там у нас на завтрак? Вареная картошка, еще исходящая паром, замечательно! Она была сметена в два счета, и уже через полчаса после пробуждения я ревниво наблюдала за тем, как Седой перебирает содержимое моего рюкзака, выпотрошенное прямо на стол. Вот он разворачивает спальник, взвешивает на руке бинокль, вот не глядя откладывает запасную одежду, только флисовую кофту пробует на ощупь. И комментирует:

– Спальник, конечно, вещь хорошая, но часто спать придется сидя и вполглаза. Бинокль пригодится, но тяжеловат. Кофту, когда выходить соберемся, наденешь сразу. Кружка-ложка-кастрюлька есть, отлично. Газовку здесь оставь, до торговцев в Зоне добраться еще надо, и газ у них будет недешевым. Топорик тоже отложи. От зверья им не отмашешься, костер разводить далеко не всегда безопасно. Лучше хорошим ножом разжиться. Спички и зажигалку убери в водонепроницаемую емкость, хоть пакет, хоть еще что. Фонарик хорош. – Седой направил луч света в устье печки. – Часы у тебя есть, аптечка имеется. Что еще… – задумался он.

Я машинально кинула взгляд на левое запястье, где красовались часы. О том, что на их задней крышке выгравирована надпись «Федорову С.А. за помощь в борьбе с контрабандистами, 04 февраля 2013», Седому знать не обязательно. Стас прислал их буквально за месяц до своего исчезновения, написав, что боится потерять. Тогда я убрала часы в шкатулку, где хранила свои украшения, но, решившись приехать сюда, надела на руку, чтобы вернуть хозяину сразу, как только его найду. И не снимала даже на ночь.

Зато фотографию Стаса, на всякий случай прихваченную из дома, я Седому показала. Тот, внимательно посмотрев на изображение, отрицательно покачал головой: не видел.

Ничего больше не вспомнив, Седой еще раз критически осмотрел меня.

– Штормовку я твою видел, для начала сойдет. Берцы не жмут?

– Нет.

– Значит, нужно только оружие и КПК. И респиратор тоже не помешает, радиоактивной пылью надышаться – радости мало. Респиратор запасной у меня здесь, а вот с остальным придется повременить. Если при переходе накроют – без оружия шансов на благоприятный исход больше. В Зоне и пистолет, и КПК тебе будет. Да, я у тебя компас видел… Далеко его не убирай, карта на КПК есть, но так оно все же надежнее.

– Что за КПК?

– Карманный персональный компьютер. Для сталкера – вещь незаменимая. Там и счетчик Гейгера встроен, и карта местности есть с возможностью редактирования, и клич о помощи в сеть кинуть можно, если что. И, – он покосился на меня, – про Зону кое-какая информация имеется. Мини-справочник, так сказать. Предыдущий владелец заморачивался, заметки делал. Как пользоваться, покажу. А сейчас складывай все обратно, да так, чтобы ничего не гремело и не звенело. Я проверю. Когда выходим и что по деньгам, скажу чуть позже.

Перекладывать вещи пришлось несколько раз, пока наконец Седой, заставив меня попрыгать с рюкзаком на плечах, не остался доволен.

– Я с Карпычем утром связался, узнал по поводу тебя. Он номер жетона твоего брата продиктовал. – Седой повертел в руке клочок бумаги, отдал мне. – Брата, значит, ищешь… Тоже военный? – спросил резко. Сердце екнуло, и я как можно равнодушнее пожала плечами:

– Какая теперь разница?

– Да в общем-то никакой. Если забыть про тот факт, что вся группа в прыгунов превратилась, а командир выжил чудом.

Я недоуменно посмотрела на него, и Седой криво усмехнулся:

– Слухи ходят. Ладно, неважно. На самом деле мне глубоко до фонаря причина, по которой ты решила отправиться в Зону, и совершенно неинтересно, как быстро ты там загнешься. Единственное, что имеет значение, – как далеко мы отойдем от Периметра, прежде чем вояки поднимут тревогу. А потому, если хочешь, чтобы я тебя в Зону провел целой и невредимой, слушать меня ты с этого момента начинаешь как маму родную. Не споришь, не огрызаешься, просто выполняешь. Это понятно?

Не сказать, что в детстве я была образцом послушания… но посыл ясен.

– Да.

– Отлично. Тогда сейчас собираешь все свои вещи, навьючиваешь на себя так, словно вот сейчас уже в Зону направишься, и выходишь во двор. Посмотрю, как ползать умеешь.

Ох. У Седого оказался не двор, а тренировочная площадка для тех, кто мечтает попасть в Зону. Тут тебе и колючая проволока, и крапива в человеческий рост высотой, и залежи веток, громко хрустящих под ногами. Здесь я битых два часа ползала, бегала, кувыркалась и замирала по команде, пока мой проводник не решил, что для первого раза достаточно.

– Сойдет. Если наступать не будешь куда ни попадя – проскочим как мыши.

Елки-палки, чем я занимаюсь, мелькала периодически в голове отстраненная мысль. Ты же только что окончила медицинское училище, твоя задача – людей лечить, а не по кустам лазать под прицелом прожекторов и часовых. В Зоне ты и дня не продержишься с твоими-то умениями, каково тогда придется Стасу, если он все-таки жив и когда-нибудь вернется?

Так, стоп, осадила я себя. Это уже было. Хватит.

– Седой, что мне еще надо знать?

– Пока ты со мной – делай все как я, не ошибешься. – Проводнику что-то не понравилось в том, как висит мой рюкзак, и он принялся подгонять лямки прямо на мне. – Дальше – только осторожность и внимательность. Если повезет, то потом еще и опыт прибавится. Попрыгай-ка.

Я старательно попрыгала, и он кивнул:

– Нормально. Лямки периодически проверяй, чтобы рюкзак к спине плотно прилегал. Все. Пошли в дом.

В доме Седой полез в подвал и принялся выкидывать оттуда сухпайки – в дорогу. Я, заглянув в холодильник и найдя там только картошку, сосиски и бутылку молока с близким к экстремальному сроком годности, с разрешения хозяина принялась готовить пюре.

Пообедали – и проводник опять погнал меня во двор. На этот раз все его команды я выполнила почти безукоризненно, только однажды хрустнув веткой, после чего долгих десять минут лежала на месте без движения. Все бы ничего, но комары, собаки такие, кусались больно, а отмахиваться было нельзя. Наконец Седой знаком показал: все. Я, встав, принялась яростно прихлопывать летучих кровососов, но на Седого поглядывать не забывала. И правильно сделала. Потому что тот, дождавшись, когда я отвлекусь, бесшумно распластался по земле. Я чуть задержалась, оказавшись на земле секунды на три позже.

– Будь мы сейчас в Зоне – ты могла бы быть уже мертва, – не преминул заметить он. – Не отвлекайся. Ситуация иногда меняется мгновенно. А в остальном неплохо. Выходим сегодня ночью. Деньги отдашь, как Периметр пересечем. Десять тысяч за дорогу и пять – за оружие и КПК.

По-божески. Остается только опасение, что проводник сдаст меня военным, как только мы расстанемся.

Вернувшись в дом, завалилась было на боковую. Седой сказал, что уходить будем часа в три ночи – самое собачье время, когда часовым спать хочется гораздо сильнее, чем ловить прячущихся по кустам сталкеров. Сталкеров? Стас рассказывал, что так себя называют скрывающиеся в Зоне люди. Искатели приключений, рискующие жизнью ради того, чтобы, добыв артефакт, спустить заработанное в ближайшем кабаке. Я посмотрела на Седого. Не похож он на того, чей смысл жизни сводится только к тому, чтобы «напиться и забыться».

– Седой… почему ты здесь?

Он хмыкнул.

– Зелень ты, зелень… Запомни, у сталкеров не принято о таком спрашивать. Прошлое остается в прошлом, мало ли у кого какие скелеты в шкафу. И о себе распространяться тоже не принято. Информация в Зоне денег стоит, на ней озолотиться можно. А можно и голову сложить, если знаешь то, чего не должен.

– Расскажи про Зону, Седой. Я там всего через несколько часов оказаться могу, а до сих пор толком ничего не знаю. Аномалии какие-то, мутанты… сталкеры.

Седой, вытянувшись на топчане, заложил руки за голову:

– В Предбаннике всего этого мало. Сталкеры сплошь новички, из зверья – только безглазые псы, клешни да кабаны. Аномалии – «птичьи карусели», «мясорубки» и «комариные плеши», радиационных пятен мало. Самое страшное – это Выброс, идущий из центра Зоны. Если верить научникам, то следующий будет завтра ближе к вечеру. Примерно. Именно поэтому мы с тобой идем ночью. Вояки вряд ли ожидают прорыва Периметра накануне Выброса. В общем, делай все как я, там сообразишь что к чему. А сейчас – спать.

Он закрыл глаза и, кажется, действительно уснул. Я не решилась спрашивать дальше. Про безглазых псов и клешней – потомков свиней – я знала, кабана даже видела на фото, но не имела ни малейшего понятия, как, например, не вляпаться в аномалию с веселым названием «птичья карусель». Ладно, разберусь на месте. Пистолет и КПК вряд ли хранятся прямо под забором, значит, Седой не кинет меня сразу за Периметром. Если, опять же, не сдаст военным, но в этом случае по поводу аномалий мне точно переживать не придется.