Текст книги "Собственность бывшего"

Глава 3. Артур

Прошлое

– Ты проиграл, Левицкий, – слышу в трубку и сплевываю, выбрасывая сигарету. Я сам затеял спор из интереса, а теперь проиграть? Хер там плавал.

– У меня есть еще один день, не забывай, Садыров.

– И что ты будешь делать? Серенады ей петь? Титовой на тебя с высокой колокольни. Она думает только об учебе.

– Она единственная, кто остался.

– Потому что страшная.

– Тогда тем более должна клюнуть. Все, кажется, кто-то идет, – стою, караулю после школы. Она еще и дополнительные уроки по биологии берет. Боится провалить экзамены?

Мимо меня буквально пролетает на низком каблуке худощавая женщина, сразу идет к дверям, из которых выходит Титова, как обычно, неся с собой все учебники.

И вдруг начинается такой трешак, что я замираю. Женщина взмахом руки сносит с головы Титовой дурацкую шапку, затем толкает так, что та падает с лестницы, теряя сумку, из которой тут же все валится.

– Дрянь! И как ты собралась поступать с такими оценками?! О чем ты думаешь! Тройка?!

– Мам, я сегодня исправила.

– Да, мне звонила Раиса Петровна. Ты, получается, меня обманываешь?! В деревню хочешь?! Коров доить?!

– Мам, я все исправила, – почти ревет она, а мне уйти хочется. Вся эта сцена ничего, кроме омерзения, не вызывает. Значит, Титова из деревни? Тогда как в нашей школе оказалась? Сюда просто так не попадают. Только при деньгах или как я, по стипендии от области.

– Ты вылетишь отсюда за свои тройки! Поняла?! Я не для того спину надрываю, чтобы вернуться в то захолустье, из которого мы вылезли! – Она замахивается снова, но в этот раз сбивать нечего, разве что саму голову ревущей Титовой. И я ведь ушел почти, но все равно делаю шаг вперед и хватаю ее руку своей.

– Достаточно.

– Пошел вон! Ты кто еще такой?!

– А я Левицкий. Парень Дианы.

Титова в шоке смотрит на меня, на мать, отчаянно качает головой.

– Парень?! Ты, сучка, вместо учебы хахаля себе нашла?! – орет она, покрывая дочь благим матом. Замахивается другой рукой. Я тут же отталкиваю бабу, цепляю Титову и убегаю, потянув ее за собой. Мы бежим несколько минут, пока не добираемся до гаражей, и остаемся там. Переводим дыхание.

– Кажется, спасение прошло не по плану.

– Это точно.

– Влетит тебе? Она вообще у психиатра проверялась?

– Влетит. Но не переживай. Не думала, что ты вообще вступишься.

– Разве я не джентльмен?

– Не знаю. Говорят, что нет.

– А ты только себе верь и моим поступкам, – смотрю на нее внимательно, замечаю, что руки наши еще сцеплены. И от этого становится не по себе. Засовываю руки в карманы, не зная, что дальше говорить.

Обычно всегда знаю, что сказать девчонкам, а с ней как-то сразу все идет не так. Я уже жалеть начинаю, что затеял этот спор – влюбить в себя каждую одноклассницу. Только девчонки друзей были вне спора, а остальные стали жертвами. Включая эту лохушку. Хотя с такой матерью и неудивительно. Сейчас думаю, что мне даже повезло с родителями. Они просто загоняли меня во все возможные интеллектуальные спортивные и художественные кружки, чтобы не видеть.

– Слушай, хочешь прогуляться?

– Не могу я. Я же на стипендии. Буду получать тройки – вылечу. Еще и экзамены впереди.

– Тогда есть идея получше. Я вроде в биологии шарю.

– Ты во всем шаришь.

– Ну это да. – Становится приятно от ее похвалы, а потом она еще и добавляет:

– Ты даже по физкультуре лучший, но все равно в конце даешь возможность Самсонову и Садырову себя обойти.

– Опа. Наблюдала за мной? Нравлюсь?

– Просто стало интересно зачем.

Потому что это два охуевших мажора, дружба с которыми далеко меня поведет. Чтобы не херачить на работе круглосуточно, как папа с мамой.

– Они же мои друзья. Я хочу сделать им приятное.

– Так они же не знают, что ты это делаешь.

– Главное, знаю я, – усмехаюсь и поднимаю ее лицо пальцами, замечая, как она вздрагивает от одного лишь прикосновения. Даже интересно, что будет дальше. – Ты не ответила на второй вопрос.

– Это обязательно?

– Мне было бы приятно услышать… Нравлюсь?

– Нравишься.

– Почему ты никогда на меня не смотришь?

– Ты просто невнимательный, – чуть улыбается она мягкими на вид губами. А на вкус?

Жаль, в темноте не видно цвета глаз, хотя за этими очками вообще ничего не видно.

– Хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

Она тут же смущается, отворачивается и идет обратно к школе.

– Не надо. Есть много красивых девушек.

– Но ждал-то я после школы тебя, – иду за ней. И когда я вообще ходил позади девушки? Вот стоять сзади – это можно.

Она не отвечает, только ускоряется. Затем аккуратно выглядывает из-за колонны. Матери ее нет, а учебники и сумка так и валяются. Она бежит их собирать, а когда я ей помогаю, начинает реветь.

– Слушай, Артур. Спасибо, что пришел, помог, ждал, но не стоит провоцировать мою маму. Мне и так несладко приходится.

– Так ты же меня не дослушала, – отдаю ей биологию. – Я буду тебе помогать. Подготовлю к экзаменам. У тебя дома.

– Ты что? – Так спросила, словно я предложил участие в оргии. – Мама не пустит.

– А мы будем при ней заниматься. Она увидит, что мы ничего плохого не делаем.

– Не получится, – забирает она свой учебник, заталкивает в сумку и поднимает на плечо. Но лямка тут же рвется. Я сам поднимаю сумку. Уже не отдаю ей.

– Ну вот смотри. Твоя мамаша все равно даст тебе пиздюлей, верно?

– Ну?

– Тогда что ты теряешь, если мы попытаемся? – поднимаю ее шапку и нахлобучиваю на голову.

– Мне просто непонятно, зачем ты это делаешь. Зачем ждал меня?

И здесь у меня есть прекрасная возможность соврать. Или сказать правду, потому что, судя по всему, она реалистка. Любовь и романтика не про нее.

– Мне до завтрашнего вечера нужно влюбить тебя в себя, как одну из одноклассниц. Стать твоим парнем так, чтобы остальные не просекли.

– Что? То есть ты… Это невыполнимо.

– Нет ничего невозможного. Ну и вообще-то ты последняя, – подмигиваю. – Самая непрошибаемая, я бы сказал. Давай так: я помогаю тебе, ты мне.

– И мне не надо в тебя влюбляться?

– Ну почему, – подхожу ближе, почти касаюсь прохладной щеки. Ей бы челку, хоть часть прыщей скрыть. – Влюбиться ты можешь, только взаимностью я ответить не смогу.

– Спасибо за честность, – вдруг улыбается она, и от этой простой, такой искренней улыбки внутри рождается зверюга, которая жаждет, чтобы так улыбалась она только мне.

Глава 4. Диана

Настоящее

– Диана Александровна, звонит Татьяна Николаевна. Говорит, ваш мобильный опять на беззвучном, – заглядывает между пациентами администратор Эля, и я почти на автомате киваю, даже не отрываясь от записей.

Какими бы делами Виталий я ни занималась, мое любимое – это общение с пациентами. Наверное, потому, что они разные. Наверное, потому, что виден диссонанс от того, как некоторые хотят ребенка, а некоторым хочется поскорее сделать аборт. У меня не стоит задача уговорить всех рожать, наверное, потому, что ребенка действительно стоит заводить, когда этого хочешь, а не потому, что тикают часики или родственники требуют, религия, или даже муж. Но иногда я вижу в женщинах сомнение. Оно дает шанс еще не родившемуся малышу выжить, а это уже много. И я рада, что порой чаша весов склоняется в сторону материнства от моего небольшого совета. Чаще всего для этого я рассказываю свою историю. Как сама мечтаю о девочке, что мой муж помогает десяткам женщин, но я – то самое исключение. И это работает, что удивительно.

Закончив заполнять карту предыдущей пациентки, я поднимаю руки и потягиваюсь. Последний месяц был хорошим. Много работы, постоянное внимание мужа, который все еще чувствовал себя виноватым за поступок на премии «Человек года». Но главное – на горизонте никакого Левицкого. В первые дни периодически вздрагивала, он постоянно был в моей голове, и я вспоминала почему: тот самый момент, когда он стал непосредственной частью моей непростой жизни, тот миг, когда мое согласие на его авантюру предопределило следующие несколько лет моего существования.

Встаю из-за стола, разминая голову и глядя, все ли есть для следующего пациента, и иду позвать его. Но в коридоре оказывается пусто, и я ловлю взгляд Оли, которая кивает в сторону. Тут же меня буквально сносит вихрь радости по имени Татьяна.

– Следующим твоим пациентом буду я! А так как отца для своего малыша я еще не нашла и рожать не собираюсь, то краду тебя на обед.

– Стой, стой, – смеюсь с этой неугомонной. И это в ее сорок лет. – Даже если ты следующий пациент…

– Три пациента, а потом у тебя конец смены. Я все проверила.

– Тань, ну что за детский сад.

– Я, может, и детский сад, а ты словно шахтер, который спины не разгибает. Вон и черные пятна на лице.

– Что? Где?

– Шучу я, пойдем уже, – тащит она меня в сторону, но я упираюсь.

– Да боже! Дай хоть сумку возьму.

Забегаю в кабинет перевести дыхание. Вот люблю я ее. Но она порой такая назойливая. Затем беру сумочку. В одном она права: надо перекусить. Тем более что сегодня Виталий будет до вечера в лаборатории.

Таня ждет в своей новой машине, которую ей выдали в счет ремонта. Я сразу вспоминаю про порше, который ее подрезал, но тут же давлю мысль. Лучше вообще не думать про порше. Любом порше.

– И куда мы сегодня?

– О, я нашла одно отличное местечко за углом. Шикарная рыба и креветки. Не морщись. Я помню, что ты их не любишь.

– Ничего, я с удовольствием поем стейк из семги.

– Отлично. Виталий все еще молит о пощаде?

– Нет, – фыркнула я. – Да и извиняться ему не за что. Тем более после той премии у нас стало больше клиентов. И несколько я бы могла принять, если бы не ты.

– В клинике есть и другие врачи. А ты бы кончала принимать пациентов и стала заниматься другими обязанностями.

– У нас и так все работает как часы.

– Вот сразу понятно, почему Виталик на тебя клюнул.

– Почему же?

– Ты так же, как и он, не хочешь видеть толпы и не нуждаешься в богатстве. Будь ваша воля, вы бы уехали лечить негритят. Добряки. А между тем…

Она паркуется кое-как, и мы выходим возле ресторана.

– Здесь вроде нельзя.

– Потом штраф заплачу. Так вот… – Мы заходим внутрь, и я словно погружаюсь на морское дно. Симпатично, но слишком все синее. До тошноты. – Ты уговорила Виталия отказаться от продажи вашего препарата «ГеоФарму».

– Оламин.

– Не важно…

Я еще сесть не успеваю, как меня парализует. Да, она права. Путем долгих уговоров, хлопанья ресниц, а в итоге рассказав, что Левицкий опасный человек и вообще мой бывший, я уговорила Виталика подождать других предложений.

– Есть такое, – аккуратно присаживаюсь под внимательным взглядом Тани. Официант как раз приносит меню и тут же уходит, а мы продолжаем смотреть друг на друга. – Тебя раньше это не волновало.

– Раньше меня это и не волновало, потому что у нас с Виталием было наследство, которое он, кстати, спустил на клинику, оставив жалкие крохи. – Я невольно смотрю на ее иномарку, которую она получила взамен своей. Не менее дорогой. – Не надо туда смотреть. Моя ласточка – это все, что у меня осталось.

– Еще квартира в центре, – напоминаю я. Знаю, к чему она клонит, но менять решения не буду. Левицкому нечего делать в нашей жизни. Каким бы влиятельным он ни был.

– Маленькая.

– Почти сто метров.

– А дом в Стокгольме был двести пятьдесят со штатом личной прислуги. Я тебя люблю, моя Ди. Но твой альтруизм сведет меня в могилу. Вы платите громадную аренду, и даже ваши новые клиенты никогда этого не покроют.

– Найдем других инвесторов.

– Ты просто не знаешь, что предлагает Левицкий.

– И не хочу знать. Вот правда. Он в любом случае сделает так, чтобы было выгодно ему.

– Естественно. Он вкладывает бабки и хочет, чтобы они окупились. Думаешь, другие инвесторы будут работать иначе? Диана, мне кажется ты просто трусишь…

– Перед кем? – замираю. Я ей не говорила. Неужели Виталий?

– Перед трудностями. Сейчас штат клиники от силы человек десять. Занят только первый этаж. А если подключить «ГеоФарм», то можно сделать целую сеть.

– Я никогда не боялась трудностей. Но просто… Принимать пациентов я тогда успевать не буду. – Мне нужно за что-то зацепится. Хоть за что-нибудь, боже. Если Таня решила что-то, будет стоять на своем до конца.

– Сможешь, если все организуешь правильно. Мне кажется, этот Левицкий тебе в этом поможет. Судя по тому, что я о нем слышала, с внутренней организацией и тайм-менеджментом у него все в полном порядке.

– Таня, он… Он нечист на руку. Мы были знакомы. И он подставил своих друзей, после чего его выперли из предвыборной компании друга. Самсонова Никиты.

– А, да, слышала эту историю. И заметь вот что. Его выперли, он остался с ни с чем и снова поднялся. Этот человек знает короткие пути к успеху.

– Грязные пути. Это не то, чего хочет Виталий. Он хочет нести людям добро. Счастье.

– За любое добро нужно платить. В любом случае, с Виталей я поговорила.

– Что?

– Вы будете заказывать?

– Мне чай, а этой онемевшей красавице бокал вина. Ей нужно расслабиться, – отсылает она официанта и берет меня за дрожащие руки. Все было так хорошо. Еще с утра было так хорошо. – Диан, расслабься. Я буду рядом. Поверь мне, свое никому не отдам. Тем более деньги. Тем более какому-то Левицкому. Я тебе обещаю, все будет хорошо Ты сама его послушай, он дельные вещи говорит.

Говорит? Послушай?

– В смысле? Когда я должна его слушать?

– Сейчас. Вон они с Виталиком. Выдернул его из лаборатории. Иначе бы сидел там до посинения. Виталик! Мы здесь! – машет она, пока я смотрю в пространство, чувствуя, как оно сужается до взгляда на затылке. И кто сказал, что нужно умереть, чтобы попасть в ад. Порой за грех ад настигает тебя и в жизни. Мой личный ад за моей спиной. И я кожей ощущаю, как плавится в котле каждая клеточка.

– Танюша, Дианочка. Привет дорогая, – целует Виталий меня в щеку. И мне впервые хочется отвернуться. Ощущаю себя жуком, зашедшим на ужин к тарантулам.

– Госпожа Обломова? – металл в его голосе, когда – то казался мне плавленым, текущим по моим венам. Пять лет прошло. Ничего не изменилось, кроме одного. Теперь я жажду это прекратить.

– Диана, ну что за выражение лица? – улыбается Таня так ярко, что глаза слепит.

Виталий садится рядом со мной, а Артур напротив, педантично укладывая себе на колени салфетку. Боже, я ведь даже знаю, что он закажет. Если конечно его вкусы кардинально не изменились.

– А в чем дело? – добродушно интересуется муж.

– Дианочка против твоего успеха, Виталик.

– Не правда. Просто мы договорились не отдавать препарат ГеоФарм-у, – не стала я молчать и ядовито улыбнулась Артуру. – Зная господина Левицкого я не могу ему доверять. И я тебе об этом говорила.

Неловкое молчание, за которое нам приносят вино и чай, а мужчины заказывают лишь напитки, быстро заканчивается.

– Да, мы обсудили этот момент с Артуром, – даже глазом не моргает Виталий. – Он меня убедил что никаких прежних чувств к тебе не питает и заинтересован лишь в продвижении нашего исследования. Я понимаю милая, что мы договорились, но я исхожу из того что лучше для нас всех…

Он ещё что-то лепечет, держит меня за руки, улыбается, а я слышу только шум. Где среди непонятного телевизионного шипения различаю слова «не питает чувств». Прежних чувств. А были, мать его, чувства???

– Диана, – влезает в мою голову Артур, но я не хочу этого. Я не хочу становится зависимой от его голоса, от его взгляда, от его грубых прикосновений и двадцати сантиметров, которые он однажды дал измерить.

– Замолчи, я разговариваю с мужем! И дело не в том, что когда-то мы встречались. А в том, что к своим целям ты идешь по головам, никого не жалея. Дело в том, что я пытаюсь объяснить своим родным, что работать с тобой – это как залазить в пасть к дракону, который в любой момент сожжёт заживо, – высказала я на одном дыхании, на что Виталий чуть сильнее сжимает мою руку.

Я же пытаюсь спалить взглядом Артура, в глазах которого ответный огонь. Так горячий, что жжет в груди.

– Так вы встречались! – смеется Таня и впервые мне хочется попросить ее заглохнуть. – Вот это совпадение. Ясно тогда почему Диана против. Я бы тоже не хотела работать со своим бывшим.

– Вашей клиникой и продвижением буду заниматься не я, – вдруг прерывает Таню Артур, смотря прямо на меня. – У меня есть более важные дела. Я лишь буду курировать.

– Ты так говоришь, как будто все уже решено.

Артур отклоняется на спинку стула, абсолютно расслабленный. Спокойный, словно уже сожрал пару девственниц на обед и ждет нового жертво – приношения.

Я перевожу взгляд на Виталия, лицо которого покрылось пятнами. Это бывает в случае, когда он съедает орехи или, когда ему стыдно.

Он ничего не ел.

– Ясно. Ты меня извини. И вы все. Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Конечно, я тебя провожу, – вскакивает Виталий, но я кладу руку на его плечо.

– Не надо, милый. Просто что – то душно стало, – беру я сумочку и ни на кого не смотря, ухожу из ресторана.

Пройдя несколько улиц почти не глядя, я заворачиваю в переулок и прижимаюсь лбом к прохладной стене. Мне даже плевать, что она грязная. Хочется просто убиться об нее, не чувствовать обиды, гнева, злости.

Как? Как ему удалось так быстро вызывать у меня отвращению к людям, с которыми я провела пять лет в согласии.

Конечно внутренний голос шепчет, что и проблем не было, но все-таки…

Из горла рвется стон боли и отчаянья.

И сейчас у меня вариантов не много. Можно снова уйти, снова сбежать, потому что боялась сказать, что больше не хочу быть его вещью.

А сейчас…

Неужели я все такая же трусиха? Неужели я не выдержу, неужели покажу, что слабая?

Неужели дам понять Артуру, что он еще что – то для меня значит?

Телефон звонит, и я вижу на экране Таню. Сейчас важно не показать, как мне больно и плохо.

– Да, Тань.

– Ну че ты? Еще дуешься?

– Нет конечно. Когда я дулась? – мне это не свойственно. – В конце концов это проект Виталия и только ему решать.

– Ну вот и умница. И вообще, нужно показать этому Левицкому, что ты настоящая железная леди. С бывшими только так и надо!

Я очень удивилась ее словам. Я вообще даже немного переживала насчет того, что она узнала.

– Покажу конечно, спасибо тебе.

– Кстати… Расскажи, как он в постели. Хорош?

Я от удивления даже крякаю. Даже после того, что я о нем рассказала она не потеряла интерес? Более того. И я не знаю, как к этому относиться.

– Виталий лучше, – вру я хладнокровно. – Он думает обо мне, а Артур думал только о себе.

Еще одна ложь, но во благо.

– Да? – грустно вздыхает Таня. – Печально. Мне почему-то казалось такие педанты должны любить секс с перчинкой.

– Да, он и любит, – уже краснею от своей лжи. А главное, чего хочу добиться, чтобы она не попала в его сети. Или чтобы он в ее? – Мальчиков. Мы поэтому и расстались.

– Вот же… Ну ладно. Заеду к вам сегодня. И скажи Виталию, что прощаешь его. Он так переживает.

– Обязательно.

Тут же звоню Виталию, чтобы не говорить обо всем вживую. По телефону соврать проще.

– Я знаю, что все это ради нас.

– Согласись, ты переборщила. Мне кажется не стоит смешивать личное и профессиональное. Это наше будущее. Они готовы вложить огромные средства, я не хочу упускать этот шанс.

– И то верно. Ты молодец. Скоро буду дома.

– Я приготовлю ужин, хочешь?

– Да, нам так и не удалось поесть, – прощаюсь я и убираю телефон, чувствуя, как меня трясет. Кутаюсь в расстегнутое пальто и хочу выйти уже из подворотни, в которую зашла, как вдруг сумочку у меня из руки вырывают, а я упираюсь в неизвестного мужчину. Даже двух.

Один улыбается, плотоядно на меня посматривая, пока второй шарит в сумке, доставая телефон, ключи.

– Смотри Пахан, какая цаца забежала к нам на огонек.

– Налички нет, – выплевывает второй, пока я спешно пытаюсь понять, что мне делать.

Недавние проблемы отходят на второй план, и я думаю в первую очередь о том, что хочу жить. Лучше препираться с Артуром, лучше мучиться от желания к нему, чем сгинуть. Чтобы со мной не случалось, как бы плохо не было. Суицид было последнее, о чем я думала. Жить не всегда хотелось больше всего. Просто жить.

– Не что замерла. Где деньги? – подходит один так близко, что смрад мочи бьет мне прямо в нос. И вместо того, чтобы продолжать стоять, прикидываясь мертвой я пинаю мужика коленом в пах и пока он стонет, срываюсь на бег. На каблуках бежать совершенно неудобно, но сейчас не это меня волнует. А топот шагов за спиной. Такой быстрый, что немеют ноги.

В какой – то момент я выбегаю на освещенную дорогу и вижу бликующие фары, а в следующий миг оказываюсь в силках. Побившись немного от страха, я узнаю запах и резко поднимаю взгляд.

– Ты бы сказала, что настолько не хочешь меня видеть, что под автобус готова броситься, – усмехается Артур, а я буквально вцепляюсь в него, всхлипнув от облегчения. Следил за мной. Какой же молодец.

Он хмурится, поднимает мое лицо, внимательно осматривая.

Ему не надо ничего объяснять. Он поворачивает голову в сторону арки, из которой я выбежала. Затем ведет меня в свою машину и толкает на заднее сидение.

– Артур, – только и выходит произнести, вцепившись в его воротник.

– Сколько их было?

– Двое. Один в шапке, другой в лысый.

– Тронули?

– Нет. Сумку только забрали. Телефон там. Ключи. Не ходи, они совсем отмороженные.

– Сиди, сейчас вернусь, – хлопает он дверью, закрывая меня в машине, а я обнимаю себя за плечи вдыхая едкий, такой приятный запах сандала. Такой приятный, такой знакомый, что привычно ложусь и закрываю глаза, ощущая себя в полной безопасности.