Книга: Синто. Героев нет - Любовь Пушкарева

Так или иначе, это книга о синто, главное в ней – это построение особой культуры. Читать такую фантастику – все равно что читать книгу о нравах какой-то экзотической страны. Сам ты при этом оказываешься на положении эмигранта. Ты пытаешься разобраться в общественном строе (аристократия есть, но в нее могут позвать за заслуги, а древность рода не учитывается), семейных отношениях (по внебрачному ребенку у отца с матерью, и один общий – как вам система?) и морали (тут вообще полный шок и непонимание). Синто сочетает в себе самые дикие крайности и остается ни на что не похожей. Здесь дворцовый этикет соседствует с полиаморией. Здесь строжайший патриархат – и одновременно полное равенство. Здесь выше всего ценят честь – и здесь даже психолог может доносить на своих клиентов. Здесь с осуждением говорят о гомосексуализме – и легко принимают инцест. Здесь судьбу ребенку подбирают согласно его способностям – и здесь мать может обречь ребенка на проституцию. Здесь смотрят свысока на иностранцев – и умеют вести дела со всеми. Здесь японский культ чести сочетается с английской сдержанностью. Здесь верят в Судьбу – и рисуют ее знак на ладонях, в знак того, что судьба человека в его руках. Эту страну-планету невозможно принять до конца – но очень хочется ее понять.

Часто мне было проще ассоциировать себя скорее с жителями планеты Тропез, такими как Илис. Тем интереснее было смотреть на себя глазами синто.

- Илис, - еле прервала ее, - я - гордость Синто, а вы четверо - гордость училища. И все это понимают, кроме тебя.

Она чуть растерялась.

- То, что ты иностранка, не умаляет твоих заслуг.

Я рассмеялась и обняла ее, она слегка опешила от таких проявлений чувств.

- Я очень рада, что ты зашла, и мы можем нормально попрощаться, - сказала я, глядя ей в глаза. Она растерялась совсем.

- Я благодарна Судьбе, что эти девять месяцев ты была рядом со мной, - продолжила я, - ты хороший партнер в космосе и неплохой здесь, под небом, только навязчивый и шумный, - закончила я со смехом.

- Почему ты ведешь себя, как нормальный человек, только сейчас, при прощании? - грустно спросила она.

- Потому что иначе ты бы наговорила мне удвоенную порцию оскорблений из лучших побуждений, и я бы все-таки не выдержала и вызвала тебя на дуэль, - полушутя-полусерьезно ответила я. На это ей нечего было возразить.

Как можно догадаться, Синто – это еще и история о культурных различиях. «Борьбы хорошего против плохого» здесь нет. Зато есть сосуществование феминисток с сексизмом, гомофоба с гомосексуализмом, циничного прагматизма с гуманизмом и так далее. Это не значит, что какие-то из этих тем здесь центральные. Здесь нет даже дебатов и споров, как нет и попыток определить, кто прав. Книга предлагает максимально отстраненный и спокойный взгляд на то, как взаимодействуют люди разных мировоззрений и с какими сталкиваются трудностями.

У аристократов принято, чтобы первый сексуальный партнер был профессионалом, гарантирующим, что в дальнейшем у клиента сложится легкое и радостное отношение к сексу. (...) Когда Илис, моя почти подруга из учебки, узнала об Эфенди и наших отношениях, она с какой-то непередаваемой смесью жалости и презрения поинтересовалась, а не унижает ли меня факт платежа за любовь. На что я ей абсолютно спокойно, как маленькому ребенку, объяснила что, во-первых, я плачу не за любовь, а за время, которое он со мной проводит, а во-вторых, если я не буду этого делать, ему нечего будет есть, нечего надевать и прочее... Короче, каждая осталась при своем мнении: Илис - что все синто моральные уроды, не способные отличить любовь и дружбу от проституции, а я - что тропезцы зашоренные и зацикленные на себе и своей культуре посредственности.

О языке скажу отдельно, т. к. здесь он довольно своеобразный. Например, в первой части очень много опечаток, это заметно и может раздражать. В рецензии М. Ровной уже дан идеальный способ читать «Синто» - воспринимать книгу как личный дневник героини, написанный для себя и впопыхах. По-моему, это очень точное определение. Дело не только в опечатках, дело в самой манере – отстраненной и равнодушной, без всякой художественности. Самые сильные и эмоциональные сцены здесь выглядят как полицейские заметки. Вот, например, сцена после смерти матери героини:

Меня привезли в наше поместье, папа сидел в зашторенной комнате, он был похож на покойника, серое лицо, остановившийся взгляд. Горе придало мне сил, я не хотела потерять еще и отца. По какому-то наитию я набросилась на него с кулаками. Молча била куда попаду, пока он не отшвырнул меня. Я отлетела и упала на пол. Он удивленно посмотрел на меня, как будто я только что появилась из воздуха. Я встала, насколько можно быстро после такого удара, и направилась к нему, готовая повторить все с начала, но он сгреб меня в охапку и разрыдался. Плакал он долго, а я не могла ничего поделать, потому что мои руки оказались зажатыми между нами, отец прижимал меня к себе так, что, казалось, раздавит.

Или:

Клерка оприходовали без 'веритас', и я уже не пачкала об него руки, как о техников. Клерк выдал человека из оппозиционной третьей учебки, и туда выслали гвардейцев, чтобы его привезти. Через полтора часа заговорщика доставили, с первого взгляда было ясно, что этого можно резать на куски, но он никого не сдаст. Но есть 'веритас', и есть я, знакомая с практикой допроса под «веритас». Раскололи, перед стереокамерами.

(Во втором отрывке совсем молодой девушке приходится проводить жесткие допросы, так что на самом деле она далеко не так спокойна).

Через сухие слова дневника, через суждения об иностранцах и синто, можно понять характер главной героини. Леди Викен-Синоби – юная аристократка, боевой летчик, дипломат, и истинное дитя своей страны. Она строга и рассудительна, верна семье и своему слову, никому не прощает слабости, а меньше всего себе. Она отвечает за каждое слово и обдумывает каждый жест, разбирается во внутренней и внешней политике. От ее действий зависит судьба ее родины. Больше всего дневник леди Викен напоминает мне дневник молодой Екатерины II.

Остальные герои интересны именно своей замкнутостью. Они не раскрывают своей сути с первой встречи, а остаются немного загадочными. Это политики, разведчики и дипломаты – рассудительные и сдержанные. За ними интересно наблюдать, хочется понять их внутренние мотивы, но сделать это удастся далеко не сразу.

Благодаря отстраненной манере письма и рассудительным героям, книжная серия вызывает спокойный и ровный интерес. Всего несколько раз мне хотелось воскликнуть «А-а-а, ничего себе! Вот это поворот! Ну надо же!». Гораздо чаще я мысленно вступала с героями в диалог, думая: «Хм, вот как», «Неужели?», «Так, и что из этого следует?» и даже «А тут ты явно недоговариваешь». Чтение похоже не на эмоциональные американские горки, а скорее на исследование. По мере чтения интерес только рос, и под конец от книги уже было трудно оторваться. Если хочется так же – советую прочитать)

P. S. Любимые герои - Даниэль и лорд Викен. Картинка из интернета с Даниэлем, как я его вижу: