Текст книги "Колокольчиковый колодец"

Семейная сцена

Борис Ефимович был не просто обескуражен этими событиями, он был почти раздавлен. Ночь прошла беспокойно. О каком сне тут могла быть речь? Борис Ефимович вставал, ходил по дому, пил кофе, снова ложился. Людмила Львовна пила корвалол и рыдала. К утру уснули оба коротким, тревожным и болезненным сном.

Будильник прогремел как набат. Но и утром ничего не изменилось. Надежда на то, что это был дурной сон, не оправдалась. Около кровати валялись все те же крысиные хвосты. Людмила Львовна застонала, увидев их.

– Ты дура, понимаешь, ты сама настоящая дура! – закричал на жену Борис Ефимович, – страшно не то, что в трубу улетели сто тридцать тысяч, а то, что ты со своей инициативой вечно вляпаешься в какое-нибудь дерьмо.

– А-а-а… – застонала на одной ноте Людмила Львовна, – молчи, не говори мне ничего-о-о…

Тут Борис Ефимович словно спохватился:

– К тому часть из них – чужая.

Она зарыдала.

– А если Розе вдруг срочно понадобятся деньги, что мы ей скажем? – не обращая внимания на ее рыдания, спросил он.

– Не знаю-ю-ю…

– Ну ладно, в конце концов, это небольшая сумма, отдадим, – вне себя продолжал кричать он, – но зачем ты вообще брала у нее деньги?

– Ты же знаешь, это ее заначка от мужа, – рыдая, отвечала она, – их ей дает любовник.

– Ах, вот вы какие все, заначки от мужей делаете? – багровея, зарычал он, отстаивая интересы сильной половины человечества, – у тебя, наверное, тоже есть?

И уже почти теряя самообладание, рявкнул:

– И любовник, наверное, тоже имеется? А?

– Я… я… никого у меня нет… я никогда от тебя ничего не скрывала, – пролепетала в ответ сквозь слезы несчастная и обессиленная жена. Если бы она не была сейчас так потрясена случившимся, она бы ответила своему муженьку, что это она вывела его в люди, что это он долгое время сидел у нее на шее и что это благодаря ей он стал таким деловым. Но Людмила Львовна находилась в шоковом состоянии и не была способна на какие-либо решительные действия.

– Ты понимаешь, – немного успокоившись, продолжал Борис Ефимович, – мне именно сейчас нужны деньги. Я вчера говорил с главным архитектором Иннокентием Дмитриевичем, и мне сегодня нужно внести в кассу сорок тысяч за скважину, пятьдесят – за газ. Нам первым начинают бурить скважину, ты понимаешь, дура?

– А почему так дорого? – бессильно спросила она.

– Да потому что у нас будет самый настоящий и глубокий колодец, выложенный бетонными кольцами. И столбы поставят в первую очередь на нашей улице, и в первую очередь именно здесь протянут линию.

Людмила Львовна тяжело вздохнула. Муж продолжал:

– Но самое главное, он мне сегодня устраивает прием у генерального подрядчика.

– Ну и что? – спросила она.

– Как что? Ты что, ничего не понимаешь? – снова багровея, закричал Борис Ефимович.

– Да не кричи ты, – остановила его Людмила Львовна, – он что, такая важная птица? Кто он такой?

– Я еще сам толком ничего не знаю. Знаю только то, что он – то ли генеральный директор то ли президент всего холдинга «Адонирам».

– А зачем же он тогда мелочится на какие-то рядовые работы? – недоуменно спросила Людмила Львовна, – у него что, помощников нет?

– Он курирует особо важные проекты, – так мне объяснил Иннокентий Дмитриевич.

– Значит, мы… такие важные фигуры? – приосанилась Людмила Львовна, вытирая покрасневшие от слез глаза.

– Ты как будто только на свет родилась, – усмехнулся супруг, – у нас же все держится на личных связях!

– И деньгах, – добавила супруга.

– Вот, вот, – согласился он, – и деньгах. Вот ты мне и скажи, где мы сейчас возьмем эти деньги.

– Не знаю, – ответила она.

– Не понимаю, – снова начал горячиться Борис Ефимович, – ну, как ты могла вляпаться в эту историю? Ведь об этом никому нельзя рассказать. Ладно бы, действительно, были шубы, я бы еще похвастался мужикам, что жена шуб накупила, все профукала. А тут как быть? Ни шуб, ни денег. Или рассказать им, что ты вчера была на распродаже и купила за сто тридцать тысяч рублей тридцать крысиных хвостов? Что мне они скажут? Вот-вот, скажут, что пора в желтый дом.

– На Баженова? – испуганно спросила жена.

– На Баженова, – подтвердил муж.

– Я туда не хочу.

– И я не хочу! – крикнул супруг.

– Ну, ведь у нас же есть деньги… у тебя на карточке, у меня… а остальное возьмем в долг, – робко предложила жена.

– Придется, – вздохнул он, – придется расставаться с последними кровными денежками. Еще неизвестно, как пройдет встреча с этим генподрядчиком. Но говорят, мужик он видный и дельный.

– Он… наш человек? – спросила Людмила Львовна.

– Это шеф Иннокентия Дмитриевича! Значит, наш.

– А как его зовут? – снова спросила она.

– Не знаю, – ответил супруг, – Иннокентий Дмитриевич мне сегодня позвонит и скажет, куда и во сколько подъехать. Погладь мне лучше рубашку и приготовь галстук, знаешь, какой… А лучше сама выбери.

– Да, да, Боренька, я сейчас, – захлопотала Людмила Львовна.

– От этой встречи очень многое зависит. Я же не знаю, что он мне предложит, и какая будет стоимость проекта, может, пять-семь миллионов, может, десять, а может и все двадцать.

– Ты меня не пугай, – сказала она.

– А что пугать? Думаю, наш домик обойдется нам в копеечку.

– Да ты что? – ахнула Людмила Львовна.

– А сколько ты думала? Мы тут с Иннокентием Дмитриевичем прикинули, получается, что-то около девяти миллионов, и это – почти по себестоимости.

– Какой ужас, Боря, а где же мы столько возьмем? – воскликнула Жадовская.

– Заработаем, – уклончиво ответил муж, – на худой конец, один склад продадим.

И Борис Ефимович стал собираться на встречу.

Строительный холдинг «Адонирам»

Вскоре позвонил главный архитектор Иннокентий Дмитриевич Аборский.

– Доброе утро, Борис Ефимович. Звоню, как договорились.

– Доброе утро, дорогой. Хоть вы нас не подводите, – ответил Жадовский.

– Что вы, как можно. Мы же свои люди, – сказал Аборский, – так, записывайте адрес и фамилию генподрядчика, но знайте, это очень важная персона, вы даже себе представить не можете, насколько важная.

– Я вам верю, Иннокентий Дмитриевич, – сказал Жадовский, – верю, как самому себя.

– Только, знаете, у него не совсем обычная фамилия, – заметил Аборский, – такая необычная, что некоторые поначалу ее даже пугаются.

– Как же это можно испугаться фамилии? – засмеялся Борис Ефимович.

– Берия, – произнесли на другом конце провода.

– Что значит Берия? – испуганно спросил Жадовский.

– Фамилия у него такая, представляете.

– Как это… Берия, – почему-то холодея, спросил Борис Ефимович.

– Да вы не пугайтесь, бывают такие странные совпадения, – засмеялся собеседник, – но мужик он, я вам скажу, замечательный. Он, между прочим, занимается не только строительством, это, если хотите, его хобби. И если я расскажу вам о делах, которыми он ворочает, вы не поверите. Я его знаю уже очень давно, так что я предложил ему вашу кандидатуру по великому блату.

– Ой, благодарю вас, Иннокентий Дмитриевич, – залопотал Борис Ефимович.

– Да полно вам, – перебил его собеседник, – вы с ним обязательно поладите. Поезжайте, он сейчас у себя в офисе. Я вам желаю удачи.

– Благодарю, благодарю, Иннокентий Дмитриевич, – засуетился Борис Ефимович и аж слегка вспотел. Через несколько минут он уже ехал на встречу с генеральным директором этого загадочного холдинга и своим подрядчиком с пугающей фамилией Берия.

Офис строительной компании «Адонирам» находился в центре города, на площади, недалеко от памятника вождю всех мировых люмпенов.

С этим памятником в городе произошла настоящая кутерьма. Когда к власти пришли демократы, они тут же снесли памятник и увезли его в неизвестном направлении. Но все эти демократы были вчерашние чиновники, хорошо кормившиеся при прежней власти.

Мало кто догадывался, что они сами и организовали эту историю со сносом памятника. Зачем? Во-первых, они привлекали внимание к своим персонам. Во-вторых, в глазах одураченного народа они выглядели теперь чуть ли не борцами за истинную свободу. В-третьих, и что было самым главным, ради чего все это и затевалось, – им во что бы то ни стало нужно было удержать власть в своих руках.

И мало кто понимал, что шумиха, поднятая вокруг этого события, была организована ими же. Печать подняла шум, на который нужно было как-то реагировать, и реакция на него была организована немедленно.

Один видный чиновник заявил, что готов на свои собственные деньги приобрести этот священный для него памятник и поставить у себя на даче.

Увы, среди демократов находились и наивные простачки, которые ничего не знали о скрытых пружинах происходящего. Они больше всех галдели и требовали независимости и свободы. Такие мечтатели, идеалисты находятся во все времена. Им кажется, что от них что-то зависит. На самом же деле они всегда становятся жертвами и игрушками в руках все тех же держателей невидимых нитей. Правда, на какое-то время им дают слово, и они, принимая все за чистую монету, стараются вовсю, не понимая, что ими умело руководят.

Вот тогда-то их руководители и назначили тому видному чиновнику сумму, за которую он мог приобрести столь любимый им памятник. Но после названной суммы тот даже не пискнул, начисто забыв о священном долге и своих попранных чувствах.

Что же касается местонахождения памятника, слухи об этом были самые различные. Одни говорили, что он стоит теперь где-то недалеко от городской свалки, указывая вытянутой рукой прямо на горы мусора. И что около него бомжи устроили свое жилище, дескать, удобно, защищает от ветра. Другие уверяли, что его поместили в каком загородном пансионате.

И все же газеты продолжали муссировать эту тему. Тем не менее какое-то время в центре города зиял пустой постамент, а потом кто-то додумался поставить на него огромный крест с поперечной перекладиной. Зрелище было зловещим и символичным.

Когда же в городе уже открыто установилась прежняя власть, правда, под другим соусом, первым делом они водрузили любимый памятник на прежнее место. И вождь мировых люмпенов по-прежнему указывал горожанам путь в пропасть и, к тому же, частенько, заметьте, левой рукой.

Вот именно здесь, на площади рядом с памятником и находился офис строительной компании, куда приехал господин Жадовский.

– Богатая компания, – отметил он, поднимаясь по мраморным ступеням, – вон какой солидный офис себе отгрохали. Приятно с такими людьми иметь дело.

Его встретила секретарь, худенькая женщина лет тридцати, с птичьими чертами лица.

– Это, наверное, от худобы, – подумал Борис Ефимович и представился.

– Да, вас уже ждут, – сказала она вдруг неожиданно резким голосом, словно каркнула. Жадовский вздрогнул.

– Что значит, плохо выспался, – мелькнуло у него в голове.

– Заходите, – снова каркнула секретарь, и ему показалось, что у него за спиной кто-то захлопал крыльями. Он обернулся на шум и увидел, что это просто со стола упали на пол какие-то бумаги.

– Ах, черт, – снова подумал он, – мерещится неизвестно что.

Жадовский направился к кабинету, и тут он увидел латунную табличку, на которой крупными буквами было выгравировано – Л. П. Берия.

Борису Ефимовичу стало дурно.

– Позвольте, я присяду, я сегодня плохо спал, а у меня давление, знаете ли, скачет.

– Давление? – каркнула секретарь, – выпейте воды, – и она протянула ему хрустальный стакан. Жадовский обратил внимание на ее необычные ногти, очень длинные и некрасивые, слегка загнутые вниз.

– Как птичьи когти, – снова промелькнуло у него в голове. Он сделал несколько глотков и поперхнулся.

– Что с вами? – поинтересовалась секретарь и протянула руку, чтобы постучать ему по спине. И тут он увидел у нее на руке свежий птичий помет.

– Что это? – вяло воскликнул он, чуть не теряя сознание.

– Где? – резко спросила его секретарь.

Жадовский молча ткнул пальцем.

– Вы разве не заметили? – снова каркнула она, – у нас попугай.

– Попугай? – тупо переспросил Борис Ефимович.

– Да, вон его клетка, – куда-то указала она.

– Я не заметил, – попытался улыбнуться Жадовский.

– И я иногда выпускаю его полетать, – добавила секретарь.

– Полетать? – снова зачем-то переспросил он.

– Да, ему тоже нужна свобода, – каркнула секретарь.

– Свобода? – удивился Борис Ефимович.

– Да, свобода, – ответила она, вытирая помет.

– Попугай? – повторил Борис Ефимович, – а он возьми меня и по-пу-гай.

– Замечательная игра слов, – засмеялась секретарь. Но Жадовскому опять послышалось хриплое карканье.

– Идите, Лука Петрович вас ждет, – уже строго сказала она и наклонилась над каким-то бумагами, давая понять, что его присутствие в приемной явно затянулось.

– Лука Петрович? Он – Лука Петрович, – обрадованно произнес он, – слава Богу, а я уж думал…

– Все сначала так думают, – отрезала секретарь, – а потом понимают, что Лаврентий Павлович по сравнению с ним – никто.

И секретарь резко дернула головой, как птица, и во взгляде ее промелькнуло что-то недоброжелательное.

– Ворона ты худосочная, – подумал Жадовский и взялся за ручку двери. Взгляд его снова упал на латунную табличку, на которой он явственно увидел – Лука Петрович. Ему стало легче.

– Ах ты, бес, что ли, меня попутал?

И он открыл дверь.

Прием у Л. П. Берия и выгодное предложение

Лука Петрович оказался человеком сколь доброжелательным, столь же и практичным. Они долго и подробно обсуждали строительство будущего дома. Зимний сад и крытый бассейн сильно удорожали его стоимость, получалось, как и предполагал сам Борис Ефимович, что-то около девяти миллионов рублей.

– Понимаете, – честно признался он, – я сейчас несколько стеснен в средствах, и у меня таких денег нет.

– Ничего страшного, я могу подождать, – легко согласился собеседник.

– Понимаете, ко всему прочему, моя жена попала в неприятную историю с какими-то мошенниками, – заговорил Борис Ефимович, – её обманули, правда, на небольшую сумму, но все же. Нам сейчас дорога каждая копейка.

– Понимаю, сейчас тьма таких мошенников, – согласился Лука Петрович, – как их теперь называют – лохотронщики. Нужно знать, дорогой мой, с кем связываться. Я думаю, нынче дело нужно иметь только с проверенными людьми или же пользоваться рекомендацией.

– Я тоже так думаю, – поддакнул Борис Ефимович.

– Как в старые времена, помните, – перебил его Берия, – чтобы сунуться к какому-нибудь важному чиновнику и тем более в незнакомом городе – извольте иметь при себе рекомендательные письма известных господ, которые, собственно, и открывают все двери, так же, впрочем, как и деньги.

– Да-да, – опять поддакнул Жадовский.

– Значит, мы с вами поладим, – сказал Лука Петрович. И неожиданно добавил, – а вы знаете, я могу пойти вам навстречу.

– Что это значит? – заинтересовался Борис Ефимович.

– Я могу вдвое снизить стоимость вашего дома, – предложил он.

– Каким образом? – удивился Жадовский.

– Понимаете, я далеко не бедный, но определенный интерес все же имею. И мне, конечно, лучше получить с вас девять миллионов, но это слишком долго по времени, ведь я получу их только после окончания строительства, то есть где-то через год. А я хотел бы завершить все как можно раньше.

– Я вас понимаю, – согласился Борис Ефимович – вам нужны наличные.

Лука Петрович засмеялся:

– Ну, что вы, господин Жадовский, у меня есть и безналичные и наличные, и какие угодно – в любой валюте и любом драгметалле, даже более, чем вы думаете. Но понимаете, у меня есть свои планы, – добавил Лука Петрович, – свои виды на людей.

– Конечно, конечно, – согласился Жадовский, хотя не понимал, о каких видах на людей идет речь.

– И потому я хочу предложить вам выгодную сделку, – заключил Лука Петрович.

– Какую? – Борис Ефимович насторожился.

– Да вы не волнуйтесь, все будет исключительно между нами.

– Это – криминал? – спросил Жадовский.

– Нет, что вы, это для меня мелко, а люблю интригу.

– Как же это будет выглядеть? – спросил Жадовский.

– Как? Вы платите мне всего четыре с половиной миллионов рублей. Всего, – сказал Лука Петрович с расстановкой.

– То есть? – перебил его Борис Ефимович.

– Дайте мне договорить, уважаемый. Да, вы мне платите всего четыре с половиной миллиона рублей, но сразу. И я строю вам дом. Причем, в первую очередь.

– А за какой срок? – поинтересовался Жадовский.

– Так, сейчас подумаем. У нас нынче начало июля, – начал рассуждать Лука Петрович, – думаю, до конца месяца с основным объемом работ мои хлопчики управятся, а к концу августа все будет готово, а то и раньше.

– Всего за два месяца? Как же вы успеете? – удивился Жадовский.

– Дорогой мой, это уже мои проблемы. Во-первых, у меня специализированные бригады, которые на этом деле давным-давно поднаторели. А во-вторых, вы видели моих хлопчиков?

– Ну, откуда же?

– То-то же. А они в работе, скажу я вам, сущие дьяволы, – весело сказал собеседник.

– Хочется верить, – сказал Борис Ефимович.

– Что значит «верить», когда это так и есть, – засмеялся Лука Петрович.

– И у меня через два месяца будет готовый дом? – снова удивленно спросил Борис Ефимович.

– Именно так – готовый дом, с зимним садом, крытым бассейном и бильярдной, мечтой всей вашей жизни.

– Откуда вы знаете?

– Да кто же из нормальных людей об этом не мечтает? – снова засмеялся Лука Петрович.

– В самом деле, – согласился Жадовский.

– Если хотите, организуем вам и боулинг, – потирая руки, сказал Берия.

– Все это замечательно, – начал Борис Ефимович, – но таких денег сразу у меня не найдется.

– А это уж вы думайте сами. Как-нибудь поднапрягитесь.

– Тяжело, Лука Петрович, – заметил Жадовский.

– Что значит «тяжело»? Возьмите у кого-нибудь в долг, а еще лучше, оформите кредит, к примеру, в «Адпромбанке», – предложил он.

– Там большие проценты, – заметил Борис Ефимович.

– Знаю, что большие. Можно даже сказать, грабительские проценты, – согласился Лука Петрович.

– Что же вы тогда мне это предлагаете? – осторожно спросил Жадовский.

– А что делать? – сокрушенно молвил Берия, – пока не во всех делах мы управляем. Порой управляют и нами. И потому надо приспосабливаться. Сначала – чтобы выжить, потом – чтобы встать на ноги.

– Верно, верно, – согласно кивнул Жадовский.

– Вот когда мы придем к власти, тогда дела пойдут лучше, – заверил его собеседник.

– Что значит лучше? – удивился Жадовский.

– А то и значит, что лучше. Тогда мы все будем делать открыто, и уже ни от кого не таясь, – заверил его Лука Петрович.

– А кто мы? – спросил Борис Ефимович.

– Наша партия.

– У вас своя партия?

– Да, а вы разве не знали? – в свою очередь удивился Лука Петрович.

– Нет.

– Что вы, голубчик, вам обязательно надо ознакомиться с нашей программой! – воскликнул Берия, – мы даже название придумали ей замечательное – «Поле чудес». В печати нас даже уже окрестили – «чудесники». Неужели не читали и не слышали?

– Нет. Я только передачу знаю с таким названием, – ответил Борис Ефимович.

– Да нет, это не то. Передача – это пустяки по сравнению с тем, что мы затеваем, хотя и они работают неплохо.

– А мне эта передача не нравится, – заметил Борис Ефимович.

– Ну, это дело вкуса. Наши цели, дорогой мой, гораздо серьезнее. Вы даже не представляете, но мы намерены управлять всей мировой политикой, – заверил его Лука Петрович.

– Ну и размах у вас, Лука Петрович!

– А что вы думаете, милейший? Мы времени зря не теряем, все идет к тому, ошейники уже почти готовы.

– Какие ошейники? – испуганно спросил Жадовский.

– Да это я так, к слову, – улыбнулся Берия, – но размах у нас действительно серьезный.

– Да это я уже понял, – сказал Борис Ефимович.

– Но я думаю, это дело будущего, а пока давайте вернемся к моему предложению. Ну, что, по рукам?

– Честно говоря, не знаю, – неуверенно ответил Жадовский, – я боюсь вас обмануть.

– Меня… обмануть? – засмеялся Лука Петрович, – да вы знаете, как за глаза зовут меня мои подчиненные?

– Как?

– Лукавый.

– Это что, производное от имени? – как можно более учтиво спросил Жадовский.

– Верно, – согласился Лука Петрович, – я уже, дорогой мой, прошел огонь и воду, и медные трубы. И еще кое-что похуже.

– Что уж хуже?

– Да я, милейший, всю жизнь кручусь, как в аду, – захохотал Лука Петрович. Борис Ефимович вяло засмеялся вместе с ним.

– Как на раскаленной сковородке, – продолжая смеяться, сказал Лука Петрович, – хоть и сам… лукавый.

Теперь они хохотали вместе. Жадовский хотел было что-то сказать, но Лука Петрович, перебивая его своим гомерическим хохотом, произнес:

– Я сам кого хочешь обману, а меня еще никто и никогда обмануть не смог.

Жадовскому показалось, что этот совместный смех их как-то сблизил, по крайней мере, уменьшились его неприятные опасения, и куда-то улетучилась нежелательная тревога. Он успокоился, и риск показался ему минимальным.

– Да и нет вовсе никакого риска, – вдруг подумалось ему.

– Милейший, давайте решайтесь, – сказал Лука Петрович, перестав смеяться, – вы ведь ничем не рискуете. Дело выгодное.

Борис Ефимович вздрогнул оттого, что его собеседник словно прочитал его мысли:

– Не знаю, Лука Петрович, надо подумать, – сказал он.

– Что тут думать? Я не каждый день такие предложения делаю, и далеко не всем. А если и делаю, то, уж будьте уверены, только проверенным людям.

– Я понимаю, Лука Петрович, но наверное, я все-таки не найду сразу таких денег.

– Как не найдете? Давайте подумаем вместе, – предложил Берия.

– Давайте, – согласился Жадовский.

– Кое-что есть у вас в заначке – это раз.

– Откуда вы знаете?

– Ну, у какого же добропорядочного бизнесмена нет заначки на всякий пожарный случай? Это же ясно… м-м-м… – протянул он.

– … как Божий день, – продолжил за него фразу Жадовский.

Лука Петрович неожиданно зашелся кашлем:

– Все эти проклятые кондиционеры, – успокоившись, – начал он, – представляете, простыть в такую жару.

– Что это вы себя не бережете? – участливо обратился к нему Борис Ефимович.

– Да это все моя секретарша. Она совершенно не выносит жары и выбирает невыносимый для меня режим. Ей, видите ли, жарко, а мне – холодно. Сколько раз ей об этом говорил, а она делает по-своему.

– Что же на нее, и укорота нет? – удивился Жадовский.

– Да понимаете, привык я к ней, – признался Берия, – вот и терплю ее капризы. Дама все-таки, хотя и бывает рассеянной, как ворона. Однако продолжим.

– Да, да, давайте, – согласился Борис Ефимович, опять потеряв спокойствие.

– Итак, как мы сказали, кое-что есть у вас в заначке, это раз. Затем вы берете кредит в «Адпромбанке» – это два. Ну, и продадите парочку своих складиков, это три.

– Откуда вы и про складики знаете? – снова насторожился Борис Ефимович.

– Дорогой мой, вы же пришли ко мне не с улицы, – начал Лука Петрович, – ваш друг и мой давнишний приятель, главный архитектор Иннокентий Дмитриевич Аборский мне все о вас рассказал. Я знаю, что у вас хорошо налажено дело, более того, мне нравится ваш бизнес. Ваши пищевые антибиодобавки – это то, что сейчас надо людям, я это очень и очень одобряю.

– Тогда мне понятна ваша осведомленность о моих делах.

– И потом, – добавил Лука Петрович, – у вас ведь в запасе останется еще один складик, верно?

– Верно, – растерянно кивнул Жадовский.

– Пока вам хватит, чтобы остаться на плаву? – участливо спросил он.

– Хватит, – согласился Борис Ефимович.

– Тем более что вы, благодаря этому шагу приобретаете солидный коттедж. Так?

– Так.

– А что вы при этом теряете? Да ничего. Считайте, что вы просто вложили свои деньги в выгодное дело. Потом-то вы обязательно купите еще несколько таких складиков, если, конечно, они будут вам тогда нужны.

– То есть? – удивился Жадовский.

– Я имею в виду, что каждый совершает свой путь, кто-то растет, кто-то скатывается вниз. Но вы ведь желаете развивать свое дело и увеличивать капитал, верно?

Борис Ефимович молча кивнул, он сидел озадаченный этим предложением.

– Мне надо подумать, – сказал он.

– Хорошо, – согласился Лука Петрович, – но даю вам на размышление неделю. И потом вы говорите мне свое решение.

– Я вас понял, – ответил Борис Ефимович.

– Если «да», то в течение этого времени вы приносите мне деньги, и мы начинаем активно работать. Если «нет» – все остается по-прежнему.

– То есть… – начал Борис Ефимович.

– То есть, ваш дом строится, но на общих основаниях, – продолжил Лука Петрович, – без всяких привилегий и в лучшем случае, в течение года. Если, конечно, кто-то более сообразительный не перекупит ваш престижный участок.

– Что вы хотите этим сказать? – недоуменно спросил Жадовский.

– По-моему, все проще простого. У кого деньги – у того и право принимать решения, – ответил Лука Петрович.

– Да, разумеется.

– Кроме того, стоимость вашего дома будет уже далеко не четыре с половиной миллионов, – заметил собеседник.

– А сколько? – опасливо спросил его Жадовский.

– А сколько вы насчитали с Иннокентием Дмитриевичем? – ответил ему вопросом на вопрос Лука Петрович.

– Девять миллионов.

– Вот и подумайте, милейший, что вам выгоднее. Собственно, тут и думать нечего. Но дело ваше.

– Хорошо, договорились, – ответил Борис Ефимович.

– Да, кстати, посоветуйтесь, если хотите, с Аборским, он человек дельный, – сказал напоследок Лука Петрович.

Они попрощались. Берия уважительно проводил его до двери.

На удивление, секретаря в кабинете не было. Но закрывая за собой дверь, Жадовский услышал хлопанье крыльев.

– Развели в солидном учреждении птичник, – с неприязнью подумал он и оглянулся. В дверном проеме он снова увидел латунную табличку: «Генеральный директор Л. П. Берия».

– Тьфу ты, черт, – сплюнул Борис Ефимович и отправился домой.