Текст книги "Страсти старухи Кефировой. Повесть"

Страсти старухи Кефировой
Повесть
Любовь Ржаная

© Любовь Ржаная, 2023

ISBN 978-5-0060-8130-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Страсти старухи Кефировой

Пролог

Намокший, идёт под дождём,

Но песни достоин и этот путник,

Не только хаги в цвету.

Японский поэт БАСЁ (1644—1694, перевод и орфография Веры Марковой. Примечание: Хаги – город в Японии.

…Когда старуха Кефирова стала бесплатным гидом по городу Твери на форумах, она еще не знала, что скоро станет писательницей. И что ее ждут настолько волнующие приключения, как если бы она превратилась в булгаковскую Маргариту и полетала на метле. Она не верила в сверхъестественное, хотя роман Булгакова любила.

Имя ее было – Любовь, отчество – Никаноровна. А фамилия была продуктовая – Кефирова. Относясь к себе иронично, она называла себя старухой Кефировой, причем никогда —старушкой. Ей не нравились Божьи одуванчики. Точнее, она их жалела, но сама она была не такая, а достаточно вредная, сильная. Девичья ее фамилия была Елкина, но покойный муж не хотел становиться Елкиным, а только хмуро соглашался стать Елкиным-Палкиным, как его и называли бы в деревне.

Затеяв опубликовать свои многолетние стихи, Любовь Кефирова стала Любовью Ржаной, в противовес поэтессе Любови Пшеничной. Кефир с ржаными хлебцами совместим, она это ест. Так что проблема псевдонима была решена.

В детстве и в молодости она не любила, чтоб ее называли Любаней. А теперь она чаще всего так себя и называла. Ей нравилось имя Маргарита, но она и не предполагала, что однажды ее станут называть Марго.

Она не знала, бодро собираясь в деревню, что там прольет немало слез. Да из-за чего? какой-то ерунды?

В общем, возвращение Марго в город не сразу стало ее возвращением к жизни. А возвращение к жизни не сразу стало возвращением к самой себе, истинной Любане Кефировой.

Эти записки Любани, ставшие повестью – повестью ее жизни – в первую очередь обращены ко взрослым людям. Детям их читать и не нужно, вряд ли они поймут.

Автор, Любовь Ржаная, просит извинения за стиль, лексику, фантазии и откровенность. Она – не старуха Кефирова, это не ее автобиография. Это то, что старуха наговорила о себе, а может быть даже, с бокалом кагора в руке, валяясь на своем жестком диване в переживаниях о прожитом дне.

А старуха Любаня Кефирова не просит извинений у читателя. Она так живет, так дышит, так чувствует.

Если интересно, заходите.

***

Из записок старухи Кефировой на одном форуме перед поездкой в деревню.

…В июле я вся в разъездах: то в автобусах по проселочным дорогам трясусь, а то и на нижней полке в плацкарте раскачиваюсь.

Конечно, была бы я продвинутая старуха – еще и на своем хёндае рассекала б пыль дорожную, но не сподобилась, и даже мужичка с логаном не приискала. Я их не ищу, наоборот, от авто я шарахаюсь, где только увижу, особенно на проселочной дороге. Это ведь раньше молодежь пела: «Бабка, в утиль тебе пора», а теперь запели по-другому. Напудрят ноздри кокаином…

Вообще в Твери у нас в основном тихо, спокойно, жизнь течет под гудки автомобилей и крик чаек с Волги. Лишь изредка кого-то убьют или до смерти напугают. Главное – не шастать ночью по улицам. А я люблю ночной город, без народа. Вот где истинная красота улиц открывается! А как Волга сияет! Сияет от фонарей на набережной и плещет, плещет и сияет… На мосту лишь изредка кто-то виднеется, в Волгу всматривается или сигануть хочет с высоты.

В прежние годы ночью по городу можно было запросто пешком ходить, любоваться, целоваться, а теперь если только в автомобиле или последнем троллейбусе по городу покружишь, ночной пустынностью полюбуешься.

Лишь иногда в Твери происходят или вопиющие, или анекдотические случаи.

В мае произошел вопиющий случай. Азиатский иностранец, водитель маршрутки, заспорил с пассажиром, который осердился, что болтающий по мобильному шофер его вовремя не высадил. Иностранец, ныне понаехавший в Тверь на законных основаниях, выскочил из маршрутки и погнался за пассажиром с монтажкой, но тот ловким хуком выбил у него из рук эту монтажку и пошел невозмутимо дальше. А он не знал, что восток – дело тонкое. Маршруточник вскочил в свой пазик, газанул и погнался за пассажиром, въехал на тротуар и все-таки придавил там невозмутимого. Покалечил беднягу. Вот уж тут все вопили! Пассажиры от ужаса, соплеменники водителя прибежали и стали вопить от стыда и раскаяния, размахивая кулаками. Хорошо еще, что ножи не успели вытащить, для харакири.

Этот вопиющий случай привел к тому, что целых два дня на конечных остановках сотрудники ГИБДД проводили профилактику, то есть трясли маршруточников-гастарбайтеров и их местных хозяев, а потом, видимо, утрясли. И они теперь по-прежнему нас возят, хотя местный запуганный народ куда-то петицию писал, и стараются не гоняться за пассажирами на тротуарах, лишь бы пассажиры им не дерзили во время движения транспорта.

А в июле произошел анекдотический вопиющий случай, и придется мне его тоже занести в свою летопись. На городском пляже дама в автомобиле вдавила голову загорающей девушки в песок. Хорошо, что та лежала на животе.

«Почувствовав, что по ее голове проехалась машина, пострадавшая подскочила и побежала за ней…» Это в газете. Всегда бы так… а то и на асфальте давят… тут уж пострадавшие за машинами не гоняются, с подскоками!

…Надо мне поторопиться с моими рассказами, а то скоро уеду в тайгу.

А я ведь не с одной сумкой-пакетом поеду, конечно, а еще свой баул возьму, надо уже его потихоньку собирать. Да и удочку куда-то надо запихнуть, которую я еще не применила с прошлого года. Не знаю, брать ли в деревню молоко в пакетах, парочку пакетов на неделю, потому что я не из тех старух, которых скручивает от молока, но которые хлещут квас и пиво. Конечно, там в деревне может оказаться и корова, но к ней очередь. Мало кто теперь держит коров. Колхозов-то нет, и посыпку стало красть негде. Фермы-то все на тверщине уже угроблены, только ветер и бродит в развалинах. Изредка какая-нибудь еще и стоит в поле, с двумя коровами и пьяным пастухом, уставшим вырубать борщевик.

Ну, а козье молоко я не пью – сладкое и жирное, да и козу я оббегаю за километр, тем более еще не знаю, вдруг это козел…

Отдеру доски с окна своей избушки на курьих ножках, да и поселюсь. Правда, если избушку уже заняли выселенцы из Питера или мертвые души из Москвы, придется искать другую хижину. Там их навалом, пустых хижин, почти без крыш. Главное, чтобы рядом жил егерь, который может спасти тебя от медведя. А медведь запросто развалит любую хижину, если почует там что-то съестное и съедобное, типа меня.

Это ведь раньше я была сухая как галета и тонкая, как вафельная трубочка. С тридцати до сорока была уже как сдобная пышка. А потом постепенно превратилась в рыхлый батон, в который наш «Волжский пекарь» что-то подсыпает против плесени. А медведю-то наплевать, он все жрет, что сладкое. Всю жизнь я на мороженых да на кофею со сгущенкой, просластилась насквозь, да еще и не совсем зачерствела.

Уж как я махну своей удочкой… если клевать не будет, уж как я топну своим резиновым сапогом, отпугивая кабанов и волков, да пойду по малину. Малина хороша тем, что ползать внаклонку за ней не надо, как за черникой. А черника хороша тем, что не червивая, как малина. Вот, по рассказам мамы моей, фашисты заставляли баб русских носить им чернику и брезговали малиной, гады.

Я могу даже сесть на обочину, набрав бидон малины, и продать проезжему москвичу. Чтобы купить в этой деревне мыло и веревку. Ведь я же не потащу из Твери мыло и всякую дребедень, баул и так уже тяжелый. А стирать-то мне там придется, и развесить на чем-то надо. Не на кустах же. Хотя если малину не купят, развешаю свои шорты прямо на заборе, если только его не украли на дрова.

Без забора я жить могу, это не главное. Главное – окружающая природа. Елки, сосенки, всякие кочки. В общем, вы чувствуете, что в мечтах я уже вся не в Твери, а за Тверью, в оковских лесах. С тем и засыпаю…

***

А проснулась я с хорошим настроением.

Мне приснился лес, куда я скоро десантируюсь. Мне приснился трясучий автобус, на котором я доеду до своего леса, болтая ножками. Хотя в реальности никогда не удается поболтать, я же большая и высокая.

Мне даже приснилась «Агата Кристи», и во сне я ей изредка подпевала громким храпом.

Куда бы ни приплыл моряк

За золото и серебро

Его везде поднимут флаг

Ему всегда нальют вино

Когда моряк на берегу

Все девушки бегут к нему…

А кто не знает, музыка – Александр Козлов, слова – Глеб Самойлов. Да разве есть кто-то, кто не знает?

Вот почему я рухнула с постели во сне! Я пританцовывала!

Как только опять заснула, приснился косматый геолог. Это все потому, что только и думаю о сказочной тайге.

Когда я на почте служил ямщиком

Ко мне постучался косматый геолог

И глядя на карту на белой стене

Он усмехнулся мне

Он рассказал, как плачет тайга

Без мужика она одинока

Нету на почте у них ямщика

Значит нам туда дорога

– Ля-ля-ля. А-ха-ха. Хей, хоп! (первый блин испекся). Обожаю «Aгату Кристи»! Сказочная тайга, ты ждешь меня!

Новую кровь получила зима

И тебя она получит

Ну уж, я до зимы там жить не собираюсь, там и крыши нет. А мне самой избу не покрыть. Егерь женатый, ему свою крышу латать надо.

А если ко мне постучится в темное окно косматый геолог, я сразу ему все отдам, что у меня есть. И мыло, и веревку. Даже молоко, если оно еще останется в пакете.

Хотя ведь он не за этим явится! Придется взять с собой бутылку водки. Если он не угомонится и не скроется из глаз, засунув бутылку себе за пазуху, а захочет распить ее здесь и сейчас, и прямо со мной, я успокою его этой бутылкой, как Штирлиц наглого Холтоффа. Потому что я предчувствую, что дальше ему взбредет.

А где я спрячу его щетинистое тело? Хватит ли у меня сил оттащить его на пустырь, то есть в болото? И не потону ли я в этом болоте под тяжестью немолодого тела весом с кабана? А может, тело будет и молодое. Тем более не пожалею, раз он на меня покусился. У меня ничего и не осталось за душой, кроме чести. Старушечьей. Не для этого я еду в вонючем автобусе, чтобы опозорить себя перед собой. Благодать Божия на меня не сошла и вряд ли сойдет, чтобы бегать в городе к фонтанам, а в лесу к геологам на свидания.

Блин сгорел! А все из-за геолога. Омрачил начало дня, косматый, даже о медведе забыла, который там уже изголодал на болоте. Он может, еще в прошлый год следил за мной из кустов, а я его не замечала, увлеченная клюквой. Вот, думает, старуха сделается в следующем сезоне пожирнее, я ее и хряпну… Ждет, сволочь.

Нет уж, все равно поеду в тайгу. Хорошо бы и ворошиловского стрелка с собой взять… Егеря-то жена со мной на болото не отпускает. Нет, ворошиловские стрелки мне не по карману. Придется самой взять рогатину. А что, раньше были такие бабы, которые на медведя ходили. Как хорошо, что я родилась не в это время…

Ну, трех блинов мне хватит. Для завтрака. Пора подумать и о прекрасном. Вчера ГИБДД снова гонялась по городу с сиренами, и все-таки она поймала окосевших гонщиков. Это я с утра в интернете контроль трезвости проверила. А сегодня у ГИБДД профессиональный праздник. Нельзя не отметить. Косматый геолог так и надеялся, что я в этот день буду уже в избушке. Нет, я выпью за ГИБДД пятьдесят грамм (ну не говорят же в таких случаях: граммов!) в одиночку. А чем закусывать? блинами? так икры-то нет. А, вот еще петушиный окорочок копченый в холодильнике завалялся.

Давно я так не праздновала, чтобы петухами заедать кагор. Живите, соколы ГИБДД, гоняйтесь за петухами, козлами и другими отморозками на тверских улицах, которые разогнавшись давят таких безобидных веселых старух, как я.

Ну, теперь можно и по крышам с вами полазить, я что-то осмелела, хотя не люблю высоту. Я и глубину не люблю, но ведь обещала, что покажу город с высоты и из глубины.

Если вы такой же руфер, как и я, мы обвяжемся веревками, прикрепим парашют, возьмемся крепко за руки, а то и за ноги, и заберемся все-таки на крышу. А если вы еще хуже руфер, чем я, и вас может вырвать от головокружения прямо на толпящихся внизу прохожих, указывающих на нас пальцами праздничной ГИБДД, то придется мне от вас отвязаться. Да нет, не в смысле стропил. Погубить вас я не хочу, да и в тюрьму, как и в монастырь, не собираюсь. Хотя говорят: не зарекайся… тьфу!

Давайте тогда посмотрим, что другие с высоты над Тверью наснимали. Ай-яй-яй, какая прелесть! Юрий Сурин просто герой! Высоко взлетал, сокол!

Вот я с высоты узрела все-таки тот кондитерский магазин, в котором однажды меня пронзило током. Об этом напоследок расскажу. Когда поведу вас к последнему фонтану, чтобы там и бросить. Надо же и вам надышаться сырым воздухом влюбленности, а может, и влюбиться в кого-нибудь, иначе Тверь вы неминуемо забудете. Как бы я ее тут ни расписывала в кренделях и пряниках, под орех.

Идем сегодня с вами в последний поход. Потому что завтра я уже выйду из дома с удочкой наперевес и с рюкзаком за спиной… Почти все собрала, осталось купить то, что я должна припасти для бродячего геолога.

К фонтану – только вечером и нужно идти. Вот этот фонтан.

«Одним из красивейших в Твери считается фонтан на набережной Афанасия Никитина. Он находится на небольшой открытой площадке. Бассейн имеет форму шестиугольника, в котором установлены две чаши – в большую помещена меньшая. Оригинальность этого фонтана заключается в том, что струи воды направляются не от центра к краям бассейна, а наоборот. Притом, потоки воды двумя каскадами поднимаются вверх, что создает видимость утонченности и нежности». Это из интернета.

Пока вы восхищались и любовались, я кое-что вспомнила. Несколько лет назад разломали в ночи фонтан, еле его восстановили. Говорил же кто-то: если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану!!! А я-то чего только про Тверь не порассказала! Про Тверь ладно, а ведь и про себя!

Теперь уж поздно затыкать фонтан, раз меня вовремя не забанили, тем более что рассказать мне осталось совсем немного…

Ведь я так все и думаю о деревне да тамошних бродягах. Арбалет-то свой выбросила… А это вот какая история. Я не отвлекаюсь, это как раз про Тверь. Прошлым летом у меня отвалилось полстены. Шли дожди, кирпичная стена треснула, у окна образовался небольшой проем, примерно метр на метр. И ко мне прислали рабочих залепить эту амбразуру. Известно кого – азиатских умельцев. Полдела они сделали, оставили леса на месте и ушли спать. Ночью кто-то по лесам запрыгал. Выхватила я свой арбалет, доставшийся мне от Наполеона, как продавец говорил, и к окну: давно хотела пострелять с балкона, но сдерживалась, а тут подходящий случай. Мне даже и попробовать пострелять не пришлось – кто-то мягкий, как кошка, шмякнулся с лесов.

Легла я, да не спится – полстены-то еще с дырой. Думаю, кого я напугала? а вдруг прибежит толпа умельцев, залезут и отмолотят меня этим арбалетом по башке и по всей моей мягкой старушатине. Еле утра дождалась, побежала на берег и шваркнула его в Волгу.

Сейчас он мне как пригодился бы! Только б на болоте кто-то постучал по плечу и спросил, как пройти в библиотеку, – я выхватила бы свое оружие и успокоила шутника навсегда. И тащить далеко не пришлось бы.

А может, мне не искать избу, а сразу в курятник к егерю и попроситься? Егерь заломает любого, кто постучит в темное окно его курятника.

В общем-то, время у меня еще есть, чтобы придумать какое-то средство. Не скучайте по мне. Конечно, вам интересно теперь, кто там кого заломает.

Я обещаю, что вернусь и напишу повесть, типа «Любаня и медведь». Или роман. Или басню. На что сил хватит.

Главное, стену мне тогда залепили и лесами кое-что не сломали. А вы знаете, что там за моим окном самое ценное. Это моя высокая голубая ель.

Прежде чем мы расстанемся у фонтана, вы непременно спросите, в какой же это тверской кондитерской шарахает током, чтобы туда не ходить. Не бойтесь, вас не шарахнет. Точнее, может шарахнуть, но не обязательно там. Я же другое имела в виду. Память сердца! Взгляд пронзительный! Когда вы столкнетесь в дверях с тем, кто посмотрит прямо в зрачки ваших синих глаз! Секунда, а помнится всю жизнь.

…Тверь, дорогая, прости – я не думала, что успела полюбить тебя за эти годы. Мне казалось порой, что я равнодушна к тебе, как и ты ко мне. Но ты стала моей судьбой. Я уже не хочу ее менять. Спасибо тебе за все.

А вам, дорогие мои, спасибо, что были со мной. Приезжайте, тут много таких старух. Чьи глаза были когда-то синими, смех задорным, жизнь грустной, любовь короткой, а память сердца – долгой.

Удачи всем. И спокойной ночи. И хорошего дня.

***

О своих приключениях в деревне я все-таки написала. Получились «Страсти старухи Кефировой».

Но только сразу предупреждаю, что как писатель старуха Кефирова – новичок. Хоть она и книги читает. Главная проблема – как угнаться за молодежью. Молодежь нынче пошла глазастая и языкастая, шпарит на своем жаргоне, а от наших стариковских речей ее тошнит, или она засыпает на ходу – динамизма и экспрессии не хватает, короче – матерщины и непотребщины. И леденящих сцен. Леденящих в моей жизни было мало. Это в основном когда пришлось зимовать в избе с неисправной печью. Вот это был колотун! леденящие постельные сцены! Но ведь нынче я зимовать в деревне не собираюсь! А где взять другие леденящие сцены, постельные? Геолог может и не нагрянуть!

Вот это мы и проверим.

Гл.1. Перед дорогой в тверскую глушь

Кукушка вдаль летит,

А голос долго стелется

За нею по воде.

Японский поэт БАСЁ (1644—1694), перевод Веры Марковой

Вчера утром я уже готова была шагнуть за порог с рюкзаком за плечами и удочкой в руке…

Но все-таки я свой отъезд на день отложила! В последнюю минуту перед дорогой в интернете тему нашла – про бешеных лис и очумелых медведей. Поняла, чего мне не хватает. Вечером по случаю своего ДР допила кагор, оставшийся от отмеченного с петушиным окорочком праздника ГИБДД, да и легла спать. Вот так живут тверские старухи.

Теперь по совету форума тем, кто бродит в диких лесах, достала петард (динамиту не дали), купила свисток и музыкальные инструменты, завтра выезжаю. Не поминайте лихом.

Музыкальные инструменты – бубен и дудка. Бубен пригодится для отпугивания зверей. Дудка – если вдруг свисток в лесу потеряю. Как же я буду без свистка или дудки взывать о помощи, если заблужусь? ведь я скоро охрипну, да и что кричать-то? «Ау» не помогает – мало ли с кем я там аукаюсь, может, не одна в лес пришла. «Помогите! спасите!» – да все отбегут подальше от меня, и только. Может, там маньяк напал, или шайка маньяков. Народ помчится домой, за пистолетами. А потом не найдет место, откуда мой ор доносился. И тогда охрипшая старуха полезет на дерево, чтоб оглядеться и выйти к деревне самостоятельно. А вот этого я сделать не смогу, нечего и пробовать. Тонкое дерево меня не выдержит, а толстое я не обхвачу. Да и ноги высоко я теперь уже не задираю. Чтоб на ветку залезть. Так и засну в болоте без дудки и свистка, положив голову на бубен…

Про музыкальные инструменты это мне интернет подсказал.

А вы думали, я буду там, в деревне, играть на арфе? или на балалайке? и тем зарабатывать на веревку и мыло? Идея стоять с дудочкой в подземном переходе у вокзала мне еще не приходила в голову – значит, я неплохо живу и на пенсию.

Ахаха, я представила, как играю егерю на мандолине под его окном. У него как раз там скамеечка есть, можно сразу и в бубен подстукивать босоножкой. Или представила, как отпугиваю косматого геолога воем трубы, а то и хрипом саксофона, только он сунется к моему окну. Да если бы я умела играть на саксофоне или арфе, то неужели я была бы нищей старухой Кефировой? И валялась бы я не в тверском мху, а на золотом песочке у моря, в Испании или хотя бы в Болгарии. Ну или в Анапе. А забавно помечтать, как я играю на скрипке… я люблю нежные мелодии… только запах курятника немного смущает. Но для искусства нет преград, оно и в дворцы, и в курятники проникает!

Ох как бурлит творческое воображение, стихи вот пишу. Пока только короткие, японские, тоскливые, как их беспомощный перед цунами остров. Нет, я-то в тоску не впадаю, рано еще. А потом будет поздно, вот так я и проскочу. Это правило мне всегда в жизни помогает. Вот стихи.

***

Плачет япона мать.

Старухи высокой в болоте

Рюкзак на осине висит…

***

Холодно стало медведю.

Ласки охота ему.

Вот бы пальнуть ему в задницу.

Про геолога тоже написала, но здесь печатать нельзя. Можно в последнем хоккуйном стихе заменить медведя на геолога, смысл такой же.

Боюсь, некогда будет на болото ходить – выдеру перо из петуха и буду в курятнике строчить поэму о бесстрашной Любане. Кровью! Куриной, конечно – своей-то у меня уже мало осталось, лет на двадцать только.

…Там, в моей глухомани, будет еще не сильно широкая река Цна с торфяным дном и бурой водой. И в ней водится сом и щука, окунь и всякая серебристая мелочь. Я нацелилась на окуня. И заснула.