Текст книги "Лучшие застольные песни"

При лужке, при лужке…

 
При лужке, лужке, лужке,
При широком поле
В незнакомом табуне
Конь гулял по воле.
 
 
Ты гуляй, гуляй, мой конь,
Пока не поймаю,
Я поймаю, зануздаю.
Шелковой уздою.
 
 
Я поймаю, зануздаю
Шелковой уздою,
Дам две шпоры под бока —
Конь летит стрелою.
 
 
Ты лети, лети, мой конь,
Ты, как вихорь, мчися,
Против Сашина двора,
Конь, остановися.
 
 
Подъезжай, конь, к воротам,
Топни копытами,
Чтобы вышла красавица
С черными бровями.
 
 
Но не вышла красавица,
Вышла ее мати:
«Здравствуй, здравствуй, мил зятек,
Пожалуйте в хату».
 
 
«Нет, я в хату не пойду,
Пойду я в светлицу,
Разбужу я ото сна
Красную девицу».
 
 
Красавица встала,
Ничего не знала,
Правой ручкой обняла
Да поцеловала.[6]6
  Источником песни явилась баллада «Казак на родине», впервые опубликованная в 1818 году за подписью А. Дуропа.


[Закрыть]
 

Светит месяц

 
Светит месяц, светит ясный,
Светит белая заря,
Осветила путь-дорожку
Вплоть до Сашина двора.
 
 
Я пошел бы к Саше в гости,
Да не знаю, где живет,
Попросил бы друга Петю —
Боюсь Сашу отобьет.
 
 
Подхожу я под окошко,
А у Саши огня нет.
«Стыдно, стыдно тебе, Саша,
Рано так ложиться спать!
 
 
Стыдно, стыдно тебе, Саша,
Так ложиться рано спать!» —
«А тебе, мой друг, стыднее
До полуночи гулять!
 
 
А тебе, мой друг, стыднее
До полуночи гулять!
Не пора ль тебе жениться,
Сашу в жены себе взять?
 
 
«Не пора ль тебе жениться,
Сашу в жены себе взять?
Сашу в жены себе взять?
Да закон-правду соблюдать?»
 
 
Светит месяц, светит ясный,
Светит белая заря,
Осветила путь-дорожку
Вплоть до Сашина двора.
 

Во саду ли, в огороде

 
Во саду ли, в огороде
Девица гуляла,
Невеличка, круглоличка,
Румяное личко.
 
 
За ней ходит, за ней бродит
Удалой молодчик.
За ней носит, за ней носит
Дороги подарки.
 
 
Дорогие-то подарки:
Кумач да китайки.
«Кумачу я не хочу,
Китайки не надо![7]7
  Кумач – хлопчатобумажная ткань ярко-красного цвета.
  Китайка – старинная плотная, чаще синяя ткань (первоначально шелковая, ввозимая из Китая, затем хлопчатобумажная, производимая в России).


[Закрыть]
 
 
Кумачу я не хочу,
Китайки не надо!
Принеси, моя надежда,
Алого гризета,
 
 
Чтоб не стыдно было девке
На улицу выйти.
Благодарствую, молодчик,
Снабдил ты девицу!»
 
 
Я пойду ли, молоденька,
Во торг торговати,
Что во торг ли торговати,
На рынок гуляти.
 
 
Я куплю ли, молоденька,
Пахучия мяты:
Посажу я эту мяту
Подле своей хаты:
 
 
«Не топчи, бел-кудреватый,
Пахучия мяты:
Я не для тебя сажала,
Я и поливала.
 
 
Я не для тебя сажала,
Я и поливала.
Для кого я поливала,
Того обнимала».
 

Скучно, матушка, весною жить одной

 
Скучно, матушка, весною жить одной,
А скучней того – нейдет ко мне милой.
А я с горя, со кручины, молода,
Выду, выду на крылечко, постою,
 
 
На все стороны четыре посмотрю,
Что летит ли, не летит ясный сокол,
Он не машет ли своим сизым крылом?
Выду, выду за новые ворота,
 
 
Погляжу я вдоль по улице в конец,
Что нейдет ли ко мне миленький дружок?
Вдоль по улице метелица метет,
За метелицей и милый друг идет.
 
 
И он машет своим ситцевым платком:
«Ты постой, постой, красавица моя!
Еще дай ты насмотреться на тебя,
На твою, радость, прекрасну красоту —
 
 
Сокрушила добра молодца меня.
Ты везде, радость, красавицей слыла…
Ну а ныне больно что-то стала ты бледна.
Ах, как ныне ты худа стала, бледна!»[8]8
  «Скучно, матушка, весною жить одной» послужила источником для музыкального произведения Дм. Глебова «Скучно, матушка, мне сердцем жить одной», которое, в свою очередь, стало основой народной песни «Вдоль по улице метелица метет».


[Закрыть]
 

Лучинушка

 
Лучина, лучинушка березовая!
Что ж ты, лучинушка, не ясно горишь?
 
 
Не ясно горишь не вспыхиваешь?
Или ты, лучинушка, в печи не была.
 
 
Или ты, лучинушка, не высушена,
Или свекровь лютая водой залила?
 
 
Подружки, голубушки, ложитеся спать,
Ложитесь, подруженьки, вам некого ждать!
 
 
А мне, молодешеньке, всю ночку не спать,
Всю ночку не спать, младой, постелюшку стлать,
 
 
Постелюшку стлать-то мне, мила друга ждать.
Первый сон заснула я – мила друга нет;
 
 
Другой сон заснула я – сердечного нет;
Третий сон заснула я – заря – белый свет!
 
 
По белой по зорюшке мой милый едет,
Сапожки на ноженьках поскрипывают,
 
 
Соболина шубушка пошумливает,
Меня, молодешеньку, побуживает!
 

Перевоз Дуня держала

 
Перевоз Дуня держала,
Держала, держала,
Перевозчика наняла,
Наняла, наняла.
 
 
Припев:
В роще калина,
Темно, не видно,
Соловушки не поют.
 
 
Пришел к Дуне батюшка,
Батюшка, батюшка:
«Перевези меня, Дунюшка,
Дунюшка, Дунюшка!»
 
 
Припев.
 
 
«А я тебя не ждала,
Не ждала, не ждала,
Перевозчика угнала,
Угнала, угнала».
 
 
Припев.
 
 
Как пришел к Дуне милый друг,
Милый друг, милый друг:
«Перевези меня, Дуня, в луг,
В зелен луг, в зелен луг!»
 
 
Припев.
 
 
«А я тебя, мой дружок,
Все ждала, все ждала,
Перевозчика наняла,
Наняла, наняла».
 
 
Припев:
В роще калина,
Все стало видно,
И соловушки поют.
 

Живёт моя красотка

 
Живет моя красотка
В высоком терему.
А в терем тот высокий
Нет ходу никому.
 
 
Я знаю, у красотки
Есть сторож у крыльца,
Но он не загородит
Дорогу молодца.
 
 
Короткая расправа
С ним будет у меня,
Не скажет он ни слова,
Отведав кистеня.
 
 
А мой кистень сильнее
Десятка кистеней,
Была бы только ночка
Сегодня потемней!
 
 
Вхожу я бодро, смело
В парадное крыльцо,
Зазвякает у двери
Железное кольцо.
 
 
Навстречу мне выходит,
И дряхлый и седой,
Ревнивый муж коварный
Красотки молодой…
 
 
Глухой удар раздался —
Старик уж под ногой…
Теперь пойду поздравлю
Красавицу вдовой.
 
 
«Здорова ли, красотка,
Здорова ли, краса?
Давай с тобой уедем
В дремучие леса».
 
 
Уж троечка готова
Лихих борзых коней,
Была бы только ночка
Сегодня потемней!..[9]9
  Эта песня – народная переработка стихотворения Семена Рыскина (1859–1895) «Удалец».


[Закрыть]
 

Ой, полна, полна моя коробушка

 
Ой, полна, полна моя коробушка,
Есть и ситец, и парча,
Пожалей, душа моя, зазнобушка,
Молодецкого плеча!
 
 
Пойду выйду в рожь высокую,
Там до ночки погожу,
Как завижу свою черноокую,
Все товары разложу.
 
 
Вот и пала ночка туманная,
Ждет удалый молодец.
Чу! Идет, пришла моя желанная —
Продает товар купец.
 
 
Катя бережно торгуется,
Все боится передать,
Парень с девицей целуется,
Просит цены набавлять.
 
 
Цены сам платил я немалые,
Не торгуйся, не скупись,
Подставляй-ка губки алые,
Ближе к молодцу садись!
 
 
Дал ей ситцу штуку целую,
Ленту алую для кос,
Поясок – рубашку белую
Подпоясать в сенокос.
 
 
Все поклала моя ненаглядная
В короб, кроме перстенька:
– Не хочу ходить я нарядная
Без сердечного дружка!
 
 
– То-то дуры вы, молодочки,
Не сама ли принесла
Полуштофчик сладкой водочки,
А подарков не взяла!
 
 
Ну, постой же, нерушимое
Обещаньице даю,
У отца дитя любимое,
Ты попомни речь мою:
 
 
– Опорожнится коробочка,
На Покров домой приду,
А тебя, моя зазнобушка,
В Божью церковь поведу!
 
 
Только знает ночка темная,
Как поладили они,
Распрямись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани!
 

Ехали казаки

 
Ехали казаки из Дона домой,
Обманули Галю, забрали с собой.
Ой, ты, Галя, Галя молодая…
Обманули Галю, забрали с собой.
 
 
Поедем-ка с нами, с нами, казаками.
Лучше тебе будет, чем у родной мамы.
Ой, ты Галя, Галя молодая…
Лучше с нами будет, чем у родной мамы.
 
 
Везли, везли Галю темными лесами,
Привязали Галю за сосну косами.
Ой, ты, Галя, Галя молодая…
Привязали Галю за сосну косами.
 
 
Разбрелись по лесу… собрали дрова.
Подожгли сосну, вся горит она.
Ой, ты, Галя, Галя молодая…
Подожгли всю сосну, вся горит она.
 
 
Горит сосна, горит, горит и пылает,
Кричит Галя криком, кричит-умоляет.
Ой, ты, Галя, Галя молодая…
Кричит Галя криком, кричит-умоляет:
 
 
«Ой, кто в лесу слышит, пускай тот спасает.
У кого есть дочка, тот пусть поучает.
Ой, ты, Галя, Галя молодая…
У кого есть дочка, тот пусть поучает.
 
 
У кого есть дочка, тот пусть поучает,
Темненькою ночкой гулять не пускает.
Ой, ты, Галя, Галя молодая…
Темненькою ночкой гулять не пускает».
 
 
Отозвался казак: «Я в поле ночую,
Я твой голосочек издали почую.
Ой, ты Галя, Галя молодая…
Я твой голосочек издали почую».
 

Из-за острова на стрежень

 
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны,
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.
 
 
На переднем Стенька Разин
С молодой сидит княжной,
Свадьбу новую справляет,
Сам веселый и хмельной!
 
 
Позади их слышен ропот:
«Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провозился —
Сам наутро бабой стал».
 
 
Этот ропот и насмешки
Слышит грозный атаман,
И он мощною рукою
Обнял персиянки стан:
 
 
«Чтобы не было раздора
Между вольными людьми,
Волга, Волга, мать родная,
На, красавицу прими!»
Одним взмахом поднимает
Он красавицу княжну
И за борт ее бросает
В набежавшую волну…
 
 
«Что ж вы, черти, приуныли,
Эй ты, Филька, черт, пляши!
Грянем, братцы, удалую
На помин ее души…»[10]10
  Песня является народной переработкой стихотворения волжского поэта Дм. Садовникова (1847–1883). В основу легло предание «Бунт Стеньки Разина», изложенное Н.И. Костомаровым. Инсценировалось с музыкой солдатами Ярославля (1905), частично вошло в народную драму «Лодка».
  Стрежень – место в реке (обычно в середине) с наибольшей скоростью течения и глубиной.


[Закрыть]
 

По Дону гуляет казак молодой

 
По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой.
 
 
В саду дева плачет, в саду дева плачет,
В саду дева плачет над быстрой рекой,
 
 
Ее утешает, ее утешает,
Ее утешает казак молодой:
 
 
«О чем, дева, плачешь, о чем, дева, плачешь,
О чем, дева, плачешь, о чем слезы льешь!»
 
 
«О, как мне не плакать, о, как мне не плакать,
О, как мне не плакать, слез горьких не лить.
 
 
В саду я гуляла, в саду я гуляла,
В саду я гуляла, цветочки рвала.
 
 
Цветочки рвала я, цветочки рвала я,
Цветочки рвала я – цыганка пришла.
 
 
Цыганка гадала, цыганка гадала,
Цыганка гадала, за ручку брала,
 
 
Брала и шутила, брала и шутила,
Брала и шутила, качала головой:
 
 
«Утонешь, девчонка, утонешь, девчонка,
Утонешь, девчонка, в день свадебный свой!»
 
 
«Не верь, моя радость, не верь, моя радость,
Не верь, моя радость, не верь никому,
 
 
Поверь, моя радость, поверь моя радость,
Поверь, моя радость, лишь мне одному.
 
 
Поедем венчаться, поедем венчаться,
Поедем венчаться – я выстрою мост,
 
 
Чугунный и длинный, чугунный и длинный,
Чугунный и длинный на тысячу верст.
 
 
Поставлю я стражей, поставлю я стражей,
Поставлю я стражей – донских казаков».
 
 
Вот едет карета, вот едет карета,
Вот едет карета, пошли кони в ряд,
 
 
Споткнулися кони, споткнулися кони,
Споткнулися кони на этом мосту,
 
 
Невеста упала, невеста упала,
Невеста упала, да прямо в реку.
 
 
Невеста кричала, невеста кричала,
Невеста кричала: «Прощай, белый свет!»
 
 
Еще раз кричала, еще раз кричала,
Еще раз кричала: «Прощай, мать-отец!»
 
 
Еще повторяла, еще повторяла,
Еще повторяла: «Прощай, милый мой!»[11]11
  Эта песня является народной переработкой стихотворения «Чудная бандура» Дм. Ознобишина (1804–1877).


[Закрыть]
 

Вот мчится тройка почтовая

 
Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой,
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.
 
 
«О чем задумался, детина? —
Седок приветливо спросил.—
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил?»
 
 
«Ах, барин, барин, добрый барин,
Уж скоро год, как я люблю,
А нехристь-староста, татарин,
Меня журит, и я терплю.
 
 
Ах, барин, барин, скоро святки,
А ей не быть уже моей,
Богатый выбрал, да постылый —
Ей не видать отрадных дней…»
 
 
Ямщик умолк и кнут ременный
С досадой за пояс заткнул.
«Родные, стой! Неугомонны! —
Сказал, сам горестно вздохнул.—
 
 
По мне лошадушки взгрустнутся,
Расставшись, борзые, со мной,
А мне уж больше не промчаться
По Волге-матушке зимой!»
 

У зари-то, у зореньки

 
У зари-то, у зореньки
Много ясных звезд,
А у темной-то ноченьки
Им и счету нет.
 
 
Горят звездочки на небе,
Пламенно горят.
Моему-то сердцу бедному
Что-то говорят.
 
 
Говорят о радостях,
О прошедших днях,
Говорят они о горестях,
Жизнь разбивших в прах.
 
 
Звезды, мои звездочки.
Полно вам сиять,
Полно вам прошедшее
Мне напоминать!
Я бы целу ноченьку,
Не смыкая глаз,
Все смотрела б, звездочки,
Милые, на вас.
 

Калинка, малинка моя

 
Уж ты, мать ли моя, матушка,
Ты на что меня хорошу родила?
 
 
Припев:
Калинка, малинка моя,
В саду ягода малинка моя. 2 раза
 
 
Припев.
 
 
Ты на что меня хорошу родила,
Что пригожую, счастливую?
 
 
Припев.
 
 
На меня ли люди зарятся,
Пономарь звонит – мешается.
 
 
Припев.
 
 
Пономарь звонит – мешается,
Дьякон в ризах заплетается.
 
 
Припев.
 
 
Дьякон в ризах заплетается,
Поп над книгой усмехается.
 
 
Припев.
 
 
Поп кадилою кадит, кадит, кадит,
Сам на милую глядит, глядит, глядит.
 
 
Припев.
 
 
«Уж ты тонкая, высокая моя,
Расхорошая, веселая!»
 
 
Припев.
 
 
А не ты ль меня высушила,
А не ты ль меня выкрушила!
 
 
Припев.
 
 
Порассеяла печаль по очам,
Позаставила шататься по ночам!»
 
 
Припев.
 
 
«Мне ж попа любить не хочется,
Потому любить не хочется,
 
 
Припев.
 
 
Потому любить не хочется —
По приходу он волочится,
 
 
Припев.
 
 
Пирогами побирается,
А блинами объедается».
 

Скакал казак через долину

 
Скакал казак через долину,
Через кавказские края.
Скакал он садиком зеленым,
Кольцо блестело на руке.
 
 
Кольцо казачка подарила,
Когда казак ушел в поход.
Она дарила, говорила,
Что через год буду твоя.
 
 
Вот год прошел, казак стрелою
В село родное прискакал,
Завидел домик под горою,
Забилось сердце казака.
 
 
Напрасно ты, казак, стремишься,
Напрасно мучаешь коня,
Тебе казачка изменила,
Другому сердце отдала.
 
 
Казак колечко золотое
В Кубань бурливую бросал,
Он повернул коня гнедого
И в чисто поле ускакал.
 

Было у тёщи…

 
Было у тещи
Семеро зятьев:
Хомка зять,
И Пахомка зять,
И Гришка зять,
И Гаврюшка зять,
И Макарка зять,
И Захарка зять,
Зятюшка Ванюшка —
Милей всех зятьев!
 
 
И стала теща
Зятьев в гости звать.
Хомка идет,
И Пахомка идет,
И Гришка идет,
И Гаврюшка идет,
И Макарка идет,
И Захарка идет.
Зятюшка Ванюшка,
Иди поскорей!
 
 
И стала теща
Зятьев за стол сажать.
Хомка сел
И Пахомка сел,
И Гришка сел,
И Гаврюшка сел,
И Макарка сел,
И Захарка сел,
«Зятюшка Ванюшка,
Поди вот тут сядь!»
 
 
Стала теща зятьев
Вином потчевать:
Хомке рюмка,
И Пахомке рюмка,
И Гаврюшке рюмка,
И Макарке рюмка,
И Захарке рюмка,
Зятюшке Ванюшке —
Рюмочка с лучшим винцом!
 
 
Стала теща с зятьев
Деньги обирать:
С Хомки – рубь
И с Пахомки – рубь,
И с Гришки – рубь,
И с Гаврюшки – рубь,
И с Макарки – рубь,
И с Захарки – рубь,
С зятюшки Ванюшки —
Пара серебра!
 
 
Стала теща
Зятьев провожать:
И Хомку – в шею,
И Пахомку – в шею,
И Гаврюшку – в шею,
И Макарку – в шею,
И Захарку – в шею,
А зятюшку Ванюшку —
За светлые волоса!
 

Я с комариком плясала

 
Я с комариком, я с комариком,
Ах, с комариком плясала,
С комариком плясала.
 
 
Мне комар ножку, мне комар ножку,
Ах, комар ножку отдавил,
Комар ножку отдавил.
 
 
Все суставчики, все суставчики,
Ах, все суставчики повредил,
Суставчики повредил.
 
 
Я кричала же, я кричала же,
Ах, кричала я матери,
Кричала я матери:
 
 
«Ты подай, мати, ты подай, мати,
Ах, подай, мати, косаря,
Подай, мати, косаря.
 
 
Ах, казнить-рубить, ах, казнить-рубить,
Казнить-рубить комара,
Казнить-рубить комара».
 
 
Покатилася, покатилася,
Ах, покатилася голова.
Покатилася голова.
 
 
Вдоль широкого, вдоль широкого,
Ах, вдоль широкого двора,
Вдоль широкого двора.
 
 
Все под новые, все под новые,
Ах, под новые ворота,
Под новые ворота.
 

Камаринская

 
Эх ты, сукин сын, камаринский мужик,
Заголил штаны – по улице бежит.
Он бежит, бежит, покрехтывает,
Свои штаники подергивает.
 
 
Снова пьяненький камаринский мужик
У трактира с полбутылкою лежит.
Все репьи собрал поддевкою,
Подпоясанной веревкою.
 
 
Картузишко нахлобучив набекрень,
У трактира отирается весь день.
Бороденочка козлиная —
Не короткая, не длинная.
 
 
Эх ты, сукин сын, камаринский мужик,
Заголил штаны – по улице бежит.
Ждет в трактире, кто бы водочки поднес,
Получает же одни щелчки под нос.
 
 
Ой же, ой же вы, комарики-рики,
Деревушка небольшая у реки.
Мужики там безлошадные,
Но до водки дюже жадные.
 
 
Ух, ух, лопатешки мои,
Что вы ходите как будто не туды?
Вы меня совсем не держите,
Упаду – вы не поддержите.
 

Эй, ухнем!

 
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!
Разовьем мы березу,
Разовьем мы кудряву!
Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да,
Разовьем мы кудряву.
Мы по бережку идем,
Песню солнышку поем.
Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да,
Песню солнышку поем.
Эй, эй, тяни канат сильней!
Песню солнышку поем.
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!
Эх ты, Волга, мать-река,
Широка и глубока,
Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да,
Широка и глубока.
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
 

Ой, да вечер, да не вечор

 
Ой, да вечер, да не вечор,
Мне малым-мало спалось.
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось.
 
 
Мне во сне привиделось:
Будто бы конь мой вороной,
Ой, разыгрался, расплясался,
Разрезвился подо мной.
 
 
Ой, налетели ветры буйны
Да с восточной стороны,
И сорвали черну шапку
С моей буйной головы.
 
 
Ой, отрывался лук звончатый
Да с могучего плеча.
Ой, рассыпались каленые стрелы
Прямо по сырой земле.
 
 
А есаул догадлив был,
Он сумел сон разгадать:
Ой, пропадет, он говорил,
Твоя буйна голова.
 
 
Ой, пропадет, он говорил,
Твоя буйна голова.
Ой, отрывался лук звончатый —
Это мне казнену быть.
 
 
Ой, рассыпались каленые стрелы —
Это казаки твои.
Ой, да и все-то, что ни есть, они
Во побеги побегут.[12]12
  Песня была популярна в 1840–1860-х годах в студенческой среде. Позднее – среди ссыльных и заключенных. Записан текст в 1846 году.


[Закрыть]
 

Раскинулось море широко

 
Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
«Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли».
 
 
«Товарищ, я вахты не в силах стоять,—
Сказал кочегар кочегару,—
Огни в моих топках совсем не горят,
В котлах не сдержать мне уж пару.
 
 
Пойди заяви ты, что я заболел
И вахту, не кончив, бросаю.
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил – умираю».
 
 
На палубу вышел – сознанья уж нет,
В глазах его все помутилось,
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал. Сердце больше не билось.
 
 
Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара,
Последний подарок ему поднесли —
Колосник обгорелый и ржавый.
 
 
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут, она зарыдает…
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает.[13]13
  «Раскинулось море широко» является народной переработкой матросской песни, созданной накануне 1900 г. поэтом-любителем Г. Зубаревым на основе стихотворения Н. Щербины (1821–1869) «Моряк». Песня была пулярна в исполнении Л. Утесова.


[Закрыть]
 

Солнце всходит и заходит

 
Солнце всходит и заходит,
Да в тюрьме моей темно,
 
 
Днем и ночью часовые
Да э-эх!
Стерегут мое окно.
 
 
Как хотите стерегите,
Я и сам не убегу,
 
 
Хоть мне хочется на волю,
Да э-эх!
Цепь порвать я не могу.
 
 
Да уж вы, цепи, мои цепи,
Цепи – железны сторожа.
 
 
Не порвать вас, не порезать
Да э-эх!
Истомилась вся душа!
Солнца луч уж не заглянет,
Птиц не слышны голоса…
 
 
Как цветок и в сердце вянет
Да э-эх!
Не глядели бы глаза![14]14
  Имеются песенные варианты. Записывалась в 1880-х годах как «народная босяцкая» или «новая народная песня». Приписывалась М. Горькому, которому, вероятно, сообщил песню С. Скиталец (С.П. Петров). Иногда приписывается Н. Красовскому. Исполнялась на мотив «Черного ворона». Имеются переработки на польском и болгарском.


[Закрыть]
 

По диким степям Забайкалья

 
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
 
 
Идет он густою тайгою,
Где пташки одни лишь поют,
Котел его сбоку тревожит,
Сухие коты ноги бьют.
 
 
На нем рубашонка худая,
Со множеством разных заплат,
Шапчонка на нем арестанта
И серый тюремный халат.
 
 
Бежал из тюрьмы темной ночью,
В тюрьме он за правду страдал.
Идти дальше нет больше мочи —
Пред ним расстилался Байкал.
 
 
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет
И грустную песню заводит —
Про родину что-то поет:
 
 
«Оставил жену молодую
И малых оставил детей,
Теперь я иду наудачу,
Бог знает, увижусь ли с ней!»
 
 
Бродяга Байкал переехал,
Навстречу – родимая мать.
«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша.
Здоров ли отец, хочу знать?»
 
 
«Отец твой давно уж в могиле,
Сырою землею зарыт,
А брат твой давно уж в Сибири,
Давно кандалами гремит.
 
 
Пойдем же, пойдем, мой сыночек,
Пойдем же в курень наш родной,
Жена там по мужу скучает
И плачут детишки гурьбой».[15]15
  Песня стала широко известна с начала 1900-х годов. Однако в тюремной среде в Сибири она бытовала еще в 80-е годы XIX века. Авторство достоверно не установлено.
  Ко́ты – род теплой обуви.


[Закрыть]
 

Пуля просвистела

 
Пуля просвистела, в грудь попала мне,
Но умчался я на лихом коне.
Шашкою меня комиссар достал —
Покачнулся я и с коня упал.
 
 
Припев:
Ой-йо, да только конь мой вороной.
Ой-йо, да обрез стальной.
Ой-йо, лес, густой туман.
Ой-йо, да только батька-атаман.
 
 
Со свинцом в груди я пришел с войны,
Привязал коня, лег возле жены.
Часа не прошло, комиссар пришел,
Отвязал коня и жену увел.
 
 
Припев.
 
 
Шашку со стены да рубаху снял.
Хату подпалил да обрез достал.
Привык в дебрях жить, доживать свой крест.
Много нас тогда уходило в лес.
 
 
Припев.
 
 
Я возьму обрез, да пойду с обрезом в лес.
Буду там гулять, комиссаров стрелять.
Сила обреза да кусок свинца,
На курок нажал – вот и нету молодца.
 
 
Припев.
 

Не брани меня, родная

 
Не брани меня, родная,
Что я так его люблю,
Скучно, грустно, дорогая,
Жить одной мне без него.
 
 
Скучно, грустно, дорогая,
Жить одной мне без него.
 
 
Я не знаю, что ж такое
Вдруг случилося со мной,
Что ж так рвется ретивое
И терзаюсь я тоской.
 
 
Что ж так бьется ретивое,
И терзаюсь я тоской.
 
 
Все оно во мне изныло,
Вся горю я, как огнем.
Все немило, все постыло,
И страдаю я по нем.
 
 
В ясны дни и темны ночи,
И во сне, и наяву,
Слезы мне туманят очи,
Все летела б я к нему.
 
 
Мне не нужны все наряды,
Ленты, камни и парчи,
Кудри молодца и взгляды
Сердце бедное зажгли.
 
 
Сжалься, сжалься же, родная,
Перестань меня бранить;
Знать, судьба моя такая,
Что должна его любить…
 

Последний час разлуки

 
Последний час разлуки
С тобой, мой дорогой,
Не вижу, кроме скуки,
Отрады никакой.
 
 
Ничто меня не тешит,
Ничто не веселит,
Одно лишь утешенье —
Мил плакать не велит.
 
 
Гуляла я в садочке,
В дубраве зеленой,
Искала те следочки,
Где мил гулял со мной.
 
 
Садилась под кусточек
На мягкую траву,
Сидели две голубки
На яблоньке в саду.
 
 
Одна из них вспорхнула
И скрылась вдалеке,
А я, млада, вздохнула
О миленьком дружке.
 
 
Ты где ж, моя отрада,
Сережа-пастушок?
Ходил ко мне от стада
На крутый бережок,
 
 
Играл он, моя радость,
В серебряный рожок,
И сладко целовался
Со мною мой дружок.
 
 
Прощай, мой друг Сережа,
И вспомни об мне
В последний час разлуки
На дальней стороне!
 

Пчёлочка златая, что же ты не жужжишь, жужжишь

 
Пчелочка златая, что же ты не жужжишь, жужжишь,
Ой, жаль, жалко мне, что ж ты не жужжишь?[16]16
  Отсюда каждая строка повторяется два раза.


[Закрыть]
 
 
Около летаешь, прочь ты не летишь
Ой, около летаешь, прочь ты не летишь-летишь,
Ой, жаль, жалко мне, прочь ты не летишь.
 
 
У моей у Маши губы, как пушок,
Ой, у моей у Маши губы, как пушок-пушок.
 
 
Любить ее можно – целовать нельзя,
Ой, любить ее можно – целовать нельзя-нельзя,
Ой, жаль, жалко мне – целовать нельзя.
 
 
Возьму поцелую, – врешь ты, не умрешь,
Ой, возьму поцелую, – врешь ты, не умрешь, не умрешь,
Ой, жаль, жалко мне – врешь ты, не умрешь.
 

Старый муж, грозный муж

 
Старый муж, грозный муж,
Режь меня, жги меня:
Я тверда; не боюсь
Ни ножа, ни огня.
 
 
Ненавижу тебя,
Презираю тебя;
Я другого люблю,
Умираю любя.
 
 
Режь меня, жги меня,
Не скажу ничего;
Старый муж, грозный муж,
Не узнаешь его.
 
 
Он свежее весны,
Жарче летнего дня;
Как он молод и смел!
Как он любит меня!
 
 
Как ласкала его
Я в ночной тишине!
Как смеялись тогда
Мы твоей седине!
 

Вот мчится тройка удалая

 
Вот мчится тройка удалая
Вдоль по дорожке столбовой,
И колокольчик, дар Валдая,
Звенит уныло под дугой.
 
 
Ямщик лихой – он встал с полночи, —
Ему взгрустнулося в тиши,
И он запел про ясны очи,
Про очи девицы-души.
 
 
Вы, очи, очи голубые,
Вы сокрушили молодца,
Зачем, о люди, люди злые!
Вы их разрознили сердца?
 
 
Теперь я горький сиротина!
И вдруг махнул по всем по трем,
И тройкой тешился детина —
И заливался соловьем.