Текст книги "Хромое счастье. Повести и рассказы"

Хромое счастье
Повести и рассказы
Людмила Егорова

© Людмила Егорова, 2023

ISBN 978-5-0060-9430-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы все, в любом возрасте ищем счастье. И у каждого о нем свое представление. Но всегда ли мы можем понять, что оно уже с нами? Или, в поисках, уходим от него все дальше? Какое оно? Розовое и пушистое или прорастает из крошечного зернышка в сожженной предательством и подлостью душе?

Оно разное, это счастье, но никогда не бывает бесконечным. Мы его ищем, ждем, а оно пролетит кометой, и кто-то успеет схватить его за хвост, а кто-то и не заметит. Потому чаще всего люди называют его «трудным», «горьким», «запоздалым», а вот радужных эпитетов маловато.

Об этом и рассказы, собранные в книге члена Союза литераторов РФ, члена Российского союза писателей Л.Н.Егоровой

«Хромое счастье».

Лекарство от хандры

Густая томная июльская ночь. Не спится. Маринка тревожно вертится на кровати. Не читается, и мыслям трудно сосредоточиться на чем-то одном. Они то лихорадочно выхватывают из памяти какие-то моменты, чтобы додумать их, прорисовать поярче, то вдруг отвлекаются, картинка теряет четкость, и девушка погружается в странное состояние полудремы, томления, попытки размышления, чего-то еще…

Нет! Сколько может еще длиться эта неразбериха в голове и теле? Она резко опускает ноги с кровати и решительно хватает со стула халатик: я знаю, что надо сделать! Надо сходить искупаться! Хоть и лето, но прохожих в полночь на улицах приморского городка не видно.

Ее шаги звучат гулко, тревожно. Марина сбавляет темп. Люди уже спят, редко в каком окне теплится огонек. Чем они заняты? – успокаивают ребенка? Болеют? Или как она, не могут найти общий язык с собой? Воздух пропитан запахом прогретых за день сосен и моря. У последнего особый запах – соли, водорослей и влаги. Улица закончилась, но асфальтовая дорожка убегает дальше, в темноту. На пляже мрачно и неуютно.

Под холодным лунным светом отдыхают скамейки, странными сооружениями выглядят искаженные резкими тенями раздевалки. Черной зубчатой стеной по обе стороны убегает в бесконечность лес. А впереди море. Черная бездна. Шершаво лижет песок и вздыхает, шепчет. Наверное, ободряет, а может, предостерегает? Марина медленно спускает с плеч халатик и делает шаг к воде. Дальше идти страшно: кажется – еще движение, и тебя проглотит это странное чудовище, притворно ласкающееся к твоим ногам. Но назад отступать нельзя – сама ведь решила, что надо сделать именно так. Девушка делает еще один нерешительный шаг вперед. Теплая вода окольцевала щиколотки. Еще чуть-чуть вперед. Вот уже скрылись в черноте колени. От напряжения Марина ощущает внутри себя мелкую дрожь, железным кольцом сдавило грудную клетку, в висках стучит.

Чего тебе не хватает? Что ты здесь забыла? – Она не дает себе времени на раздумья и отчаянно падает в воду. Звук удара оглушает, но в то же мгновение теплые ладони моря принимают ее в свои объятия, и натянутая до предела внутри струна лопается. С резким вскриком она выдыхает накопившееся напряжение и, обмякнув, замирает. Марина лежит на спине, смотрит в небо, такое же черное и бесконечное, как окружающая ее вода, слушает тишину.

Странные ощущения, мысли. Нет, мыслей нет, только ощущения, какие-то непонятные, непривычные, словно пробудившиеся от многовекового сна. Может так, всей кожей, каждой клеточкой тела люди чувствовали окружающий мир когда-то давно, когда и моря этого, может, не было?

Марине от таких мыслей стало страшно, и она бросилась к берегу. Домой шла неспешно, но бодро. Дрему, томление и еще что-то, что не давало покоя, смыло морской соленой водой и растворило в его черной пучине.

Как быть?

За окном май: солнце и молодая зелень. А еще пятница, и впереди отдых, отдых, отдых! Ира сидит напротив окна, уютно завернувшись в теплый плед, мелкими глотками потягивает душистый фруктовый чай и любуется открывающимся видом.

Как хорошо! Какая красота! Сейчас, когда недельные хлопоты и заботы позади, есть время неспешно о чем-то подумать, к каким-то моментам мысленно вернуться. Однако, неспешно отдохнуть не получается: беспокоят именно эти «какие-то» моменты, причем, не имеющие к ней прямого отношения. Они упорно всплывают в памяти, вызывают беспокойство и тревогу.

Так получилось, что на прошедшей неделе у Иры произошли три встречи с бывшими одноклассницами. Свету она увидела за прилавком маленького сувенирного магазинчика, куда заглянула в поисках интересного подарка коллеге. Зою, нагруженную пакетами, заметила на автобусной остановке. Ни с одной из них она не дружила, но сохранила дружеские отношения, и при встрече они нет-нет, да и делились своими секретиками. А вот Юля была ее подругой еще с детского сада. Они встречались не часто – у всех свои дела – но всегда радовались возможности увидеть друг друга, поделиться новостями, просто побыть вместе. И встретились они в этот раз по звонку Юли.

* * *

Света выскочила замуж, едва дождавшись выпускного звонка – так вцепилась в Серегу. Он тоже был их одноклассником, дружба их завязалась в классе восьмом, и с того времени она были не разлей вода. Через год после свадьбы родилась дочка, потом вторая. Ни один, ни другая ни о какой дальнейшей учебе не думали, да и какие мысли, когда столько ртов есть просят! Серегу как не встретишь – озабоченный, усталый, короче, загнанный. Светка, вон, пристроилась у частника, рада тем крохам, что платит. Как выглядит? Как мышь под дождем.

– Знаешь, Ир, все задолбало, сил уже нет. Крутишься, стараешься, а толку ноль. Серега придет, и начинается: почему это не сделала, почему то не приготовила, почему у Машки двойка, почему… и пошло-поехало.

А скажу слово против, сразу:

«Мое дело – зарабатывать, я с утра до темна вкалываю, мне еще и дома предлагаешь за тебя пахать»? Короче, что ни день, то недовольство и крик.

– Куда же делась любовь, та, что «и в горе, и в радости»? Как быстро она улетучилась? А, может, ее и не было? А что было? – Гормоны играли и все? – думала Ира, мелкими глотками потягивая остывающий чай.

– Да, 17 лет, наверное, еще не время для серьезных решений. И, похоже, Светка долго не выдержит. Еще годков пять, а, может, и меньше, и разведутся. Жалко ее. Жалко детей. Жалко Серегу. Уж точно, не такой они свою семейную жизнь представляли.

* * *

Проезжая мимо забитой до отказа людьми автобусной остановки, Ира заметила Зою. Она стояла у самого края тротуара, одной рукой придерживая висевшую на плече сумку, а во второй держала раздувшийся пакет из «Пятерочки».

Ира притормозила, открыла дверцу машины:

– Садись, подброшу!

– Ох, Ирочка, привет! Спасибо, выручила! Как же замучили и автобусная давка, и вечные сумки да пакеты. Руки скоро вытянутся ниже колен. Пять лет замужем, а порой думаю: вот, зачем мне все это надо было? Ведь так хорошо жилось одной: что хочешь – то желаешь, что хочешь – то ешь,, куда хочешь – туда идешь. Любовь?

Ира, неужели вот такая жизнь – результат любви? Да, Гена был само очарование, внимание, нежность и забота. Но это было до свадьбы! А потом оказалось, что я должна все, а он – ходить на работу, а вечером сидеть у компа. И все!

«Я же работаю! Дай отдохнуть! Ты, что, сама не можешь это сделать? Что я не видел в этом парке? Кофе можно и дома попить», – и так постоянно. А ведь сын на отца смотрит, слушает, учится.

Что не так? Я все пытаюсь сгладить углы, не шуметь, но терпение же вечным не бывает?!

– Вот и у Зойки была ух, какая любовь, думала Ира.

– Они же пылинки друг с друга сдували! И Генка вполне адекватным парнем был, и мы, помню, еще завидовали им.

Вот, что случилось за пять лет? Кто виноват? Хотя, в семье всегда виноваты оба, только знать бы, в чем. Жалко их, ведь хорошие люди. Но и Света, и Зоя были Ире лишь приятельницами, и особо переживать или вникать в их проблемы она не собиралась, а вот Кира действительно расстроила. Они встретились на привычном месте – в маленькой кафешке в тихом переулке, где всегда есть свободный столик и головокружительно пахнет свежей выпечкой.

* * *

Кира выглядела, как всегда, отлично. У нее были обеспеченные родители и весьма прилично зарабатывающий муж. И сынишка шести лет. Поздоровавшись и присев за столик, она нервно сплела пальцы, отвела глаза в сторону и выпалила:

– Я должна сказать это кому-то вслух! Ира, я собираюсь разводиться…

Она сразу словно сдулась: поникли плечи, голова, руки безвольно упали на колени. Повисла тягучая пауза. Ира пыталась уяснить услышанное.

Развод? Смирновы? Господи, этим чего не хватает? Да они же образцово показательные! Она, Ирка, глядя на Федора, мечтала о таком же. Только такого! Симпатичный, спокойный, доброжелательный, внимательный, предупредительный, умный, ответственный, работящий, а какой любящий!

Она могла перечислить еще множество положительных эпитетов, думая или говоря об этом мужчине. И Кира прекрасный человек: не злая, не истеричка, хлопотушка, готовая всем и всегда помочь, любого подбодрить. Она нравилась всем, кто ее знал. На свадьбу родители подарили им квартиру. Потом они сами купили хорошую машину. Летом всегда ездили путешествовать. Федор работал в серьезной фирме и был на хорошем счету. Кира преподавала в частном колледже. Что могло быть не так у этих людей?

– Я никому не рассказывала, что у нас происходит, все надеялась, что вот-вот, и опять все будет хорошо. Но теперь понимаю, что ошибалась. После того, как Федора перевели на новую должность, все и началось. Никогда не думала, что про медные трубы – это не только про каких-то известных людей. Понимаешь, он стал меняться на глазах! Появились какие-то высокомерные норки в голосе, небрежные жесты, замечания в мой адрес, вроде:

«Что за ерунду ты надела? Могла бы в бассейн походить, или тебе моих денег жалко? Не задавай дурацких вопросов – у меня работа. Я, что, отчитываться должен? Ну, и где ты болталась, что приготовить не успела?»

А я, как белка в колесе: Диму в садик – из садика забрать, а еще надо успеть его в музыкалку отвезти, там подождать и забрать, и в магазины успеть, и дома убраться-приготовить. Знаешь, последнее время живу буквально по минутам. Ну, это же не жизнь, так долго не выдержать! А Федор вдруг стал таким занятым, у него совсем не осталось времени ни мне помочь, ни о Диме позаботиться. Превратился в надутого самодовольного индюка, заклиненного на своей персоне. Но если бы только это. Дальше все банально и пошло – завел в офисе любовницу.

Да-да! Я в дурном сне не подумала бы о нем такое!

Ира, ты же помнишь его нормальным парнем! Но, знаешь, я думаю, что знаю, откуда у всего этого ноги растут. В нем сидела и ждала своего часа зависть. Он упорно рвался вверх. И, как теперь полагаю, не столько из-за того, что был умнее и профессиональнее других, а потому, что быть наверху означает власть и все, что с ней связано. Быть таким, как те, кто еще вчера давал ему указания.

– Кира, подожди, ну что ты делаешь из него оборотня? Может, ты что-то не так понимаешь или преувеличиваешь? Придаешь значение пустякам? Вот, любовница…, а она точно есть?

– Точно. Уже полгода, как есть. И я не хочу, каждый раз, встречая его с работы представлять, где и как он ее имел. Не могу я в этой грязи находиться. – Кира судорожно глотнула давно остывший кофе и украдкой смахнула со щек слезы. – Я уже сказала ему о своем решении.

– А он? – Обозвал дурой, вспомнил о сыне. Но больше всего напирал на то, что мы живем, как сыр в масле, и все это благодаря ему. Что я неблагодарная, дальше своего носа ничего не вижу. А его интриги ничего не значат, это так, «пустое». И посоветовал получше подумать. Понимаешь, Ира, он меня же обвинил, мне же посоветовал подумать над правильностью своих мыслей, выводов и решений, а сам оказывается, чист и светел!

* * *

За спиной послышались шаги, и мама позвала пить чай. Сидя за столом, Ира рассеянно позвякивала ложечкой по кружке, пока мама не сказала: -Что-то ты сильно задумалась, есть причина? -Да, наверное, есть. Было у меня на этой неделе несколько встреч, давших повод для серьезных размышлений.

– А подробнее можно?

– Нет, мама, особо рассказывать не хочется, просто, как оказалось, у всех моих знакомых в семьях серьезные проблемы. И, не важно, сколько лет они живут вместе, и сколько у них денег. Мама, поджав губы, внимательно смотрела на Иру.

– А почему это вызвало «серьезные размышления», – наконец спросила она, и, не давая дочери заговорить, продолжила:

– Да, в каждой семье бывают разногласия, это нормально. Так что трагедию из этого делать не надо. К тому же, все мы разные, значит, и семьи все разные, и причины разногласий в них разные. Потому всех под одну гребенку равнять не надо. Да и чего тебе-то беспокоиться? Или ты все же решилась дать согласие Денису?

– Нет, мама, никому я ничего не давала! Не заводи эту песню. Да, Денис хороший, очень хороший, и мы любим друг друга, но замуж я не пойду. Во всяком случае, не сейчас – не хочу! Категорически! И не доводи до скандала, оставь меня в покое с этим замужеством. Мне так хорошо! Резко встав, она схватила с подноса кусок пирога и выскочила из комнаты. Мама осуждающе показала головой.

– Вот что вбила себе в голову? Уж давно не девочка, пора детей иметь, стабильность чтобы была, мужская поддержка рядом. А это что? Почему упирается?

Вбежав в спальню, Ира включила телевизор погромче, забилась в угол дивана и сердито сопела. Ее бесили мамины постоянные разговоры о необходимости замужества.

– Будто это панацея от всех бед. Что ж она тогда не работает у девчат? Все замуж выходили по «большой и чистой», сходили с ума друг по другу, дышать не могли один без другого, и что? Где все это? Одни обиды, раздражение, злость. Они даже, наверное, не вспоминают, как им было хорошо когда-то, еще совсем недавно, а погрузились в болото обоюдных обвинений и претензий, и тянут друг из друга жилы. И вот уже нет любви, а жить вместе приходится, потому что замужем, потому, что они – семья. И не каждый найдет в себе силы или возможность порвать эту нить. Но зато хватает сил бросить в другого «дура», «корова», «истеричка», «урод», «пьянь». Это нормальные семьи? То, о чем не умолкает мама?

У Иры были знакомства до Дениса, но все они по разным причинам после двух-трех лет сходили на нет. С Денисом они были знакомы уже полтора года. И, да, она считала его лучшим из всех, кого знала. Она им восхищалась, гордилась. Рядом с ним она чувствовала себя красавицей, умницей. Мало того, он уже сделал ей предложение, но Ира попросила подождать.

Чего? Почему? Видимо, глубоко засела память о прошлых потерях, и не давала отбросить смутные тревоги и сказать «да».

Ведь, сказав «да», она переходила не просто на другую ступень их отношений, но и образа жизни, мышления.

Как это будет? Останутся ли они с Денисом при этом прежними? Вопросы эти не давали Ире покоя и тормозили принятие окончательного решения. А тут еще эта неделя, богатая на встречи и впечатления от них.

– Я не хочу такую семью, как у девчат. Не хочу! Не хочу дожить до минуты, когда скажу Денису или услышу от него в свой адрес грязные слова. Как же быть: соглашаться, или пусть все будет, как есть? Но согласится ли на это Денис? – крутилось в голове засыпающей Иры.

– Как быть, – тикали часы. – Как быть? – подала голос откуда-то издалека ночная электричка. И только соловей отчаянно кричал в ночи: «Любить! Любить! Любить!»

Попытка выйти замуж

Хорошо, когда ты хозяин своим мыслям, поступкам. Когда сам себе хозяин, а не живешь с ощущением, что постоянно надо с кем-то соглашаться, уступать, одобрять, поддерживать, мило улыбаться. Нет, ситуации бывают разные, и нередко надо делать все это, и это нормально. Только для этого должны быть определенные условия. Оля – женщина приятная во всех отношениях: симпатичная, в меру округлая, с обожженными перекисью локонами и ямочками на щеках. Ей пятьдесят, она торговый работник и ее любят и уважают. В молодости у нее, как и у всех нас, были ошибки, душевные потрясения, сказочные мечты и такие же надежды. Что из этого свершилось? За плечами Оленьки, как душевно зовут ее коллеги, два брака, взрослый сын и двое внуков. Квартира, работа, машина. Конечно, хотелось бы, чтобы муж был один и навсегда, а к квартире дача и ежегодные туры в знойные страны. Но есть то, что есть. И она довольна. И жизнь прекрасна. Правда, подружка Рита в какой-то момент начала учить жизни.

– Оль, ну что ты одна да одна? Чего такому добру пропадать? Уже два года одна – не скучно? – хихикала она, подталкивая Оленьку в бок.

– Станет скучно – собаку заведу, – посмеивалась та в ответ. – Ну, зачем мне еще кто-то? Рита, дорогая, мне так сейчас хорошо! Оба брака Ольги закончились разводами, нервотрепкой с алиментами, дележкой нажитого. И пытаться «исправить» положение еще раз желания не было. А вот Рита считала, что надо обязательно попробовать еще разок: а вдруг это будет счастливый билетик? И напирала на Олю все сильнее. Да и коллеги все чаще стали с улыбками спрашивать о личных планах на ближайшее будущее. Оля по-кошачьи щурилась, смеялась и отшучивалась. Но постепенно мысль эта начала казаться вполне осуществимой. Другое дело – надо ли ей это? Конкретно Оля ответить себе не могла, да и как на такой вопрос ответишь? А вдруг встретится принц, о каком можно только мечтать? Кто же откажется? Правда, на пятидесятилетних принцы особо не бросаются, им молодых с ногами от ушей хочется. Хотя годы – это опыт и мудрость, и не только житейские, и умные мужчины это понимают.

* * *

Вадим Петрович был мужчина в самом расцвете лет – ему было пятьдесят три года – и он находился в активном поиске. Но искал он не работу или деньги, а женщину, у которой есть и работа, и деньги. И надо же было этому покорителю женских сердец (как он считал) пересечься с Ольгой! Он обратил на нее внимание в магазине, когда женщина неторопливо двигалась от стеллажа к стеллажу, толкая перед собой продуктовую тележку. Вадим зашел взять пачку сосисок на ужин. А Оля стояла в колбасном ряду. Она плавным движением брала упаковку с колбасой, рассматривала этикетку, на мгновение задумывалась, возвращала ее на место и меланхолично тянулась за другой. Пухлые маленькие ручки, длинные яркие ногти, крупное кольцо, а обручального нет. Симпатичная, ухоженная, никуда не спешит и, похоже, не бедствует. Мечта, а не женщина! – Простите, что помешал! – Он сделал вид, что по невнимательности наткнулся на тележку и смущенно улыбнулся. Оля рассеянно взглянула на него: средний рост, средняя упитанность, средний возраст, средняя внешность. Как бы удивился Вадим Петрович, услышь он ее мысли! Она улыбнулась в ответ уголками губ, и уже собралась отойти, как мужчина заговорил снова: – Вы не пробовали эти сосиски? Я обычно беру копченые, но вот захотелось изменить меню, – и он вопросительно уставился на Ольгу. Неожиданно она поняла, что этот «средний» мужчина, как сказал бы внук, «клеится» к ней. А еще она вспомнила Риту с ее нашептываниями, коллег, свои сомнения, и, улыбнувшись уже шире, с готовностью подхватила разговор. Оказалось, он живет недалеко от ее работы, вместе с родителями в их квартире. Инженер-энергетик, но сейчас активно ищет работу (пандемия, сокращения, увольнения). А еще он один – «так сложилось». Вадим не назначал Оле свидания, но еще несколько раз «случайно» встречал, то в том же магазине, то у входа в ее офис, и они неспешно проходили некоторый отрезок пути к ее дому вместе, говорили о пустяках, мило улыбались друг другу. А спустя три месяца он переступил порог ее квартиры. Вадим Петрович придирчиво осмотрел ее, похвалил планировку, одобрил мебель, отметил уместность пары офортов на стене в зале, удовлетворенно хмыкнул, заглянув на застекленную лоджию, и постарался сделать все, чтобы его оставили ночевать. Уходя утром, он ничего не обещал, но Ольга и не ждала, что поклонник прямо завтра заявится с чемоданами. Она даже не четко представляла, насколько он вообще ей нужен. Причем, именно он.

Ну, случилось, и что? Это же не повод требовать от него жениться? Да и на принца он не тянул. Скорее, на его коня, и даже не белого, а так, водовоза. Но на безрыбье и рак – рыба, зато можно будет заткнуть рот Рите, коллегам, да и для себя небольшое приключение лишним не будет.

* * *

Их отношения были похожи на какую-то вяло текущую болезнь. Например, насморк. Сначала он раздражает, потом привыкаешь шмыгать носом, а потом перестаешь замечать, что насморк давно закончился, а ты все шмыгаешь по привычке. Еще через три месяца Вадим Петрович принес к Ольге чемодан с вещами, и теперь у нее в шкафу висели его рубашки, лежали его полотенца, в ванне красовался его халат в шотландскую клетку, а под ним стояли мягкие тапочки. И в квартире несильно, но пахло мужчиной. И ей это было приятно. И уже не так бросалась в глаза его вечно блестящая лысина, глубокие морщины на лбу и у рта, чмоканье при еде, привычка вальяжно валяться на диване, оставляя ей краешек и другие не очень приятные особенности поведения.

– И я не без греха, – говорила себе Оля и старалась не раздражаться. Она снова после работы спешила по магазинам за продуктами, потом крутилась у плиты, по субботам устраивала стирку-уборку. Уже не так часто к ней заглядывали сын и внуки, и она выбиралась к ним не каждые выходные. Семья – это не просто так! Хотя какая семья? Оля не была влюблена в Вадима Петровича. И чем дольше длился их роман, тем больше она понимала, что это и не роман, а как в песне – «одно название». Но за это время она привыкла к нему. К хлопотам по хозяйству, к вечерним ожиданиям его прихода, к фырканью, доносящемуся из ванной во время его купания и шарканью тапочек. К сладковатому запаху его одеколона и уже ставшему привычным – тела. И это привыкание сглаживало острые углы. А их хватало. Уже два года, как они жили вместе, а он так и не нашел «достойной его» работы. В любую минуту мог уйти к родителям и оставаться там и день, и неделю. Мог капризно прокомментировать «припозднившийся» ужин, или слишком скромный на его взгляд завтрак. Он не приглашал Ольгу в гости к родителям даже на праздники, и не горел желанием поближе познакомиться с ее близкими, стараясь заранее уйти из дома в дни, когда сын с внуками навещали мать. Да и со своей дочкой познакомить не спешил, хотя говорил, что относится к ней очень хорошо и отношения у них доверительные. Правда, номер телефона на всякий случай дал. А в остальном все хорошо. Но замуж не зовет, да как-то и не тянет. Но привычка…