Текст книги "Жизнь в стеклянном доме"

Глава 9
Сергей Пестерев

Угорские депутаты Сергей Пестерев, Дмитрий Рогалин и Александр Сидоренко друзьями не были. Их скорее объединяло общее понимание политической ситуации в городе, впрочем, у каждого были свои мотивации, интересы и одно место работы – ядерный завод. Основное назначение завода, как было прописано в секретных документах, – «производство плутония для ядерного оружия».

За долгие пятьдесят лет работы завода плутония напроизводили столько, что он был уже стране не нужен, но у завода появилась новая задача: хранение того, что наработали, этого самого плутония. Объекты оборонного комплекса потихоньку выводились из эксплуатации, и завод жил непросто.

Ядерная безопасность обеспечивалась современными технологиями, специальным оборудованием и не менее специальными кадрами, обслуживающими ядерно-опасное производство, среди которых значились и местные депутаты.

Проектировщики завода в далекие годы решили защитить предприятие от возможных ядерных ударов с воздуха и разместили производство на глубине 250 метров от поверхности земли. Поэтому на работу, на завод, ехали в спецэлектричке, поезд шел минут сорок. Когда-то в электричке не возбранялось играть в карты, сколько игр повидали старые окна поезда: тысяча, двадцать одно, наполеон, мушка, стукалка, горка, тетка, безик, вездесущий дурак и, конечно, покер! Только и слышно было в электричке:

– Ходи.

– Дама.

– Другие козыри.

– Ты блефуешь!

Блефовавший не выдавал себя ни одним движением, иначе проигрыш.

Играли сменами, вагонами, парами, командами и в порыве картежной страсти совсем не замечали время в пути. Карты потом запретили, поэтому пассажирам приходилось рассматривать темные стекла да афиши заводских мероприятий, что налеплялись в вагонах во множественном количестве.

В секретных лабораториях-подземельях изучались свойства одной из самых загадочных частиц – нейтрино, которая образуется в активной зоне реактора. В глубоко залегающих геологических пластах, на заводских полигонах, хранили жидкие радиоактивные отходы.

Высокие технологии, смертельная доза облучения, ядерная безопасность – все эти понятия были так близки и так соприкасались между собой, что работники давно привыкли и к тому и к другому.

Сергей Пестерев любил свою лабораторию, где мигали лампочки на стендах, сообщая стабильные параметры химической реакции. Ему нравилось такое утро, когда в лаборатории было пусто, цветной радугой светились колбы, выгибались аллонжи, соединяя стеклянные части приборов, и даже бутыль Вульфа – простая склянка с тубусом – казалась верхом утонченности.

Он вдруг подумал, что все они, работающие на ядерном заводе и живущие в этом городе, связаны невидимой для глаза химической реакцией и, несмотря на различия химических свойств компонентов, то есть разности человеческого материала, как катионы из раствора, осаждаются одновременно.

Пестерев получил распределение в Угорск после окончания Томского института. Когда-то его родной Физтех казался схожим с Царскосельским лицеем пушкинских времен: та же широта образования, яркие педагоги, независимость суждений, которую приходилось терпеть преподавателям общественных наук. Студент Пестерев был одним из тех, кто на семинарах сомневался в непогрешимости классиков марксизма-ленинизма.

«Как меня не отчислили за «неидеологические взгляды»!» – все время удивлялся он.

Непременными атрибутами студенческой жизни были также регулярные поездки в Москву, на практику в базовые научно-исследовательские институты, в допотопных поездах с медлительными паровозами и вагонами начала века, песни под гитару и споры до хрипа, как обустроить Россию.

Сейчас взгляды депутата Пестерева тоже идеологически хромают – не вступил он в известную партию большинства, не примкнул к либералам, а пытался остаться самим собой. Как обустроить Россию – ответа он так и не нашел.

Его воспитала бабушка. Единственная бабушкина дочь Татьяна, его мама, умерла при родах. Бабушка рассказывала, что его отец сильно горевал, завербовался на далекий Север, да так и сгинул.

– Исчез. Наверное, погиб, иначе бы обязательно дал о себе знать, – говорила бабушка.

Сергей перевез в Угорск бабушку, которая давно вышла на пенсию и требовала у него правнуков. Они продали комнату в Питере и обосновались в шикарной квартире маленького городка. Всю жизнь бабушка проработала библиотекарем, и он хорошо помнил запах своего детства – запах книг. В первом классе она привела его к себе на работу.

– Какой большой вырос мальчик! – удивлялись сотрудницы, милые тетушки в кружевных воротничках.

– Я уже первоклассник! – гордился Сережа.

– Мы пришли записываться в библиотеку, – объявила бабушка и заполнила ему настоящий формуляр с жесткими картонными корочками.

Правда, он еще слышал, как «кружевные тетки» шептались у них за спиной.

– Вырастила без матери и отца. У самой мужа не было. Жалко парнишку. Что он узнает, кроме библиотеки!

Первый их поход в библиотеку был праздником, с тех пор его формуляр только толстел. Бабушка обладала удивительным чутьем – давала ему читать то, что он непременно хотел прочесть. Сначала это были «Два капитана» Каверина, и он мечтал походить на Саню Григорьева и ненавидел Николая Антоновича, потом был Джек Лондон и вообще вся мировая приключенческая классика: и Жюль Верн, и Вальтер Скотт, и Фенимор Купер. Она научила его не только любить книгу, но и обсуждать прочитанное, и они говорили о чести, счастье, о друзьях и совсем не волновались по поводу чужого достатка и богатства.

Однажды он спросил про родителей, бабушка словно ждала этого вопроса.

– Отец был хороший человек, только слабый. Это было очень трудно – воспитать младенца без матери. Он испугался и уехал.

– А ты? Ты же не испугалась!

– Я другое дело, я сильная.

Сережа с сомнением посмотрел на худенькую бабушку.

– А мама? Какая была мама?

– Очень красивая. Она тебя любила.

– Я ее тоже любил.

– Давай я лучше расскажу тебе про твоего деда. Твой дед был настоящим человеком, ярким, самобытным.

Бабушка всегда говорила правду, и он ей верил. У бабушки получалось, что самым главным человеком в их жизни был дед. Сережа не совсем понял, что такое «самобытный», но про настоящего человека ему понравилось. Он как раз прочитал Бориса Полевого. Сережа представлял, как его дедушка взорвал фашистский штаб или дрейфовал на льдине, льдина трескалась, лопалась, и он исчезал в черном океане. Следующая история была про дедушку-летчика, который испытывал новый самолет, потерпел крушение и не смог катапультироваться. У мальчика накопилось много таких героических историй, бабушка не говорила, как умер дед, а Сережа не спрашивал, он видел, как ей было больно об этом говорить. Они были на этом свете только вдвоем.

Бабуля не советовала ему, какую профессию выбирать, и он определился сам: будет заниматься физикой, хотя в школе он любил самодеятельность. Педагог, который был для мальчика авторитетом, сказал:

– Физика – это серьезно, не то что песни и пляски. – Под ними учитель как раз понимал участие в школьной самодеятельности.

У них была крепкая энергетическая связь родственных душ – бабушки и внука, и он чувствовал, что сейчас она переживает отсутствие у него девушки.

– Сережа, тебе пора обзавестись семьей.

– Бабуль, ты что, мне зла желаешь?! У нас кто женился, давно разбежались.

– Не придумывай, Сережа. У меня здоровье плохое, могу не увидеть твоих детей.

– Мы так не договаривались.

В институтских девушек Сергей не раз влюблялся. Но представительницы прекрасного пола через какое-то время исчезали с его территории, а он не предпринимал активных действий для их поиска.

Марина появилась в его жизни случайно. Она сама подошла к нему на праздновании дня рождения общего знакомого и пригласила танцевать. Пестерев крепко обхватил ее талию, вел партнершу чувственно и так умело, что Марина едва переводила дух.

– Почему я не видела его раньше? – задала она себе вопрос.

У нее как раз был период «поиска партнера». Она пыталась завести роман с командированным из Москвы, что приезжал к ним на завод, но получилась просто постель без продолжения. Потом был еще один командированный, из Омска, но и там вышел «полный облом»: он готов был встречаться с Мариной наездами, но бросать семью в его планы не входило. Правда, омич оставил на память о себе драгоценности, первое время на подарки он был щедр. Когда командировки и встречи прекратились, Марина долго звонила в Омск по сотовому и слушала ответ:

– Абонент не отвечает. Абонент недоступен.

Когда на ее личном пространстве опять установилась тишина и кавалеров не просматривалось, в поле зрения оказался Пестерев. То, что он не проявлял знаков внимания после вечеринки, Марину не беспокоило.

Она сама проявляла инициативу, приглашала его в кино, в клуб и ждала инициативы от него, а он не торопился и на ее «тонкие намеки» не отвечал и не давал понять, что она ему небезразлична. Помучившись несколько месяцев, девушка решила обострить ситуацию и создать такие обстоятельства, чтобы он сделал выбор. Пестерев ей казался немного старомодным, занудным, но пока лучших вариантов не было. К тому же у него имелась прекрасная квартира в центре города, это перевешивало все недостатки.

В субботу Марина без приглашения пришла к нему домой с чемоданом.

– Сережа, в общежитии ремонт, мне пока некуда приткнуться. Можно я перекантуюсь несколько дней у тебя? – Марина сделала страдальческое лицо.

– Проходи, конечно, что-нибудь придумаем. – Она застала его врасплох, и первый раунд был выигран.

Бабушка очень удивилась, когда увидела на кухне девушку.

– Меня зовут Марина, я несколько дней у вас поживу. Сергей разрешил. – В разговоре с бабушкой она тоже проявляла инициативу.

– Сережа, это серьезно? – спросила его бабушка.

– Мммм… не знаю, – услышала в ответ. Второй раунд тоже закончился в пользу Марины. Свой чемодан она сразу поставила в комнату Сергея, и бабушка больше вопросов не задавала.

Все полгода, что Марина жила у Пестеревых, она очень старалась выглядеть образцово-показательной хозяйкой, записывала бабушкины рецепты, помогала ей готовить то, что любит Сережа, покупала продукты. Вечером она вела с бабушкой длинные беседы за чашкой чая, кивая и соглашаясь во всем. Раздражение на эту семейку нарастало, как ком. Сергей относился к ней подчеркнуто ровно, спал с ней, нахваливал ее пиццу, ходил в гости к друзьям, но ничего, что можно с натягом назвать любовью, к ней не испытывал и предложения не делал. А Марина очень хотела замуж, ее время уходило, иссякало, как песок в песочных часах.

Помогла, к ее удивлению, бабушка. Как-то вечером Марина подслушала их с внуком разговор:

– Сережа, тебе не кажется, что нахождение у нас Марины становится двусмысленным?

– Не кажется, бабуль. Меня все устраивает, Марину тоже, и не забывай, я ее не звал, она пришла сама. Ремонт в общежитии, конечно, затянулся. Хочешь, я спрошу, когда она съедет?

– Сережа, ты уже дал повод, чтобы она не просто пришла, а осталась у нас жить и, заметь, никуда уходить не собирается. Надо делать предложение.

– Не хочется, как-то не представляю ее своей женой, – честно ответил он.

– Я тоже от нее не в восторге и от ваших отношений – они нынче называются «гражданским браком». Определяйся, это не дело.

Этот разговор Марина растолковала как обещание, как надежду.

«Столько времени на него угрохала, а он еще выделывается! Не хочется, не представляю! Бабка тоже «не в восторге». Я, что ли, от вас в восторге?!» – шептала она. Никуда она отсюда не поедет. Что он про ремонт вспомнил? Не было никогда никакого ремонта в общежитии, не было! А Марина есть и будет в его квартире, осталось получить только штамп в паспорте.

Глава 10
Станислав Вабузов

У него остался неприятный осадок после Угорска, но съездить туда было необходимо, потому что он готовил выездное заседание комитета Госдумы. В повестке дня основным будет рассмотрение вопросов, касающихся закрытых административно-территориальных образований – ЗАТО, каковым был и Угорск. Нужно было почувствовать атмосферу города, пообщаться с депутатами и людьми. А оно вот как получилось!

Толкование депутатского обморока как «покушения на убийство» он не предполагал тоже, хотя в политике новичком не был.

Политическая карьера депутата Госдумы Стаса Вабузова складывалась по линейному сценарию, с присутствием нескольких поворотных точек, которые и определили его как политика. Во-первых, это был переход из вуза, где он успешно преподавал экономику, в администрацию области и пять лет работы в аппарате. Во-вторых, ему, совсем молодому, доверили руководить целой областью. Выборов в те времена не было, и Вабузова просто назначили, и у него получилось. Он собрал команду доверенных, как ему казалось, людей, работал до седьмого пота и вывел область на хорошие показатели, и он бы и дальше приносил пользу стране, но пришел период демократии, и губернаторов решили избирать.

Москва, чтобы создать альтернативу на местах, предложила свой вариант – отставного чиновника президентской администрации. Его команда, которой он верил как себе, тут же, особо не церемонясь, сдала его.

– С позицией президентской администрации нужно считаться. Можем не получить федеральных средств, а здесь есть гарантии, – сказал ему, пряча глаза, бывший заместитель.

– Мы же одна команда! За нами люди, предприятия, обязательства, родная область, наконец! – возражал он.

Это были первые в области выборы, они стали началом эпохи черных технологий, и хотя уже давно это было, сердце каждый раз саднило, когда он вспоминал свой разгромный проигрыш. Стаса Вабузова обвиняли во всех смертных грехах: в незаконном получении квартир, служебной дачи, подкупе депутатов, заключении незаконных сделок. В этот период он вообще узнал много удивительных, познавательных, невероятных фактов из своей жизни. Он приходил в бешенство от разговоров о его несостоявшейся семейной жизни, о «дочери-наркоманке и больном сыне». Стас махнул рукой на то, что его буквально «препарируют» перед населением области, но вот семью он не давал в обиду и всячески оберегал. На его семейной территории все было хорошо, царило взаимопонимание и любовь, и он очень боялся это потерять. Дочь благополучно училась в московском вузе, умная и целеустремленная, она не имела никакого отношения к наркотикам. Его любимец сын пошел во второй класс и был здоровым любознательным ребенком. Евгения Вабузова, жена, с которой он отпраздновал серебряную свадьбу, преподаватель английского в спецшколе, всегда понимала и поддерживала мужа, хотя на выборах ей досталось особенно.

– Стас, не переживай ты так! Ты же знаешь, что никаких веских оснований подозревать тебя в чем-то нет. – Она пыталась его успокоить.

– Женечка, ты не понимаешь. Оснований вообще нет, но как это доказать! Знаешь такую народную мудрость: дыма без огня не бывает? Вот люди и будут этим пользоваться.

– Стас, тебя уважают, ценят, не реагируй так! Дети живы-здоровы, это главное.

– Понимаешь, для меня победа принципиальна, я столько сил положил на область и, получается, зря?

– Не зря. Люди не против тебя, но психология такова, что им хочется обновления. Ты оставишь хороший след, с выборами жизнь не заканчивается, – говорила мудрая Женя.

– Я был уверен в своей команде, гордился! Оказалось, что никакой команды не существует – каждый сам по себе.

Стас понимал, что выборы пройдут, и дальше, в зависимости от их результата, он будет продолжать двигаться, только, возможно, дорога уже будет другой. Но он так прикипел сердцем к этому краю, к делу, что оторвать себя можно было только вместе с кожей. Он принимал участие во всех дебатах, его штаб сделал рекламные ролики и даже нашел немалые деньги на концерт столичной звезды в его поддержку. Звезда прилетела ровно на сутки, специально для прессы пила со Стасом кофе и изображала давнее знакомство.

– «Ты», – панибратски говорила ему на камеру звезда, – хороший парень, и область у тебя хорошая. Надо побеждать на выборах! – И хлопала его по плечу.

Вечером они с Женей сидели в первом ряду концертного зала, на представлении, которое давала звезда в его поддержку. В чем эта поддержка заключалась, он так и не понял. Звезда исполняла свой обычный репертуар, принимала от поклонников цветы, в перерывах курила в гримерке и ругалась на Сибирь матом.

Уже потом, анализируя свои промахи на выборах, Стас понял, что никакой звезды приглашать было не надо, и дело не в том, что стоил этот эпатаж кругленькую сумму. Звезда была инородным телом, которое вызвало любопытство и очередные пересуды населения про ее богемную жизнь, но не добавило ему очков как кандидату.

– Все, хватит возвращаться даже в мыслях туда, где тебя не ждут, – успокаивал он себя. Все сложилось, как и должно было сложиться. Женя преподает в столичной спецшколе, дочь устроилась в солидную компанию и постоянно летает за границу. Ее молодой человек работает вместе с ней, они живут «гражданским браком», хотя Стас никогда не понимал, зачем проверять чувства, ведь сразу понятно, твой человек или нет. Но в личные дела дочери он предпочитал не вторгаться.

Сын поступил в Академию МЧС и будет первым военным в истории их рода, что совсем неплохо, а то одни ученые и учителя. Своим нынешним положением депутата Госдумы он в принципе был доволен, но если вдруг судьба сделала бы экзерсис и снова закинула его в Сибирь, Вабузов стал бы абсолютно счастливым человеком.

В Москве был совсем другой ритм жизни – большого мегаполиса, и когда его машина около получаса стояла в пробке, что по московским меркам совсем немного, он успевал подремать. Водитель нервничал, машина двигалась мелкими рывками, останавливалась и снова дергалась, преодолевая в транспортном коллапсе сантиметры дороги.

«Кто решил, что личный автомобиль – это свобода? – думал Стас. – Мы все заложники своих железных коней».

– Совсем недавно вопрос долгих мучительных заторов пытались вынести даже на заседание Госдумы, но эксперты ответили, что пока эта проблема системная. Транспорта очень много, трассы узкие, парковок нет, развязки спроектированы неверно, и дороги нужно строить вместо торговых центров. Для того чтобы решить проблему, нужны сотни миллиардов, и вообще, пора брать пример с сына и пересаживаться на велосипед, – сказал Стас шоферу.

Водитель усмехнулся и подумал: «Заставишь вас на велосипеде ездить! Откажетесь вы от комфорта, как же! Одного только бензина за счет государства сколько истратили», – и прибавил газу.

Помимо врожденной честности и порядочности, Стас Вабузов отличался идеализмом. Он долго не хотел расставаться со своими интеллигентскими комплексами и иллюзиями и не стеснялся этого. Вабузов точно знал, что если человек любит страну, то он не кричит на каждом углу о том, что пришел работать в Думу для улучшения российской государственности. Когда такое часто говорят, это обычный пиар, «правда, под микрофоны».

Честность, считал Стас, заключается не в том, чтобы говорить, что ты честен, а в том, чтобы доказывать это ежедневной работой, конкретной помощью людям, кричащим от произвола чиновников, причем делать это нужно здесь и сейчас.

Он обязательно позвонит следователю Ларисе Сергеевне, этой милой женщине с голубыми глазами, и предложит помощь, но так, чтобы она не обиделась. Стас знал такой тип самостоятельных женщин, которые и коня остановят, и в горящую избу войдут, и помощь извне сочтут за угрозу. Повод для звонка был, потому что он стал невольным участником событий, свидетелем, наконец. Вабузов может использовать свой статус депутата Госдумы и подключить к расследованию лучшие лаборатории и, если она захочет, лучших сыщиков тоже. Следователь ему понравилась, было в ней что-то необычное – нешуточные амбиции, удивительное жизнелюбие и красота, наконец. Только глаза у нее печальные, с загадкой и тайной.

Напрасно он разговаривал с ней менторским тоном, она могла обидеться. К сожалению, нынешний мир жесток, и тех же депутатов не только пытаются отравить, а еще и убивают, как депутата Госдумы Галину Старовойтову. Государственная машина по расследованию включается на полный ход, но заказчика редко удается установить, так глубоко прячутся причинно-следственные связи.

В маленьких городках, каким был Угорск, все люди на виду, и понять, вычислить их отношения будет проще, женщина-загадка обязательно это сделает, и он позвонит Ларисе Сергеевне сегодня, обязательно позвонит, вот только поработает немного с документами.

Ему сейчас надо конкретно помочь Угорску и таким городам, как он. Правительство настаивало на полной отмене льгот «запреткам», отказываясь рассматривать компромиссные варианты, поскольку было уверено, что в законе немедленно найдутся новые лазейки.

Вабузов, профессор экономики одного из московских вузов, понимал, что последствия отмены льгот ЗАТО продуманы недостаточно. Однако финансисты правительства представили неопровержимые доказательства. Например, за шесть месяцев года в федеральный дорожный фонд поступило два с половиной миллиарда рублей налога на горюче-смазочные материалы, а в бюджет ЗАТО было зачислено только полмиллиарда этого налога. Льгот по этому налогу ЗАТО предоставили на четыре миллиарда рублей! Это что за математика! Где это видано!

Таким образом, получалось, что более половины нефтепродуктов в России реализуется через подставные фирмы, зарегистрированные в ЗАТО. С цифрами ему, экономисту, доктору экономических наук, можно спорить только языком цифр, а это значит – надо думать, самостоятельно вникать в суть вещей, анализировать, а не жонглировать чужими знаниями.

Стас знал, что все сорок существующих в России ЗАТО вызывали недовольство федеральных властей, и дело было не в налоговой политике. Объем льгот может быть уменьшен, а контроль над их предоставлением – усилен. Напряжение чиновников вызывали множество проблем, например, остановка ядерного реактора в Угорске, после которой обязателен процесс консервации, когда из реактора полностью выгружается топливо, демонтируется оборудование и контролируются все параметры. Спокойно заниматься ядерно-безопасным состоянием можно только тогда, когда политическая ситуация в закрытом городе стабильная.

А какая, к черту, стабильность, если на жизнь городских депутатов покушаются?

Когда он набирал номер ее телефона, то понял, что волнуется. Следователь Сокольская ответила сразу же, и в ее голосе он услышал строгие нотки.

– Я слушаю, говорите, слушаю вас.

– Это депутат Стас Вабузов. Я хочу поинтересоваться, как идет расследование, и, возможно, предложить помощь.

– Вы хотите просветить меня в экономике? – Он понял, что она улыбается, и растерялся.

– Почему в экономике? Я, между прочим, еще и свидетель.

– Ну, свидетель, скажем прямо, никакой. Вы же ничего не видели? Или что-то скрыли от следствия?

– Скрыл, конечно, скрыл и хочу признаться в этом. – Он заговорил раскованно и весело.

– Вы меня удивляете, гражданин депутат! У Госдумы нет дел важнее? Вы решили сосредоточиться на Угорске? – И Вабузов понял, что скоро опять приедет туда, чтобы увидеть эти голубые глаза.