Текст книги "Второе воплощение"

«Ну и сны мне снятся!» – подумала она вслух, и сама с себя удивилась. Раньше никогда такого не было, сны были совсем не яркими, не запоминающимися на утро, а тут как будто всё было реальностью, каждый шаг, даже чувствовалось дыхание и холод.

Часы пробили двенадцатый час. Николь посмотрела на календарь и поняла, что осталось всего лишь два дня до окончания отпуска. Поэтому первое, что пришло ей в голову, это пойти на работу и продолжить отпуск за свой счет. Конечно, она волновалась, что из-за столь длительного отсутствия на работе, она подвергает себя риску увольнения, но другого выбора не было. Не было так же и времени на долгие сборы. Быстро причесавшись, и схватив пальто, она выбежала из дома.

Пару часов спустя она уже была в здании, надо было успеть всё до двух часов, потом её коллега уходила на обед или убегала по делам. Идя по коридору, она полностью погрузилась в свои мысли и не замечала мешающихся вокруг людей.

– Эй, Николь, привет! – с удивленным выражением лица подбежала её коллега по работе, приветствуя девушку рукой с самого начала коридора. – Как ты? Где пропала?

Меньше всего в этот день она хотела какого-то упразднённого общения. Но привлечение внимания привело бы к лишним вопросам, которые и так сыпались от надоедливой девчушки.

– Привет, Эрика. Да так, захотелось отдохнуть, решила куда-нибудь съездить, поэтому и продолжила отпуск.

– И как успехи? Определилась куда?

«В тюрьму или психушку» – подумала про себя девушка, но слишком много иронии было в этой шутке. Но собравшись духом, она легко улыбнулась и ответила:

– Пока нет. Но по-любому куда-нибудь в теплое место!

Разговор не приносил Николь радости, она спешила и старалась побыстрее отвязаться от навязчивой коллеги.

Несмотря на видимую не расположенность к разговору, сотрудница фирмы еще больше приблизилась к девушке и хотела продолжить разговор, но тут же опустила глаза вниз, на чём-то сосредоточившись.

– Что с твоими руками? – с отвращением сказала Эрика, рассматривая их.

Освободив остальную часть руки из кармана, девушка пришла в недоумение. Застыв столбом, она стала рассматривать на причудливые узоры на каждой из кистей.

Как можно было не заметить это? Ведь она была в ванной и руки постоянно были на виду. Под ногтями была грязь, а сами они были усыпаны множествами ссадин и царапин.

Тут же по её телу пронеслась легкая дрожь, а голова слегка закружилась от переполнения эмоциями. Она присела, осознавая то, что этот сон мог бы быть реальностью. Эрика долго смотрела на неё и наконец, спросила:

– Всё в порядке?

Николь отдышалась и поймала себя на мыслях «Стоп, а может быть это был не сон?..»

– Я, наверное, пойду. Удачного дня Эрика!

Никки выдавила улыбку и вышла из здания. Было уже почти два часа дня, а учитывая то, что добираться до психолога было тоже где-то с час, она решила поспешить, и словила такси, где всю дорогу рассматривала свои руки. В пути она озадачила себя мыслью, пытаясь понять, почему они были в таком состоянии, и, пытаясь найти оправдание своему ненадлежащему виду.

– Привет Джерри, – произнесла она, быстро войдя в кабинет. Казалось, что со вчерашнего дня тут совсем ничего не изменилось, картина была та же – стол, бумаги и даже сам Джерри сидел в той же позе, что и вчера. – Извини, что опоздала, – поспешным тоном продолжала она, ложа сумочку на стул.

– Добрый день, Николь, ничего страшного, я как раз успел закончить всю свою работу и теперь могу заняться вами.

Девушка выглядела взволновано, она не могла найти ни одного ответа, поэтому все – таки решилась рассказать ему, что произошло на самом деле.

– Мне очень срочно нужно кое-что рассказать и показать, но об этом никто не должен будет знать! – при этих словах Никки медленно подняла глаза и усердно посмотрела в глаза мужчины. – Я вам доплачу вдвое больше того, что вы получаете за сеанс, если вы гарантируете мне полнейшую конфиденциальность.

– Я внимательно слушаю, можете не беспокоиться на этот счет, – настороженно ответил психолог, при этом на его лице была заметна небольшая ухмылка. Видимо он уже придумывал, куда потратить полученные средства.

Мысли перемешались. В отчаянии она стала рассказывать то, что боялась. Те подозрения, что крутились только у неё в голове, теперь лились рекой из уст без перестану. Эмоции все больше переполняли с каждым словом, а в душе образовывалось непонятное чувство опасности. Маркинсон разрешал курить в просторном кабинете. Дым не успевал выветриваться и поднимался под потолок клубнями, но в тоже время отлично успокаивал размышления и речь.

Джерри все больше и больше настораживался и его вид приобретал оттенок всё более взволнованно человека. Особенно это проявлялось, когда он слышал такие фразы, как «я больше всего боюсь, что это я его убила и не могу этого вспомнить» и другие не менее абсурдные, чем весь её рассказ.

Николь закончила свою длинную повесть, ожидая вынесения приговора, но мужчина сделал настолько длинную паузу, что каждая минута казалась мучительней предыдущей. Удивительной была его реакция, когда он слушает такие ужасные слова, спокойность и лаконичность, хоть и разбавленные ноткой волнения. Это немного успокоило Николь. Затем он поднял глаза и сказал:

– Хорошо, я достаточно услышал, – Маркинсон стал нервно постукивать ручкой по столу, перебирая её в пальцах, – Я думаю у тебя психологическая проблема, которая встречалась довольно часто во всей практике моей работы, правда не настолько серьезно и не с такими последствиями.

– Что же это, Джерри? – взволнованно спросила девушка, наконец-то услышав хоть какую-то искорку надежды.

– Я объясню тебе по-простому. Мышление человека очень сложная штука. Иногда, при получении психологической травмы или при влиянии негативных факторов извне, оно имеет свойство преобразовываться и подстраиваться под ситуацию. Под преображением я так же понимаю создание защитного барьера в виде совершенно нового человека. В твоем случае, болезнь можно назвать раздвоением личности. Твоя вторая личность вступает в силу, когда ты сама не можешь взять на себя весь негатив ситуации. Это как защитный рефлекс… – Джерри оборвался, внимательно взглянув на девушку, которая тщательно стала переваривать полученную информацию. – Ты понимаешь, о чем я?

– Раздвоение личности? Никогда бы не подумала, что дойду до такого… – с ироничной ухмылкой произнесла девушка и тут же спросила:

– Что же теперь делать?

– Чтоб это вылечить есть множество способов.

– Я хочу попробовать все возможные…

– Я ценю твое стремление к здоровью, я верю, что ты справишься. Только в твоём случае мне необходим мой помощник, с которым мы обговорим твою ситуацию. Думаю, простого гипноза тут будет не достаточно. Подожди минутку!

– Вы обещали полную конфиденциальность!

– Не волнуйся. Он услышит только то, что мы ему позволим.

После этих слов, Маркинсон отвлекся, и пока девушка нервно ожидала на стуле, он быстро что-то искал в записной книжке с номерами телефонов. Затем найдя нужную вещь, стал настырно дозваниваться кому-то. В это время мысли заполонил всего один вопрос. Каким бы глупым не был её рассказ, как бы он не казался сумасшедшим, но любой человек, которому рассказали о преступлении, должен либо насторожиться, либо для начала проверить факты, которые ему предоставили. Джерри вёл себя странно, полное сохранение спокойствия. На ум приходил только один вывод – этот случай не первый и совсем не первый раз он покрывает опасных преступников.

– Здравствуйте, Ник! Наконец-то я вам дозвонился! Это доктор Джерри Маркинсон, у вас есть свободная минутка?

По размышлениям Николь голос в телефоне ответил положительно и Маркинсон продолжил:

– Вы можете приехать в ближайший час, у меня возможно очень интересный случай. Хорошо. Спасибо, жду вас.

В течении некоторого времени в кабинет вошел не высокий мужчина, плотного и спортивного телосложения, он скорее был похож на детектива, чем на психолога. Он снял плащ и поставил мокрый зонтик в угол, смешно потрепав свои черные от природы волосы, всё-таки намокшие под дождём. Затем кинул взгляд на Маркинсона и на незнакомую девушку.

– Ник Ларсон, – протянул он руку Николь, здороваясь.

– Николь Рузенберг, – пожавши руку Нику, ответила она, вглядываясь в его лицо, которое казалось ей довольно знакомым и очень притягательным.

– Вы, наверное, тот интересный случай, про который говорит мой давний товарищ, – с улыбкой говорил Ник, на что девушка пожала плечами и тоже улыбнулась. Настолько интеллигентными были его обращения, что она напрочь забыла про ситуацию, в которой находится.

Психолог отвел своего друга в сторону, наверняка для краткого объяснения ситуации. Периодически они кидали на девушку тяжелые взгляды, на что она отвечала не менее пристальными, стараясь прислушиваться к каждому слову. Но из-за шума, доносящегося из окна, почти ничего не возможно было разобрать.

Затем Ник с интересом подошел к девушке, настороженно рассматривая очертания её лица.

– Ваша фамилия и в правду Рузенберг, вы не меняли её? – вскоре произнёс он.

– Да, а это как-то относиться к делу?

– Скорее всего, можно еще один вопрос, вы знали своих родителей? – от этого вопроса Николь скривилась, разговоры, о её настоящих родителях ей не очень нравились, причиняя массу неудобств.

– Нет, можно узнать, что вы так яростно обсуждали в углу? – резко ответила девушка возмущенным тоном.

Интерес к происходящей ситуации рос с каждой секундой.

В комнате повисла тишина, все более нагнетая атмосферу переживания и волнения. Николь не могла понять, почему два совершенно не относящихся к её прошлой жизни людей, интересуются подробностями её настоящих родителей, если она пришла решать только свои проблемы.

– Вы ответите? – спросила еще раз девушка, повысив тон голоса.

– Да, Николь, послушайте, – тихо начал Ник, при этом в его голосе слышалась нотка беспокойства и замешательства. – У нас в архиве есть один интересный случай и там стоит такая же фамилия, как и у тебя. Но скорее всего это однофамилец, всего лишь. Ты помнишь, как звали твою настоящую мать?

Николь, немного помешкав, всё-таки ответила:

– Настоящая мать? – посмотрев на собеседника с непониманием и удивлением в глазах, она стала перебирать в голове рассказы своих родителей. Через время откопала в мыслях имя. – Кажется, Адель.

В её голосе не отражались нотки интереса. Ведь каждому человеку, который никогда не знал своих родителей, было бы интересно узнать о них всё, но не ей. Она еще с детства перестала пытаться что-либо о них узнать, испытывая явное неуважение к ним из-за такого подлого поступка.

– Да… – продолжительно ответил Ник, задумчиво уставившись в пол. – Не знаю, к радости или к горю, но это действительно была твоя мать!

Скорее она бы лучше подавила бы в себе тот интерес, который заставил её всё узнать, чем выслушала столь ужасную правду. Выровняв спину, она внимательно уставилась на встревоженное лицо Ника, попросив его более подробно поведать ей историю её прошлого.

Её биологическая мать имела большие психические расстройства в молодом возрасте. Именно из-за своих видений и провалов в памяти она накинулась на своего мужа, выйдя из себя. Отца ждала печальная участь – пытаясь отбиться от сумасшедшей, он оттолкнул её в сторону открытого окна. За убийство жены последовал двадцатилетний срок, доказать, что женщина находилась в психическом расстройстве в тот момент так и не смогли. Все признали один вариант – мужу просто надоели постоянные приступы болеющей женушки, и он решил, таким образом, от неё избавиться… Так как Николь не интересовалась научной литературой, читая только небольшие женские романы, она не могла узнать, что её мать стала очень интересным случаем в истории психологии, так как её болезнь не смогли вылечить даже профессора высшего класса, в руки которых её передал Маркинсон, будучи еще молодым специалистом. В ходе всего разговора её сердце сжималось от боли и от мысли, что возможно она была не права, когда обвиняла их в том, что осталась одна на некоторое время. Мимолетная слабость, интересно знали ли её приёмные родители о такой участи их дочери и её семьи?

Но больше всего её мысли дрогнули, когда она услышала от Ника и от Джерри, что болезнь её матери так и не была полностью изучена, доктора просто не успели провести дальнейшие исследования в силу трагического случая. Данных было слишком мало, чтоб проверить генетическую предрасположенность к этой болезни у Николь. Именно этот факт вызывал у мужчин очень большие опасения.

Если матушка спокойно покоилась, избавившись от самых страшных своих недуг, интерес вызывал только отец. Он жив, до сих пор жив и спокойно отсиживает срок в колонии строгого режима.

С каждым моментом в разговоре, внутри её шел ужасный спор с её же установленными принципами. «Они бросили меня!», «Отец, мой настоящий отец…», «Он убил её!», «Мама… ведь я даже не знаю, где она похоронена и ни разу не видела её в глаза, а ведь она моя… мама…»

Сильная тоска сжала её грудь, а на глазах выступили слезы. Ник перестал говорить, заметив, как у девушки поник взгляд. Все вихрем кружилось в голове. Казалось, что всю жизнь она поступала неправильно, а теперь ей открыли глаза на самую страшную правду. Как обухом по голове она получила большой мешок информации, которую так и не смогла полностью принять. Её прервал поставленный голос Ника.

– Я понимаю, Николь. Сегодня на вас свалилось слишком много. Мы можем продолжить разговор завтра. Если вы только захотите. А дома сможете отдохнуть и собраться с мыслями.

Если мать было уже не вернуть, то отец был жив здоров. Был ли смысл обвинять его в убийстве? Человек способен на многое, защищая свою жизнь. Легкая паника окутала девушку, а в животе появилось ощущение бабочек, как от радости. Но это были совсем другие чувства.

Немного помедлив и успокоившись, Николь смогла выдавить из себя всего лишь короткую фразу:

– А вы не знаете где находиться эта тюрьма?

– Если хочешь, я могу отвезти тебя туда прямо сейчас на машине, – удивленно посмотрев на девушку, ответил Ник. – Может общение с отцом, разъяснит для тебя всю ситуацию, но хочу тебя предупредить, он всё-таки преступник и ты должна помнить, что с ним надо быть аккуратнее. Ты точно этого хочешь или лучше отдохнешь?

– Спасибо, я всё понимаю… – ответила Никки и, проглотив комок в горле, выдохнула себе под нос, – Теперь я хочу знать правду. Всю правду о моих настоящих родителях!

Глава IV
Семья

Серые холодные стены, переговорные столики, атмосфера ненависти и печали, да и вообще вид тюрьмы вызвал у взволнованной девушки отвращение, особенно то, как там обращались с заключенными. Наблюдатели совсем не обращали внимания на все их просьбы, а при малейшем непослушании, без колебаний, могли легко ударить заключенного тяжелой дубинкой и это в лучшем случае.

Доктор Маркинсон остался у себя в кабинете ждать звонка от Ника, когда всё закончится. Невозможно было не думать о том, как он себя поведёт в дальнейшем. Николь очень переживала за его честность в отношении неразглашения их тайны. Но эти переживания скрашивал один момент – в их руках появилось дело двадцатилетней давности, решить которое никто не смог. Чтоб добиться своего, он не должен был никому об этом разглашаться.

– Добрый день, я Ник Ларсон, а это моя пациентка, Николь Рузенберг, можем ли мы видеть Габриеля Марти? – спросил Ник у проводника, который быстро подскочил и остановил их на входе. Ник быстро вытащил удостоверение, дающее ему нужные для последующих действий полномочия.

– Подождите десять минут возле шестой кабинки для посещения, я его приведу, – вежливо сказал проводник и удалился.

– Большое спасибо, – почтительно ответил он, отводя девушку в сторону.

Погрузившись в свои мысли, Николь не заметила, что они простояли больше десяти минут в молчании, нервно пересматриваясь между собой. Оба они сейчас переживали из-за одного и того же – какова же будет реакция отца Николь, когда он за двадцать с лишним лет впервые увидит дочь? Вскоре их ожидания были вознаграждены. Вдалеке коридора двое охранников вели уже пожилого возраста мужчину с каштановыми волосами, на которых виднелись проблески седины. Неприятная на вид щетина прибавляла ему лет десять. Они подвели его к кабине с посетителями и отпустив фразу: «У тебя двадцать минут, не засиживайся долго», удалились в сторону.

– Добрый день Габриель, помните меня? – весело улыбнулся Ник мужчине, на что тот резко и недовольно ответил:

– Опять меня под следствие потащите, Ларсон? – его голос был хриплым и грубым, вызывая отвращение. Внешний вид, побитого жизнью человека, не вызывал ни капли доверия.

– Нет, тут проблема по интересней… – отрезал Ник и отошел немного в бок, как бы демонстрируя гостью. Уверенность спутника придала девушке долю спокойствия. Но сердце колотилось больше обычного. Она нагло уставилась на небритого старика и не могла свести с него взгляд, будто ища ответов.

– Давно вы ко мне не заходили. Что это за девушка, твоя подруга?

Ник, немного помедлил, затем подойдя ближе, тихо произнёс:

– Была бы она моей подругой, – он на минутку запнулся, давая Николь пару секунд на переведение духа. – Она не была бы твоей дочерью, Габриель.

Эти слова произвели на пожилого мужчину неизгладимое впечатление, судя по виду в который он пришел. Минуты три он молча смотрел на Николь, рассматривая её с ног до головы, будто не веря во всё происходящее, также, как и в девушку, стоящую перед ним. На его лице застыли черты радости и одновременно ужаса, а глаза моргали в непонимании. После долгого молчания он тихим голосом сказал:

– Николь?

– Привет, пап, – тихо сказала она, придушивши очередной приступ слёз, неловко перебирая бусы с браслета, который сняла с руки. Она сейчас выглядела настолько жалкой, будто маленький испуганный котенок, забившийся в угол.

– Как ты… Откуда… Как ты меня нашла? – приглушенно спросил он и потёр лоб, так, будто у него давно болела голова. Под яркой лампой было видно, как на его лбу выступил пот, а руки задрожали, будто при первом выступлении на сцене.

– Ник подсказал, где тебя искать, – на глазах девушки выступили слёзы, никогда она не думала, что человек, который её бросил много лет назад и, о существовании которого она узнала всего пару часов назад, заставит её прослезиться. Что-то защемило у неё в душе. Казалось, будто его голос пронзил все её мысли и напомнил ситуации, о которых она с возрастом могла забыть. Он напомнил ей что-то с детства, по щеке скользнула тонкая струйка слез.

– Боже, моя дочка сейчас сидит напротив и разговаривает со мной. Какая же ты стала взрослая и красивая. Я ждал этого момента двадцать лет! – с восторгом всматриваясь в лицо девушки, пробормотал Габриель, потянувшись вытереть слезу с её щеки, но совсем забыл про стекло, разделяющие их по разным сторонам комнаты. Тогда он просто приложил руку к нему, на что тут же отреагировали охранники и дернулись в его сторону. Мужчина заметил это и отстранился в сторону с огорченным видом.

– Тогда зачем ты меня бросил? – крикнула она, в её голосе отчетливо звучали нотки боли и ненависти.

Он застыл, не зная, что ответить. Её глаза, она так напоминала свою мать, что смотря в них, он просто потерял дар речи. Еще одна слеза прокатилась по щеке Никки, и на этом печальном моменте их разговор был прерван, Габриеля стали уводить обратно в его камеру. Никки стояла и смотрела, как его уводят, и наблюдала, как он постоянно оборачивался, кидая умоляющие взгляды. Ник стоял и смотрел на девушку, изучая жалобное выражение её лица, а затем с сожалением подошел, чтоб обнять. Девушка с радостью прижалась к его плечу, ища поддержки. Она даже не знала, зачем это сделала, просто в данный момент ей срочно потребовалась чье-то плечо, чтоб хоть на немного унять появившуюся в душе боль.

– Я же его не знала, почему я плачу? – отодвинувшись от плеча и вытирая слёзы, хриплым и тихим голосом спросила она.

– Потому что он твой отец, хочешь ты этого или нет, – ответил парень, продолжая, – Всё хорошо, Николь… Всё будет хорошо…

После этого все мысли девушки заполоняла встреча с отцом, на этот раз, как бы она не пыталась бороться со своими учениями и принципами, она хотела еще раз встретиться. Ей очень хотелось просто поговорить, узнать о нём, о её потерянной матери и обо всем, что она совсем не знала, находясь в другой семье.

Но одновременно животный и необъяснимый страх поглощал её изнутри, потому что она совсем не знала этого человека и не знала, как он себя поведёт, если она скажет что-то обидное для него. Через некоторое время интерес и отсутствие нужной ей информации, какая бы она не была, побороло в ней весь страх и переживания.

Позвонив в тюрьму, она узнала часы посещения заключённых и быстро начала собираться, при этом положила в сумочку серебряный кулончик, который ей подарила её приёмная мать, когда ей было шестнадцать лет. Тогда она сказала, что этот кулон принадлежал её настоящей матери. Николь, мило улыбнувшись, осмотрела невинную безделушку, и на душе стало немного легче. На небольшом и круглом камушке пробежался луч света, немного ослепивший девушку. Она зажмурилась и поняла, что пути назад не будет и что сегодня она должна узнать всю горькую правду.

Через пару часов она уже сидела за неудобным стулом и ждала прихода отца, нервно постукивая ногтями по столу. Через несколько минут она увидела туже самую картину, что и днём позже. Её отца, как и вчера, вели два больших охранника под руки и дали ему двадцать минут на разговоры.

«Если бы они знали, какая сложилась ситуация, они бы дали больше времени» – подумала Никки и привстала, когда её отец зашел в комнату, а на его лице в этот же момент появилось чувство вины.

– Привет, извини, что мы не можем поговорить как вчера, у Ника больше полномочий здесь, чем у меня, – сухо отрезала девушка и постаралась не смотреть в глаза своему отцу, так как прошлый опыт был не удачным. Более она не хотела поддаваться эмоциям и решила твёрдо узнать только необходимую информацию, без вмешательств в её личную жизнь новых родственников.

– Привет, Николь. Конечно, я понимаю, что удобней разговаривать, когда не мешает стекло, но все-таки, – ответил Габриель и опустив глаза. Он стал быстро бормотать себе под нос, – Слушай, у меня было время подумать… Я даже не надеюсь, что ты простишь меня, из-за того, что я бросил тебя еще маленькой, так сложились обстоятельства…

Девушка набралась всей смелости и вспомнила ту решительность, с которой она собиралась в это гнилое место. Подняв глаза, она увидела не убийцу своей матери, а родного отца. Милого и грустного старичка, который опустив глаза, сделал выражение лица человека, который пережил все ужасы жизни и испытывавшего вину. Снова ком в горло, снова наступающие слезы. Но она постаралась изо всех сил сдержать в себе эти эмоции, чтоб задать вопрос, ответ на который хотела узнать всю жизнь.

– Какие могут быть обстоятельства, чтоб пропасть из жизни своей дочери? – недовольно фыркнула Николь в его сторону, – Неужели ты не мог сказать, что у тебя дочь? Условный срок обеспечили бы! Неужели ты не мог сказать, что хотя бы… ты у меня есть?

Лицо Габриеля исказилось до неузнаваемости. Морщины, которые усыпали его лицо, стали еще более выделенными. Но глаза были полны решимости, Николь даже показалось, что в них промелькнула искорка. Почему-то она всё больше теряла контроль над своими эмоциями.

– Надеюсь, ты узнала всю историю от Ларсона про нашу семью?

– Да, пап, узнала. Ты убил мою мать, просто супер… – нервно ответила она и правой рукой незаметно сжала платок, лежащий в кармане.

– Солнышко, твоя мать хотела меня убить, точнее не сама она… Думаю, ты не поймешь… – внезапно он остановился и снова уставил взгляд в пол, как будто не находя больше слов.

– Да нет уж! Я пришла сюда узнать всю правду, какая бы горькая она бы не была! – яростно повысила тон девушка, на что последовал четкий и спокойный ответ.

– Как ты уже узнала, у твоей матери были некоторые психические расстройства. У неё было раздвоение личности, на меня накинулась не она, а вторая…

– А я здесь причём?

– Я бы не смог тебя содержать, прости… – с неловкой и нервозной улыбкой ответил её отец. – Я бы очень хотел, но времена после смерти мамы были настолько суровые, что список, по которому меня могли засадить в тюрьму могли бы пополнить несколько пунктов. Я не хотел подвергать тебя опасности, дочка. Ты была совсем маленькой, а я дураком, который не мог заработать на жизнь даже себе.

Новый приступ необъяснимой боли пронзил сердце девушки и она, незаметно достав носовой платок, начала говорить:

– Знаешь пап, если я могу тебя так называть, я даже не жалею, что жила без вас, меня удочерила прекрасная семья, которая меня воспитала, выучила и помогла с работой, которая в буквальном смысле поставила меня на ноги. Но вот о чем я всегда мечтала, – она запнулась, вытерла прокатившуюся слезу со щеки, устремив взгляд в пол и медленно продолжила, – Я всегда мечтала, что когда-нибудь, когда бы это не случилось, я встречусь со своими настоящими родителями. Как бы я этого не отрицала в душе, это всегда было моей скрытой мечтой. Что они пригласят меня в дом и угостят каким-нибудь, пусть даже не вкусным обедом и кофе… И мы спокойно поболтаем, узнаем друг друга, – девушка нервно сглотнула слюну и уловила своими вновь заслезившимися глазами грустный от услышанного взгляд отца, – А реальность сложилась так, что все, о чем я мечтала в детстве, останется лишь мечтой.

На минуту наступила полная тишина. В этот момент девушка вытащила из кармана серебряный кулон и протянула его к стеклу, показывая отцу.

Он внимательно, с удивлением на глазах, обсмотрел весь кулон, а на его лице появился испуганный взгляд призрака из прошлого. Затем его испуг на лице сменила печальная гримаса.

– Я помню, я купил его твоей матери на день нашей годовщины, – вытерев прокатившуюся слезу, проглотил слова Габриель, мельком посматривая на аксессуар. – Через полгода я выйду, и я надеюсь на твоё понимание ко мне, я буду стараться сделать всё, чтоб наша дружба не закончилась.

Опять же наступила полная тишина, создавшая неловкость в их разговоре. Девушка направила свой взгляд прямо на мужчину и нервно дышала.

– Не знаю… – тихо промолвила она. – Для меня это сложно, сейчас все сложно.

Никки долго сидела, смотря на него в молчании, вскоре время посещения закончилось. Она понимала, что этого разговора будет мало, для того, чтоб удовлетворить её интерес. Слишком мало было услышано…

Она подозвала к себе одного из охранников и стала деликатно договариваться о новой встрече с отцом в более удобной обстановке. Мужчина поначалу возражал, но со временем учел факт того, что Габриель вел себя спокойно на протяжении многих лет его заключения. Последним, решающим фактом в их разговоре, было то, что Николь все-таки его дочь, и осторожно врученная девушкой сумма денег сыграла свою роль. Даже тюремщики позволяли себе иногда слабости, но всегда были на стороже – ручаясь за своих заключённых.

– Хорошо, только будьте осторожны, он очень опасный преступник, убивший свою жену. Если с вами что-нибудь случится, в этом буду виноват я, – девушка понимающе кивнула в ответ, – Надеюсь, мы друг друга поняли. Приходите через два часа, я отделю вам отдельную комнату, где вы сможете пообщаться некоторое время, – сказал охранник, при этом на его лице появилась капля настороженности и серьезности.

– Большое спасибо… – протянула девушка.

В течение двух часов она не отрывалась от скамейки в зале ожидания. Она думала о том, какие вопросы будет задавать и о чем вообще состоится разговор. Кофейный аппарат наполнял уже третий стаканчик, разбавляя напиток молоком.

В скором времени, Габриеля забрал один охранник, надел ему наручники и повёл в отдельную комнату.

– Куда вы меня ведёте? – недовольно прошипел в ответ мужчина.

– Увидишь, умник… Просто иди и молчи, – грубо ответил охранник и резко подтолкнул его вперёд.

В это время Никки уже сидела в небольшой комнате и ждала прибытия отца. Когда его привели в комнату, на лице у него чётко отобразилось удивление. Он не ожидал увидеть именно её, да он вообще не знал, куда его ведут!

– У вас полчаса, мисс Рузенберг, – быстро сказал охранник и удалился, тихо и не заметно прикрыв дверь.

Неловкость ситуации подчеркнул лишь тот момент, что Николь, запутавшись в мыслях, не знала, что сказать, а Габриель удивленно смотрел на девушку, ища выход своему удивлению.

– Я договорилась с охранником, чтоб он отделил нам комнату, – наконец выдавила она. – Хотела с тобой еще поболтать, всё-таки сложно отпускать то, что только что приобрёл.

– Спасибо, но зачем? Я думал, ты больше не захочешь меня видеть, – с виной в глазах тихо произнёс мужчина, но в тот же момент радостно добавил, – Я очень рад, что ты пришла опять!

– Для меня был шок, когда я узнала, что ты еще жив, просто у меня в этом городе никого нет, поэтому я не захотела терять такой момент, чтоб пообщаться с тобой…

Неоткуда взявшаяся горечь защемила в душе. Слишком много раз она испытывала сегодня это чувство, чтоб просто так справится с очередным приступом. Внезапно рассудок девушки затуманился, а голова стала мерзко кружиться.

– Сейчас, погоди секунду, – тихо ответила она, закрыв одной рукой глаза, а другой стала потирать вспотевший лоб, – Наверное, переволновалась.

– Николь, всё в порядке? – испуганно произнёс Габриель.

После этих слов, девушка сидела молча, когда её отец нервно придерживал её, опасаясь за здоровье. Её тело совсем не шевелилось. Чем-то она походила на застывшую во времени статуэтку, что очень настораживало. В комнате наступила полная тишина, отец больше не задавал вопросов и молча продолжал придерживать её за плечо. Но спустя пару минут его нервы дали сбой. Нужно было или срочно привести свою дочь в чувства или позвать врача. Если бы он сделал последнее, то гарантировано поселился на пару дней в карцер с обвинением нанесения ущерба посетителю. Сначала он просто постарался позвать её, но она не откликалась и так же, застыв, сидела на одном месте.

– С тобой всё хорошо? – снова испуганно продолжал Габриель, и легонько потрепал девушку за кофту.

Через мгновение девушка машинально отбросила руку со своего плеча, больно ударив по запястью отца. Рука на глазах все также оставалась неподвижной, в то время как вторая схватила воротник тюремной робы и притянула отца к себе с невероятной силой, протащив немного через стол. Тут открылись её глаза, которые встретились с испуганным взглядом мужчины.

– О, Господи! – это все, что успел выдавить из себя Габриель, потеряв дар речи. Он не мог понять, что происходит и просто не верил в то, что глаза его дочери, будучи карими, моментально приобрели ярко-голубой оттенок. Лицо девушки не показывало никаких эмоций, только взгляд сверкал, как пара раскаленных угольков. Созерцая испуг родного человека, казалось, что довольство переполняет новую особу, представшую перед мужчиной. Глаза стали более спокойными, а на губах растеклась еле заметная ухмылка.