Текст книги "Оперативный резерв"

Настя и сама немного испугалась. Последний раз она таким тоном разговаривала с корреспонденткой газеты «Спорт», которая назойливо интересовалась, почему Карасева уходит из сборной по плаванию, находясь на пике формы, перед самым чемпионатом России. «У вас были прекрасные перспективы отобраться на Европу! Вы недовольны судейством? Это личные мотивы? Что вы можете сказать о нездоровой конкуренции в команде и федерации…»

Александр удивленно приподнял бровь и дернул продетое в ухо золотое колечко. На несколько секунд его взгляд как бы затуманился, ушел в сторону, потом он кивнул – не то сам себе, не то невидимому собеседнику, с которым советовался, и машина затормозила.

– Анастасия Валерьевна, спасибо за содействие Ночному Дозору. Мы оставляем за собой право связаться с вами в случае необходимости. Вы имеете право информировать нас о контакте с сотрудниками Дневного Дозора, если их вопросы и действия выйдут за рамки официального расследования инцидента, – скороговоркой произнес он, выскочил из машины и галантно подал Насте руку, помогая выбраться наружу. – До свидания.

Матово-черная иномарка ослепила мигалкой, рванула с места и развернулась через все полосы. Настя на секунду закрыла лицо руками и пошла к метро.

Опустевший дом словно вымер. Она рвалась из него прочь. Она хотела сбежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Желательно – на край света. Настя смахнула слезы и схватила телефон.

– Алло, Лариса, билеты у тебя? Замечательно! Не надо за мной заезжать, я в аэропорту переночую… Ничего не случилось, с мужем поссорилась…

Настя схватила ворох одежды, который разложила на кровати с утра, затолкала в чемодан, вихрем пронеслась по квартире, выдергивая из розеток электроприборы, выбросила в мусор все, что попалось под руку, и вылетела из дома в надвигавшуюся ночь. Только в аэроэкспрессе под ровный перестук колес она немного успокоилась. А в три часа ночи в аэропорт примчалась на такси Лариска, непоколебимо уверенная, что подругу надо немедленно спасать.

– Между прочим, он тебе не муж! – запыхавшись, заявила она, разбудив задремавшую Настю. – Привет! Я подумала, как ты тут одна. – Лариса пинала свой необъятный чемодан, убирая с середины прохода.

– Лариска, ты откуда свалилась? – спросила полусонная Настя и зябко поежилась, накинув на плечи сползший плащик. – Сколько времени? Кто кому не муж?

– Да Никита твой, кто еще! Вы же не расписаны!

Настя тряхнула головой и тихо рассмеялась.

– А-а… Значит, он гражданский муж.

– Фу! – веско заявила Лариса, выразив свое отношение к гражданским бракам. – Будет еще тебе кровь пить!

– Да ладно, мы не сильно поссорились, – призналась Настя. – И потом, как мне его называть?

– Н-ну… бойфренд.

– Лариска, он старше меня на десять лет, какой «бой»?

– Тогда папик?

– Гадость какая! – сказала Настя.

Подруга улыбнулась и села рядом.

– Тебе не угодишь. Коньяк будешь?

– Лариса…

– Чего?

– Спасибо, что приехала, – сказала Настя.

Теперь ей совсем не хотелось уезжать. Вот так всегда. Ждешь, ждешь отпуска, мечтаешь о поездке, грезишь долгожданным отдыхом, клянешься себе, что уж в этот раз никаких сумасшедших сборов за день до отъезда не будет, а будет спланированный заранее шопинг, тщательно продуманная экскурсионная программа, платье в цвет туфель, солнцезащитный крем под тип кожи, а не тот, что остался с прошлой поездки, когда пришлось не глядя хватать первое, что сунул в руки бойкий продавец. И книжка! Не одноразовый глянцевый журнал из киоска возле метро, а настоящая бумажная книжка, за которой надо специально ехать в магазин и отрешенно бродить там меж бесконечных полок, пока тебя не позовет какой-нибудь увесистый томик, которого хватит до самого возвращения.

И ты невольно поддаешься на собственные уговоры и начинаешь верить в то, что в чемодане в полном порядке улягутся несколько купальников, ни за что не забудется теплая одежда и пенка для укладки волос. И бог с ней, с экономией. Но потом вдруг оказывается, что до отпуска три дня, горящая путевка стоит чуть не вполовину дешевле, и короткая пляжная юбка с другой майкой с успехом заменяет специальный танцевальный комплект, за день до отъезда случается аврал на работе… Но так, как сегодня, Настя из Москвы не уезжала никогда. Темный жонглер, опутанный огненной змеей, которая тащила его в Сумрак. Никита, который неожиданно полез в этот Сумрак неизвестно где, неизвестно за кем… Настя очень смутно представляла себе работу Дозоров. Если между силами Света и силами Тьмы заключено перемирие, если каждый Иной после веков противостояния и взаимного истребления в мире на вес золота, то какой смысл шпионить друг за другом? «Им что, места не хватает? За что они сожгли того парнишку?»

Удивительно, но паренька ей совсем не было жаль. Да, она видела, что он Иной. Поддавшись порыву, она пыталась предупредить его об опасности, которую в тот момент больше некому было заметить. Но когда это чужеродное Темное существо сгинуло во мраке в обнимку с огненной смертью… Настя передернула плечами. Единственное, чего она хотела, – чтобы та смерть, что придет за ней в положенный срок, была совсем другой. «Пусть мы с ним не “одной крови”, но неужели… Неужели я настолько не человек?» Кажется, она начала понимать Аню, расставшуюся с любимой младшей сестренкой без тени сожаления. «Интересно, когда ее инициировали Темные? А я только-только начинаю ее понимать. Спасибо тебе, Анька, ты все еще меня учишь, и эта последняя мудрость намного ценнее, чем умение подбирать блеск для губ и ходить на каблуках, не подгибая коленки».

– Лариса, если бы ты была волшебницей, что бы ты сейчас сделала? – задумчиво спросила Настя, хлебнув коньяка из протянутой фляжки.

– Для начала помирила бы тебя с мужем, – неожиданно серьезно ответила Лариса. – На тебя смотреть больно, Настюш.

У Ларисы было доброе сердце, весьма запутанная личная жизнь, патологическая тяга к смене места работы и потрясающий талант рассказчика. И Настя, которая еще несколько часов назад не хотела никого ни видеть, ни слышать, проболтала с ней до пяти утра, пока не началась регистрация на рейс.

Раз в два года Лариса, маниакально увлеченная идеей духовного роста, радикально меняла мировоззрение. Причем каждый раз она увлекалась всерьез. Покупала литературу, посещала семинары, слушала лекции, выезжала с очередным гуру на какие-нибудь «Славянские ночи» и конвенты «Познай себя», дважды побывала в Индии, один раз на Тибете. Она с самого детства упорно подбирала ключи к тем самым дверям волшебного мира, что были для нее наглухо закрыты и настежь распахнуты для Насти. А Настя боялась заходить, зная, что назад пути нет. Сегодня вечером она в них заглянула и остановилась на пороге. Мир замер в неустойчивом равновесии. Словно Настя уже поднялась в бассейне на тумбочку, секунды текли, стартер медлил, ожидание короткого звукового сигнала становилось невыносимым, а невидимая публика на трибунах делала ставки: сиганет в воду мастер спорта Анастасия Карасева или сойдет с тумбочки, испугавшись дисквалификации. Встав в очередь у стойки регистрации, Настя в последний раз оглянулась на выход из аэропорта.

* * *

Жирную копоть с асфальта смывал начавшийся к вечеру дождь. Александр Спешилов огляделся, отпустил машину и шагнул на первый слой. Здесь царило небывалое оживление. Сумрак заботливо сохранил для Иных то, что осталось от заживо сгоревшего Темного парня: на земле среди инея и насквозь промороженного синего мха, разметенного в стороны, тлели черные угли, выложенные в форме человеческого тела. В контурах еще угадывались раскинутые в стороны руки, но голова и туловище выгорели полностью, и издалека казалось, что под ногами лежит догорающий крест.

Над трупом, вернее – над тем, что от него осталось, с одной стороны стояли Илья и Басоргин, с другой – Николай и Андрей Старков – Темный дозорный, которого Саша хорошо знал, поскольку несколько раз ему вынужденно уступал, а однажды поплатился за упрямство официальным протестом Дневного Дозора. Светлые тогда ничего не смогли с этим поделать, и самонадеянному Саньку влетело по первое число. Андрей скользнул по нему взглядом и тут же потерял к вновь прибывшему Светлому Иному всякий интерес.

В немногочисленном оцеплении на сей раз не было ни одного резервиста и ни одного новичка. Со стороны Светлых стояли два знакомых боевых мага и два оперативника – Фарид и Данила, которых Саша раньше видел только с Борисом Игнатьевичем и считал кем-то вроде спецагентов Ночного Дозора или телохранителей шефа. Темных Спешилов знал не всех, но Велихова и вампира, с которым тот часто выходил на патрулирование, разглядел сразу.

Наверное, в момент прибытия внушительных делегаций в Сумраке было тесно от раскрывающихся порталов. Саша машинально погладил в кармане отработавший амулет, до самого донышка выплеснувший магию перемещений. С точки зрения запасов артефактов Великий Договор сегодня был неукоснительно соблюден. Бесценные хранилища обе стороны беспощадно распотрошили. А ведь, казалось бы, ничто не предвещало…

С утра умотавшийся Спешилов не пошел домой и прикорнул в дежурке первого этажа, когда голос Басоргина рявкнул в самое ухо: «Быстро на ВВЦ! На реальный слой, увозишь свидетеля!» Саша вскочил на ноги. Рядом никого не было, в ладонь упал горячий тяжелый медальон. Стены словно раздвинуло молочным всплеском. И перед тем как шагнуть в раскрывшийся портал, Спешилов получил удар в висок, да такой, что его качнуло. Перед глазами вспыхнул образ светловолосой девушки, слепок ее ауры, и Санек резко вспомнил то, чего никогда не знал: как ее зовут, какой у нее уровень, работает ли в Дозоре и когда была инициирована. Басоргин безжалостно жахнул в него ментальной атакой, пробив стандартную магическую защиту дозорного.

Схватив Настю за руку и потащив к машине, Саша подумал, что не ожидал от начальника такой прыти. Эдуард Карлович всегда казался ему незыблемо спокойным. И только заталкивая в машину девушку, ошарашенную ничуть не меньше, чем он сам, Саша сообразил, что произошло что-то из ряда вон выходящее, что-то такое, что заставило монолитного Басоргина действовать со скоростью мчавшегося на пожар брандмейстера.

Саша сделал еще несколько шагов по направлению к плотной группе Иных и остановился чуть поодаль.

– Усиление? – усмехнулся Николай, кивнув в его сторону.

– Введение в курс дела в полевых условиях, – не оборачиваясь, отрезал Басоргин, который стоял к Саше спиной.

– Итак, вы считаете, что время поделиться информацией еще не наступило, – резюмировал Илья, продолжая прерванный разговор, который, судя по всему, прошел самую острую фазу.

– Мы считаем, что данное преступление не имеет к вам никакого отношения, – заявил Николай. – Дневной Дозор не собирается предъявлять стороне Света обвинений в гибели Темного Иного Тимофея Рожкова и нарушении Договора. Это частный случай, и мы проведем расследование силами своих сотрудников. Соответственно, ваше присутствие здесь, господа, не только не обязательно, но и бессмысленно.

Илья и Басоргин переглянулись.

– Ночной Дозор оставляет за собой право сделать официальный запрос по данному инциденту с соответствующим уведомлением Инквизиции, – сказал Басоргин.

– Сколько вам будет угодно. Имейте в виду, что руководство Дневного Дозора не оставит без внимания тот факт, что вы отказались раскрыть вашего информатора.

– Мы с радостью откроем все каналы получения информации, – интеллигентно улыбнулся Илья, – в обмен на такой же акт доброй воли со стороны вашего офиса.

– Вы мешаете расследованию! – раздраженно сказал Николай. Интеллигентный тон давался ему куда сложнее, чем начальнику патрульной службы Ночного Дозора.

– Что ж, раз вы настаиваете, – пожал плечами Илья и, не сочтя нужным продолжать бессмысленную пикировку, демонстративно отошел к Даниле с Фаридом, махнув рукой остальным.

Круг оцепления распался, в Сумраке словно отключили высокое напряжение, но в реальный мир Иные, слишком хорошо изучившие чужие уловки, выходили строго по двое: Темный-Светлый. Саше пары не нашлось, и он присоединился к Басоргину и боевому магу Володе Меркушеву, с которым часто работал в Центральном округе Москвы.

– Привет! – Володя пожал ему руку.

– Здорово.

Саша оглянулся. Эдуард Карлович, неодобрительно поглядывая на прохудившееся небо, разговаривал с Ильей и элитными оперативниками.

– Чего тут было? – негромко спросил Спешилов.

– Да чего тут только не было, – заухмылялся Володя, не спеша сунул сигарету в рот и отпугнул дождик коротким щелчком зажигалки. – Дневной Дозор опоздал на место гибели Темного Иного, да еще в разгар смены. Николая, по-моему, перекосило, как он представил разговор с шефом.

– А Старков чего?

– А Старков с синим мхом воевал. Маханул рукой так, что мы все дернулись. Думали, сейчас рубилово начнется.

– Не слабо. Они хоть что-нибудь полезное сказали?

– Да как же! Сыпали угрозами и предлагали не лезть не в свое дело, пока хуже не стало.

– По-моему, уже стало, – сказал Саша и потер виски руками.

– По-моему, тоже. Я третьи сутки на ногах, задолбался уже. – Володя щелчком отправил недокуренную сигарету в сторону ближайшей урны. – Чего у нас этой осенью прорвало так…

Спешилов понимающе кивнул.

– Александр! – окликнул его Басоргин. – Поедешь со мной.

– Ладно, пока, Санек.

Спешилов подошел к начальству. В этот раз машину ловить не пришлось – транспорт магам первого уровня организовал оперативный дежурный. Илья со своей командой уже отъезжали. Саша устроился на заднем сиденье, Басоргин сел рядом.

– Так, что там с этой девочкой? Давай теперь не впопыхах.

Саша рассказал.

– М-да, а я-то надеялся… Нет чтобы кто другой на ее месте, – пробормотал Басоргин и вынул телефон: – Алло, Юленька, я вас очень попрошу… Анастасия Валерьевна Карасева, все данные у оперативного дежурного… Да, если что-то интересное выплывет, а так просто скиньте на почту… Кого-кого нашли? Отлично! Спасибо, вы просто молодцы!

Басоргин вздохнул, достал сигарету, приоткрыл окно, но в последний момент неожиданно развернулся к собеседнику.

– Что-то ты у меня, Александр, приуныл. Голова болит, наверное. – Он невесело улыбнулся, переложил незажженную сигарету в левую руку, а правой одним движением забрал чужую головную боль, стянув ее с висков и затылка.

– Да ладно, Эдуард Карлович, – встрепенулся смущенный Спешилов, – я бы сам…

– Да ты-то конечно… Совсем не жалко тебе, Санек, мою старую совесть, – вздохнул Басоргин. – Вот теперь можно и покурить.

Он задумчиво щелкнул зажигалкой, затянулся, оценивающе посмотрел на Сашу, недовольно пожевал губами, порылся в телефоне, нажал вызов и стряхнул пепел в приоткрытое окно.

– Алло, Диана, как вы там? Ну, хоть у кого-то обычная текучка… Ты Никиту Сурнина помнишь, которого Маруся подвозила? Надо его подстраховать на трассе, чтобы Дневной Дозор на пушечный выстрел… Как это сам… Через Сумрак?.. Герой! – буркнул Басоргин и беззвучно шевельнул губами. – Нет-нет, все в силе, тем более встреть и проводи до офиса… И вот еще что! Передай ему, что у него в телефоне наша симка стоит. Это от меня лично.

– Вот кстати, – оживился Спешилов, который за время чужих переговоров успел немного передохнуть, – а чем с Никитой дело кончилось? Он где? Его бы перевести из резерва в основной состав.

– Такого переведешь, – проворчал Басоргин себе под нос, но увлекшийся Саша пропустил замечание мимо ушей.

– Нам бы еще человек пять третьего уровня, и патрули можно было бы…

– Саша! – перебил его Басоргин.

– Что, Эдуард Карлович?

– Ты меня слушаешь?

– Да, Эдуард Карлович!

– Уверен? – серьезно спросил Басоргин.

– Да, – заулыбался Спешилов.

– Хорошо. Ты с Никитой Сурниным практически полсмены отработал. И как он тебе?

– Да нормальный мужик. Опытный. Уравновешенный.

– Это он-то уравновешенный? – спросил Басоргин, ухмыляясь в усы. Но Спешилов не заметил иронии.

– Ну да. Его Велихов в своих лучших традициях спровоцировать пытался, так тот даже бровью не повел… А что?

– Вот что, Александр… Я тебя сейчас высажу. Отдыхай до завтра. С завтрашнего дня я тебя с Центрального округа сниму и с Сурниным в пару поставлю. Нужна мне под рукой мобильная команда на всякий непредвиденный случай, вроде сегодняшнего. А обоих твоих боевиков – Володю Меркушева и этого… как его…

– Тахира? – подсказал Саша.

– Да! Точно. Их я перекину на усиление районных патрулей.

– Что-то я не понял, Эдуард Карлович, мы с Сурниным что, по всему городу будем работать? – спросил Саша.

– Как-то так… – Басоргин с сомнением покачал головой. – Обсудим еще. Пока все ясно?

– Кроме того, что сегодня на ВВЦ случилось. Что это за огонь в Сумраке, пожирающий Темных Иных на реальном слое? – спросил Спешилов.

– А никто не знает, – задумчиво сказал Басоргин. – И Дневной Дозор, что самое интересное, – тоже. Так, пыль в глаза пускают насчет приватного расследования, – забормотал он себе под нос. – Надо подумать, если шеф еще здесь… Сколько времени-то? – Он взглянул на часы и перевел взгляд на Спешилова. – Так, марш домой, дозорный, а то что-то ты совсем неработоспособный, спишь на ходу и ментальный удар не держишь.

– Такой удержишь, – сказал Саша вслед отъехавшей машине, потер висок, запахнул плащ и зашагал к стоявшим на остановке маршруткам.

* * *

Представитель туроператора, стоя в проходе спиной к водителю, рассыпался в извинениях и расписывал достоинства нового отеля. Он несколько раз повторил волшебные слова «пять звезд» и «all inclusive», подошел к каждому пассажиру с цветными фотографиями территории – чуть меньшей, чем первоначально планировалось, но, разумеется, зеленой, уютной и самой лучшей на Анатолийском побережье Средиземного моря. И он проклинал кишечную инфекцию так истово, что она обязана была навеки исчезнуть с лица Земли.

Бывалые туристы, включая Ларису, звонили в московские офисы компании, что-то уточняли и задавали гиду каверзные вопросы. Неопытные и чересчур мнительные звонили родственникам, прислушивались к чужим разговорам, вздыхали, истерили при въезде в тоннель и затравленно оглядывались по сторонам на выезде, словно высматривали вдоль шоссе уже выстроившихся по обочинам работорговцев. Настя смотрела в окно на переливающееся лазурью море. Столько света и синевы после промозглой московской осени… Изрезанные временем скалы, зеленые бухты и горы, которые с борта самолета казались уныло-коричневыми, а сейчас высились впереди синими зубчатыми стенами, словно замки эпохи великанов.

Известие о том, что их разместят в другом отеле, Настя восприняла как должное. После внезапной размолвки с Никитой и смерти фаерщика, после странных предчувствий в аэропорту и окончательно и бесповоротно принятого решения ехать она была уверена, что неприятности начнутся еще в самолете. Террористы – это, пожалуй, было бы слишком круто, но нелетную погоду в Анталии, пьяный дебош на борту или вынужденную посадку по техническим причинам Настя ждала всю дорогу. Поэтому, когда туристам объявили, что отель со вчерашнего вечера закрыт на карантин, она удовлетворенно кивнула, уселась в автобусе у окна и в ожидании дальнейших неприятностей предоставила подруге ведение переговоров от своего имени.

Название нового отеля им перевели как «Замок у синих вод». Он оказался небольшим и очень уютным. На территории и в самом деле росли настоящие сосны и огромные пальмы, и не было замученных в кадках цветов, которые, отработав высокий сезон, к осени имели совсем жалкий вид. Насчет пяти звезд гид, может, и приврал, но честные четыре заведение вполне заслуживало. Волна всеобщего напряжения и недовольства схлынула, туристы отправились осматривать номера, и бурное обсуждение случившегося постепенно сошло на нет.

Турфирма в качестве компенсации предложила бесплатную экскурсию.

Лариса, которая могла бы безоглядно кинуться в пучину курортных романов, доставив подруге массу беспокойства, в этот раз приехала в Турцию в фазе просветления и сыроедения. Единственное, что ее по-настоящему волновало в текущий момент времени, – это скорость вращения колеса Сансары и попутно сброшенные килограммы.

Пока Настя не познакомилась с Никитой, Лариса была ее единственным верным партнером в путешествиях. И у девушек отбоя не было от желающих весело провести время с двумя хорошенькими россиянками. Сначала отдыхающие настойчиво знакомились с Настей, по достоинству оценив ее почти модельные параметры.

Подростковая угловатость давно осталась в прошлом. С тех пор как Настя повзрослела, перестала изводить себя тренировками и научилась одеваться, осанка и спортивная фигурка моментально перешли в разряд достоинств. Лариса была почти одного с Настей роста, постоянно сидела на диетах и не слушала тех, кто искренне советовал ей немного поправиться – сложена она была не так пропорционально, как Настя. Но огромные карие глаза, чудные кудряшки, улыбка на губах и умение вовремя говорить собеседнику «Ах, как это интересно, я никогда ничего подобного не…» мгновенно переключали на нее большую часть мужского внимания.

Убедившись в том, что Лариска настроена решительно, Настя вышла на балкон в номере, посмотрела на зеленые горы, залитые солнцем, и спросила: «Ну и что дальше? Мне что, отдыхать?» По горам, которые обязаны были обрушиться вниз оползнями и камнепадами, низвергая на землю Тьму и открывая адские врата, равнодушно проплыли легкие тени облаков. Растерянная Настя осталась без испытаний, на которые настроилась, решительно выложив паспорт на стойку регистрации. А тут еще позвонил из Москвы пропавший Никита, начал оправдываться и рассказывать что-то про сломанный телефон и ухабистые российские дороги, потом плюнул, и дальше они говорили так, словно никогда не было того странного разговора и неожиданных отъездов.

Настя пожала плечами, распаковала чемодан, взяла полотенце и ушла на пляж. Судьба оказалась благосклонна. Настя провела в отеле еще два прекрасных беззаботных дня. Она поймала ленивый ритм отдыха, успела посетить SPA-центр и массажный салон и наплавалась в море, как того душа просила: днем строго до буйков, а ночью, когда бдительные спасатели, повесив предостерегающие таблички, убирались восвояси, – в такой безграничной дали, что дух захватывало от соленых волн.

После ночных заплывов Настя дрыхла в номере до полудня, пока ее не разбудила горничная. Прохладная рука коснулась плеча. Настя поежилась, натянула простыню до подбородка и уселась в постели.

– Да, уберите. Если надо, я выйду, – по-английски пробормотала она, раздраженная наглым вторжением и панибратским отношением персонала, и приоткрыла глаза. Напротив стояла тень. От нее веяло холодом и затхлостью.

Отшвырнув простыню, полусонная Настя кубарем слетела на пол, вскочила и вжалась в угол. По другую сторону кровати, аккуратно сложив руки, стояла девушка лет двадцати пяти в мешковатом серо-голубом костюме уборщицы. За ее спиной ветерок, врывавшийся в приоткрытую балконную дверь, раздувал легкую занавеску. Миндалевидные черные глаза, не мигая, смотрели прямо перед собой. Чтобы перевести взгляд на запаниковавшую собеседницу, девица, не меняя позы, развернулась всем телом. Из-под платка выбилась прядь черных волос.

– Н-не бойсссся.

Мало того что по-русски она говорила с акцентом, так еще и речь была смазанной, словно у старухи после инсульта, а голос простуженный или прокуренный, и губы почти не двигались! Настя затравленно оглянулась на входную дверь. В небольшой прихожей двухместного номера притаилась тележка с тряпками, швабрами и моющими средствами.

– Кто ты? – прошептала Настя. Выдавить из себя два коротких слова ей оказалось ничуть не проще, чем странной гостье, разве что акцента не было.

– Помоги… ты – колдунья… таких здесссь нет.

Девушка приноровилась, слова стали чуть разборчивее, но мимика и поза по-прежнему не менялись.

– Чем?! – воскликнула Настя, сообразила, что стоит перед незнакомкой в одних трусиках, дернула с прикроватной тумбочки майку и судорожно прижала к груди.

– Плаваешшшь как мужчина, – пояснила уборщица, – я видела… – она запнулась, подыскивая слово, – s-sea-view.

– Из окна, которое выходит на море, – пробормотала Настя, – понятно…

Она как во сне натянула майку. Девушка замолчала, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами. «Она человек, – попыталась убедить себя Настя, – иначе она сказала бы “Иная”. По-русски или по-английски – не важно, но не “колдунья”. Кто она? И что у меня со зрением? Почему я вижу ее то затхлой тенью, то бледной немочью с неподвижными губами, то обычной горничной… Аура! – сообразила Настя. – Это у меня получалось».

Ауры она действительно видела. Никита говорил, что умеет смотреть сквозь Сумрак (еще он как-то проговорился, что Настя в Сумраке удивительно красива), но это дар, которым владеют не все Иные. Тут нужно дойти до какого-то уровня, специально учиться, с аурами проще. В пасмурную погоду Настя, даже не прилагая усилий, видела вокруг людей полупрозрачные ореолы. Если она смотрела на кого-то чуть дольше, особенно на темном фоне, она различала переливающиеся цвета. И разумеется, она легко отличила бы ауру Иного. Но жутковатая собеседница стояла у окна, за которым светило полуденное солнце. Если бы сейчас на три минутки перенести сюда мокрую московскую осень! Кто бы Насте сказал, что она понадобится ей в солнечной Анталии позарез.

На Настино счастье, ветер взвихрил за окном облака, парившие над морем, и серая муть ненадолго приглушила солнечный свет. Настя напрягла зрение…

– Колдунья, – повторила уборщица, – дос-стань мандалу. В воде у причала.

– Сама достань! – предложила Настя, медленно отходя к двери по стеночке. Девушка, как флюгер, поворачивалась следом. У нее не было ауры.

– Я мертвая.

Настя провалилась левой рукой в пустоту. Дверь рядом, только отшвырнуть тележку и выскочить в коридор. По курортным меркам, Настя теперь почти одета.

– Вода не примет… хоз-зяин не пустит.

Горничной наконец удалось добиться хоть какой-то интонации, и в сиплых словах слышалась глухая тоска. Настя замерла на месте, сосчитала до трех, закрыла глаза и сделала шаг вперед. Удивительно, но ее никто не разорвал на части. И тогда под оглушительный стук сердца она вплотную подошла к собеседнице.

– Как? Как это мертвая? – спросила Настя.

Горничная механическим движением протянула ей руку, Настя коснулась ее дрожащими пальцами. Холод. Грудная клетка девушки двигалась, только когда она говорила, искусственно прогоняя воздух через гортань. Зато Настя набрала полные легкие воздуха.

– Рассказывай! – выдохнула она и решительно села на кровать.

Через десять минут Настя натянула шорты, схватила очки и сплошной спортивный купальник, в котором обычно плавала ночью, и пулей вылетела из комнаты. Следом горничная выкатила тележку. Обернувшись в конце коридора, Настя увидела, как она закатывает ее в следующий номер.

Ларису она нашла в шезлонге возле бассейна.

– Лариска, я уборку проспала, – сказала Настя и откашлялась, услышав дребезжащую дрожь в голосе.

– Доброе утро, – улыбнулась Лариса, оторвалась от книжки и вопросительно посмотрела на подругу.

– Я к тому, что у нас не убрано, но это не по вине уборщицы. Так что не скандаль, пожалуйста, а то ей попадет ни за что.

– Из-за такой мелочи карму портить сам бог не велел. Тем более будучи российской гражданкой в начале третьего тысячелетия. Ты знаешь, что мы пятая раса, которая живет на этой планете? А некоторые теософы утверждают, что седьмая! И именно России предначертано…

– Ох, Лариса… – перебила Настя. – Какая у тебя каша в голове!

– А у тебя? – прищурилась подруга.

– У меня еще хуже, – честно ответила Настя, собирая волосы в тугой хвост.

– Ты куда?

– Пойду с причала поныряю.

– Ты же говорила, там неинтересно, – подмигнула Лариса.

– Теперь интересно.

– Ты же говорила, с него только салаги прыгают и толстые мужики, которые девочек кадрят.

Но Настя уже отошла и, не обернувшись, махнула рукой.

Горничная мучительно долго вспоминала свое имя и только к концу прерывистого рассказа, составленного из нескольких корявых предложений на смеси двух языков, вдруг выговорила: «Малика».

Она приехала сюда на заработки. И в первый же сезон на нее запал какой-то русский завсегдатай. За три недели отпуска он успел обзавестись дюжиной поклонниц. А безропотную горничную добавил в роскошный букет за непритязательность. Или просто по прихоти. Или в самом деле девушка поразила его восточной красотой. Насколько поняла Настя, Малика эмигрировала в Турцию с родителями из какой-то бывшей республики Советского Союза и воспитывалась отнюдь не в пуританских нравах и не в мусульманских традициях.

На следующий год история любви повторилась в точности. А в начале сентября вместе с русским красавцем приехала роскошная баба, вся в золоте, которая близко не подпускала к нему ни одну из томных красоток. Про уборщицу она, видно, не подумала, а когда узнала – пришла в ярость. Девушка не помнила, что произошло. Она лишь сказала, что умерла к тому моменту, когда тонкая игла, горящая огненными письменами, медленно прокалывала ей сердце… Этой иглой соперница уколола ее несколько раз – в горло, в бедра, плечи и кисти рук.

Из сбивчивого рассказа Настя так и не поняла, когда Малика спрятала медальон. Сделала она это заранее или ей удалось вырваться и убежать к морю, перед тем как ее настигла разъяренная соперница. Так или иначе, девушка успела швырнуть в воду амулет, который ей подарила прабабка. «Не как ты, – вспомнила Настя, – черная ведьма».

Малика или обладала экстрасенсорными способностями, или каким-то другим образом заслужила доверие своей родственницы, по всей видимости, Темной волшебницы, и та снабдила ее несколькими… Чем? Настя вздохнула, стоя у кромки воды. Этого она не знала. Она и в Светлых артефактах совсем не разбиралась. Какие-то таблички, на которых надо заранее записать свою жизнь. Несколько слов или рисунок, одним словом, «как сердце скажет». И, приехав на новое место, спрятать эту резервную копию там, где никто ее не найдет. Что будет, если извлечь артефакт на свет, удастся ли вернуться во времени в роковой момент и избежать неприятностей или каким-то другим образом повлиять на ход собственной истории, прабабка не рассказывала. Малика бросила свою драгоценную «мандалу» с причала в море, потому что слишком хорошо знала, как тщательно здесь убирают территорию. И вместо жизни у нее теперь была вера в то, что это поможет и вода не смоет письмена.

– И так можно спасти любого? – спросила ее Настя.

– Только я…

Чем бы ни был таинственный амулет и какой бы силой ни обладал, факт оставался фактом – он удерживал бедную женщину рядом с миром людей. Но в том-то и дело, что люди не могли ей помочь, просить их было бессмысленно, они бы или не поверили, или подняли такой шум, что и без того мертвую Малику убили бы повторно с особой тщательностью. С рокового дня не прошло и недели, за которую горничная видела только черную колдунью, что обратила ее в зомби, и Светлого мальчика шести лет от роду.