Текст книги "Жених со знаком качества, или Летняя форма надежды"

Глава 8

И в этот драматический момент раздался звонок в дверь. Нас с Марией словно ледяной водой окатили. Она слетела с моих рук и бросилась лихорадочно поправлять прическу, хотя ей и без того было что поправлять: юбка спущена, блузка расстегнута, одна грудь выпростана из бюстгальтера… Впрочем, я был ничуть не лучше.

– Кто это? – тараща глаза, прошептала Мария. – Роберт, ты можешь не открывать?

Я ее успокоил:

– Конечно могу.

С нервной торопливостью втряхивая себя в юбку, она глянула в зеркало и ужаснулась:

– Кошмар, на кого я похожа! Губная помада размазана по лицу! Роберт! И ты весь в губной помаде! Халат, халат завяжи!

– Зачем? Мы же открывать не собираемся.

– Нет-нет, ни в коем случае, но все же иди посмотри кто там.

Я на цыпочках прокрался в прихожую и заглянул в глазок: у порога топталась Варвара.

– Там твоя дочь, – сообщил я Марии.

– Бог ты мой! – Она схватилась за голову.

– Не волнуйся, позвонит и уйдет, – попытался я ее успокоить.

– Ах, ты не знаешь Варю! – рассердилась Мария. – Будет до посинения здесь торчать. Если не дозвонится, сядет на лавку перед подъездом и будет ждать. Неужели не понимаешь? Ее бросил жених, ей надо поплакаться. Разве ты не в курсе?

– Да, что-то Варя мне говорила.

– Роберт, милый, не стой столбом. Иди открой, но только спрячь меня, спрячь. Ах, надо было сразу открывать, уж я бы ее отчитала и домой отправила.

Я удивился:

– А что мешает тебе теперь?

– Роберт, какой ты ребенок. Теперь, когда мы с тобой так долго копались и не открывали, она подумает бог знает что.

– Ах, да, – согласился я, – нехорошо получилось.

– Не страшно, – успокоила меня Мария. – Открой этой дурочке и скажи, что очень занят. Пускай домой отправляется. Только перед этим спрячь меня, спрячь.

Можно пойду в спальню?

– Нет-нет, – испугался я, – лучше посиди в столовой.

– Да, ты прав, – согласилась она. – Мало ли что. Вдруг эта оглашенная в спальню ворвется. Там балкон. Никогда нельзя точно знать, что ей в голову стукнет.

Ужасно невоспитанный ребенок. Вся в своего отца. Ах, лучше бы я родила от тебя, Роберт, пойду в столовую, в столовой как-то приличней.

Мария скрылась в столовой, а я поспешил открыть дверь Варваре. Она сразу упала мне на грудь и заплакала, приговаривая:

– Роб, какое счастье, что ты дома, Роб, мне так повезло, что хоть ты у меня остался.

Конечно, после таких слов я уже не мог заявить ей, что страшно занят.

Выплакавшись, Варвара устремилась в гостиную; я проследовал за ней.

– Роб, – воскликнула она, усаживаясь на диван, на котором совсем недавно сидела Мария. – Роб! Он меня бросил! Я этого не переживу! Не поверишь: только что примерялась повеситься в твоем подъезде. На своем поясе. Если бы ты не открыл…

– Как хорошо, что я открыл! – обрадовался я.

Варвара пристально на меня посмотрела:

– Ты так думаешь?

– Конечно, – заверил я.

Она погрузила палец в рот и принялась покусывать его маленькими ровными зубками. Варвара таким образом задумывалась.

– Нет, Роб, я не переживу, – наконец вынесла себе приговор она и тяжело вздохнула.

Я удивился и позавидовал ее другу:

– Так сильно любишь его?

Варвара пришла в ярость:

– Что-о?!!! Его?!! Эту скотину?!! Терпеть ненавижу! Нет, он прикольный и все такое, – спохватилась она, – но разве можно в него влюбиться? Я не смогла.

– Тогда в чем же дело?

– Мне больно! Больно! У-у, как больно! – взвыла Варвара. – Чувствую себя опущенной ниже плинтуса! Роб, как ты не поймешь? Когда бросают, это так оскорбительно! Так унизительно!

«Уж мне ли не понять?» – подумал я, но промолчал.

Варвара вдруг с опаской глянула в мою сторону и неожиданно спросила:

– Роб, можно джинсы сниму?

Я опешил:

– С кого?

– Да с себя, – рассердилась она. – На тебе же халат и ноги. Ха! Роб, не обижайся, ноги у тебя такие прикольные, волосатые! Но не кривые. Мне они нравятся. Настоящие мужские ноги – большая редкость.

Хихикая, Варвара вскочила с дивана и начала извиваться змеей, стаскивая с себя невероятно узкие джинсы. В ужасе я закричал:

– Что ты делаешь?

– Роб, я замучилась. Понимаешь, эти критические дни… Как я вам, мужикам, завидую. Тампоны, конечно, вещь, но зря их так рекламируют. Роб, знай и всем скажи: надевать узкие брюки в критические дни – самоубийство.

Я рассердился:

– Зачем мне это знать?

– Ну как же, ты взрослый мужчина, ты все должен знать. Ох, как эти джинсы врезаются, у меня там все отваливается уже.

Она положила ладонь между ног; я испуганно отвернулся.

– Роб, ну не будь, как мои родители, – попросила Варвара. – Ты же клевый мужик, самый мой лучший кент, к чему церемонии? Уф, как хорошо, будто пояс верности сняла, – воскликнула она, откидывая джинсы в сторону и снова усаживаясь на диван. – Посижу так немного, отдохну, а потом надену опять.

Я нервно покосился на дверь столовой и предложил:

– Может дать тебе мой спортивный костюм?

Варвара усмехнулась:

– Роб, расслабься, тебе что, не нравятся мои плавки? А как же на пляже? – начала воспитывать меня она. – Нет, Роб, ты удивительный. Что с тобою творится? Ты стал хуже моей маман. Она старуха, сама уже не может себе ничего позволить и бесится, бесится…

– Варя, прекрати! – воскликнул я, затравленно оглядываясь на дверь столовой.

– Роб, что с тобой? – удивилась она. – Ты защищаешь мою придурашную мамочку? Эту зануду? Эту климактеричку?

Я холодно заявил:

– Твоя мать – образец для подражания.

Варвара взвилась:

– Что? Роб, ну ты даешь! Да она мегера! Слышал бы как она час назад вопила! Как оскорбляла меня! Кем только ни обзывала! Ха! Образец!

Не знаю как далеко зашел бы наш разговор, если бы не зазвонил мобильный. За трубку я схватился как утопающий за соломинку и опять услышал голос с блатнецой:

– Ну че, козел? Ты ще не понял?

– Послушайте… – начал я, но в трубке уже раздавались гудки.

– Кто это цонькал? – презрительно поинтересовалась Варвара.

Но ответить ей я не успел: раздался новый звонок, на этот раз в дверь. Заглянув в глазок, я отшатнулся: на пороге стоял Заславский.

«Вся семейка в сборе!» – ахнул я и, вернувшись на цыпочках в гостиную, строго сказал:

– Детка, пришел твой отец. Боюсь, он не поймет моего либерализма.

Варвара была в шоке: она тупо смотрела на меня и молчала.

– Быстро джинсы надевай, – прикрикнул я.

Она очнулась и испуганно затараторила:

– По-быстрому не получится, их надо с мылом натягивать. Ой, Роб, давай я лучше спрячусь. Не хочу видеть отца. Они с матерью всегда ругаются, когда узнают, что я мешаю тебе работать и лезу со своими дурацкими проблемами. Роб, умоляю, спрячь меня, спрячь!

Я вспылил:

– С какой стати я должен тебя прятать? Что за чушь? Хоть сама соображаешь, что говоришь? Подумаешь, отец ругает ее. Правильно делает…

Не слушая меня, Варвара схватила свои джинсы в охапку и помчалась к спальне.

– Не-ет! – завопил я.

– Тогда в кабинет, – сказала она, и мое «нет» прозвучало чуть глуше.

– Ладно, пойду в столовую, – успокоила меня Варвара, после чего я лишь чудом не получил апоплексический удар.

– Иди в кухню, – приказал я, выталкивая ее из гостиной. – И джинсы, джинсы надеть не забудь!

– Ладно, так и быть, только ради тебя, – недовольно пробубнила Варвара.

Отправляясь открывать Виктору, я уже радовался, что на мне махровый халат. Он избавлял от лишних расспросов и объяснений. Виктор только глянул на мои волосатые ноги и сразу сделал заключение:

– Роб, я тебя из ванны извлек. Прости, дружище, не знал, прости…

– Да хватит тебе извиняться, – рассердился я. – Проходи в гостиную.

Однако, он не сразу прошел: остановился, потянул носом воздух в прихожей и присвистнул:

– Неужели женские духи?

Я отмахнулся:

– Да брось ты, мылом, наверное, пахнет или моим новым средством от пота.

– Вот и я думаю, откуда в твоей квартире взяться женским духам? Роб, знаешь о чем я жалею?

– О чем? – спросил я, настораживаясь.

– О том, что ты не кобель. Мужчина всегда должен иметь запасной вариант, так легче переживаются невзгоды. Ты слишком правильный, Роб, слишком порядочный, слишком честный. Так нельзя, надо бы крепко тебе развлечься, – пожурил он меня, повторяя: – Очень жалею, что ты не кобель.

А вот я жалел лишь о том, что у меня такая маленькая квартира: всего четыре комнаты. Если Заславский сейчас закричит «спрячь меня, спрячь!», то хоть убейте, не знаю куда его прятать, разве в туалет. Или в ванную.

– Ладно, не разглагольствуй, – буркнул я, увлекая друга в гостиную.

Заславский уселся на диван, где сидела Варвара, и, придирчиво оглядывая комнату, начал меня поучать:

– Роб, как ты живешь? Словно импотент… Хуже, словно монах. Один, всегда один. В твоей квартире даже не пахнет бабой. Светлана не зря от тебя ушла. От меня, Роб, бабы к другим не бегают.

Я вжал голову в плечи и покосился в сторону столовой, Заславский же, не замечая моего смущения, продолжил с самовлюбленным пафосом:

– А все потому, что я, Роб, знаю за какое место их надо держать, баб этих! Иной раз по пять-шесть штук одновременно держу. И все от меня без ума, ты же не смог совладать с одной Светланой. И не удивительно. Ты ею пренебрегал, вспомни, вы месяцами не виделись. Наука наукой, но так нельзя. Прошу, дружище, встряхнись. Ты же с тоски помираешь.

– Да, помираю с тоски, – не очень уверенно подтвердил я. – Поэтому завтра поеду в деревню.

Заславский удивился:

– В деревню? Зачем?

– Чтобы одиночества своего не чувствовать. Там хоть птицы мне будут петь. И займусь, наконец, по-настоящему наукой.

Он был потрясен:

– Роб! Неужели считаешь, что до этого занимался недостаточно?

– Конференция показала, что да, недостаточно. Уеду в деревню и вот тогда…

Заславский поерзал и озабоченно уставился на диван:

– Роб, а мы как же?

Он снова поерзал. «Черт, – подумал я, – туфли Кристи мешают ему. Я же запихнул их как раз между теми подушками, на которые он уселся».

Заславский, между тем, продолжал переживать:

– Роб, неужели ты нас бросаешь?

– Вы и не заметите этого, – ответил я, гадая куда он клонит. – У вас у всех есть свои дела, вам наплевать на меня. Редко видимся. Почти не видимся совсем.

Вот спрашивается, Виктор, зачем ты заставил меня приобрести мобильный?

Он растерялся:

– Ну-у, Роб, что за вопрос…

– Пустая трата денег. Он мне не нужен, он месяцами молчит…

Едва я вымолвил это, как мобильный зазвонил. Заславский усмехнулся, а я испуганно прижал трубку к уху и услышал категоричное:

– Роберт, сейчас же иди ко мне! И молчи! Ничего не говори!

– Кто это? – не сразу понял я. – Куда мне идти?

– В столовую, это я, Мария.

Виновато глянув на Заславского, я буркнул «секунду погоди» и скрылся в столовой.

Мария рвала и метала.

– Какая дрянь! – прошипела она. – Я все слышала! Почему ты не выгнал эту сумасбродную девчонку, мою дочь? Ах, мать, оказывается, у нее старуха!

Видимо, это больше всего взбесило Марию.

– Зачем ты меня звала? – прошептал я, нервно озираясь на дверь. – Пришел твой муж, он сидит в гостиной.

– Да знаю, потому и звала. Ты вот что, Роб, ты с ним поаккуратней.

– В смысле?

– Ты же совсем как ребенок. Не дай бог, проболтаешься, а он не должен знать…

Я рассердился:

– Думаешь, не понимаю?

Она встала на цыпочки и с нежностью погладила меня по голове:

– Понимаешь, ты умный, ты все понимаешь, но зачастую ведешь себя, как ребенок. Виктор хитрый, он в два счета расколет тебя. Я боюсь. Выпроводи его, сейчас же выпроводи.

– Но как я сделаю это, когда ты мешаешь мне?

Мария посмотрела на меня с мольбой:

– Роб, я твоя рабыня, помни об этом.

– Хорошо, – смягчился я, устремляясь в гостиную, – пойду, постараюсь спровадить твоего муженька.

Заславский встретил меня ехидной улыбочкой.

– Роб, страшно даже предположить, но я рискну: у тебя там что, женщина? – спросил он, кивая в сторону столовой.

Я разозлился и покраснел:

– Не болтай глупостей. Ты пришел шпионить?

Заславский поерзал на диване:

– Нет, я пришел тебе сказать… Роб, только не падай в обморок и не суетись… Черт, да что там у тебя торчит? Зад мой уже не выдерживает!

Он сунул руку между подушками и вытащил туфли Кристины.

– Ха! Роб, и еще будешь мне говорить, что у тебя здесь нет женщины? – подмигивая, воскликнул Заславский. – Ну ты, оказывается, и фрукт!

Я испуганно покосился на дверь столовой и взмолился:

– Тише, не кричи. Там женщины нет…

И в этот момент из кабинета раздался вопль Кристины:

– Роби! Роби! Ты где?

– Так женщина там? – Заславский изумленно глянул в сторону кабинета.

– Нет, – попытался возразить я.

– Но голос-то женский, я не оглох.

– Виктор, это совсем не то, что ты думаешь, – начал оправдываться я.

Он с пониманием усмехнулся:

– Да ладно, дружище, иди, она зовет. Если бы знал, что такое дело, то к тебе и не сунулся бы.

– Виктор, уверяю, ты ошибаешься…

– Еще бы, – осклабился он, – теперь вижу и сам как ошибался: оказывается ты кобель, только подпольный. А я, дурак, еще пытался тебя учить. Ученого учить, только время даром тратить. Ну, беги-беги, не заставляй даму ждать.

Я помчался к Кристине. Пока я (одного за другим) принимал гостей, она, похоже, неплохо выспалась и, проснувшись, удивилась, что нет рядом меня.

– Роби, куда ты пропал? Мне так плохо одной, – напустилась на меня Кристина.

Я показал ей кулак и зло прошептал:

– Что ты вопишь? У меня Виктор!

– А-аа! – испугалась она и тут же меня успокоила: – Ничего страшного, скажешь, что у тебя женщина.

– Какая женщина?

– Любовница, скажешь. Ты холостяк, можешь себе позволить. Виктор только похвалит за это.

– Конечно скажу, уже сказал, и он уже похвалил, но прошу тебя больше меня не беспокоить. Сиди тише мыши. Когда гостей провожу, сам приду к тебе.

Глаза Кристины расширились:

– Каких гостей? Их что, много? Кто там еще? Кто?

– Оставь, пожалуйста, меня в покое, – отмахнулся я и пошел в гостиную.

На этот раз Заславский давился от смеха.

– В чем дело? – свирепо поинтересовался я.

– Прости, дружище, это не мое дело, но, по-моему, та, что сидит в столовой… Ха-ха, она скребется. Оттуда только что доносился скрип. Может она спешит к мужу? Ты бы выпустил ее…

Спина моя взмокла от страха; я взорвался:

– Там нет никого! Там никого нет!

– Что ты злишься? Сразу это понял, – успокоил меня Заславский, очень похабно ухмыляясь.

– Понял? Да? Тогда может скажешь зачем пришел?

– Скажу и охотно… Впрочем… – Он замялся: – Роб, почему ты стоишь? Присядь, лучше присядь. Неровен час упадешь от моего сообщения.

Мне бы насторожиться, но я был слишком обеспокоен своими женщинами, рассованными по комнатам. Больше всего я боялся за Варвару и Марию. Вдруг они сочтут ненадежным свое убежище и захотят перепрятаться? Самая подходящая для этого комната – спальня. Там есть балкон, громадный платяной шкаф и чуланчик…

И труп!

Труп!!!

Если Варя или Мария… Мария уже скребется…

Катастрофа!

Если кто-то из них решит поменять дислокацию, – я пропал. Представляю какой здесь поднимется крик. Заславский прибежит обязательно и увидит труп. Все увидят. Даже Кристя.

Катастрофа!

Труп, между прочим, женский. Заславский умрет от зависти. Уж он-то, сексуальный маньяк, подумает, что я ее до смерти… Безусловно, Заславский умрет от зависти, а я от стыда.

С этими мыслями я присел в кресло, но устроился таким образом, чтобы, беседуя с Виктором, контролировать дверь. Я нарочно оставил ее открытой, чтобы видеть все двери своей квартиры, отражающиеся в зеркале, висящем над диваном. Таким образом я глядел на друга, а видел и его и то, что творится в коридоре. Заславский видел только меня и не переставал дивиться.

– Роб! Ну, Роб, ты даешь! Это надо же, не зря говорят: в тихом омуте черти водятся. Вот у кого надо учиться! Даже не знаю теперь как тебе и сказать с чем пришел. Тут такое дело…

Он снова замялся и хлопнул себя по колену кулаком:

– Ах, черт! Я тебе завидую! Как хорошо, когда живешь один. И после этого всего ты еще жалуешься на свое одиночество? Скука заела тебя?

К ужасу моему из кухни донесся громкий чих Варвары. Можно было бы его не заметить, но, как назло, она чихнула еще и еще раз. Заславский сначала окаменел, а потом восторженно закричал:

– Так и там кто-то есть?!!!

И следом зазвонил мобильный. Взвившись, словно ужаленный, я рухнул обратно в кресло и дрожащей рукой прижал трубку к уху. Это была Варвара:

– Роб, прости, я держалась из последних сил. Что нашло на меня, сама не знаю: чихаю и чихаю. Это нервное. Он услышал?

– И не только он, – ответил я.

– А кто еще? – пугаясь, спросила Варвара, но я ей не стал отвечать.

Пожалел Заславского. Он, презрев приличия, сидел с вытянутой шеей. Как гусак. Я положил мобильный в карман халата и беспомощно развел руками, не находя объяснений.

– Молчи, Роб, молчи, – поощрил мой жест Заславский. – Ты настоящий мужик. Уважаю. В том же духе и продолжай, но…

Я, наконец, насторожился:

– Что – но?

Заславский озадаченно поскреб в затылке.

– Черт, даже не знаю как поступить, – с виноватым видом признался он. – Не свалял ли я дурака? Кстати, сколько ей лет?

– Кого ты имеешь ввиду? – попытался удивиться я.

Заславский на секунду растерялся: и в самом деле, кого? Выбор большой.

Он решил начать по порядку:

– Да хотя бы ту, что в кабинете. Сколько ей лет?

Здесь я честно признался:

– Тридцать пять.

– Ах, ты черт возьми! – одобрил Заславский. – Блондинка?

Я задумался: Кристина красила волосы едва ли не каждый день. Если присовокупить сюда же ее многочисленные парики, то действительно есть над чем задуматься.

Не найдя ответа, я раздраженно отмахнулся:

– Не помню какой у нее цвет волос.

Заславский мне посочувствовал:

– Еще бы, как тут их всех упомнишь. А та, что в столовой, блондинка?

– Нет, та брюнетка и ей сорок лет, – упреждая вопрос, ответил я.

– Ага, тоже неплохо. В этом возрасте у женщин бешеный темперамент. Красивая?

– Необыкновенно.

Заславский с досады ударил кулаком в ладонь:

– Черт! Как тебе повезло, что ты не женат. А я, как дурак, прозябаю. Работа, дом, семья, изредка жалкая интрижка… Скука. То ли дело у тебя: сама жизнь! Сплошной оргазм!

Я не выдержал и, нервно глянув на дверь столовой, попросил:

– Виктор, пожалуйста, перестань болтать сальности…

Он опешил:

– Ты что, чудак? Я же тебе, как другу…

– Тогда, умоляю, говори тише.

Но тише Заславский уже не мог.

– Что-оо? – завопил он во все горло. – Тише? Ха! Живешь тут, тихушник, наслаждаешься жизнью, берешь от нее все, а про друга забыл? Уступи мне хотя бы ту, что чихала. Сколько ей лет?

Я уныло промямлил:

– Восемнадцать.

Заславский закатил глаза и простонал:

– Фан-тассстика! Девочка в самом соку!

Слава богу опять зазвонил мобильный. Я с радостью прервал этот опасный разговор. Звонила Кристина:

– Роби, ты скоро?

– Не знаю, а в чем дело? – сухо осведомился я.

– Хочу пи-пи.

– О, горе мне! Терпи, поскорей постараюсь, но не все зависит от меня. Не могу же коллегу взашей гнать, – пояснил я сестре, со слабой надеждой глядя на Заславский: вдруг поймет и уйдет?

Но он еще больше заинтересовался происходящим и спросил:

– Что случилось?

Я не стал таиться:

– Одна из них захотела пи-пи.

Заславский почему-то пришел в восторг:

– Фантастика!

«Это ты еще не знаешь про труп в спальне», – горестно подумал я.

– Фантастика! Роб! Фантастика! И ты еще утверждал, что раз в год звонит твой мобильный? Нет, Роб, я только сейчас узнал, что ты за фрукт! Совсем иными глазами посмотрел на своего лучшего друга! Думал, так не бывает…

Но договорить он не успел. Помешал я, завопив самым дурным воплем.

– А-ааа! – не своим голосом заорал я, испытывая мистический ужас.

Заславский лишился дара речи; волосы зашевелились на моей голове; в зеркале отразилась Лидия. В том виде, в котором я ее оставил, то есть совершенно голая.

Она испуганно застыла в дверях. Я уже не вопил, как резаный, теперь я остолбенел с открытым ртом: никак не мог сообразить явь это или галлюцинации. Лидия мертва. Она мертва. Или…

Заславский ее не видел, но зато он видел меня, а потому испуганно закричал:

– Роб, что с тобой? Что случилось?

Кажется и у него на голове зашевелились волосы. На секунду оцепенев, он проследовал за моим сумасшедшим взглядом и добрался до обнаженной Лидии.

– О, пардон! – смущенно воскликнул Заславский и, поспешно отворачиваясь, прикрыл ладонью глаза.

Вид у него был сконфуженный и чрезвычайно довольный.

Его восклицание окончательно вернуло Лидию к жизни: она очнулась, взвизгнула «простите!» и выбежала из комнаты.

Глава 9

Пока Заславский восхищенно таращил глаза, не в силах подобрать комментарий, я постигал, что произошло. Выходит, Лидия не умерла, следовательно случиться это может с минуты на минуту. Когда же начнет действовать этот чертов яд? Как узнать? Между прочим, все осложнилось: появился лишний свидетель. Виктор видел ее.

Видел пока живой, но что будет дальше, одному богу известно…

Я поежился, беспомощно глянул на Заславского… Он был чрезвычайно доволен.

– Ну, Роб, ты даешь! – восторженно прошептал он, поднимая вверх сразу оба больших пальца и устремляясь ко мне. – Какая куколка! Сколько ей лет?

– Кажется, двадцать восемь, – не очень уверенно ответил я.

– Потрясная фигура! Попка, сиськи – все на месте! – Заславский игриво толкнул меня в бок: – Роб, неужели ты групповичок здесь устроил?

Я был полон желания его разубедить. Немедленно! Но зазвонил телефон. На этот раз не мобильный. Заславский поспешно снял с аппарата трубку и передал ее мне.

Он снова был заинтригован и лихорадочно шептал:

– Кто это? Теперь-то кто?

Я оттолкнул его и прижал трубку к уху.

– Роберт, срочно идите ко мне! – звала меня Лидия.

Ее голос я почему-то сразу узнал.

Беспомощно глянув на Заславского, я пояснил:

– Она зовет меня.

И тут же получил отеческое благословение:

– Иди, дружище, иди, и если что, помни: у тебя есть друг, то есть я. Помни, дружба всего превыше.

После такого заявления пришлось пообещать:

– Постараюсь не забыть.

Едва я вошел в спальню, Лидия захохотала. Я уставился на нее с недоумением.

– Ой, прости, Роберт, прости, – выдавила сквозь смех она, – но вышло очень забавно. Проснулась и… Клянусь, не знала, что у тебя гости…

– У меня полный дом гостей, – просветил я ее. – Кстати, как твое самочувствие?

– Превосходное, но… – Она смутилась.

– Что – но?

– Страшно хочется в туалет. Ты меня не проводишь?

– Провожу, но сначала оденься.

– Да-да, конечно, – ответила она, набрасывая блузку и выбегая из комнаты.

Пришлось плестись за ней – не поднимать же шум, когда повсюду уши, вся квартира набита ушами.

Проводив ее, я остался под туалетом.

– Ты что, так и будешь здесь стоять? – испугалась Лидия.

– Да, – ответил я, опасаясь, что она не найдет обратной дороги и забредет к Марии или Кристине.

– Нет, уходи, – шепнула она.

Я сделал вид, что ушел, а сам остался. Вскоре раздался звук сливного бачка, Лидия выскользнула из туалета, и тут же влетела опять. Так повторилось несколько раз.

«Надо же, – подивился я, – касторка уже действует, а яд все еще нет».

Не выдержав, я набрала номер матери и спросил:

– Ты уверена, что это был яд?

– Уверена, – ответила она, – а почему ты спрашиваешь?

– Потому, что яд не действует. Кое-кто его уже выпил и хоть бы хны.

– Что-оо?! Ты украл мой яд?!

– Да, на свою беду я сделал это. Он, как говорит Варвара, беспонтовый.

Мать охнула:

– Ты намеревался отравиться? Роби, сынок, неужели ты так сильно не хочешь жениться?

– И это тоже, – заверил я, раз судьба мне послала такой случай. – Но дело не в другом. Где ты взяла этот чертов яд?

– Мне его продала одна экстрасенсиха, – с гордостью отрапортовала мать и добавила: – За большие деньги.

– Так вот прижми мошенницу к стенке, – посоветовал я, окрыляясь надеждой.

Мать что-то мне отвечала, но дальнейшей беседе помешала Лидия. Она вышла наконец из туалета и сказала:

– Роберт, прости за неприличные звуки, но это нечто невообразимое. Как я осталась жива? До сих пор не пойму; в животе разорвалась ядерная бомба, не меньше.

Я схватил Лидию за руку и потащил в спальню.

– Противоядие подействовало, – заговорщически сообщила она. – Правда, открылся сильнейший понос, но это даже хорошо.

– Что ж тут хорошего? – удивился я.

– Организм усиленно выбрасывает яд. Роберт, туалет есть и в казино, а в остальном я чувствую себя прекрасно. Можно пойду? Меня Вован там заждался.

– Нет, – отрезал я, – рано еще. Сиди в этой комнате, я скоро приду.

– И долго мне сидеть? – встревожилась Лидия.

– Пока не знаю, – туманно ответил я и помчался к Заславскому.

Увидев меня, он радостно потер ладони и закричал:

– Значит так, Роб, я решил: завтра же говорю Маше, что уезжаю в командировку, а сам к тебе. Ох и оргию мы тут устроим!

Я обомлел и, бросив ошалелый взгляд в сторону столовой, начал подавать сигналы, всячески призывая друга молчать для его же пользы. Но Заславский на мои сигналы не реагировал. Он беспечно предавался мечтам, рискованно вдаваясь в детали секса и не подозревая, какую участь сам себе готовит. Я горевал, а он радовался, как ребенок. Так продолжалось до тех пор, пока не раздался звонок в дверь. Теперь я обрадовался, а Заславский умолк, напрягся и испуганно взглянул на меня.

– Может не надо открывать? – попросил он.

– Почему? – удивился я, испытывая облегчение.

– Ну-у, не знаю, – растерялся он.

– Лучше открою, – ответил я и, напевая «арлекино-арлекино», отправился в прихожую.

И там испытал шок. К моему ужасу это была мать. Открывать расхотелось, но, зная ее нрав, я открыл. Она попыталась пройти, но я решительно преградил ей дорогу в квартиру:

– Зачем ты пришла?

– Сейчас объясню, – заявила она, делая новую попытку, однако я был непреклонен.

– В чем дело, Роби? – удивилась мать. – Ты не пускаешь меня? Как такое возможно?

Недоумение ее было безгранично: еще бы, столько лет сын был покорен и…

– У меня гости, – пояснил я.

Это ее подхлестнуло.

– Кто? Кто у тебя? – с огоньком поинтересовалась мать.

Я отрезал:

– Неважно. Говори зачем пришла?

Она победоносно усмехнулась:

– Пришла тебя успокоить. Я прижала эту мерзавку, она призналась, что продала мне не яд, а воду. Свои деньги, кстати, я уже вернула.

– Ты просто метеор, – восхитился я.

– Ха, еще бы! Сказала ей, что обманувший меня не проживет и дня, но, Роби, дай мне войти.

Я удивился:

– Зачем? Ты меня успокоила, отправляйся домой.

– Но нам надо поговорить…

– Позже. Сейчас очень занят.

Мать была ошеломлена таким отпором. Впервые в жизни я пытался настоять на своем. И делал это решительно. Мать сменила тактику.

– Роби, – вдруг заплакала она, – нам надо поговорить о свадьбе.

Я отрезал:

– Свадьбы не будет.

– Как? – она задумалась.

На секунду. И тут же, сверкая глазами, завела свою обычную шарманку:

– Нет! Ты со мной поступить так не можешь! Это невозможно! Это непорядочно! Не по-мужски! Жанна в курсе! Она старалась! Теперь ты должен! Обязан жениться!

Понимая, что пора прибегать к чрезвычайным мерам, я заявил:

– Если ты не уйдешь, уйду я.

– Ультиматум?

– Если хочешь – да.

Мать обиженно поджала губы, окатила меня презрительным взглядом, прошипела: «Ты еще об этом пожалеешь!» и ушла.

Закрыв за ней дверь, я вздохнул с облегчением и отправился в гостиную. Заславский торжествовал.

– Чему ты так радуешься? – удивился я.

– Тому, как ты отшил ее, эту наглую телку.

Я поразился:

– Кого-кого?!

– Эту мадам. Надо же, она пыталась заставить тебя… Ха! Тебя! Сексуального громилу! Циника и маньяка! Она пыталась заставить тебя на ней жениться! Ха! Это смешно! Роб, но ты так мастерски ее отшил… Так отшил! Клянусь, я горжусь тобой. Да-аа, надо бы мне у тебя учиться…

– Ты что, подслушивал? – ужаснулся я.

Вместо ответа Заславский поинтересовался:

– А кто такая Жанна?

– Жанна – подруга моей матери, – с некоторым чувством наслаждения сообщил я.

Заславский опешил:

– А при чем здесь твоя мать?

Меня это начало раздражать:

– При чем? Витя, хватит валять дурака. Это мать только что ко мне приходила. Носится со своей старой идеей женить меня. Дала поручение подруге, та должна отыскать невесту, разумеется богатую…

Охваченный решимостью внести ясность, я мог бы долго говорить, но Заславский меня перебил.

– Роб, хватит, – со смущенной улыбочкой устыдил он меня. – Это уже не смешно. Не будешь же ты убеждать своего старого друга, что так разговаривал с матерью. Роб, я знаю тебя столько лет… Да и к чему секреты? Я же в курсе и, заметить, совсем не осуждаю тебя. Даже завидую. Ну отшил наглую бабу и отшил, в чем проблема?

Я со вздохом согласился:

– Ни в чем.

А что еще оставалось делать?

– То-то же, – удовлетворенно ответил Заславский и призадумался.

Я молчал и ждал когда он удалится. Ждал, нервно поглядывая в зеркало и контролируя двери столовой, кухни и спальни. За Кристину я не волновался: она послушная девочка. Чего нельзя сказать про Варвару.

– Но когда ты успел так увязнуть? – в конце концов воскликнул Заславский, поражаясь безмерно. – Теперь понятно почему ты потерпел крах в Париже. Действительно, когда тебе было готовиться к конференции? Но я-то какого свалял дурака! – он схватился за голову.

У меня похолодело внутри:

– Что ты сделал?

Заславский приобрел виноватый вид и начал много и путано говорить:

– Роб, ты только не обижайся, и не пугайся, так вышло, я, вижу, погорячился, но ты сам виноват, ты сказал, что всю жизнь ее любишь, вот я и подумал, что надо тебя спасать…

Он бормотал скороговоркой; я ничего не понимал, но почему-то с каждой секундой чувствовал себя все хуже и хуже. Наконец я не выдержал и закричал:

– Да в чем, черт возьми, дело? Скажешь ты мне наконец?

– Скажу, – ответил Заславский и открыл рот…

И снова раздался звонок в дверь. Я вскочил, как ошпаренный, и закричал:

– Если это вернулась мать…

– Это она! Она! – испугался Заславский.

Не допытываясь о ком идет речь, я отправился в прихожую. Когда, негодуя, глянул в глазок, едва удержался на ногах: на пороге стояла… моя жена! Моя бывшая!!!

– Это уже слишком! – взревел я и вернулся в гостиную.

Заславский осторожно поинтересовался:

– Это она?

– Кто – она? Это Деля. Деля!

И тут до меня дошло. Я с кулаками набросился на него, приговаривая:

– Так это твоя работа? Твоя работа?

– Ты же сам мне сказал, – отбивался Заславский. – Сам жаловался, вот я ее и разыскал. Кстати, это было совсем нетрудно.

– Еще бы! С твоими способностями… Что ты ей наболтал?

– Ничего особенного, только правду…

– Правду?!!!

– Да, что ты любишь ее, что одинок…

Я взвыл.

– И сам жалею уже, – с мукой на лице признался Заславский.

– Вот иди теперь и с ней разговаривай, – приказал я.

Он взмолился:

– Роб, пойдем вместе.