Текст книги "Кровь ниори"

– Отец, – начал он, – твой отец, сказал, что ты ниэдэри. Объяснил мне, что это такое. – Она перевела на него взгляд. – И я мать свою вспомнил. Я плохо ее помню, но мне сдается, что чем-то она на тебя похожа была. Только темноволосая. Мне говорили, она тоже целительница. – Она молчала. Он уже жалел, что попросил ее остаться. – Ты молчишь? – спросил он напрямик.

– Разве я должна что-то говорить? – спросила она с мягкой улыбкой, за которую Леки простил ей все. – Ты говоришь, я слушаю. Или ты устал и хочешь, чтобы я рассказала что-нибудь?

Леки был сбит с толку.

– Нет… То есть да, хочу. Расскажи мне про Идэлиниори, – неожиданно попросил он.

– Ты ведь еще не был там? – спросила она, и Леки отрицательно качнул головой. – Тогда я не могу тебе ничего рассказывать. Но ты еще побываешь там, – добавила она, увидев, что расстроила Леки своими словами. – Увидишь все сам. Да и как можно передать в двух словах, что такое Идэлиниори, как рассказать свою жизнь? – Ее голос дрогнул, и Леки пожалел, что задал этот вопрос. – Там все то же… и другое. Если ты хочешь говорить, лучше расскажи мне о своей земле. Где твой дом?

Леки заговорил. О Кобе, об Айсинском лесе. Хотелось верить, что она не считает мгновенья до того часа, как Леки закончит. Потом он увлекся. Картины из прошлой жизни проносились перед глазами, он лишь описывал то, что видел. Почему-то начал подробно рассказывать о Белой Птице, о матери.

– Она была ниэдэри? – внезапно спросила Има.

– Не знаю, – протянул Леки. – Если судить со слов Виверры, то да, была.

Он продолжал рассказывать о Виверре, о своих охотничьих забавах, о шекимах. Наконец устал. Да и мысль о том, что Дэйи все-таки без него уехал, не давала покоя. Он замолк. Девушка вздохнула, словно очнулась ото сна.

«Чуть не заснула», – с досадой подумал Леки.

– Вот это да, – донесся голос старика Барайма. – Как будто всю жизнь свою нам показал.

Има кивнула, то ли соглашаясь с отцом, то ли благодаря Леки.

– У меня настоящие картины перед глазами плыли, так живо ты говоришь. – В голосе ее не было насмешки. – Как будто сны видела наяву. Особенно когда ты о матери своей рассказывал и о старой доброй знахарке. А куда она исчезла?

– Не знаю. – Если бы Леки стоял, он бы развел руками. – Я долго за ее избушкой приглядывал, долго голову ломал. Не вернулась, и все. Сгинула. И книга ее куда-то исчезла. И атай ее сбежал. Прости, Има, замучил я тебя. Спасибо тебе.

Она встала, накрыла светильню какой-то плошкой, приглушая свет. Наклонилась, коснулась рукой его плеча.

– Это я тебя благодарю, – сказала неожиданно. – Прогнал мои пустые мысли. У ниэдэри не должно быть таких мыслей. Иначе тем, кого они пользуют, тяжело придется.

И уже у самой двери:

– Позовете меня, если что-нибудь понадобится.

Вышла, тихонько притворив дверь.

«У меня настоящие картины перед глазами плыли», – вспомнились ему слова Имы. Чутье подсказывало, что не случайно это все. Вспомнилось и то, как возле костра в заброшенном городе ниори он слушал рассказы Дэйи и образы чужой жизни помимо воли плыли перед ним в зыбкой дымке. Неясные и смутные и тем не менее понятные до боли. Дейи рассказывал, а Леки видел. Но неужто он и сам так может?.. Неужто его дар и такую способность ему дает: не только видеть но и… Глаза его широко открылись. Свои виденья другим посылать, вот здорово! Но тут же Леки вздохнул, сообразив, – ничего в том нет странного, что ниори эти картинки видят. Они ведь еще много чего… видят. Наверное, нехитрая штука увидеть то, о чем тебе сказать готовы. А вот попробуй угадать то, о чем умолчать хотят. Или забыть. Ведь такой дар, про который Дэйи говорил, только у него есть. Леки перестал бороться с сонливостью, которая окутала его после ухода Имы.

Она не просто так сидела рядом с Леки так долго. Теперь он это понимал. То же расслабление, что и после работы Лисса, разлилось по телу. Нок Барайм еще что-то говорил, но Леки не слышал, что именно. Он не понимал, был уже в полусне. И мирно погрузился в его мягкие объятия, но ненадолго.

Леки поднялся рывком с лежанки. Не сознавая того, он сел, привалившись спиной к гладким душистым доскам, холодящим спину, несмотря на все давешние запреты Лисса. Дом спал, Нок Барайм тоже посапывал на своей кровати, догорал крохотный огонек в одном из маленьких светильничков, но Леки ничего этого не видел, потому что глаза его были закрыты. Он не слышал ничего, потому что другая жизнь сейчас проносилась перед его глазами. И первый раз Леки, почти находясь во сне, чувствовал, что это не сон.

Невысокий человек в темном плаще с непонятными узорами по низу стоял спиной к Леки у высокого стрельчатого окна без стекол, так что редкие снежинки, порхавшие в воздухе, время от времени залетали внутрь и таяли на мягких шкурах у его ног, не смея пасть, однако, на него самого. Ни на одеяние, ни на длинные темно-русые волосы. Леки стоял так близко, что мог бы коснуться его спины, если бы захотел. Но он не смел. Казалось, вокруг него… невидимый доспех, панцирь, сплошная стена, хотя, кроме воздуха, между ними больше не было ничего. Из-за его плеча Леки мог разглядеть далекие горы, громаду которых не мог скрыть тот редкий снежок, что сеялся из низких туч. И впереди – насколько хватало взгляда – холмы, покрытые слегка заснеженным лесом, необычным на вид.

Незнакомец, похоже, рассматривал горы, пальцы его правой руки задумчиво барабанили по цветному камню, которым был облицован внизу оконный проем. Тонкие, нервные пальцы. Вокруг не было снега, даже капель, словно снежинки не долетали до них, упираясь в незримую преграду. Зато Леки хорошо разглядел тяжелый серебряный перстень-печатку на указательном пальце. Его поверхность была покрыта теми же узорами, что и на плаще. Проклятье, Леки слишком далеко стоит. В центре… там, на печатке, определенно виднелась буква или несколько. Сразу не разглядишь, так похожа она на тот же узор. Леки все глаза проглядел, пытаясь разобрать. Хотя спроси его, зачем, почему это так важно, он не смог бы ответить. То ли «Б», то ли «В», то ли Ф», то ли… Вот бы пальцы незнакомца хоть на мгновенье замерли! Но нет, они только быстрее заработали. Внезапно он обернулся, и Леки отнесло от него в дальний угол небольшой залы.

Если бы Леки в действительности отлетел так далеко, да еще с такой силой, от него вряд ли бы что-нибудь осталось. Но Леки здесь не было. То есть он вроде был здесь. Но его здесь не было. Тут-то Леки и понял, что он снова видит сон наяву. Какая же теперь зима? Была весна, солнце светило прямо в оконце, вспоминал он. Еще вечером он лежал в маленькой комнатке, раненый. Он отодвинулся от стены, плохо почувствовав свое движение. Картинка заколебалась, и Леки испуганно уперся спиной о доски и замер, боясь потерять видение.

Он постарался снова расслабиться, как во сне, силясь разглядеть лицо незнакомца. Но то ли причиной была его неосторожность, то ли сам незнакомец, но лицо его все время расплывалось перед Леки. То оно виделось немного четче, а то превращалось в совсем размытое пятно. Хотя разглядеть его хорошенько вряд ли удалось бы. Густая окладистая борода ниспадала ниже ключиц, целиком скрадывая всю нижнюю половину лица и шею. Высокий лоб был, напротив, открыт, и поэтому лицо казалось совершенно неправильным, хотя ясно разглядеть его Леки так и не смог. Темные круги под глазами, видные даже сквозь размытость образа, указывали на то, что человек давно не спал или сильно изнурен. Леки не удивился бы, если б глаза незнакомца оказались темными, как ночь, как у всех ниори, которых юноше довелось до сих пор повстречать. Но сквозь пелену было все-таки заметно, что они не темнее, чем у самого Леки. Это не ниори. Кто же тогда?

Человек не зря так резко обернулся. В залу ворвались. Солдаты, да много, они быстро заполнили почти всю комнату. И последнее, что Леки видел, это как незнакомец сделал несколько шагов от окна к центру залы. И еще ему показалось, что на беспрестанно меняющемся лице незнакомца он заметил удивление. Или почувствовал. Как это объяснить? Солдаты… В комнате потемнело, похолодало, и Леки почувствовал, что вываливается из этого сна наяву. Картина погасла, и как Леки ни жмурился и ни пытался расслабиться еще раз, виденье не возвращалось.

На губах остался привкус металла, хотелось пить, отвратительно ныл висок. Раньше, во сне, смотреть картины было не так неприятно. Как обычные сны. Просыпаешься, и все в порядке. А теперь… и не разберешь – во сне, наяву ли… Он потянулся за кувшином с водой. Опять глухо заныл бок. Он сдвинулся, чтобы не тянуться руками так далеко, и, видно, из-за лишних движений голова закружилась, и Леки снова вжался в доски за спиной, пережидая это состояние. Но вместо того, чтобы прекратиться, кружение только усилилось, пятна света замелькали перед глазами, ноющий висок принялся пульсировать, и, потеряв всякое понятие, где он находится, Леки… очутился перед избушкой Виверры. Она сейчас была такая же, как много лет назад, не покосилась, не развалилась. Словно никуда Виверра и не исчезала. Вот-вот выйдет из…

Старая знахарка в своем бессменном белом платочке показалась в дверях. Беспокойство явственно отражалось на ее лице. Леки она словно и не видела. Он обернулся туда, куда глядела она. Эти двое, видно, только что вышли на полянку и теперь спорым шагом приближались к старушке. Они шли прямо на Леки, и он невольно посторонился, давая им дорогу, хотя уже понимал: вряд ли он послужит для них преградой. Его здесь нет. Но мысленно он тут, он видит все.

Они подошли. Ошибиться невозможно, выправка уж больно боевая. То ли солдаты, то ли треи, в обычном платье, правда. Не больно огромные, но люди опасные, сразу видно. Короткий разговор. Слов не было, вокруг Леки стояла тишина. Верно, сейчас ему только видеть дано, а не слышать. Но они у Виверры не от хворей исцеляться собирались, это ясно. Один толкнул старушку так, что та едва устояла на ногах, Леки только оставалось зубы сжать от ярости. Та сказала что-то примирительно, комкая старческими пальцами край своего аккуратного передника, отрицательно покачала головой. Тогда он схватил ее за плечо, тряхнул. Второй успокаивающе похлопал его по спине, сказал что-то. Двинулся в избушку. Виверра рванулась за ним, но первый молодчик так и не отпустил ее плеча. Теперь уж неприкрытый испуг читался на ее лице. Она больше не пыталась вырваться. Да и зачем? Куда от них сбежишь? Глаза ее умоляли, но какое дело было этому трею до ее глаз?

Второй пробыл в избушке недолго. Вынес плоскую угловатую вещь, завернутую в мешковину. «Книга!» – сообразил Леки. Кивнул своему напарнику. Тот потянул знахарку за руку. Виверра замахала на него свободной рукой, что-то говорила, умоляла, посмотрела на второго, обратилась к нему. Ее только сильнее дернули. Она упала на траву. Тогда первый трей просто взвалил ее на плечо и понес обмякшую ношу туда же, откуда они недавно появились. Наверное, там у них где-то кони скрыты. Или другие молодчики их дожидались.

Лицо Леки перекосило судорогой. Как можно? Она же совсем старая была… Кому она что плохого сделала? Книга, сообразил он. Да кому она понадобилась, эта книга? А если понадобилась, то зачем старуху забирать? Грязные отродья олду! От ярости он начал задыхаться и потерял образ. Была Виверра – и нет. Закончилось. Он уже хотел пошевелиться, но темнота в его голове вновь прорезалась вспышками, и Леки увидел небольшую залу.

Он не сразу узнал ее, потому что комната очень изменилась. Лишь увидав знакомый проем окна, облицованный внизу приметным цветным камнем, он понял, что был здесь совсем недавно. Только теперь комната стала другой. Тогда она была почти пуста: никакой мебели, на небольшом возвышении посреди комнаты вроде лежали какие-то небольшие штучки непонятно для чего. Теперь там находилась книга. Та самая. Хорошо знакомая Леки, который видел ее вблизи не раз. Сама же зала напоминала отчасти диковинную свалку ненужного хлама, отчасти жилище какого-нибудь лекаря в Тигрите. Леки случалось бывать у них. Только здесь приютилось, притулилось друг к другу куда больше разных сосудов и сосудиков, медных, серебряных и глиняных. Даже стеклянных, великая ценность! Одна стена была сплошь в полках, заставленных этой утварью. Хлам, кругом хлам. Богатое покрывало, затканное золотом, валяется на полу, а старая выцветшая тряпка на узорчатом ларе прикрывает ту ерунду, что на нем там сверху понаставлена. В проеме знакомого окна подвески, много разных, вроде амулетов, только на них – Леки подошел поближе – знаки непонятные краской обозначены. А вот еще, с полки свисают. Леки, дивясь, ходил по зале, которая теперь казалась гораздо меньше. Но больше всего его влекла середина комнаты. Он несколько раз пытался приблизиться к книге, но не смог подойти ближе, чем на несколько шагов.

Он видел ее четко и ясно. Тот же потрескавшийся, изъеденный временем переплет, та же неудобная, даже неуклюжая застежка. Большое рыжее пятно в нижнем правом углу. Да, и кожа тут совсем разошлась. Дыра стала гораздо больше, чем он помнил. Книгой часто пользовались. Но кому понадобилась книга старой знахарки? Он ломал себе голову и заметил вдруг, что снова перенесся во времени.

Стояла глубокая ночь, и все вещи вокруг утонули в темноте. Леки различал предметы в темноте хорошо, но мелочей не видел, не то что Дэйи. Но теперь его взор будто бы освещал то, на что был направлен. Вот и сейчас, когда он перевел его от книги, она тоже утонула во мраке, а перед ним выступили несколько горшков на полке. Он присмотрелся и понял, что может все разглядеть, если захочет, однако его наблюдения были прерваны человеком, осторожно вошедшим в дверь. Даже не вошедшим, а просочившимся, потому что он открыл дверь ровно настолько, чтобы попасть внутрь. В согнутой руке, на ладони, он нес что-то вроде светильника. Что-то круглое, сочащееся бледным светом. Этого не хватало, чтобы осветить его лицо, а Леки пока стоял далековато. Человек приблизился, но Леки помимо воли отступил назад, во тьму. Потом еще.

Человек подошел к книге, и Леки зачем-то начал обходить его сзади. Незнакомец не поставил светильник, продолжал держать его в ладони. Открыл книгу и посветил на страницу, склонился, внимательно всмотрелся. Леки обошел его, но незнакомец снова выпрямился, голова его ушла в темноту. Леки дальше обошел помост с книгой и встал прямо перед ним. Тот продолжал листать тяжелые страницы. Вновь остановился, склонился, слегка щурясь, шевелил губами, читая знаки. И Леки оторопел. Ровный, хоть и слабый, свет озарил лицо, которое Леки не мог забыть. Это был темноглазый незнакомец из Эгроса, о котором Дэйи наказывал даже и не вспоминать.

И все-таки у него было другое лицо, если приглядеться. Другая, более жесткая, презрительная линия рта. У незнакомца с площади совсем не такая. Он не носил бороды и тогда, и сейчас, поэтому Леки его хорошо разглядел. Нос сгорбился. Волосы вроде стали еще светлее. Странное дело, исчезли заметные морщины на лбу, и теперь он казался моложе. И даже глаза его потеряли свою неистовость, словно в них прикрутили свет. Но это был он! Он, никаких сомнений!

Понятно теперь, почему Дэйи велел ему, Леки, остерегаться! Это очень опасный человек, сказал он, или как там… Пальцы сжались в кулаки. Вот кто погубил Виверру! Ярость затмила его разум, и картина заколебалась. Усилием воли Леки пытался сохранить спокойствие, но оно не держалось в нем более нескольких мгновений. И после отчаянной борьбы с собой Леки сдался, дав волю гневу.

Он вывалился из своего забытья и упал на кровать. Он задыхался, ужасно болели виски, казалось, не только рот, но и весь он полон металлом. Он потянулся за кувшином и жадно, большими глотками, спеша и обливаясь водой, выхлебал все. Удивило не то, как она вся в нем поместилась, а что ему до сих пор хотелось пить. Он саданул кулаком по мягкой кровати, потом нацелился в стену, но вовремя удержал руку, едва коснувшись досок. Рядом спит этот лекарь. Если проснется, от расспросов Леки не уйти. А он не хотел расспросов. Самому нужно было подумать, несмотря на яростную боль в висках.

Мысли путались. Кто этот человек? Зачем ему Виверра понадобилась? И книга ее? И главное, какие дела у него с Дэйи? От этого вопроса Леки бросило в жар. Зачем стражу ниори встречаться с этим негодяем? Леки вспомнил засаду на дороге. Ему оставалось только руками развести. А кто хотел схватить королевского лекаря? Его бедная больная голова не выдерживала всех этих мыслей. Виски пылали, правый глаз подергивался. Даже бок разболелся снова.

Леки постарался успокоиться, ему надо хоть немного поспать. Ему нужно завтра встать во что бы то ни стало! Главное, подумал он, надо расслабляться осторожно. Чтобы опять не понесло. А то снова закружит: одно, второе, третье… И тут его точно обухом ударило: а кто тот, первый? Второе виденье поначалу заслонило первое. Как только Леки увидал Виверру, он совсем позабыл о первом незнакомце из каменной залы. Но ведь он был, он был в этой же зале. И, похоже, ему не поздоровилось. И это тоже, быть может, дело рук того, темноглазого. Но его-то, первого, Леки уж точно никогда не видал, хоть лицо ему не очень хорошо удалось рассмотреть. И Леки, забыв о похвальном намерении заснуть, опять потерялся в догадках. Голова уже опухла настолько, что боль чувствовалась куда меньше, словно была в чьей-то другой голове, которую случайно вставили в голову Леки. Теперь ему даже хотелось, чтобы пришло новое видение, но оно упрямо не шло, даже намека не было. Оставалось только перебирать увиденное во всех деталях.

Заснул он только к утру, поэтому проснулся поздно. Чувствовал себя измотанным, но бок почти не болел. И когда он попробовал сесть на лежанке, прежняя боль и тошнота не вернулись. Тем не менее Лисс был неумолим. Лежать, сказал он, и Леки ничего не оставалось, как послушаться. Он благоразумно промолчал об увиденном ночью. Лису все равно, Барайм – дело дохлое, только расспросами замучает. Да и просьба была от Дэйи: не рассказывать никому о таинственном незнакомце. Поэтому Леки весь день мучился догадками, с нетерпением ожидая приезда стража, отвечая все время невпопад старому лекарю, так некстати охочему до разговора, пока тот не оставил его в покое. Несколько раз нетерпеливо справлялся у Имы и у Лисса, нет ли еще стражей. Дэйи не было. Вдруг все-таки не вернется?

Уж ему-то рассказать это необходимо. Он, видно, даже и не подозревает, кто такой на самом деле этот хитрый незнакомец с Главной Площади. Леки выведет этого темноглазого на чистую воду. А если Дэйи все это знает уже, то пускай сам тогда Леки объяснит, зачем с такими лихими людьми якшается.

К вечеру его возбуждение дошло до такого предела, что он решил: лежать больше невозможно. Попробовал сесть, потом встать. Не так все страшно. Тошноты больше не было, только противная слабость в ногах мешала двигаться. Он оделся не спеша, не слушая увещеваний Нока Барайма. На их голоса пришел ниэдэри, но, вопреки ожиданиям Леки, возмущаться не стал, даже помог выйти из комнатки, провел коридорчиком и дальше, по аккуратной деревянной лестнице вниз. Всюду те же деревянные стены, все просто и удобно, ничего необычного, отметил Леки краем глаза. Но не до того сейчас, недосуг разглядывать этот уютный домишко. Если ему нельзя выходить наружу, он не пойдет, заверил он ниэдэри, который словно боялся, что Леки может убежать. Он вот тут посидит, внизу.

Его слова были прерваны стуком в дверь. Лисс снял засов, даже не спросив, кто пожаловал. Нет, ко всем этим штучкам Леки еще не привык.

Дэйи, или, как его называли здесь, Иллири Дэйи, переступил порог, откидывая на ходу капюшон. Кивнул Леки, совсем не удивившись, как будто и ожидал его тут встретить.

– Итэрэи! – сказал он Лиссу.

Они подняли вверх руки, раскрыв ладони. Похожий жест Леки уже видел на площади в Эгросе, и это заставило его вздрогнуть.

– Позови Инхио, – сказал Дэйи целителю, – скорее. Надо собираться как можно быстрее. Нужно уходить отсюда затемно, до утра.

– А Нок как же? У нас даже повозки нет сейчас, надо в деревне искать.

Страж непримиримо повел головой.

– Понесете! – только и сказал.

Ниэдэри подозрительно нахмурился.

– Понесете? Не так-то это просто. И далеко ли они его унесут?

– Ты тоже уходишь, Лисс.

Ниэдэри посуровел.

– Все так плохо?

– Еще хуже. – Страж был немногословен, как всегда.

– И нельзя подождать даже до утра?

– В Балоку идет отряд, – спокойно сообщил страж, располагаясь на скамье, – к ночи будет там. Вряд ли они полезут сюда в лес ночью, да еще после целого дня пути. Станут в Балоке. Так что схватят вас утром. В лесу и так полно людей, что приглядывают за твоим подворьем. Потому они и не опасаются, что вы исчезнете ночью.

– Соглядатаи? Они еще там? – спросил целитель.

– Пока там.

Лисс удалился, шепча что-то себе под нос.

Леки наконец смог кивнуть Дэйи еще раз. Смущенный после своей выходки в лесу, из-за которой стражу тоже пострадать довелось, он не знал, с чего начать.

– Хорошо, что на ногах уже. – Дэйи, как всегда, был необыкновенно заботлив. – Сесть на коня сможешь? Что Лисс говорит?

Его сухость вывела Леки из ступора. Теперь можно и не виниться.

– Если надо, сяду, – сказал он твердо.

Страж снова перевел на него взгляд.

– Что случилось?

– Дэйи, – Леки понимал, что надо говорить быстро, вот-вот снова спустится Лисс, – мне надо с тобой поговорить… одну вещь тебе рассказать… Это срочно. Я понимаю, что не время сейчас, но, может быть, время как раз сейчас и есть! Я видел, опять видел этого человека, которого ты встретил, то есть не встретил в Эгросе! – Невозмутимый Дэйи явно напрягся. – Я видел его так же, как тебя. Я видел жуткие вещи! Я…

Дэйи поднял палец к губам, и Леки замолк. Послышались шаги, три пары ног спускались по лестнице. Так и оказалось. Лисс, Триго, племянник лекаря, которого Леки уже знал, и еще один, до ужаса похожий на Дэйи. Высокий южанин с иссиня-черными волосами, редкой клочковатой бородкой, загаром, буквально сжегшим кожу, и слишком длинными руками. Только когда Леки увидел их рядом и ему представили Лейо Инхио, он понял, что стражи совершенно разные. У второго совсем другое лицо. Хоть они и похожи немного. Сравнивать было трудно, лицо Дэйи почти полностью скрыто, волосы же Инхио были откинуты назад, открывая его скулы, что тянулись много выше, чем им положено, выше висков, словно охватывая глаза. Поэтому на висках не оказалось впадин, наоборот, они выпирали. И глаза были такой странной формы. Но по своей бесстрастности они могли соперничать только друг с другом. Наверное, удивление Леки явственно отразилось в глазах, отчего Лисс улыбнулся себе под нос.

Для Инхио и Триго страж повторил то же самое.

– Ноку будет трудно добираться в Идэлиниори сейчас. Правда, Лисс? – сказал племянник королевского лекаря.

Дэйи покачал головой.

– Сейчас туда опасно пробираться. Ищут не только Нока. Ищут, оказывается, троих или четверых вместе с семьями, со всеми родичами. И ищут очень тщательно. Если все направятся в Идэлиниори… К северо-востоку от Эгроса много солдат согнали. Здесь их тоже немало. Как будто в один день кто-то наметил всех и схватить. В разных провинциях. И на севере, и на западе. Не только в окрестностях Эгроса. Как будто долго готовился кто-то.

– И многих успели?.. – снова спросил Триго, очень тихо.

– Насколько знаю я, никого, – вмешался молчаливый Инхио.

Дэйи покачал головой.

– Мне неизвестно все, но, кажется, никто действительно не попался. Пока.

– Похоже на чудо, – пробормотал Лисс.

Дэйи кивнул. Но Леки показалось, что Дэйи не из тех, кто верит в чудеса.

– Пробирайтесь лучше в Игалор. Ближе и безопаснее. И для Нока легче будет. Я думаю, сын Нока вас приютит. И тебя, Лисс, тоже пока.

Он повернулся к Леки. Тот уже ждал, когда он скажет: «И тебя, Леки». Но он ничего не сказал.

– Сообщают, что от границы с Игалором, наоборот, солдат оттянули. Там нас никто не ждет. И отсюда лесами идти удобно.

– Удобно… – проворчал ниэдэри. – Тебе удобно. А у меня раненые.

– Поэтому еще ночью надо уходить. В темноте им нас не выследить. Мы с Инхио позаботимся, чтобы соглядатаи проспали до утра. Потом уже поздно будет.

– А Тинхэ где?

– На восток поскакал. Если получится, он вас потом найдет.

– Не ждать его?

– Не ждите.

Он махнул рукой, показывая, что разговор окончен, и маленькое собрание внизу растворилось. Дэйи тоже встал и пошел куда-то в глубь дома, увлекая Леки взглядом за собой. Тот старался не отставать. Страж втащил его в совсем маленькую комнатушку и плотно закрыл двери.

– Говори, только старайся ничего не пропускать, – сказал он, садясь, и Леки ощутил необычайное для него внимание.

Он тоже сел и начал про то, что видел два сна, и второй очень важный, но ниори прервал его:

– Начни сначала. И ничего не пропускай. Все это может оказаться даже важней, чем ты думаешь.

И Леки начал с усталого человека у окна. Он старался ничего не пропускать, но Дэйи то и дело его прерывал, переспрашивая какие-то подробности. К сожалению, Леки видел не больше, чем видел, и на некоторые вопросы ответа дать не мог.

– Этот человек из Эгроса, которого ты ждал, – закончил Леки, – он очень опасен! Это он украл книгу Виверры, значит, это он ее со свету сжил!

Страж примирительно положил руку Леки на плечо.

– Ты видел, как он читал эту книгу…

– Да, – перебил Леки с жаром, – как тебя сейчас! Это он был там! Он ее читал!

– Ты видел, как он читал ее, – снова сказал страж. – Не больше.

– Но я же… – Леки осекся. Такая мысль не приходила ему в голову.

– Когда это было? – спросил Дэйи.

– Да я сегодня ночью это видел, я же говорю!

– Я спрашиваю, когда знахарка исчезла.

Леки прикинул.

– Лет семь-восемь.

– Нет! – Сказал, как обрубил. – Не мог он ничего с твоей Виверрой сделать. И книгу украсть не мог семь или восемь лет назад. А вот смотреть мог, это на него похоже.

– Да кто он такой, в конце концов?! – Леки был обескуражен, но настроен решительно. – Ты говорил о нем не вспоминать. Я старался. Но он сам в мои сны лезет, я его не звал! – Конечно же, Леки умолчал о том, что таинственный незнакомец не шел у него из головы. – И кто все остальные из сна, что за солдаты? Я в твои дела уже по самые уши втянут, разве нет? Неужто объяснить мне нельзя, что происходит? Неужто не проще будет? Или ты хочешь, чтобы я умом тронулся?

– Кто-то приближается к дому, – вдруг сказал страж, сорвался с места и вышел из комнаты, резко распахнув дверь.

Леки поспешил за ним.

Инхио был уже около дверей, а Дэйи недалеко, когда послышался стук. Никто и не подумал открыть. Леки увидал, что у Инхио наготове какая-то гибкая трубочка.

Стук повторился. Несильный, но настойчивый. Вниз уже спешили Лисс и Триго. Женщины, видно, остались наверху.

Леки посмотрел на Дэйи. Тот словно и не собирался готовиться к обороне. Он просто мерил дверь совершенно непонятным взглядом.

– Это не понадобится, Инхио, – сказал он, показывая жестом, чтобы второй страж убрал свою трубку.

«Оружие, что ли? Такое маленькое?» – подумал Леки.

Стук повторился в третий раз.

– Мне пройти сквозь дверь? – раздался слабый голос, многократно приглушенный толстенной дверью. Очевидно, говорящий порядочно постарался, чтобы его слова долетели до обитателей дома.

– Открывай, – сказал Дэйи.

Инхио снял засов. Потянул за скобу. Снаружи ему явно помогли, дверь распахнулась.

Темноглазый незнакомец из сна переступил порог и поднял руки в уже знакомом Леки жесте.

– Итэрэи! – сказал он небрежно, окидывая все лица внимательным взглядом.

Ну и пробрало же Леки!