Текст книги "Митина азбука"

Митина азбука
Людмила Плешивцева

Иллюстратор Анна Николаевна Андреева

Дизайнер обложки Анна Николаевна Андреева

© Людмила Плешивцева, 2017

© Анна Николаевна Андреева, иллюстрации, 2017

© Анна Николаевна Андреева, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-1641-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Дорогой друг! Я не знаю, кто ты: мальчик или девочка, а может, взрослый человек. Да это и неважно. Книга, которую ты держишь перед собой, адресована и детям, и взрослым. Мне хотелось бы, чтобы её читали родители вместе со своими детьми, бабушки и дедушки вместе со своими внуками, и не просто читали, а беседовали, общались, обсуждали прочитанное. А может, придумывали бы свои истории.

«Митина азбука» – это азбука нравственных понятий, которые я попыталась раскрыть в доступной форме. Начала писать книгу, когда узнала, что скоро стану бабушкой, закончила, когда на свет появилась моя внучка Варечка. Надеюсь, что нравственные категории, о которых идет речь в «Азбуке», станут основой той жизни, в которую вступает маленькими шажками моя Варюша. Ей я и посвящаю эту книгу.

Вторая часть книги, «О девочке Даше», – это записки бабушки о внучке, о том, как она растёт, как познаёт мир, о первых бедах и первых радостях маленького человека.

Митина азбука

Азъ, буки, веди…

– Азъ, буки, веди, – Митя на разные лады: то напевно, то шёпотом, то громко и торжественно – повторял понравившиеся слова. Это были даже не слова – буквы. Первые буквы славянской азбуки, по которой когда-то учились такие же мальчики, как он. В те времена люди не знали ни телевизоров, ни компьютеров, да и книг ещё было мало. Зато существовала дивная азбука, с дивными буквицами. Так ласково называла их Митина бабушка.

У неё было очень много разных книг: с картинками и без, толстых и тонких. Внук как-то спросил:

– Бабуль, и всё это ты прочитала?

– Нет, дорогой. Не успею, наверное, прочитать всё, что хотелось бы. Жалко! Сколько богатства мимо проплывёт.

– Какого богатства? – не понял Митя.

– А вот этого, – бабушка указала на книги, теснящиеся на полках, и достала одну из них, очень ветхую, в плотной обложке. На первой странице была нарисована сказочная птица, летящая среди белоснежных облаков к солнцу. Под ней, внизу, плыла земля, с деревьями и морями, полями и садами, крохотными фигурками людей, пашущих землю. Ниже виднелись красивые буквы.

– Что это, бабуль? Что здесь написано?

– Это буквицы, – женщина осторожно, будто освобождая от невидимой пыли страницу, провела по ней ладонью.

– Буквицы!

Мите очень понравилось новое слово. Как-то очень ласково, нежно звучало оно, будто бабушка хотела приласкать им непонятные значки.

Мальчику было семь лет. Он собирался идти в первый класс, умел читать. Не очень хорошо, но зато с любовью. Он вообще любил книги – держать их в руках, рассматривать картинки, ощущать запах типографской краски. Вот и сейчас ему не терпелось поскорее полистать страницы. Что там? Какие тайны они хранят?

– Бабушка, а буквицы – это ведь буквы, да? Это по-старинному – буквицы?

Внук обвел пальчиком знакомые очертания. Они были красного цвета, в блестящих замысловатых узорах.

– Буква «А». Какая она красивая!

– Не «А», а «Азъ», – поправила бабушка. – Так раньше называлась первая буква алфавита. А вот эта, – она указала на следующую красивую букву, которую Митя уже хотел было назвать буквой «Б», – эта называлась «Буки».

– Бу-ки, – по слогам повторил внук.

– Буки – значит буквы. А это – «Веди», – показала она на третью буквицу, смотревшую на мальчика с обложки странной книги.

– Вед-и-и, – повторил Митя. – Вед-И-И, – прочитал еще раз с ударением на втором слоге.

– Нет, «вЕди» – это познание. Ведать – значит знать, обладать мудростью. Ведуньями называли стариц, которые хранили знания о том, как лечить людей от болезней, какими травками да отварами, какими словами да наговорами облегчить их страдания, а то и спасти от смерти лютой. Ведали прошлое, настоящее, предсказывали будущее. Они хранили мудрость, накопленную веками.

Митя слушал бабушку, открыв рот, а она продолжала.

– Ведаешь ли ты, что сейчас я открываю тебе тайну нашего языка? В каждой букве славянской азбуки зашифровано послание людям. Как жить, какими быть.

– Азъ, буки, веди, – произнес мальчик.

– Я знаю буквы. Я ведаю буквы, – вот что ты сейчас сказал.

Бабушка улыбнулась и погладила внука по мягкому ёжику волос.

– Но ведь ты же сказала, что первая буква «Азъ», а не «Я»?

– Правильно, первая буква славянской азбуки – «Азъ». А по-старославянски «Азъ» – это «Я».

– Ничего не понимаю, – Митя в недоумении развёл руками, а бабушка, указав на обложку книги, спросила:

– Вот посмотри, что здесь нарисовано?

– Солнце, облака, птица, деревья, – нараспев начал перечислять внук.

– Правильно. А всё вместе – это наша Земля, наш мир. Он был всегда, даже когда ты ещё не родился. Правда, тогда этот мир был другим, без моего внука Мити. А вместе с тобой родился твой мир. И для нас с дедушкой, и для твоих мамы и папы мир тоже стал другим, потому что в нём появился ты. Хочешь, чтобы этот мир был добрым?

– Конечно, хочу!

– Вот ты и будешь расти, делать его добрым, справедливым. Правда?

– А как?

– Ну, не знаю. Станешь врачом, или учёным, или просто хорошим человеком. Ведь чем больше хороших людей, тем мир лучше.

– Азъ, – произнес задумчиво мальчик. – Бабушка, а что, все буквы в этой старой азбуке как слова?

– Да, Митя. Каждая буква соответствует какому-то слову. А в каждом слове – свой смысл, своё значение. Вот буквица «Глаголь» – «говори», а следующая – «Добро». Всё вместе сложим и получится: «Говори и делай добро».

– Почему делай? Ведь ты же сказала, что «Глаголь» – это говори.

– Действительно, «Глаголь» – это «говори», или «молви». Вслушайся только: «глаголь», «молви»! Сколько красоты в этих словах! Сколько силы потаённой, мудрости! Отцы учили своих сыновей попусту не молвить, слов на ветер не бросать. Сказал – сделай! Не сможешь сделать – лучше промолчи. Ведь наделены слова силой великой: от недуга уберечь, примирить, а то и навек врагами сделать могут. Боялись люди дурного слова: беду оно несло, а доброе ценили. Вот и учила Азбука: «Глаголь добро».

– Добро, – опять повторил мальчик. – А дальше? Расскажи про другие буквы!

– Другие буквы тоже непростые. Я обязательно расскажу тебе о них, но не сейчас. Хорошо?

Внук вздохнул. Знал, что лучше бабушку не уговаривать. Раз она сказала, так и будет. А он привык слушаться.

Митя начал листать книгу. На первой странице красовалась первая буква – «Азъ». Теперь он знал её. Азъ – это начало его жизни.

Мальчик повторял: «Аз, буки, веди, добро, глаголь». Слова были такими добрыми, ласковыми, и почему-то казались круглыми, как земной шар, как цветок ромашки, как солнце, которое улыбалось с обложки чудной книги.

Ему не терпелось, чтобы поскорее наступил следующий день, когда он узнает о новых буквицах. А пока – взял альбом, карандаши и начал выводить привычные очертания букв. Он теперь знал их секрет. Знал, что первая буква не аист, не арбуз и не антенна на крыше дома, которые обычно рисуют в азбуке. Это то, с чего начинается его мир.

И мальчику вдруг очень захотелось нарисовать этот мир. Сначала он нарисовал дом. Только находился тот не среди машин, заполнивших весь двор, а среди больших зелёных деревьев. На каждом дереве нарисовал птичьи гнёзда с маленькими птенчиками. Их родители летали в белых облаках рядом с солнышком. А внизу, под деревьями, стояли скамеечки, на которых сидели добрые улыбающиеся старушки. Среди них была и Митина бабушка. Чуть поодаль, за деревьями, росло много красивых цветов. Над ними летали причудливые бабочки и… дети. Да, Мите очень хотелось, чтобы дети могли летать, как бабочки или птицы. Хотя бы до тех пор, пока не подрастут.

Он рисовал свой мир. В нём не было ни серых, ни чёрных красок, потому что наполнен он был светом. А как же иначе? Ведь люди приходят в мир, чтобы делать его счастливым и добрым.

Благодать

– Благодать—то какая, Господи! Митяша, погляди, какая благодать!

Митя с бабушкой сидели на берегу реки. Был жаркий летний день. Воздух, напитанный запахом цветов, трав, липового цвета, обволакивал и опьянял своей сладостью, терпкостью. От реки веяло приятной прохладой. Солнечные блики, отражаясь в воде, напоминали серебряных мальков, а вся поверхность реки казалась колыбелью, готовой принять и успокоить, освежить, подарить несказанное удовольствие.

Берега у реки песчаные. Жёлтый сыпучий песок прогревается так, что можно обжечь пятки. Но как приятно, вволю наплескавшись и слегка озябнув, зарыться в горячий жёлтый песочек и даже немного вздремнуть, разомлеть на солнышке, а потом – опять в речку. Вода – парное молоко. Митя бы плескался и плескался, но бабушка не разрешает. Боится, как бы внук не заболел.

– Бабушка, а что значит – «благо дать». Дать – понятно, а благо?

– «Благо» – это «хорошо». Посмотри, какой сотворил Господь нашу землю. Всё на ней разумно и красиво. Всё благостно. И речка наша, и цветы, и деревья, и лето, и песочек вот этот хороший. Всё для человека, чтобы он жил и радовался. А человек должен за это Бога благодарить.

– Да, бабуль, понимаю. Благо – это хорошо. Значит, мы должны дарить тоже что-то хорошее? А что?

– Ну, – бабушка задумалась. – Себя. Свои добрые дела, умные мысли. Вот тебе родители что пообещали подарить на день рождения, если ты будешь хорошо себя вести и хорошо учиться?

– Планшет или собаку. – Митя невольно вздохнул. – Конечно, больше хочется собаку, но и планшет тоже.

– Видишь! А нам Бог целый мир, всю планету подарил и попросил только одно: чтобы мы жили дружно, радостно и добро, чтобы берегли то, что получили в подарок.

Митя на некоторое время замолчал. Он о чем-то сосредоточенно думал.

Ласковая вода плескалась у его ног, будто подтверждая бабушкины слова. Вокруг резвились дети, млели на солнышке взрослые, и, кажется, даже собака, лениво развалившаяся под развесистыми ивами, понимала, что всё вокруг – несказанная благодать.

Домой возвращались через дубовую рощу. Высокие деревья с могучими стволами стояли, будто сказочные великаны. Легкий ветерок играл их листьями. Казалось: исполины разговаривают между собой. Густые кроны, образующие тень, создавали приятную прохладу.

Митя остановился у высокого дерева и, подняв голову, посмотрел сквозь густую листву на небо. Солнечные лучи пронизывали зелень и рассеивались, приобретая изумрудный оттенок, делая всё вокруг таинственным, зыбким. Так хорошо было в этом дубовом царстве, так спокойно.

– Бабуль, благодать, да? – мальчик подбежал к очередному дереву, обнял его и прислонился щекой к грубой шершавой коре.

– Благодать, – согласилась бабушка. Она поняла, о чем внук так сосредоточенно думал всю дорогу.

За дубовой рощей начинались поля, заросшие подсолнухами, горохом и клевером. Над этой красотой летали бабочки, пчёлы, жучки и мотыльки. У них были свои дела, свои заботы.

– Ба, а для жуков и бабочек это, – Митя указал рукой на поле, – тоже благодать? Им же хорошо здесь?

– Конечно, всем тварям Божьим на земле благодать.

Бабушка остановилась рядом с кустом дикой смородины.

От пропитанной солнцем ягоды исходил аромат.

– Вот и ещё благодать. Гляди, какая смородина крупная уродилась. Давай-ка соберем немного для вареников.

Мальчик с готовностью свернул с тропинки.

Вечером они всей семьёй сидели в маленькой круглой беседке, ели вареники, пили чай, а с неба, шатром раскинувшегося над землей, на них смотрели яркие звёзды. Пахло цветами, в траве звенели кузнечики, на озере распевали лягушки, и было так хорошо, так спокойно, уютно в этом вечере, что Митя, хитро взглянув на бабушку, произнёс:

– Благода..а..ть!

Дедушка удивлённо поднял брови:

– Что за секреты?

А бабушка ласково посмотрела на внука и улыбнулась.

Вера

В Митиной семье пополнение. О том, что скоро это должно случиться, мама и папа рассказали давно, ещё осенью. С тех пор мальчик с нетерпением ждал, когда же братик или сестрёнка появятся в доме. И вот этот день наступил.

Митя навсегда запомнил, как в больничный вестибюль к ним вышли мама и медсестра, несущая свёрток, перетянутый голубой лентой. Этим свёртком и был его братик. Пусть ещё совсем маленький, ничего пока не понимающий, но родной человечек, очень похожий, как сказали мама и папа, на него, когда он был таким же.

Когда приехали домой, Митя ни на шаг не отходил от Виталика, разглядывал маленькое сморщенное личико, трогал крохотные пальчики.

Поначалу братишка все время спал. Просыпался, чтобы его покормили и перепеленали, а потом вновь засыпал. При этом очень забавно улыбался во сне.

– Это ангелочки летают, крылышками машут, вот он и улыбается, – говорила мама. – Они берегут его.

Митя верил маме, но, как ни пытался, ангелочков разглядеть не мог.

Прошёл год. Виталик начал ходить, произносить первые слова. Митя даже в футбол пытался играть с ним, но вдруг братишка сильно заболел. В доме стал часто появляться врач. Мама не спала ночами, выглядела озабоченной и уставшей. По вечерам они с папой о чём-то тревожно переговаривались, замолкая каждый раз, когда Митя подходил к ним. Видимо, не хотели, чтобы их тревога передалась сыну, но он чувствовал и понимал: Виталику очень плохо.

Мальчику было жалко братика. Так хотелось помочь ему.

Однажды вечером Митя долго не мог уснуть и придумывал новые приключения для девочки Элли и её друзей, отправившихся на поиски волшебника Изумрудного города. О них каждый вечер перед сном читал ему папа. Мите всегда хотелось, чтобы он читал подольше. Ему казалось, что тот прерывает чтение на самом интересном. Но папа был неумолим. Он говорил, что мужчины должны учиться не идти на поводу у своих слабостей, воспитывать силу воли. Вот Митя и воспитывал. Но если уж читать нельзя было дальше, то фантазировать ему никто не мог запретить, тем более к воспитанию воли это, по мнению мальчика, не относилось.

В этот вечер он придумал историю о том, как попадает в волшебную страну, встречает Элли с Тотошкой, Железного Дровосека, Страшилу, просит, чтобы те взяли его с собой в Изумрудный город. Ведь ему надо попросить доброго волшебника, чтобы тот спас братика.

Мальчик представлял себе, как весело идёт по зеленому полю вместе со своими новыми друзьями. Поле необыкновенное, сказочное, заросшее высокой травой. Путников в ней даже не видно. Над красивыми цветами летают невероятно большого размера бабочки, похожие на птиц. Бабочки взмахивают крыльями и издают еле уловимый шорох…

Шорох! Митя вдруг понял: его издают не крылья бабочек, а что-то другое. Прислушался.

– Наверное, мама опять не спит, – подумал мальчик и вдруг сквозь неплотно прикрытую дверь своей комнаты увидел, как в кухне мелькнул таинственный свет. Это не было похоже на свет от электрической лампочки. Мите стало интересно. Он быстренько выскочил из своей постели, на цыпочках прокрался к кухонной двери и увидел маму.

Она стояла перед иконками, подаренными бабушкой Настей, и что-то шептала. Две мерцающие свечи распространяли мягкий свет, создавая таинственную обстановку. Митя вспомнил, как каждый вечер и каждое утро его прабабушка вот так же стояла перед иконками. На Митин вопрос, что она делает, отвечала: молится, просит у Бога и Богородицы здоровья и счастья ему, Мите, всей их большой семье и всем людям. Правда, бабушка зажигала не свечи. Возле её икон всегда теплилась лампадка. Так называлась маленькая чашечка, подвешенная на длинных цепочках. В неё время от времени подливали маслице, и огонёк почти никогда не гас.

Митя очень любил находиться по вечерам в комнате, освещённой только этим чудесным светом, смотреть на бабушку, слушать её молитвы. А вот мама никогда не молилась раньше, и иконки лежали всегда в тумбочке с документами, а не висели на стене. Мальчик иногда задумывался, почему только бабушка просит у иконок счастья и здоровья им всем. Ведь если бы они просили этого все вместе, то, может, их лучше слышали бы те, к кому обращались молитвы. Потом решил, что, видимо, так положено, чтобы молились именно бабушки. У других старушек в деревне тоже на стенах висели иконки и горели под ними лампадки, а в домах друзей и соседей здесь, в городе, он ничего подобного не видел.

Митя тихонечко лёг в постель, подождал, пока мама уйдёт в свою комнату, и пробрался на кухню. Иконки стояли на столе. Мягкий мерцающий отблеск догорающей свечи таинственно обволакивал их. С одной из иконок на ребёнка внимательно смотрела женщина, держащая на руках мальчика, похожего на Виталика. Бабушка Настя называла ее Богородицей. Митя опустился на колени и жалобным голосочком произнёс:

– Тётенька Богородица, пожалуйста, помоги выздороветь моему братику.

Он не знал, что ещё сказать, поэтому подумал немного и добавил:

– А ещё, пусть Виталька быстрее вырастет, чтобы мы с ним в футбол играли.

Женщина продолжала смотреть так же внимательно, но Мите показалось, что она улыбнулась ему, и взгляд её стал мягче, добрее.

– Ну, пожалуйста, – прошептал он и вдруг расплакался. Слезы катились по щекам, но на душе становилось легче и спокойнее.

Мальчик подошёл к иконке и поцеловал младенца и женщину.

…Утром его разбудила улыбающаяся мама.

– Виталька выздоровел, да, мам?

– Да, сынок, ему стало лучше. Врач пообещал, что теперь он на поправку пойдёт. Видимо, помогли те дорогие лекарства, которые папа вчера принёс.

– Нет, это не лекарства! Это я тётеньку Богородицу попросил, вот он и выздоровел.

Мама улыбнулась.

– А она что, волшебница?

– Нет, сынок. Она не волшебница. Но, наверное, действительно, по твоей просьбе чудо свершилось. Ведь ты верил, что Виталик поправится?

– Конечно, верил.

– И мы все верили: и я, и папа, и бабушка с дедушкой. А если во что-то веришь, это обязательно сбудется.

Теперь Митя тоже знал, что значит верить. Но это был пока его секрет.

Грех

– Грех-то какой, – ворчала бабушка, выгоняя из огорода Петьку.

Петька – совсем молоденький поросёнок. Мите жалко стало его, сидящего целыми днями взаперти, вот он и открыл дверь загона. Одуревший от подвалившего счастья хрюшка начал носиться по всему двору с диким визгом, как будто его сейчас поймают и пустят на холодец. Лениво развалившиеся на солнышке коты встрепенулись, насторожили уши и, подняв трубой хвосты, с дикими воплями бросились врассыпную, подальше от носившейся по двору страсти. Собака Найда, выскочив из конуры, принялась неистово лаять и греметь цепью.

Такой переполох поднялся, что бабушка, прилёгшая было вздремнуть после обеда, испугалась, не случилось ли чего с внуком, и выбежала во двор.

А во дворе она увидела Петьку, роющего землю прямо в аккуратной грядке с клубникой.

Ещё не понимая, что случилось и почему животина оказалась во дворе, схватила метлу, первое, что попалось под руку, и попыталась загнать Петрушу восвояси, но не тут-то было. Поросёнок с такой прытью начал убегать, да всё по грядкам, по грядкам, что Мите пришлось прийти на помощь. Вдвоём они кое-как справились с хулиганом.

– Грех-то какой, – не переставала повторять бабушка, вытирая со лба пот косынкой. – Как он умудрился выбраться из загона?

Мите пришлось признаться, что это его рук дело.

– Удумал тоже, спасатель. Всех ему жалко. А бабушку не жалко? Вон, все грядки порушил. Сколько морковки да клубники испортил. Ох, грех какой!

– Бабуль, что ты заладила, грех да грех. Что такое грех?

Бабушка нацедила из колонки в кружку воды, присела на скамеечку, вздохнула.

– Ох, умаялась, сердце до сих пор колотится, не успокоится никак. Вот это и грех. Хорошее ты сделал дело или плохое?

Митя молчал. Он понимал, что хорошего в сделанном мало, но признаваться в этом не хотелось.

– Ну я же хотел, как лучше, – пробубнил он. – Мне Петьку жалко стало. Он так смотрел на меня жалобно, вот я и решил: пусть немного погуляет.

– Вот и погулял, – постепенно успокаиваясь, произнесла бабушка. А грех – это…

Она немного подумала, но ничего лучшего, чем повторить: «Грех – это грех», – не смогла.

– Всё равно не понимаю, – Митя присел рядом на траву. – Какое-то слово… Как гром, гроза, град.

– И правда, – отозвалась бабушка, – как-то опасно, тяжело звучит это гр… ничего хорошего не сулит. Вот весной прошла гроза с громом и градом, всю рассаду побило. Хорошо, что успела другую посадить.

– А я не люблю, когда гр… омко разговаривают, кричат, – подхватил Митя. – А еще не люблю, когда ты гр..устная, и сам не люблю гр..устить.

– А я не люблю гр..язнуль. Бабушка вынула из кармана маленькое зеркальце и подала внуку.

Мальчик посмотрел на себя и рассмеялся.

– Я как Петька – поросёнок, хрю – хрю, – запрыгал он вокруг бабушки. – Ба, значит грех – это что-то плохое?

– Да уж, грех – это очень плохо. Человек не должен совершать плохие поступки, от которых пострадает кто-то другой или он сам. И должен понимать, что хорошо, а что плохо. А если уж согрешил, совершил дурное что-то, умей покаяться, попросить прощения. Это очень важно, Митюшка, – голос бабушки стал серьёзным.

– Понимаешь, в жизни всякое бывает, но надо научиться признавать свои ошибки и просить за них прощения. Понял, озорник?

– Бабуль, прости меня и Петьку. Мы больше так не будем. Давай я тебе помогу порядок навести.

Митя с бабушкой принялись за работу. За ними внимательно наблюдали Найда, залезшая вновь в свою будку, вернувшиеся на своё любимое место коты и Петька, который недовольно хрюкал и ждал, что его опять кто-нибудь пожалеет.