Текст книги "Таинственные старушки, загадочные прохожие и незваные гости"

Людмила Романова
Таинственные старушки, загадочные прохожие и незваные гости

Предисловие

– Мы не одни во вселенной? Как вы думаете?

– Конечно, нет! Мы не одни! – скажут некоторые. – Вон сколько очевидцев их присутствия. И фото, и рассказы. В Америке даже институт специальный работает, все эти материалы собирает и засекречивает. Впрочем, возможно и у нас тоже.

Многие же из вас скажут: «Нет больше никого! Никаких инопланетян, никаких марсиан, и НЛО! Это все выдумки! Потому что, если бы они были, то давно бы уже показались. Какой смысл им скрываться? Они же гораздо развитее нас, и бояться им нечего! Нет контакта, значит, и их нет! А очевидцы, все сами придумывают. Фотографии монтируют, или эти очевидцы в кавычках, просто немного не того…

Странно, но этой гипотезы придерживаются даже многие ученые.

– Земля наша индивидуальна, и из многих миллиардов планет, только на ней зародилась жизнь! – убеждают они с экранов телевизоров.

Скучно жить, если ничему не верит, и знать, что в этой огромной вселенной мы одни, и поэтому, никогда не увидим других, интересных существ, других пейзажей, другой жизни.

Космос огромный! И несчетное число звезд, и бесконечное количество планет вокруг них не может породить только один вариант жизни и разума, как наш земной мир и человечество. Бесконечность не может иметь конечного числа вариантов. Их тоже бесконечность… А поэтому, жизнь а других планетах, аксиома! Кроме нашей планеты еще бесконечное множество планет живет своей жизнью, создает свою историю, и имеет свой облик. И такое же бесконечное множество планет имеет повторение, копию нашей земной жизни. И где-то там, ходит ваш двойник. И также читает эту книгу, которую написал мой двойник.

Правда, здорово? Сказка? Да нет, простая арифметика. Таков закон бесконечности. Она не имеет конца, а значит, по теории вероятности процент повторения огромен, ведь он, как и все в бесконечном мире стремиться к бесконечности. Даже на земле существуют двойники, даже новые открытия иногда происходят в один миг только на разных континентах, и с разными людьми. Так что же говорить о таком великом и неоткрытом как ВСЕ, этим словом можно назвать БЕСКОНЕЧНОСТЬ, ведь в ней все!

– А на Земле? Ну, как вы думаете, на Земле, на нашей планете, мы одни? Я имею в виду живой мир, не похожий по физике на нас. Я не имею в виду животных, насекомых, бактерий и других мельчайших существ. Они все принадлежат к нашему виду, клеточному, материальному. Они все живут, рождают, себе подобных, и умирают. В этом виде, материальной жизни, есть и начало, и конец и такой круговорот жизни, идет уже много – много лет.

Мы очень разные, но все же, мы поддаемся одним законам природы. И часто похожи больше, чем мы думаем. В нас во всех заложен принцип страха за свою жизнь. Стремление к любви и производству потомства. У нас часто одинаковые органы чувств и система, обеспечивающая нашу жизнедеятельность. Даже опасность, от которой мы все можем погибнуть у нас одна. Погасни солнце, и нет жизни! Мы все подчиняемся тем законам, которые сами же открыли и теперь пользуемся.

Но в бесконечном мире, не может быть конечного варианта жизни. Их множество. И законы, по которым живут те другие, отличаются от наших. Мы существуем отдельно друг от друга, и в то же время пересекаемся. Мы не чувствуем, не видим те другие миры, а они вокруг нас и в нас. Все переплетается, проникает, идет рядом, но не мешает друг – другу. Потому что измеряемся мы по-разному, и пространства наши ведут свой отсчет, по своим законам. Но иногда, именно благодаря им, этим нашим невидимым попутчикам, жителям другого измерения, в нашей жизни происходят чудеса, странные явления, которые никак не поддаются объяснению. Потому что мы хотим все это объяснить со своей колокольни, а тут нужно с другой, с интуитивной, философской и просто из веры.

– А как вы думаете? Могут те другие принимать обличие нас, земных существ.

– Для чего?

– Да просто так, ради любопытства, хотя бы, для того, чтобы побродить по нашему миру, посмотреть нашу жизнь…

– Не выдумывайте. Их было бы сразу видно, потому что они должны отличаться от нас, они же другие, и это бы бросилось в глаза.

– Совсем не обязательно! Вы видите в толпе маньяков, садистов, карманников, агентов разведки? Ведь все по той же арифметике, они ходят среди нас, и хоть раз но мы бываем рядом с ними, совсем рядом… И не волнуемся. Не боимся, не принимаем мер. Почему? Потому– что они не афишируют себя. Они ничем себя не выдают, а иногда, и вы не хотите присмотреться. Вы заняты своей жизнью, вы часто безразличны. Так может быть и ОНИ также, здесь среди нас, а мы не знаем, и не реагируем. Потому что до поры до времени, они скрывают это?

– До поры, до времени? Что вы имеете в виду?

– А то, что я много раз убеждалась, что среди нас, везде и всегда есть те, ДРУГИЕ. Для чего, я не знаю, может быть, и они не всегда знают…

Хотя нет. Иногда они действуют очень даже реалистично и логично. Вот сейчас мы с вами поболтаем, и я вам расскажу кучу всяких таких историй, которые происходили в старые времена, случались и сейчас со мной, и с другими людьми. Я люблю собирать такие истории.

Садитесь за стол, берите чашечку чая, располагайтесь поудобнее, и слушайте.

Здесь собраны рассказы людей, с которыми и случились такие удивительные встречи и события.

Их много среди нас, оглянись

Рассказы о встречах, казалось бы с обыкновенными людьми, но….

Колдунья

1

В ничем неприметный день января, я шла по улице, с намерением зайти в какую-нибудь булочную и выпить стакан кофе с молоком и калорийной булочкой. Это было не дорого, и в тоже время очень приятно. Десять копеек кофе и десять булочка. И погреешься и удовольствие получишь! За двадцать копеек! Смешно из наших дней слышать эти цифры. И смешно подумать, что на рубль тогда можно было прожить неделю. Десять котлет – шестьдесят копеек, пакет молока за шестнадцать и батон тринадцать. И килограмм картошки – десять копеек. Смешно? Смешно сейчас. А тогда бывало, до получки у многих не хватало трешки… Трех рублей! А сейчас по улице столько этих монет валяется, что их даже бомж иногда не поднимает, брезгует.

Ну да ладно, вернемся к тому дню.

Иду я по заснеженному тротуару, холодно, народу мало. И день какой-то пасмурный, мелкая крошка сыпется, и ветер, не слабый, задувает ее под пальто.

– Скорее, скорее в булочную… – думаю я, а то совсем замерзну..

– Девушка, помогите на хлебушек, – слышу, вдруг, голос.

Обернувшись, я увидела старенькую женщину, в каком– то выцветшем пальто с затрепанным цигейковым воротником и в стареньком клетчатом платке. Жалостная такая бабулька, худенькая и бедненькая. Ее протянутая высохшая рука, наверное, очень замерзла, потому что была без варежки и ветер дул ей прямо в рукав.

Я достала все, что было у меня в кармане. Это были мои последние копейки.

– Но завтра получка, – подумала я. Поем дома, а бабульке, помогу.

– Возьмите, – сказала я, протягивая мелочь…

– Да тут мне и на молочко хватит, – обрадовалась старушка, глянув на пятьдесят копеек, и засунула их в карман.

Я, было, хотела пойти дальше, но старушка остановила меня…

– Спасибо тебе, добрая ты. Мне кто копейку даст, кто пошлет куда подальше. А ты сразу пятьдесят пять! Таких людей мало, и лицо у тебя как у Богородицы…

А я колдунья… – сказала она, немного помедлив, видя, что я не ухожу и слушаю ее.

– Ничего себе, так спокойно, признается в этом, – подумала я. Сказала, как будто сообщила, что она пенсионерка: «Я колдунья».

– Да!? – ради вежливости сказала я, подумав, что бабушка может еще и не в своем уме ко всем ее несчастьям, уж больно древняя была старушка…

– Да, да, не удивляйся, – сделала она многозначительное лицо. Я и лечить умею, и судьбу вижу. И приворожить могу. Колдунья же!

Это он мне силу дал! – сказала, подняв палец и устремив куда-то взгляд, старушка, таинственным голосом. Как иду летом травы собирать, а он всегда тут как тут. Стращает, пугает. Всякими голосами уговаривает. Оглядываться нельзя! Ни в коем случае! Я иду и рву траву, как будто никого здесь кроме меня нет. Не дай Бог оглянуться. А я знаю день, и знаю час. Только тогда можно правильно все собрать. Тогда трава определенную силу имеет.

Да ты запиши мой адрес. Хочешь, придешь, не захочешь не придешь. Я здесь не далеко живу, – перешла старушка на обычный голос.

Моя рука полезла за куском бумаги и ручкой, и адрес был записан, скорее из вежливости, и на всякий случай для моей подруги Ирки.

– Ну, иди, иди, махнула старушка рукой. Дел то у тебя полно, иди с Богом.

– С Богом? – немного удивленно повторила я. Вы же ведь колдунья!

– А я еще и в церкви работаю. Убираюсь там. Это можно. Там, таких, как я, много, – усмехнулась она.

Я очень засомневалась. И снова подумала, что старушка не в себе.

– Придешь, придешь и не одна – сказала старушка. Да ты не бойся. Ты мне добро сделала, я тебе тоже зла не сделаю. Зачем?

2

– Люсь, погадай, заныла по телефону моя подруга Ирка. Что-то Игорек давно не звонил.

– Приучила, подумала я, с тоской глядя на остывающий ужин. Ну почему всегда, как только я зайду в дом. Ни поесть, ни поваляться!

– Ир, ты знаешь, я тебе сюрприз приготовила, хочешь пойти к настоящей колдунье. Она уж тебе все скажет, – перевела я разговор с себя на бабульку.

– Как к настоящей? Откуда ты ее взяла? – удивилась Ирка.

– Потом расскажу. Съем картошку и позвоню, – пообещала я.

Ирка завизжала от восторга. Ее роман не удавался, а жизнь то проходила. Она была вдова. И к тому же, еще очень молодая, всего тридцать восемь. Скучно и тоскливо, когда ты вдруг от спокойной и обеспеченной жизни с мужем,| который тебе целует пятки, попадаешь в безвоздушное пространство. Годы идут, а ты все одна и одна. И другого такого мужа не попадается. И даже нормального постоянного любовника нет. Дефицит! Проблема русской женщины. Формула десять к девяти. Эта же проблема была и у меня. Мы были две вдовы

Ирка не выдержала моего молчания, и когда я перешла к чаю, сидя с кружечкой и конфеткой на диване, совмещая все это с программой по телевизору, снова раздался ее звонок.

– Ну, расскажи, – попросила она меня умоляющим голосом.

– Ну что рассказывать? Бабулька. Дала я ей копеек, она мне и предложила погадать. Я, говорит, и гадать умею и колдовать. И можешь, если одна боишься, придти с подругой.

– Пойдем скорее. Давай в эту субботу, – заторопилась Ириша.

– Хорошо, сказал я, – еще сомневаясь, идти или нет.

Но Ирка покоя мне не дала, и в субботу мы шли в дом, где жила бабушка.

* * *

Дом не был чем– то особенным. Обыкновенный многоподъездный дом. Дверь открыла бабуля…

– Я же говорила, что ты придешь, сказала бабушка. Она была в какой-то фуфайке и штапельном платьишке. Растрепанный, жидкий пучок был заколот серой заколкой.

– Бабуль, погадайте ей. Очень нужно! – попросила я, после приветствия.

– Да, да, да, – сказала старушка. Знаю, знаю. Чего не погадать, погадаю. Ты сиди здесь, а я с ней в этой комнате буду. Нельзя другому слушать. Шубу– то снимай, а то, потом на улицу выйдешь и простудишься. Снимай, снимай, сказала непререкаемым голосом бабулька.

Мне было немного не по себе. Чужая квартира, закрытые двери в другие комнаты, кто его знает! Но виду я не показывала, сами в гости пришли, делай вид, что все нормально. И адрес я все-таки на всякий случай своей дочке оставила.

Ирка скрылась со старушкой в комнате, а я села в прихожей, и от нечего делать разглядывала старые обои, и невзрачную одежонку на вешалке.

Минут через двадцать Ирка вышла воодушевленная и радостная.

– Спасибо бабулечка. Если все выйдет, я вам еще принесу.

– Да спасибо. Надо спрятать, а то Нинка отберет. Дочка моя, пьет! – объяснила старушка. Заходи ты тоже, пригласила меня она.

– Да мне не нужно. Я все знаю, – отказалась я.

– Заходи, заходи, я же с тебя денег не беру, – снова пригласила меня в комнату старушка.

– Ну ладно, – согласилась я.

Любопытство взяло верх, и я зашла в комнату, посмотрев, напоследок, на Ирку. Ее, блаженная улыбка говорила обо всем. И даже о том, что ничего страшного в комнате не случится.

Я села за стол, бабушка напротив.

– Какие у нее ушки! – удивилась я, конечно не вслух.

Ушки были как у кошки с заостренными кончиками на верху. И они придавали бабушке совершенно, дьявольский вид, чего я не заметила в платке.

– Что тебе сказать, ты же вдовица, все сама, все сама. Тяжко тебе приходится. Но ты хоть и слабая на вид, но сильная. Все выдержишь. Вокруг тебя много зла, много сплетен, много зависти. Они тебе много чего еще напортят, и уже много чего ты хочешь, из-за них не получится. Но у тебя много еще мужчин будет. Только они все не то, что тебе нужно. Все женатые. Один раз со своей смертью встретишься, плохой человек рядом с тобой будет. Очень плохой! Опасный!. Но это все мимо тебя пройдет, косвенно. Ты не пострадаешь. Смотри внимательно, рядом с тобой этот человек будет близко. А я тебя научу. Если кто тебе зло сделает, то ты пойди да свечку вниз головой в церкви поставь. Только смотри, это страшный грех, если кто из церковных увидит, плохо будет!

Будет у тебя и любовь, когда ты уж совсем на себя рукой махнешь. Не нужно. К тебе мужчины тянутся. Одна не останешься.

Пораженная такой речью, которую, я и осмыслить сразу не смогла, потому что слова звучали как в наркозе, как в тумане, я решила спросить все по полной программе. А по программе, мне хотелось увидеться с тем, кого я потеряла пять лет назад. Мы поссорились. Но душа не могла успокоиться. Даже пять лет не изменили моих желаний. Я хотела только его.

– Дам я тебе один заговор и травку. Травку пей, а заговор читай по семь раз после десяти. А его ты года через два увидишь. Не специально, а случайно, на дороге, среди людей и домов….Сделаешь все, как я говорю, помиритесь. Он тебя и до сих пор любит, но ведь он женат. Да еще деньги….

Бабулька пошарила где– то в старом буфете, насыпала в смятый кусочек газеты какой– то порошок из сухих растений. И дала листок из школьной тетради.

– Я вот хочу тебя спросить, казала бабушка, вкрадчиво и вопросительно взглянув мне в глаза. Я вижу, у тебя самой способности есть. Ты сама не хуже меня можешь видеть. Хочешь, я тебе свой дар передам. Мне уж скоро помирать…

– А у вас нет детей? – спросила я.

– Да пьет она, Нинка моя. Хорошая девка, но спилась совсем. Что она поймет? Тут нужно трезвый ум, да выдержку. Не каждый может это принять. Я бы тебе передала. Хочешь? – спросила она меня с надеждой.

Разговор принимал совсем странный оттенок. Мне было стыдно признаться, что я верю во всю эту чепуху, и любопытство лезло наверх. Я слышала, что колдуньи перед смертью передают свое мастерство, а если не передадут, то не могут умереть, так и мучатся, пока совсем тело уже жить не может. И уходят видно с грузом, который туда брать нельзя.

– Хочешь? – снова спросила меня бабулька.

– Хочу, – неопределенно сказала я…

– Вот хорошо бы! Вот уж я бы успокоилась. Только это немного страшно будет. Ты должна будешь жить у меня неделю. Не выходя из моего дома. Каждый день семь дней я буду по частичке передавать тебе тайну. Она простая на словах то, ты сразу поймешь, вот только испытание будет. Как только я начну с тобой работать, Он явится. И ты можешь его испугаться. Он испытывать тебя будет.

– Неделю?!

Тут я совсем стряхнула. Запереться в незнакомой квартире на неделю. Но я не могу. У меня дети, работа, мама. Нет, я не смогу. Я уже этого заточения испугаюсь. А вдруг меня здесь убьют! Мои мысли в голове судорожно проматывали все варианты этого странного предложения.

– Не бойся, зачем мне лихо творить, – продолжала бабушка, как будто уловив все мои мысли. Я же тебе сказала, у тебя лицо Богородицы. На тебя кто руку поднимет, тому хуже будет. И твоим недругам тоже. А если ты попросишь, или сгоряча им чего пожелаешь, то так и будет. Самое страшное это если ты от человека откажешься. Душой. Вот тогда человеку этому не жить. Люди глупые не знают, что их жизнь зависит не только от них, или от случая. Жизнь человека и от мысли злой зависит, и от той паутинки вокруг них, которая их хранит. А ведь ее порвать можно, и тогда все!

Подумай, и приходи. Мне уж пора помирать. Хватит с меня, я устала.

– Хорошо бабушка, – успокоила я ее, не думая, конечно, заниматься таким экспериментом.

Бабулька, как– то недоверчиво, на меня посмотрела. И когда я хотела выйти уже к Ирке, она попросила: «А у тебя нет ручки, а то мне написать то нечем, моя, куда– то запропастилась.

Я покопалась в сумке и дала бабушке шариковую авторучку. И рубль.

– Бабуль, купите себе что-нибудь к чаю.

Бабулька была довольна, когда закрывала за нами дверь. Она многозначительно посмотрела на меня, как будто знала чего-то, о чем я не догадалась.

* * *

Ирка исполнила все, как было положено. Она, не боясь, заваривала травку и пила ее. Читала заговор, и когда ее Игорек и позвонил и пришел, подлила в чай ему той же заварки.

На время ее жизнь расцвела присутствием приговоренного мужчины. А потом Игорек, стал приходить пьяным, да приводить с собой друзей, и Ирке это уже не нравилось.

– Люсь, колдовство кончается! – позвонила она мне. Я хочу снова к бабульке ехать.

– Ир, я не поеду. Мне неудобно. Она мне кое-что предлагала, а я отказалась.

– Ну и ладно! Я одна съезжу. Подумаешь полчаса и там.

* * *

Вечером Ирка позвонила, и я узнала о том, что бабулька умерла…

– Умерла, когда!? – задала я ей вопрос, который всегда следует за этими сообщениями.

– Да какая– то пьяная женщина вышла ко мне, в дверь не пустила. Говорит, месяц назад. Я бы и сама не пошла. Неопрятная такая, пьяная… Бабульку жалко. Кто же теперь мне поможет?

– Ладно, Ир, чего ни будь, придумаем. Другого нагадаем. Потом, не сегодня. Сегодня мне не хотелось напрягать свои мозги.

– Месяц назад. Получается после нас. После нас она и умерла. И передать не успела. Или передала? Может дочке все же? Думала я, и ушки бабушки всплывали у меня перед глазами.

3

Зайдя в магазин, после работы, я спешила домой с полными сумками еды. Завтра у меня день рождения, по плану нужно было еще и завтра сходить в магазин с утра, подкупить еще некоторые мелочи. Но это уж завтра, сегодня у меня уже не было сил, и руки вытянулись. Подходя к двери подъезда, я боковым зрением увидела какой– то отблеск. Я повернула голову, одновременно дергая ручку двери, и на минуту остановилась. Чуть в стороне от двери, на границе стены и пространства под балконом стояла чеканка.

– Во! – удивилась я. И никто не берет. И какая необычная. Я особенно не вдавалась в смысл изображенного, я, просто не долго думая, подхватила под мышку еще и чеканку, и проскочила, наконец– то, в дверь. Сбросив с себя груз, я с облегчением подтянула вытянутые руки, разделась, попила чаю, и уже хотела броситься на диван, немного полежать и посмотреть сериал, как вспомнила, что сумки я еще не разобрала. И вернувшись к ним в коридор, я вдруг снова увидела свою легкую добычу, чеканку. Это было приятно, маленький подарочек ко дню рождения.

– И какая новая совсем. Вся блестит! Я посмотрела сзади. И сзади, все было чистенькое. Чеканка была словно сейчас выпущенная из рук аккуратного мастера.

– Почему выбросили? Не понятно?

Я повернула ее снова к себе лицом и увидела, что на ней изображен дьявол. Лицо в три четверти оборота, удлиненный подбородок, большой улыбающийся рот.

– Как точно уловлено выражение глаз, лица. Это была не просто не умелая копия, штамповка серией. Это была рука чуткого и тонкого художника. Но тогда почему портрет стоял у мусорной кучи?

Я радовалась такому необычному приобретению, и повесила его над пианино в обществе с другими семейными портретами.

– Люсенька, зачем он тебе, – сказала мама, увидев того, кто был там изображен. Выброси!

– Ты что, это, наверное, дорого стоит, а потом интересно. Не выброшу, – не согласилась я. Чеканка в то время была модная, и очень красиво висела над пианино.

– Это богохульство, – сказала тетя Вера, перекрестившись. Людочка, увидишь, он тебе несчастье принесет. Я бы такое не повесила. Зачем тебе в доме дьявол! Прости меня Господи.

Мне было смешно, что этому кусочку металла придается такое значение, и я совершенно не хотела слушать их доводы. Мало ли что нарисуют, вон в Каунасе, целый музей чертей, и ничего.

– Это все ерунда! – сказала я.

* * *

Прошло несколько дней, на улицах блестели и журчали ручьи, снег превращался в ледяное грязное кружево, и птицы, гогоча, наполнили собой дворы. Воздух пах почками, и еще чем– то, что называется весной. Вечером, я вышла на балкон, и смотрела на небо, которое уже начинало темнеть поздно, и красивые розовые облака стояли передо мной, а кусочки неба между ними были невозможно бирюзового цвета, ветки деревьев, под балконом образовывали уже серо – зеленое море, за счет набухших почек. Весна только начиналась, и это было чудесно. Начало, когда все впереди, когда впереди может быть что-то хорошее, и до осени еще сначала лето….

Этот весенний воздух и весь этот запах весны вдруг вместе с восторгами, привел в душу в мечтательность, а потом к ощущению реальности, которая обозначала – одиночество!!!

Окна я оставила открытыми и упала в постель, закрыв глаза и накрывшись одеялом. Занавески надувались слабым ветерком, и, засыпая, я мечтала о ком? О мужчине, о любви, о страсти….

Проснулась я оттого, что кто-то лежал на мне, и давил горло рукой. Глаза мои оставались закрытыми, и открыть их я боялась, я стала отпихивать неизвестное существо с себя, рука моя потянулась к шее.

– Боже мой! – моя рука ощутила пальцы, то, что мне мешало дышать, было тоже рукой.

Но эти руки и пальцы были холодные и лохматые. Страх проник во весь мой организм. Я уже очень хотела сбросить с себя это инородное тело, и понимала, что его глаза находятся напротив моего лица, и, наверное, они смотрели на меня! Судя по рукам, лицо должно быть ужасным, и если я открою глаза, то выдержу ли я эту ужасную действительность. Ведь пока глаза закрыты, то существует еще иллюзия сна, ты как бы еще не вернулся к действительности, ты еще на той минус секунде, после которой пробуждение и все на самом деле.

– Только не открывать глаза, только не открывать, это разрыв сердца, нет, нет… – стучало у меня в голове.

Все мое существо уже кричало от страха, но звуки не выходили из горла, я впала в шок от ужаса и… проснулась.

Вокруг было весеннее, солнечное утро. Но в душе все тряслось ужасным чувством встречи с чудовищем. И утро не успокаивало, дикий страх, которого я еще не испытывала раньше, был внутри меня, он был там хозяин. Это продолжалось минут десять. Наконец, я все-таки успокоилась, и решила, что это был ужасный сон. Ну, как можно было думать о страхах, когда солнце так светило, и цветы на книжном шкафу сверкали каким то совсем другим, радующим зеленым цветом, и птички весело щебеча, порхали с карниза. У них там было гнездо.

– На работу. Чайку, бутербродик, и вперед.

4

Время шло, и я забыла о происшедшем, и даже смеялась, когда рассказывала девчонкам в порядке жутких историй свою…

– Наелась чего– нибудь, – сказала Вера.

– Нет, это домовой, нужно было спросить к худу или добру? – ответила я. Я слышала такое.

– Да я тоже слышала, но в тот момент об этом не думаешь, страшно! – сказала она.

– А, значит, и ты такое испытывала? – удивилась я.

– Было, лет пять назад. Но хотя, может быть, это сердце плохо работает? Кислорода не хватает, вот и снится такое! – проговорила неуверенно Вера.

– Да ладно, домовой. Это кто-нибудь живой, захихикала Валя.

– Может, я не помню, с кем спала, ах эта память! – засмеялась я в ответ.

Так было спокойнее и смешнее, чем страшная, страшная лохматая рука.

* * *

Весна уже кончалась, и впереди было еще лето, а до зимы целая осень. Несколько дней мая, и лето… Как раньше в детстве, ждали каникул, травки, речки, грибов. Лето всегда была радость.

Но, сейчас провести лето, так же как и весну в одиночестве было тошно.

– Ну что? Работа-дом. Выйти на улицу вечером одной – зачем? Выходные– электричка, дача. И снова электричка. И пройдет оно быстро– быстро. От выходных до выходных, от сорняков, до сорняков.

Вечером, включив телевизор, выпив чашку чая с мелиссой и шоколадкой, я добавила в чашку немного коньяку. Настроение немного улучшилось, все стало как– то проще, мягче. Позвонила Ирка, мы обсосали все те же вопросы, ее Игорька, ее Юрку. Я все это знала уже наизусть. Но что делать для спасения Иркиных нервов, я слушала, поддакивала и вселяла в ее душу надежды.

Я бы и сама хотела вспомнить все и, особенно, Гену… Как мы гуляли по московским улицам, как падали снежинки, как он целовал меня, жал пальчики, а вокруг ходили люди, и не было местечка, где бы мы могли быть с ним одни, и можно было бы прижаться и говорить, говорить, и целоваться.

Мы, как– то раз, зашли с ним в кафе на Павелецкой, столик был на четырех человек, но в кафе еще было мало народа. Мы заказали по бокалу коктейля и миндальные орешки. Мы сосали из трубочки коктейль, разговаривали, смотрели друг на друга. Гена улыбался мне своей очаровательной улыбкой, доброй, нежной, любящей… Когда мы очнулись, то рядом с нами стояли пустые стаканы, какие– то скомканные салфетки, окурки в пепельнице…

– Откуда это? Мы были одни… Получается, что раз заглянув в глаза, друг другу, мы были в гипнозе, мы были в другом мире, в другом измерении. Как в сказке Золушка, когда каждый попал по воле придворного волшебника в свой собственный мир мечты.

Но все кончилось, также внезапно, как и началось. И много лет, прошедших без него, не забросали в моем сердце эти следы, эти ощущения и эту необходимость быть вместе с ним.

И ложась в кровать, утомленная Иркиной болтовней, я снова вспоминала, вспоминала и просила судьбу подарить мне его еще раз. Любой ценой…

Телевизор работал, а я боролась со сном, то открывая глаза, чтобы посмотреть фильм, то засыпая. Но мысль о том, что нужно выключить телевизор, не давала мне заснуть полностью, и, проснувшись снова, я почувствовала, что мне тяжело, потому что кто-то навалился на меня всем своим телом, мне было трудно дышать, и снова страх животный, так что волосы зашевелились на голове, прошелся по всему моему телу. Кто может быть тут, да еще душить меня, я хотела закричать от страха, но голос не вырывался наружу, жуть сковала мои мышцы, я впала в шок. И очнулась. Телевизор мирно горел, программы закончились. Я посмотрела на часы, было двенадцать.

Страх колотил меня, а эта мистическая цифра двенадцать усиливала этот эффект. Я закрыла глаза, подтянула одеяло и немного еще полежала так. Страх улетучился медленно. Ко мне прыгнул мой кот, и от этого мне стало спокойнее. Но, все же встать, выключить телевизор, и погасить свет было пыткой. Но, не смотря на это, я все-таки быстро заснула, ну а уж утром, веселые ласточки, гнездо которых было у меня под карнизом, и солнышко, совсем угнали ощущения ночи.

– Ко мне снова приходил домовой, – рассказывала я подружкам. И снова я не спросила к чему.

– Да ерунда все это! – сказала Вера. Наелась на ночь вот и снится черти что!

– Ерунда! Хорошо бы! – думала я. А мне теперь страшно ложиться спать, потому что, снова испытать такой же страх присутствия существа…!

Я боялась этого, но снова все было как всегда, и ночи проходили нормально. Иногда я вспоминала эти два случая, и думала, что было такого, что в те дни происходили эти жуткие сцены. Я не могла найти аналогию, чтобы исключить снова такое пробуждение.

Но был и третий раз. Время шло к Новому году, вечера стали скорыми. И с балкона в окно смотрели звезды. А если выйти на балкон, то сквер был весь белый, и ветки деревьев красиво обрамлены белыми его полосками. Машины как– то гудели по-другому, не так, как весной, Весной даже шум проезжающих машин был веселый романтичный, а сейчас, это скорее было приятное ощущение, что в этом морозе и черной ночи среди тусклых фонарей, человек не один в городе. Прохожих мало, но милый теплый автобус едет с веселыми огоньками по улице, а в нем, такие же запоздалые путники, и автобус с ними, он везет их к дому, он служит людям.

Я лежала в кровати с зажженным светом, радио убаюкивало меня какими– то красивыми мелодиями саксофона. Вот бы потанцевать под такую музыку с Геной. Эта мелодия так подходила под мои чувства, мою любовь, под эту дымку любви, и нежности. Я дремала, продолжая слушать музыку, но вот мои глаза открылись, и я посмотрела вперед себя.

На меня смотрел мужчина. С первой минуты, как я увидела его взгляд, я не смогла оторвать свои глаза от него. От его глаз.

Его черные глаза, были живые с блеском, и добрая улыбка, как– то с любопытством улыбалась мне. Мужчина смотрел на меня как на чудо, которое он рассматривает давно, молча и с удовольствием, как будто ждал, когда я открою глаза и увижу его. Мужчина молчал и смотрел, смотрел. Я смотрела тоже и думала: «Какой красивый! То, что нравится мне, и будет нравиться всегда!»

Я не видела ни капли изъяна, ни грамма того, чтобы я могла немного упрекнуть. Это был мужчина моей мечты. Я видела только половину его, на нем был красивый костюм в полоску, волосы, как и глаза, были темные, и только кожа светлая. Незнакомец был как будто в висящем надо мной зеркале. Я видела его наклоненным надо мной, как если бы было зеркало, повешенное на стенку под небольшим углом. По мере того, как я любовалась этим мужчиной, я начинала думать, оценивать его и представлять дальнейшие действия. Нужно же было, как– то отреагировать на его появление…

– А что он тут делает? – подумала я. И как он здесь очутился? В квартире никого кроме меня не было, дверь закрыта. Кто это?! – снова уже с беспокойством подумала я. Красивый! А почему он ночью здесь. Он что открыл дверь. Для чего? Хотел обокрасть, или еще хуже убить!

Незнакомец был совсем, рядом, у меня в ногах. Ужас снова, как и тогда сковал меня, и я хотела закричать, но крик не удавался. Картина не менялась,

– Не может быть, чтобы такой красавец, излучающий добро и любовь, захотел меня убить. Я уже прониклась симпатией к этому незнакомцу. Не может человек убить человека, который любит его, зачем, ведь не так много людей способных любить…

Я еще раз взглянула на незнакомца, он продолжал смотреть на меня и улыбаться терпеливой улыбкой.

Он, наверное, думает, что я ему снюсь. Может быть, он в таком же положении, как и я, увидел, удивился, проникся… Даже если это сон, – подумала я, но я в нем очень хорошо соображаю. Успокоившись, потому что незнакомец ничего не предпринимал, я стала мыслить и мне пришла в голову мысль. Я вспомнила, как читала, в какой– то эзотерической литературе, что если встретишь во сне не дружественное тебе существо, и ты настолько можешь управлять своим состоянием, что сможешь спросить, как его зовут, то в твоих руках будет все. Ты всегда сможешь поддерживать с ним отношения даже в действительности. Мало того, он сможет ответить на твои вопросы, он видит, что было тогда, что будет потом. Ведь он обитает там, где нет времени, где нет материи, в мире, который нам не понять до конца в этой жизни, но можно лишь приблизиться к его пониманию во сне.