Текст книги "Громкие убийства"

В том сражении царские воеводы, прояви они хотя бы минимум энергии, смогли бы легко пленить Отрепьева. Однако та решавшая все секунда оказалась упущенной, и Григорию удалось скрыться. Многие историки утверждают, что в случившемся не было вины воевод. Действительно, они могли взять Отрепьева в плен. Но, осуждая их, нужно помнить о том, что они находились на враждебной территории, где каждый житель испытывал ненависть к русскому царю и буквально трепетал перед образом «истинного» царевича Дмитрия-Отрепьева.

Итак, Григорий Отрепьев с позором бежал от царских воевод. Тем не менее говорить о том, что он оказался побежденным, было бы неправильно. Спустя некоторое время его идею завоевать Московию поддерживали уже не только поляки и литовцы, но и владыки южных районов России.

Царские же воины разошлись по домам, так и не окончив кампании. С остатками войска царские воеводы захотели было взять крепость Крому. Однако они так и не смогли одолеть атамана Корела и находившихся под его началом донских казаков. Историки часто называют это событие началом конца нарождавшейся династии Годуновых.

Нужно сказать, что Борис Годунов, прослышав о намерении Отрепьева погубить его, не однажды посылал наемных убийц в лагерь «царевича». Кроме того, как-то раз он повелел привести к нему мать убитого царевича с тем, чтобы она рассказала о том, был ли на самом деле убит ее сын или он оказался спасен своим воспитателем. Ответ предугадать несложно…

Спустя некоторое время в Польшу пришла весть о том, что русский царь Борис Годунов внезапно скончался от апоплексического удара. Хотя в то время существовали и другие версии смерти российского монарха. Нередко говорили о том, что он, якобы страшась унижения и позора в связи с ожидавшимся покорением Москвы Отрепьевым, принял смертельную дозу сильнодействующего яда.

Тем не менее, несмотря на существовавшие во множестве в то время слухи, придворный врач Яков Маржарет утверждал естественную (если можно так сказать) причину смерти царя Бориса. Вероятно, страх, засевший в голове у Годунова, перед польско-литовским вторжением был настолько велик, что он не смог спать по ночам, что и стало причиной переутомления, а затем привело к кровоизлиянию в мозг.

Как бы то ни было на самом деле, факт оставался фактом. Борис Годунов умер. Это произошло в ночь на 13 апреля 1605 года. Не Григорий ли Отрепьев должен был сменить Бориса на царском троне? Этим вопросом задавались многие современники тех далеких событий. Нужно сказать, что и перед самой смертью Борис Годунов пытался спасти свое положение и трон. Незадолго до роковой даты кончины он повелел передать командование русской армией воеводе Петру Басманову, который имел довольно низкое происхождение и не был титулованной особой. Таким образом, Борис Годунов решил проявить свою демократичность: простой человек, выходец из народа, должен был стать спасителем царской фамилии. Однако впоследствии выяснилось, что это назначение было очередной фатальной ошибкой русского царя.

Получив известие о смерти Бориса Годунова, Григорий Отрепьев понял, что его звездный час наступил. Спустя некоторое время вновь собранная армия Лжедмитрия выступила в поход на Москву. Весть о приближении войска во главе с «настоящим» царевичем пробудила столицу. Казалось, что все москвитяне разом высыпали на улицы города: одни – для того, чтобы принять бой с воинами Гришки Отрепьева, другие – чтобы низко поклониться ему в знак уважения и признательности и подать хлеб-соль.

После вступления в столицу «царевич Дмитрий» направился к Кремлю. Летописец рассказывал о тех событиях следующее. Он говорил о том, что бояре, Федор Годунов и его мать заперлись в Кремле «полумертвые от страха» и выставили стражу у всех входов. Принимая такие меры, наследник более всего боялся не иноземных завоевателей и Дмитрия, а своих же, русских, людей. Летописец сообщил о том, что в те дни «в Москве более страшились жителей, нежели неприятеля или сторонников Дмитрия».

1 июня 1605 года Лжедмитрий отправил своих гонцов, Гаврилу Пушкина и Наума Плещеева, в Красное село, которое в то время считалось самым людным местом, находившимся в Москве. Пушкину и Плещееву даже не нужно было выступать перед людом с речами и призывами выступить против Годунова. Красносельцы, видимо, давно уже ожидали появления сторонников Дмитрия, чтобы примкнуть к армии иноземцев и сбросить с трона царя Бориса.

Даже многосотенная стража, выставленная у ворот, не защитила столицу от вторжения обезумевшей людской массы. В первые же минуты после нападения повстанцев-красносельцев и польско-литовской армии русские воины оказались обезоруженными, после чего они не могли уже противостоять многочисленному войску. Прежде всего завоеватели устремились к Китай-городу, а уже после этого они направились в Кремль. За одну минуту Красная площадь окрасилась в серо-черный от одежд повстанцев цвет. А спустя еще несколько секунд у ворот Кремля показались царские стрельцы. Однако несколько десятков стрельцов не смогли противостоять взбешенной толпе.

Победа была одержана. Дмитрию оставалось только лишь решить, что делать с царской семьей. Но решение этой задачи можно было отложить на некоторое время. А пока Гаврила Пушкин зачитал с Лобного места «прелестные грамоты», в которых говорилось о том, сколь хорошо будет жить всем русским людям: и боярам, и горожанам, и крестьянам, если на трон будет посажен «царевич Дмитрий».

Годуновы же могли воспользоваться только одним способом выжить. Для этого они должны были запереться в Кремле и не впускать повстанцев. Нужно сказать, что сам царь Борис не раз использовал такой способ для того, чтобы остаться в живых.

Но на этот раз все было иначе. Видимо, сама судьба взбунтовалась против царской династии Годуновых. Главные крепостные ворота оказались незапертыми. Через них то и прошли внутрь царских дворов повстанцы и иноземные воины.

Тогда к народу вышли бояре. Однако их интерес не простирался дальше спасения собственной жизни. А потому одни из них стали выступать с речами, в которых призывали умертвить царского наследника Федора и посадить на трон «настоящего» царевича Дмитрия. Другие же действовали тайно, распространяя в народе слухи о том, что Годуновы незаконно взяли власть в свои руки.

Затем Богдан Бельский, бывший когда-то опекуном царевича Дмитрия, объявил о том, что лично участвовал в спасении сына Ивана IV. После его слов даже те, кто не желал видеть на троне Дмитрия-Отрепьева, словно встрепенувшись от оцепенения, ворвались в царский двор и стали разносить его в щепки. Таким образом простой люд отомстил боярам и купцам, в течение долгих десятилетий наживавшихся за их счет.

Оказавшись в Кремле, Богдан Бельский поспешил занять трон и с того дня стал править государством от имени царевича Дмитрия. Однако его инициатива показалась Отрепьеву несколько самонадеянной, а потому он решил убрать с дороги «своего» опекуна. Кроме того, Бельский приходился братом изгнанной с престола царицы. Поэтому он мог в любое время заявить о своих правах на царский трон.

Помимо этого, находившемуся в близких родственных отношениях Бельскому нельзя было доверить казнь царицы и царевича Федора Годунова. Таким образом, Бельский вынужден был уступить место на троне князю Василию Голицыну, который был ставленником Лжедмитрия.

Возникает закономерный вопрос: почему же на троне до сих пор не оказался сам Дмитрий-Отрепьев? Дело в том, что он, видимо, необычайно высоко ценил свою жизнь, а потому не желал появляться в столице и садиться на трон до тех пор, пока дорога туда не окажется абсолютно свободной.

Так, спустя несколько дней после взятия Лжедмитрием Москвы был арестован монах Иов, когда-то близко знавший Григория Отрепьева. Для того чтобы наверняка оградить себя от опасности быть узнанным, Лжедмитрий приказал выслать старца из Москвы и отправить в далекий сибирский монастырь, где его должны были держать под строгим наблюдением.

Другим препятствием на пути к трону для Отрепьева стала семья Бориса Годунова. Лжедмитрий понимал, что в этом случае необходимо действовать наверняка. Он приказал Василию Голицыну убить царицу и царевича Федора. Следующей ночью ставленник нового царя отправился в Кремль, где встретился с боярами. Им он и передал повеление «царя Дмитрия».

Спустя несколько часов бездыханные тела Годуновых лежали в царской опочивальне. В момент убийства бояре, видимо, и вспомнили о своем бывшем царе, Борисе, который часто журил придворных за непослушание. Взбешенные бояре направились к стенам Архангельского собора, выкопали труп Годунова и затем закопали его в землю вместе с телами задушенных царицы и Федора.

Только тогда Отрепьев смог успокоиться и увериться в том, что все препятствия устранены. 20 июля 1605 года Лжедмитрий торжественно въехал в столицу и воцарился на троне. Но, видимо, судьба не хотела жалеть Отрепьева, пролившего так много человеческой крови. Спустя несколько дней приближенные доложили новому царю о том, что бояре готовят против него заговор.

В то же время по Москве стали распространяться слухи о том, что «царь Дмитрий» является самозванцем и обманщиком. Отрепьеву удалось найти человека, который заявлял о его самозванстве. Им оказался Василий Шуйский. Через некоторое время в столице Российского государства состоялся собор, на котором судили Шуйского за измену царю. В результате судьи, представленные духовными лицами, боярами и простым людом, вынесли свое решение. Они приговорили Шуйского к смерти.

Однако «царь Дмитрий» решил воспользоваться моментом, чтобы продемонстрировать «добродушие» и «справедливость». В результате смертная казнь была заменена для Шуйского ссылкой в галицкие пригороды.

Братья Шуйские находились в пути, когда их догнал царский гонец с приказом. В бумаге говорилось о том, что царь всея Руси, Дмитрий, великодушно простил преступников, а потому они могут возвратиться в столицу. Спустя еще несколько дней Лжедмитрий повелел вернуть Шуйским отнятые ранее имения и боярский титул.

После суда Петр Иов оказался низложенным, а его место занял архиепископ Рязанский, грек по происхождению, Игнатий. Он и благословил Отрепьева на русский трон 21 июля 1605 года. Нужно заметить, что период царствования Лжедмитрия отличался демократичностью.

Энергичный молодой самозванец, так долго жаждавший занять царский престол, казалось, наслаждался властью. Это время отмечено в русской истории как период проведения многочисленных реформ внутреннего государственного устройства. Князь Хворостинин впоследствии написал: «Остротою мысли и учением книжным себе давно искусив».

Действительно, реформы Лжедмитрия памятны и по сей день. Среди прочих реформаторских указов особенное место занимают следующие: введение в думу представителей высшего духовенства, воинских чинов, заимствованных из польской армии (мечник, подчаший, подскарбий). Себя же Отрепьев стал называть императором (или цезарем).

Во время царствования Отрепьева служилый люд стал получать жалованье вдвое большее прежнего. Думал Лжедмитрий и о крепостных. Для того чтобы облегчить их положение, им были запрещены запись и наследственное холопство, существовавшие в России с незапамятных времен.

Кроме того, Григорий Отрепьев, как человек образованный, понимал, что культура Западной Европы по своему развитию стоит на несколько ступеней выше культуры российской. А потому связь между Россией и европейскими государствами была жизненно необходимой для первой. Поэтому Отрепьев не раз высказывал боярам и приближенным мысль о том, чтобы сделать более простым и легким выезд русских молодых людей за границу. То же стремление приобщиться к западноевропейской культуре можно проследить и в политике Петра I Романова. Однако это совсем другая история…

Более того, Лжедмитрий вынашивал план создания мощного союза против Турции. В то объединение, по его мнению, должны были войти такие государства, как Германия, Франция, Польша, Венеция и Московское. Тем же стремлением к консолидации против Турции было вызвано и заключение Отрепьевым союза с Польшей и Римской курией.

Спустя некоторое время Лжедмитрий заставил поляков, литовцев, Папу Римского и иезуитов признать его императором Московского государства. Тогда-то они и поняли, что напрасно ждали от Отрепьева беспрекословного повиновения им.

Лжедмитрий показал себя как достаточно самостоятельный монарх, болевший душой за судьбу русского народа. Он категорически отказался заменить христианство католической верой и не разрешил иезуитам даже ступать на русскую землю.

Царь Василий Иванович

Не получил обещанного вознаграждения – Чернигово-Северские земли – за «труды праведные» и польский король. Отрепьев предложил польскому монарху принять в знак благодарности за участие в его предприятии определенную сумму денег. Польский король с радостью согласился принять такой дар от русского царя.

В ноябре 1605 года состоялось одно очень важное в жизни Лжедмитрия событие. В тот день он обручился с Мариной Мнишек, дочерью польского магната Ежи Мнишека. Обряд обручения состоялся в Кракове. Со стороны жениха присутствовал московский посол Власьев. Брак был заключен несколько позднее, 8 мая 1606 года. Брачная церемония проходила в Москве под звон колоколов всех московских соборов.

К тому времени русский народ уже успел полюбить нового царя, который стремился к тому, чтобы облегчить жизнь людей. Популярность Лжедмитрия у москвитян росла с каждой минутой. Однако уже тогда стали появляться и недовольные. Многие бояре с укоризной смотрели на то, что вместе с Отрепьевым из Польши прибыли поляки, входившие в свиту царицы Марины.

Жар подогревали сами иноземцы. В то время не раз можно было услышать от приехавшего поляка фразу о том, что они, поляки, смогли посадить на русский трон «своего царя». Нужно сказать, что на самом деле поляков среди приехавших в те дни в Россию было совсем немного. Большую часть прибывших в Москву составляли украинские казаки, белорусы и литовцы.

Многие из иноземцев были христианами. Однако москвичи никак не могли принять их образа жизни, их обряды и обычаи. Так, например, нередко ссоры между иноземцами и горожанами возникали из-за того, что последние любили каждый вечер забавляться стрельбой из оружия. В конце концов московские купцы отказались продавать чужестранцам порох.

К тому времени вокруг Шуйского сформировалась небольшая группа бояр, которые были недовольны тем, что к власти пришел самозванец. Действовать открыто они опасались и, затаившись, только ждали момента, чтобы выступить. К счастью для них, такой момент настал.

Летом 1606 года недовольство москвичей по поводу бесчинств, устраиваемых иноземцами, росло с каждым днем. Решив использовать это в своих целях, однажды ночью Шуйский велел боярам приказать звонить во все колокола, находившиеся на территории Кремля. Сбежавшийся на набат народ увидел на Лобном месте Шуйского, призывавшего напасть на ненавистных поляков и силой изгнать с земли Русской. С громким криком москвичи направились во дворец царя.

Отрепьев проводил ту ночь в опочивальне царицы Марины. Едва услышав далекий гул, он бросился вон из комнаты для того, чтобы узнать, что же произошло. Однако, выглянув в окно, он увидел приближавшуюся с каждой минутой рокотавшую толпу.

В тот же момент Отрепьев понял, что он предан. Дело в том, что у дверей дворца оказалось не так много стражников. Выяснилось, что накануне Василий Шуйский милостиво разрешил нескольким из них отдохнуть дома. В результате среди охранявших царя осталось всего лишь 70 человек. Стоило только взбешенной толпе приблизиться, как они тут же сложили оружие, не пожелав защищать своего царя не щадя живота своего.

Оценив безнадежность положения, Отрепьев попытался выбраться из дворца. Для этого он воспользовался окном и находящимися у него лесами с иллюминацией. Однако во время прыжка царь подвернул ногу и не смог уже двигаться дальше. Кто знает, какой поворот ожидал бы русскую историю, не случись того, что случилось.

В какое-то мгновение Отрепьеву удалось сбежать от преследователей. Тогда он решил найти спасение у стрельцов. Однако те, увидев толпу обезумевших людей, предпочли выдать Лжедмитрия, чем стоять за него насмерть.

Повстанцы не замедлили расправиться с раненым царем. Вулев убил его выстрелом в голову. После этого Шуйский вышел к народу и объявил о том, что царь Дмитрий оказался самозванцем. После убийства тело Отрепьева было предано огню, а затем его прахом начинили пушку и произвели выстрел в сторону Польши, приговаривая: «Убирайся туда, откуда пришел!»

Так закончилась жизнь одного из героев русской истории. Однако рассказ о Лжедмитрии на этом не заканчивается…

Жизнь после смерти? Бывает и такое…

Спустя год после трагической гибели Лжедмитрия I в Москве появился другой самозванец, выдававший себя за спасшегося царя Дмитрия.

Москвичи и придворные долго не могли понять, откуда появился этот человек. На этот счет существовало немало догадок и версий. Одни говорили о том, что он был выходцем из семьи школьного учителя, другие утверждали, что его отец был священнослужителем. Но все сходились в едином мнении о том, что это был «темный и скрытный человек».

Лжедмитрий II мало чем походил на своего предшественника. Если тот отличался образованностью и умом, то Тушинский вор, как часто называли Лжедмитрия II, был «мужик грубый, обычаев гадких, в разговоре сквернословный». Словом, от былого величия и демократичности царя не осталось и следа.

Лжедмитрий II

Впервые о Лжедмитрии II заговорили в 1607 году. Он пришел в Стародубну для того, чтобы вернуть себе якобы отнятую власть. Современные историки говорят о том, что появление мошенника было напрямую связано со стремлением поляков захватить и покорить себе Россию. Но поскольку Лжедмитрий I показал свою самостоятельность и не захотел делить территорию с польским королем, то после его смерти необходим был другой «царевич Дмитрий», который будет беспрекословно подчиняться приказам польско-литовских заговорщиков. Таким человеком и стал Лжедмитрий II.

Письменные источники свидетельствуют о том, что Лжедмитрий II пришел в Россию задолго до своего появления в Стародубне. Все это время он таился, скитаясь по русским селам и выжидая удобного момента для объявления себя царем.

Появившись в Стародубне, Лжедмитрий II называл себя боярином Нагим. Он смог довольно быстро войти в доверие к жителям маленького городка и часто рассказывал им «по великому секрету» о том, что якобы царь Дмитрий и спасся.

Тогда жители Стародубны решили проверить, кем же на самом деле являлся пришелец. Пытка была устроена не только «боярину Нагому», но и его близкому товарищу, подьячему Алексею Рукину. Тот-то и рассказал под страхом смерти о том, что боярин вовсе не боярин, а чудом спасшийся царь Дмитрий.

После таких слов Лжедмитрий II высоко поднял правую руку и прокричал своим мучителям: «Ах вы, сякие дети! Я государь!» Люди тут же бросились к его ногам, дабы выпросить прощение за недостойное обращение. При этом они кричали: «Виноваты, государь, не узнали тебя, помилуй нас. Рады служить тебе и живот свой положить за тебя».

Стародубцы тот же час освободили самозванца и со всеми почестями препроводили в лучший дом. Среди его помощников тогда были Заруцкий, Меховицкий, который командовал отрядом, состоявшим из польских и русских солдат. Свою помощь Лжедмитрию II предложили также и северские воины.

Спустя некоторое время, поняв исключительность своего положения, Лжедмитрий II приказал своему войску выступить с военным походом. В течение нескольких недель новым царем были взяты такие города, как Карачев, Брянск и Козельск. В Орле его ждало радостное известие: со дня на день туда должны были прибыть польские, литовские и запорожские военные отряды.

Едва только Василий Шуйский услышал о появлении Лжедмитрия II, он тут же отдал распоряжение о военном походе. Войско Шуйского встретило армию Лжедмитрия у Волхова. Тогда воинами самозванца руководил украинский князь Роман Ружинский. Нужно сказать, что именно благодаря ему под началом Лжедмитрия оказалось несколько тысяч добровольцев, готовые принять участие в походе на Москву.

Спустя несколько дней войско Лжедмитрия уже стояло недалеко от столицы, расположившись в Тушино. Таким образом, название городка и привело к появлению клички Тушинский вор, как в то время называли самозванца.

Так называемый тушинский период русской истории продолжался около полутора лет. За это время военный лагерь Лжедмитрия пополнился не только поляками, литовцами, украинцами и русскими, но и русской знатью. Так, например, к нему примкнули те из приближенных Василия Шуйского, кто не был доволен его властью. Одним из людей, оказавшихся в то время в стане Лжедмитрия, был и ростовский митрополит Филарет Никитич Романов.

Для того чтобы расположить к себе людей и укрепить власть, Лжедмитрий также решил показать демократичность. Однако она заметно отличалась от той демократичности, какую демонстрировал царь Дмитрий. Так, Лжедмитрий II позволял простому люду брать в жены боярских дочерей. Но самой главной особенностью его правления было то, что тогда позволялось безвозмездно пользоваться землями, отобранными приближенными самозванца у тех бояр, кто не хотел подчиняться новой власти.

Спустя некоторое время на месте военного лагеря Лжедмитрия II основали город-крепость. Уже тогда там поселилось примерно 7000 польских воинов, 10 000 запорожских казаков и несколько десятков представителей других национальностей.

Основной силой в лагере Лжедмитрия II оставались запорожские казаки, которые никак не могли смириться с тем, что им приходилось подчиняться русскому царю. Их идеалом государственного устройства была казачья вольность. Ту вольность (или анархию?) они и нашли в крепости Лжедмитрия II. Вот как казаки описывали свою жизнь в лагере самозванца: «У нашего царя все делается как по Евангелию, все равны у него на службе».

Однако та вольность и демократичность новоявленного русского царя однажды сгинула прочь. Дело в том, что, как уже было сказано выше, спустя некоторое время в крепостном городе Лжедмитрия II объявились русские бояре. После этого между поселенцами нередко стали возникать споры о том, кто должен руководить, а кто – подчиняться. Соперничество и зависть стали основной причиной духовного разложения воинов, находившихся под началом самозванца.

Летом 1608 года польский король Сигизмунд III обратился к русскому царю с прошением освободить плененных ранее поляков. Василий Шуйский дал разрешение на то, чтобы выпустить пленных на свободу. Сразу же после освобождения большая часть поляков устремилась в крепостной город, возведенный Лжедмитрием II.

Среди освобожденных поляков оказалась и Марина Мнишек. Сразу же в день ее прибытия в лагерь с ней встретились Рожинский и Сапега. Авантюристы уговорили ее признать в Лжедмитрии II своего мужа, который «чуть было» не пострадал в результате заговора, но смог вовремя бежать. Что оставалось делать одинокой женщине, потерявшей единственного своего защитника, супруга?

На следующий день Марина познакомилась со своим «настоящим» суженым. А спустя еще некоторое время Лжедмитрий II и Марина Мнишек были тайно обвенчаны в том же крепостном городке.

С того дня Лжедмитрию казалось, что ничто уже не сможет остановить его на пути к русскому престолу. К тому времени его армия значительно пополнилась воинами и насчитывала около 100 000 человек. А материальную поддержку ему оказывали знаменитые польские магнаты Сапега и Лисовский.

Нужно сказать, что тогда Лжедмитрий II пользовался необычайной популярностью у русских людей, которые связывали с его образом свои надежды на лучшую жизнь (чего царь Дмитрий не успел дать ранее). Вскоре среди городов-бунтовщиков оказались еще несколько. Среди них Ярославль, Кострома, Вологда, Муром и Кашин.

Вот тогда-то воины, находившиеся под началом Лжедмитрия II, осознали силу власти по-настоящему. Собравшись в небольшие группки, они ходили по деревням и селам и собирали подати. Необходимо заметить, что незадолго до того «царь Дмитрий» пообещал выдать всем крестьянам, принявшим его власть, специальные охранные грамоты, которые обеспечивали их владельцам освобождение от выплаты всяческих податей.

А потому, став жертвами бесчинств, творимых польскими воинами и русскими мошенниками, люди стали понимать, что их попросту в очередной раз обманули. Постепенно недовольство властью Лжедмитрия грозило перерасти в бунт.

Недоверие к Лжедмитрию еще более обострилось после того, как отряд, находившийся под командованием Сапеги, потерпел поражение в битве у Троицкой лавры. Один за другим русские города стали отказываться от подчинения Лжедмитрию. Тогда самозванец решил предпринять новый поход на Москву. Однако и он оказался неудачным. Вскоре столица Российского государства была спасена от осады польско-русской армии, возглавляемой Лжедмитрием II.

Очень скоро лагерь Лжедмитрия стали покидать и поляки. Большинство из них устремились в армию короля Сигизмунда III, который за некоторое время до того пытался удержать в осаде Смоленск. Самозванец, спасая свою жизнь, вынужден был покинуть крепостной город и пуститься в бега.

Несколько дней Лжедмитрий II провел в пути, пока не пришел к Калуге, жители которой радостно встретили «русского царя». Вскоре там же оказалась и супруга самозванца Марина Мнишек. На какое-то время Лжедмитрию пришлось затаиться, чтобы собрать для предстоявшего похода на Москву новую армию. Находясь в Калуге, он к тому же смог уговорить владык двух русских городов – Коломны и Каширы – присоединиться к готовившемуся походу.

В то время, пока Лжедмитрий отдыхал от тяжелых походов в Калуге, польский король Сигизмунд III возобновил поход на Смоленск и вновь взял город в кольцо. Тогда же Скопину-Шуйскому, командовавшему русским отрядом, удалось одержать победу в сражении у Троице-Сергиевой лавры.

Однако вскоре молодой полководец внезапно умер. Говорили о том, что причиной смерти стало отравление организма сильнодействующим ядом. Убийцей тогда посчитали супругу брата царя, князя Дмитрия. Он же вместе со своим войском спустя некоторое время отправился к Смоленску для того, чтобы дать отпор польской армии.

Не успел отряд Шуйского дойти до Смоленска, как подвергся нападению поляков. Сражение произошло в 150 километрах от Смоленска и завершилось полной победой воинов польского короля Сигизмунда III. Сравнительно небольшим польским отрядом командовал тогда коронный гетман Станислав Жуклевский.

Таким образом, дорога на Москву оказалась свободной. Поляки и Лжедмитрий теперь уже нисколько не сомневались в том, что им удастся все же дойти и завоевать трон московских царей. В то время поляки и самозванец заключили тайный договор о разделе в случае победы русских земель. Великое наступление началось летом 1610 года. При этом польская армия во главе со Станиславом Жуклевским направилась к столице Российского государства с западной стороны, а отряды Лжедмитрия II – с южной. В результате многочисленных сражений самозванец смог овладеть такими городами, как Серпухов и Боровск, а также занять Пафнутьев монастырь.

Польский королевич Владислав Жигмонтович

Однако почти у самых стен Москвы Лжедмитрий II отдал приказ своим воинам об остановке наступления и отдыхе. И вот опять, как и несколько лет тому назад, Лжедмитрий, словно опасаясь чего-то, остановился у ворот столицы, так и не решившись войти в город. После этого Лжедмитрий решил отправиться в Коломну, где занял главный дворец. А Марина Мнишек поселилась в Николо-Угрешском монастыре.

Вероятнее всего, Лжедмитрий остановился у стен Москвы с тем, чтобы вдоволь насладиться предвкушением предстоящего правления. Однако судьба распорядилась иначе. В то время, пока Лжедмитрий отдыхал в Коломне, московские бояре поспешили заключить с польскими магнатами тайный договор, по которому Москва и все подчиненные ей земли должны были перейти в ведение сына польского короля Сигизмунда III Владислава Жигмонтовича.

Вскоре Владислав оказался в Москве в сопровождении многосотенного войска. Таким образом, Лжедмитрий должен был навсегда проститься с мыслью о взятии столицы Русского государства. Но, казалось, невозможность иметь желаемое только лишь подогрела Лжедмитрия. Спустя некоторое время царь Владислав получил сообщение о том, что Лжедмитрий готовит против него военный поход.

Тогда Владислав Жигмонтович решил заключить с воинственно настроенным Лжедмитрием сделку. Он предложил самозванцу принять от него в дар в обмен на Москву город Самбор или Гродно. Однако Лжедмитрий категорически отказался принять такой подарок, не желая довольствоваться малым.

О стремлении Лжедмитрия во что бы то ни стало занять московский трон свидетельствуют и слова польского гетмана, написавшего как-то: «[Лжедмитрий] не думал тем довольствоваться, а тем более его жена, которая, будучи женщиной амбициозной, довольно грубо бормотала: „Пусть Его Величество король уступит Его Величеству царю Краков, а царь Его Величество уступит королю Его Величеству Варшаву“».

Понимая, насколько опасно оставлять Лжедмитрия в живых, король Владислав Жигмонтович приказал арестовать самозванца и его супругу. Однако, вовремя узнав о готовившемся аресте, Лжедмитрий II и Марина Мнишек спешно бежали в Калугу. Тогда их сопровождали 500 запорожских казаков во главе с атаманом Иваном Мартыновичем Заруцким.

Убегая от ареста и преследования, Лжедмитрий, по-видимому, еще надеялся на то, чтобы в будущем вновь собрать войско и пуститься покорять Москву. Однако в то время фортуна отвернулась от калужского владыки.

Как-то раз Лжедмитрий повелел наказать принародной поркой некоего татарина Урусова. Тот, будучи человеком злым, поклялся жестоко отомстить своему повелителю. Прошло время. Лжедмитрий уже и не вспоминал о гневных словах коварного татарина. Однако тот ни на минуту не забывал о своей клятве.

В один из декабрьских дней 1610 года Лжедмитрий отправился в сопровождении немногочисленной свиты на охоту. Как водится, на природе самозванец вкусно поел и выпил достаточно много вина. Урусов, улучив момент, выхватил саблю и разрезал ею спавшего Лжедмитрия надвое, а младший брат оскорбленного татарина той же саблей снес несостоявшемуся монарху голову.

Нужно сказать, смерть Лжедмитрия II всколыхнула всю Калугу. Узнав имя убийцы, запорожские казаки, которые до самой кончины самозванца были преданы ему, устроили в городе погромы. После этого в Калуге не осталось ни одного татарина. Спустя некоторое время наместником Лжедмитрия II в Калуге был объявлен его сын.