Текст книги "Метаморфоза"

Людмила Леоновна Стрельникова
Метаморфоза

Глава 1

Я пришёл к знакомым в разгар ссоры.

Евгений открыл мне дверь, и по его лицу я сразу понял, что он находится в крайнем раздражении, конечно, вызванном не моим визитом.

На моё приветствие он так гаркнул: «Здравствуй», что его можно было перевести как «Проваливай к чёрту». Но я человек не очень щепетильный, и к тому же, прежде чем уйти, должен понять, за что меня гонят, и действительно ли я этого заслуживаю.

Без всякого приглашения я снял туфли, надел домашние тапочки и спокойно вошёл в гостиную, где ссора как раз достигла своего апогея. Хозяин, позволив мне войти, тотчас же забыл о моём существовании, как будто впустил в комнату порцию свежего воздуха или кота. Хозяйка, машинально ответив на приветствие, тоже не обращала на меня никакого внимания, поэтому я скромно занял угол дивана и стал наблюдать.

Мои приятели – молодые супруги, Евгений и Валентина. Не прошло и года, как они поженились, а у них уже возникла странная идея – развестись.

Я не знал, с чего началась ссора, очевидно, как всегда бывает у молодых, с пустяка, но одна обида обычно суммируется с множеством предыдущих, так что если посидеть смирно, не вмешиваясь, но и не давая ссорящимся убить друг друга, можно выяснить основную причину размолвок.

– Ты мне не указывай, что делать, а что не делать, – возбуждённо говорил Евгений. – Я сам себе хозяин.

– Ты не хозяин, а балбес! – разъяренно возражала Валентина. – Ты до сих пор не отремонтировал розетку. Хочешь, чтобы меня током убило? Ты ничего не умеешь, тебе бы только целыми днями есть. Кран уже год, как течёт, а ты не знаешь, в какую сторону его подкрутить. Руки у тебя дырявые.

– У меня руки? – Возмущению молодого супруга не было границ, глаза буквально горели раскалёнными углями от вопиющей несправедливости. – Ты лучше на свои посмотри. Я уже месяц рубашку не снимаю, тебе лень постирать. Ногти боишься испортить. А обед какой варишь?! Им только тараканов травить.

– Такого, как ты, и мышьяком не отравишь, всё переваришь. Обжора! Знала бы, что столько ешь, ни за что бы за тебя не пошла. До свадьбы только мороженое ел, и на день хватало, а сейчас по ведру картошки съедает, и всё ему мало.

– Я же работаю. Как ты не понимаешь? Мне калории нужны, – продолжал разъяренно отстаивать свои права муж. – У меня работа физическая, посчитай, сколько она требует калорий.

– Нет, ты обжора, и скрывал это от меня, – вопила раскрасневшаяся супруга.

Волосы её растрепались, глаза метали уж если не молнии, то разряды высокого напряжения. Сейчас трудно было сказать, какова она – симпатичная или не симпатичная. Все разъярённые люди страшны, а краски ярости непривлекательны.

– А ты – лентяйка! Ты тоже скрывала от меня, что полы вымыть не можешь.

– Полы мыть и выбивать половики – мужское дело, – орала Валентина. Евгений не уступал и ещё громче возражал:

– Ты ещё скажи, что и обед варить – мужское дело. А что женщинам остаётся? Глаза пялить в телевизор?

– Порядочные, мужья сейчас всё делают, – сверкая всеми тридцатью двумя зубами, приводила неоспоримые доводы Валентина. – Вон у Муравьёвых муж и полы моет, и стирает, и гладит, и по магазинам ходит, и…

– Они месяц, как поженились, – яростно перебил Евгений, – пусть с год поживёт, я посмотрю, что он через год будет делать. Я тебе в первую неделю тоже пыль вытирал. Забыла? Память у тебя короткая. А на второй день после свадьбы борщ сварил. Не помнишь? Ты такого ни в жизнь не варила.

– Один раз каждый дурак сварит, а ты попробуй каждый день вкусно готовить. Здесь столько ума надо, чтобы меню изобретать. Взяла на свою шею тунеядца, лодыря и обжору.

Евгений заорал истошно: – Замолчи! – и, схватив горшок с каким-то хилым растением, собрался грохнуть его в знак протеста о пол.

Я, оставаясь для них незримым, как невидимая рука провидения, осторожно взял горшок из его рук и отставил в сторону. Он не заметил, куда исчез цветочный горшок и потянулся за транзисторным приёмником. Я также незаметно спрятал его за спинку дивана. Но ярость, бушевавшая в молодом сердце, требовала разрядки. Когда он потянулся к декоративной тарелке, висевшей на стене, я сунул ему в руки журнал «Иностранная литература», и он, даже не заметив подмены, с размаху трахнул им о пол под аккомпанемент брани жены.

– Бей, бей, – воодушевляла она. – Ты только разрушать можешь, а сделать что-нибудь или приобрести – у тебя ума не хватает.

– Замолчи, или я перебью всю посуду, – он с остервенением грохнул о пол вторым журналом, подсунутым мной, очевидно, представляя, что это графин для воды, к которому он тянул руки.

Жена не унималась.

– Ты оболтус, ты хоть что-нибудь достал? Если бы не я, ты бы сейчас сидел в пустой квартире.

Руки Евгения, как гильотина, замерли над телевизором.

– Ребята, ребята, хватит! – заорал вдруг и я благим матом, решив, наконец, обратить на себя внимание.

Появление третьего громкого голоса в их славном дуэте, озадачило молодых супругов. Они замолчали и изумлённо уставились на меня, не помня, каким образом я проник в их квартиру. Моё внезапное появление в комнате временно заставило замолчать обоих, а я воспользовался тишиной, чтобы обратить её в прочное перемирие.

– Друзья, у вас гость, а вы скандалите. Гость требует к себе внимания. Я со вчерашнего вечера ничего не ел и чаю не пил. Валечка, напои меня хоть кипяточком без заварки. У меня жены нет, так что я ни на что не претендую: достаточно кипятка и сухаря месячной свежести.

Валентина бросила на мужа торжествующий взгляд: вот, мол, насколько неприхотлив холостой человек, – и отправилась на кухню.

Мы с Евгением с обезьяньей прытью бросились к столу, так как оба испытывали ужасные муки голода. Я по причине того, что дома целыми днями был занят опытами, постоянно недоедал. Но зато мои страдания были компенсированы долгожданным открытием. Именно с ним я поспешил к приятелям, чтобы поделиться радостью. Молодые же супруги день начали со ссоры, поэтому им тоже было не до завтрака, и упоминание о нём явно вызвало положительные ассоциации у обоих.

Не успели мы усесться за стол, как в дверь позвонили. Из кухни донёсся повелительный голос жены:

– Женя, открой.

– Без тебя знаю, – огрызнулся супруг и пошёл открывать.

Я тоже из любопытства выглянул в прихожую.

На пороге стоял сутуловатый суховатый мужчина с интересной плешью на голове: на самой макушке – лысина, а вокруг, как венок – кудрявые волосы. Именно лысина больше всего и привлекла моё внимание, так и казалось, что мужчина надел на голову венок из колечек. Лицо у него было гладким, только под глазами висели большие голубоватые мешки, и веки глаз тоже были как бы слегка припухшими. Но на носу сидели красивые дымчатые очки, так что припухлость глаз не особенно портила общий почтенный вид.

– Врача вызывали? – сразу же спросил мужчина, как только дверь перед ним распахнулась.

– Врача? Кажется, нет, лично я не вызывал, – замялся Евгений. – Минуточку, сейчас жену спрошу. Валентина! – позвал он.

Она тотчас же не замедлила появиться рядом. Я продолжал выглядывать из проёма гостиной, любуясь оригинальной лысиной, как произведением искусства природы.

– Ты вызывала врача? Вот врач пришёл, – Евгений невежливо указал на мужчину пальцем.

– Нет, не вызывала.

– У меня здесь записано: «Улица Пирогова, дом три, квартира семь, Розова», – врач ткнул пальнем в тетрадь.

– Ах, Розова, – обрадовалась Валентина. – Это же Варвара Ивановна, старушка этажом ниже. У неё первая квартира. – Она заглянула в тетрадь и подтвердила: – Конечно, это она. Здесь единица записана, как семёрка.

Врач внимательно вгляделся в цифру и пробормотал:

– Возможно.

– Вас проводить? – предложила свои услуги молодая женщина.

– Нет, спасибо, найду сам.

Врач застучал каблуками по лестнице вниз. Валентина отправилась на кухню, а мы снова уселись за стол.

Через некоторое время торжествующая хозяйка принесла нам, кроме хорошо заваренного чая, яичницу с колбасой и варенье. Я тотчас же отметил её старания.

– Тебе везёт, Евгений: тебе жена подаёт горячий чай и даже яичницу, – в добродушный тон мне удалось искусно вплести сожалеющие, унылые нотки старого холостяка. – А вот мне такие шикарные завтраки только снятся. – Молодая супруга опять торжествующе взглянула на мужа. – Просидишь всю ночь со своими опытами, – продолжал я усмиряющим тоном, – утром с ног валишься, сил нет завтрак приготовить, да и есть так захочется, что чай некогда подогревать. Схватишь холодной водички с сахаром, найдёшь в шкафу, где-нибудь в углу, чёрствую корочку, погрызёшь – и дальше за работу.

Евгений слушал меня, насупившись, но это не помешало ему положить себе в стакан шесть ложек варенья и украсить свою тарелку самым внушительным куском яичницы.

С молодыми супругами всё было ясно: они не желали понимать друг друга, не желали видеть, что нужно одному, что – другому, и мне внезапно пришла в голову идея.

– Вы что, собираетесь разводиться? – задал я вопрос прямо в лоб.

Евгений неопределённо пожал плечами. После того, как я обрисовал свой холостяцкий завтрак, а на его языке приятно таяла сочная яичница, разводиться ему, очевидно, было не по вкусу.

Валентина же, наоборот, сразу затараторила:

– Конечно, разводиться. Только разводиться. Я с ним больше мучиться не собираюсь. Если он сейчас, в пору своих сил, лодыря гоняет, под старость вообще мне на шею сядет.

Она обидчиво поджала губы. Сейчас, когда ярость прошла, и лицо озаряло только чувство обиды, моя приятельница выглядела привлекательной, представляя собой миловидную блондинку с хорошенькими голубыми глазками и аккуратным розовым ротиком.

Её супруг, в отличие от неё, был брюнетом с тёмными пышными, слегка волнистыми волосами, красивыми тёмными глазами, волевым лицом и маленькими усиками, придававшими его лицу особую выразительность. Если Валентина обладала тонкой хрупкой фигурой, то у Евгения было атлетическое сложение: широкие плечи, крепкие мускулы, стройные сильные ноги, так что молодые супруги дополняли друг друга.

– Ребята, у меня одна интересная идея, – обратился я к ним. – Не знаю, согласитесь вы или нет, но, по-моему, моё предложение будет лучше, чем ваш развод.

Они уставились на меня выжидающе, и по их взглядам я понял, что никому из них в действительности не хочется разводиться, что они пока ещё любят друг друга, но, как говорится, характеры у них за год не притёрлись, и поэтому в семье постоянно возникали всякие прения и конфликты.

– Сегодня, точнее вчера ночью, я закончил серию интересных опытов, закончил благополучно. – Лица моих друзей загорелись любопытством. – Хотите, я продолжу опыты на вас? – задал я неожиданный вопрос.

Оба недоумённо переглянулись.

– Смотря какие, и что от них ожидать, – ответил Евгений.

– Если они не повредят моему здоровью, я согласна, – заявила решительно Валентина, чтобы опять же противопоставить себя мужу.

Я попробовал объяснить, в чем будет заключаться эксперимент.

– Дело в том, что мной открыт новый гормональный препарат, позволяющий мужской организм преобразовать в женский и наоборот – женский в мужской.

– Это что же, вы собираетесь сделать из меня мужчину? – изумлённо округлила хорошенькие глазки моя приятельница.

Евгений только выжидающе замер, и, кажется, у него перехватило дыхание.

– Да, – подтвердил я. – С помощью моего препарата можно из тебя сделать мужчину, а из Евгения женщину.

Валентина рассмеялась:

– Мой муж – женщина. Ой, как забавно! Нет, это просто замечательно.

Супруг покосился на неё несколько недовольно.

– Ничего смешного. Это же – открытие, наука! Кстати, а для каких целей вы изобрели такой препарат? Кому он нужен?

– Видите ли, моя бабушка, когда я был маленький, всегда восклицала: «Ах, лучше бы у меня была внучка. Тогда у меня была бы спокойная старость, и я не боялась бы отравиться или взорваться, насыпав себе в чашку вместо сахара химикаты. Как я мечтала о внучке, и мои мечты, увы, не сбылись. Судьба лишила меня радости». Она пробовала одевать меня в платье и привязывать бантик на голову, но я их, к её огорчению, сбрасывал. Вот на этой основе много позднее у меня и возникла идея изобрести такой препарат, который бы, воздействуя на гормональные железы, перерождал человека, тем более, что в жизни неоднократно наблюдалось частичное перерождение одного пола в другой, я не раз читал об этом в журналах. Многие родители хотят иметь мальчика, а родится девочка, – и наоборот. Влиять на генетику – дело сложное, я пошёл более простым путём: влияние на железы внутренней секреции, выделяющие гормоны, которые в дальнейшем преобразуют наш организм, то есть мой препарат влияет на человека после того, как он родится, когда детали тела готовы, и надо изменить только отдельные из них. Это проще, чем лезть в генетику, о которой нам пока почти ничего неизвестно, и влиять на хромосомы, когда наука не даёт конкретной информации, что несёт каждая из них для будущего организма. А готовый человек – это уже машина, состоящая из конкретных готовых деталей, известных связей и биохимических реакций. Достаточно заменить одни конкретные детали на другие и, зная взаимосвязь их, получишь нужный результат. Допустим, родился мальчик, а хотят девочку, ввели ребёнку препарат – и через некоторое время получили девочку. Представляете – пол по заказу. К тому же, некоторые взрослые люди недовольны своим полом тоже; им кажется, что если бы они были противоположного пола, то добились бы в жизни гораздо бо́льших успехов. Это я слышал собственными ушами и не раз. И ещё одно преимущество моего препарата для любителей всяких новшеств и острых ощущений – прожил, допустим, тридцать лет мужчиной, надоело, захотелось новых впечатлений от жизни – принял препарат – и живи себе женщиной сколько угодно, пока не надоест.

– А если не понравится, назад в свой пол вернуться можно? – задала вопрос Валентина.

– Конечно. Препарат действует в любом направлении, и существующее перерождает в противоположное.

– А это больно? – подал голос Евгений.

Мужчины, как известно, боятся боли больше, чем женщины, поэтому эта сторона волновала его сильнее, чем Валентину.

– Ничуть, – постарался заверить я. – Несколько неприятных ощущений не более, чем при насморке, и вы совершенно другой человек.

– Забавно, но боязно, – задумался Евгений.

– Ничего страшного, – стал убеждать я, – Зато без моего препарата вы не научитесь понимать друг друга. Я предлагаю вам побывать на месте другого, прочувствовать его права и обязанности. Это, по-моему, лучше, чем трепать нервы друг другу или разводиться.

– Соглашайся, Женя, – стала уговаривать супруга. Предстоящее превращение казалось ей заманчивым, она любила всё необычное.

С Евгением пришлось повозиться, мы долго уговаривали его, теперь уже вдвоём, убеждали, приводили десятки аргументов, и, наконец, он согласился.

Эксперимент решили начать в выходной день. Предварительно оба должны были уволиться с работы, так как все изменения должны были происходить не на глазах тех, кто с ними был уже хорошо знаком. Они не могли вернуться на рабочие места в прежнем виде, а излишние вопросы и объяснения были нам нежелательны. На полное перерождение уходило не менее месяца, после чего должна была начаться новая жизнь. В связи с тем, что с людьми опыт проводился впервые, перерождение, то есть метаморфозу, решили провести без свидетелей, без любопытного постороннего глаза. Предварительно я подготовил молодых супругов к тому, что с ними должно произойти, подвёл, так сказать, под них теорию, после чего перешёл к практическим действиям.

В назначенный день я сделал обоим инъекции. Валентина приняла укол с радостью, настроение у неё было праздничным. Евгений же, наоборот, до последнего момента колебался, перерождаться в женщину ему не хотелось, он и мужчиной чувствовал себя неплохо. Тогда Валентина обвинила его в трусости, и последнее подействовало. Он молча подставил мне крепкие бицепсы и отвернулся.

На какое-то мгновенье мне стало жалко эту крепкую загорелую руку, но, вспомнив, что Валентине укол уже сделан, я решительно вонзил ему иглу в мышцы. «Мира не может быть без понимания друг друга», – успокоил я себя. Собственно говоря, в препарате я был уверен на сто процентов, так что опасения были излишни. Итак, с этого дня началась метаморфоза.

Глава 2

Первую неделю Валентина, чуть ли не каждый час подбегавшая к зеркалу, разочарованно сообщала мне, что ничего интересного в себе не находит. Я разъяснял, что пока организм мобилизует силы, происходят внутренние модуляции, внутренняя перестройка биохимических процессов, от которых полностью зависит всё наше естество.

Евгений тоже поглядывал на своё отражение, но с опаской. Когда он приближался к зеркалу, лицо его делалось напряжённым, как будто он готовился получить прямой удар в лоб, но, не обнаружив в себе никаких перемен, веселел и отходил.

Валентина стала уже поговаривать, что препарат не действует, но на второй неделе она вдруг радостно воскликнула:

– Ой, у меня усики пробиваются и пушок на щеках. – Она повернулась к мужу и стала смеяться: – У тебя усы и у меня – усы. Мы с тобой на одной стадии развития. Что будешь делать, если я превращусь в мужчину, а ты такой и останешься?

– Женюсь вторично.

– Нет, мы вместе женимся, и свадьбу сыграем в один день, чтоб дешевле было: как-никак средства пойдут из одного бюджета.

Когда они отшутились, я торжествующе сказал:

– Итак, препарат действует, да ещё как действует. Скорости протекания процессов нормальные, самочувствие превосходное, настроение отличное.

В то время, как у жены на лице начала появляться растительность, у мужа она стала пропадать, усы выпали, щетина на щеках поредела и вскоре исчезла совсем. Одновременно начали происходить и другие заметные изменения – переформировка фигуры. Бицепсы, прекрасные бицепсы Евгения, которые поигрывали при каждом движении, стали таять на глазах, руки приобретали мягкие полукруглые формы. Мне казалась – его сила трансформировалась в жир. Это было для меня ново. Но я продолжал наблюдения за супругами.

Пошли и другие изменения. Вскоре невооружённым взглядом стало видно, что Евгений превратился в красивую брюнетку, высокую, сильную, хорошо сложенную, с очаровательными черными глазами в ореоле густых ресниц, ярким, резко очерченным ртом, прямым аккуратным носом.

Валентина же стала симпатичным блондином, стройным, несколько изящным, но я решил позаботиться о наращивании её мускулатуры и заставил заниматься спортом, в частности гантелями и гирями. Черты лица оставались тонкими, в хорошеньких глазках вместо мягкости и игривости появился холодноватый и решительный блеск, под носом топорщились пшеничные усы, движения стали резкими и менее осторожными. Волосы у неё на голове оставались длинными, и я посоветовал сходить в парикмахерскую укоротить их. Она попыталась возразить, что сейчас модно юношам носить длинные волосы, однако я, как старший, настоял на своём, и Валентина отправилась приводить голову в порядок.

С именами дело обстояло просто, так как у них были имена, которые одинаково подходили как женщинам, так и мужчинам. Поэтому Валентина стала Валентином, а Евгений – Евгенией. Мы же для удобства и по старой привычке будем называть их по-прежнему, а посторонние пусть зовут их так, как они им представятся.

В парикмахерской Валентина села в кресло перед зеркалом и небрежно бросила:

– Под канадку.

Пожилая парикмахерша проворчала:

– Ишь, как зарастают, потом два часа как овцу стрижёшь, а платят копейки.

– Мамаша, постарайтесь, а я уж отблагодарю, – вдохновил парикмахершу молодой посетитель.

Через полчаса голова его выглядела, как на картинке журнала мод, и довольный, он сунул парикмахерше в карман купюру, заплатив также и по соответствующей квитанции, так что оба разошлись довольные друг другом.

Валентина в приподнятом настроении шагала по улице и ловила на себе любопытные и прочие взгляды. Кажется, девушкам она нравилась, и у неё вдруг возникло жгучее желание познакомиться с какой-нибудь приятной молодой особой.

«Что скажет муж? – подумала она. – А при чём тут муж? Муж теперь я. Вопрос – что скажет жена? А жёны молчат, когда не знают». Впереди замаячила стройная брюнетка. «Какая хорошенькая фигурка. Интересно, какое у неё лицо?»

Девушка, словно что-то почувствовав, оглянулась. Она оказалась довольно симпатичной и сразу же понравилась Валентине, которая улыбнулась ей. Незнакомка ответила приветливым взглядом. Тогда молодой человек прибавил шаг и поравнялся с девушкой.

– Не скажете ли, какая завтра будет погода? – спросил он.

– Слушайте радио. Я, к сожалению, не синоптик.

– А я думал, у вас есть бабушка, и у неё ревматизм, а ревматизм очень чувствителен к изменениям погоды.

Девушка засмеялась. Потом они шли и болтали. Валентина не заметила, как они свернули, на их улицу – и сверху, с балкона, чей-то голос угрожающе заорал:

– Валентин, ты где это застрял?

На балконе, подбоченясь, в скромном домашнем халате и фартуке стоял Евгений. Его огромная фигура выглядела внушительной, хотя сила мышц и переплавилась на жировые отложения.

– Извините, меня ждут. Кстати, как ваше имя?

– Таня.

– До следующего раза, Таня, – и Валентина юркнула в подъезд.

– Ты с кем там крутился? – подозрительно спросил Евгений.

– Шла со знакомой, нам было по пути.

– Не забывай, что ты женат.

– Я выходила замуж за мужчину, а ты женщина, так что могу считать себя вполне свободным.

– Я тебе покажу свободу, – и перед носом Валентины вырос огромный кулак.

– Ладно, уж и пошутить нельзя, – примирительно проговорила Валентина и, покосившись на весомый «аргумент», взялась за гантели.

Евгений занял место у зеркала. Он долго и внимательно рассматривал себя и, наконец, сделал вывод:

– Нет, мужчиной я всё-таки был лучше. Мужчин усы украшают и борода. А что может украшать женщину? Тряпки?

– Дарю тебе свои бусы, – великодушно заявила Валентина.

– Жди, так я и буду вешать на себя всякое барахло… Да, а глаза у меня, между прочим, красивые, и ресницы длинные, густые.

Тела моих приятелей переродились гораздо быстрее, чем души, с психикой дело обстояло труднее. Она перестраивалась гораздо медленнее. Они прекрасно помнили, какими были раньше, и память позволяла сравнивать, сопоставлять, делать какие-то заключения и открытия для себя. Без памяти о прошлом, без сравнений открытий быть не могло. Так что это, возможно, являлось положительной стороной перерождения.

Сделав своё дело, я отошёл временно в сторону, не мешая молодым людям, у которых началась новая жизнь, воспринимать мир под противоположным углом зрения.

Мир в любой конкретный момент постоянен в своём проявлении, различен он только в наших восприятиях, и сколько на свете людей, столько и точек зрения на каждую конкретную ситуацию. Такое разнообразие объясняется, прежде всего, индивидуальностью нашей психики, сознания, личности, поэтому те же самые явления, что раньше мои приятели воспринимали с одной точки зрения, теперь стали восприниматься ими с другой.

Новая жизнь молодых супругов началась с поисков работы. Евгений по профессии был токарем, поэтому он отправился на механический завод.

В отделе кадров пожилая дама в очках несколько недоверчиво оглядела его с ног до головы и спросила:

– Вы – токарь пятого разряда? Такая молодая – и такой высокий разряд?

– Да. Что тут такого, было бы старание, а разряд будет.

Она ещё раз окинула девушку недоверчивым взглядом, не зная, что в этом теле пребывает мужской опыт, потом пробурчала под нос, уже, видимо, только для себя:

– Ну да, при такой комплекции, конечно.

Когда она начала проверять анкету, заполненную поступающей, брови её странно поползли вверх, и она недоумённо ткнула пальцем в строчку.

– Что это вы тут пол написали мужской?

– Ах, простите, забыла, то есть задумалась, загляделась в окно на интересного мужчину, и рука сама вывела не то, – стал оправдываться Евгений.

– Надо быть внимательной, так вообще можно и не свою фамилию написать. Как же вы собираетесь работать? У нас в цехе все мужчины. А вы ещё до цеха не дошли, а уже загляделись.

Она осуждающе покачала головой. Евгений на её замечание деланно засмеялся и попытался отшутиться:

– Я надеюсь, что не все красивые.

В первый же день работы молодая симпатичная брюнетка сразу же привлекла к себе внимание мужского коллектива. Работая за своими станками, они то и дело посматривали на новенькую. Евгений же по привычке работал с размахом. Детали так и отлетали из-под его рук. Дневную норму он перевыполнил.

– Ну, даёшь, красавица, – остановился около него какой-то рыжеволосый детина. – Так ты всем нам расценки посбиваешь. Нельзя же так сразу: за один день – и месячную норму. Ты откуда такая шустрая?

Подошли ещё двое парней и мужчина лет пятидесяти. Один из них пошутил:

– У неё тут, наверно, половина брака.

Пожилой взял из кучи обработанную деталь и, прищурив глаз, внимательно осмотрел.

– Высокий класс, – сказал он неторопливо, со знанием дела. – Что, пятый разряд?

– Пятый, – с гордостью подтвердила новенькая.

– Как звать-то? – спросил рыжеволосый детина.

– Евгения.

– А меня Сергей. Это наш передовик производства, Иван Иванович, – он указал на пожилого мужчину. – Рядом Володя, – рука его остановилась на добродушном парне с приятной улыбкой и огромными залысинами. – А это Михаил Николаевич, – рука уткнулась в коротышку с круглым животиком и энергичными жестами. Даже когда говорил не он, а кто-то другой, руки его жестикулировали в такт чужой речи, как у дирижёра, управляющего оркестром. – От лица нашей бригады приглашаем вас в кафе-мороженое с целью передачи опыта по уничтожению сладкого. Надеюсь, и в еде вы не отстанете? Согласны?

Евгений замялся.

– У меня жена не любит, когда после работы задерживаешься.

– Жена? – рыжеволосый захохотал, приняв сказанное за шутку. – Если жена, то пусть ждёт, лишь бы мужа не было. Муж-то у тебя есть?

– Муж тоже есть, – Евгений запутался: сначала забыл, кто он такой, потом попытался сказать правду, но получилась нелепица. Трудным оказалось каждую минуту помнить, что ты женщина и соответственно этому многое меняется на противоположности. Но остальные присутствующие сказанное приняли опять за шутку, и тот же рыжеволосый Сергей постарался расшифровать сказанное по-своему.

– Ребята, если у неё и жена есть, и муж, значит это родители. Всё в порядке, идём в кафе.

Новенькой ничего не оставалось, как тоже засмеяться и принять приглашение, подумав про себя, что, оставайся он мужчиной, ему пришлось бы самому, по местному обычаю, приглашать коллег в пивную, как это было принято в рабочей среде, а тут обойдётся мороженым, и не он угощает, а его.

В кафе Сергей занял место рядом, и когда ели мороженое, не спускал глаз с Евгения, смеялся, острил и даже положил руку на спинку его стула, так что тому, чтобы не прикасаться к ней, приходилось всё время держать корпус слегка наклонённым вперёд. Потом они зашли на стадион показать новенькой высший класс игры в футбол. Мяч достали у знакомого тренера и, рисуясь перед девушкой, стали гонять его по полю.

Евгений с Иваном Ивановичем стояли рядом с воротами и наблюдали за игрой.

Футболисты, делая невероятные прыжки и манёвры вокруг мяча, носились по полю от одних ворот к другим, опережая друг друга, каждый старался показать прекрасный дриблинг – ведение мяча в беге, когда мяч почти не отрывается от ноги; старались блеснуть великолепным набором финтов, пасовкой и необыкновенной техникой удара по воротам ногами и головой.

Сергей сделал пас левому крайнему, и мяч неожиданно упал к ногам Евгения. Долго не раздумывая, по привычке, он размахнулся и так поддал ногой, что мяч, описав дугу, улетел за центральную линию поля. Игроки только рты раскрыли.

– Вот это удар! – восхищённо выдохнул Володя.

Сергей, не веря глазам, сбегал за мячом и, положив его на траву перед ногами Евгения, попросил:

– Попробуй ещё.

Девушка не стала заставлять просить себя дважды, она размахнулась – и опять мяч улетел на другую половину поля.

– Ох, ты и даёшь, – следя глазами за полётом мяча, восхитился Сергей.

– Чепуха, хотите – покажу вам удар Лобановского или «сухой лист»? – Футболисты переглянулись: о таком ударе они слышали впервые, но чтобы не выглядеть некомпетентными, загалдели:

– Покажи, покажи. Интересно.

– Кто из вас станет на воротах?

– Я, – вызвался Володя, – я мячи хорошо беру. Вратарь побежал к воротам.

Евгений стал в угол поля так, что перед его лицом оказалась боковая сторона ворот, и, разбежавшись, закрутил ударом ноги мяч с такой ловкостью, что тот, облетев штангу и вратаря, влетел в ворота. Володя успел только вытянуть руки и схватить пустой воздух.

– Вот это подача! – ахнул Сергей.

Михаил Николаевич открыл от удивления рот, а Иван Иванович только удивлённо крякнул.

– Где это ты так научилась? Девчонки же не играют, – полюбопытствовал Володя.

– Брат у меня тренер, мальчишек тренировал и меня научил.

– Может, сыграешь с нами? – предложил Сергей.

– Форму не захватила, в другой раз, – указывая на туфли на каблуках и на юбку, ответил Евгений.

Со стадиона он пошёл один, убедив остальных, что провожать его не стоит, потому что ему нужно зайти в магазины за продуктами.

На прощанье Сергей крепко, с особым уважением пожал ему руку и несколько задержал в своей, отчего новенькой стало неловко, и она поспешила поскорей скрыться из их поля зрения.

Рыжеволосый проводил её зачарованным взглядом.

– Вот это девушка! – только и мог он вымолвить восхищённо. Выйдя на главную улицу, где располагались магазины, Евгений заглянул в огромное витринное стекло, в котором отражался как в зеркале, и лёгким движением руки поправил волосы. Отражение ему нравилось, а звучащие в ушах восхищённые возгласы ребят поднимали настроение. Плавной лёгкой походкой, слегка покачивая бёдрами и напевая чуть слышно песенку, он двинулся вдоль улицы. Тут же за ним увязался какой-то тип, который буквально пожирал его глазами. Заметив преследователя, Евгений пошёл ещё более выразительно. Тип приблизился и почти наседал ему на пятки. Но на пути попалась булочная, и внимание Евгения переключилось на хозяйственные нужды, он вспомнил, что должен купить хлеба, молока и любимой колбасы. Пришлось зайти в один магазин, затем в другой. И преследователь временно затерялся.

Неожиданно взгляд Евгения остановился на витрине с женскими украшениями. Бусы, кольца, перстни, колье и диадемы мерцали необычной притягательной силой, привораживали взгляд. Шаг его замедлился, и он остановился у витрины, полюбовался, но не удовлетворился созерцанием, жгучее желание, неизведанное ранее, влекло внутрь магазина.

«Пожалуй, зайду, – решил он. – Никогда ведь не был».