Текст книги "Горячая штучка"

Молчание затягивается, временная передышка, пока идет разговор о погоде, а потом Мэдди с озорным видом говорит:

– А что, в школе Элли тоже была большой неудачницей?

Софи вздрагивает и обнимает Мэдди.

– Именно так. У нее были огромные сиськи, но она так и не смогла обзавестись приятелем.

Они начинают наперебой вспоминать истории из жизни Элли, смеясь и толкая друг друга. Нет лучшего способа подружить двух британок, чем дать им возможность облить грязью третью. Фу, постойте-ка, подходит Рич. ФУ, он представляется Софи. ФУ.

– Привет всем! Так приятно познакомиться с вами, – говорит он. – Меня зовут Рич. Надеюсь, Элли, рассказывала вам обо мне – не верьте ни единому слову, ХА-ХА!

Худшего способа, чтобы представиться, невозможно придумать, такое позволительно только сконфуженному старику.

– Софи Эллис, – говорит Софи, протягивая ему вялую ладонь для рукопожатия, так как она действительно слышала о Риче.

– О, ха-ха, как Софи Эллис Бекс… (О БОЖЕ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ГОВОРИ ЭТОГО) … тор[41]41
  Софи Эллис-Бекстор (1979) – известная британская певица.


[Закрыть]? – смеясь спрашивает Рич. Лицо Софи мрачнеет. Она выдергивает свою руку. Рич бледнеет. Он понимает, что совершил промах, но не может понять, какой именно. Он похож на испуганное животное, не знающее, в какую сторону бежать, но понимающее, что от этого решения, возможно, зависит его жизнь.

– Нет, – говорит Софи ледяным голосом, – совсем не как она.

Рич прикусывает губу. Он отчаянно хочет пошутить насчет песни «Murder on the Dancefloor», я вижу, что хочет, все это видят, но лучше бы ему этого не делать.

Он снова нервно смеется, а потом облизывает искусанные губы.

– Но… (о боже, он снова пытается пошутить), это действительно похоже, Софи… Эллис Бекстор. Похоже на ее имя.

Воцаряется тишина, мне не следовало бы так веселиться, но мне весело.

– Певица? – опять пытается сказать он, начиная потеть. – Диджей?

– Рада была с вами познакомиться, – говорит Софи, пристально глядя на него и не шевелясь.

Он кивает и с опущенной головой удаляется, развернувшись в сторону туалета. Она испортила ему вечер. Поделом ему и его белым медведям.

– О боже, какой кошмар, – говорит Софи, повернувшись к нам спиной.

Мэдди кивает.

– Кошмар! – Я уже предупреждала ее, что не стоит шутить по поводу фамилии Софи. Ну да, ей не следовало брать фамилию мужа, когда они поженились. Все мы предостерегали ее, что подобные вещи будут случаться постоянно. Ну да ладно. Если бы Софи Эллис Бекстор обладала не одним популярным хитом, возможно, шутки были бы по крайней мере разнообразнее.

Я замечаю, что кто-то еще занял место Рича рядом с нами.

Это она.

– Привет, – тихо говорит она мне. Я внимательно смотрю на нее, в ответ она внимательно смотрит на меня.

– Привет, меня зовут Софи, – радостно говорит Софи, с гораздо большей готовностью протягивая руку и опуская фамилию, дабы избежать повторения случившегося.

– Мэдди, – произносит Мэдди, едва скрывая безразличие и снова выискивая глазами Аарона.

– Элизабет Шелли, – говорит синий костюм, улыбаясь и обнажая белые зубы. Похоже на оскал хищницы, мне нравится.

– Элинор Найт, – наконец отзываюсь я, при этом мой голос звучит выше, чем обычно.

Мы улыбаемся друг другу и умолкаем. Софи переводит взгляд с нее на меня, понимая, что ситуация становится неловкой, и видя испуганное выражение моего лица.

– Итак, Элизабет, что привело вас на вечеринку в «The Hales»? – говорит она, спасая меня.

Элизабет снимает длинный темный волосок со своей руки. Вероятно, мой. У меня сильно лезут волосы.

– Я работаю в компании «Windzor», – откликается она. – И руковожу одной из галерей в Северном Лондоне. И разумеется, помогаю с заявками на участие в конкурсе. – Она снова улыбается. – Оказывается, это интересно.

Софи удивленно поднимает брови и смотрит на меня.

– Много заявок уже подано?

– Удивительно много, – подтверждает Элизабет. – Мы размещаем эти произведения в выставочных залах по всему Саут-Бэнку[42]42
  Саут-Бэнк – район Лондона на южном берегу Темзы.


[Закрыть], вы там бывали? В частности, одна работа, кажется, вызвала много разговоров. Довольно красивая картина. Автор неизвестен, поэтому его стали называть «Новый Бэнкси»[43]43
  Бэнкси – псевдоним английского андеграундного уличного художника, имя которого до сих пор неизвестно.


[Закрыть]. – Она смеется, и я понимаю, что она красива. Красива, успешна и привлекательна. Мать твою!

– Я буду там завтра, – говорю я вернувшимся к нормальному тембру голосом. – Я работаю в «The Hales» художником-иллюстратором, а также пишу… иногда.

– Она чудесно пишет, – преданно добавляет Софи, а Элизабет мило улыбается.

– Вы должны принять участие. До сих пор нам представили не так много живописных работ. Там куча современного искусства, инсталляций и типа того.

– Именно об этом я говорила ей, не знаю, почему она еще не подала заявку, – говорит Софи, и в ее голосе слышатся нотки раздражения. Я меняю тему.

– Интересно работать в галерее? – спрашиваю я, быстро добавляя: – Мне кажется, я мечтаю о такой работе.

Она улыбается еще шире.

– Я занимаюсь ею уже восемнадцать лет, и каждый день возбуждает меня, как новый. Я чувствую себя очень счастливой.

Я вздыхаю. Это то, чего мне хочется. Я хочу чувствовать себя счастливой. Мне хочется целыми днями смотреть на произведения искусства и говорить о них. Элизабет бросает взгляд на Агентов «Windzor». Они по-прежнему не смешались с остальными и твердо стоят бок о бок.

– На самом деле, только не говорите об этом никому, – говорит она, понизив голос, – я собираюсь открыть собственную галерею. Это серьезный шаг, серьезный риск, но меня это так захватывает. Не могу дождаться. Я хочу дать шанс молодым художникам, дать им возможность показать свои работы и открыть новые таланты. Думаю, поэтому я получаю большое удовольствие от конкурса, ведь мир искусства – такой замкнутый и закрытый.

От изумления я очень театрально раскрываю рот, и она внимательно смотрит на меня, вероятно, раздумывая, не насмехаюсь ли я над ней.

Я не насмехаюсь и поспешно добавляю:

– Невероятно. Должно быть, вы очень волнуетесь. Вы будете… будете, – замираю я, беспомощно бросая взгляд на Софи, и она снова приходит на помощь.

– Вы будете нанимать персонал для галереи?

Элизабет кивает.

– Не сейчас. Я пока веду переговоры с инвесторами и подыскиваю удобное место. Но скорее всего буду. – Она смотрит прямо мне в лицо. – Дать вам мою визитную карточку?

Я не способна вымолвить ни слова, только киваю, в то время как Софи с ухмылкой берет у Элизабет карточку. Расстегнув молнию на моей сумке, она бросает ее туда.

– Спасибо, – говорит за меня Софи, когда Элизабет, извинившись, скользящей походкой, как египетская царица, направляется к Дереку.

Видя, как она уходит, я чувствую себя слегка ошарашенной. Я понимаю, что скорее всего это ни к чему не приведет. Мы просто поболтали на вечеринке. Она вела себя вежливо. Вероятно, я никогда не смогу отыскать ее визитную карточку в глубинах своей сумки, где покоятся ручки и давно засохшие крошки от печенья. Но переживаемое мной чувство так волнует. Я призналась себе в том, чего я хочу. Это что-то вроде прилива честолюбия, и это ощущение мне знакомо. Много лет тому назад подобные порывы были для меня привычным делом, но я забыла о них. Я не заметила, когда сбилась с пути, но теперь я не хочу терять этого ощущения. Много лет я жила по инерции и все делала автоматически. Мне хочется чего-то добиться и заняться той работой, которая избавит меня от ада, которая разожжет огонь в моей душе. Удивительное ощущение.

Я залпом выпиваю потеплевшее вино и посмеиваюсь.

Alan Knight [email protected]

Кому: [email protected], [email protected]

5 марта

Адам Найт

106, Касл-Райз

Джадфилд

Восточный Суссекс

TN225UN

Дорогие Элинор и Дженнифер!

Простите, что вам пришлось пару недель дожидаться последней части моего романа. Надеюсь, вы не сидите на краешке стула, а то свалитесь! Я был так занят в последнее время! Может быть, вам уже известно, что медиум Шэрон открыла свой «Канал медиума» на YouTube (правда, я не знаю, что это значит). Она говорит, что сделала рассылку для всех, и я уверен, что она не забыла вас. Я вложил фотографию, которую сделал с ее письма на случай, если вы его не получили. Как видите, теперь она зарегистрирована, как «ютубер» (что это такое, мне также неизвестно), и во вторник она позвонила мне через «FaceTime» и сказала, будто предчувствует, что со мной случится нечто ужасное, если я тотчас же не отправлюсь на Черч-роуд и не помогу ей снять ее «Влог». Как оказалось, я главным образом должен был держать ночник у ее лица, пока она говорила. Она считает, что освещение играет очень важную роль для подписчиков. Я не обращаю внимания, но на самом деле после двух дней «Влоггинга» у меня болят руки! Медиум Шэрон сказала, что теперь я, слава богу, предотвратил ужасные события, и присвоила мне звание исполнительного продюсера.

Но, скажу я вам, к работе над романом я вернулся с радостью! Я прочитал последнюю главу Кэндис и Питеру, и Кэндис говорит, что в ней действительно чувствуется накал страстей. Надеюсь, вы с ней согласитесь.

Ленни, спасибо тебе за ответ. Я думаю, тренировочный костюм может понравиться? Как насчет того красного, который тетя Сюзи подарила мне на Рождество в 2004 году? Ты говорила, что я выгляжу в нем как Дэвид Хассельхофф[44]44
  Дэвид Хассельхофф (1952) – американский актер и певец.


[Закрыть] в сериале Спасатели Малибу?

Дженни, надеюсь у тебя все хорошо. Кажется, твой электронный адрес не действителен? Я получил ответ, где говорится, что я заблокирован? Надеюсь, ты свяжешься со мной, но не беспокойся, если не сможешь, так как Кэндис напечатала мое письмо на цветном принтере, и я отправил тебе его почтой. Бернард из почтового отделения сказал, что это займет, вероятно, несколько дней, но кто знает, с учетом работы нашей почтовой системы. Вот хохма. Я шучу, я знаю, что они очень усердно работают.

Целую вас обеих и очень горжусь вами.

С наилучшими пожеланиями,

Папа

75 ОТТЕНКОВ ТОНИ

Роман Алана Бернарда Найта

Тони Брэкстон очень, очень нервничает, что невероятно непривычно для Тони. Как все всегда говорят, Тони Брэкстон – самый спокойный человек на свете. Правительство даже просило его разминировать несколько бомб, хотя он на самом деле не знает, как разминировать бомбы, и все потому, что он умеет сохранять спокойствие в трудной ситуации. Но не сегодня. Сегодня он сам – бомба, которую требуется разминировать. Он очень, очень нервничает.

Тони нервничает потому, что едет к дому Светланы! Он не может поверить, что скоро и вправду увидит ее, и не может поверить тому, что он так нервничает. Прежде он никогда не встречал женщину, которая произвела бы на него такое сильное впечатление. Ему бы не понравилось, если бы так повела себя Анита, а каждый скажет вам, что Анита была глубоко, глубоко удовлетворенной женщиной. Если бы вы спросили ее прямо сейчас, она ответила бы, что была глубоко удовлетворенной, а не очень удовлетворенной.

Но так или иначе, сейчас Тони едет к дому Светланы, до которого десять минут езды, в своей желтой машине новой марки «Ford Mondeo», он снова думает о том, не вернуться ли ему. В конце концов, об этой женщине его много, много раз предупреждали члены Клуба книголюбов. Он понимает, что совершает ошибку, отчего волнуется еще больше. Он чувствует, что его что-то подталкивает вести машину, он вынужден признаться самому себе и радиостанции «Radio Four», которую слушает, сидя в машине, что очень взволнован.

Приехав по адресу, который сообщила ему в SMS Светлана, Тони открывает дверь машины, чтобы выйти, затем он выходит и закрывает за собой дверь, как обычно, на удачу потерев свою кивающую собаку. Затем он запирает машину и смотрит вверх на огромный дом. Огромный дом, стоящий перед ним, производит на него огромное впечатление. Он огромен.

Тони идет по дорожке и стучится в поистине огромную дверь большим дверным молотком, который можно принять за эротическую метафору того, что может произойти. Отвечает дворецкий, который тоже очень внушителен, и он ведет Тони через дом в сад на заднем дворе, где его в крытом бассейне ждет Светлана в поистине привлекательном купальнике и шляпе. Она держит в руке какой-то коктейль. Тони определенно перепробовал все коктейли, и он подозревает, что это коктейль «Космополитен»[45]45
  Космополитен – алкогольный коктейль на основе водки, ликёра трипл-сек, лимонного и клюквенного соков.


[Закрыть].

– Вы очень красиво смотритесь, Тони, – говорит Светлана, вставшая, чтобы поздороваться с ним, и восхищающаяся его коричневыми вельветовыми брюками и красным джемпером марки «Adidas», надетым им как раз по этому случаю. Джемпер смотрится на нем удивительно, и в то же время он растягивается, и в нем будет удобно, если Тони потребуется залезть на что-то или подо что-то, и в этот момент он видит телефон Светланы, из-за которого он и явился сюда. Впрочем, им обоим известно, что это лишь предлог.

– Здравствуйте, Светлана, – с чувством говорит Тони.

– Прошу тебя, Тони, – говорит она со своим русским акцентом, – зови меня Лана. Хочешь выпить коктейль «Космополитен»?

Тони был прав.

– Да, с удовольствием, Лана, – говорит Тони, и дворецкий стремительно бежит за выпивкой.

– Сядь, прошу тебя, – говорит Лана, и Тони садится, восхищаясь ее большим бассейном, простирающимся перед ними. Конечно, за свою жизнь он видел множество бассейнов, но этот действительно необычен.

– У тебя действительно необыкновенный и большой бассейн, – эротически произносит Тони, и воздух густеет от невысказанных слов о чем-то необыкновенном и большом, как виденный им недавно дверной молоток.

Несколько секунд они пристально смотрят друг на друга, и Лана склоняется к нему.

Что сейчас будет? – думает Тони.

Именно в этот момент возвращается дворецкий с коктейлем для Тони, и Лана отклоняется. Тони берет стакан из рук дворецкого и говорит «большое спасибо», потому что он всегда вежлив. Люди судачат о его манерах не меньше, чем о красивых икрах.

– Могу я задать тебе один вопрос? – говорит Лана, и Тони великодушно кивает. – Я знаю, что ты совсем недавно остался один, но тебя уже кто-то интересует? – А потом добавляет с удивлением: – Тебе нравится Ванда?

Тони удивлен. Он давно знает Ванду, и, хотя все говорят, что она увлечена им, и она всегда говорит о его икрах и точеных чертах лица, Тони уверен, что в этом нет ничего особенного.

– Мы просто друзья и члены Клуба книголюбов, не более того, – говорит Тони.

– Отличная новость! – говорит Лана, допивая одним махом свой коктейль. – Потому что, Тони, скажу я тебе, ты меня очень заинтересовал, и я хочу, чтобы ты стал моим.

Тони не может поверить своим ушам, не может поверить и дворецкий, все еще стоящий рядом с ними. Лана такая прогрессивная! Тони за всю свою жизнь никогда не встречал более прогрессивной женщины, а он знаком почти с каждой женщиной на планете. Он встревожен, но не может отрицать, что тоже возбужден. Лана выглядит такой прекрасной и искушенной. Но он не должен допустить, чтобы его занесло. Может быть, все развивается слишком быстро?

– Может быть, прежде чем мы продолжим, я починю твой телефон? – нервно предлагает Тони.

Лана ведет его через дом в студию, где установлен городской телефон. Телефон выглядит так, словно на него наступили, но Тони тем не менее вежливо осматривает его.

– Боюсь, я не смогу починить его, он не подлежит ремонту! – с грустью говорит Тони. Обычно он способен починить все, что угодно, но здесь перед ним по всему столу разбросаны осколки телефона.

– Как стыдно, – шепчет Лана, стоящая очень близко к Тони.

Очень напуганный Тони отступает.

– Впрочем, я куплю тебе новый телефон! – весьма великодушно предлагает он.

Лана делает еще один эротический шаг в сторону Тони, загоняя его в угол, и Тони думает, что ему, вероятно, лучше уйти.

– Может быть, я пойду? – говорит он.

– Прежде чем ты уйдешь, позволь показать тебе дом! – говорит Лана, очень опечаленная тем, что Тони уже собирается покинуть ее.

Тони соглашается, и они осматривают дом. Он с удивлением узнает, что у нее в доме есть собственный лифт, и они поднимаются наверх, на второй этаж. Как только двери закрываются, Лана НАБРАСЫВАЕТСЯ на него. Она целует Тони, и, прежде чем Тони успевает подумать о том, что делает, он целует ее в ответ. Они крепко-крепко целуются, им кажется, что прошла вечность, но, вероятно, это были всего лишь несколько секунд, потому что до второго этажа не так далеко. Но это УДИВИТЕЛЬНЫЙ поцелуй. Тони поистине успешно работает языком, и ясно, что Лана по-настоящему возбуждена и счастлива, ощущая его язык.

Когда звучит сигнал и двери, дребезжа, раскрываются, Лана и Тони перестают целоваться и смотрят друг на друга. Лана задыхается, а Тони облизывает пересохшие губы, чтобы увлажнить их. Все еще впереди.

– Никогда в жизни я так сладко не целовалась, – говорит Лана, когда они неторопливо идут по второму этажу. – Думаю, понятно, что мы отлично подходим друг другу в сексуальном плане, Тони.

Но Тони не уверен. Да, это был удивительный поцелуй, и Лана невероятно эффектна, но они пока еще не знают друг друга! Ему не верится в то, что случилось. Тони никогда не целовался с женщиной, не поговорив с ней перед этим хотя бы трижды.

Когда они входят в спальню, Лана соблазнительно улыбается.

– Не хочешь присоединиться ко мне? – говорит она, и Тони охватывает дрожь. Он еще не готов сделать такой шаг и извиняется, говоря, что забыл покормить своего любимого тигра и должен бежать домой. Это достойный повод, и Лана машет ему рукой на прощание, при этом она выглядит очень грустной, на нее производит большое впечатление его «Ford Mondeo», притягивающий ее как магнит.

По дороге назад Тони не знает, что и думать. Он не в силах отрицать, что Лана его очень привлекает и что шестьдесят второй поцелуй в его жизни был невероятно эротическим, он работал языком именно столько, сколько надо, но разве это что-то значит? У него так много вопросов, и он хочет перечислить их прямо сейчас: они оба испытали сексуальное влечение, но есть ли между ними что-то еще? Почему она так богата? Почему все остальные женщины из Клуба книголюбов не любят ее? Что будет потом? И умеет ли она готовить запеченные овощи с орехами? Так много вопросов, и так мало ответов.

КОНЕЦ ГЛАВЫ

6

16.45, пятница 8 марта

Местоположение: В галерее «Windzor» в Северном Лондоне, жду у стойки администратора. За стойкой сидит адски скучающая девица, которая играет на телефоне, а на стене висит огромная картина с пейзажем. Такое внушительное и роскошное помещение, что мне становится решительно страшно – не собралась ли под моим стулом лужа пота.

Я. Сижу. Одна. Я никогда не проводила столько времени на собеседовании о приеме на работу. Я очень нервничаю. Я не знала, что надеть. Софи оказалась совершенно бесполезной – она слишком отвлекалась на Сиару и не могла дать мне совет, – поэтому я, в конце концов, подобрала к своей единственной красивой блузке (вчера вечером я погладила ее утюгом Томаса) темно-зеленый блейзер и юбку-карандаш, решив, что она будет полезной, если мне захочется вытереть потные ладони.

Итак, вчера я наконец набралась смелости и связалась с Элизабет Шелли после нашего неловкого разговора на вечеринке. Она ответила на удивление быстро, спросив, удобно ли мне прийти сегодня, чтобы обсудить «возможные варианты». Я не имела никакого реального представления о том, что она имеет в виду, но, разумеется, согласилась, сказав, да, большое спасибо, мадам. И вот я сижу здесь со своим резюме и портфолио, надеясь, что это все, что мне необходимо.

Я ерзаю на неудобном стуле и откашливаюсь. Я жду уже четверть часа, и меня преследует поистине параноидальная идея, что администратор забыла сообщить Элизабет о моем приходе. Я не хочу, чтобы она подумала, будто я опоздала. Я встаю и – нарочито громко – зеваю, глядя в направлении администратора, напоминая ей о своем присутствии. Но она старательно продолжает игнорировать меня, слишком поглощенная своим телефоном.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь еще раз закашляться, чтобы привлечь ее внимание, Элизабет через стойку администратора тепло окликает меня по имени. Она демонстрирует свою хищную улыбку и, подойдя ко мне, жмет руку.

– Большое спасибо, что пришли, – говорит она. – Так приятно снова увидеть вас.

– О, мне тоже! – отвечаю я, идя по коридору за этой великолепной и роскошной женщиной к ее офису, от ощущения собственной неполноценности у меня на шее выступают похожие на сыпь мурашки.

В офисе уже находится мужчина, который встает, чтобы поздороваться со мной. Он высокомерно держит в руках стопку бумаг, чванливо давая мне понять: у-меня-нет-на-это-времени. Я думала, что мы с Элизабет будем вдвоем. Черт, все внезапно приобретает такой официальный характер.

– Это Кэмерон Борн, – тихо говорит Элизабет. – Он – наш потенциальный партнер в новом рискованном предприятии. – Он холодно кивает мне, а я, как идиотка, взмахиваю в ответ рукой. Элизабет жестом предлагает мне сесть за стол напротив нее, а потом улыбается. – Спасибо, что пришли, – любезно говорит она. – Я хотела продолжить разговор, который мы начали на мероприятии компании «The Hales». Безусловно, это очень конфиденциально, и я надеюсь, что мы можем полагаться на ваше благоразумие?

Я молча киваю.

Она театрально умолкает и добавляет:

– Возможно, скоро откроется вакансия, и я думаю, что вы…

Ее прерывает мужчина.

– Итак, Элинор, какими исключительными качествами вы, по вашему мнению, должны обладать для того, чтобы получить это место?

Он произносит мое имя так, будто берет его в кавычки. Будто ему не верится, что это мое настоящее имя.

Я пристально смотрю на него, пытаясь понять и не понимаю. Меня страшат подобного рода избитые вопросы на собеседовании. Они всегда страшили меня. Когда я слышу их, у меня размягчается мозг. Как можно судить о чьей-либо способности выполнять ту или иную работу, исходя из того, что он умеет щеголять дерьмовыми прилагательными? Я даже не знаю, что это за работа, так как же я могу ответить на этот вопрос?

Я откашливаюсь, а Элизабет оглядывается на коллегу. Кажется, она раздражена.

– Ну, – запинаясь, начинаю я, – все зависит от того, каким будет это место, но я трудолюбива, преданна…

Закатив глаза, он снова прерывает меня.

– Хорошо, Элинор… «(если это ваше настоящее имя)» … где вы видите себя через пять лет?

– В женской поп-группе? – говорю я, и моя улыбка угасает, когда я замечаю его каменное выражение лица. – Э, извините, это шутка. – Я украдкой кошусь на Элизабет. Та прикрывает рот рукой.

Я провожу тыльной стороной ладони по лицу, меня охватывает паника, и я начинаю снова.

– Через пять лет я хотела бы быть помощником директора галереи наподобие этой и уделять больше свободного времени живописи. Я принесла с собой несколько работ, на случай если вы пожелаете…

Кэмерон со скучающим лицом протягивает руку к папке, и я осторожно вручаю ее ему. Он равнодушно просматривает ее. Просмотрев половину, вздыхает и, наклонившись вперед, с шумом роняет ее на стол.

– Приведите мне пример ситуации, когда вы разрешаете конфликт с коллегой.

ОтвалиДжекиОтвалиДжекиОтвалиДжеки ОтвалиДжекиОтвалиДжекиОтвалиДжеки

– Э-э. – Я ничего не могу придумать. Элизабет больше не слушает, изучая мою папку. Она вопросительно смотрит на меня, а потом – снова на мои работы. Я едва дышу, я не знаю, нравится ей или нет.

– Ну, – медленно выдыхаю я, а потом замолкаю. У меня по шее течет пот, стекая на спину, и в голове нет ни единой мысли. О чем он спросил меня? Про пять лет, что ли? Все дело в том, что на собеседованиях я так нервничаю, что забываю о том, что происходит, и обычно отвечаю уклончиво и хожу кругами до тех пор, пока кто-нибудь не прервет меня или я не покончу жизнь самоубийством. Не могу поверить, что без малого в тридцать лет я до сих пор не научилась правильно вести себя на собеседовании. Ведь я должна была научиться – другим это удается, разве не так? Я должна была научиться играть в эту игру. Я должна была нанизывать одну долбаную-фразу-на-другую, ни разу-мать-твою-не сбиваясь.

Я не могу этого допустить, эта работа слишком много значит для меня.

Я наклоняюсь вперед, имитируя язык его тела, и честно пытаюсь ответить.

– Видите ли, мистер Борн, я представления не имею, о чем вы меня спрашиваете, но, прошу вас, просто поверьте мне, я сделала бы для вас обоих любую работу. Я так страстно люблю искусство, оно очень много значит для меня. Я рисую с детства и не хочу заниматься в жизни ничем другим. Работать в сфере искусства… – Мои мысли опять улетучиваются, и я умолкаю.

Тишина.

Кэмерон встает.

– Спасибо, что пришли, Элинор, – говорит он, направляясь к двери и открывая ее.

Опять я опростоволосилась.

Сутулясь, я смотрю на Элизабет. Она выглядит смущенной.

Я смутила ее. Она поверила мне, а я поставила ее в идиотское положение в присутствии инвестора. Я все испортила.

Встав, я вяло пожимаю ей руку.

– Спасибо, – отрывисто говорю я, видя жалостное выражение ее лица. Войдя в лифт, я начинаю плакать.

Два часа спустя я сижу в баре и, потягивая вино, снова и снова прокручиваю в голове собеседование. Как назло, у меня сегодня вечером свидание. Через несколько часов мне придется улыбаться и снова показывать себя с лучшей стороны. Черт побери, как меня изматывает этот процесс – жизнь, свидания. Но, по крайней мере, я напьюсь вдрызг, думаю я, приободряя себя. Бармен с тревогой наблюдает за мной, когда я лезу под блузку и начинаю поправлять сиськи. Сегодня утром, найдя этот бюстгальтер в своем ящике для белья, я подумала, как идиотка, «О, как мило, я забыла, что у меня есть такой бюстгальтер. Почему бы мне снова не надеть его. Надену-ка я его и проведу целый день, стараясь не вопить в агонии оттого, что моя бедная грудь будет сжата и исцарапана». Я забыла, что это именно такой бюстгальтер.

Я бы сняла его, но тогда мне пришлось бы немедленно возвращаться домой. Когда я делаю следующий глоток, входит Гарри, с которым у меня назначено свидание, и оглядывает зал. Я чуть не поперхнулась.

Это крупный, хорошо сложенный и коротко стриженный мужчина. Судя по его виду, он весь день проводит в спортивном зале, а потом весь день спит в солярии. Он словно герой реалити-шоу Пляж Великобритании / Джорди Шор, думаю я, когда он замечает меня.

– Привет, любимая – Элли, верно? – подмигивает он мне.

Я хихикаю. И опять хихикаю.

Это странно.

Снова хихикаю.

Обалдеть, я понимаю, что он мне нравится. Жесть, что со мной происходит? Обычно такие мужчины не привлекают меня. Я люблю симпатичных, странноватых парней, а не оранжевых лихих ковбоев. Но в этом парне что-то есть. Что-то, относящееся к его КРУПноте, превращает меня в ухмыляющуюся лужу растаявшего желе. Он уверенно заказывает виски «Jack Daniеl’s» и колу – «с клубникой, приятель» – и снова обращает внимание на меня.

– Могу я предложить тебе еще стаканчик? – с нахальной ухмылкой предлагает он, кивая на мое вино.

У него такая облегающая майка.

Вместо ответа я снова хихикаю. Он выглядит удивленным и жестом показывает бармену, чтобы тот наполнил мой бокал.

Мы берем напитки и находим столик в углу.

Я вижу, как сквозь майку выпирают его соски. О, черт.

Проходит три часа, а мои голосовые способности все еще не восстановились. Я не знаю, что со мной сегодня, я никогда не лезла за словом в карман. Способность только хихикать сменилась странными рассуждениями вроде вот этого:

– Прости, но я целую вечность провела в туалете. Я писала и думала, это никогда не кончится. Понимаешь? Ты думаешь, что это все, и радуешься «Фу! Наконец-то!». Но потом зажимаешься, из тебя выливается новая струя. И к тому же ненормального цвета – перед тем как прийти сюда, я приняла витамины «Berocca», чтобы подготовиться к похмелью. Забавно, потому что иногда я не писаю по два дня!

– Ты вроде бы горячая штучка, а? – говорит он после моего спича о моче.

Я в замешательстве.

– Ты назвал меня горячей? – спрашиваю я, слегка под кайфом.

– Да, котенок, – говорит он низким голосом, – но еще я назвал тебя штучкой.

– Отлично. – Я пренебрежительно взмахиваю рукой. – На это мне наплевать, главное, что горячая.

Он придвигается ближе и шепчет с ухмылкой:

– Как насчет того, чтобы переспать?

Я опять хихикаю, совсем не так напуганная, как следовало бы. Кажется, это все, на что я способна в этот вечер.

То есть я могла бы заняться с ним сексом. Но стоит ли беспокоиться? Придется прикладывать кучу усилий, а я предпочитаю просыпаться в своей постели. Если мы разойдемся прямо сейчас, я могу вернуться домой через полчаса, съесть кусочек купленного со скидкой апельсинового шоколада «Terry», который остался с Рождества, и почитать «самые рейтинговые» комментарии на сайте Daily Mail, чтобы почувствовать себя возмущенной и недосягаемой. Я думаю о своей кровати и с вожделением стремлюсь в нее. Вот почему мне нравится быть одной – в полном одиночестве. Я могу сейчас пойти домой и всю ночь смотреть реалити-шоу Золотая молодежь Челси. Могу писать, есть печенье, разбрасывая крошки по одеялу. Я могу весело поболтать в Tinder, как тогда с парнем, что делает куклы, которые выглядят как настоящие младенцы. Я полагаюсь только на себя, я советуюсь только с собой. Я могу делать все, что захочу. Ах, черт побери, я люблю спать одна. Я люблю нацепить на себя отвратительные старые пижамы в семь слоев и, подоткнув под себя одеяло, стать похожей на буррито[46]46
  Буррито – мексиканская лепешка с начинкой.


[Закрыть].

И если я займусь с ним сексом, то он будет семнадцатым по счету, а я, по правде сказать, ненавижу нечетные числа.

Он улыбается, глядя на меня, и шевелит бровями, словно намекая.

Не могу поверить, что даже рассматриваю такую возможность. Этот мужчина уже несколько раз произнес предположительно.

– Давай, котенок, – говорит он, снова подмигивая. – Обещаю, ты получишь самый лучший оргазм в своей жизни. Я пройдусь через твой проход.

О, проклятие, нет.

Да, я переспала с ним, но ВЫСЛУШАЙТЕ МЕНЯ ДО КОНЦА.

Сначала у меня не было намерения это делать, но, выйдя на улицу, мы увидели около бара гигантский билборд с Дерреном Брауном[47]47
  Деррен Браун (1971) – английский иллюзионист, гипнотизер, художник, автор книг.


[Закрыть], и Гарри попросту обалдел и стал говорить мне, чтобы я не смотрела «колдуну» в глаза, иначе он проклянет нас обоих. Это было та-а-ак умилительно. А потом мы целовались, и я ощущала себя такой крошечной в его объятиях, а потом мы занялись сексом. Меня не в чем винить.

Все закончилось тем, что в восемь часов утра я ускользнула из его квартиры в Южном Лондоне. Выйдя из его дома, я с удивлением оглядываюсь по сторонам. Я точно знаю, где нахожусь, я знаю этот район – чуть дальше по той же улице живет Томас. Я посылаю ему сообщение по WhatsApp.

Ты дома? Можешь приготовить мне завтрак?

Он отвечает мгновенно.

Да! Где ты? Как прошло свидание? Тебе есть чего стыдиться?

Я оглядываю свое платье и туфли на каблуках, торчащие из сумки.

На самом деле мне есть чем гордиться. Я буду у тебя через пару минут.

Когда я прихожу, меня уже ждет кофе, и Томас провожает меня на кухню. У него собственный дом, на который он взял ипотеку, как будто он – разорившийся миллионер.