Текст книги "Спасая Маму"

Глава 4
Семья

Большой двухэтажный бревенчатый дом, отдельно стоящая баня, уголок сада для отдыха с крытой беседкой, в которой была сооружена печь, стоял мангал, гриль-барбекю и самая настоящая кухня с массивным столом из сосны. Хотя погода с утра была дождливая и, судя по всему, солнцу так и не суждено было появиться, повсюду царило радостное оживление. Это был первый выезд на отдых семьи Крапивиных, которая являлась единоличным собственником крупного маслозавода. Продукция маслозавода реализовалась по всей России под своей фирменной торговой маркой «Крапивин».

Что же касается самого семейства. Возглавлял его дед Василия, которому недавно минуло восемьдесят лет. Дед Василий носил маленькие очки и ходил, опираясь на трость. Всю свою жизнь он трудился, построил дом для семьи, но старость брала своё. Теперь он безвыездно жил на даче, которую возвели на месте его старого дома. Зимой дети и внуки навещали его. А летом вся семья приезжала к нему и жила вплоть до наступления холодов. Дед Василий отличался покладистым характером и неразговорчивостью. А свою прошлую жизнь вообще вспоминать не любил. Его единственная дочь Надежде в прошлом году отпраздновала пятидесятилетний юбилей. Зять был немного старше: ему исполнилось пятьдесят четыре. Супруги совместно вели хлопотный бизнес; дед втайне гордился дочкой и зятем, они были трудолюбивы и напористы, дело их расширялось и приносило хорошую прибыль. Единственный внук деда Василия, названный в его честь, основал свою компьютерную компанию и мечтал прославиться, разрабатывая игры для мобильных устройств. Василий-младший зарабатывал достаточно, чтобы чувствовать себя полностью независимым. Василий не обладал могучим телосложением и высоким ростом, скорее наоборот, и к двадцати семи годам успел изрядно облысеть. Однако невыразительную внешность с лихвой возмещал острый ум, врожденная мудрость и спокойствие, возможно, унаследованные от деда. К его советам прислушивались многие, включая и родителей. Василий больше всего на свете дорожил и гордился своей семьёй и единственным другом.

А еще в семье были две очаровательные девушки с ярко голубыми глазами. Одной исполнилось двадцать пять лет, и это была жена Василия-младшего Зоя, яркая подвижная особа с необычайно заботливым сердцем, которое, правда, почти никогда не ладило с головой. Второй же минул третий годик. И это была его дочь Карина, девочка смышленая и шаловливая. А друга олицетворял Фёдор Рыбачков, с которым они неразлучно дружили с самого раннего возраста. Василий и Фёдор прекрасно дополняли друг друга: один решал задачи с помощью ума, другой на удивление ловко умел орудовать кулаками. Федор и внешне отличался от друга статностью и спортивным телосложением. Они были ровесниками, но Федор считал себя старшим, всегда вставал горой за друга, не задумываясь, мог наказать обидчиков Василия. Чувство справедливости в нем всегда преобладало над всеми остальными чувствами. И когда пришла пора выбирать дело жизни, отправился в спецназ, будучи твердо уверен, что именно здесь он сможет принести пользу людям.

В тот день на даче Крапивиных гостили еще три женщины. Одной из них была мама Фёдора, Мария Леонидовна Рыбачкова; она дружила с Крапивиными давно, ещё до рождения Фёдора и Василия. Неудивительно, их дети тоже сдружились. Две другие женщины доводились близкими родственницами Зое, жены Василия: её мама, Антонина Васильевна Коврова, и младшая сестра Марина.

Марина заочно училась на третьем курсе юридического факультета и одновременно работала помощником местного нотариуса. Ей только минуло двадцать лет. Она обладала цыганской красотой – высокая черноволосая красавица с лучащимися глазами, взгляд которых сразить кого угодно среди мужской части общества Павловска. Именно благодаря ей выручка нотариуса увеличилась за последний год в несколько раз. Многие мужчины стремились оформлять документы именно в этой конторе. При этом большая очередь только радовала. Можно было насладиться, наблюдая за грациозными движениями молодой помощницы, которая с неизменной вежливостью отвечала на все вопросы.

Именно ей были адресованы слова деда Василия. Он сидел на своём любимом пеньке, упёршись обеими руками на трость, когда Марина вышла из дома и торопливо направилась в сторону беседки, держа в руках поднос с расставленными на нём закусками.

– Хороша! Эх, хороша! – восхищённо причмокивая губами, пробормотал дед Василий. – Парное молоко, а не девка.

– Нравится? – рядом с ним на соседний пенёк присел зять, Егор Крапивин.

– Добротно сделали девку. Где нынче найдёшь таких?! Вон по телевизору, что ни девка так с блестящими, толстыми губками.

– А чего они тебе не нравится? – удивился Егор Крапивин.

– Так Вася говорит, мол, из поролона-то губки раз блестят. Как-то там их надувают. Оттого и блестят.

Егор Крапивин рассмеялся.

– Сейчас мода такая, батя. И не женщины одни надувают. Мужиков тоже с избытком хватает. Все хотят выглядеть молодыми и красивыми.

– От лукавого всё. Оттого и мучают себя. Каждый человек от Бога. Каким родился таким и должон оставаться.

К ним подошёл младший Василий и поинтересовался о чём идёт речь.

– Про Марину да про поролон! – отозвался дед Василий.

– Силикон, дед, силикон. Я уж тебе сто раз повторял. Поролон это под диван или сиденье ма…

– Как хочешь называй, всё одно мерзость получится!

– Да у тебя дед, всё мерзость. Никак не привыкнешь к новой жизни.

– Кто бы говорил? – раздался из окна второго этажа голос Зои. – А ты? Как насчёт тебя и твоей семейной жизни?

Василий вскинул голову, выискивая в окнах жену.

– А что не так с моей семейной жизнью?

– Бросил нас и сбежал. А кто мясо будет готовить?

– Батя! Сказал, не трогай ничего, своими руками всё сделаю.

– Я тебя дам «батя»! – сердито буркнул Егор Крапивин. – Врёт он, Зоя.

– Да я знаю. Он с самого утра отлынивает. Только и сделал полезного как тётю Марию привёз и Фёдору позвонил.

– Фёдор! – Василий спохватился. – Он же скоро приедет, а у меня ничего не готово.

Василий затрусил в сторону беседки.

– Вот, вот, – вслед ему закричала Зоя, – теперь как что-то понадобится, сначала Фёдору позвоню!

Василий даже не собирался её слушать. Он вбежал в беседку и сразу засуетился возле печи. Спустя несколько минут там уже весело пылал огонь. Следом он разжёг угли и в мангале. Марина в это время раскладывала приборы на столе. Василий закурил и, прихватив пепельницу, сел возле печи. Появилась Зоя с большой тарелкой полной солений. Только она поставила тарелку на стол, как раздался звонок телефона.

– Вадька звонит! – глянув на экран, бросил Василий.

– Может с Фёдором что случилось! – не успела Зоя сказать эти слова, как тут же пожалела. Марина резко побледнела и, забыв обо всём, не мигая уставилась на Василия.

– Ты чего, Вадик? – громко спросил в трубку Василий. – А, а…без проблем. Приезжай, конечно. Всё сделаю. Какие ещё деньги? Перестань глупости говорить. Для тебя всегда и всё бесплатно…кстати, как там твой командир? Как Фёдор? Он в отделе или уехал?

При имени «Фёдор» щёки Марины вспыхнули багровым румянцем. Она поняла, что это всего лишь дежурный разговор, поэтому продолжила накрывать на стол. Но голова то и дело поворачивалась в сторону Василия.

– Да ладно?! Выехали на захват группы террористов? Реально террористов брали?

Марина снова замерла и снова не мигая уставилась на Василия. В глазах так и застыл испуг.

Некоторое время Василий молча слушал, а потом внезапно расхохотался, потом бросил: «Приезжай». А затем выключил телефон и спрятал в карман.

– Что там случилось? – не в силах сдержать любопытства, спросила Зоя.

– Группу Фёдора отправили на захват террористов, – весело ответил Василий. – Приезжают, а там толпа и полиция. Ещё кто-то стреляет. Полицейские так, мол, и так, террористы захватили заложников и обстреливают всех. Они смотрят и видят, что стреляют только по одной машине. И по звуку определили, что стреляли из охотничьего оружия. Ну, Фёдор вышел в зону обстрела и кричит: за что, мол, мужику машину портите? Чего он вам сделал? А там такая история. Мужья своих жён отправили, а сами с тёлками закружили. Жёны попадают в аварию. Приходится возвращаться домой. А дома мужья кувыркаются с тёлками. Ну, жёны за ружья и всех четверых в плен. Тёлок отпустили, а этих всех забрали. Сейчас все четверо сидят в полиции.

Василий рассмеялся и наткнулся на угрожающий взгляд Зои. Смех мгновенно пропал.

– Ты чего? – только и спросил он.

– Что это тебя так развеселило? – с откровенным подозрением спросила Зоя.

– А разве не смешно?

– Смешно?! Ты считаешь измену чем-то смешным? То есть для тебя всё просто? Изменил, посмеялся и всё забыл? – с каждым словом Зоя злилась всё больше и больше.

– Почему ты всё переворачиваешь с ног на голову? Смотри на ситуацию в целом. В целом! Не переходи на отдельные детали. И уж тем более не стоит примерять их на свою супружескую жизнь.

– Вася прав, – заметила Марина. – Может и не смешно, но к вам и лично к нему эта ситуация не имеет никакого отношения. А вот Фёдор должен вести себя более осмотрительно. Нельзя же вот так под пули лезть. Это… – Марина осеклась и бросила сердитый взгляд сначала на сестру, а потом и на Василия. Оба смеялись. – Что тут смешного?

– Каждый про свою козу, – сквозь смех выдавила Зоя, после чего все трое залились смехом.

Очень скоро Марина перестала смеяться и густо покраснела. Она исподтишка бросила взгляд на Василия.

– Да знает он, знает! – Зоя взяла со стола солёный огурец и откусила кончик.

– Ты ему рассказала? – Марина ещё сильнее покраснела.

– Ты ведь знаешь Василия. Он сам обо всём догадался. Меня спросил. Я подтвердила. А что ещё оставалось делать?

– Вася! – Марина устремила умоляющий взгляд в сторону Василия. – Не говори ничего Фёдору. Я сама хочу ему сказать. Сегодня скажу, если приедет.

– Не делай этого, Марина! – ответил на это Василий. Отвечая, он старался не смотреть в её сторону.

Что-то в голосе Василия прозвучало такое, отчего Марина начала быстро меняться в лице.

– Почему? – с вызовом спросила Зоя. – Марина любит Фёдора и хочет сказать ему об этом. Что здесь плохого?

– Фёдор её не любит! Если она признается, он сделает ей больно.

– Откуда ты знаешь? – Зоя нахмурилась. – Ты обсуждал с ним Марину?

– Нет.

– А что тогда? Откуда такие выводы?

– Ты ведь знаешь, как мы близки с Фёдором?! Я говорю, не надо этого делать. Фёдор не поймёт Марину. Он её не примет. Он никого не примет. Он любит другую девушку. Ещё со школы. Она училась в младших классах. Он всю жизнь её любит. Её одну.

– И чего не женился тогда?

– Она замуж за другого вышла.

– Тогда нечего и думать. Фёдор свободен.

– Сердцу не прикажешь! Ты это знаешь не хуже меня.

Василий поднялся, собираясь уйти. Перед уходом он снова обратился к Марине с настоятельным советом:

– Ничего ему не говори. Поверь мне, будет только хуже.

Некоторое время после ухода Василия сёстры молчали. Молчание прервала Марина.

– Что мне делать? – тихо спросила Марина.

– А что тут ещё сделаешь? Ты уже два года мучаешься. Дальше так нельзя. Прямо скажи о своих чувствах.

– А если Василий прав? И будет хуже?

– Хуже не будет. Ты и так вся извелась от этой любви. Давно надо было сказать. Да на тебя все засматриваются. Никуда он не денется. Фёдор такой же мужик, как и любой другой. Ещё на коленях будет перед тобой стоять. Вот увидишь.

Слова сестры воодушевили Марину. Она повеселела. Они начали быстро накрывать стол.

Глава 5
Тяжёлый разговор

Все сидели за столом и дружно ели первую порцию горячего шашлыка, когда появился Фёдор. Он поздоровался со всеми, а потом шутливо предупредил Василия, чтобы он больше никогда не похищал его маму из дома.

– Ты это в прошлый раз говорил! – пережёвывая обжигающий сочный кусок, ответил Василий.

– Правда? – удивился Фёдор. Потом вздохнул и добавил: – Это всё от Михалыча. Работаем сколько вместе, вот и понабрался…всякого.

Зоя предусмотрительно оставила место для Фёдора рядом с Мариной.

Сама Марина не сводила влюблённого взгляда с парня, хотя и делала вид, будто занята разговором с его мамой, Марией Леонидовной.

Фёдор сел рядом с ней и с аппетитом принялся накладывать в свою тарелку всё вкусное, что попадалось на глаза.

Егор Крапивин налил водки.

– Тебя никто не остановит, не то что меня! – добавил он, убирая бутылку.

Фёдор махом опорожнил стопку и продолжил есть.

– Как там…преступники? – поинтересовался у него дед Василий.

– Да где у нас преступники, дед? Шелупонь одна. Ни одного серьёзного дела. Сплошная скукота, – отозвался Фёдор.

– А тебе надо, чтобы с гранатами иль другой взрывчаткой?

– Да мне как-то всё равно, с чем пойдут. Каждому определим место!

Только давай про работу не будем, – попросил Фёдор. – Мне бы немного отдохнуть. Поспать. В ночь снова на службу. Прямо отсюда поеду.

– А как же я? – спросила Мария Леонидовна.

– У тебя провожатый есть, – ответил Федор, кивая в сторону Василия.

– Угрюмый ты какой-то сегодня, – заметил дед Василий.

– Устал, дед. Ночью два раза выезжали на задержание. Только собрались по домам, а тут ещё один вызов.

– Ещё по пятьдесят? – спросил Егор Крапивин.

Фёдор отрицательно покачал головой.

– С меня хватит. Вот доем мясо и пойду спать в комнату Василия.

Он точно так и сделал: доел, извинился и ушёл. Мария Леонидовна его догнала и пошла рядом. Зоя в этот миг незаметно дала знак Марине, призывая её пойти вслед за Фёдором. Марина глазами показала, что так и собирается поступить.

За столом среди Крапивиных завязался разговор. Обсуждали поведение Фёдора. Всем показалось, что он обижен или сердит.

– Да он просто не выспался, – улыбаясь, объяснил Василий. – Он с детства такой. Если не выспится, ходит мрачный и ни с кем не разговаривает.

В это самое время Мария Леонидовна осторожно «прощупывала» сына. От неё не укрылось поведение Марины. Она видела, какими глазами Марина смотрела на Фёдора. Взгляд влюблённой женщины не перепутаешь ни с одним другим. И когда она увидела этот взгляд, решила ей помочь. Марина ей очень нравилась. И она определённо подходила на место будущей снохи. Руководствуясь именно этой причиной, она и задала свой первый вопрос.

– Как ты думаешь, Марина создана для семейной жизни?

– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – Фёдор бросил на мать удивлённый взгляд. Они медленно шли к дому бок о бок и разговаривали.

– Мы всех спрашивали. Остался только ты.

– Наверное. Не знаю. Я вообще не понимаю всех этих вопросов насчёт создана для семейной жизни или не создана. Это от характера зависит. Если хочет семью, значит создана. Не хочет – значит, не создана. Чего здесь гадать?! Спроси у Марины и получишь свой ответ.

– Марина хочет!

– Ну, а чего ты у меня тогда спрашиваешь?

– Фёдор, перестань злиться!

– Я не злюсь, мама!

– Нет, злишься.

– Ладно. Злюсь. Потому что мне очень хочется спать, а вы тут всякие не нужные опросы проводите.

– Тогда поговорим после того как ты выспишься. Надеюсь, ты станешь более покладистым.

– В каком смысле?

Ответ на свой вопрос Фёдор не получил. Мать развернулась и пошла обратно. А он вошёл в дом, поднялся на второй этаж, где находилась комната Василия и Зои.

В детской кроватке мирно посапывала их дочка. Склонившись, Фёдор поцеловал её в лоб, а потом начал быстро раздеваться. Он разделся до трусов и уже собирался лечь спать, когда в комнате внезапно появилась Марина.

– Мне надо с тобой поговорить, Фёдор! – не без труда вымолвила она.

Фёдор с досадой чертыхнулся, но потом взял себя в руки и очень вежливо ответил.

– Марина, давай позже. Сейчас мне надо отоспаться.

Марина смело посмотрела ему в глаза.

– Я люблю тебя. Давно люблю. Два года уже. Я надеялась, что ты обратишь на меня внимание. Но ты меня всё время игнорируешь и не даёшь никакой возможности поговорить. Поэтому я решила…сказать сегодня.

– Это всё? – спокойно спросил Фёдор.

– Ты ничего не скажешь? Или…, – Марина побледнела. – Ты знал?

– Догадался. Давно. И ты должна была всё понять, сделать выводы вместо того, чтобы исподтишка перетягивать на свою сторону мою мать.

– Я никого не перетягивала на свою сторону, Фёдор. Я не знаю, о чём ты говоришь.

– Конечно, знаешь. Что тут непонятного? Если на тебя не обращают внимания, значит, ты не интересна. Трудно понять?! Но ты не успокаиваешься и появляешься везде, куда приезжаю я. Если уж ты такая непонятливая, я тебе прямо скажу: не лезь ко мне! Не лезь в мою жизнь. Ты мне не нужна и никогда не будешь нужна. И мою маму не беспокой. Она тебе не поможет. Ты только разозлишь меня. Если всё поняла, тогда вали отсюда и никогда больше не попадайся мне на глаза!

Марина выбежала из комнаты вся в слезах. Фёдор несколько раз чертыхнулся, а потом быстро оделся и вышел. Спустя минуту все услышали шум отъезжающей машины. Все догадались, что Фёдор внезапно уехал. Василий бросил на жену осуждающий взгляд.

– Я же предупреждал! – только и сказал он.

Зоя встала из-за стола и бросилась на поиски сестры. Она нашла её в бане. Марина рыдала взахлеб. Зоя села рядом с ней, обняла за плечи и начала успокаивать.

– За что… он… со мной… так, – раздался сквозь плач горестный голос, – Фёдор говорил такие ужасные слова…такие ужасные слова…он меня презирает… Зоя! Презирает…

Глава 6
Подготовка

В тот миг, когда машина Фёдора отъезжала от дачи Крапивиных, туда подъехал чёрный внедорожник с затемнёнными стёклами. Спустя минуту после того во дворе раздался женский голос:

– Егор! К тебе гости приехали!

Егор Крапивин вышел из калитки и наткнулся на двух элегантных мужчин в чёрных костюмах. Один был невысокого роста, смуглый, с глубоко посаженными глазами и выступающими скулами. Второй – худощавый, высокий с уродливым кривым шрамом под нижней губой.

Завидев их, Егор Крапивин схватился за верхний край калитки и замер. На побледневшем лице отразился неподдельный испуг.

– Помнишь нас? – спросил высокий. – Моя фамилия Кортнев. А это мой напарник Хашуров. Мы навещали тебя недавно.

– Зачем вы приехали? – выдавил из себя Егор Крапивин.

Кортнев подошёл к нему вплотную и, сверля глазами, процедил сквозь зубы:

– У нас к тебе один вопрос появился. Маслозавод не давит карманы?

– Я уже всё вам сказал. Маслозавод не отдам! – Егор Крапивин старался говорить решительно, но голос временами дрожал, выдавая сильное напряжение, которое являлось следствием страха.

– Конечно, отдашь. Мы ломали ребят покруче. А знаешь, как? Хотя нет. Не скажу. Пусть будет для тебя сюрпризом.

– Не бычься, – грубо бросил Хашуров, – отдашь маслозавод и проблемы закончатся. А начнёшь бычка изображать, всё отберём. Сам будешь просить, чтобы забрали. Время до завтра!

– Соглашайся. Следующее предложение будет не таким приятным! – посоветовал Кортнев.

– Нет! – отрезал Егор Крапивин, развернулся и резко вошёл во двор, заперев за собой калитку.

Хашуров и Кортнев переглянулись и вернулись в машину.

– Отдаст! Никуда не денется! – У Хашурова появился взгляд как у хищника, который готов схватить добычу.

– Если не будет проблем, – многозначительно заметил Кортнев.

– Каких проблем? – не понял Хашуров.

– Паренёк-то, который отсюда отъехал, в полиции служит. Спецназом командует. Известная личность в городе. И характер не подарок. Судя по всему, он близок к Крапивиным. Как бы не вмешался.

– Против нас не рискнёт пойти, – уверенно ответил Хашуров, запуская двигатель. – А если рискнёт, быстренько поставим на место.

– Надо приставить к этой личности человечка. Пусть проследят за ним. Если что, будем знать, куда давить. Хотя, лучше вообще с ним не связываться.

В это самое время мимо внедорожника проехал Александр Стойкий на своём видавшем виды Фольксвагене. Стойкий доехал до конца улицы, а потом свернул направо, в сторону старенького дома, стоявшем особняком на отшибе. Спустя минуту он остановил машины возле ветхой провисшей калитки. Прихватив инструменты, он вошёл во двор. Дорожка к дому начала зарастать сорняком. Местами виднелись следы помятой травы. Остались с его прошлого приезда. Стойкий открыл замок и вошёл в сени. Там стоял запах сырости, царил полнейший беспорядок, нагромождение давно ненужных вещей, коробок, потерявших свои качества строительных материалов. Повсюду плотно висела паутина. Он открыл скрипучую, обшитую войлоком дверь и вошёл в дом. Везде где только можно ровными рядами стояли упакованные пачки толстого пенопласта. Он поставил сумку с инструментом на стол, вытащил строительный нож и разрезал одну упаковку. После этого, он взял один лист и положил его на стол. Придвинул поудобнее стул, сел и начал вырезать в середине углубление в виде четырёхугольника. Как только глубина выемки показалась приемлемой, он достал из кармана куртки запечатанную пачку тысячных купюр и вложил в углубление. Края пачки чуть выступали. Он убрал пачку и продолжил вырезать. Потом снова вложил пачку. Теперь она встала вровень с верхним краем выреза. Он достал из сумки рулетку с карандашом, навис над своим творением и задумчиво пробормотал:

– Одна пачка весит сто грам. Десять пачек – это пять миллионов или один килограмм. Значит, пять миллиардов – это тысяча пачек по десять. Получается ровно одна тонна денег, – он поскрёб затылок, – вот откуда появилось это выражение. Не поймёшь, пока у тебя самого не появится. Ладно, – на этот раз он потёр лоб, пытаясь сосредоточиться. – Вес мы знаем. Теперь размеры. Толщина пенопласта, – он измерил рулеткой ширину пенопласта и сразу же вслух озвучил результат. – 5 сантиметров. А одной пачки денег, – он вытащил пачку тысячных купюр из выемки и измерил ширину. – Почти 13 мм. Так и будем считать. – Он на миг задумался, а потом негромко пробормотал: – Если положить три пачки друг на друга, получится меньше четырёх сантиметров. Ещё один сантиметр с хвостиком останется в запасе. Вполне достаточно. И сломаться не должен, если укладывать бережно. Теперь длина и ширина…пенопласт у нас метр на метр. А одна пачка денег… 157 на 69 мм, – закончив мерять пачку тысячных купюр, он снова задумался. Его взгляд вдоль и поперёк прошёлся по пенопласту. – Семь пачек не влезет, да ещё по краям надо место оставить для устойчивости. Получается шесть пачек в ширину и…четырнадцать в длину. Это восемьдесят четыре пачки. Если укладывать по три пачки получится…двести пятьдесят две пачки. Это сорок листов пенопласта. У меня здесь почти сто. Подожди… – он усиленно потёр подбородок, – двести пятьдесят две пачки – это…двадцать пять килограмм. Пенопласт может не выдержать нагрузки…хотя нет…все равно каждый лист буду перевязывать скотчем…ничего с ним не случится. Значит, так и сделаем. Сорок листов…должно хватить…

Стойкий залез в карман сумки с инструментами и выудил оттуда связку ключей. Прихватив ключи и рулетку, он вышел. За домом под навесом стояла старенькая Газель-будка. На задних дверцах висел замок. Он отпер замок и залез в кузов Газели. Внутри будка была обшита листами фанеры.

– Надо снять фанеру, чтобы потом времени не терять…а куда её деть? Внутри оставить – придётся всё время перетаскивать… Ещё больше времени потеряю. Снаружи сложить…ещё хуже. Не натаскаешься. Да и намокнуть может. Нет, лучше всё делать на месте. Один лист фанеры отвинтил, вставил туда пенопласты с деньгами, завинтил. Потом следующий…да, так лучше, – довольный своим решением, он приступил к обмеру кузову. Через пятнадцать минут он уже сидел за столом и производил математические расчёты.

– Длина кузова три метра. Высота два метра двадцать сантиметров. Получается шесть листов. У нас две стороны такие, значит, поместится двенадцать листов. У нас остаётся ещё одна сторона за кабиной шириной чуть меньше двух метров. Значит…там можно поместить ещё четыре листа, если слегка обрезать края. Всего шестнадцать листов. Ширина пустоты от обшивки до фанеры шестнадцать сантиметров. Значит можно уместить три листа в ряд. Получается…сорок восемь листов. Это больше, чем нужно. Даже пол и потолок не придётся разбирать. Отлично… работаем, Саша, работаем! – возбуждённо воскликнул Стойкий. – Скоро мы станем богатыми как восточные шейхи…

Подзадоривая себя картинами из будущей богатой жизни, Стойкий наметил с помощью рулетки размеры и начала быстро вырезать тайник в первом листе пенопласта.

Ему следовало завершить всю подготовку до субботы. В субботу он должен был поехать на своём стареньком Фольксвагене в сторону Москвы и там оставить его на стоянке возле одной из гостиниц. Там же снять номер на три дня.

Это мера являлась ещё одной предосторожностью, которая планировалась с целью запутать поиски, чтобы получить дополнительное время в случае возникновения непредвиденных проблем.