Текст книги "Мертвый ноль"

Невзирая на отсутствие пауков в наших тарелках, Кофа мрачнел на глазах.

– Двести тридцать семь – хорошее число, – заметил я. – Не круглое. Лично я круглые числа терпеть не могу.

– Когда речь идет о шиншийских принцессах, двести тридцать семь это очень плохое число, – заверил меня Кофа. – Хорошее число в данном случае может быть только одно – ноль! В идеале, такой специальный заколдованный ноль, к которому ничего нельзя прибавить. Ни на каких условиях. Никогда.

– Будете смеяться, но такой ноль существует, – сказал я. – Не уверен, что в практической жизни, но в математике он есть. Называется «мертвый ноль». Я, собственно, почему знаю: леди Тайяра так иногда ругается. И Базилио научила. Теперь обе бранятся: «Чтоб ему мертвым нулем на краю Мира валяться!» – про потерянный сапог, например… А что такого ужасного в шиншийских принцессах?

– Все! – твердо сказал сэр Кофа Йох, человек, который запросто приятельствует с бывшими убийцами, лесными разбойниками, пиратами, контрабандистами, портовыми нищими, торговцами ядами и даже некоторыми выходцами из старых аристократических семейств. То есть выйти за пределы того, что Кофа считает вполне допустимым, крайне непросто.

– Они избалованы до безобразия, – объяснил Кофа. – Беда в том, что дома, в Шиншийском Халифате, им позволено безнаказанно творить все, что взбредет в головы, как правило, не отягощенные избытком ума, или хотя бы житейского опыта.

– Оно и понятно, – поддакнул я. – Все-таки дочки халифа.

– С чего ты взял? – удивился Кофа. – Откуда бы у халифа взялось столько дочерей? Это же только к нам двести тридцать семь заявятся, а при дворе великого халифа их числится полторы с лишним тысячи.

– Откуда-откуда. Дурное дело нехитрое. Особенно когда в стране, где ты самый главный, практикуется многоженство.

– Полная ерунда. У шиншийцев не то что многоженства или многомужества, а даже обычных в нашем понимании браков нет. Шиншийцы считают, что влюбленные и без всяких дополнительных договоров стремятся быть вместе и заботиться друг о друге, а любые имущественные отношения, включая обеспечение совместного потомства, должен оговаривать не брачный, а сугубо деловой контракт, действие которого никаким образом не связано с наличием или отсутствием взаимной любви. Следует признать, что в некоторых житейских вопросах шиншийцы чрезвычайно мудры.

– Похоже на то, – согласился я. – Но как же?..

– Ты просто перепутал шиншийцев с куманцами, – усмехнулся Кофа. – Для человека, не получившего начального школьного образования, вполне простительно. Но на будущее все же имей в виду: они даже не соседи. Между Куманским и Шиншийским Халифатами пролегает Красная пустыня Хмиро, а это примерно четверть всей территории материка Уандук. И обычаи у них разные. Только и сходства, что и там и там халифат – древнейшая форма правления, которую когда-то на заре времен изобрели хитроумные и очень ленивые упиаты[3]3
  Все коренные жители Уандука называются кейифайями (в просторечии «эльфами»). Эта чрезвычайно малочисленная на сегодняшний день раса, отличается от людей не только крайне большой продолжительностью жизни, позволяющей считать их бессмертными (от некоторых видов оружия они умереть могут, однако от старости и болезней – нет), но и множеством других особенностей, которые, в отличие от бессмертия, отчасти наследуют потомки смешанных браков с людьми и крэйями. Однако внутри расы кейифайев существует разделение на упиатов, которые отличаются ярко выраженным стремлением к покою, и чрезвычайно активных, деятельных амфитимайев. В настоящее время в Уандуке живут, в основном, сами упиаты и их многочисленные потомки от смешанных браков, поскольку почти все амфитимайи, в силу своей беспокойной натуры, давным-давно покинули материк, чтобы найти и завоевать новые земли. Поэтому не будет преувеличением утверждать, что потомками амфитимайев заселен практически весь Мир (кроме разве что Арвароха, до которого их корабли так и не добрались).


[Закрыть], чтобы организовать себе спокойную праздную жизнь на фоне относительного порядка в окружающих их дворцы практически бескрайних землях.

– Ясно, – кивнул я. – Но согласитесь, логично предположить, что девушки, которых называют «принцессами», являются дочерями халифа.

– Логично, если речь не о шиншийцах. У них все не как у нормальных людей. В частности, «принцесса» – это просто придворная должность. И одновременно почетное звание. Чтобы его получить, всего-то и надо – уродиться человеком, рядом с которым приятно находиться великому халифу Муране Кутай Ан-Аруме. По какой-то непостижимой причине такими людьми обычно оказываются взбалмошные юные девицы, изредка – женщины постарше; впрочем, еще более взбалмошные. Ни мальчишек, ни взрослых мужчин, насколько мне известно, в ближней свите халифа нет и никогда не было. Интересно, почему?.. Между прочим, совершенно напрасно ты так ухмыляешься. Во-первых, кейифайям и их ближайшим потомкам в достаточной степени безразлично, какого пола персона, которую они вознамерились деятельно возлюбить. А во-вторых, эти девчонки – не любовницы халифа, а именно ближняя свита. В буквальном смысле слова ближняя. Всякий раз, когда великий халиф Мурана Кутай АнАрума вынужден встречаться с другими людьми, или просто передвигаться по городу, принцессы окружают его плотным кольцом, вернее, несколькими плотными кольцами. Со стороны это выглядит так, словно девицы водят вокруг него хороводы; своими глазами пока не видел, но говорят, забавное зрелище. В таком окружении халиф прекрасно себя чувствует, даже если неподалеку горюют, ликуют, визжат от страха и бьются в истерике целые толпы народу. Ничем его не проймешь. Насколько мне известно, до сих пор никому из уандукских ученых, великих теоретиков так называемой «естественной магии неба», не удалось мало-мальски убедительно объяснить этот феномен. Однако он есть.

– Ничего себе, – растерянно откликнулся я. – Тогда понятно, почему этим барышням все разрешают. Я бы на месте халифа тоже стоял за них горой.

– Не сомневаюсь. К тому же, когда принцесса в плохом настроении, она не может исполнять свои обязанности, пока не утешится. А если принцессе придется достаточно долго страдать, она может навсегда утратить свои способности. Такого исхода халиф и его окружение стараются избежать. Принцесс и так недостаточно…

– Полторы с лишним тысячи – недостаточно?!

– Считается, что нет. Принцесс очень берегут, не дают им переутомляться. Поэтому они дежурят при халифе не одновременно, а по очереди. И после примерно полугода регулярных дежурств отправляются в длительный отпуск. Благодаря этим их отпускам, полицейские всех государств Мира содрогаются всякий раз, когда при них упомянут шиншийских принцесс. Любимые развлечения этих девиц – дальние путешествия, мелкий грабеж и пьяные драки. Впрочем, не обязательно пьяные. Драки на трезвую голову тоже подойдут.

– Грабеж и пьяные драки? – недоверчиво переспросил я.

Видывал я девушек с тяжелым характером. Строго говоря, почти исключительно их и видывал, мне на таких везет. Но грабежом и пьяными драками даже мои знакомые девушки занимаются далеко не каждый день. И скорее в силу насущной необходимости, чем ради собственного удовольствия, – это тоже важный момент.

– Ну, справедливости ради, шиншийские принцессы привыкли, что дома им можно брать на рынках и в лавках все, что понравится, халиф потом оплатит любые счета. А что касается драк, девчонки не просто не умеют сдерживать свои чувства, а специально обучены проявлять их без промедления, в любой форме, включая оплеухи и зуботычины. Считается, будто подавление эмоций приводит к страданиям, а страдать шиншийским принцессам не велит профессиональный долг. Так что их разнузданное поведение вполне объяснимо, но кому от этого легче? Уж точно не ответственным за общественный порядок в тех городах и странах, которые посещают эти красотки. Материальный ущерб от их выходок шиншийские посланники возмещают незамедлительно, безропотно оплачивают любые штрафы, лишь бы хулиганок выпустили из кутузки. Но на деньгах свет клином не сошелся, ущерб, нанесенный нервам, репутациям и чувству собственного достоинства, так просто не возместишь. В общем, от неофициального визита полудюжины шиншийских принцесс, прибывших в поисках невинных развлечений, проблем обычно гораздо больше, чем от целой флотилии укумбийских пиратов, спьяну решивших пограбить рыбацкие лодки в Хуроне. А двести тридцать семь принцесс одновременно камня на камне от Ехо не оставят, попомнишь мои слова.

– Ну все-таки сейчас они будут не в отпуске, а на службе, – заметил я.

– Я тоже сперва этим утешался. А потом навел справки и выяснил, что во время работы им положены дни свободы от, матерей их четырежды прогнать по смрадным болотам, забот. На практике это означает, что пока половина состава водят хороводы вокруг халифа, остальные гуляют по городу и делают, что хотят. Я вот думаю: может быть, мне самому взять отпуск? И уехать куда-нибудь, от греха подальше? Чтобы примерно на четвертый день визита великого халифа Мураны Кутай Ан-Арумы, когда бедняга Трикки загремит в приют безумных, девять десятых личного состава Столичной полиции в ужасе рассеются по окрестным лесам, генерал Бубута, как человек чести, сам отрубит себе голову наградным палашом, и Его Величество официально попросит Тайный Сыск помочь коллегам в нелегком деле борьбы с шиншийскими принцессами, меня уже не было в столице. И желательно вообще в Хонхоне. С другого материка при всем желании быстро не вернешься, а у меня такого желания не будет. Даже намека на желание. Нет, нет и нет!

– Задницу он себе отрубит, – сказал я.

– Что? – изумился Кофа. – Ты о чем?

– Бубута Бох должен отрубить себе задницу, – повторил я. – Отсечение головы, во-первых, мало что принципиально изменит, а во-вторых, просто не его стиль.

– Так и подмывает сказать, что ты сам та еще шиншийская принцесса, – проворчал Кофа. – Но это будет несправедливо по отношению к обеим сторонам. Все-таки ты довольно редко дерешься и без скандалов оплачиваешь счета. А девочки, при всех их недостатках, такую ерунду обычно не говорят. Они вообще довольно немногословны. Зачем зря разглагольствовать, когда можно сразу дать в рыло?

Он залпом допил так называемую «Разбойничью похлебку из лесных ягод и трав», что-то вроде жгучего несладкого компота, которым традиционно начинается и завершается всякая трапеза в «Прекрасном булбане», и внезапно добавил:

– А что касается Бубутиной задницы, попомни мои слова: недолго ей осталось сидеть в кресле генерала Столичной полиции.

Счастье, что к этому моменту я уже благополучно покончил со своей порцией «Разбойничьей похлебки». А то подавился бы от такой новости. Потому что какие бы перемены ни сотрясали в последние годы Соединенное Королевство, но некоторые вещи по-прежнему кажутся мне незыблемыми. Например, небо над головой, бардак в Портовом квартале и генерал Бубута Бох во главе Столичной полиции.

Когда-то сам факт существования этого бестолкового крикуна приводил меня в ярость, но с тех пор утекло много воды – и живой, и мертвой, и просто мокрой речной. С гениальным заместителем в лице Трикки Лая и смягчающими нрав сигарами, которые я периодически добываю для него из Щели между Мирами, Бубута постепенно превратился в идеального начальника полиции: работать больше не мешает, а в качестве объекта насмешек все так же хорош как в прежние годы. Оптимальный вариант.

– Что-то случилось? – наконец спросил я. – Бубута крупно проштрафился, и ему решили припомнить все старые прегрешения разом?

Кофа отрицательно покачал головой и принялся набивать трубку, как он это обычно делает, когда хочет ловко обойти закон о запрете пыток и истязаний и вволю насладиться страданиями любопытного собеседника. Но я человек закаленный, поэтому терпеливо ждал.

– Ничего пока не случилось, кроме того, что Бубута взял отпуск для поправки здоровья и собирается ехать к родне, – наконец сказал он. – Что само по себе невелика новость, у них с леди Улимой родня по всему Соединенному Королевству, и он почти каждый год кого-нибудь навещает. Но готов спорить, что-то интересное уже происходит вокруг Бубутиного кресла. Что именно, сам пока понять не могу, но атмосфера определенно сгущается. Собственно, этого давно следовало ожидать. После того, как Трикки навел порядок в Столичной полиции, должность ее начальника стала казаться привлекательной многим влиятельным людям, прежде брезгливо морщившим носы при виде полицейского в форме. Вопрос, кто попробует хапнуть этот кусок первым, и каким способом будет избавляться от Бубуты? У меня множество идей, но пока никаких фактов. Только чутье. Но обычно ему можно доверять.

– Еще бы! – подтвердил я. – Во всяком случае, я бы с вами сейчас даже на горсть[4]4
  Горсть – самая мелкая монета Соединенного Королевства. 12 горстей составляют одну коронку, 12 коронок – корону.


[Закрыть] спорить не стал.

– Вот и Джуффин не стал, – флегматично кивнул Кофа. – Что само по себе укрепляет мои подозрения. Кеттариец азартен, иногда до смешного, но заведомо проигрышных пари никогда не заключает. Не то у него воспитание, чтобы просто так посторонним людям деньги раздавать.

– У вас чутье, а я, значит, погибай от любопытства, – проворчал я. – Жил себе спокойно, горя не знал, думал, что все тайны Вселенной у меня на ладони, исключая, разве что, кулинарный раздел. И вдруг – оп-па! – начинай все сначала. Добро пожаловать в неведомый Мир, полный неразрешимых загадок и злодеев, претендующих на кресло Бубуты.

– Да почему же непременно злодеев? – удивился Кофа. – Не такое уж великое злодейство – заботиться о своей карьере. И в любом случае почти кто угодно будет лучше Бубуты, при условии, что не рассорится с Трикки. А эта задача мало кому по силам. Трикки Лай очень дружелюбный человек.

– По справедливости, ему и следует возглавлять полицию, – заметил я. – Дураку ясно, что сейчас там все держится на его светлой голове и умении ладить со всеми подряд.

– Это правда. Я бы первым побежал хлопотать о его назначении, причем еще года три назад, если бы не ряд обстоятельств, начиная с законодательства Соединенного Королевства.

– А что не так с нашим законодательством? – удивился я.

– Иностранцам запрещено занимать высшие государственные должности. Всего тридцать четыре, но должность начальника Столичной полиции, к сожалению, включена. А Трикки, сам знаешь, туланец.

– Да ладно! – удивился я. – Тоже мне великая проблема. А то закон при желании нельзя обойти. Я имею в виду, при вашем желании. Очень-очень большом.

Кофе моя уверенность в его возможностях явно была приятна, он даже особо не трудился это скрывать.

– На самом деле, примерно такие же мысли в свое время пришли в голову нам с Кеттарийцем, – признался он. – Тебя Бубута умиляет, я в курсе. И даже отчасти могу понять такое отношение, он и правда довольно смешной. Но сам знаешь, для меня генерал Бох – человек, разваливший работу Столичной полиции, которую я перед этим своими руками создал не просто из ничего, а из того самого «мертвого нуля», изобретенного твоими приятелями математиками. А для Джуффина – шумный дурак, который больше ста лет кряду мешал ему спокойно работать. Иногда довольно ощутимо мешал. Естественно, нам обоим давно хотелось отправить Бубуту в отставку. Просто ради приятной уверенности, что в будущем он больше не станет крутиться у нас под ногами. И когда оказалось, что Трикки справляется с руководством полицией ненамного хуже, чем когда-то я сам, разве только с поправкой на мирное время, мы подумали, что обойти закон – дело вполне возможное. Джуффин собирался поговорить с Королем, благо возраст Бубуты Боха вполне позволяет тихо, без скандала отправить его на пенсию, но в последний момент осознал, что есть гораздо более серьезное препятствие: Трикки Лай не просто иностранец, а, строго говоря, мертвец. Вернее, бывший призрак, чье физическое существование возможно только в непосредственной близости Сердца Мира. Хорош генерал Столичной полиции, который даже в Авалу с инспекцией выехать не способен; об отдаленных провинциях уже не говорю.

– Обидно, – вздохнул я.

– Да не то слово. Но ничего не поделаешь, обстоятельства именно таковы. Ладно, посмотрим, как теперь все повернется. Пока я могу только гадать.

* * *

Домой я намеревался пойти пешком, поскольку точно знаю, что лучше полуторачасовой прогулки на студеном, уже почти по-настоящему зимнем ветру, по границе между светом газовых фонарей и тенью, в которую по ночам превращается город, может быть только двухчасовая прогулка в аналогичных условиях, поэтому следует выбрать не самый короткий маршрут. Я вообще гедонист, а что представления о наслаждениях у меня, по мнению окружающих, довольно своеобразные, дело десятое. Тем более, что упомянутые окружающие сами не дураки наслаждаться разнообразными пытками – вроде решения головоломок, курения ужасающего местного табака или сладкого сна на дне моря. Я со своими вечерними променадами в подметки им не гожусь.

Однако моя прогулка накрылась медным тазом, едва начавшись.

По моему опыту, безудержным наслаждениям чаще всего препятствуют голоса в голове. По крайней мере, если вы живете в удивительном волшебном мире, насквозь пронизанном магией – специально для того, чтобы каждый желающий в любое время суток мог беспрепятственно вторгнуться в ваше сознание и сообщить о каких-нибудь срочных делах.

На этот раз желающей оказалась Базилио. Узнав ее, я встревожился не на шутку. Все-таки она – заколдованное чудовище, а чудовища, по моим наблюдениям, гораздо деликатней людей и прибегают к Безмолвной речи только в самых крайних случаях. А крайние случаи я, положа руку на сердце, терпеть не могу.

Поэтому я сразу спросил: «Что у нас стряслось?», заранее приготовившись к худшему, да так добросовестно, что когда Базилио сообщила: «Просто к нам зашел Трикки», – я, конечно, не умер от облегчения, но на ногах едва устоял. На радостях даже не стал возмущаться: «Ну и какого черта?..», хотя вполне мог бы успеть начать эту фразу прежде, чем Базилио добавила: «Он сегодня какой-то странный. Я его до сих пор таким никогда не видела. Зачем-то обидел собак. И говорит нелепые вещи, на мой взгляд, совершенно лишенные смысла. Я не знаю, что в таких ситуациях следует делать. Было бы здорово, если бы ты смог прийти».

Я не удивился, но только потому, что удивляться таким новостям в чужом пересказе – напрасная трата времени. Сперва надо самому посмотреть. Но если бы я до сих пор не освоил искусство Темного пути, удивлялся бы всю дорогу. Потому что «странный Трикки» – это нонсенс. Звучит примерно так же абсурдно, как «сухая вода», или «безмозглый буривух». Я видел Трикки Лая в разных житейских ситуациях, включая такие, какие лично меня свели бы с остатков ума. И убедился, что он настолько нормален, рассудителен и уравновешен, насколько это вообще возможно. Даже оторопь временами берет.

В общем, пришлось мне махнуть рукой на прогулку и шагнуть прямо в гостиную Мохнатого дома. От идеального порядка, заботливо наведенного ветром, уже не осталось и следа: видимо, в мое отсутствие вернулись студенты с собаками, устроили привычный умеренный, местами до сильного бардак, после чего благоразумно смылись в неизвестном мне направлении. Теперь в гостиной обретались только Базилио и Трикки Лай. Причем заместитель начальника Столичной Полиции полулежал в кресле, в несвойственной ему манере задрав одну ногу на спинку, а другую на подлокотник; лицо его выражало невыразимое блаженство и, кажется, больше ничего.

Приблизившись, я сразу понял причину его возвышенного настроения: именно так организмы некоторых счастливчиков реагируют на экстраординарное количество спиртного, проглоченного в максимально сжатые сроки. Сам-то я, к сожалению, не из их числа.

– Да что ж за день такой, – растерянно сказал я. – Сначала Малдо приполз на карачках, теперь этот красавец. Сговорились они, что ли? И почему именно к нам? Вроде бы объявлений в газеты о бесплатных знахарских услугах для пьяниц я пока не давал.

– Так он просто пьяный? – обрадовалась Базилио.

– А ты что, по запаху не поняла?!

– Я была совершенно уверена, что это просто одно из новомодных благовоний для одежды. Вот и Малдо очень похоже пах. Сейчас вообще очень популярны разнообразные ароматы еды, начиная от запаха горячего пирога с вареньем и заканчивая старым козьим сыром; в Университете на лекциях пахнет, как в трактире. Или как на помойке, зависит от сочетаний: кто с кем рядом сел… Мне даже в голову не пришло, что Трикки может просто взять и напиться. Как-то это на него совсем не похоже.

– Мы все время от времени оказываемся способны удивить тех, кто нас хорошо знает, да и самих себя за компанию, – заметил я. – Это не всегда по-житейски удобно, но, по большому счету, неплохо…

Подобные рассуждения Базилио слышала от меня уже тысячу раз: я завожу эту шарманку по всякому поводу. Ничего удивительного, что она перебила меня, не дослушав.

– Так значит, это скоро пройдет? Было бы здорово. А то Трикки грозился отправить собак чистить хвостами сортиры; они обиделись и ушли в направлении кухни, наверное, жалуются сейчас поварам. Я и сама немножко обиделась, хотя понимаю, что это шутка. Но обычно Трикки шутит совсем не так.

– Ты со своим начальством, что ли, надрался? – спросил я. – А к нам пришел показать, как он тебя научил ругаться? Спасибо, друг. Я когда-то был крупным специалистом по Бубутиной лексике, но с тех пор многое подзабыл.

Трикки наконец-то вышел из нирваны, в которой до сих пор пребывал. И заметил меня. В связи с чем чрезвычайно оживился и произвел ряд хаотических телодвижений, очевидно, свидетельствующих о его намерении подняться мне навстречу; впрочем, первая попытка не удалась, а от следующих он благоразумно воздержался.

– Из какого дерьма ты вылез? – приветливо спросил он. – Где шлялся? Я тебя по всему городу искал.

– А почему зов не прислал? – удивился я.

– Да вот как-то не получилось, – признался Трикки и печально развел руками; одной при этом так сильно стукнулся об угол стола, что я невольно поморщился, представив, как это должно быть больно. Но он, похоже, даже не почувствовал.

– Очень пьяным людям Безмолвная речь обычно не дается, – подтвердила Базилио.

– А ты откуда знаешь? – встрепенулся Трикки. – Тебе не положено. Рано еще!

На мой взгляд, так ставить вопрос не следует – ни с детьми, ни с чудовищами, вообще ни с кем. Потому что любое разумное существо, услышав: «Тебе не положено», – тут же мысленно скручивает перед носом строгого ментора кукиш и начинает прикидывать, с какой бы стороны этот запретный плод надкусить.

Но ангельская природа Базилио сделала свое дело. Вместо того, чтобы немедленно развязать борьбу за свои гражданские права, она только плечами пожала.

– Мне рассказывали. Недавно как раз был случай: несколько девчонок с факультета истории решили отпраздновать зачисление в Университет и, как говорится, несколько увлеклись. Все бы ничего, но под утро их родители дружно побежали в полицию, потому что всю ночь пытались послать дочкам зов, а те не откликались. Решили, что они мертвые или без сознания, ужасный был переполох.

– А. Пропавшие студентки. Было такое. Помню. Мы их сразу нашли, – кивнул Трикки. Глаза его на миг обрели осмысленное выражение, но он тут же, блаженно улыбнувшись, их закрыл.

Во мне внезапно проснулся гуманист, возможно даже великий, из тех, кому благодарное человечество посвящает целые главы учебников, предварительно зверски замордовав. Только этим объясняется, что вместо того, чтобы спрятать пьяного гостя в пригоршню и забыть о нем до завтрашнего утра, я спросил:

– Тебя спать уложить? Или домой доставить? Или протрезвить и заказать ужин? Выбирай.

– Трезвить не надо, пожалуйста, – сонно пробормотал он. – Нельзя мне домой и ужинать. Потом. Сперва я должен… Дырку в небе над этим дерьмовым сортиром, что же я должен?.. А, точно. Я должен кое-что тебе рассказать. Страшную тайну. Такую страшную, ты не поверишь…

На этом месте Трикки вдруг расхохотался, да так неудержимо, что сполз с кресла на пол, попытался подняться, драматически запутался в своих ногах, ножках стола и кресла и какое-то время беспомощно барахтался, как перевернутый на спину краб, а потом устал и затих. По идее, надо было бы ему помочь, но я, каюсь, зачарованно наблюдал за процессом – когда еще такой цирк покажут? А Базилио сейчас беспокоилась совсем о другом.

– Это настолько страшная тайна, что мне следует оставить вас наедине? – наконец спросила она.

Вид у нее при этом был такой несчастный, что я почувствовал себя людоедом, закусывающим заживо проглоченных беззащитных сирот предварительно отобранными у них же конфетами. Хотя вроде бы еще даже не начинал ничего отбирать.

– Да ладно тебе, – сказал я. – Ты здесь уже столько страшных тайн слышала, что еще одна ничего не изменит. Давай лучше попробуем как-то вернуть его в кресло. Не люблю, когда люди по полу разбросаны.

Но у Трикки наша попытка усадить его в кресло не вызвала никакого энтузиазма.

– Да ну вас, не дергайте, и так хорошо, – сонно пробормотал он. – Лучше слушайте, что скажу. Такие дела творятся! Еще никто не знает, кроме меня. На закате я проводил генерала Бубуту Боха на ташерский корабль. Он отчалил. Инкогнито. То есть без бороды. Сбрил ее к лешим, чтобы никто не узнал. И, между прочим, ни одна собака в порту действительно его не узнала. Вот так просто, взял и сбежал. Навсегда.

– Навсегда? Инкогнито?! – недоверчиво переспросил я. – Бубута – и вдруг «инкогнито»? Без бороды? Это как?! И почему он вообще сбежал? От чего? От кого? Что с ним случилось? Или ты шутишь?

– «От чего, от кого», – передразнил меня Трикки. – Ну что ты как маленький. От жены, ясное дело. От кого еще нашему брату бегать. У Бубуты внезапно любовь всей жизни – то ли ждет его в Ташере, то ли скоро туда приедет, я так и не понял. Но сам Бубута отчалил, это факт.

– Любовь всей жизни?! – изумился я. – Да ладно! Я знаю его жену. Видел их вместе. Такая трогательная пара. Слепой бы заметил, что Бубута ее обожает. Завести роман на стороне – ну, допустим, с кем не бывает. Но сбежать от леди Улимы в Ташер, на край Мира? Навсегда? Не могу поверить. Не может такого быть.

– Любовь творит чудеса! – торжествующе провозгласил Трикки. И захрапел.

– Что вообще происходит? – жалобно спросила меня Базилио. – Я обычно хорошо понимаю Трикки, но сейчас – нет. Почему он напился? Я не раз слышала, что люди, если они не горькие пьяницы, редко напиваются просто так. На радостях, как Малдо? Потому что теперь сам станет начальником полиции? Или наоборот, с горя? Я знаю, что они с генералом Бубутой Бохом неплохо ладили, но никогда бы не подумала, что Трикки будет о нем горевать. Или ему леди Улиму стало жалко? И стыдно, что помог ее мужу сбежать? Я леди Улиму ни разу не видела, но рассказывают, она чудесная женщина…

– Да, очень славная, – растерянно согласился я. – Никогда не мог понять, за что Бубуте такое счастье; с другой стороны, в молодости он, наверное, был обаятельный. К тому же Королевский гвардеец, не индюк чихнул… А может, Трикки все выдумал? Спьяну иногда чего только не городят. Ладно, выдумал или нет, потом разберемся, но сплетню в любом случае надо срочно пересказать Джуффину. Грех это – такой радости человека лишать.

«Что за нелепая шутка? – спросил сэр Джуффин Халли. – Даже для тебя перебор».

Однако вместо того, чтобы послать меня в приличествующем случаю направлении, он незамедлительно материализовался в одном из кресел – как был, в домашнем лоохи, с кружкой в руке. Мгновенно оценил обстановку, и удивленно присвистнул:

– Надо же! Думал, у тебя внезапно начались мистические видения, но нет. Трикки действительно валяется под столом. Что само по себе совершенно выдающееся событие. Имело смысл приходить, чтобы увидеть это своими глазами. Никому другому не поверил бы…

– И мне бы не поверили? – искренне огорчилась Базилио.

Шеф Тайного Сыска ненадолго задумался, наконец серьезно ответил:

– Тебе, пожалуй, поверил бы. На твое слово можно положиться. Но все равно некоторые вещи лучше увидеть самому, чем четырежды услышать в пересказе даже самых надежных свидетелей.

– Это точно, – подтвердил я. – Сам не поверил бы, если бы не увидел. И не услышал своими ушами: «Из какого дерьма ты вылез?» – вместо «привет». А потом – историю про Бубуту, который, если верить этому красавцу, сейчас без бороды, зато под всеми парусами несется в Ташер к возлюбленной.

– А протрезвить его и расспросить по-человечески не догадался? – укоризненно спросил Джуффин.

– Да просто жалко стало, – объяснил я. – Причем не столько Трикки, сколько невероятной картины реальности, которую он передо мной развернул. Не знаю, как ты, а я не прочь лишние десять минут пожить в удивительном мире, где творятся настолько невообразимые вещи. Будет жалко, если выяснится, что это обычные пьяные бредни. Бритый Бубута убегает к возлюбленной. Инкогнито, под покровом ночи! И почему-то в Ташер. Даже не знаю, что может быть прекрасней. Хоть поэму пиши.

– Постарайся, пожалуйста, воздержаться от создания крупномасштабных поэтических произведений, – попросил Джуффин. – Такие крайности ни к чему.

На этом месте он наконец-то рассмеялся. Впрочем, веселье не помешало шефу Тайного Сыска подойти к Трикки Лаю и легонько щелкнуть его по лбу. После чего тот, конечно, сразу подскочил, как миленький. И растерянным, но совершенно трезвым голосом спросил:

– Это вы почему?.. Что случилось? Я что-то ужасное натворил?

– Пока не знаю, – ответил ему Джуффин. – И очень рассчитываю на твой подробный отчет.

Вид у Трикки был настолько несчастный, что я решил его успокоить:

– Вроде бы ничего выдающегося. Просто надрался до состояния ослепительной задницы, пришел к нам в гости, зачем-то оклеветал своего начальника и мирно уснул под столом.

– И очень обидел собак! – вставила Базилио. – Велел им драить сортиры своими хвостами. А они, в отличие от людей, шуток не понимают. Особенно таких грубых.

Но Трикки ее не слушал, он вытаращился на меня.

– «Оклеветал своего начальника»? Что я о нем сказал?

– Что Бубута сбежал в Ташер – то ли к своей возлюбленной, то ли вместе с ней.

– Ага. Значит, я все-таки проболтался, – заключил Трикки. – Как последний мерзавец и негодяй.

И пока я пытался осмыслить услышанное – это что же получается, все правда?! – он спокойно добавил:

– Значит, сработало. Мне очень стыдно, но по большому счету, я рад.

– Что сработало?! – хором спросили мы с Джуффином.

– Чему ты рад? – добавил я, уже соло.

Зато Базилио поняла его с полуслова:

– Так ты специально напился, чтобы проболтаться? Вроде все рассказал, и при этом не очень-то виноват, потому что не соображал, что делаешь? Здорово придумал!

На самом деле в ее проницательности нет ничего удивительного. Все-таки Трикки – ее создатель. Чудовище, которым Базилио раньше была, появилось на свет именно в результате его ворожбы. Не намеренно, по ошибке, но это ничего не меняет – в том смысле, что творение похоже на своего творца.

Трикки кивнул.

– Ну да. Я пообещал молчать дюжину дней, пока корабль не удалится от берегов Соединенного Королевства на расстояние, по мнению сэра Боха, достаточное, чтобы никто не смог его догнать и вернуть домой силой. Боюсь, он не совсем правильно представляет себе возможности магии, сам-то он в ней не силен. И одновременно несколько переоценивает значительность своего побега. Он же и правда уверен, что вы с Королем захотите вернуть его любой ценой и немедленно снарядите погоню. Поэтому официально оформил отпуск для поправки здоровья. А жене сказал, что едет к дальней родне в графство Вук, дышать горным воздухом; родня тоже оповещена, готовится к встрече. Правду, по его замыслу, все должны узнать только через дюжину дней. А я, пьяный дурак, раньше времени проболтался. Стыд и позор.