Текст книги "Объект контроля"

– Есть вопросы? – я останавливаюсь и с демонстративным непониманием смотрю на охранника. Не узнать меня он не мог, а никаких других причин задерживать меня на входе я не вижу.

– Не дергайся, Серега, – успокаивающе-снисходительно отвечает Василий. Оказывается, он даже имя мое помнит. – Ничего личного. Просто сегодня у нас приказ досматривать всех на входе в деревню. Говорят, опять молодежь травкой баловаться начала. Вот староста и велел шерифу провести тотальный шмон всех входящих. Я понимаю, что ты дурью заниматься не станешь, но приказ есть приказ, так что скидывай рюкзак, поглядим на твои трофеи.

– Скажи мне, Василий, – сходу соглашаться на этот беспредел я не собираюсь, – а в письменном виде приказ шерифа на проведение досмотров у тебя имеется?

– Не-а, – охранник нагло усмехается, загораживая мне дорогу. – Да и зачем он мне такой нужен, если устав охранной службы позволяет досматривать на входе в деревню любого, кто вызывает хоть малейшие подозрения? Просто сегодня шериф сказал считать подозрительными всех подряд, вот мы и считаем.

Второй охранник, имени которого я так и не вспомнил, лениво встает с грубо сколоченного табурета и выходит из караулки.

– Будем сопротивляться охране при исполнении? – плотоядно интересуется он, вставая рядом с товарищем.

– Не будем, – я стараюсь сохранять спокойствие, хотя врезать с ноги сразу по обеим сытым рожам хочется просто отчаянно. Впрочем, можно и не по рожам. Есть и пониже достойные цели. Даже проще, наверное, будет. Вот только зачем мне проблемы? У меня и так хватает сложностей в отношениях со старостой и шерифом. Их отпрыски ещё в нашем общем детстве регулярно приходили домой с фингалами и разбитыми носами после очередных попыток указать мне мое место в деревенской иерархии. Да и сейчас это всё ещё случается. Ничему их жизнь не учит. Не спорю, мне тоже, бывает, достается, причем иногда весьма нехило, вот только я неизменно стремлюсь не оставаться в долгу.

– Это решит вопрос вашей подозрительности? – окончательно обуздав эмоции, я достаю из кармана пару поблескивающих никелем монет и демонстрирую их нашим доблестным охранничкам.

Василий, не задумываясь, берет монеты, но при этом отрицательно качает головой, продолжая смотреть на меня, как на мерзкого вида насекомое.

– Не пойдет, – заявляет он голосом полного хозяина положения. – Приказ шерифа должен быть выполнен. Правда, он может быть выполнен по-разному. Так и быть, мы не станем сильно придираться к хорошо знакомому охотнику и копаться в каждой мелочи. Даже трогать руками ничего не будем. Сам всё достанешь, покажешь нам, а потом сам же сложишь обратно в рюкзак. Если травки не найдем, спокойно отправишься домой.

Спорить бессмысленно. Слегка отодвинув плечом Василия, захожу в караулку. В конце концов, ничего запрещенного у меня с собой нет, хотя показывать посторонним свою добычу мне, конечно, не хочется, да и денег у меня при себе многовато для охотника, возвращающегося из рейда и ещё не успевшего сдать добычу кузнецу и лавочнику. Впрочем, деньги можно и не показывать. Не зря же я пожертвовал две монеты за льготный режим досмотра.

По мере извлечения предметов из рюкзака в глазах охранников начинают плескаться целые озёра жадности, быстро расширяющиеся при появлении на свет каждой новой вещи, а титановые пластины, аккумуляторные фонари и солнечная панель, похоже, добивают их окончательно. При этом прямой угрозы я не чувствую, хотя смутное беспокойство начинает заполнять мое сознание всё сильнее.

– Богатая добыча, – слегка севшим голосом произносит Василий.

Второго охранника я почему-то не вижу, хотя он только что поедал взглядом каждый извлекаемый из рюкзака артефакт. В караулке его нет, и вышел он как-то уж очень тихо. Я этого даже не заметил.

– И где же такое можно найти? – охранник легко и непринужденно задает вопрос, считающийся среди охотников ярчайшим проявлением дурного тона.

– В одном месте столько добра никогда не валяется, – на любой дурацкий вопрос всегда можно ответить максимально обтекаемо, но так, чтобы это не выглядело откровенным хамством. – Далеко за реку ходил. Километров триста на ноги намотал, пока всё это собирал, не меньше.

– Это за один день-то? – проявляет неожиданную осведомленность Василий.

– Нет, конечно, – меня такими вопросами не смутить, ответы на них я всегда готовлю заранее. – Сегодня я только из схрона добычу забрал, а собирал её там несколько недель.

Что интересно, это почти правда. Артефакты для обмена я действительно добыл далеко не за один раз, и времени это потребовало немало.

За спиной Василия вновь появляется второй охранник.

– Ну что, не нашел травку? – спрашивает он каким-то преувеличенно бодрым голосом.

– Не, чисто всё, – мотает головой Василий, и в его взгляде мелькает какое-то странное удовлетворение. – Ладно, охотник, собирай свою добычу и можешь быть свободен.

Происходящее не нравится мне всё больше. Весь этот спектакль с мифическим приказом шерифа возник не на пустом месте, и пара охранников, которых я за всё время своих походов видел на этом посту хорошо если раза три-четыре, затеяла его не из пустого любопытства и уж точно не ради двух никелевых монет, полученных от меня в виде мелкой мзды.

Я почти не сомневаюсь, что меня притормозили здесь специально, а история с досмотром понадобилась лишь для того, чтобы убедиться, что у меня при себе есть достаточно ценная добыча. Нет, сами меня грабить эти уроды не станут, а вот шепнуть кому надо, что прибыл перспективный клиент, вполне могут. Вернее, уже шепнули, не зря же второй охранник куда-то ненадолго отлучился. И не только шепнули, но и дали время на подготовку, задавая мне идиотские вопросы.

– Ну, бывайте, бесстрашные борцы с сушеной травкой, – бросаю я охранничкам, выходя из караулки. – Спокойного дежурства.

– Поговори мне ещё… – с ленивым безразличием отвечает Василий. Оба мужика усиленно делают вид, что уже потеряли ко мне всякий интерес. Угу. Верю сразу и безоговорочно. Артисты…

Медленно иду по главной улице деревни, усиленно изображая усталого охотника, расслабившегося, оказавшись в родном селении. На самом деле я предельно собран и напряженно размышляю о том, где меня встретят. Уже совсем стемнело. К кузнецу идти поздно, его контора давно закрыта, так что от мысли сбросить ему добычу приходится сразу отказаться. С кое-как освещенной дороги скоро придется свернуть. Путей, которыми я могу попасть домой, не так уж много, и все они ведут через кривые боковые улочки, где удобных мест для засады более чем достаточно. Хвоста я за собой не вижу, но не сомневаюсь, что меня ведут. Чувство опасности, словно очнувшись, вонзает острый шип куда-то под черепушку, предупреждая о близких проблемах. Спасибо, конечно, а то я сам не догадался.

За спиной у меня тяжелый рюкзак. Он, конечно, намного легче, чем был изначально, но движения всё равно стесняет. Немного расслабляю лямки, чтобы при необходимости иметь возможность быстро его сбросить. Я понятия не имею, кто собирается на меня напасть. Вариантов несколько, и размышлять на эту тему мне сейчас некогда. Кто бы это ни был, они постараются сделать всё тихо. Не факт, что на крики и шум драки кто-то прибежит, вот только мало ли… Деревня у нас большая, почти три сотни дворов, и даже есть своя милиция, возглавляемая шерифом. Так себе, конечно, стражи порядка. По большей части такие же скользкие типы, как те мужики в караулке у ворот, но привлекать к себе внимание грабители всё равно вряд ли захотят.

Из оружия у меня только нож в ножнах на поясе и разряженный арбалет. Можно, конечно, остановиться и его зарядить, но это всё равно, что заорать на всю улицу: «Эй вы, уроды, я знаю, что вы меня ждете!». Тоже, кстати, вариант. Если и не остановит грабителей, то удивит уж точно. Скорее, конечно, удивит, а остановит вряд ли. Просто заставит действовать немедленно и уже с четким пониманием, что я готов к бою и обязательно окажу сопротивление. А так я пока выгляжу легкой целью, и в этом мое преимущество, пусть и явно недостаточное для того, чтобы выйти из этой истории без потерь.

Есть еще, конечно, метательные шарики, лежащие в нашитых на куртку специальных карманах, позволяющих мне быстро получить к ним доступ практически из любого положения. Однако это скорее средство ошеломить противника, чем способ вывести его из строя. Впрочем, помимо выструганных из ствола яблони деревянных снарядов у меня есть и стальные. В реальном бою я их пока не применял, но, судя по воздействию на мишени, они вполне способны сказать свое веское слово даже в серьезной схватке. Интересно, знают ли об этом моем оружии противники? Если охранники на воротах ждали именно меня, то точно знают. Ну а если искали просто любого охотника с богатой добычей, тогда пятьдесят на пятьдесят.

Ну и последнее мое оружие – я сам, вместе с моими необычными умениями, проявившимися в течение нескольких лет после возвращения из той злополучной прогулки по Змеиному лесу. Всё это замечательно, но есть один очень неприятный нюанс – свои новые способности я почти не контролирую, и проявляются они исключительно спонтанно.

Мне пора сворачивать. Конечно, никто не мешает дойти до следующей улицы, вот только это может насторожить предполагаемых грабителей, а небольшая отсрочка нападения всё равно ничем мне не поможет. Поворачиваю на ближайшем перекрестке и окончательно погружаюсь во тьму. Редкие и слабо светящиеся окна деревенских домов только сгущают мрак. Луна то выглядывает из-за облаков, то вновь за них прячется. В темноте я ориентируюсь неплохо, но всё же видимость сокращается до десятка метров. Остро жалею о том, что всё-таки решил не брать из тайника амулет, расширяющий возможности зрения. Сейчас он бы очень пригодился.

Вокруг обычные звуки готовящейся ко сну деревни. Где-то гавкнет цепной пёс, где-то завозятся куры или заорет котяра, получивший лапой по морде от конкурента с соседнего двора. Но всё это далеко, а здесь, на узкой боковой улочке, сейчас очень тихо. Двигаюсь не торопясь, делая вид, что внимательно гляжу под ноги, чтобы не вляпаться в лужу или коровью лепёшку. Минут пять меня никто не беспокоит, и в голову начинает осторожно стучаться мысль, что, может быть, я так и дойду до дома без всяких приключений, а про грабителей я просто себе с устатку напридумывал. Гоню её прочь и весь обращаюсь в слух.

Ещё минуту я двигаюсь по темной улице без каких-либо помех, а потом чувство опасности начинает орать дурным голосом, и мое восприятие скачком выходит на максимум. Это срабатывает одно из моих неконтролируемых умений. Так бывает далеко не всегда, но в этот раз мне везет. Тихий шелест раскручиваемой пращи я слышу, как свист рассекающей воздух плети. Видимо, появившаяся в разрыве облаков Луна позволила пращнику меня увидеть, и он решил, что лучшего момента может и не представиться.

Я распластываюсь на земле в момент, когда камень покидает пращу и устремляется в мою сторону. Движение воздуха над головой сообщает, что направленный мне в голову снаряд пролетел мимо. Состояние обостренного восприятия длится лишь пару мгновений и уходит так же внезапно, как появилось. Как всегда после подобных озарений, накатывает слабость, но сейчас мне не до восстановления сил. Я резво перекатываюсь на обочину и ныряю в придорожную канаву. Рюкзак очень мешает, вот только на то, чтобы его сбросить, у меня нет ни одной лишней секунды.

В дорожную грязь, где я только что лежал, с глухим стуком бьет арбалетный болт. Это сразу меняет расклад. Похоже, оставлять меня в живых нападающие не собираются. Я-то надеялся, что цель грабителей – оглушить меня, забрать рюкзак, обшарить карманы и раствориться в ночи. На такое кое-кто из местных вполне мог решиться, но чтобы убить, это вряд ли. Шериф такого беспредела терпеть не станет, особенно если речь идет о полезном для поселения охотнике, пусть и одиночке со множеством странностей. Так что, скорее всего, это пришлые, причем об их присутствии в деревне власти могут и не знать. Не скажу, что группе сомнительных личностей совсем уж легко незаметно пробраться в наше селение, но при должной сноровке это вполне возможно, особенно если кто-то помогает изнутри. Сплошное патрулирование частокола у нас никогда не практиковалось. Нет у милиции на это сил.

Грабителей пятеро. Это я успел зафиксировать за время вспышки обостренного восприятия. Четверо непосредственных исполнителей и вожак, держащийся немного в стороне. Где они сейчас, я не знаю, но их позиции в момент моего падения на дорогу мне удалось засечь достаточно точно. Луна вновь скрывается в облаках, и это хорошо. Долго сидеть на одном месте нельзя, однако к активным действиям следует должным образом подготовиться. Извлекаю из кармана два деревянных шарика, и один за другим запускаю их в густую траву в паре десятков метров от себя, имитируя попытку спастись бегством. Шелест стеблей не может не привлечь внимания моих противников. Одновременно начинаю движение вдоль канавы в противоположную сторону. Темнота вокруг царит непроглядная, и перемещаюсь я чуть ли не наощупь. Вот сейчас ночное зрение и сверхчувствительный слух мне пришлись бы очень кстати, вот только вызывать их по своему желанию я так и не научился, да и сил это состояние вытягивает столько, что через несколько секунд я бы просто свалился на землю тряпичной куклой.

Покидаю канаву и углубляюсь в заросли бурьяна, стараясь не выдать себя шелестом травы. В этом мне помогают сами грабители. Кто-то из них азартно проверяет место, куда ушли мои деревяшки, создавая при этом гораздо больше шума, чем я. Через несколько метров упираюсь в покосившийся забор. Я весь мокрый и грязный, но совершенно этого не замечаю. Скидываю, наконец, рюкзак и достаю из пристегнутого к нему чехла арбалет. Он у меня достаточно компактный и двухзарядный. Денег на его покупку ушло просто немеряно, но жалеть об этом приобретении мне не пришлось ни разу. Отработанным движением цепляю крюки натяжителя за обе тетивы, откидываю рукоять лебедки и аккуратно её вращаю, чтобы не издавать лишних звуков. Придерживаю пальцем фиксаторы, избегая характерных щелчков, когда тетивы встают на боевой взвод. Завершаю заряжание, зафиксировав болты в направляющих желобах.

На месте грабителей я бы не стал искать спрятавшегося охотника. Первая внезапная атака не удалась, и теперь попытка найти жертву вполне может привести к потерям среди нападающих. По-хорошему им бы стоило просто уйти, тихо исчезнув в темноте, вот только что-то удерживает бандитов на месте, вынуждая продолжать начатое.

– Здесь он, – раздается откуда-то справа тихий голос. – Не мог далеко уйти, мы бы услышали.

Соблазн выстрелить на звук очень велик. Может быть, я даже попаду, вот только скорее всего подпишу себе этим смертный приговор. Я не знаю, где вражеский арбалетчик. Он наверняка уже перезарядился, и теперь только и ждет, когда я себя обнаружу, так что услышанные мной слова вполне могут быть обычной провокацией. Ситуация патовая. Если они в своих поисках ко мне приблизятся, я это точно услышу, и тогда кому-то из грабителей светит быстрая смерть или тяжелое ранение. Не думаю, что кто-то из них захочет так подставляться. Сам я тоже уйти не могу. Шанс нарваться на нож, арбалетный болт или камень из пращи слишком велик. И всё же время работает на меня. Я-то могу тут хоть до утра сидеть. Вот только нужно ли мне это? Не получилось один раз, попробуют снова, и не факт, что не подготовятся к повторной попытке более тщательно.

Я принимаю решение, и в кусты на противоположной стороне дороги летит еще один деревянный шарик. На этот раз я остаюсь на месте и вновь весь обращаюсь в слух.

– Проверьте! – тихий шепот главаря звучит в моих ушах неожиданно громко, и я понимаю, что вновь спонтанно активировалось обостренное восприятие. На этот раз тоже очень вовремя. Ситуация становится всё интереснее. Я узнаю этот голос и понимаю, что ошибся в оценке роли отдавшего приказ. Он не главарь банды, он заказчик, а заодно и тот, кто помог грабителям незаметно проникнуть в деревню.

Органы чувств вновь возвращаются к своим обычным возможностям, вот только теперь я точно знаю, где прячутся арбалетчик и пращник. Позиции для стрельбы у них удобные, однако они совершенно не рассчитаны на то, что стрелять будут не они, а в них. Арбалетчик умирает первым. С короткой, но толстой стрелой в черепушке люди долго не живут. Пращник слышит щелчок моего арбалета, но в первый момент решает, что это выстрелил его товарищ. Вместо попытки укрыться, он начинает еще пристальнее вглядываться в темноту, и из неё ему в горло прилетает мой второй болт.

Быстро сориентироваться в почти полной темноте весьма непросто. Я-то один, мне проще, а вот грабители на несколько секунд теряются, не понимая, что происходит, и пропускают мою внезапную атаку. Одного из них мои выстрелы застали осторожно пробирающимся вдоль придорожной канавы рядом с местом, куда улетел мой последний деревянный снаряд, а настоящий главарь банды и заказчик всё еще стоят рядом, пытаясь сориентироваться в обстановке. Именно к ним я и совершаю стремительный рывок, оставляя последнего бандита позади и справа.

Беспокоиться о здоровье главаря из пришлых у меня нет никаких причин, и в лоб здоровенному мужику прилетает тяжелый стальной шарик трех с половиной сантиметров в диаметре. Хорошо так прилетает, от всей широты моей оскорбленной подлым нападением души. Заказчик бросается в сторону. Он хорошо знает на собственном опыте, чем именно только что снесло с ног нанятого им бандита. Добивается он этим лишь того, что такой же шарик прилетает ему не в лоб, а в затылок. Разница в силе броска. Этого урода я убивать не собираюсь, мне здесь ещё жить. Вешать на себя труп односельчанина, причем далеко не последнего в местной иерархии, я не хочу.

Единственный оставшийся на ногах грабитель оказывается далеко не трусом. Он понимает, что их затея с треском провалилась, и всё пошло совсем не так, как планировалось. С другой стороны, если ему удастся меня уделать, делиться добычей уже ни с кем не придется. К тому же я нахожусь к нему спиной, и его это, несомненно, обнадеживает.

Чувство опасности проявляет себя чуть ли не физической болью, причем в конкретном месте – между лопаток. Судя по всему, именно на этой точке моего тела сейчас сосредоточено всё внимание врага, и я догадываюсь, почему это так. Плюхаться мордой в грязь – не самое приятное занятие, но за сегодняшний вечер я делаю это уже второй раз. Метательный нож, который по замыслу врага должен был засесть в моем позвоночнике, тусклым проблеском улетает в темноту. Вот только этот нож у бандита наверняка не единственный. Я бросаюсь в сторону, но вновь появившаяся на небе Луна на этот раз играет против меня. Противник успевает заметить, куда я переместился.

Положение не из приятных. Я лежу в канаве со скользкими стенками, покрытыми мокрой травой, а мой враг сейчас стоит где-то на дороге с зажатым в руке готовым к броску ножом, причем опыт в этом деле у него, похоже, немалый. У меня тоже есть нож, но метать его я умею весьма посредственно, да и не для этого он предназначен. Форма не та, и центр тяжести слегка смещен к рукояти.

Противник рядом. Нож в меня он бросал метров с семи и однозначно попал бы, не упади я на землю. Тянуть время нельзя. Если враг застанет меня лежащим в грязи, я окажусь в безнадежном положении. Вскакиваю и прыжком с перекатом ухожу в бурьян за канавой. Спасает только ночь. Днем я уже был бы трупом, но бросать нож на звук по неясной цели грабитель не рискует. Он хочет сократить дистанцию, чтобы действовать наверняка. Про то, чем я приложил их главаря, бандит, похоже, не знает.

Поднимаюсь на ноги, одновременно доставая нож и перекладывая его в левую руку. Когда я разворачиваюсь к дороге, в правой руке у меня уже зажат последний металлический шарик. Его тяжесть вселяет уверенность, которой мне сейчас очень не хватает. В неверном свете Луны детали смазываются, но врага я вижу достаточно неплохо. В отличие от главаря, он не слишком крупный. Такие часто бывают гибкими и быстрыми. В бандитской среде они берут не силой, а умением обращаться с дистанционным оружием. Практически мой случай.

Нас разделяет около десяти метров, и находимся мы по разные стороны канавы. Он стоит на дороге, а я в высокой траве, доходящей мне до пояса. Уклоняться от бросков ему будет проще. Вот только дистанция великовата, и бандит не спешит. Он тоже видит в моей руке нож, и не знает, насколько хорошо я умею с ним обращаться. То, что он остался один, заставляет его предполагать худшее. Ещё больше напрягает его то, что оружие я держу в левой руке. Левша – всегда неудобный противник. Шарика, зажатого в моем правом кулаке, противник не видит.

– Уходи, ты мне не нужен, – говорю я пришлому бандиту просто чтобы его отвлечь.

Я вижу, что он не отступит. Как врага, он меня уважает, но считает себя в силах со мной справиться. Слишком уж богатая добыча на кону, чтобы такой, как он, отступил.

– Подойди поближе, поговорим, – негромко отвечает грабитель, поигрывая ножом. Я вижу, что метнуть его он готов в любую секунду и из любого положения. И я совсем не уверен, что смогу уклониться, даже если бросок он совершит с разделяющих нас десяти метров.

– Что, охотник, страшно? – словно прочитав мои мысли, спрашивает бандит, и мне кажется, что во тьме, лежащей на его лице, я угадываю злую усмешку. – Не бойся, больно не будет, быстро умрешь.

Ещё продолжая говорить, он делает короткий, почти незаметный шаг ко мне, и я понимаю, что через мгновение последует бросок. И тут меня снова бросает в режим обостренного восприятия. Ждать больше нельзя, и я практически на автомате делаю то, что задумал, когда брал нож именно в левую руку.

Охотничий нож, совершенно не предназначенный для метания, да ещё и брошенный левой рукой, сильно, но неуклюже летит в цель, вызывая у врага невольное удивление. Тем не менее он отвлекается и задерживает свой бросок, начиная небрежно уклоняться. Лунный свет падает на его лицо, высвечивая презрительную гримасу, в которой отражается целая гамма чувств. Мой противник уже считает себя победителем, ведь я теперь безоружен, и приятным бонусом к богатой добыче для него станет возможность насладиться моим страхом.

Металлический шарик, запущенный моей правой рукой, летит в цель заметно быстрее ножа. Бандит успевает понять, что что-то не так и выражение злобной радости на его лице превращается в дикий оскал. Начав уклоняться от ножа, он уже не может быстро отреагировать на новую угрозу, и почти сто восемьдесят граммов стали с силой бьют его в переносицу.

Я бросаюсь вперед, понимая, что если дать врагу прийти в себя, можно нарваться на очень неприятные последствия. Вот только мои опасения напрасны. В темноте я просто не сразу оцениваю последствия попадания. Голова бандита резко дергается назад. Он отступает на пару шагов и метательный нож выпадает из его руки. Сам грабитель неловко заваливается на бок и падает в дорожную грязь.

Что интересно, за всё время нашей схватки на улице так никто и не появился. Если кто-то что-то и слышал, жители деревни предпочли тихо отсидеться по домам. Впрочем, сейчас это даже к лучшему. Обхожу лежащих на дороге и в кустах грабителей. Пращник и арбалетчик мертвы. Главарь в полной отключке и очень плох. Лоб у него, конечно, крепкий, но почти двести граммов стали он поймал им с короткой дистанции со всеми вытекающими последствиями. Последний бандит имеет шансы выжить, но пролежит без сознания еще долго.

Заказчик, а это не кто иной, как младший сын кузнеца, тоже в сознание пока не пришел, и какое-то время еще будет смирно лежать в дорожной грязи. На всякий случай вяжу ему и последнему бандиту руки и ноги ремнями, снятыми с остальных, подбираю рюкзак и бегом возвращаюсь на главную дорогу. В кои-то веки милицейский патруль оказывается в нужное время и в нужном месте очень вовремя выходя мне навстречу. Двое рядовых с ружьями и старший с револьвером.

– Вот вы-то мне и нужны! – сходу подкатываю к милиционерам. – У нас проблемы. В деревне банда пришлых. Попытка ограбления.

– Кого грабят? Почему мы ничего не слышали? – старший патруля подозрительно всматривается в мое лицо, узнает и немного расслабляется, хотя настороженное выражение с его лица никуда не девается. Не та у меня репутация, чтобы люди шерифа сходу мне верили.

– Уже никто никого не грабит, – отвечаю, несколько сбавив градус напряжения в голосе. – Два трупа и трое пока живых. Лежат в грязи и ждут, когда вы их подберете. Пытались меня убить и завладеть трофеями, но не вышло. Один из них, похоже, наводчик из наших. Рожу в темноте не разглядел, но голос показался знакомым. Впрочем, я мог и ошибиться. Думаю, самое время будить ваше начальство.

– Где всё произошло?

– На Березовой, метров четыреста отсюда.

– Почему на помощь не звал?

– Слишком быстро всё завертелось. А потом не мог кричать, чтобы себя в темноте не обозначить. У них арбалетчик был и пращник. К тому же подумал, что лишние свидетели ни к чему. Если вдруг там кто-то из наших замешан, пусть шериф и староста сами решают, что и кому рассказывать о случившемся.

Нужно отдать должное командиру патруля, раздумывает он недолго.

– Григорий, давай быстро за шерифом, – приказывает старший одному из подчиненных и вновь поворачивается ко мне. – Веди, охотник. Надеюсь, ты положил именно пришлых. В ином случае я тебе не завидую.

* * *

Владетель Каринту не любил покидать столичную планету. Много веков назад, когда он только появился на свет, никаких межзвездных, да и межпланетных кораблей ещё не существовало. Первые попытки узнать, что происходит за пределами воздушной оболочки мира, были предприняты только через пятьдесят лет после его рождения.

Позволить себе жить многие сотни лет мог далеко не каждый кейр, не говоря уже об обычных людях. Замедлить процессы старения, непрерывно идущие в организме, оказались способны только самые одаренные из владеющих скрытой силой. И лишь немногим из них удалось почти остановить их ход. Увы, лишь почти. Абсолютного бессмертия не смог добиться ни один из великих.

Владетель чувствовал подступающую старость. Он ещё был достаточно крепок, но по меркам неодаренных людей выглядел лет на девяносто, а это уже достаточно преклонный возраст, даже если обычный человек тщательно следит за своим здоровьем и пользуется для его поддержания услугами кейров.

Каринту тратил всё больше сил на то, чтобы просто не умереть. Правда сил этих у него пока хватало, вот только положение обязывало его постоянно расходовать их далеко не только на поддержание функционирования своего дряхлеющего организма. Вот и сейчас ему предстояло потратить часть своего времени на дела, никак не связанные с заботой о собственном долголетии. Отказывать в аудиенции визирю – это уж слишком. Такое пренебрежение государственными делами может породить смуту и сомнения в головах приближённых.

До назначенного времени оставалась минута. Владетель знал, что визирь появится в каминном зале его резиденции ровно в ту секунду, когда управляемая потоками скрытой энергии клепсидра издаст тихий звон, извещая хозяев и гостей старинного замка о наступлении полудня. К этому моменту он должен быть бодр, собран и энергичен. Любая слабость, продемонстрированная низшему, может означать начало конца его многовекового правления кейрами. И то, что именно он властью скрытой силы и искусством слова собрал разрозненные государства метрополии в единую Державу и встал у истоков грандиозной звездной экспансии, ни на миг не остановит тех, кто давно хочет занять его место.

Одновременно с мелодичным звоном клепсидры двери каминного зала на мгновение вспыхнули сетью энергетических линий силового щита и бесшумно разошлись в стороны, открывая взору владетеля ожидающего за ними посетителя. Визирь безупречно исполнил сложный ритуальный поклон, и Каринту с удовлетворением отметил, что, как и всегда, второй человек в Державе не позволил себе даже тени небрежности при демонстрации лояльности к сюзерену.

Благосклонно кивнув в ответ, владетель указал посетителю на кресло за небольшим столиком, где уже дымился в изящных чашках бодрящий и пряный корго – насыщенный энергией напиток, доступный лишь самым богатым кейрам Державы.

– Итак, герцог, – Каринту внимательно посмотрел на визиря. – Что же на этот раз заставило вас искать встречи со мной? Надеюсь, это хорошие новости, а не очередные проблемы?

– Пока ещё не проблемы, – едва заметно улыбнулся визирь, – а лишь некая вероятность их возникновения, и я здесь именно для того, чтобы свести эту вероятность к минимуму.

– Вновь зашевелились отщепенцы? – в глазах Каринту на мгновение вспыхнул недобрый огонь.

– Нет, владетель, эту скверну вы выжгли из мозгов подданных настолько надежно, что вряд ли мы услышим о ней в ближайшую сотню лет.

Визирь ответил предельно деловым тоном. Даже легкий намек на какую-либо несерьезность в этом вопросе мог вызвать гнев главы Державы.

– Продолжайте, герцог, – удовлетворенно кивнул владетель.

– На этот раз признаки возможных проблем проявились не внутри Державы, а на её границах.

– Варвары из-за Барьера?

– Возможно, они тоже причастны, однако нам ещё только предстоит это выяснить. Сложность в том, что интересующие нас события происходят в пространстве, которое мы не вполне контролируем. К сожалению, даже лучшие книжники Державы до сих пор так и не смогли установить, по какой причине наши способности к управлению скрытой силой начинают резко снижаться сразу после пересечения внутренней границы Барьера. Продвинувшись за неё в направлении центра галактики всего на сорок световых лет, мы теряем половину наших возможностей, а в семидесяти световых годах от границы все энергетические конструкты начинают самопроизвольно распадаться, и наши межзвездные корабли просто разваливаются на части без всякого внешнего воздействия.

– Мне известны свойства Барьера, герцог, – холодно произнес Каринту. – За последние полтора века они никак не изменились, иначе живущих за Барьером варваров уже давно бы не существовало. Думаю, вам пора перейти к сути вопроса, ради обсуждения которого вы просили меня об аудиенции.

– Да, владетель, – почтительно склонил голову визирь, – я больше не стану впустую тратить ваше время. В пространстве Барьера есть всего три пригодных для жизни планеты, и только на одной из них развилась примитивная человеческая цивилизация. До последнего времени считалось, что аборигены полностью лишены способностей к управлению скрытой силой. Их развитие происходило по тому же пути, которым шли живущие за Барьером варвары. Вот только местные дикари ещё толком не освоили даже межпланетные перелеты.