Текст книги "Назад в СССР: 1987. Книга 7"

Я знал, что каким бы хитрым и коварным ни был Виктор, он всего лишь исполнитель и он погиб. Куратор тоже погиб. Но ведь должен был быть еще кто-то, кто отдавал указания непосредственно из-за океана? Что, если это он?

– Есть! – отозвался капитан. – Сегодня на двадцать два часа, тридцать минут. Только рейс не прямой, сначала на Моздок, а уже оттуда в Москву.

– Моздок? – переспросил я. – А зачем делать такой крюк?

И верно, где Моздок и где Афганистан… Это с Сирии удобно останавливаться на дозаправку, а тут – непонятно. Впрочем, мне-то какое дело?

– Не знаю, летчикам виднее. Но ближайший только этот. Зато не «семьдесят шестой».

– Анка?

– Точно не известно, но скорее всего.

Я кивнул, вновь вернулся к телеграммам. Моих скудных знаний английского языка хватило, чтобы частично понимать, о чем в них идет речь. В одной из них мне попалось знакомое название, которое тут же навело на определенные мысли.

– Николаев? – вслух пробормотал я. – Твою мать!

– Что?

– Город Николаев! Антенны… Их больше не волнует Чернобыль, они знают, что туда, после прошлогодних событий, им теперь не пробиться. Теперь у западных спецслужб совсем другая цель. Их интересует ЗГРЛС в Николаеве, южнее Припяти.

Неважно, можно ли было говорить такое Быстрову… Все-таки он человек не посвященный… В данный момент меня это совсем не волновало. Нужно было как можно скорее доставить все обнаруженное до Алексея Владимировича. Уж его-то аналитики разберутся, куда враг планирует нанести удар. Вот только откуда у Черненко появились сведения, что такая информация будет в том караване? Как-то это странно. Нужно будет задать ему этот вопрос, мне он расскажет. Должен рассказать, иначе дальше пусть разбирается сам!

После того как мне все-таки оказали медицинскую помощь и перевязали легкое осколочное ранение, я принял душ и переоделся в чистую форму, тоже «афганку». В столовой штаба плотно поужинал, затем направился на аэродром, в зал ожидания. Быстрову сказал, чтобы не сопровождал – у него наверняка есть свои дела. На этом наши пути и разошлись, вряд ли когда-то еще увидимся…

Прошел предполетный досмотр. Документы и фотографии вез не в уродливом сломанном кейсе, а в специальной опечатанной папке. К ней имелся документ, запрещающий ее вскрытие, подписанный начальником штаба. Как по мне, это, конечно же, «залипуха», но она действовала. По-хорошему, нужен был нарочный, специальная форма на вывоз, сопровождение. На проверке лезть в опечатанную папку никто не рискнул, поэтому я беспрепятственно поднялся на борт АН-26. Честно говоря, не знал, что они летали так далеко. Но с другой стороны, у «Анки» и перегоночная дальность была две с половиной тысячи километров. В те годы «Тушки» еще не гоняли под нужды военных.

Всю первую часть перелета я проспал. Прямо так, на мешках. Военно-транспортная авиация она такая, удобства не предусмотрены из каких-то собственных соображений умного человека. Из пассажиров на борту был только я, еще один был снят с полета по причине ухудшения здоровья.

Проснулся я уже в Моздоке. Самолет был на дозаправке, выходить не стал. Чего я там снаружи не видел? Сначала хотел повторно осмотреть фотографии, но из-за того, что папка была опечатанной, не стал. Мне еще по прибытии контроль проходить, чтобы случайно не привезти с собой что-нибудь не то. Впрочем, даже если бы ко мне возникли какие-то вопросы, одного звонка товарища Черненко хватило бы, чтобы решить любую проблему.

На аэродроме Моздока мы простояли чуть больше часа. Затем вновь загрузились и взяли курс на Москву. Честно говоря, ранее не подозревал я, что такие самолеты летают аж до самой столицы.

На борт поднялся еще один пассажир, в звании майора. Рука у него была в гипсе. Увидев меня, он, видимо, посчитал, что я простой рядовой и тут же попытался отчитать за форму одежды – фальшиков на мне по-прежнему не было. Но я четко дал ему понять, чтобы рот в мою сторону не открывал.

Тот сначала не понял, а потом ка-ак понял. Особенно после того, как я ему свое настоящее удостоверение показал.

До Москвы летели молча. Где-то в стороне остался Краснодар, куда я так хотел перевестись. Что-то подсказывало, что в связи с новыми вводными, мне придется задержаться в Припяти еще на неопределенное время… Без меня Черненко такие вопросы решать не станет, а отказываться я точно не буду, ведь получалось, что в прошлый раз я свою работу не доделал…

Глава 7. Анализ обстановки

На выходе из Чкаловского аэродрома, к моему удивлению, меня встретил Никита – помощник полковника Черненко. Тот самый, что давал мне первый вводный инструктаж. В целом, ничего не изменилось – та же черная «Волга» со служебными номерами, тот же костюм. Даже запах в машине был тот же самый.

На мгновение я подумал, что он никуда не уезжал, а все это время так и стоял под стенами территории аэропорта, ожидая моего возвращения.

– Доброго дня, товарищ Савельев! – монотонным, словно синтетическим голосом, поприветствовал он. Я влез на заднее сиденье, положил рядом папку.

– И тебе привет, – отозвался я, не став играть по его правилам. К чему эта подчеркнутая официальность?

– Как погода в Афганистане?

Вопрос, конечно, странный. Его что, реально это волнует или просто чтобы беседу поддержать?

– Жарко, – ответил я. – Отсюда улетал – плюс семнадцать, а там плюс сорок восемь. Пыль, воздух сухой. В горах. наоборот, прохладно.

– Как все прошло? Как там обстановка в целом?

Я нервно рассмеялся.

– Никита, а ты сам слетай, узнаешь… Знаешь, тут такой натянутый момент. Я ведь понимал, что легкой эта операция точно не будет, но чтобы настолько. Афганистан – это не просто чужая страна, это страна, где все другое, другое представление и отношение к людям. Это место, где уже много лет идет гражданская война. Обстановка там дерьмовая, особенно, когда с духами сталкиваешься.

Тут я, конечно, палку слегка перегнул. Не мог я такого понять за неполные двое суток проведенные в республике, тут на помощь пришли общие познания о давно прошедшей в мое время войне в Афганистане.

Видимо. водитель понял, что я не предрасположен к обсуждению подробностей командировки, а потому замолчал.

Пока ехали, я размышлял, перескакивая с одной мысли на другую.

Неужели все это правда происходит? Неужели вновь активизировались те, кто желает нагадить под носом у СССР и уничтожить «Дугу»? Если так, то на что они способны? Чернобыль был идеальным вариантом, который был тщательно проработан специальными службами – ну, вроде как, одним ударом сразу два зайца. А то и три. Это и упомянутый мной удар по экономике Союза, это и вывод из строя уникального, пусть и не самого эффективного, противоракетного щита. А в дополнение крупнейшая техногенная авария радиационного характера, результатом которой стало появление города-призрака и тридцатикилометровой зоны отчуждения и значительное сокращение программы ядерной энергетики. Это был не просто удар, это был настоящий нокаут. Быть может, многие историки действительно правы, когда утверждают, что авария на АЭС была одной из причин развала СССР? Но истинная причина так и не была названа, лишь масса предположений.

Не хотелось мне снова лезть во все это дело, но по-другому я не мог. Уж если вызвался предотвратить аварию, так нужно довести дело до конца. К тому же, наверняка и мои родители, жена Юля с маленьким Кирюхой будут рады остаться в Припяти еще на некоторое время. Несмотря на полученные сведения, я не считал, что существовала какая-то угроза для Чернобыльской электростанции. Но и тут был тонкий момент, который нельзя было игнорировать – будущее здесь уже было иным. Ведь жизнь целого региона была изменена моим вмешательством, пошла по другому руслу. А, следовательно, дальнейшая история тоже будет развиваться иначе и предугадать все просто не получится. Мое преимущество в знаниях о будущем, теперь не имело никакого смысла.

И все же, если это не пустышка, куда будет нанесен удар? Где? Когда?

Что если прямо сейчас уже идет подготовка?

И почему сведения о готовящейся диверсии были обнаружены в Афганистане? Что, других мест не было?

А ведь если подумать – это идеальное решение. Никто на этой земле не станет задавать вопросы – лагерей по обучению было много. В них иностранные инструктора готовили моджахедов… Диверсанты из них так себе, а вот в партизанской войне они мастера своего дела. Но ведь на территории Афгана никто не запрещал тренировать полноценную диверсионную группу. Для этого были все условия.

Я задумчиво смотрел на промелькнувшую в стороне Останкинскую башню. Сколько раз уже хотел отвезти туда Юлю, да все не получалось. Ну ничего, вот разгребусь и обязательно отвезу.

Полковник Кошкин хотя и готовился к переводу на новое место службы, но пока не торопился и все ещё стоял на своей должности. Он наверняка рассчитывает, что дочь с внуком поедут вместе с ним под Краснодар и потихоньку готовит для этого плацдарм. Даже не знаю, как он отреагирует на новость…

Ничего, отец Юльки мужик толковый, должен все понять. Ведь как ни крути, а за тот нелегкий путь, что я проделал, пока пытался предотвратить аварию на атомной станции имени Ленина, он не раз выручал мою шкуру и сам неоднократно попадал под удар. К счастью, на дальнейшей службе у него это никак не отразилось, зато укрепилось доверие ко мне. Полковник чувствовал меня и прекрасно понимал, что рядом со мной, его любимая дочь как за каменной стеной. Как там говорилось в книге джунглей – мы с тобой одной крови?!

«Волга» подъехала к Лубянке.

Здание управления КГБ СССР выглядело внушительно и нагоняло целый спектр чувств. У каждого по-разному, но бесспорно, очень многие вездесущий комитет боялись и уважали. И не только граждане Советского Союза… А вот структура – преемница, что подхватила знамя, когда СССР развалился, все-таки подкачала. Так и не добравшись до тех высот, которых достиг комитет государственной безопасности, тем не менее она продолжала выполнять те же задачи.

– Алексей Владимирович вас ждет. Вот пропуск! – сухо отозвался Никита, протянув мне жетон.

Конечно, мое удостоверение чекиста позволяло пройти в большинство мест управления, но сразу попасть к Черненко я бы не смог – помариновали бы меня на проходной немного, а потом пропустили. Но тут все упиралось во время, а как раз его-то и не было.

Я вошел внутрь, направился к лестнице. Быстро поднялся на нужный этаж и повернул в сторону кабинета начальника второго отдела.

Добрался быстро. Как я и думал, тот уже ждал меня.

– Ну, здравствуй, Алексей! – Черненко тут же направился ко мне, едва я появился на пороге. – Жив, здоров?

– Жив, – кивнул я. – Отделался парой ссадин. А вообще, в Афгане все пошло не так, как вы описывали. Но я прекрасно понимаю, в условиях постоянно меняющейся обстановки, хорошо, что операция вообще оказалась удачной. Жаль погибших бойцов спецназа…

– Это их работа, у нас своя, – отозвался полковник. – Ну, давай, показывай трофеи, что удалось накопать?

Я положил папку на его стол, сорвал печать, выудил наружу фотографии и охренел… Это были совершенно левые фотографии аэродрома, видимо, снятые в том же Баграме. То же самое касалось и остальных документов – вместо ценных телеграмм внутри папки оказались лишь бесполезные стенограммы, не имеющие никакой ценности. Все то, что было в таким трудом добытом кейсе, загадочным образом пропало.

– Твою мать! – выругался я, хлопнув ладонью по столу.

– Не понял. Это что такое? – удивился Черненко, взяв один из снимков.

Я хлопнул себя по лбу и нервно рассмеялся.

– Ну, Быстров, хорош гад… Обвел вокруг пальца, и ведь без малейших подозрений! Перед моим убытием ваше доверенное лицо паковало и опечатывало папку… А я дурак, даже ничего не заподозрил!

Все было предельно ясно – пользуясь положением, он зачем-то похитил содержимое кейса, вместо него подложив барахло. А опечатанная папка была своеобразным гарантом того, что я не вскрою его раньше времени и не забью тревогу. Именно эту версию я и озвучил полковнику.

Тот шумно выдохнул, с задумчивым видом сел в кресло.

– Выходит, среди нас появился еще один шпион… – недовольно процедил он. – Но… Я не понимаю, зачем красть материалы, ведь он же и так все видел…

У меня в голове уже шел сложный мыслительный процесс. Более того, рабочая версия строилась прямо на ходу, собиралась как пазл.

– Предполагаю, что это было сделано для того, чтобы выставить меня в невыгодном свете! – ответил я. – Ведь, по сути, я единственный свидетель содержимого того чемодана. Нет никаких доказательств того, что против ЗГРЛС что-то планируется. Кроме моих слов, которые проверить просто невозможно! И, черт возьми, то, что я успел увидеть на тех телеграммах и фотографиях далеко не полная картина. Многое еще просто не было проанализировано… Ведь именно для этого я и вез их вам! Вот дерьмо!

– Успокойся, Алексей! – Черненко задумчиво постучал пальцами по крышке стола. – Это нормально. Коварный противник переиграл нас и сработал на опережение, вновь использовав «крота». Так, сейчас мне нужно четкое понимание того, что ты увидел на тех фотографиях. Что удалось перевести с телеграмм? От того, насколько подробно ты все изложишь, и будет зависеть успех и мои возможности.

Я тяжко вздохнул. А что я успел запомнить?

– Алексей Владимирович, я осмотрел только часть материалов. Может получиться так, что сейчас мы сделаем неверные выводы и сосредоточимся вообще не на том направлении. А в это время они…

– Будем анализировать! – перебил меня полковник. – Ты ведь в курсе про аналитический центр, который был основан осенью восемьдесят шестого? Мы давно знаем, что радиолокационная станция «Дуга-1» очень мешает Западу. Еще с тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Помнишь тот инцидент на аэродроме «Овруч» с угнанным самолетом? Ты ведь знаешь, что это был не единственный случай?

Я кивнул, затем продолжил.

– В общем так… На тех фотографиях были изображены антенны комплекса Чернобыль-2. С разных ракурсов. Вам известно, что такие же антенны есть в Николаеве и в Комсомольске-на-Амуре. По сути, они образуют огромный треугольник, работают все три сразу, таким образом накрывая всю страну. Но если «Око Москвы» я видел много раз, то с другими проблема. Они наверняка похожи между собой, но это все. С Чернобылем у Запада ничего не получилось, на время они притихли, видимо, пытались понять – как так получилось? Вероятно, они поменяли приоритеты, хотя цель осталась той же. Я думаю, что следующий удар они нанесут в Николаеве. Только тут масса вопросов – зачем было столько ждать? Это же целый год затишья! Даже если им удастся вывести ЗГРЛС из строя, в целом это не окажет большого влияния, как если бы рванула сама станция и все вокруг заполонила радиация. Такой сценарий уже исключен!

– Продолжай… – Черненко слушал меня очень внимательно.

– Другой вопрос, почему караван шел именно через Афганистан? Смею предположить, что в полевых условиях на неподконтрольных территориях ОКСВ есть лагеря, где американцы тренируют отдельные диверсионные группы. На одной из фотографий явно были не арабы, но точно люди восточной наружности, которых готовили к диверсии. Тут у меня даже сомнений нет. Они учились закладывать бомбы непосредственно в электронные блоки, что могут быть среди засекреченного оборудования «Дуги-1». Ведь по сути, антенны и вибраторы, это так, цветочки. Настоящее оборудование глубоко в подвалах!

– Откуда ты узнал про блоки? – насторожился Черненко.

– Видел один такой, когда еще проходил службу в «Барьере», – честно соврал я. – Их как раз демонтировали и заменяли на другие, более мощные. Станция тогда не работала, а наша территория вплотную подходила к границам ЗГРЛС. Мы ж там совсем рядом были, вот я и запомнил.

– Ясно. И что же, ты думаешь, они будут минировать электронные блоки? Нет, исключено. В Чернобыль-2 посторонним не попасть. КГБ и своя служба тщательно проверяют всех, кого берут на работу на секретные объекты. Это исключено. И все же я дам команду поднять списки тех, кто был принят на работу или переведен откуда-то за последние полгода. Быть может, что-то накопаем!

– Нет, я думаю, тут все иначе… Как часто меняются эти блоки? Через год, два?

– Ага, я понял, куда ты клонишь! – кивнул полковник. – Думаешь, что диверсия рассчитана на поставку с завода-изготовителя? Вроде как при очередной модификации поставят новые блоки, а потом в нужный момент подорвут их?

– Думаю, такая вероятность определенно есть. Хотя и примитивно. Но насчет приоритета… Даже не знаю! – я потрогал виски. Опять начала болеть голова. – Не будет масштабных разрушений, а уничтоженные блоки можно восстановить. Ведь блоки взаимозаменяемые. Важно другое. В Чернобыль, скорее всего, они уже не сунутся. Слишком мало шансов на успех, особенно после моего-то вмешательства.

– Комсомольск?

– Нет, Николаев. Он гораздо ближе. К тому же в тексте телеграммы было такое упоминание, однако общую формулировку я разобрать не успел. Одна фраза, вырванная из контекста, еще ни о чем не говорит, уж вы-то, Алексей Владимирович, знаете это лучше меня. Кстати, я тут вспомнил, что, когда мы с капитаном Быстровым прибыли в Баграм, тот сразу же совершил звонок, якобы в Москву. На самом деле, он говорил с кем-то другим, видимо, получал инструкции. Я думал, что он свяжется напрямую с вами, но ошибся… Тот, с кем он говорил, дал ему указание вскрыть кейс прямо там. И он подчинился!

– Честно говоря, у капитана замечательная репутация… Я просто не понимаю, как его завербовали? Тьфу! Не пойму, если они хотели выставить тебя в невыгодном свете, зачем вообще дали возможность увидеть эти снимки? Это то же самое, если дать псу понюхать сосиску, а потом забрать ее. Провернули бы по-тихому, не было бы проблем. Я правильно понимаю, вы сами его вскрыли?

– Нет. Вызвали саперов.

– И что, они проверили и открыли его?

– Не совсем. Пришел какой-то мутный прапорщик, и с ходу, без всякого осмотра заявил, что он тут помочь не сможет. Мол, у него нужного инструмента нет и вообще, какой смысл проводить такие работы внутри помещения. А пока мы отвлеклись, он взял да и сломал замок. Сделал это так, как будто бы знал, что внутри никакой бомбы нет!

– Это была гениальная инсценировка! – смело заявил Черненко. – И прапорщик тот никакой не сапер. Фамилию помнишь?

– Чугункин. Да, точно.

– Я проверю, числится ли такой среди саперов.

– Тогда меня такая мысль не посещала… – вздохнул я.

– Это-то и плохо, Алексей! Впрочем, я тебя не виню, ты и так сделал куда больше, чем требовалось. Это снова наш прокол, раз не заметили, что капитан Быстров работал на иностранные спецслужбы. Знаешь, я даже удивлен, что тебя не попытались ликвидировать.

– Попытались… – я вспомнил тот момент с «буханкой».

Полковник Черненко поднял бровь.

– Ну… Когда спецназ ГРУ закончил зачистку каравана, и я приступил к осмотру, в последней машине мы наткнулись на живого человека, который определенно меня знал! Он знал, что именно из-за меня не удалось совершить аварию на АЭС! И как только он меня узнал, он подорвал на себе пояс шахида. Он хорошо говорил по-русски, без акцента. Но сомневаюсь, что это был наш человек. Я видел его на фотографии. На ней же я узнал почти всех, кто был замешан в приготовлении диверсии на четвертом энергоблоке. Их там было пятеро.

Вообще, если прикинуть, то все, рассказанное мной, сложно было подвести под единый знаменатель. Я рассказывал сумбурно, перескакивал с пятого на десятое, чем постоянно сбивал полковника с толку. И не только его. Да-а, верно, тут сложно было что-то систематизировать.

– Вся эта история, очень странная… В ней полно дыр! – задумчиво пробормотал полковник, когда я закончил свой рассказ. – Но определенно, некая угроза есть. Однако противник хитер, без доказательств запустить процесс будет очень сложно! Надеюсь, не придется проводить неофициальную операцию… Не знаю, хватит ли у меня полномочий!

– Алексей Владимирович, разрешите мне и дальше заниматься этим делом? Само собой, под вашим руководством!

– Уже передумал лететь в Краснодар? – улыбнулся тот. – Не возражаю. Но сам понимаешь, твое участие возможно только в том случае, если операция будет развернута официально! Вот что… Отправляйся-ка ты в Припять. Начни оттуда. Пропуск на Чернобыль-2 тебе выпишут. Вернешься в родные места. Кстати, хоть «Барьера» больше и нет, учебный центр по-прежнему существует.

– А кто им руководит?

– Честно говоря, не помню. Да это и неважно. В общем, заканчивай свои дела в столице и отправляйся в Припять.

– Я вас понял, товарищ полковник! Спасибо!

– Это я должен спасибо сказать. Отправляя тебя на задание, я, честно говоря, думал, что проблем в Афганистане не будет. Такие охоты на караваны проходят часто и в восьмидесяти пяти процентах, все проходит нормально с минимальными потерями.

– Разрешите вопрос?

– Ну?

– Откуда вы узнали, что именно этот караван будет для нас интересен?

Черненко ответил не сразу. Он несколько секунд просто смотрел на меня и размышлял над ответом, затем подошел к своему столу, открыл верхний ящик и вытащил оттуда конверт.

– Взгляни!

Отогнув клапан, я вытащил сложенную пополам фотографию. На ней, был изображен… Виктор!

– И что? – недоуменно спросил я. – Он же умер летом прошлого года!

– Он еще жив, только об этом никто не знает. Его подвергли воздействию специальных препаратов и под детектором он кое-что рассказал. Правда, рассудок не выдержал. Теперь он, как бы это мягко выразиться – овощ.

– Что именно рассказал?

– Про второй этап. Что он подразумевал, тот внятно объяснить уже не смог, как мы ни пытались. А несколько дней назад тот вдруг совершил попытку суицида, пытался наглотаться сильнодействующих таблеток. Еле откачали. Так вот, в полубреду он вновь и вновь твердил одно и то же… Какой-то проект «Возмездие» относительно нашей «Дуги».

Я вздохнул.

– Ну а при чем тут Афганистан?

– За сутки до нашей встречи мне позвонил неизвестный номер и указал время и место, где будет происходить встреча членов некоего «Возмездия». Речь шла об Афганистане.

– Похоже на подставу… – хмыкнул я. – И как будто бы притянуто за уши…

– Я тоже так подумал. Но коллеги из контрразведки подтвердили, что в караваны там действительно ходят… Вот я и решил отправить тебя на разведку!

– С этим мог справиться, кто угодно! – возразил я.

– Нет, – спокойно ответил тот. – Ладно, Алексей. Ты можешь идти… Готовься к отправке в Припять!

Управление КГБ я покинул через центральный вход. Направился в сторону Кремля, хотел найти укромное тихое местечко, чтобы привести мысли в порядок.

Увидел лавочку, на краю которой сидел какой-то старик.

– Отец, я присяду, если не возражаешь? – спросил я, но тот словно не слышал.

Едва я опустился на пятую точку, как позади меня раздался спокойный, вкрадчивый голос, который я определенно где-то уже слышал.

– Ну, здравствуйте, товарищ Савельев!