Текст книги "Назад в СССР: 1987. Книга 7"

Глава 5. Мясорубка

– Лейтенант! Савельев, давай, давай… – откуда издалека раздался приглушенный голос. – Ну! Приходи в себя!

Я почувствовал, как по щекам шлепнули пару раз. Затем через несколько секунд под нос сунули нечто твердое с сильным резким запахом…

Ну, конечно же, нашатырь. Тот, кого хоть раз приводили в чувство стеклянным пузырьком с нашатырем, никогда этого не забудет.

С трудом приподнял голову, кое-как осмотрелся. Осознал, что лежу у края ущелья, весь в пыли. Рядом возился медик, копаясь в своей аптечке. В районе правого предплечья расползлось небольшое кровавое пятно, но ощутимой боли я пока не чувствовал. Так, что-то слегка тянуло.

– Я что, помер? – первым делом спросил я. – Сколько прошло времени?

– Да пока не помер! – небрежно хмыкнул майор. – Пара минут. Тебя контузило слегка и осколком чуть ниже плеча зацепило. Хорошо, что Нагибин тебя в сторону оттолкнул. Ты зачем впереди нас полез? Героем решил стать?

– Некогда было разбираться, – отозвался я. – Кто ж знал, что в «буханке» будет такой сюрприз! Да какая разница теперь-то… Нагибин жив?

– Жив. Но без сознания. Хорошо еще, что взрывное устройство маломощное было, иначе костей бы не собрали.

– Выходит…

– Эта гнида с поясом шахида была! И ведь, черт возьми, наш человек был… По-русски понимал и говорил.

– Это был свой?

– Нет! – жестко ответил Ветров. – Это мог быть кто угодно. Все, хватит разговоров.

После взрыва самодельного взрывного устройства, меня перенесли левее, в тень. Рядом сидели и другие бойцы, раненые в ходе боя, к счастью, у всех ранения были легкие. И лишь старший лейтенант Нагибин без движения лежал на импровизированных носилках. Мы готовились к отходу.

– Где кейс? – спросил я, озираясь по сторонам.

Ветров небрежно махнул рукой в сторону.

– Там! Некогда мне за этим дерьмом следить! Группа, внимание, готовность три минуты и выдвигаемся, здесь небезопасно. Мы и так слишком задержались, рискуем попасть в засаду.

Среди камней лежал серебристый чемодан, со все еще пристегнутой к нему оторванной рукой смертника. Чуть дальше стоял «УАЗ» с открытыми нараспашку дверьми, а рядом с ним останки того, что ранее было человеком. Неприятное зрелище.

Да-а, со смертниками я даже в прошлой жизни еще не сталкивался. В Сирии, где мусульманину убить себя, при этом забрав жизнь неверного – чуть ли не подвиг, подобное встречается повсеместно, но меня, к счастью, обошло стороной.

До валяющегося среди камней и покрытого пятнами крови чемодана никому не было дела – часть бойцов оказывала медицинскую помощь, другая стояла в оцеплении и следила за периметром. Их это вообще не касалось, они свою работу сделали как надо.

С трудом поднявшись на ноги и наспех стряхнув с формы светлую пыль, пошатываясь, я направился к чемодану. Вытащив руку из цепи, отшвырнул ее в сторону. Сам кейс при взрыве почти не пострадал, так – несколько царапин на корпусе.

– В «буханке» больше ничего ценного не было, – заявил майор. – Так что, полагаю, задача выполнена. Что бы ни было в этом кейсе, твоя задача – доставить его на базу. А там уже саперы придумают, как его вскрыть и отправить в Москву. В столицу ты его повезешь?

Но я лишь пожал плечами. На этот счет никаких инструкций не было, ведь с Быстровым я так и не встретился.

Честно говоря, сейчас меня волновало совсем не это! Я думал о последних словах смертника перед тем, как он подорвал себя – кем бы он ни был, он определенно меня знал. И это было странно, ведь его лицо не казалось мне знакомым. Более того, где-то внутри меня повисло странное ощущение, что его слова имеют какой-то смысл… Но откуда он мог меня знать?

Я сдул пыль с серебристой поверхности чемодана, повертел его в руках. Попытался открыть, но ничего не вышло. На нем был кодовый замок и, само собой, правильного кода я не знал. Замок вроде бы простой, без наворотов. Но вскрывать его силой, тем более в таких условиях, не стоит. Вдруг внутри установлено взрывное устройство, чтобы содержимое не попало к тем, кому оно не предназначено? Конечно, распилить чемодан на части было бы несложно, но только не в сложившихся условиях и непременно при участии опытных саперов.

– Все, уходим! – решительно скомандовал майор.

Бойцы один за другим покидали позиции и поднимаясь вверх по тропе. Раненых тоже понесли к тропинке, что вела через небольшой перевал к замаскированным внизу машинам. Там быстро загрузимся и свалим отсюда – как-то слишком тихо было в ущелье. Чуйка не давала мне расслабиться, я все время озирался по сторонам. Только бы не наткнуться на неприятности. Но судьба распорядилась так, что эти самые неприятности нашли нас сами…

Едва мы успели подняться на десяток метров вверх, как вдруг сзади раздался истошный крик:

– Тревога, духи!

И в этот момент откуда-то сверху раздалась автоматная очередь, по камням защелкали пули, осколки каменной крошки брызнули в лицо… Я тут же бросился на землю, сверху навалился кто-то из бойцов. Послышалась ответная стрельба.

Петляющая тропа была узкой, даже разойтись было сложно. Как тут отстреливаться? Мы у всех на виду, как пластиковые мишени в тире. Вокруг продолжали щелкать пули, одна высекла крошку буквально у моего уха.

Люди Ветрова дружно открыли беглый огонь, потихоньку продолжая отходить вверх по горной тропе. Куда делась моя СВД после взрыва самодельного взрывного устройства, уточнять было уже поздно. А от пистолета Макарова на таком расстоянии не было никакого толка.

Продвижение сильно замедлилось. Часть засела наверху, часть, как и я, оказалась зажата за камнями. Чем дольше мы находились в таком положении, тем больше духов вливалось в бой.

– Савельев! Сюда! – крикнул Иванов. Капитан оказался выше по тропе метров на пять, среди россыпи огромных валунов.

Вокруг гремела позиционная стрельба, что, естественно, нас не устраивало. Чем дольше мы тут находимся, тем сложнее будет выбраться из кольца. С каждой минутой здесь становится все больше моджахедов. Эта территория не контролируется ОКСВ, а значит, и помощи ждать неоткуда. Вертушки сюда не прилетят, их даже вызвать не получится. Да и опять же, с Баграма им лететь около часа, за это время нас на котлеты разберут.

Используя попадающиеся по пути укрытия, я рванул вверх. Где-то пришлось прижиматься к камням вплотную, где-то ползти на животе. Минуты через три я добрался до верха, где уже вовсю работал наш снайпер, а сам Ветров лег за пулемет. Позиция у него была хорошая, с одной стороны его прикрывал уступ, с другой – большой валун.

Внизу, в небольшом каменном мешке, уже стояли машины, на которые грузили раненых. Я устремился вниз, таща за собой чертов чемодан. Метров за тридцать я оступился и едва не полетел вниз. И как оказалось, не зря.

Откуда-то сверху раздался хлопок и шипящий свист. Краем глаза различил дымный след от реактивной струи, в сторону ближайшего пикапа, где стояли ящики из-под нашего оружия. Оглушительно рвануло, машину объяло пламя. Меня обдало волной плотного жара. Сидевший внутри водитель погиб на месте, кажется, другим тоже досталось.

– Суки! – яростно заревел майор, увидев объятый пламенем пикап. – Васильев, сними гранатометчика!

Снайпер среагировал мгновенно – принялся искать позицию противника.

Это был несложно – вокруг одни скалы, все на виду. Особо и не спрячешься – да и моджахед с трубой гранатомета РПГ-7 на плече, прятаться явно не собирался. Мгновение и он полетел вниз, выронив гранатомет.

– Живо на машины и уносим ноги отсюда!

Дальше все завертелось безумной каруселью. Боевики лезли изо всех щелей, словно тараканы. Стреляли, стреляли, то и дело мазали.

Одни падали, но на их месте появлялись другие. Со всех сторон гремело, слышались крики. Взрывы. Наверное, спасало нас то, что навыки стрельбы у большинства духов были слабыми…

Отходить в таких условиях было очень тяжело, но у нас немыслимым образом это получалось. Однако нашим бойцам просто не хватало стволов, чтобы держать духов на нужном расстоянии. Мы были на дне небольшого ущелья, сначала стреляли с одной стороны, потом уже с двух.

Иванов швырнул пару дымовых шашек, чтобы хоть как-то прикрыть наш отход. В общем-то, немного помогло.

Прямо на бегу краем глаза я видел, как двое бойцов Ветрова упали, сраженные случайными пулями. Подобрав чей-то автомат и выстреляв десяток патронов, я буквально залетел в кузов, перевалившись через борт. Швырнув в угол проклятый чемодан, я прижался к борту. Внутри кузова уже лежал снайпер Васильев и прямо из положения лежа, бил из своей винтовки по духам, что бегали между камнями.

– Савельев, хватай пулемет! – крикнули мне.

Рядом в открытом оружейном ящике действительно лежал ПКМ с темно-зеленым коробом на двести патронов. Судя по положению ленты, он был готов к стрельбе.

Подняв его и уперев в борт, я открыл огонь короткими очередями, по три-пять патронов в сторону тропы, с которой мы только что спустились. Двоих срезал, а остальные прекратили продвижение и спрятались за камнями.

Плохо помню, что происходило дальше. Пикап, взрыв колесами грунт, резко рванул вперед, что-то грохнуло. На ходу стрелять по людям из пулемета – такое себе, поэтому я отложил его в сторону.

Справа я увидел еще одну машину, которая уткнулась бампером в яму. Все лобовое стекло было в белых отверстиях и пятнах крови. Кажется, с ней все. Вряд ли в сложившейся обстановке там кому-то еще можно было помочь.

Со мной в кузове лежал еще кто-то раненый, но ни лица, ни звания я не разглядел. Из всех четырех машин, вырваться из капкана смогли только две. А сколько человек успели спастись, я не разглядел.

Водитель нашего пикапа жал на педаль газа так, что едва справлялся с управлением. Несколько раз колеса сползали с накатанного полотна и нас жестко заносило. Влететь во что-нибудь на такой дороге – проще простого. Приподнявшись, я заглянул в салон и увидел, что за рулем сидел сам майор Ветров. Рядом, на пассажирском сиденье лежала маленькая оранжевая коробка, бинт и использованный шприц…

Странно, но как только мы тронулись с места, по нам практически прекратили стрелять. Я ожидал, что сейчас откуда-то покажется машина преследования и погоня продолжится. К счастью, этого не произошло, видимо, у духов техники поблизости не оказалось. А может, они не рискнули лезть дальше, ведь рядом была уже контролируемая территория советских войск.

Через несколько минут мы окончательно вырвались из опасного района, и все закончилось. Дальше было пологое предгорье, а далеко впереди можно было различить тот самый блокпост, откуда мы выдвинулись на операцию. Вторая машина сильно отставала, судя по всему, виной были простреленные колеса. Да и неудивительно, как мы вообще оттуда ноги унесли? Это была настоящая мясорубка! И, черт возьми, я не мог поверить, что меня даже не зацепило… Ну да, несколько ссадин, пара царапин. Осколком при взрыве зацепило… Пожалуй, тот самый случай, про который говорят: «Новичкам везет». Не знаю, насколько это уместно.

Помимо меня и снайпера Васильева, в кузове лежал раненый старший лейтенант Нагибин, который пришел в себя во время движения. Он морщился от боли, прижавшись спиной к борту. Судя по количеству повязок, у него было не менее шести осколочных ранений.

Постепенно мы начали сбавлять скорость. Я повторно заглянул в салон и увидел, что Ветров вел себя странно, кривился от боли и постоянно тряс головой, будто бы прогоняя дрему. Заметил, что вся правая рука майора была в крови. Дело плохо.

– Тормози! – крикнул я, хлопнув ладонью по крыше. – Все, майор, тормози!

Водитель не стал возражать и постепенно остановился. Я выбрался наружу и распахнул водительскую дверь. Вид у Ветров и вправду был неважный. Лицо бледное, весь вспотевший. На ноге огнестрельная рана, на плече, судя по всему, тоже. Еще и в районе живота было небольшое, подозрительное темно-красное пятно. Черт возьми, да у него не одно ранение, а целых три! Вот дерьмо…

– Серьезно зацепило? – спросил я.

– Жить буду… Сам-то цел? – тихо прохрипел он. Видимо, ему было совсем хреново и держался он только на морально-волевых.

– Цел. Я вообще везучий. Перелезай на пассажирское, дальше я поведу. Водитель из тебя сейчас не очень. Давай, давай… Толку бодаться?

Возражать майор не стал, понял, что спорить со мной бессмысленно. Конечно, обезболивающий укол промедола это хорошо, но совсем не панацея. Да и шприц-то всего один. А других средств в нашем распоряжении и не было.

С моей помощью Ветров все-таки перебрался на пассажирское сиденье. Принялся перетягивать рану на бедре резиновым жгутом. Получалось у него плохо, но он справился.

– Сколько живых в кузове? – между делом поинтересовался он.

– Двое. Васильев и Нагибин. Остальным не повезло. Но сзади нас еще одна машина, может, там больше бойцов уцелело?!

Глупо было на это надеяться, учитывая обстоятельства. Командир с досады долбанул кулаком боковую стенку. Бессильно скрипнул зубами.

– Надеюсь, этот чертов чемодан стоит пролитой крови моих парней! – спустя несколько секунд процедил он, глядя куда-то за горизонт. – Не потерял?

– В кузове лежит.

Нас нагнала вторая машина, где тоже оказалось четверо уцелевших. У пикапа были прострелены оба задних колеса, именно поэтому машина и отставала. В итоге получилось, что из семнадцати человек, участвующих в операции, выжило чуть больше половины. Судьба остальных была очевидна. Раненых либо добьют, либо возьмут в плен и будут пытаться обменять. Как ни прискорбно, но в той обстановке помочь остальным мы не могли – скорее всего, остались бы там все. Навсегда. И тогда весь смысл операции сходил на нет.

– Долго мы еще будем здесь торчать? Поехали уже… – тяжело выдохнул Ветров.

Заняв его место, я направил машину в сторону виднеющегося вдалеке поста. До него было минут пятнадцать езды. Так и оказалось, когда мы добрались до блокпоста, нас уже ждали. Из Баграма вызвали вертушку.

Гарнизон был поднят по тревоге, ожидалось, что нас могли преследовать. Раненым тут же принялись оказывать медицинскую помощь, а изрешеченные пулями машины отогнали в сторону и бросили. Свою службу они сослужили.

Я наравне со всеми помогал с ранеными, хотя, пожалуй, это было лишним. Медиков тут хватало.

Ждали, что на нашу дерзкую выходку будет какая-то реакция, но было тихо. Так прошло около часа. С авиабазы из Баграма прибыло две вертушки, Ми-8 и сопровождающие ее два двадцать четвертых.

На вертушке прибыли гости. Один из них привлек мое внимание.

– Где лейтенант Савельев? – спрашивал тот, подходя то к одним, то к другим.

Когда он подошел ближе, я разглядел его. Это был капитан Быстров, которого я видел на фотографии, что мне передал помощник полковника Черненко. Ну, лучше поздно, чем никогда. Впрочем, этого стоило ожидать.

Решительно направился к нему, держа в руках серебристый кейс, который достался нам такой дорогой ценой.

– Это оно? – спросил капитан, кивнув на чемодан. Он прекрасно понимал, что нам пришлось пережить, поэтому не стал задавать лишние вопросы относительно самой операции, ответы на которые и так были очевидны. Их сейчас как раз грузили в «восьмерку».

Я молча кивнул.

– Так… – выдохнул он. – Сейчас вертушка пойдет обратно на базу. Летишь со мной. Дальше свяжемся с Москвой и решим что делать.

Я не стал возражать, устраивать демагогию по поводу всего произошедшего. Это и без меня сделают. Позже. Тот же майор Ветров, ему бы только сил набраться и на ноги встать. Куда смотрела разведка? В горах, помимо каравана, было подозрительно много духов и это неспроста. Уж не ловушкой ли это было?

Одним из выживших во второй машине был командир первой группы спецназа, капитан Иванов, получивший пару легких ранений в руку. Почему-то Быстров говорил только со мной, хотя ему стоило бы выслушать доклад командира первой группы – Ветров был совсем плох.

Нужно было торопиться, поэтому отлет был назначен тут же.

За свою долгую службу на вертолетах я летал не один десяток раз. Из-за опасности быть сбитыми из хваленых американских «Стингеров», которые так полюбили моджахеды, наши вертолеты летали очень низко над землей. Из-за этого звук работы двигателя, отраженный от земли, искажал общий фон, а потому казалось, будто летишь не на вертолете, а на чем-то особом.

У меня разболелась голова. Гул в салоне и вибрация отнюдь не способствовали самочувствию. Но я держался, тем более вряд ли сейчас кто-то стал бы искать для меня обезболивающее.

Пока летели, картина снаружи была одной и той же – сплошные горы. Я не заметил ни одного поселения, ни одного признака, что в этом районе есть жизнь. Пару раз были какие-то руины, но они мало походили на аулы.

То ли пилот вертушки намеренно выбирал такой маршрут, чтобы из какого-нибудь двора не прилетело, то ли это реальные последствия войны, что длилась на этой земле уже столько лет.

К счастью, до Баграма мы добрались без проблем. Хватило с меня экстремальных событий. Когда Черненко говорил, что эта командировка будет легкой прогулкой и мне ничего не угрожает, я и подумать не мог, что попаду в такую жесткую мясорубку.

Сели нормально, выгрузились.

Мы с Быстровым тут же направились к зданиям «тактички».

– Что будем делать? – спросил я, потирая виски. Голова не отпускала.

– Свяжемся с Москвой, будем ждать дальнейших указаний. Вы не пытались вскрыть кейс?

– Некогда было, да и сочли это небезопасным. Вдруг там взрывное устройство? – ответил я вопросом на вопрос.

А сам подумал, а не слишком ли это круто? Вряд ли духи додумались бы до такого. Но с другой стороны, мы не знали, что везли внутри и кому. Скорее всего, моджахеды тут и ни при чем вовсе, а тот, кто вез кейс, был неким сотрудником иностранной разведки.

Но еще больше меня беспокоил другой вопрос, он буквально вертелся у меня в голове… Смертник откуда-то меня знал! Определенно знал. Более того, пояс шахида он активировал тогда, когда узнал во мне кого-то…

Прибыли на пост связи.

Капитан тут же распорядился, чтобы дежурный связист выделил нам отдельный канал связи. Я сразу понял, что мой куратор здесь имеет определенный вес. Скорее всего, он и сам сотрудник КГБ.

Я думал, что он намерен связаться напрямую с полковником Черненко, но нет… Человек, ответивший на вызов, был мне незнаком!

Глава 6. Недоделанная работа

Их разговор был короткий и занял не более минуты. Капитан Быстров только кивал и отвечал односложными ответами.

Затем положил трубку на аппарат и выдохнул.

– Что там? – поинтересовался я, глядя на него со сдерживаемым подозрением.

– Нужно вскрыть чемодан.

– Ну, это логично, – произнес я, нисколько не удивившись. – Какой смысл везти в Москву то, что может взорваться в любой момент? Мы ведь сами не знаем, что там внутри.

– Все так, – отозвался куратор. – Так, сейчас нужно организовать вскрытие с помощью саперов. Только сомневаюсь, что они тут смогут что-то сделать. Мины на дороге искать – это одно, а проверить чемодан… Ну, попробовать стоит!

– Может, не здесь?

– Само собой. Раз до сих пор не взорвалось, до прихода саперов полежит.

Серебристый кейс, из-за которого заварилась вся эта каша со специальной операцией, поцарапанный и в затертых пятнах крови лежал на столе. В целом он был легкий, но это еще ни о чем не говорило. Заряда, если, конечно, он там есть, могло быть немного, как раз для того, чтобы уничтожить содержимое и заодно оторвать руки тому, кто в него полезет. С другой же стороны, кому оно нужно минировать чемодан? Время не то, да и место тоже.

У меня имелись большие сомнения, что внутри могло быть взрывное устройство. Здравый смысл подсказывал, да и чуйка тоже молчала. Однако рисковать лишний раз я не собирался. Особенно после того, как чудом выбрался из той мясорубки в ущелье.

Быстров кликнул помощника дежурного по штабу, дал ему какие-то указания. Тот умчался с поручением, учитывая, что база большая, а многие поручения выполняться быстро не могут в принципе.

Пока сидели и ждали, перекинулись лишь несколькими фразами – куратор оказался совсем неразговорчивым. Впрочем, это даже хорошо – сейчас мне было не до разговоров. Осадок после всех прошедших сегодня событий не отпускал.

А через пятнадцать минут в дверь постучались. На пороге стоял заспанный прапорщик лет тридцати пяти, в не самой чистой, зато изрядно мятой форме. В руках металлоискатель, за спиной РД с торчащими проводами.

– Вызывали, тащ капитан?

Была мне знакома эта армейская привычка, когда при обращении к старшему по званию, слово «товарищ» проглатывалось и получалось невнятное «тащ». Обычно на это не обращали внимание.

– Вы кто? – нахмурился Быстров.

– Так эт самое… – качнулся прапор. – Я сапер! Прапорщик Чугункин. Меня сюда начальник отрядил, сказал, нужно мину найти!

Я удрученно покачал головой. Да, конечно, мину найти в кабинете штаба… Прапорщик то ли пошутил, то ли тупой как пробка.

Капитан придирчиво его осмотрел, затем спросил:

– Ты пьян, что ли?

– Обижаете, товарищ капитан! Я вообще не пью!

– Ну, заходите, товарищ прапорщик! Есть работенка по вашей специальности!

Тот вошел, остановился на мгновение и осмотрев кабинет, уставился на меня. Точнее, на мои погоны – там по-прежнему было пусто.

– В чем проблема-то? – спросил он.

Я слышал, что саперы в Афгане были народом беспардонным, с офицерами в звании до капитана разговаривали не совсем в уставной форме. Перед нами живой представитель.

– На столе лежит, – отозвался я.

– Чемодан? – уточнил прапорщик, увидев серебристый кейс.

– Он самый.

Чугункин подошел ближе, склонился над ним, взял, повертел в руках. Цыкнул.

– В крови весь… – пробурчал он, скептически оглядывая «проблему». – Так, и что с ним нужно сделать?

– Определить, есть ли внутри взрывное устройство. И если есть, то как его открыть так, чтобы содержимое не пострадало.

– Э-э, пустое дело, – скептически отмахнулся прапорщик. – Что я тут со своим металлоискателем найду? Я думал, тут у вас мина где или граната. А так… Мне вообще командир про другое говорил.

Мы с куратором молча переглянулись – выяснять, что там ему сказали, желания не было. Как я и ожидал, толку от сапера не было никакого. Впрочем, тут я поторопился с выводами.

– Так вам чего, открыть его надо, что ли? – негромко спросил Чугункин. – И все?

Быстров его уже не слышал – он возился с телефоном, ища нужный ему номер в журнале.

Я тоже отвлекся всего на полминуты и не увидел, как прапорщик ловко извлек из своего рюкзака большие кусачки и плоскую отвертку. В мгновение ока он ухватил кейс и орудуя инструментом, тупо сломал замок и распахнул крышку.

– Вот и все, а то придумали проблему! – громко заявил он. – Нет тут никаких взрывных устройств!

Я растерянно взглянул на прапорщика, затем на им открытый чемодан и громко расхохотался. Краем глаза взглянул на куратора – тот с каменным лицом стоял и смотрел на беспечного прапора. Судя по лицу сапера, где не было никаких эмоций, я сделал вывод, что он вообще не видел в этом процессе какой-либо опасности.

– Прапорщик! Зачем?! Ты в своем уме? – рявкнул он, глядя на Чугункина с раздражением. – А если бы взорвалось?

– Ну не взорвалось же, – невозмутимо возразил тот. Поведение у него было специфическим, вроде и уважительное, но в то же время какое-то небрежное. – К тому же, зачем вы его в кабинет притащили, если подозревали? Это на пустыре нужно было делать, за штабом.

На такое Быстров не нашелся что ответить. Он просто стоял с открытым ртом и буравил сапера гневным взглядом.

– Ладно, спасибо, товарищ прапорщик! – слегка усмехнулся я. – Вы свободны!

Чугункин еще раз покосился на мои погоны с пустыми фальшиками, затем сгреб инструмент в свой рюкзак и, прихватив металлоискатель, направился к выходу.

– Ну, раз больше ничего…

– Бардак! – кинул ему вдогонку Быстров.

К открытому чемодану мы подошли почти одновременно. Само собой, было интересно, ради чего была затеяна такая рискованная операция.

Внутри в плотном конверте из желтого пергамента лежали какие-то документы. Под конвертом был еще один, но побольше и с открытым клапаном. Внутри были видны какие-то фотографии. Предполагать, что в одном из конвертов может быть вирус сибирской язвы, было неуместно. До такого еще не додумались.

– Документы? – спросил Быстров, обращаясь к чемодану.

При тщательном осмотре выяснилось, что внутри были какие-то телеграммы, только на английском языке. О чем там шла речь, с ходу и не определишь. Куратор, щурясь, словно крыс, принялся переводить и делать какие-то отметки в своем блокноте. Ну а я, чтобы не терять времени, переключился на второй конверт, с фотографиями.

Первое же черно-белое фото, что я взял в руки, заставило меня изумиться.

Без сомнений, это была фотография хорошо знакомой мне загоризонтной радиолокационной станции «Дуга-1», что располагалась в Чернобыле-2 под Припятью. Какого черта, как это оказалось в чемодане?

Следующая фотография была аналогичной, тоже с антеннами, только ближе и с другого ракурса. Был хорошо виден центральный вход на пост управления. На третьем фото, судя по всему, была отражена станция возвратно-наклонного зондирования, та самая ВНЗ «Круг», но насчет этого у меня были довольно серьезные сомнения.

– Дерьмо… – невольно вырвалось у меня.

– Что там? – не поднимая головы, спросил Быстров.

– А… Сложно сказать! – выдохнул я. – Нужно срочно связаться с Москвой!

– Я уже говорил.

– Нет, мне нужно связаться с начальником второго отдела комитета госбезопасности, полковником Черненко! Прямо сейчас!

– Савельев, ты чего? – насторожился капитан, затем перевел взгляд на конверт в моих руках. – Что там?

– Ничего хорошего, – тихо сказал я, напряженно рассматривая фотографии. – Продолжение старой истории!

Быстров, отложив свои расшифровки телеграммы, поднялся и направился ко мне. Вытащил из моих рук фотографии, осмотрел первую.

– Видел их однажды, – ответил он, глядя на антенны. – Это что «Око Москвы»?

– Да. Эти же антенны пиндосы за океаном называют «Русским Дятлом», – ответил я. – За соответствующий звук в эфире. Но сейчас нет времени это обсуждать. Как связаться с Черненко?

– Думаешь, он станет с тобой говорить? – спросил капитан.

– Еще как! – хмыкнул я. – Именно по его просьбе я здесь. И то, что эти фотографии обнаружены здесь, в Афганистане, говорит о многом…

Видимо, Быстров не знал о моей тесной связи с полковником, потому что после моих слов посмотрел на меня уже другими глазами.

– Не знаю, в чем тут дело… – медленно произнес он, – но вижу, что ты знаешь, о чем говоришь. Хм, сейчас что-нибудь придумаю. Но ты понимаешь, что тревожить руководство КГБ…

– Дело особой важности! – перебил я. – Звони!

Быстров коротко кивнул, затем в задумчивости подошел к телефону, набрал какой-то номер.

– Это капитан Быстров, из Баграма! Да, внешняя разведка, – четко и неторопливо произнес он. – Нужен канал связи с Москвой, с управлением КГБ, напрямую с полковником Черненко. Да, Алексеем Владимировичем. Скажите ему, что контактное лицо – лейтенант Савельев! Да, все верно. Хорошо, подождем. Да, подождем, сколько нужно! Номер у вас есть!

Далее он положил трубку и уселся на табуретку.

– Ну, все. Пока ждем, может быть, теперь расскажешь, в чем проблема? Чем тебя так насторожили эти фото?

Но я не ответил, потому что следующие две фотографии повергли меня в еще больший шок. На одной из них были отображены люди в странной форме, которые сгрудились над макетом «Дуги». По их лицам было понятно, что это иностранцы. Восточной наружности. На обороте, черной ручкой было выведено «group one in training». Черт возьми, что это значит?

На второй фотографии было видно, как они же закладывают что-то похожее на макет бомбы в большие электронные блоки. Судя по эргономике, эти блоки были советского производства. Их я сразу узнал. В моей прошлой жизни, когда я бывал на ЗГРЛС во время экскурсии, я видел один такой. Он валялся прямо на земле, недалеко от служебного входа, ржавый и со смятой крышкой. Судя по всему, когда после Чернобыльской аварии начали вывозить все засекреченное оборудование, этот то ли забыли, то ли просто бросили за ненадобностью. И, судя по фотографии, именно в такой блок закладывалось взрывное устройство… Судя по всему, это или постановка, или… Процесс обучения!

Задребезжал телефон.

Я подхватил трубку.

– Лейтенант Савельев! Слушаю!

– Привет, Алексей, это Черненко! – из трубки раздался знакомый голос. – Мне передали, что ты срочно хотел связаться?

– Так точно, Алексей Владимирович. Вам наверняка доложили, что операция прошла, пусть и не совсем успешно?

– Да. Что удалось узнать?

– Удалось изъять один кейс. Мы его вскрыли и… – я осекся, затем подобрав слова, закончил. – Кажется, мы имеем дело с продолжением Чернобыльской истории. Тех самых событий, что произошли на ЧАЭС в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля, восемьдесят шестого!

В трубке повисла тишина.

– Я предполагал, – тихо отозвался он.

– Вы знали? – изумился я. – Но как?

– Скажем так… Располагал некоторыми отрывочными сведениями. Именно поэтому мне и нужен был ты. Что удалось узнать?

– Ну, это лишь мои предположения, но… Видимо, западные кураторы не отказались от идеи уничтожить «Дугу». Я прекрасно знаю, почему им эти антенны как кость в горле. Чернобыль чуть было не нанес Союзу экономический нокаут. А вместе с ним и противоракетный щит… И неизвестно, что из этого хуже.

Конечно же, я знал, что здесь было хуже. Экономический подрыв. Ведь после аварии, ЗГРЛС еще работала, но от ее идеи отказались. А вот Союз не выдержал давления из-за того, что вся атомная промышленность перевернулась с ног на голову, к тому же огромнее ресурсы, затраченные на ликвидацию последствий аварии, значительно ускорили экономический кризис. В этом времени этого не произошло, но теперь я и понятия не имел, как будут развиваться события дальше…

– Конкретнее? – переспросил Алексей Владимирович.

– Смею предположить, что они попробуют еще раз! – я сглотнул. – Иначе. Но нужно разбираться, потому что вариаций масса. У меня на руках очень любопытные фотографии, вам нужно на них взглянуть.

– Вот что… – голос у Черненко зазвенел железом. Тигр почуял добычу. – Быстров с тобой?

– Так точно, Алексей Владимирович.

– Дай ему трубку.

– Тебя! – я протянул ее капитану. Тот взял ее с недоумением, приложил к уху.

– Слушаю!

Саму беседу я не слышал, но длилась она секунд тридцать.

– Я вас понял, товарищ полковник! – под конец громко отчеканил капитан. – Организую! Есть!

Трубка легла на корпус аппарата.

– Ну?

– Сегодня же летишь обратно в Москву! – выдохнул он.

Вот так командировка, и суток не прошло, а я уже домой через половину Советского Союза. Вру, чуть больше суток, получается. А изначально все должно было растянуться на неделю.

Пока капитан связывался с нужными людьми и искал подходящие варианты, чтобы доставить меня в Чкаловский, я тщательно осматривал фотографии. Среди них была еще одна. На ней были запечатлены несколько человек, многих из которых я опознал. Справа был куратор, что разбился, упав зимой с крыши третьего энергоблока, в центре был Виктор, который умело притворялся другом, а на самом деле хитро дергал за нужные рычаги, используя при этом предателя Пономарева. Было еще двое, один совсем молодой – очень похож на того, что использовал пояс шахида, а второго я не знал. Выглядел он обычно, ничего особенного… Даже не знаю, что именно меня в нем напрягло. Но чуйка в этот момент буквально гремела – уж не он ли отдавал указания, чтобы инициировать Чернобыльскую катастрофу? Не он ли тот самый серый кардинал, который задал отправную точку?