Текст книги "Паутина миров"

3

Когда, фыркая и отплевываясь, мужчина вылез на берег, женщина задумчиво разглядывала пятнадцатизарядную «беретту» с посеребренной рукоятью.

– Хорошая машинка, – проговорил Фред, неправдоподобно маленькой пятерней растирая широкую волосатую грудь, – жаль только, что патроны кончились… Здесь ведь не достать, верно?

Он испытующе посмотрел на женщину.

– У нас были мастерские, – сказала та. – Мы неплохо научились делать вот такие машинки. – Натали похлопала по своей кобуре. – Патроны мы тоже делали, но только для наших самоделок.

– Жаль, – искренне сказал Фред. – Постойте… вы сказали «делали», а сейчас что же?

Она вздохнула. Как в двух словах объяснить этому чужаку, прекрасно владеющему американским английским, хотя и говорящему на нем с каким-то неуловимым акцентом, все, что произошло с Племенем за последние несколько лет? Да и нужно ли объяснять…

– А сейчас – не делаем, – отрезала Натали.

– Жаль, – повторился ее собеседник. – Значит – нечем будет покормить мою старушку…

Он протянул руку, и Натали, помедлив, вернула ему оружие.

– Вы хорошо стреляете? – спросила она.

Фред усмехнулся.

– Те, в кого я попал, не жаловались, – сказал он.

Натали поморщилась. Она не выносила, когда о таких вещах говорили с цинизмом.

– А что, будет такая возможность? – осведомился Фред, сдувая со своей «старушки» невидимые песчинки.

– Вон там… – Натали показала оттопыренным большим пальцем себе за спину, – лежит обширная полупустыня, мы называем ее Железными прериями. В ней полно хищников. В том числе – и двуногих…

Фред подобрался.

– Люди?

– Иногда – люди, – сказала она нехотя. – Но чаще – зубоклювые.

– Это кто же такие?

– Разумные пернатые.

– Птичники, значит… – непонятно проговорил Фред. – Вот, значит, куда меня занесло…

– Я вижу, вы не слишком потрясены, – удивилась Натали.

– Не слишком, – согласился он. – Дело в том, дорогая мисс, что это не первый мир, который я посещаю…

Натали вскочила, отступила на несколько шагов.

– Господи Исусе, – прошептала она.

У Фреда отвисла челюсть.

– Что с вами? – осведомился он.

– Баксбакуаланксива, – пробормотала Натали. – Злой дух.

– Не много ли чести? – отозвался Фред. – Я, конечно, не ангел, но чтобы вот так, сразу – злой дух…

Натали невесело усмехнулась.

– Я вовсе не о вас, Фред, – сказала она. – Простите… это чисто инстинктивная реакция…

– Я дважды прошел через фага, – проговорил он. – И теперь стал как зачумленный.

– Простите еще раз! – Натали подошла к Фреду и положила смуглую, исцарапанную руку ему на плечо. – Баксбакуаланксива, или фаг, как вы его называете, настолько отвратителен, что даже представить тошно, что кто-то может пройти через него дважды…

Фред кивнул, присел на корточки, принялся собирать одежду, разложенную для просушки на камнях.

– Давно вы здесь? – спросил он. – Я имею в виду – на этой планете…

– С тех пор, как мы покинули Форт-Мохаве, – откликнулась Натали, – Железные прерии увядали и расцветали пятнадцать раз.

– Ну-у… это мало о чем говорит, – сказал Фред. – Вы знаете продолжительность здешнего года?.. Так я и думал. Следовательно – пятнадцать местных лет с равным успехом могут равняться как десяти, так и двадцати земным…

Натали рассмеялась.

– Что смешного я сказал?

– Вы рассуждаете как мужчина, – ответила она. – По мне так десять лет лучше пятнадцати, а тем более – двадцати.

Фред выпрямился.

– Теперь вы должны простить меня! – сказал он, искательно заглядывая Натали в глаза.

– Мир! – откликнулась та. – К тому же нам пора идти. Солнце скоро сядет, а мне не хотелось бы оставаться в прериях на ночь.

Фред быстро оделся, и они начали подниматься по отлогим береговым уступам к Храму. На обратном пути Натали бросила на руины лишь беглый взгляд. Не то чтобы Храм разочаровал ее – воспоминание о фреске еще долго будет греть душу выпускницы колледжа, увлекавшейся когда-то древними и экзотическими культурами, – но обнаружение в его недрах человека, не имевшего отношения к Племени, было сродни чуду. И это чудо было важнее пыльных развалин. В нем Натали чудилась какая-то надежда.

Фред Вельянов оказался мужчиной надежным и ловким. Натали сама себе не отдавала отчета, что боялась обратной переправы через пропасть. Как закрепить веревку на другой стороне? А если даже удастся, то – как переползать по натянутой как попало веревке? Она же не муха. Но с помощью Фреда перебраться удалось без особых проблем. И даже веревку получилось сохранить.

Да и вообще, иметь такого спутника, как этот странный ньюйоркец, оказалось совсем неплохо. Он шагал осторожно, но уверенно. Все время посматривал по сторонам. От его коренастой фигуры боксера веяло силой. И, вместе с тем, ощущался недюжинный интеллект. Натали давно уже ни с кем не беседовала с таким удовольствием. Индейцы были людьми искренними, незнакомым вещам удивлялись, как дети, но и суждения у них были детскими, а окружающий мир – полон чудес и предзнаменований.

Фред Вельянов же был человеком городской культуры, цинизм в его речах мешался с точными наблюдениями и остроумными суждениями. Он охотно рассказывал о своей жизни в Америке начала двадцать первого века. Натали с открытым ртом слушала о диковинном мире будущего, где люди носили телефоны с собой и могли переписываться с людьми из любой страны мира, мгновенно получая ответы посредством некой электронной почты. Американцы уже успели побывать на Луне и сфотографировать далекие планеты с помощью автоматических ракет. А русские прогнали своих коммунистов и влились в общий рынок. Японцы делают лучшие автомобили, а китайцы заполонили своими товарами всю планету, включая Соединенные Штаты. Главные враги демократии теперь не красные, а – арабы, которые убивают тысячи людей, подкладывая бомбы в метрополитен и пассажирские самолеты…

Они покинули пустошь на берегу Соленого озера и углубились в прерии. Фред продолжал распинаться, живописуя подробности веселого времяпрепровождения в ночном клубе «Студио 54», но Натали уже слушала вполуха. Железные прерии – не место для беззаботных прогулок. Ее спутник разливался соловьем, пересыпая понятные слова всякими «экстази», «стрингами» и «трансами», а она отмечала опытным глазом, что ярдах в пятидесяти к югу султаны ржавой полыни качаются вразнобой, там наверняка крадется стая койотов, что далеко на севере поднимается пыль – то ли смерч, то ли лысые страусы загоняют дичь, что небо на востоке подернулось дымкой, обычно предшествующей урагану.

– …и вот я ему и говорю, ты, браза, скинь мне на мобилу эсэмэску, я тебе завтра…

Натали предостерегающе подняла руку. Фред мгновенно заткнулся. Присел на полусогнутых, сжав кулачки, заранее готовясь к драке.

Натали выдохнула:

– Ничего… просто почудилось…

– А что вам почудилось? – осведомился он.

– Что за нами кто-то идет, стараясь не показываться на глаза.

Вельянов покрутился на месте, озирая плоскую как стол равнину. В глазах его читалось недоверие. Непонятно – к словам ли женщины, к этому миру вообще.

– Все в порядке, – с нажимом произнесла она. – Если не считать урагана, который собирается сюда пожаловать. Боюсь, что теперь нам придется двигаться очень быстро. Возможно – даже бегом.

– Показывайте направление, – буркнул Фред.

– На два часа от солнца.

– Ок!

Он припустил тяжелыми прыжками, будто резвящийся полосатый медведь. Семейка перекати-змей прыснула из-под его ног в тяжелых армейских башмаках.

«Этот танк здесь всю живность распугает», – подумала Натали, бросаясь следом.

Они двигались в хорошем темпе, но ураган был быстрее. Небо потускнело. Первый порыв ветра взметнул волосы Натали, зазвенел в стеблях сабельного чертополоха. Знойной тишины полуденных прерий как не бывало. Глухой рев надвигался с востока, сгоняя с насиженных мест коренных жителей полупустыни. Все живое страшилось урагана. Прижав к колючему загривку заячьи уши, цепочкой протекли мимо людей койоты. Серебряными колесами без спиц вертелись перекати-змеи. Вдалеке, сотрясая гулкую почву, промчались лысые страусы, втянув массивные плоские головы на толстых, но гибких шеях, в скудно оперенные плечи. На бреющем прошли свистопёры. Натали привычно зажала уши, но Фред не знал, что это нужно сделать, и поэтому был оглушен и едва не потерял равновесие. Она успела подхватить его под локоть.

Вскоре все звуки потонули в реве урагана. Натали оглянулась на бегу. Черный извивающийся хобот стремительно обшаривал землю в каких-то трех-четырех милях отсюда. До Белых порогов, где шатуны во главе с полукровкой Майком Дремлющим Ветром основали временное становище, оставалось не больше мили. Если не терять скорости, можно успеть. Шатуны облюбовали уютные гроты на правом берегу, вытащив из реки пироги. На Белых порогах ураган не опасен, главное – добраться до них прежде, чем его ненасытное жерло настигнет бегущих, натешится и бросит бездыханные тела на поживу падальщикам.

Натали нагнала Фреда, прокричала, перенапрягая голосовые связки:

– Наддай, Фредди!.. Там… укрытие!

Он ее понял, глянул дикими глазами, мотнул головой. Натали подумала мельком, что бы она делала, окажись найденыш не крепким мужиком с широкими плечами и легкими, как кузнечные мехи, а обычным городским хлюпиком, утренней пробежке предпочитающим кофе с сигареткой? Тащила бы на себе? Бросила бы подыхать? Но все мысли и чувства растворились в потоках адреналина, омывающих мозг. Главное – не споткнуться. Не сбить дыхания. Не утратить темпа и ритма движения. И… не потерять направления.

Тучи пыли, поднятые ураганом, заслонили солнце. Оно еще мигало красным птичьим глазом, но не могло рассеять мглы.

Фред начал заметно уставать. Вряд ли из него получился бы бегун на длинные дистанции. Натали было легче. Ей частенько приходилось одолевать значительные расстояния за сравнительно короткое время. Железные прерии – место для быстрых ног. Она теперь держалась рядом с найденышем, стараясь замечать знакомые ориентиры. Ведь если они незаметно свернули и теперь бегут параллельно берегу – им не уйти.

Ураган гремел позади, как сотни скоростных составов, пересекающих железнодорожные мосты. Порывы ветра становились все резче, хотя это была детская забава по сравнению с мощью урагана. Фред уже шатался, и Натали пришлось схватить его за руку, как ребенка, и тащить за собой. К счастью, она уже различила в пыльной мгле верхушки меловых скал Белых порогов. До них было рукой подать.

Неожиданно посветлело. Воспаленное око солнца очистилось от пыли. Натали увидела расщелину, которая в незапамятные времена расколола обрывистый берег, обнажив сахарную белизну известковых наслоений. Не снижая хода, Натали впихнула найденыша в расщелину, и они кубарем покатились навстречу молочной кипени великой реки Колорадо.

4

Говорящая с Луной умерла наутро.

Скво Джека Слепого Бизона обнаружила ее у погасшего костра. Вельва сидела в прежней позе, подобрав ноги. Голова старухи свесилась на обвисшую грудь, а седые космы касались земли. Женщина не решилась окликнуть прорицательницу, а тем более – наклониться к ней, но увидела, что под волосами у Говорящей с Луной копошится паук-могильщик, чей запах живой человек вынести не может. Скво подняла крик. Из вигвамов повыскакивали люди Племени. Воины схватились за оружие. Началась суматоха, и только великий вождь Ален Холодное Солнце, увидев, что причина шума всего лишь мертвая старуха, сплюнул под ноги и вернулся в свое жилище. А Джек Слепой Бизон отвесил своей жене оплеуху, велев заняться хозяйством.

Остальные люди Племени приступили к повседневным делам. Время для скорби еще не настало. Прежде всего – бросили собакам останки зубоклювого, растерзанного накануне. Псы были местной породы – прирученные волки-плавунцы. Гибкие, с плоскими лопатобразными хвостами и длинными ногами с перепонками между пальцев, эти животные одинаково хорошо чувствовали себя как в воде, так и на суше. С первых же дней появления Племени на берегах Колорадо плавунцы ошивались возле вигвамов. Подбирали объедки, а людей не трогали. И разделили участь своих земных собратьев – стали служить человеку.

Несколько молодых охотников, вооруженных дротиками, подозвав свистом собак, отправились вниз по течению добывать огненных бобров, для которых плавунцы естественные враги. Мальчишки, увязавшиеся было за охотниками, были отловлены матерями и пристроены к делу – собирать хворост, следить за малышами, ловить жуков-бродильщиков, на которых настаивали кислицу. Девочки уже вовсю помогали женщинам. Будущим скво полагалось знать и уметь все, что знали и умели их матери, детство которых закончилось в тринадцатилетнем возрасте.

К умершей Вельве Говорящей с Луной приблизились другие старухи Племени. Они подхватили ее под мышки и поволокли к «вигваму умерших» – для подготовки к похоронному обряду. Старухи действовали решительно и деловито. Дым из их трубок вертикально поднимался к безоблачному утреннему небу, что считалось хорошим предзнаменованием. Смерть прорицательницы считалась особым событием. И погребена она должна быть по-особому – стать пищей гамацу, чьим покровителем считается Баксбакуаланксива.

Труп Вельвы предстояло поместить в деревянный ящик. Ящиков таких осталось немного. В пору, когда вождем Племени был Том Два Ворона, их изготовили в мастерских. После смерти старого вождя мастерские были заброшены. Они и сейчас еще оставались на месте прежнего стойбища – кособокие сараи, открытые всем ветрам и солнцу. В остывших плавильных горнах скопились медузы. Бандиты зубоклювые растащили части примитивных токарных и сверлильных станков, которые были изготовлены по чертежам самого Тома Два Ворона его умелыми учениками. Да и сами ученики подались в шатуны и бродили теперь по Железным прериям, словно гризли, пробудившиеся не ко времени.

Шатуны увели с собой и учительницу – единственную женщину Племени, которая получила образование белых людей. Да и сама она наполовину бледнолицая. Никто не жалел об ее уходе, как и о забвении начинаний старого Тома. Зачем людям Племени, живущим на берегах великой реки Колорадо, мертворожденное знание белых? Вождь прикажет, что делать, старики подскажут – как, а духи, умиротворенные приличествующими жертвоприношениями, даруют много дичи и отгонят болезни. Новый вождь, по имени Ален Холодное Солнце, призвал старейшин, а через них и все Племя, вернуться к наследию великих предков.

На своем совете, который длился семь дней и ночей, старейшины пришли к выводу, что старые тотемы утратили свою власть над людьми Племени, а заручиться покровительством новых – дело трудное и небыстрое, и что единственный дух, на благосклонность которого можно рассчитывать, это – Баксбакуаланксива. Он доставил их сюда из Форта-Мохаве, ему и отвечать за Племя. Однако Баксбакуаланксива нуждается в своих жрецах, а ими могут стать только гамацу – воины, прошедшие ритуал пожирания мертвых.

Мертвецом, насытившим первых гамацу, стал сам старый вождь Том Два Ворона. Его тело поместили в ящик из-под револьверных патронов, отнесли на верхушку скалы у Белых порогов и оставили там на поживу ветрам и горячему солнцу. Десять воинов, сменяя друг друга, сторожили труп старого вождя от не брезгующих падалью свистоперов, покуда тот не превратился в мумию. Потом тело сняли со скалы. Долго и старательно вымачивали в воде Соленого озера. Затем один из старейшин с помощью веточек ржавой полыни очистил останки старого вождя от разложившихся органов. Дальнейший ритуал потребовал сооружения специальной хижины, которой предстояло в будущем стать главным святилищем Племени. Мумию Тома Два Ворона положили на ее крышу. Под ней претендентам на звание гамацу предстояло провести в добровольном заточении несколько дней. Руки трупа свешивались с края крыши. Вспоротый живот распирало хитроумное сооружение из палочек. Претенденты поддерживали в хижине слабый огонь. Дым проникал через неплотно уложенные жерди кровли – мертвого вождя коптили, как рыбу.

Прокоптив, как следует, труп стащили с крыши. Вождь, как первый гамацу, первым же и отведал человеческого мяса, выбрав кусок, который показался ему самым вкусным. За ним отведали и остальные. Но это было лишь начало ритуала. Из трех скво Алена Холодное Солнце выбрали самую красивую. Она должна была исполнить роль Кинкалалалы, служанки Баксбакуаланксивы. Новоявленная Кинкалалала подняла останки старого вождя на руки и, пятясь, вынесла их наружу. Гамацу следовали за ней. Обойдя хижину, она положила тело на большой ритуальный барабан, гамацу принялись исступленно плясать вокруг.

Никто в Племени не мог ручаться, что ритуал, который не исполнялся со времени разгрома армией бледнолицых великого союза индейских племен, совершается в точности. Но чувство сопричастности к чему-то, освященному традицией, переполняло души участников восторгом. К тому же предвкушение предстоящего пиршества лишь подстегивало энтузиазм новообращенных.

– Хап! Хап! Хап! – кричали они, не сводя алчущих взоров с останков Тома Два Ворона.

Наконец старейшины дали сигнал к началу пиршества. Гамацу накинулись на мясо, глотая его непрожеванными кусками и запивая соленой водой. Кинкалалала тоже участвовала в пиршестве, хотя бедной женщине копченое человеческое мясо не казалось столь вожделенным. Ее начало выворачивать первой. А вскоре к ней присоединились и новообращенные гамацу. Они падали на колени, с мучительными воплями избавляясь от только что съеденного. Старейшины стояли рядом, подсчитывая число извергнутых кусков, определяя, таким образом, место участника ритуала в будущей иерархии гамацу.

Казалось, что сам злой дух Баксбакуаланксива, призванный ритуалом в покровители Племени, незримо изгибает свое бочкообразное тулово, окруженное ореолом слюнных тяжей, и выворачивается, выворачивается, выворачивается, поглощая и извергая людей по ту и эту сторону мироздания. И даже сама Асабикаши, Бабушка-паучиха, раскинувшая восьмиконечную сеть от звезды к звезде, не способна остановить это пиршество.

Так старый Том Два Ворона, некогда торговавший «ловцами снов» в городках на краю пустыни, оказался поглощен и извергнут дважды. Он прожил честную жизнь, потерял сыновей на войне, сумел объединить испуганных и растерянных соплеменников, проглоченных Баксбакуаланксивой в Форте-Мохаве и вывернутых на жесткую почву Железных прерий, попытался сохранить в них стремление к лучшей жизни, чем та, которой удостоились их предки. И не его вина, что дурные мысли проскользнули, а добрые запутались в тенетах гигантского «ловца снов».

…Тело Говорящей с Луной, омытое и очищенное в соответствии с ритуалом, вынесли из «вигвама мертвых» и положили в ящик. Люди Племени немедленно побросали повседневные дела, столпились поодаль, жадно наблюдая за всеми этапами начинающегося ритуального обряда. Десять воинов во главе с Джеком Слепым Бизоном, который был одним из гамацу, подняли легкий ящик и понесли его на берег реки. Следом семенили старухи, дымили трубками и причитали. За старухами шел вождь, Ален Холодное Солнце, в окружении других гамацу, а за ними, держась на почтительном расстоянии – народ.

На берегу лежали пироги. Самая большая и вместительная принадлежала вождю. Сам Холодное Солнце сопровождать прорицательницу не намеревался. Он задумал набег на Дальние Гнезда – руины города зубоклювых, откуда эти пернатые бандиты часто наведывались в стойбище с целью грабежа. Ближние Гнезда великий вождь уже разорил, и почти год Племя не знало беды. Но едва прерии стали увядать, зубоклювые возобновили свои вылазки. Поэтому у Алена Холодное Солнце были иные заботы, нежели сопровождение мертвой старухи к Белым порогам. Впрочем, выделив для ее доставки туда свое флагманское судно, вождь проявил достаточно уважения к той, кто умела говорить с Луной, еще не виданной в небе этого мира.

Пирогу спустили на воду. Воины подняли ящик с телом Вельвы на борт и взялись за весла. Процессия провожающих сгрудилась на берегу. В молочные воды никто войти не решался – началась миграция кайманов, которые в это время года становились неумеренно агрессивны. Джек Слепой Бизон напевно выкрикнул команду, гребцы столкнули пирогу с мелководья, быстрое течение Колорадо развернуло ее бортом к берегу. Дружно ударили весла, вынося суденышко на стремнину. Гребцы ритмично запели. Вслед им зазвучали пожелания гладкой воды.

Течение подхватило пирогу, гребцам оставалось лишь удерживать ее на стрежне. Стойбище скрылось за излучиной. Потянулись однообразные берега, заросшие пугливым ивняком – тонкие красноватые ветки которого, склоненные к воде, старались избегать любого прикосновения к себе. В кустарнике настороженно наблюдал за пирогой полосатый медведь. Журавли-шептуны, завидев ее, прикрывали головы кончиками крыльев, пришепетывая, как старухи. Из-под весел выпрыгивали рыбы-лягвы, мелькая задними лапками, таким вкусными, если их как следует прожарить.

Гребцы пели все веселее, весла мелькали глянцевыми лопастями. Острый форштевень пироги пенил речную гладь.

Вельва Говорящая с Луной уносилась навстречу солнцу.