Текст книги "Пираты Тагоры"

Антон Первушин, Игорь Минаков, Максим Хорсун
Пираты Тагоры

Пролог

Силы покидали Птицелова. Все тяжелее было отбивать удары, которыми его осыпали Темные Лесорубы. Секиры чудовищных машин, пришедших из Массаракша, взлетали и падали. Иномиряне не ослабляли натиск. Они напирали так, словно собрались во что бы то ни стало изрубить строптивого человечишку в фарш. Или им был дан на то приказ, или они попросту мстили за уничтоженного грязевиками механического сородича. Может, если бы Птицелов сдался и пал на колени, измазанный известняковой пылью и кровью, Лесорубы взяли бы его под руки и забрали с собой, – похожий на термитник иномироход возвышался посреди Норушкиного карьера. Но Птицелов не сдавался, и проклятые машины били, не жалея сил, да так, что искры – во все стороны.

Секция карданного вала от шагающего экскаватора, которую пришлось использовать Птицелову вместо оружия, становилась все неподъемнее. От собственных богатырских замахов он едва мог стоять на ногах. Дважды он сбивал одного из Лесорубов с его тонких насекомьих лап, но машина тотчас же возвращалась в вертикальное положение и сразу кидалась в бой. Птицелову даже удалось выбить секиру из рук второго, но и это лишь ненадолго заставило безликое чудовище отступить.

Семижильный кряжистый мутант понимал, что в этом сражении ему не победить. А точнее, он давно ничего не понимал. Просто размахивал тяжеленной секцией и перемещался, стараясь, чтобы Лесорубы не прижали его спиной к одному из известняковых отвалов или к горе ржавых обломков, что когда-то была шагающим экскаватором. Птицелов ощущал приближение смерти. Сквозь кровавую пелену, застилающую взор, он видел лица людей: дорогих и ненавистных, верных друзей и поганых предателей. Вот тонкий и болезненный лик девочки-мутанта Лии; ему бы так хотелось обнять ее еще раз, но – увы… Вот желчная физиономия старшего агента Васку Саада, он же – иномирянин Диего Эспада; это из-за него и козней других грязевиков Птицелов оказался в таком незавидном положении. Вот лицо Колдуна, которому было все нипочем. Вот лица Бошку и Поррумоварруи – эти хорошие люди, хотя первый – мутант без роду и племени, а второй – профессор и носит золотые очки. И вот еще покойный Облом вспомнился – лагерный дружище, Неизвестный Отец в отставке…

Птицелов упал. Секция карданного вала выскользнула из рук, перевернулась в воздухе и рухнула, едва не размозжив мутанту голову.

Известняковая взвесь поднялась в воздух, закружила, точно потревоженная донная муть в чистом озере. И едва клубы поредели, Птицелов увидел, как Лесорубы, громко клацая разболтанными во время драки суставами, бегут к своему иномироходу. Бегут так, что только пятки из вороненой стали сверкают. Бегут, забыв про него – строптивого человечишку, бросившего вызов тем, кто приходит извне в Мир под светящимся небом.

Зафыркало, завыло невидимое чудовище. Заметалось эхо от одного испещренного птичьими норками склона к другому. Из зенита пал луч лилового света, вонзился в высоченный конус иномирохода. В корпусе массаракш-корабля разверзлось круглое отверстие с влажно блестящими закраинами. Оба Лесоруба, точно чудовищные тараканы, взобрались на подрагивающий от нетерпения или от истомы борт, нырнули один за другим в люк.

Лилового света становилось все больше, и корабль чужаков начал таять в нем, как тает застарелый лед в весеннем ручье.

Птицелов поднялся на ноги, еще не совсем понимая, что происходит. Подхватил покрытую зарубками и вмятинами секцию карданного вала, оперся на нее, словно на гротескный посох. Заорал сипло, невнятно. Погрозил испаряющемуся кораблю кулаком.

Невидимый монстр еще немного помяукал и заткнулся. Иномиряне исчезли. Круглая вмятина на пластах белой пыли и иней на обломках экскаватора – вот и все, что оставил после себя удивительный корабль. Экспертам из Отдела «Массаракш» опять не посчастливилось – работать, считай, не с чем.

Стайка пугливых норушек пронеслась над карьером, нарушая воцарившуюся тишину нервозным щебетом. Едва Птицелов попытался поглядеть вверх, как приступ головокружения заставил его опуститься на корточки. Он потер виски ладонями и с удивлением обнаружил, что тот шум, который нарастал внутри черепной коробки, – не последствие ушибов головы, а вполне себе реальный и очень даже узнаваемый. Над склонами зарокотало, промчалась вдоль карьера стремительная тень. А за ней – вторая и третья!

Вертолеты «Гнев»!

Иномирянам посчастливилось удрать. Не пожелали они испытывать на своих шкурах, чего стоят крупокалиберные пулеметы. Смылись до того, как к Птицелову подоспело подкрепление. А он решил было, что его пожалели или оставили в живых с какой-то целью! Сбежали, гады, и все тут!

Похожий на глазастую жабу вертолет завис над карьером. Взметнулась до небес пыль, утопив весенний день в удушливой метели. А когда белесая мгла чуть-чуть улеглась, Птицелов увидел спешащих к нему людей. Впереди всех бежал сам начальник сектора «Оперативного реагирования» Отдела «Массаракш» господин Оллу Фешт.

– Где они?! – завопил шеф, размахивая «герцогом».

Его лицо было бело от пыли, но Птицелову казалось, что от ярости. В ответ он смог лишь развести руками.

– Сколько их было?!

Птицелов поглядел на автоматчиков, которые выпрыгивали из вертолета и сразу занимали позиции для обороны. Потом снова посмотрел на шефа.

– Двое… – прохрипел он.

– Массаракш! – Оллу Фешт подпрыгнул от негодования, уставился на пистолет в своей руке и с очевидным сожалением спрятал «герцог» в подмышечную кобуру. – Живой? – спросил он Птицелова скрипучим голосом.

– Так точно, – ответил тот.

– Одобряю… – Фешт защелкал пальцами.

Однако услужливый помощник и «правая рука» начальника сектора Васку Саад не возник за спиной и не подал раскрытый портсигар, как происходило раньше.

– Васку Саад… – Птицелов закрыл разбитое лицо руками. – Предатель… Он грязевик, господин Фешт…

– Массаракш! – выпалил Оллу Фешт и снова полез за пистолетом. – Массаракш!

Глава первая

Перепонка люка лопнула, и Диего Эспада выпрыгнул наружу.

– Подавай, ребята! – крикнул он в теплое нутро корабля, из которого валил пар.

Ему протянули огромный тюк, потом – большой метапластовый ящик, потом – миниатюрную деревянную шкатулку, покрытую черным лаком и расписанную алыми иероглифами. Тюк Эспада оттащил в сторонку. Через секунду присоединил к нему ящик. Шкатулку бережно засунул за пазуху.

– Пока, дружище! – крикнули из люка. – Ни пуха, ни пера!

– К черту! – отозвался Эспада и помахал рукой.

– Передай привет полярникам! – донеслось из корабля.

И перепонка люка опять затянулась.

Корабль мягко подпрыгнул и с негромким свистом растаял в мутно-белесом небе Саракша

Похрустывая настом, Эспада зашагал к поклаже. От приземистых, сливающихся с ландшафтом куполов комконовской базы к нему бежали люди. Эспада помахал и им: «Эхой, товарищи!»

Полярная база КОМКОНа расположилась в уютной ложбине между скалистыми отрогами на берегу крохотного, до дна промороженного озерка. Поздняя весна в приполярье Саракша мало отличалась от аналогичного времени года где-нибудь под Диксоном. Хотя окрестные виды, скорее, напоминали Эспаде побережье ледового океана, что на планете Ковчег, на которой он, тогда еще юный стажер Комиссии по Контактам, проходил практику. Но если маленькое лиловое солнце Ковчега по полгода не покидало небосвод, то светило Саракша оставалось невидимым круглый год.

Эспада потянул носом пахнущий морской солью воздух. Океан отсюда только угадывался, серо-стальным обручем охватывая края громадной чаши выгибающегося горизонта. Базу возвели поближе к северной макушке планеты, на последнем островке в цепи подобных, что неровной цепочкой протянулись от материка к полюсу. Дальше простирались только реликтовые ледовые поля, не тающие и в разгар лета. Уединенность островка вполне отвечала целям постоянной экспедиции. Один дежурный звездолет, два ангара, три транспортных бота, пять жилых куполов, пять – служебных, десять сотрудников КОМКОНа. А теперь еще один – прикомандированный от Совета Галактической безопасности Диего Эспада.

Давно миновали времена юных восторгов, когда, высадившись на чужую планету, Диего прежде всего с любопытством озирался. И все-то ему казалось новым и необычным: и низкое непроглядное небо, и чудовищная атмосферная рефракция, и даже сухие былинки, что торчали из редких проталин. И особенно здорово было находиться среди таких же любопытных и восторженных парней и девчат. И мнилось, что ни ему, ни этим отличным ребятам никогда не придется дышать смрадным, с кисло-металлическим привкусом воздухом Столицы или миазмами южных радиоактивных болот.

Никогда и нигде…

Хотя, КОМКОН есть КОМКОН. Если будет нужно, эти парни и девчата, не задумываясь, полезут в любое пекло: уровень подготовки у них приличный. Диего знал это не понаслышке. Единственное, к чему они не готовы, – перестать быть собой, влезть в шкуру местного человекоподобного обитателя, скрыть душу свою в непроглядных сумерках морали. По плану, разработанному на долгих совместных заседаниях Комиссии по Контактам и Совета Галактической безопасности, из всего контингента землян, «аккредитованных» ныне на Саракше, личину аборигена предстояло носить только Эспаде. Во-первых, у него уже был опыт. А во-вторых, модельное кондиционирование – слишком сложная и стоящая многих человеко-часов процедура. И подвергать оной весь персонал базы – затея расточительная. Да и небезопасна она, эта процедура, если совсем честно. Ох, как небезопасна. Особенно – для психики реалигента.

Правда, не все земляне находились сейчас на полярной базе. Где-то на юге развивал контакт с расой голованов Лева Абалкин. Плел паутину интриг в столичных теснинах резидент СГБ Рудольф Сикорски. И мотался, неведомо где, верный порученец Странника Максим Каммерер, он же герой революции Мак Сим. Теперь к ним предстояло присоединиться и Диего Эспаде…

Полярные жители налетели, словно веселый дружелюбный вихрь. Обняли. Похлопали по плечам, пожали медвежьими лапами худую руку. Подхватили тюк и ящик и смеющейся разговорчивой гурьбой повлекли гостя к жилью.

База жила в напряженной рабочей суете.

– Мишка, а Мишка? Куда механозародыш ставить?

– А что у тебя?

– ДЭУ, модель сто семь.

– Тэк-с… – Цыганистого вида парень лихорадочно перелистывает инструкцию. – Ага… Дезинтегратор экспедиционный универсальный… Ставьте во-он возле того останца… Кремнезем для дезика в самый раз…

– Sorry! – рявкнули над самым ухом Диего.

Он посторонился.

Четверка парней поволокла черное, влажно поблескивающее яйцо механозародыша к одинокой скале. База расширялась. Новые планы КОМКОНа касательно Саракша требовали постройки стационарного космодрома. Поэтому полярные жители трудились не покладая рук. Развивающиеся механозародыши обшаривали эффекторами окружающее пространство в поисках пригодного для строительства материала. Из-под жерл дезинтеграторов рвались в неприветливое небо разноцветные дымки. Звонко стучали перфораторы, жужжали электроотвертки – киберы монтировали шарообразную антенну большого нуль-передатчика.

Чмокнула запирающая мембрана служебного купола, украшенного любовно выведенной синей пятеркой. Навстречу Диего вышел начальник базы Яков Виленович Осиновский, бывший звездолетчик. Старый космический волк недоверчиво окинул взором небесную хмарь. Зябко поежился, кутаясь в нелепую кожаную куртку с меховым воротником. Судя по кадрам старинных хроник, лет двести назад такие куртки носили военные летчики. Нынешние пилоты предпочитали более удобные комбинезоны, но начальник базы был человеком с причудами. Поговаривали, например, что он терпеть не мог лысых, хотя сам был лыс, как колено.

– Неуютное местечко, не правда ли? – осведомился Осиновский, обменявшись с прибывшим рукопожатием. – И кому это понадобилось ставить базу на полюсе?

Вопрос был риторическим, но Эспада отозвался:

– Прежде всего это нужно нашим пилотам, Яков Виленович. Пространство над полюсами не контролируется средствами местной противоракетной обороны.

– Я и говорю, неуютное местечко, – откликнулся начальник базы. – И кому это взбрело в голову обстреливать звездолеты ракетами?

На этот вопрос Эспада отвечать не стал. Была у Осиновского такая странная манера – задавать вопросы, не требующие ответа. Случалось, до отчаяния доводил практикантов, которых присылала Комиссия к нему на стажировку. И ведь не по злобности характера, а только лишь по закоренелой привычке, которая появилась у космического волка вместе со злополучной лысиной. Капитан Яков Осиновский умудрился спасти экипаж и всех пассажиров, когда Д-звездолет «Геркулес» рухнул в метановый океан планеты Сарандак, но сам обгорел, как головешка.

– Ладно, – сказал бывший капитан. – Ступай в рубку, Диего. Этот плешивый голован тебя уже заждался.

– Сикорски? Как он? – поинтересовался Эспада. – В духе?

– Ступай-ступай, – ласково проговорил Осиновский. – Сейчас сам увидишь.

Изображение на экране нуль-передатчика рябило и мигало. Казалось, что собеседник строит дикие гримасы в болезненном несоответствии с произносимыми словами, и Странник с трудом сдерживается, чтобы не мигать и не морщиться в ответ. Тем более, слышимость тоже была неважной. И резиденту СГБ на планете Саракш приходилось все время переспрашивать, до боли вдавливая в багровое оттопыренное ухо горошину репродуктора.

– Что у тебя там со связью, дьявол побери?! – бурчал Странник.

– Не знаю, Рудольф, – оправдывался собеседник. – Помехи… Повтори еще раз, пожалуйста.

– Повторяю еще раз, – смилостивился Странник, – но больше не стану… Происходящее на Полигоне напоминает селекцию по неизвестному нам принципу. Проще говоря, картина следующая: часть сотрудников проекта стремятся покинуть Полигон всеми правдами и неправдами, причем другая часть рвется в бой. Работают с утра до ночи, без отдыха. Являют невиданный в здешних условиях энтузиазм. Очень напоминает лучевые удары, но в окрестностях Полигона не обнаружено ни одного действующего излучателя. Да и кому в сущности надо, чтобы одни специалисты в панике покидали проект, а другие работали на износ? Диверсантам Островной Империи? Не думаю. Слишком громоздко для диверсии. Ни Хонти, ни Пандея тем более на такое не способны. Остается предположить одно – пришельцы извне! Ты хорошо меня слышишь, Мак?

– Да, – отозвался собеседник. – Да, Рудольф, теперь хорошо.

– Пришельцы, которых Комов и Раулингсон позорно прошляпили…

– Они не были готовы, Рудольф…

– Не перебивай! – рявкнул Странник. – Есть мнение, что пришельцев, кем бы они ни были, интересует деятельность аборигенов в кризис-зонах. Взаимодействие примитивного социума с высокими технологиями и тому подобная мерехлюндия… Меня же, Мак, волнует другое. Кто-то путается у нас под ногами. Кто-то достаточно могущественный, чтобы оставаться неуловимым, но, к счастью, не всесильный. По крайней мере, их машины уязвимы для наших скорчеров, что не может не радовать.

– Понял, Рудольф! Мне следует прибыть на Полигон…

– Нет, Мак, – сказал Странник. – В Столице ты мне нужнее. Все, отбой!

Странник отключил связь, оттолкнулся от края стола и развернулся лицом к вошедшему.

– Здравствуйте, Экселенц! – Эспада, который успел скинуть доху, с легким поклоном протянул лакированную шкатулку.

Странник принял ее, покачал на широких ладонях и поставил на стол.

– Благодарю, – буркнул он. – С прибытием!

Эспада поклонился вторично.

– Давай-ка без церемоний, – отмахнулся Странник. – У меня мало времени. Садись.

Он указал на низенький диван у стены. Эспада послушно уселся.

– Ты слышал наш разговор? – спросил Странник.

– Да, Экселенц! – откликнулся Эспада.

Странник поморщился.

– Я же сказал: без церемоний. Мы не на татами…

– Понял вас!

– Хорошо. Значит, повторять больше не придется, – пробормотал Странник. – Разумеется, я знаю о прекраснодушных комконовских планах тотальной гуманизации здешнего социума. Но у нас с тобой, Диего, несколько иные планы.

– Понимаю… Рудольф.

– Это хорошо, Диего, что понимаешь, – откликнулся тот. – Далеко не все, к сожалению, понимают… – Странник задумался, зеленые его глазищи подернулись пленкой, словно зрачки дремлющей птицы, но через миг уже вновь сверкали демоническим блеском. – Так вот, Диего, мне нужны твои пресловутые электрические кальмары. Собственно, потому я тебя и вызвал… Главное – собрать как можно больше исчерпывающей информации об этих существах. Данных должно быть достаточно, чтобы космобиологи смогли представить исчерпывающую справку: имеем ли мы дело с некой разновидностью местных головоногих или же с формой жизни инопланетного происхождения. И пока я не буду знать точно, что такое эти электрические кальмары, они у меня числятся по разряду потенциальных угроз. На тебя падет основная нагрузка. Работать будешь сам. Здесь, на севере. Без помощи и без связи. Вернее, можно будет подать единственный сигнал, если найдешь что-нибудь действительно важное или… если станет совсем туго. Ты знаешь, как это сделать.

– Я готов, – без колебаний сказал Эспада.

– Не сомневаюсь, – буркнул Странник. – Если верить старине Грегори, ты лучше остальных подготовлен к одиночным миссиям… Вопросы есть?

– Модельное кондиционирование разработано под матрицу личности Васку Саада, – сказал Эспада. – Нужна ли мне дополнительная легенда?

– Не будем огород городить, – отмахнулся Странник. – Я уже договорился с нашим горцем… Агенту Васку Сааду поручается провести поиск в прибрежной зоне на предмет обнаружения иномирян и, по возможности, пресечения их враждебной деятельности. Мы с тобой, конечно, понимаем, что дело это отнюдь не простое, да и старый греховодник Поррумоварруи понимает тоже, но ему в такие тонкости вникать необязательно. Главное – у тебя есть самые широкие полномочия.

– Да, – протянул Эспада озадаченно. – Но ведь Васку Саад наверняка разоблачен как агент грязевиков.

– Можешь не сомневаться, – сказал Странник. – Однако в ситуации, когда запуск «Семерки» под угрозой срыва, Поррумоварруи готов сотрудничать хоть с чертом лысым… И нечего ухмыляться, господин М-агент! – резидент СГБ машинально провел рукой по темени, на котором было давно уж не найти и волоска. – Немедля отправляйся в район Полигона. Взбирайся на айсберги, ныряй на самое дно, присматривайся к любой рыбешке, к любому чучуни, который тебе покажется подозрительным, но найди мне этих мифических кальмаров. Задание ясно, товарищ Эспада?

– Ясно, товарищ Сикорски!

– Сейчас же вылетишь в район Полигона, – продолжил Странник. – Яков даст тебе координаты места высадки. Там есть, где спрятать бот от посторонних глаз. Документы на имя Саада, одежда, оружие – все готово. У нас есть карта, на которой отмечены районы наибольшей биологической активности, – изучишь ее на базе. Никаких распечаток! Хватит подбрасывать нашим друзьям из Отдела «М» секретные материалы. Мы и так уже наследили…

Черные матовые бока десантно-транспортного бота были еще теплыми, когда Эспада закончил погрузку оборудования. Он закрепил последний ящик, вылез попрощаться. Провожать его, разумеется, пришли все обитатели базы. Женщины подозрительно шмыгали носами. Мужчины натужно шутили. Осиновский пожал ему руку последним. На мгновение задержал худую крепкую кисть Эспады в своей лапище.

– Если что, мы всю здешнюю тундру на дыбы поставим, дружище!

– Ни в коем случае, Яго, – серьезно откликнулся Эспада. – У вас свои задачи, у меня свои. Если удастся добыть материал, работы вам хватит до конца летовки. А то и на зимовку останется.

– Справимся, – отмахнулся капитан «Геркулеса». – Не впервой. Нам из-за Голубой Змеи чего только не подбрасывают.

– Ас севера? – поинтересовался Эспада.

– Случалось, – отозвался Осиновский. – Правда, на севере интересных мутаций меньше… Ладно, стартуй, солдат.

– Так уж и солдат?

– Ну… в обобщенном смысле… Как это называлось раньше?.. Боец невидимого фланга, кажется?..

– Фронта.

– Ладно. Спокойной плазмы, фронтовик!

– Спасибо.

Эспада обнял бывшего капитана, козырнул остальным и нырнул в люк.

Черное яйцо бота плавно взвилось в фосфоресцирующее небо, вспугнуло стайку любопытствующих крылатых и наискось рвануло в направлении океана…

Диего Эспада вскрыл тюк, вытащил защитный комбинезон. Натянул поверх «штатского». Осмотрел себя, хмыкнул: «Хорош бы я был в столичном костюме среди тундровых болот…» Мысль эта – не мысль даже, а мыслишка – принадлежала уже не землянину.

Едва бот коснулся посадочными опорами щебенки у подножия скалистого выступа на побережье, Эспада набрал на дисплее бортового компьютера семизначное число. На плоском экранчике появились три слова, по семь букв в каждом: ВЫПЛАТА, НИКОГДА, БЕГСТВО.

Электронные письмена не успели растаять на жидкокристаллической скрижали, а землянин Диего Эспада уже исчез из пилотажной рубки транспортного бота. Вместо него появился гражданин Свободного Отечества, оперативный агент Отдела «Массаракш», господин Васку Саад. Впрочем, землянин не исчез полностью, та часть его личности, которая была эмиссаром Совета Галактической безопасности, сохранилась в подсознании агента Саада полностью. Да и не только – в подсознании. Однако Диего Эспада для Васку Саада был кем-то вроде покойного брата, воспоминания о котором вызывали сожаление, досаду и беспокойство одновременно. В наиболее сложных с нравственной точки зрения ситуациях Васку Саада словно бы спрашивал себя: а как поступил бы на моем месте несчастный Диего? По замыслу разработчиков модельного кондиционирования этот психологический кунштюк должен был удержать сотрудника СГБ от падения в совсем уж бездонные аморальные бездны, но гарантировать, что обязательно удержит, не мог никто.

Перепрыгивая с одного замшелого валуна на другой, Васку Саад отдалился на некоторое расстояние от места посадки и оглянулся. От диковиной яйцеобразной машины, которая доставила его в береговую зону Полигона, и след простыл. Саад пожал отягощенными рюкзаком плечами и попрыгал дальше; он уже забыл, что самолично активировал автоматику, которая изменила окраску обшивки, сделав корпус бота неотличимым от скалы.

Прибой с грохотом перекатывал крупную гальку. Среди прибрежных валунов то и дело попадались вынесенные приливом льдины, медленно истаивающие под лучами Мирового Света. Саад старательно обходил их. И все равно наткнулся на неприятную находку.

Он еще издали заприметил стаю крысланов, которая кружила над темной массой, отчетливо различимой на синевато-серой льдине. Время от времени крысланы садились на льдину, подбирались к этой массе, приплясывали вокруг нее и вдруг начинали неистово драться. Саад подобрал обглоданное морем весло, швырнул в скопище драчунов. Крысланы с шипением и злобным кваканьем поднялись на крыло. Агент

Отдела «М» запрыгнул на льдину, чавкая пластиковыми подошвами ботинок, приблизился к предмету обостренного интереса морских падальщиков, вгляделся и сплюнул.

– Массаракш! – прошипел он не хуже крыслана.

Если ты не родился на Саракше, если не привык едва ли не ежедневно смотреть в лицо смерти, если равнодушие к чужой беде не стало твоей второй натурой, то, пожалуй, ты не смог бы вынести этого зрелища без тошноты. Как личность агент Саад не существовал в самом прямом изначальном смысле этого слова – он был придуман в Лабораторном центре знаменитого психоконструктора Грегори Дикинсона, возведенном на планете Пандора, среди величайших в обитаемом космосе Алмазных дюн. Психомаска Васку Саада, выходца из столичных трущоб, выпестованного полумертвой от недоедания и тяжелой работы матерью-одиночкой, отлично приросла к личности землянина Диего Эспады.

Поэтому Саад лишь мельком взглянул на обезображенный труп чучуни-рыбака, сплюнул еще раз и зашагал дальше.