Текст книги "Любовь длиною в жизнь"

Сорок женщин полковника Ворошилова, или Похождения старого ловеласа

(Повесть)

1

Удивительный человек мой сосед Ворошилов. В моём возрасте мало кто и мало чем может меня удивить, но Ворошилов удивляет меня фантастически талантливо. И сейчас вы поймёте чем и почему.

В небольшом провинциальном городке Горки я живу давно. Тут у меня свой небольшой по местным меркам дом, курочек десяток, баня и небольшая мастерская, где я могу точить, пилить, строгать и даже некоторые сварочные чудеса стряпать. И соседи очень этим обстоятельством довольны: не надо им бегать в город, чтобы чинить поломанную домашнюю технику, есть к кому идти с «большим спасибо».

Рядом со мной сиротливо заросший, заброшенный участок давно смотрел на проезжающих и приезжающих с целью усыновления ну или хотя бы с целью опекунства, чтобы убрать мусор, подстричь, привести в порядок. Долго не находилось такого мецената, чтобы вложить свои кровные в этот забытый Богом и людьми кусок земли. Наступил очередной апрель. Снега́ сдулись весенними ветрами, и дикая трава с бурьяном весело устремилась к небу, к солнцу. Я первый заметил, что на улице стоит машина с незнакомыми номерами, а среди зарослей ловко, как опытный циркач, жонглирует топором мужчина. Машина, скажу я вам, наводит на мысль, что, может, приехал американский рейнджер, а мужчина – даже издали заметно – совсем даже не из простых. Мои удивлённые глаза повели меня к нему, и я, не скрою, с удовольствием решил познакомиться. Когда я подошёл, «рейнджер» уже возился с бензопилой.

– Бог в помощь! Не заводится?

– Не пойму, только купил, завели, проверили в магазине.

– У техники есть одна дурная привычка: она не хочет работать без топлива. Проверял?

Рейнджер посмотрел на меня, округлив глаза, открутил крышку топливного бака и сказал, плюнув в сторону:

– Нету! Уже нету! Даже не подумал!

– Шамиль. Живу тут. Пенсионер. – Я протянул руку.

– Сан Саныч. Ворошилов я, – отчеканил рейнджер.

– Ворошилов? Маршал?

– Никак нет! Полковник. Только полковник! В отставке, – пробасил полковник. – Дивизией командовал, но до генерала не дослужился.

– Лучше бы, конечно, маршал, но полковник тоже хорошо. Я тут калитку соорудил временную – косить надо было возле забора, летит сорняк – не против?

– Не проблема! Пусть будет.

Мне уже нравится мой новый сосед, но я решил изучить его побольше и засыпал вопросами:

– А тут что задумал, полковник? Золото партии ищем или полигон открываем? Для учений.

Нет, я не следователь, не участковый и далеко не любопытный сплетник, но, посудите сами, я же должен знать, кто ко мне в соседство подкрался! К моей радости, Сан Саныч оказался человеком с открытой душой, удивительно лёгким в общении. А ещё есть у меня такая дурная привычка – щекотать людей на предмет наличия чувства юмора.

– Купил я этот участок. Буду строиться.

Рейнджер оказался серьёзней, чем я думал.

– О! Наконец-то! Наконец-то пришёл инвестор и в наши края! Дом для всей семьи? Семья большая?

– Нету семьи. Один я. Вот построю и женюсь тогда.

– О как! «Первым делом самолёты»? Ладно, бывает. Потом поговорим.

– А ты сам откуда, Шамиль? Давно тут?

– «Кавказ подо мною. Один в вышине / Стою над снегами у края стремнины…» С Кавказа я. Дагестан знаешь?

– А чё не знаю? Конечно, знаю! Много ребят служило со мной. Отличные ребята!

– Я тоже нормальный… А тут я всю жизнь. Так получилось… Давно этот кусок земли, забытый Богом и людьми, искал себе хозяина. Хорошо, что полковник, а не чиновник. Не люблю чиновников. Только вот мусора много. Кругом все строились и всё бросали сюда. Я, конечно, взывал к их совести, но где её взять сегодня, совесть эту?!.. Так что придётся тут попотеть не хило. Справишься?

– Разберёмся. И не такие брали бастионы!

А ещё мне понравился его оптимистический настрой. И я не мог упустить возможность и даже необходимость познакомиться поближе с моим новым соседом.

– Полковник, ты вот что… Ты не шуми с этим лесным зверем, отложи в сторону. Выходной день сегодня. Я тебе дам электропилу и удлинитель перекину через забор. Работает как электробритва. А зверя этого я заберу, посмотрю, почему хандрит. Починю.

– Нет проблем! Я оплачу.

– Оплатишь бабушке на базаре, тут тебе не базар.

– Ну, спасибо тогда. Должен буду.

– Ты должен будешь вечером зайти ко мне на ужин, накормим тебя, сироту, горячим. И вот ещё что. Тут у тебя в углу крапива растёт, ты её не коси. Пусть растёт.

– Для кур?

– Для мужчин!

– Что, веники в баню?

– Я не знаю, почему в этих краях непопулярна крапива, но на Кавказе уже за первыми всходами охотятся и готовят с ними вкуснейшие чебуреки. Стопроцентный витамин Е и много йода. Так что не коси. Угощу тебя вкусными чебуреками.

– Принято! Попробую.

Вечером Сан Саныч у меня в кухне уже хвалил маринованные красные помидоры и горячий, источающий райский аромат пирог моей жены. В процессе уничтожения ненавистной бутылки коньяка мне удалось узнать много подробностей о его службе, пока он не допрыгал до полковника и не ушёл досрочно в отставку из-за конфликта с начальством – отстаивал честь офицера, ай да молодец! У меня соседом будет настоящий полковник танковых войск! Да ещё с такой маршальской фамилией! Ведь сам я тоже служил в танковых – выпили за это. Холостяк! Берегитесь, бабы нашего района! Выпили! Да что там района – области, всея страны! Мужик – косая сажень в плечах, строен, как сосна столетняя! Красавец! Выпили и за это. А голос! Голос! Мог бы Левитана заменить! Да ещё и песни под гитару так ловко затягивает, что жена моя аж прослезилась. Снова выпили. За это, за то – за всё! Прощаясь, Сан Саныч проронил уверенным командирским басом:

– Построюсь и женюсь!

Описать, что дальше происходило с моим соседом, мне не хватит ни таланта Божьего, ни слов, ни эмоций, но я попробую простым языком рассказать, как всё было на самом деле и почему он прослыл ловеласом.

* * *

Полковник меня опять удивил. Не прошло и месяца, как он буквально на моих глазах одержал первую оглушительную победу над джунглями на своём полигоне. Приказал всем давно жаждущим смерти деревьям превратиться в благодатный пепел, пригнал откуда-то экскаватор, выкорчевал остатки старой жизни и тоже отправил их вслед за своими кронами. Передо мной засияли прерии, где начались окопные работы под фундамент. Тут я уже решил вмешаться в его победоносное наступление. Не хочется же, чтобы потом власти посадили его на гауптвахту за незаконное строительство, отклонение от проекта. Я уже проходил эти пытки кабинетных жандармерий контролирующих, указывающих, разрешительных инстанций власти.

– Слушай, у тебя есть разрешение на строительство? Проект? Имей в виду, враг не дремлет! Шаг влево, шаг вправо – капитуляция и штраф нехилый!

– Обижаешь полковника, Шамиль! Конечно, есть!

Он резво достал из машины проект, развернул его и отрапортовал с достоинством:

– Такого проекта у вас в городе нет ни у кого! Австрийский архитектурный стиль! Фахверковый дом!

– Офигеть! Красота, да и только! Так, полковник, я тебе помогаю, даже не спорь со мной! У меня опыт, строил я уже три раза, тут много практических вопросов, и без меня тебе не обойтись. Но помогаю я с одним безоговорочным условием!

– Докладывай! – Сан Саныч улыбнулся.

– Ты, полковник, давно с бабой-то по-тесному общался?

– По-тесному давно. Были учебные стрельбы, но учёба заканчивалась после первого же или второго выстрела.

– А что так? Не по душе? Не по телу?

– Да как-то не выстреливает ничего из сердца!

– Во-о-от! Вот о чём я и хотел с тобой договориться! Давай так… В общем, вот тебе моё условие: я тебе помогаю, а ты женишься только с моего одобрения!

– Объясни. Хочешь бегать к моей?

– Сан Саныч, чтобы я никогда такого больше не слышал! Даже в шутку! Запомни, я с Кавказа, я горец и воспитан по законам гор! Чужая жена для меня существует только как чужая или как сестра! Раньше за такое просто убивали! Жестоко убивали. Так я воспитан. Теперь объясняю. Пока ты за танковой бронёй прятался от баб, я с ними работал, общался, изучал их, в журналистские годы писал о них. Если ты помнишь, я говорил тебе, что я в газете работал. Так вот, ты мужик настоящий, и ты мне нравишься, я хочу, чтобы мы тут жили как настоящие друзья, с которыми можно и нужно делить и радость, и печаль, чтобы мы жили как родные братья, и поэтому я не хочу, чтобы возле тебя появилась размалёванная курица без головы и прокудахтала нашу дружбу. Если же ты ещё раз заподозришь меня в пошлых мыслях, я тебя накажу по законам гор! Я старше тебя, и опыта жизни среди людей у меня побольше. Дошло?

– Так точно, товарищ Шамиль!

– Вольно! А теперь давай по проекту. Всякую стройку нужно начинать с разметок…

2

Не буду вас утомлять подробностями процесса стройки, мой читатель, но итог таков: Ворошилов за полгода трижды в кровь разбил себе пальцы, дважды падал с лестницы, оброс, как бомж, почернел до самых пяток и стал напоминать Пятницу из знаменитого романа Дефо, один раз умеренно запил и отдохнул неделю и… построил шикарный дом-блиндаж в австрийском стиле. Сам, своими собственными руками и только с одним помощником. Нет, это был не я, а молодой крепкий наёмный паренёк Андрей. Ну, конечно, и я помогал. Советом в большей степени, инструментом и разгрузи-загрузи – в меньшей.

«Отставить пораженческое настроение! Ранение не повод для отступления! Ни шагу назад!» – не это ли характеризует его боевое настроение? Настоящий полковник, да и только!

Разумеется, я поддерживал его и в этом рвении к победе словами Расула Гамзатова:

– «Мужчина рождается дома, а погибает на поле боя!» А стройка и есть твоё поле боя, полковник!

К окончанию стройки мы с Сан Санычем подружились вдрызг. И шутили как хотели, и спорили, и даже ругались по поводу, но никогда не воротили морды, обижаясь друг на друга.

И вот стоим вдвоём в саду, смотрим на новый дом и любуемся им. Полковник от гордости вырос на целый метр, исхудал, глаза малость утонули в черепе, но радость на его лице компенсировала все эти потери.

И ещё вот в чём я убедился. Золотая, просто гениальная черта характера моего нового друга: сказал – сделал! Очень, ну очень редко я встречал такую обязательность даже у, казалось бы, серьёзных особей мужского пола. С такими полумужчинами я сразу разрываю не только дипломатические, но и политические отношения. Попросту говоря, я их вычёркиваю из моей биографии и черепного винчестера. И вам советую то же самое. Тьфу на них!

Ворошилов оказался супермужчиной, суперсоседом, суперпорядочным человеком. И я его зауважал вусмерть. Но…

Ну что за чёрт! Что за холера такая! Почему таким мужчинам до выстрела в висок не везёт с женщинами! Почему?

Стоим в саду. Любуемся красотой фасада. И я рублю ему правдуматку:

– Вот теперь самое время жениться. Скоро зима. Но я должен знать всю правду о тебе, извини…Что с бывшей? Когда расстались? Причина?

– Ну что… Прибежал я как-то домой во время дежурства по части (бумаги какие-то нужно было взять), а она в постели с другим.

– О как! А у тебя в кобуре пистолет с полной обоймой…

– Что, надо было приговорить её? Ну нет! На хрена мне из-за дуры жизнь портить! Отдежурил как надо, на следующий день с чемоданом в офицерское общежитие – и на развод. Пусть кувыркается с кем хочет.

– Дети? Кто есть?

– Сын. Пятнадцать было тогда ему. Начал ещё мать свою, б…дину, защищать. Размазал ему сопли с кровью по харе и пошёл. Вот и вся история.

– Как давно?

– Пятнадцать лет уже прошло. Тогда я майором ещё был. Потом поступил в академию и уехал к чёртовой матери от неё подальше. Бегала ещё за мной со слезами, тварь блудная.

– И больше не женился?

– Нет. Не до них было. И даже не хотел.

– О как запущено! Ничего. Исправим. Только, полковник, у нас уговор, помнишь? Без моего одобрения – ни-ни! Уговор дороже денег!

– Помню, Шамиль, помню. На тебя и надеюсь, чтобы не вляпаться опять.

На том и остановились. Я не стал говорить полковнику, что я уже чудом остался в живых на передовой после яростного наступления одной дамы неопределённого возраста с нашей улицы. Уж больно активно она интересовалась личным делом полковника – вплоть до его семейного положения и материального обеспечения. Если бы она узнала, что Ворошилов – отставной полковник, да ещё и холостой, она бы меня точно убила. Я, конечно, не из трусливых и занял бы круговую оборону, но женская словесная психотерапия, заправленная слезами и мольбой, даже меня может довести до безоговорочной капитуляции. В общем, спас я безвинно приговорённого полковника от верной гибели быть утопленным в болоте женского эгоизма и женской природной алчности. Выполнил я основной закон мужской солидарности – не сдавать своих – и вздохнул облегчённо.

3

Вечером того же дня мы с полковником, уединившись в его новенькой кухне, в окружении реактивных снарядов в виде пары бутылок коньяка и при полном тыловом обеспечении в виде копчёной колбасы и уже порезанного лимона, в строжайшей тайне начали разрабатывать сверхсекретный план под кодовым названием «Багратион» с целью захвата в плен и завоевания сердец женского пола до наступления холодов. Озабоченные глаза моего друга меня немного смутили, и я решил разрядить обстановку перед боем.

– Не робей, полковник! Вперёд, на мины! Мы же с тобой танкисты! А мин будет много. Наша задача – преодолеть минное поле и найти свою, то есть твою, женщину и водрузить знамя любви в её золотом или хотя бы позолоченном сердце! Ту единственную твою! Понял? Понял. Молодец.

– Есть некоторое волнение перед минным полем. Успел я молодость забыть. Я даже не знаю, как знакомятся теперь. Мы приглашали на танцы, в кино приглашали, а как теперь? Понятия не имею.

– В ресторан! Теперь только в ресторан, дорогой мой друг. Но не сразу. Не дай бог, узнают, что ты парень денежный, – труба тебе! Прилипнут, как грязь к гусеницам танка! А ещё, не дай бог, узнают, что ты отставной полковник, – пиши сразу завещание! Или застрелись из наградного пистолета.

Полковник аж покраснел. Смутился. Потом вспотел, растерялся:

– Что, всё так плохо?

– Нет, не всё так плохо, а гораздо хуже. У тебя нет времени размениваться. Надо один раз – и до полной победы. Одиноких женщин в стране больше, чем солдат в твоей дивизии, Сан Саныч. Выбирай – не хочу! Больше половины из них хотят выйти замуж не за тебя, а за твои деньги, за твой дом. А нам это надо? Нет, не надо. Нам надо любовь! Чтобы она полюбила тебя как мужчину, как личность, чтобы полюбила твои мозги, твою душу, твоё тело, твои золотые руки. Поэтому не торопись, аккуратно. И без суеты. Давай наливай, выпьем за это.

Ворошилов дружеской рукой заправил наши хрустальные котелочки-рюмки, и мы «от винта» вместе с рюмками запрокинули головы назад.

– За победу!

– За нашу победу!

– Итак, друг мой, составляем тебе легенду. Ты простой и не очень удачливый инженер. Работаешь технологом на каком-то полуразрушенном, просящем о скорой смерти заводе времён Ивана Грозного. Зарплаты тебе хватает, только чтобы поднять настроение желудку, при этом либидо твоё плачет крокодильими слезами уже лет пятнадцать. Но! Слушай внимательно! Но! При этом ты недооценённый талантливый инженер, высоконравственная личность, разбираешься в музыке, живописи, любишь и сочиняешь стихи, играешь на гитаре и поёшь душераздирающие романсы о несчастной любви, мечтаешь о тихой семейной идиллии. Так, чтобы от прочитанного бабы твои проливали цистерны слёз. А ещё ты не куришь, пьёшь умеренно и только по праздникам…

– Да ладно тебе! Где я столько достоинств возьму? Давай лучше выпьем. Образуется как-нибудь.

Друг мой стал опять заправлять горючим наши котелки-рюмки. Я посмотрел на него осуждающим взглядом, закурил, откинулся на спинку стула и взял длительную паузу. Потом, поменяв интонацию в голосе, вежливо, ласково, как обычно дедушка говорит с внуком, начал урок даже не с начала, а издалека. С истории нашей родной страны.

– Сан Саныч, дорогой, ты не совсем осознаёшь сложность обстановки в нашей с тобой любимой, распрекрасной стране, Родине, где всё изменилось. Пока ты с честью преданно, как и приказывала тебе присяга, служил Родине, не стало той Родины, где мы с тобой за тридцать копеек ходили в кино, за двадцать копеек покупали мороженое для своей девушки, а за рубль могли и в ресторан её пригласить. Теперь у нас другая Родина, где всё построено на так называемых рыночных отношениях. Ты можешь купить себе женщину, заключить с ней торговый договор – называется он брачным договором – пожалуйста! И живи! Трахай её когда хочешь и как хочешь и плати ей за это согласно договору, а она пусть тебе готовит, стирает, убирает! И не надо никакой любви! Пожалуйста! Живи! А если она не выполняет пункты договора – под жопу её, и купи другую! Сколько хочешь баб на рынке! И белые, и чёрные, и толстые, и молодые – любые, какие хочешь! Плати, бери, купи! Но ты же человек, Сан Саныч! Ты же духовное существо в первую очередь, чёрт побери, а не животное, которое только и удовлетворяет свои физические потребности! У нас с тобой душа на первом месте! И тебе нужна женщина в первую очередь для души! Чтобы ты любил её душу, её мозги, её голос, её улыбку, её смех, а потом уже всё остальное: и фигуру, и причёску…

– Ну ты даёшь, кавказец! Я не думал, что ты так…

– Я старый кавказец, Сан Саныч. И баб повидал на своём веку немало. И лютый холод, и необъяснимую агрессию, и полную душевную пустоту, и алчные глаза. Я прошёл это минное поле и чудом остался жив – с раненым сердцем и разорванной в клочья душой. Я не хочу, чтобы ты тоже пострадал на этом минном поле. Теперешняя жена моя на меня всегда смотрит влюблёнными и преданными глазами. Я хочу, чтобы и твоя смотрела на тебя так же.

– Не знаю. Женщины – народ хитрый, попробуй их раскуси.

– Но ты же хохол. Отца не помнишь, говорил, а воспитала тебя мать-хохлушка. Ты тоже должен быть хитрым.

– Ну какой я хохол, Шамиль! Родился в Ташкенте, учился в Москве, служил везде, а в Хохляндии только пару раз у бабушки гостил.

– Ладно. Стратегию мы уже расписали, давай теперь технологию действий разработаем. Мы первым делом…

– …идём в ресторан!

– Ресторан потом. Первым делом прописываемся в интернете.

– Не-е-ет, только не интернет! Я не знаю даже, как он заводится.

– Отставить пораженческое настроение, полковник! Если уж я гуляю свободно по просторам Паутины, ты тем более научишься. Дело наживное. Комп у тебя есть?

– Нету.

– Купи. Недорогой. Тебе хватит для дела. Завтра же. Время уходит. За пару дней научу азбуке, а дальше уже сам.

Вечером следующего дня мы с Сан Санычем уже блуждали по сайтам знакомств. Удивлённые глаза полковника бегали от страницы к странице, лицо засияло улыбкой, будто голыми руками захватил языка за линией фронта и он, язык этот, оказался красивой женщиной.

– С ума сойти, сколько тут девочек! – были первые слова полковника после некоторой контузии и взрывного эффекта от сайта знакомств.

– Запомни: не проси номер телефона, не назначай свидание, не приглашай в ресторан, не выражай восторга от её глаз, фигуры, улыбки и вкусных, может быть, пирогов. Только общение! Только! На отвлечённые темы. Например, о политике или литературе. Ты стихи наизусть знаешь какие-нибудь? Пушкина? Есенина?

– Ну, кое-что помню из школьной программы.

– Это уже кое-что. Я тебе подберу несколько стихов современных авторов – выучи. Стихи о любви. Обязательно выучи. Это будет означать, что ты современный, духовно обогащённый уран. Хоть и скромный технолог. Кто клюнет, дальше держи на крючке, пока сама не назначит свидание. Понял, полковник?

– Так точно, товарищ Шамиль!

– Давай дерзай. Учи уроки. Ученье – свет, то есть блондинка, а неученье – брюнетка. Кстати, что тебе больше по нраву: белый или чёрный цвет?

– Мне лучше с мозгами. А мозги какого цвета?

– Понял. Согласен. Волосы красятся – мозги не покрасишь.

– Особенно если их нет!

– Вот! Гениальная мысль! Ищем мозги. А пока учись в Паутине жить. Давай! Пока. На связи.

4

Три дня и три ночи ни солнце, ни ветер, ни даже ночные звёзды не видели полковника в глаза. А полковая разведка заподозрила серьёзную подготовку отставника к предстоящему наступлению по захвату плацдарма в сердце будущего спутника жизни. И я лишний раз не стал допрашивать его о собранном на свою жертву компромате. Думал, пусть оклемается, успокоится. На четвёртый день учений по пленению женского сердца с целью добровольного заточения в семейный концлагерь Ворошилов крикнул мне через забор:

– Шамиль! Зайди!

– Зайду! Чуть позже. Вечером.

Я заранее собрал весь свой скепсис в кулак и приготовился отругать друга за бардак в спальне, немытую посуду в кухне, не убранные после возможного запоя бутылки и даже за нечёсаные волосы и небритую бороду. Но полковник меня опять удивил: чисто вымытые полы, заправленная кровать, тапочки в прихожей как солдаты в строю – по стойке «смирно», в кухне, как в дорогом ресторане, всё блестит. И удивление своё я не стал скрывать:

– Ну ты молодец, полковник! Казарму свою к смотру подготовил на отлично! Что, жилищную комиссию ожидаешь? Есть контакт?

Моего поощрительного возгласа он не услышал. Он был на своей волне.

– Иди сюда. Садись быстрее. Я познакомился с тремя обалденными девушками. Переписываемся. Я в растерянности. Мне нужен твой совет. Проходи. Не разувайся.

– Да я с улицы. Дай тапки!

– Ерунда. Уберу потом. Пошли.

Полковник взял меня под руку, усадил на стул рядом с собой и с некоторым волнением произнёс:

– По пятьдесят?

– Наливай. Прохладно.

Полковник ловко заправил наши ёмкости жидким порохом, и мы произвели первый выстрел, глядя в потолок, и заглушили следы запаха ломтиками даров южных регионов.

– Шамиль, ты только это… Не смейся, если что, хорошо? Может, я не то пишу, но отвечают все. Даже молодые.

– Не трясись, как в танке, полковник! «Дядя, рожа подрастёт»! Мы же пока что в учебном бою. Открывай, показывай своих красавиц.

– Давай ещё по пятьдесят для уверенности, и я пойду покурю. А ты посмотри, почитай.

Переписку моего друга с кандидатками на звание дамы сердца я читал, как профессор – диссертацию своего аспиранта, соискателя учёной степени кандидата наук по женской психологии. Удивлялся и восхищался, злился и веселился, радовался и грустил. Тем временем Сан Саныч покурил, сел возле меня и, не скрывая волнения, ждал моего приговора. А приговор был суровым.

– Значит, так. По первому персонажу. Сан Саныч, тебе сколько лет?

– Пятьдесят пять. Скоро уже пятьдесят шесть будет. И что?

– А вот этой… С опухшими губами… Ей сколько?

– Двадцать пять. Ну и что? Сейчас это модно. Политики, олигархи – все женятся на молодых.

– Дурак ты, Ворошилов! У олигархов и политиков много ворованных денег, взяток много, у них есть чем откупиться от таких… использованных памперсов и опять купить себе молодую куклу. А эта придёт, за пару лет высосет у тебя всю плазму не только из тела, но и из кошелька и скажет: пошёл ты, старый пердун! И пойдёт искать другого дурака. Дама, прошедшая Крым и Рим, нагулявшая отпрыска и ищущая ему папу-няню, девица, которая на тридцать лет моложе тебя… Ты что думаешь, она обеспечит тебе беззаботную старость, будет кормить тебя с ложечки – не дай бог, больного или парализованного – и будет мечтать умереть от любви к тебе в один день с тобой?

– Но она же пишет, что возраст не имеет значения.

– А что имеет значение для молодой женщины в полном расцвете сексуальной активности, Сан Саныч? Размер? Твоего пениса или твоей зарплаты? Пенсии? Она же об этом не спрашивает. Не интересуется твоими доходами. Значит, ей нужна няня для своего сопливого сыночка, а молодой любовник у неё уже есть или будет. А может, и не один.

Друг мой немного расстроился. Но я и не обещал ему лёгкого пути к счастью! Найти себе женщину нетрудно, но найти именно свою женщину, чтобы жить с ней в полной гармонии, как живут две шестерни в зубчатой паре, – дело далеко не простое. А на тактические учения у полковника уже нет времени: солнце жизни идёт к закату.

– Ладно, Шамиль. Я понял. Понял. – Полковник явно расстроился. Минуту помолчав, он добавил упавшим голосом: – Давай другую посмотрим.

– Расстроился? Тебе не понравилось, как я?..

– Да ничего. Проехали.

– Расстроился… Сан Саныч, друг ты мой любезный, давай договоримся так. Если мои доводы тебя не убеждают, если считаешь, что я из молока делаю сгущёнку, я могу выйти из договора. Только скажи!

– Да всё нормально, Шамиль! Ну что ты уже!

– Но если же мне удаётся тебя хоть как-то убедить в серьёзности вопроса, то и дальше слушай мои рассуждения, в том числе и неприятные слова. Поверь, если бы мне сейчас предстояло жениться, то я бы точно так же и думал, и выбирал. Но, слава богу, к своей жене имею претензий не больше, чем к неудачным её пирогам.

– Шамиль, а давай всё-таки сходим в ресторан. Я приглашаю. Угощаю.

– Ну вот, опять в ресторан. И что ты там забыл, в ресторане этом, я не понимаю.

– Отметим нормально окончание стройки. Новоселье моё отметим! В конце концов, повод серьёзный.

– Не знаю. Суббота сегодня. Народу битком везде. Есть ли места?.. Ладно, щас узнаем. Есть у меня давняя знакомая, директор ресторана. Щас позвоню, узнаю.

Татьяна Петровна ответила сразу. Да, забит ресторан, мест нет, но для меня обещала придумать что-нибудь.

– Пойду объявлю жене тревогу, но минимум час надо ей на сборы. Женщина! И такси вызову. И самому же не мешает побриться, переодеться.

– Хорошо, аксакал, я тоже собираюсь…

5

В ресторане был уже первый привал, и группа курящих дам перед входом провожала нас взглядами любопытства и повышенного интереса, как наш старшина Штефуряк смотрел на нас, салагновобранцев, в первое наше построение.

Татьяна Петровна из рук в руки передала нас в плен компании дам разного возраста, которая, как оказалось, отмечала день рождения одной из сотрудниц. Заметив некоторую растерянность Ворошилова, я срочно оплатил вступительный взнос – заказал шампанское, букет цветов – и произнёс вступительную речь, неожиданно даже для себя выдав совершенно секретную информацию о моём друге. Подумалось в последнюю секунду: а давай посмотрим на реакцию дам! А полковника попросил, чтобы он заказал музыку для именинницы.

– Дорогие дамы! Мы с женой и моим холостым и очень перспективным женихом – полковником в отставке Ворошиловым Александром – поздравляем именинницу с днём рождения, желаем любви, счастья и преданных подруг, которые в жизни бывают так же редко, как и столетний юбилей! Если она замужем, пусть у неё будет столько радостных дней, сколько молекул в наших бокалах, и столько детей, сколько лепестков в этом прекрасном букете алых роз! Если же она холостая, пусть у неё будет столько ухажёров, сколько нот в этой прекрасной музыке! Итак, для именинницы музыка от полковника! Ура!

Как я и ожидал, после аплодисментов и криков «ура!» дамы широким фронтом перешли в контрнаступление, и наша глубоко эшелонированная оборона приказала долго жить. Ворошилов краснел, смущался, заикался, стеснительно улыбался, посматривал на меня… Я, бросив друга в рукопашный бой вопросов агрессивного интереса дам, ударился закусывать, будто не замечая его. Пусть, думаю, закаляется. Это тебе не дивизией командовать, мой друг! Но, увы, это не могло долго продолжаться. Тем более что жена моя уколола меня взглядом: мол, что ты делаешь, изверг! Ну не зверь же я, в самом деле! Сжирают твоего друга! И я решил пустить в бой резерв Ставки:

– Дамы, дамы, минуточку внимания! Полковник хочет поздравить именинницу!

От неожиданности Сан Саныч уронил вилку на пол, опрокинул бокал с недопитым шампанским, но, быстро взяв себя в руки, поднялся с рюмкой коньяка в руке. Все дамы с любопытством уставились на него, как новобранцы – на своего сурового старшину. Полковник немного помялся, выдержал длительную паузу и произнёс голосом Левитана:

– Выпьем за сказанное!

Ай да молодец полковник! Ай да умница! Толково, круто! Надо знать цену словам! И он знал цену своим словам.

Дамы переглянулись и искренне расхохотались. Ведущий, не дав нам толком закусить, объявил белый танец:

– Дамы приглашают кавалеров!

Моего друга вмиг захватили в плен. Тут я должен признаться: я немного даже позавидовал полковнику. Он был высок, строен, суперэлегантен, относительно молод, намного моложе меня, и он опять удивил меня – танцевал великолепно! Я аж приревновал. Нет, я тоже парень не из последних на деревне, тренировки лезгинкой в детстве мои ноги пока ещё помнили, да и схватывали они любые завитушки в танцах с первого взгляда. Иной раз мы с женой набирались наглости и вполне успешно выкручивали ноги даже в аргентинском танго «Кумпарсита». В танце полковника я усмотрел лёгкую угрозу моему лидирующему положению в моём возрастном сегменте, но сразу успокоил себя мыслью, что он моложе, да и воевать в состязании на значок ГТО в танцах мне уже нет необходимости. Все возможные призы и значки в своей жизни я уже заработал.

Вышли покурить. Вечера уже трубили в горн о том, что скоро начнётся генеральное наступление холодов по всему фронту. Быстро покурив, я зашёл в фойе. Полковник, схватив за руку, затащил меня в угол.

– Дама мне тут одна приглянулась. Поговорили. Приглашает к себе. Но она замужем, а муж в командировке.

– Убью! – сказал я ему, закрутив, насколько это было возможно, суровый взгляд.

Полковник осёкся, растерялся, замолчал. Я понял, что переборщил. Не надо было так резко. Он же только учится жить среди людей. И я решил смягчить удар:

– Ворошилов, дорогой ты мой друг, не надо портить своё служебное досье на первых же стрелах Амура! Оно тебе ещё пригодится. Город наш небольшой, и завтра же все будут сочинять роман «Сэр Роберт Ловелас Ворошилов». Или «Сан Саныч Казанова». Тебе это надо? Не надо. Тут столько молодых и, уверен, одиноких дам! Не пачкай мундир полковника сплетнями.

– Дай закурить, – расстроился мой друг.

– Не дам. Ты бросил.

– Да ладно тебе, Шамиль. Я же только по пьяни.

– Ладно так ладно. На, покури, подумай и… В общем, ты понял.

За столом я шепнул другу:

– Которая? – Я чисто из любопытства, чтобы понять его вкусы относительно женского персонала.

– Напротив. В красном.

Незаметно посмотрев на вражескую подпольщицу в наших рядах и оценив её, я понял, что мы имеем дело с опытным диверсантом. У неё не горели глаза, не краснели щёки, она ничем не выдавала себя, чтобы можно было заподозрить её в коварном замысле соблазнить моего неопытного друга. «О Аллах, спаси и сохрани раба Твоего от грехопадения», – подумал я в душе.

За разговорами и тостами время стремилось к полуночи. Наша компания стала напоминать пчелиный рой. Языки у подвыпивших дам стали вращаться быстрее гусениц танков последней модели. Устав нарушали уже все. Кто хотел – курил, кто хотел – пил и закусывал… Полковник опять кружился с очередной дамой под тихую и грустную музыку времён холодной войны. Мне уже хотелось домой, о чём я личным донесением известил свою верную и преданную подругу. Жена тут же согласилась, но предложила подождать полковника. Логично: вместе приехали, вместе и должны эвакуироваться. Уловив момент, кивком головы я дал понять полковнику, что мы – на постоянное место дислокации. Ворошилов подошёл к нам и чётко доложил: