Текст книги "Аниськин и снежный человек"

Глава 5
Темные люди или кухня народов мира

– Раз, два, три, четыре, пять, – считал Комаров.

«Геркулесовая» банда состояла из пяти человек. Грабитель был не один. Сразу надо было догадаться! По рассказам бригадира поварской бригады, продукты пропадали в несметном количестве, один человек вряд ли мог унести или съесть столько еды за один раз. Комаров нащупал «макарова». В одиночку захватить пять человек будет сложно. Значит, придется пугать пистолетом. И наручники одни. Необходимо выбрать самого опасного, а остальных – как обычно, подручными средствами: поводок Мухтара, ремень самого Комарова, шнурки от кроссовок.

Костя по-пластунски подполз к окошку и медленно-медленно приподнялся. Сначала он увидел огонек свечи. Огонек неровно плясал, мигал, почти гас и вспыхивал с новой силой. Костя прищурился: пламя свечи едва освещало неясные тени, они двигались вместе с пламенем, плясали, деформировались, разрастались до огромных размеров и тут же делались маленькими, словно карлики.

Костя переполз к двери, проник в темный коридор и спрятался за косяком приоткрытой двери.

– Тут, тут ищи, – донесся до него смутно-знакомый голос.

– Да нет тут, я носом чую. Не мешай.

На некоторое время разговор затих. Потом, видимо, кто-то из воров налетел в темноте на плиту или другую кухонную мебель и громко, жалобно выругался.

– Ты чего, сдурел? – гаркнул на него тот, что чуял носом, – ты мне всю операцию спортил! Кто ж на таком деле матерится-то?

«Какой вор культурный, – с невольным уважением подумал Комаров, – даже в такой ответственный момент держит себя в руках и не позволяет распускать нервы товарищам. Надо будет учесть это на суде. Кстати, если следовать методам дедукции, то можно сразу сделать первый вывод – главарь – не деревенский. В Но-Пасаране мат является не то, чтобы нормой, но красочным элементом местного диалекта».

– Ну, все, – ныл тем временем главарь, – спугнули.

– Давайте еще попробуем, может он не слышал? – робко попросил провинившийся.

– Только молчать! – согласно рявкнул главарь.

Члены банды виртуозно выполнили команду главаря. Настолько виртуозно, что Комаров даже испугался – а вдруг воры выскочили другим ходом или через окно, а Комаров стоит тут, как дурак и сторожит неизвестно кого? Если бы не продолжавшее плясать пламя свечи, то он не выдержал бы и ворвался в столовую, чем и испортил все дело – брать грабителей необходимо было с поличными. Но горящая свеча сигнализировала: прожорливые воры здесь и сосредоточенно ищут еду, которую очень удачно в этот раз спрятали повара «Геркулеса». Комаров даже позлорадствовал в душе.

Наконец тишину прорезал тихий, но торжествующий возглас главаря:

– Нашел! Туточки!

Костя не стал больше ждать. Он тихо встал, нащупал рукой выключатель и с криком: «Стой, сдавайся, руки вверх!» включил свет. Вспыхнувшая лампочка явилась прекрасным элементом неожиданности для банды. Двадцать процентов членов потеряли сознание. Сорок – сымитировали обморок: просто упали на пол и прикрыли голову руками. Еще двадцать процентов открыли рот, прикрыли глаза руками и мощно, трубно закричали. И только последние двадцать процентов оказали сопротивление – схватили гигантский, прямо-таки сиротский половник и заорали: «Чур меня, нечистая!»

Когда глаза членов банды немного восстановили свою зрительную функцию, поведение их несколько изменилось. Подавляющие шестьдесят процентов прекратили непоощряемое в учебниках криминалистики поведение и подняли руки вверх. И только те проценты, что лежали в обмороке и те, что закрыли глаза руками, продолжали саботаж Костиных требований. Когда удалось оторвать руки от глаз орущего и привести в себя потерявшего сознание, Костя построил удивительно послушных бандитов в шеренгу и хорошенько рассмотрел. Все, кроме главаря, были ему хорошо знакомы. Все они входили в состав поварской бригады «Геркулеса». Не было только Маринки – она, как и предполагал Комаров, рассматривала Сириус со скамейки веранды, что находилась в детском саду.

О главаре надо сказать отдельно. То, что он не работал в «Геркулесе», было ясно. И, скорее всего, он вообще нигде не работал. Дед был явно пенсионного возраста. По-своему он был даже красив. Густая борода была словно промелирована в модном салоне – иссиня-черные пряди органично переплетались в ней с голубовато-белыми, седыми. Такие же красивые пряди падали на высокий лоб, закрывали кустистые брови и мрачно поблескивающие угольно-черные глаза.

«Как у Мальвинки», – совершенно некстати пришло сравнение в голову Комарова. Он разъяснил задержанным их права, предъявил обвинение и строем повел в отделение. Связывать грабителей он не стал. Они вели себя смирно и не оказывали сопротивления, даже тот, что махал половником. Кстати, им оказался бригадир. Тот самый, маленький, с высоченным колпаком на голове. На дело он пошел без колпака.

Допрос Комаров решил не откладывать на завтра. Ночь перевалила за половину, Комаров еще хотел проследить за Мальвинкой, но на этот раз планы пришлось поменять. Одно преступление было практически раскрыто, показания необходимо было снимать по горячим следам, пока преступники растеряны и не успели сговориться между собой. Так учил Комарова Виктор Августинович, да и он сам понимал: камера предварительного заключения в отделении одна? Одна! Мало того, что содержание даже в течении одной ночи может нанести непоправимый моральный ущерб разнополым бандитам – это бы еще ничего, так им и надо, но главная опасность заключается в том, что за оставшуюся часть ночи они смогут сговориться и выстроить стройную и доказательную линию защиты! Основанную на лжи и круговой поруке, естественно. А то еще и передать весточку на свободу. Соучастникам.

Комаров, как мог, рассредоточил грабителей по разным углам отделения милиции, поставил в дверях в качестве охраны Мухтара и начал допрос. Начал он его грамотно, как учил наставник: с главаря. Даже если бы главарь не признался, можно было бы намекнуть рядовым членам банды, что он раскололся. По телевизионным детективам Комаров знал – такой приемчик действует практически безотказно. Правда, у него не было доказательств, что именно бородатый – главарь. Но в сыскном деле, кроме холодных фактов, большое значение имеет интуиция. И вот эта самая интуиция просто кричала Костику: чужак – главарь.

Главарь оказался крепким орешком. На все Костины вопросы он угрюмо молчал и только злобно зыркал из-под разноцветных прядей волос. Промаявшись с ним час, Комаров решил изменить тактику и вызвал самую эмоциональную, как ему сперва показалось, грабительницу – Марью Степановну. Здесь его расчет оказался более точным: пожилая женщина уже успела порыдать, раскаяться и для пущего эффекта даже бухнулась в ноги участковому.

– Как же вы могли, Марья Степановна, – совершенно искренне посетовал Комаров, – вы же солидная женщина, мать семейства. А еще так честно мне в глаза смотрели.

– Прости, батюшка, – затянула старую песню повариха, – бес попутал. Две ночи не спала, все думала, а как ты услышал про беду нашу – не стерпела. Дай, думаю, помогу участковому. И без нас у него проблем хватает. Вот и сговорила всех на это дело.

Комаров с недоверием посмотрел на заплаканную женщину: она что, хочет сказать, что специально подстроила налет на «Герулес»? Знала, что Комаров будет сидеть в засаде и привела всю банду к нему в руки? С доказательствами? Как Шарапов?

– То есть вы хотите сказать, что специально все подстроили?

– Конечно, специально, не случайно же, – немного диковато посмотрела на него женщина.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарил Комаров.

Он действительно вздохнул с облегчением. Дело с кражами в столовой тяжким грузом висело у него на шее и мешало полностью отдаться расследованию убийства.

– А почему же вы меня не предупредили заранее? А что, если бы в этот день я не отправился в засаду? Вы просто ограбили бы столовую и продолжали бы ее грабить, как ни в чем ни бывало? Было бы гораздо логичнее, если бы вы заранее предупредили меня о готовящемся налете. А то теперь это выглядит не совсем убедительно. Как будто вы раскаялись и прикрываетесь добрыми намерениями.

– Чего? – незатейливым вопросом ответила на его сетования Марья Степановна.

– Я говорю, что перед тем, как идти воровать еду, надо было предупредить меня. Вы что, детективов не смотрите?

– Так ты подумал…

Повариха не закончила фразу. Она резко согнулась наполовину, чему не воспрепятствовал даже шарообразный живот и четко, раздельно, совсем невесело запричитала:

– Ха-ха-ха-ха.

Отпричитавшись, она так же резко разогнулась. Гримаса смеха медленно стекла с ее лица и уступила место гримасе негодования.

– И ты, паршивец, решил, что это я продукты тырила? Вместе с коллегами? И совершенно спокойно мне это глаза говоришь?

Да я на тебя всех кобелей но-пасаранских натравлю. Да я на тебя такую порчу нашлю, что что ты вообще ничего решать больше не сможешь. Да я тебя…

Разъяренная женщина не смогла найти других слов и медленно двинулась в сторону участкового, подняв руки на уровень плеч и растопырив пальцы. Комаров как завороженный смотрел на эти шевелящиеся, сосискообразные пальцы. Он даже успел представить, как эти пальцы сплетаются на его худоватой шее. Или выворачивают из глазных впадин его глаза. Или вцепляются в волосы. Но ничего такого не произошло. Не дойдя до Комарова двух шагов, Марья Степановна опустила руки и тихо произнесла:

– Ну и дурак ты еще, участковый!

Дальнейшее дознание показало, что Комаров действительно слегка заблуждался по поводу целей, с которыми банда решила нагрянуть в столовую. Да и вообще это была не банда. А просто компания доброжелателей с языческим уклоном. А главарь – вовсе не главарь. А самый заурядный но-пасаранский колдун Ванька-Пензяк.

Днем, после того, как Комаров ушел из «Геркулеса», повара и не подумали успокаиваться. Бригада немного посовещалась и решила действовать параллельно с участковым. Но действовать они решили несколько в другом ракурсе, а именно – прибегнуть к помощи колдуна. В Но-Пасаране традиционно доверяли неформалам гораздо больше, чем официальным органам.

К тому же неформал Ванька-Пензяк был не совсем неформалом. Все мужики в его роду приколдовывали – кто больше, кто меньше. А Пензяк пошел дальше. Как-то раз в его руки попала рекламная газетенка, где среди прочих скромно пристроилось объявление о наборе абитуриентов на курсы черной и белой магии. Дед, не долго думая, нагрузился деревенскими гостинцами и без приглашения завалился к городской племяннице – пожить на время учебы. Сначала он надеялся, что ему дадут общежитие, как и всем студентам, но надежды его не оправдались. Да и курсы, вопреки его ожиданиям, велись не в местном университете, а на квартире у какой-то женщины с грязными волосами.

Курсы деду не понравились. Ничего нового он оттуда не узнал, все методы и приемы колдовства сводились к отворотам, приворотам и даже противно говорить к чему, заговоры читались в современной обработке, недействительные, а познание свойств трав сводилось к минимуму. В общем, Ванька-Пензяк остался недоволен. Единственное, что хоть как-то оправдало поездку, так это документ с отметками, который выдали Ваньке-Пензяку по окончании курсов. В документе или дипломе, как было написано на корочке, говорилось, что с такого-то числа такого-то года Ванька-Пензяк является самым настоящим магистром черной и белой магии. Что обозначали слова «отл»,"хор" и «удовл» напротив предметов, изученных на курсах, Ванька и сам не понял. Скорее всего, это были какие-то магические заклинания. На всякий случай, дипломированный колдун проговаривал эти слова перед тем, как заняться соответствующим действом. Например, перед ворожбой на травах Ванька-Пензяк трижды похрюкивал «хор-хор-хор». А перед любовным приворотом угрюмо и монотонно ломал язык: «удвл-удвл-удвл». Кстати, перед ворожбой в «Геркулесе» он кругленько и заучено выговорил «отл-отл-отл».

Кстати, о ворожбе в «Геркулесе». Услуги Ваньки-Пензяка потребовались бригаде поваров вовсе не для того, чтобы вычислить реального вора, а для того, чтобы изловить мифического. Кто сказал, что все гадости на земле делают люди? Кроме людей на гадости найдется довольно много охотников. Например, вреднючие унылые кикиморы. Или вполне невинные шалуны лесавки. Или юные хулиганки мавки.

Вот их-то и искал со свечей Ванька-Пензяк в «Геркулесе». И нашел. Когда Косте удалось разговорить всю бригаду, подобрел и колдун – тот самый дед с пронзительными глазами и красивой бородой. Он немного покапризничал для вида и поведал, что пропажа продуктов в столовой – дело рук домового. И даже не самого домового, а его помощника – Жировика-Лизуна.

После того, как из барских конюшен изгнали их законных постояльцев – лошадей, в бывших стойлах поселились люди. А чего? Лошади животные чистоплотные, почти и не животные даже. Не пришлось даже стойла ломать – их просто достроили до потолка и побелили. В бывших стойлах поселились молодые рабочие, которые приехали из города для того, чтобы показывать бывшим крестьянам как надо работать на земле. Вот видимо в тот момент несообразительные домовые и дворовые духи и произвели переселение.

Закутник, управляющий в конюшне, ушел куда глаза глядят, а на его место поставили неопытного, только что народившегося домового. В первое время у юноши постоянно падали руки. В конюшне-общаге все было не так, как в обычном крестьянском доме, и молодой домовой не знал, что делать с наставлениями, которые давали ему опытные домовые. А опытные домовые учили следить за порядком и наказывать нерадивых хозяев.

Хозяева общаги были явно нерадивыми. Но зато веселыми, хлебосольными и незлыми. Домовой попробовал пару раз их наказать и несколько раз прибраться в доме, а потом, видимо, инфицировашись от молодых рабочих духом анархии и разгильдяйства, он махнул на все рукой и даже подружился с новыми хозяевами. Жаль, что рабочие недолго – по меркам домовых – пожили в общаге. Всему приходит конец, пришел конец и веселым вакханалиям в хозяйстве юного домового.

Какое-то время власть в конюшнях менялась часто, домовой почти постоянно сидел на чемоданах, но так как заведения, устраиваемые в бывшей конюшне, не всегда поддавались определению, то и смену ему долго не могли подобрать. И вот в конюшнях открыли столовую. Домовой еще немного пометался, а потом, так и не дождавшись никаких распоряжений сверху, остался в «Геркулесе». Здесь было почти чисто, сытно, временами – шумного и весело, временами – тихо и спокойно. Ему нравилось. До того самого дня, когда порог подведомственной ему столовой переступили басурмане.

«Геркулесовый» домовой оказался патриотом. Ему не понравились крикливые и бестолковые американцы. Ему не нравилась русская расточительность. Ладно бы сами ели! А то скармливают качественную пищу не поймешь кому! И решил он гостей выжить. Обычными средствами выживать их было несподручно – ну как им путать пряжу или вздыхать за печкой! Поэтому домовой призвал на помощь одного из своих подчиненных – Жировика-Лизуна. Это прожорливое создание обычно находилось в спячке до того времени, пока его не будил домовой, осерчавший за что-то на своих хозяев. И уж тут-то Жировик отыгрывался за свой вынужденный пост. Целыми ночами он работал на кухне, в кладовых, погребах и ледниках, целыми ночами грыз, жевал, лизал готовые продукты и полуфабрикаты, припасенные нерадивыми хозяевами для себя.

И так до тех пор, пока те не реабилитировались перед домовым или не помирали с голода.

Вот такого Жировика-Лизуна и призвал на борьбу с американцами домовой из «Геркулеса». Так, по крайней мере, рассказал Комарову Ванька-Пензяк. Еще он намекнул, что нашел неопровержимые доказательства существования Лизуна, но что являлось этими доказательствами – умолчал.

Костя старательно записывал за колдуном все показания, даже бред про Жировика-Лизуна и мрачнел с каждой страницей.

Он-то надеялся, что раскрыл хоть одно преступление! Но банда грабителей оказалась простой группой темных язычников. А за это никак нельзя предъявить обвинение. И вор так и не найден. Целая ночь пропала даром!

Задерживать пятерку лже-бандитов Комаров не стал. Что с них взять! Темные люди. Уже к утру разбрелись по домам повара, колдун и участковый.

Костя шел домой и думал: до чего же трудно работать в деревне! Ни в одном учебнике не было сказано, что делать с такими вот энтузиастами, из-за которых Комаров потерял целую ночь и которые, в сущности, сорвали ему операцию. Вполне может быть, что они спугнули истинного вора. Комаров еще не отказался от мысли, что похититель еды – один из членов бригады. А сколько бумаги извел он на показания Ваньки-Пензяка! И вообще, приходится вести дознание и одновременно записывать показания. Такого даже в самом беспредельном боевике не увидишь! Нет, надо просить секретаря хотя бы на время ведения сложного расследования.

Заснул Комаров мгновенно. Все три часа, которые ему удалось поспать, ему снился шарообразный маленький человечек, одновременно похожий на Ведерко, Савскую и директора совхоза имени Но-Пасарана. Глаза у человечка были как у Мухтара, а носа вообще не было. Человечек лакал борщ из огромной кастрюли и звучно, удовлетворенно рыгал.

* * *

Сегодня Комаров проспал третий сигнал петуха Прапора и чуть не опоздал на работу. Пришлось обойтись без завтрака. Костя забежал в участок, наметил план работы на сегодняшний день и отправился к директору совхоза – выбивать себе секретаря. О банде язычников он почти и думать забыл. Так, осталась легкая досада и недовольство самим собой и все. А зря. Язычники не дремали. А если быть точнее, они даже и не ложились спать. Ночью они только сделали вид, что разошлись по домам, а сами дошли до хижины Ваньки-Пензяка и составили план умащивания «Геркулесового» домового. План был прост и лаконичен как правда. Чтобы задобрить осерчавшего домового, необходимо просто-напросто устранить причину, которая так рассердила его, или проще – избавиться от невинных и ничего не подозревающих иностранцев.

В отличии от легкомысленного участкового, повара и колдун не позволили себе даже расслабиться и немного поспать. После военного совета они разошлись по рабочим местам и немедленно приступили к выполнению своего бесчеловечного плана.

На завтрак для басурман были запланированы блинчики и чай «Витаминный». Блинчики были вполне невинные, а вот чай… Чай состоял целиком из слабительных трав, собранных Пензяком на рассвете, точно между первым и вторым петушиным криком.

На обед в качестве закуски уже готовился салат из ряски и пюре из листьев одуванчика, а на ужин уже отлавливались отборные лягушки из Чертового Омута. Назывался весь этот беспредел «Кухня народов мира». И заливался он «Витаминным» чаем, который каждый раз имел разный состав. Для иностранных гостей Ванька-Пензяка не пожалел запасов, и эффекты от чаев были самые разнообразные. Скажем, если первый день террора начинался с повальной диареи, то второй должен был принести гостям облегчение в виде мощной мочегонной травки, а приступы безудержного веселья и утренней бодрости должны были сменяться столь же безудержной сонливостью и послеобеденной хандрой. После вечернего чая бодрость и веселье возвращались и не проходили уже до утра.

И это было только начало. Бригада пошла на поводу у гостей и сняла все неэстетичные мушиные ловушки, над которыми так потешались иноземцы. Длинные липкие ленты были, конечно, малопривлекательны, но они в какой-то мере отвлекали мух от тарелок с едой. Для страховки повара скупили в райцентре всю наживку для рыбы в виде мух. Мухи были многоразовы, гигиеничны и вполне натуральны. Они были даже лучше, чем настоящие.

Под конец совсем распоясавшиеся повара договорились придавать эстетический вид блюдам и напиткам с помощью цветочков, в радующем изобилии произрастающих в окрестностях «Геркулеса» – лютиков, фиалочек, одуванчиков. Глянцевые желтые лютики действительно великолепно смотрелись в свекольно-красном борще. Бригада геркулесовцев с упоением ждала, когда избалованные заморские гурманы швырканут об стол ложки, выльют откровенно-издевательский борщ на виновные головы поваров и в строгом молчании выбегут из столовой. А может даже, перебьют все окна и напишут на стенах «Геркулеса» что-нибудь издевательское и обидное. Бригада уже единодушным голосованием решила, что не будет жаловаться на побивших окна и испортивших стены гостей.

Но не всегда в этом несправедливом мире все делается так, как того хочет человек. Все жесточайшие меры, принятые геркулесовцами, разбивались о американскую страсть к экзотике. Басурмане ловко гарпунили мух, по-собачьи плавающих в борще, бежали к умывальнику, ополаскивали их теплой водой с хозяйственным мылом и отпускали на свободу. Пластмассовые мухи плохо гарпунились и не хотели лететь на свободу. Этих мух – кстати, покупных, а оттого особенно ценных – гости, пригорюнившись, смывали в умывальник. Хорошо хоть, что канализации в «Геркулесе» не было и вся вода стекала в ведро, замаскированное под мойкой. Повара вылавливали дорогостоящих мух, плавающих в грязной бурой пене, ополаскивали и запускали в следующую порцию еды.

К концу первого дня геркулесовцам пришлось признать: лютики и мухи не произвели должного впечатления. Единственное, что хоть как-то вывело из равновесия непривередливых гостей – это слабительная травка Пензяка. Признаки беспокойства, проявленные в обед, к вечеру превратились в какое-то броуновское движение. Гости даже не очень радовались французскому ужину – лягушкам с пюре. И мух уже не отмывали, а просто выкидывали. Особенно страдал один пожилой техасец – тот самый, которого тяпнула неведома-зверушка в казахской степи.

Он даже галантно отдал свою порцию лягушек пожилой седоватой даме в соломенной шляпе. Залпом выпив очередную порцию витаминного чая, техасец в очередной раз выскочил из «Геркулеса» и помчался в стоящий во дворе деревянный «скворечник». Больше в этот, да и следующие дни в столовой его не видели.

Но чего толку, если сломался только один из целого автобуса? Домовой, по словам Ваньки-Пензяка, требовал удаления всех иноземцев из русской столовой. Геркулесовцы пригорюнились. Целый день они измывались над американцами! Целый день трудились, не покладая рук для того, чтобы те добровольно отказались питаться в общественной столовой! А какой результат? Только один солдат со стороны противника выбыл из строя, только один. Это какая же арифметика получается? Чтобы победить американцев, надо сражаться месяц? И каждый раз придумывать все новые и новые средства? А противников много! И анализы укусанного могут прийти гораздо раньше, чем через месяц. И американцы просто тихо и мирно уедут. Но ведь вся фишка в том, чтобы выгнать их из столовой! Таковы, по словам Ваньки-Пензяка, требования домового. Если они уедут без помощи геркулесовцев, то еда так и будет пропадать из столовой.

Уже подошел к завершению первый день боев с чумными гостями. Уставшие от трудов неправедных повара сидели на табуреточках в кружочке, даже забыв снять свои накрахмаленные белые колпаки и молчали. Что-то будет дальше? Ванька-Пензяк пригрозил, что домовой может подключить к работе и других своих подручных: Шишимору, нагоняющую на людей смертельный страх, Шишиг и Шиликунов, самых шумных хулиганов из всех духов или – упаси Боже – Коргорушу. Эта в столовой самая нежелательная. Обычно Коргоруша обращается в черную кошку и лезет под ноги в самый ответственный момент – когда нерадивый хозяин дома несет что-нибудь большое, тяжелое и горячее. Или ничего не несет. Падать неприятно даже без большого, тяжелого и горячего.

В общем, гекулесовцы медленно, но верно впадали в панику. В этот-то момент и застал их Комаров. Весь день он занимался расследованием убийства и поиском Савской: посидел немного в засаде на Мальвинку, опросил всех ближайших соседей экс-актрисы, прочесал окрестности сенника в поисках следов преступления. Скорее всего, Жека действительно был задушен подушкой. Сопротивления он, судя по всему, оказать не мог, так как был безбожно и смертельно пьян. Это, кстати, объясняло и тот факт, что он положил глаз на Савскую. До сих пор ей не удавалось соблазнить даже самого захудалого но-пасаранского мужичонку.

Результатов этот день принес немного – в основном, фантики от конфет. Даже гипсовых слепков от следов не удалось сделать – погода стояла сухая и в окрестностях сенника не удалось найти ни одного мало-мальски отчетливого следа. Правда, Костя поймал момент, когда из Мухтара вышла оставшаяся часть бус, но как эта часть сможет помочь ему в деле, он и сам не знал.

Единственный интересный факт, который удалось раздобыть, был выужен из показаний соседей. И этот факт касался Мальвинки. Во-первых, она не выла по ночам. А как известно, когда умирает хозяин, его верный пес воет ночами напролет. Значит, Савская жива. Во-вторых, Мальвинка была сыта. Когда самая сердобольная из соседок перебросила через забор осиротевшей животине корочку хлеба, та сначала протиснула носом корочку через щель под забором обратно, а потом залилась таким оскорбительным, презрительным лаем, что обиженная женщина поклялась никогда, ни при каких условиях не проявлять жалости к осиротевшим зверушкам. Значит, Мальвинку кто-то кормил. Или она сама где-то питалась.

Комаров побожился посвятить вся сегодняшнюю ночь слежке за Мальвиной и заскочил в столовую. Хочешь-не хочешь, а кражу расследовать надо. Костя давно махнул рукой на американцев, но с этого дела его никто не снимал.

Когда он увидел кучку печальных поваров, и не собирающихся идти по домам, к детям, мужьям и скотине, голову его посетила гениальная по своей простоте мысль:

– Слушайте, братцы! – загорелся он, – а что, если вам установить временное ночное дежурство в «Геркулесе»? Делитесь по парам и бдите всю ночь! Тяжело, конечно, и я на этом не настаиваю. Просто были же раньше народные дружины. Так почему же не создать такую дружину сейчас? Хоть на время?

– Можно, конечно, – замялся бригадир, – но не поможет. Мы уже советовались с Пензяком, так он говорит, что домовой Баюна нашлет. Тот в две минуты лучше любого дихлофосу всех усыпит.

– Какого дихлофосу? – горячился Комаров, – дихлофосом не усыпляют, а травят. И прекратите верить во все эти бредни. Надо искать реального вора, а не играть в вечера на хуторе близ Диканьки.

– Я не буду дежурить, я боюсь, – голосом капризной девочки заявила Маринка. – Домовые – они всякие бывают. А вдруг он ко мне приставать начнет? А я, между прочим, еще девушка.

Что мне потом Сашка скажет?

– Кто такой Сашка? – мгновенно насторожился Костя. Появление нового персонажа на горизонте вполне могло вывести на след.

– А, так, бегает за мной один, – махнула рукой Маринка, лукаво высматривая из-за полуопущенных ресниц реакцию симпатичного участкового, – надоел уже.

– Ест много? – Костю интересовали только факты, касающиеся дела.

– Ой, ужас просто, – эмоциональная Маринка даже подскочила на месте, – я поэтому и замуж за него не хочу. Легче поросенка вырастить, чем такого мужика прокормить. Ну так он здоровый какой, видели? Говорит, на руках носить будет с работы и на работу. А я не верю, мужчины все так говорят, пока своего не добьются.

– Алиби у него на ближайшие ночи есть? – грубо перебил такие важные для Маринки излияния Костя.

– А что это? – зарделась Маринка, – и с какой стати вас это интересует? Это касается только нас. И ничего я вам без своего адвоката не скажу.

– Про адвоката знаете, а про алиби не знаете, – разозлился Комаров, – быстро ведите меня к этому вашему Сашке, пока время есть! Можно? – не дожидаясь разрешения, Костя схватил стакан чая с подноса и выпил.

– Побьет, – вздохнула Марья Степановна, когда за Костей и Маринкой закрылась дверь, – как есть побьет Сашка нового участкового! Хорошо, что он чай витаминный выпил. Может, по дороге спать захочет, не дойдет до Сашки-то!