Текст книги "Рынок тщеславия"

Анемия совести

Инспектор Глушенкова постучала в кабинет капитана Панфилова, уже числясь отпускницей. Только что начальник отдела, майор Васянин, подписал новое заявление и направил Валентину в бухгалтерию за отпускными. По пути в кассу Глушенкова свернула к Панфилову, убеждая себя, что зайдет на минутку.

– У меня хватило духа сказать Насте насчет матери, – сказала она Анатолию и предостерегающе подняла руку. – Нет-нет, не спрашивай, как отреагировала девочка… К счастью, Аркадий был рядом.

Валентина с трудом удержала набежавшие слезы.

– А где она сейчас? – осторожно спросил Анатолий, глядя в сторону.

– В сороковой больнице…

– Что говорят врачи?

– Какой-то странный обморок, очень глубокий и продолжительный. Она до сих пор не пришла в себя.

Анатолий кивнул, как будто ждал этих слов, и, достав из стола какие-то бумаги, показал их Валентине.

– Что это?

– Копия больничной карты ее матери, – пояснил Панфилов. – Получил совсем недавно по факсу из Института переливания крови. Там Елена Васильевна Самохина состояла на учете.

– Институт переливания крови… Жуткое название! – Валентина присела на краешек стула. – Сразу приходят на ум рак, лейкемия и прочие ужасы…

– Немного не угадала, – покачал головой Анатолий. – Болезнь покойной почти из того же ряда. И передается по наследству. Знаешь ли ты, что такое анемия, именуемая в просторечии малокровием?

– Недостаток эритроцитов в крови, кажется.

– Совершенно верно! При анемии наблюдается, как сообщает медицинская энциклопедия, пониженное число эритроцитов и гемоглобина в крови. Клиническая картина – слабость, быстрая утомляемость, частые головокружения и обмороки. Профессор Шубин из Института переливания крови рассказал мне по телефону, что анемии бывают разные. Интересующая нас больная страдала так называемой анентеральной анемией. Эта анемия связана с нарушением процесса всасывания белков и витаминов в тонком кишечнике. Попросту говоря, сколько бы ты ни съел витаминов и белков, твой организм практически ничего не получит. Вот такая штука…

– Но ведь так можно дойти до дистрофии и умереть.

– Поэтому этих больных подкармливают внутривенно.

– И часто им приходится колоться?

– В зависимости от тяжести заболевания. Настиной маме, например, витаминный укол делали три раза в неделю, а самой Насте – один раз.

– Бедный ребенок… – вздохнула Валентина. – Теперь понятно, почему у нее такой взрослый взгляд. А вылечить эту болезнь можно?

– Можно, – ответил Анатолий. – С помощью довольно дорогой и сложной операции, которая не гарантирует полного излечения. Прошлым вечером я говорил с тремя близкими подругами Елены Самохиной. Они мне рассказали, что покойная откладывала деньги, чтобы сделать дочери такую операцию. Хотела дать ей шанс на нормальную жизнь.

– А сколько стоит операция?

– Пять тысяч долларов.

– И много она успела накопить?

– Понял, понял! – невесело отозвался Анатолий. – Думаешь, убили из-за денег? Вынужден опровергнуть. Во-первых, на квартире покойной были найдены две с половиной тысячи, что, со слов всех трех ее подруг, как раз и составляет сумму накоплений. А во-вторых, – и это важнее – никто Елену Самохину с платформы не сталкивал. В этом расследовании мне несказанно повезло со свидетелями: целых пять человек стояли неподалеку и совершенно четко видели, как все произошло. Все пятеро категорически утверждают, что погибшая упала на рельсы без посторонней помощи. Я полагаю, что уголовное дело заводить не стоит – все и так ясно.

– А почему свидетели уверены, что никто ее не толкнул?

– Потому что покойная стояла на платформе в абсолютном одиночестве. Ближайший к ней человек находился на расстоянии трех с половиной метров. На мой взгляд, причина смерти – в самом обычном обмороке, а падать в обморок при глубоких формах анемии все равно что чихать во время гриппа. К тому же сама личность и образ жизни Елены Самохиной не дают повода к криминальному толкованию ее гибели. Она была человеком уравновешенным, безукоризненно честным. Никакими коммерческими проектами не промышляла, с уголовным миром не соприкасалась.

– А где она работала?

– Экспертом в муниципальном комитете по благоустройству и озеленению города.

– Ты узнал, что скрывается под словом «эксперт»? – не унималась Валентина.

– Конечно, – подтвердил Панфилов. – Елена Васильевна была специалистом в области озеленения мест досуга и отдыха граждан. Проще говоря, именно она отвечала за планировку и внешний вид всех муниципальных парков и скверов нашего города.

– Не такая уж и простенькая должность, согласись.

– Согласен. Но и не такая крутая, чтобы вокруг бурлили страсти.

– Ты все-таки проверь, ладно?

– Обязательно проверю, – пообещал Анатолий. – Пока же у меня нет никаких оснований для возбуждения уголовного дела.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появились мужчина средних лет и женщина лет пятидесяти. Строгая одежда и подчеркнуто официальное выражение лиц выдавали в них государственных служащих.

– Разрешите представиться, – подала голос женщина. – Руренко Оксана Григорьевна и Кирсанов Дмитрий Афанасьевич. Мы из районного Комитета управления государственным имуществом.

Гости многозначительно посмотрели в сторону Глушенковой, давая понять, что им хотелось бы говорить без посторонних.

– Это моя коллега, инспектор по делам несовершеннолетних Валентина Андреевна Глушенкова, – пояснил Панфилов. – При ней вы можете говорить совершенно спокойно.

– Хорошо, – произнес мужчина. – Тогда сразу и приступим. Нам хотелось бы узнать, намерены ли вы открывать уголовное дело по поводу смерти Елены Васильевны Самохиной?

– А почему это вас интересует?

– Видите ли, дело в том, что в соответствии с законодательством Комитет управления государственным имуществом не имеет права распоряжаться освободившейся жилплощадью граждан до тех пор, пока в связи с кончиной бывшего владельца ведется уголовное дело. Чтобы начать процедуру передачи квартиры, занимаемой в прошлом Еленой Васильевной Самохиной, в руки государства, необходима справка о том, что смерть ее произошла в результате несчастного случая и уголовное дело возбуждено не будет. Насколько нам известно, оснований для возбуждения дела действительно нет. Или у вас другое мнение?

– Другое, – неожиданно для себя самого ответил Анатолий.

– Вот как?! Неужели есть основания полагать, что ее убили?

– Есть кое-какие факты, требующие проверки, – сухо заметил Панфилов.

Бросив взгляд в сторону Валентины, он прочел в ее глазах полнейшее одобрение.

– Вы сказали, что жилплощадь Елены Васильевны Самохиной освободилась. А как же ее дочь, шестилетняя Настя? Она ведь там прописана.

На лицах гостей не дрогнул ни один мускул.

– Данная квартира не приватизирована, а значит, не может быть передана по наследству в собственность, – монотонно начал объяснять мужчина. – Квартиросъемщиком шестилетний ребенок являться не может. А оформить опекунство над девочкой некому, поскольку ни близких, ни дальних родственников у нее не имеется. Остается только один вариант развития событий: девочка отдается в приют, а квартира отходит государству. И поверьте, чем быстрее все это будет сделано, тем лучше.

– Для кого лучше? – вскинулся Анатолий. – Для ребенка, который мало того, что осиротел, так еще и крыши над головой лишится?

– Не нужно так с нами разговаривать, – обидчиво произнесла женщина. – Мы делаем то, что положено по закону. Если вдруг найдется человек, который захочет взять на себя заботу о девочке и оформить над ней опекунство, мы будем этому искренне рады. Только если это будет опекунство ради благополучия ребенка, а не для завладения трехкомнатной квартирой со всеми удобствами.

– Второй вариант встречается чаще? – заметно поостыв, спросил Анатолий.

– Гораздо чаще. Квартирные аферисты не дремлют! Поэтому мы вынуждены поторопиться.

– Хорошо. Как только уголовное дело будет прекращено, я немедленно вас извещу, – бодро заявил Анатолий. – Оставьте, пожалуйста, номер вашего телефона.

Уходя, гости вручили следователю карточку с целой дюжиной телефонов. Панфилов искоса глянул на нее.

– На телефонной станции не поскупились на номера. Вот бы нам в отдел столько же!

– Управление государственным имуществом – это тебе не какая-то там милиция! – задумчиво откликнулась Глушенкова.

– Неужели такое и вправду возможно, Валя? Неужели можно вот так, запросто, и на совершенно законных основаниях, отобрать у маленькой девочки квартиру?

– Очень даже можно, Толя. Таково на нынешний день жилищное законодательство. Несовершеннолетний ребенок не может быть квартиросъемщиком в неприватизированной квартире… Правда, согласно закону государство обязано предоставить Насте аналогичную жилплощадь, когда ей исполнится восемнадцать, но ты ведь знаешь, как у нас действуют законы! Однажды мне уже приходилось сталкиваться с подобной ситуацией, но тогда у маленького мальчика обнаружились родственники в Норильске. Они быстренько оформили опекунство, увезли его к себе, а затем приватизировали квартиру на его имя. Таким образом мальчик стал законным владельцем своей жилплощади.

– Но у Насти нет никаких родственников.

– А мы их и не искали, – возразила Глушенкова. – Где, к примеру, ее отец? Не могла же она появиться на свет без его участия.

– Я спрашивал у подруг покойной Елены Самохиной. Они не знают, где он, – сказал Анатолий. – Но знают его имя и фамилию – Петр Быстров. И больше ничего.

– А место работы или примерный район проживания?

– Больше ничего, – повторил Анатолий.

– Может, дашь мне адреса этих подруг? – попросила Валентина. – Я поговорю с ними по-нашему, по-женски. Глядишь, и узнаю что-нибудь о загадочном господине Быстрове.

– Изволь, – пожал плечами Панфилов. – Только вряд ли у тебя получится. Отец Насти, насколько мне известно, исчез из поля зрения Елены Самохиной еще до рождения дочери, категорически заявив, что не желает ребенка. Так что даже если ты его и найдешь, вряд ли он обрадуется перспективе заботиться о больной девочке. Разве только на трехкомнатную квартиру клюнет.

– Я все же попробую. Уж больно не хочется отправлять Настю в приют. Она там со своей болезнью долго не протянет.

– Хорошо, действуй, – благословил Анатолий. – А я, так и быть, заведу по факту смерти Елены Самохиной уголовное дело и растяну его, насколько смогу.

– Молодчина! Только вот тянуть его не надо, Толя. Ты покопайся, как следует. Хорошая трехкомнатная квартира стоит сейчас тысяч сорок долларов. Чем не повод для убийства?

– А как быть с пятью свидетелями, которые утверждают, что Елена Самохина сама упала на рельсы?

– Не знаю. Это уж твоя забота. Я же торжественно обещаю отыскать гражданина Быстрова и провести с ним углубленную воспитательную работу. Слава богу, времени у меня теперь предостаточно.

– Так ты уже в отпуске?

– Да.

– Вы же с Аркадием хотели в Адлер махнуть, к его родственникам.

– Думаю, Аркадий меня поймет, – вздохнула Валентина. – Раз уж так получилось, что никому, кроме нас, нет дела до беззащитного больного ребенка… До жилплощади дело есть, а вот до живого человека…

– А что ты хочешь от больного общества?

– И вправду больного. Только вот правильного диагноза ему еще не поставили, а как без этого лечить?..

Главное правило продавца

Десятое утро своей городской жизни Игорь Опарин встречал в непривычной обстановке. Лежа на кровати и стряхивая с себя паутинки сна, он удовольствием обозревал свои владения: белоснежный потолок из гипсокартона с врезанными в него серебристыми потами, стены, оклеенные обоями оттенка «кофе с молоком», пол с мягким ковровым покрытием… И эта роскошь составляла лишь малую толику достоинств нового двухкомнатного жилища, в которое Опарин въехал прошлым вечером. Он не огорчился, что пришлось разом выложить аж восемьсот долларов и прождать девять дней вместо обещанных трех. Квартира того стоила. В ней имелось все, что нужно для жизни: от просторной двуспальной кровати до новой, красивой утвари, предназначенной для приготовления и поглощения пищи.

Квартира располагалась на двенадцатом этаже, и Игорь считал это самым главным плюсом. Замечательный вид из окна, фантастическое зрелище большого города. Для человека, еще не утратившего романтического отношения к жизни, эта красота была в новинку и радовала его больше всех других удобств.

Однако пора было спускаться с небес на землю. Впереди – очередной рабочий день, и следовало поторопиться, чтобы не нарушать трудовую дисциплину.

Приготовив наспех яичницу и быстро проглотив ее, Игорь облачился в купленные только вчера пепельного цвета джинсы, белую футболку и обул новые туфли.

Путь до рынка занял не более десяти минут. Открыв свой контейнер, Игорь быстро развесил товар и стал ждать первого покупателя. Ира Золотухина что-то усовершенствовала в своем хозяйстве и попросила соседа подержать тяжелое, во весь человеческий рост зеркало. Увидев свое бледное зеркальное отражение, Игорь покачал головой: «Немного загореть не мешало бы». Впрочем, с его плотным графиком работы о том, чтобы поваляться часик-другой на солнышке, нечего было и мечтать. Тем не менее Игорь задумался… и упустил клиента, который собирался прицениться к кожаной куртке.

– Главное правило продавца – создать у покупателя иллюзию уникальности предлагаемой вещи! – выдала очередной афоризм соседка Ира, укоризненно покачивая головой и глядя на удаляющегося покупателя.

– Да он все равно не купил бы ее! – оправдывался Игорь. – Кому нужна кожаная куртка, когда на улице плюс двадцать пять?

– Этот купил бы! – категорично заявила соседка. – Видно же, что он сильно запал на этот куртец, да и с деньгами у него, судя по прикиду, нет проблем! Тебе нужно было просто как следует его обработать.

– И что мне нужно было сделать? Сказать, что он в этой куртке выглядит как Ален Делон, потому что она хорошо скрывает его огромный живот, или что-то в этом роде?

– Ни в коем случае! – Ира всплеснула руками от возмущения. – Нельзя обращать внимание на физические недостатки клиента! Повторяю для людей с несварением мозгов: главное – создать у покупателя иллюзию уникальности вещи! И учти, что у каждого покупателя свое понятие об уникальности. Для одного – низкая цена, для другого – качество или оригинальность модели.

– Трудно создать иллюзию уникальности, если почти все контейнеры напичканы точно таким же товаром!

– Трудно, – покладисто согласилась Ира. – Но есть один хитрый приемчик. Надо создать ажиотаж вокруг вещи, которая понравилась покупателю. Эдакую неспокойную, соревновательную среду… Мол, не он один претендует на данный товар, есть и другие желающие…

– Предлагаешь организовать вокруг контейнера что-то вроде лохотрона с зазывалами и подстрекателями?

– Нет, достаточно, к примеру, упомянуть в начале беседы с покупателем, что интересующая его вещь уже кем-то отложена и через некоторое время этот «кто-то» может вернуться и купить ее. Только говорить нужно убедительно, глядя честно прямо в глаза.

– А можно на конкретном примере?

– Запросто. Становись на место покупателя, а я буду продавцом. Теперь спрашивай меня что-нибудь про эту куртку.

– Что именно?

– А что спросил твой несостоявшийся покупатель?

– «Почем курточка?»

– Вы эту модель имеете в виду? – с ходу включилась в игру Ира, влюбленно глядя на куртку. – Эта вещь стоит двести тридцать долларов. Примеряйте, не стесняйтесь.

– Постойте, постойте… – подхватил игру Игорь, надевая куртку. – Я видел точно такую же в другом месте, но за двести долларов.

– Вы совершенно правы, – как бы одобряя внимательность покупателя, улыбнулась Ира. – Через четыре контейнера отсюда действительно висит аналогичная модель, однако у этой куртки есть несколько существенных отличий. Качество кожи совершенно другое. Это не какая-то там турецкая овца, которая через год будет похожа на мочалку! Это настоящая телячья кожа, прочная и практичная. Мой муж уже третий год ходит в такой вот куртке, почти не снимая, и ничего! Куртка до сих пор как новенькая. А вы видели, какая у нее выделка? А крой? Она сшита по итальянским лекалам. Минут десять назад эту куртку примерял один мужчина. По профессии он оказался портным и сразу же обратил внимание на отличный крой. Даже удивился, что на рынке бывают такие хорошие вещи. Попросил отложить ее на пару часов, чтобы сходить за деньгами. Но я ему сказала, что не могу. Эта модель в нынешнем сезоне очень популярна и идет нарасхват, на рынке такой больше нет. Так что держать куртку под прилавком не имеет смысла, ее мигом возьмут. И потом, если честно, мне не очень понравилось, как она на нем сидит. Вот на вас – совсем другое дело! Да вы сами посмотрите, вот зеркало…

– И смотреть нечего, – засмеялся Игорь. – Беру! Беру, пока не прибежал ваш портной и не заграбастал это сокровище!

– Подождите покупать, – официальным тоном сказала Ирина. – Вы еще не знаете о скидке в десять долларов.

– Почему же десять, а не двадцать? Ведь продажная цена этой куртки – двести баксов.

– Двадцать – это слишком круто, – интимно произнесла Ира. – Большие скидки настораживают покупателя, так что лучше ими не увлекаться. Да и о себе не надо забывать. А ты, я смотрю, по-прежнему работаешь только на хозяина. Ты который уже день здесь топчешься? Десятый? И когда умнеть собираешься?

– Не знаю, – ответил Игорь, возвращаясь на свое место. – Подкручивать цены пока не получается. Совестно как-то. Будто воруешь…

– Ничего, это скоро пройдет. Вот западешь на какую-нибудь фифу, и начнется гонка за денежными знаками! Тобой, между прочим, многие наши девчонки интересуются! Могу порекомендовать кое-кого.

– А здорово у тебя получается кожей торговать, – сказал Игорь, чтобы перевести разговор в другое русло. – Никогда не пробовала заниматься этим серьезно?

– Нет, не пробовала. В коже я, если честно, мало смыслю. Другое дело – нижнее белье. Вот о нем я знаю практически все. Да и выручка с него нисколько не меньше. Причем круглый год, а не посезонная. Ведь летом торговля кожей практически замирает, а кушать, как ни странно, хочется всегда.

– А правда, что твой муж уже третий год носит такую куртку и она у него как новенькая?

Ира смерила коллегу высокомерным взглядом.

– Если бы мой благоверный напялил эту дрянь, я б здорово удивилась.

Ирина вдруг умолкла.

– Что там? – спросил Игорь, проследив за ее взглядом.

– Вон там, возле сто десятого контейнера, – аферистка… Она мне на прошлой неделе всучила три фальшивые сторублевки. А на этой неделе Светке Пьянковой из сто семнадцатого, ну, которая трикотажем торгует, такую же пятисотку втюхала. Сейчас, видно, опять на промысел вышла. В сто десятом совсем еще зеленая девчушка работает, только три дня как на работу устроилась. Похоже, эта волчица на нее и нацелилась! Ну, я ей сейчас устрою!

Попросив соседа присмотреть за товаром, Ирина помчалась в административный корпус, где находился штаб Тимура и его команды. Штаб тимуровцев на Средном рынке не имел ничего общего с повестью Аркадия Гайдара. Тимуровцами называли бойцов частного охранного подразделения, отвечавшего за безопасность на рынке. Руководил отрядом Тимур Хабибов, наполовину грек, наполовину осетин, человек весьма крутого нрава и внушительной внешности. У Тимура был рост под два метра, телосложение атланта и кулаки размером с телячью голову. Порой ему достаточно было просто появиться в торговых рядах, и конфликт затихал сам собой.

Команда заметно проигрывала шефу в габаритах, но была на удивление профессиональной. В ней не было ни одного случайного человека. Тимур каждого бойца подбирал лично и лично же проверял на профпригодность. Рыночное информбюро сообщало, что многие кандидаты после таких проверок оказывались в больницах с довольно тяжелыми травмами. Из тех же источников было известно, что предводителя тимуровцев и директора рынка связывает давняя и крепкая дружба. Игорю в это, впрочем, не особо верилось. Ему казалось, что Вадим Дементьев не может водить дружбу с человеком, от которого за версту разит криминалом.

Возле сто десятого контейнера уже бурлили страсти: двое охранников пытались скрутить руки аферистке. Та отчаянно сопротивлялась, но силы были неравны: в конце концов женщину с заломленными назад руками повели к штаб-квартире тимуровцев.

Еще издалека Игорь заметил, что позади охранников и пленницы, соблюдая дистанцию и поминутно озираясь, идут три молодых человека: скорее всего, так называемая группа прикрытия. Известно, что аферисты никогда не работают поодиночке. Поначалу следовавшие за аферисткой парни не проявляли себя. Они высматривали, нет ли поблизости еще людей в камуфляже. И лишь убедившись, что таковых не наблюдается, решили действовать. Шедший справа, ударив ближнего к себе охранника по голове коротким металлическим прутом, сбил его с ног. Двое других навалились на другого охранника.

Игорь решил, что пора вмешаться. Парень с арматурой представлял наибольшую опасность. Он подскочил к нему и нанес удар в челюсть. Тот отлетел метра на два и рухнул на асфальт. Железный прут упал Игорю под ноги. Он быстро схватил его и начал осыпать ударами то одного, то другого молодчика. Устоявший на ногах охранник, почувствовав поддержку, перешел в наступление. Но тут женщина, вместо того, чтобы бежать, сняла со своих ног туфли с острыми, словно шило, каблуками и принялась что есть силы колотить ими по спине Игоря. Тот, отбросив прут, пытался схватить аферистку за руки… Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы на помощь не подоспели Тимур и его команда.

Когда поле битвы опустело и пленные были уведены в штаб, Игорь вернулся за свой прилавок. Ирина встретила его словами:

– Забыла сообщить тебе еще одно правило продавца: «Никогда не оставляй товар без присмотра, иначе что-нибудь непременно скоммуниздят!»

– Что-то пропало? – забеспокоился Игорь.

– В твоем контейнере, похоже, все на месте, а вот у меня увели четыре лифчика фирмы «Дим». А они ужасно дорогие!

– Я заплачу…

– Тоже мне, Рокфеллер… Знаешь, сколько один такой стоит? Хотя, если разобраться, так именно я заварила всю эту кашу. Будет мне урок. – Лицо Иры перекосилось.

Присев на прилавок, Игорь растер ладонью болевшую поясницу, потрогал разорванный рукав своей новенькой футболки.

– Похоже, я только что узнал еще одно правило продавца. Никогда не делай коллегам добра, иначе будешь за это наказан!

– Это уж точно, – усмехнулась Ирина. – Приятно иметь дело с талантливым учеником!