Текст книги "Люди-торпеды"

Максим Шахов
Команда. Люди-торпеды

Пролог

Небольшое кафе – всего полдюжины столиков прямо под открытым небом – привлекло внимание Сергея не своей непосредственной близостью к спокойной в этот час глади Женевского озера, а тем, что в глубине под навесом он еще издали заметил железную жаровню с торчащими наружу изогнутыми рукоятками кофейных «турок».

«Значит, все-таки, по-турецки, или по-восточному, – удовлетворенно подумал Сергей. Без этих прессов, сжатий, процеживаний и продавливаний – всего того, что в изобилии предлагалось в барах и холлах пятизвездочного отеля, в котором остановилась их делегация. Варианты по-венски, итальянские капучино и эспрессо, глясе – он отметал сразу, и, в общем-то, уже смирился, что в благословенной Швейцарии не попробует своего излюбленного напитка. А тут такая случайная удача!

Расположившись за ближайшим к воде столиком и дождавшись, пока неторопливый официант поставил перед ним изящную чашечку с благоухающим напитком, Сергей закурил и начал сосредоточенно размышлять: а не заказать ли ему рюмку чего-нибудь этакого... Вот только чего? Выглядеть профаном и невеждой в глазах четырех-пяти посетителей и утомленного официанта не хотелось. На ум, кроме избитого кофе с коньяком, ничего не приходило, а как раз коньяк-то Сергей категорически не любил.

Наверно, у него даже на лице отразились эти бесплодные муки «питейного» выбора, потому что поднявшийся из-за соседнего столика элегантный господин средних лет сделал пару шагов по направлению к Сергею, вежливо улыбнулся и что-то пролепетал. Даже не вслушиваясь в произнесенную фразу, Сергей изобразил смущенное непонимание, приправленное виноватой полуулыбкой. Подошедший продолжал что-то любезно излагать, делая плавные жесты руками то в сторону озера, то куда-то себе за спину, даже положил на столик газету и легонько потыкал в нее пальцем, пока, видно, не осознал бесплодность своих попыток установить даже минимальный контакт с чуждой цивилизацией. Тогда он тоже смущенно, по-доброму, улыбнулся, слегка приподнял шляпу и, плавно отступая, удалился к ухоженному газону, где начиналась по-швейцарски до блеска отмытая каменистая тропинка, ведущая вдоль озера. Сергей провожал эту джентльменскую ретираду легкими наклонами головы, стараясь, чтобы затвердевшие мышцы губ не превратили вежливо-разочарованную улыбку в неприличную гримасу.

Впрочем, воспоминания об интеллигентном швейцарце тут же покинули голову Сергея, как только он задумался о том, как бы расплатиться за кофе. Но усталый официант оказался настоящим профессионалом: на листочке бумаги, появившемся рядом с пустой чашкой, была четко выведена цифра, устраняющая любое непонимание при расчете. Высыпав на листок пригоршню мелочи, Сергей неторопливо поднялся, кивнул куда-то в сторону заведения и почти торжественно удалился, прихватив оставленную швейцарцем газету. Не из любопытства: прочесть ее он все равно бы не смог, а от любви к порядку – выбросить в ближайшую урну.

Завтра рано утром Сергей улетал домой в Москву. Сказка заканчивалась. Самая настоящая сказка. Он – офицер Военно-Морского флота России, действующий капитан 2 ранга, оказался на международном симпозиуме в Лозанне. Кто б его туда пустил-отпустил, будь он хоть адмиралом? Но с международными договорами не поспоришь. Особенно если они приносят его стране многомиллиардные прибыли. А за рубежом глубоко наплевать, какой он военный да какой у него допуск секретности. Важно, что с недавних пор он возглавляет новый отдел в Инспекции по ядерной безопасности, координирующий и контролирующий практически все работы по приему, транспортировке, захоронению и даже, частично, переработке использованного ядерного топлива и еще кое-каких очень дрянных отходов из этих зарубежных стран на территории России. Конечно, начальников над ним более чем достаточно и гражданских специалистов – хоть пруд пруди, но вряд ли кто-нибудь более обстоятельно мог бы ответить на вполне конкретные вопросы западных коллег о фактическом состоянии дел на этом новом поприще.

Вообще, все иностранные заказчики чрезвычайно любили точный учет вложенных ими средств, а тут еще и колоссальный интерес всяких «зеленых Гринписов» – друзей диких животных и идейных борцов за выживание человечества.

Поэтому наверху решили: пусть выступит с отчетом начальник отдела Редин, ответит на самые каверзные вопросы специалистов и журналистов, а потом уже настоящие участники подпишут соответствующий меморандум, обговорят детали и займутся целым ворохом других, весьма значительных, интересных, привлекательных в финансовом плане проблем.

Симпозиум был многодневным, а Сергею Редину отвели на все про все менее двух суток. Его сольное выступление заняло около часа, и еще полтора – ответы на вопросы. Теперь он был свободен. Билеты на Москву лежали в номере отеля, где проходили совещания, а сам капитан 2 ранга совершал свой первый и последний пеший туристический променад вдоль берега знаменитого озера и по вылизанным, но уютным улицам швейцарского курорта.

«А вот и у вас, господа бюргеры, свои проблемы с подрастающим поколением, – подумал Сергей, заметив на одной из аллеек группу молодых людей на роликах и скейтбордах, которые никак не вписывались ни своими экстравагантными нарядами, ни громогласной агрессивностью и задиристостью в строгие правила истинно буржуазной благопристойности. – Сейчас еще закурить попросят и в морду дадут».

Он, вероятно, оказался близок к истине, так как в центре группы возникла какая-то свалка, раздались громкие выкрики, даже без перевода очень напоминающие простой русский мат. Это было знакомо и неинтересно, поэтому Сергей свернул на боковую тропку и вскоре оказался уже на неширокой улице с привычными маленькими магазинчиками в первых этажах жилых домов и сувенирными лавками прямо на тротуаре. Редин поискал глазами урну, куда можно было бы выбросить прихваченную им из кафе газету. Наверно, его оглядывания не так истолковал продавец одного из ближайших лотков, потому что, заступив перед Сергеем на тротуар, начал истово рекламировать свой товар.

Вновь Редину пришлось прибегнуть к жестам и мимике, добавив выражение твердого нежелания что-либо приобретать «на память». Впрочем, уличный торговец здесь оказался благовоспитанным и с поклонами, скрестив на груди руки, удалился за свой лоток.

Однако уже через сотню метров, на перекрестке, Сергей вновь столкнулся с гримасами свободного самовыражения: его просто атаковала какая-то молоденькая девчушка в очках, уперев ему в грудь тощенькие кулачки с зажатыми в них листовками зеленого цвета и что-то азартно и сердито проповедуя. Сергей покорно взял прокламации, обошел девчушку и фургон за ее спиной, весь покрытый рекламными щитами, и свернул на более широкую, многолюдную улицу, ведущую к центру города. Он возвращался в отель. Однако сумел пройти не более пяти-шести шагов: внезапно резко закружилась голова, очертания предметов перед глазами расплылись, ноги в коленях подогнулись, а из разжавшихся рук выпали на мостовую газета и листовки. Сергей успел еще если не увидеть, то почувствовать подхватившую его чужую руку, неудачно попытался что-то сказать, поймал краем сознания ускользающую мысль о чашечке черного кофе и провалился в нее, как в бездонный мрачный колодец...

Глава 1

– Это же какой-то шизоидный бред! – Талеев горячился, нервно расхаживая по кабинету помощника Президента. – Как такое вообще кому-то могло прийти в голову?!

– Ты ведь, Гера, только что ознакомился со всеми документами, – помощник кивнул на папку, лежащую посередине стола. – Наши «органы» опираются сугубо на факты, а тобой сейчас движут лишь эмоции.

– Какие факты?! Единственный неоспоримый момент – это исчезновение среди белого дня в цивилизованной европейской стране нашего соотечественника!

– А конверт с фотографиями и весьма занимательными комментариями к ним, подброшенный на следующее утро в наше консульство?

– Во-во! – еще больше горячился обычно спокойный и выдержанный Талеев, – анонимные доброжелатели, бывшие друзья бывшей страны Советов. Хотя, такой поступок уже говорит по крайней мере о том, какое направление наших мыслей и предполагаемых действий хотят видеть такие «друзья». Но уж больно топорная работа. А вот наши органы, конечно, уцепились за этот конверт, как утопающий за соломинку. Отсюда все их «факты», «улики» и неопровержимые выводы.

Талеев вернулся к столу и взял из папки несколько снимков.

– Кстати, эксперты уже подтвердили их подлинность, – добавил помощник.

Гера ничего не ответил, а продолжал пристально разглядывать отличные по качеству цветные фотографии. Одна из них запечатлела Сергея Редина, сидящего за столиком кафе и беседующего с пожилым господином, другая – факт оставления незнакомцем газеты, еще одна – как Редин эту газету берет и собирается уходить. Комментарии характеризовали собеседника Сергея как атташе по культуре одной заокеанской страны и штатного сотрудника ее же спецслужб. Впрочем, как и еще двух других. Не стоило даже утруждаться: этот факт был прекрасно известен и нашим.

Вот следующий контакт – лоточный торговец: исходя из комментариев , следовало, что он известный проводник в цепочке торговцев наркотиками и живым товаром из стран третьего мира.

Последняя фотография зафиксировала Редина на железнодорожном вокзале около билетной кассы, а приписка поясняла, что здесь объект приобрел билет на ближайший поезд до Берна.

Вообщем, классическая комбинация ухода за бугор по предварительной договоренности предателя и изменника Родины. Под чем с видимым облегчением и удовольствием подписались представители нашей внешней разведки в Швейцарии.

– А куда смотрели швейцарские спецслужбы, которые отвечали за секретность проведения конференции и личную безопасность каждого ее участника? – поинтересовался Талеев.

– Эти сведения пришли чуть позже и не попали в письменный отчет. Дело в том, что их агент, как и положено, последовал за Рединым на прогулку, но возле самого озера недалеко от кафе случайно оказался в центре разборки между группами каких-то местных не то рокеров, не то панков и получил такой удар чем-то тяжелым по голове, что скончался в больнице через несколько часов, не приходя в сознание.

Талеев хмыкнул:

– Вот уж воистину великая случайность!

– Власти Лозанны завели дело и будут искать зачинщиков беспорядков...

– ...До второго пришествия!

Помощник лишь пожал плечами.

– Да я в Сережке Редине больше, чем в себе самом, уверен. В его честности, неподкупности, верности долгу и присяге.

– А зачем, ты думаешь, я тебя вызвал? Чтобы комментировать всякую бредятину? В том-то и дело, что я тоже знаю этого человека еще задолго до событий в Баренцевом море.

Гера удивленно поднял глаза от фотографий.

– Учились мы вместе когда-то... Хотя, к нашему делу это никак не относится. По моему мнению, капитан 2 ранга Редин в силу специфики своей служебной деятельности оказался на стыке интересов соперничающих группировок в борьбе за большие деньги. Такие большие, что стираются границы между «нашими» и «зарубежными», «белыми» и «красными», а в ход идут абсолютно любые средства... Да. И разобраться с этим можешь только ты со своими ребятами. Так что забирай снимочки, папочку, обмозгуй план первичных мероприятий и часов в... 14 зайди ко мне во всеоружии, господин кремлевский журналист. Я тебе интервью дам.

– Понятно.

– Тогда, вперед!

* * *

О существовании Команды, работающей по личным указаниям Президента и управляемой его помощником, не подозревали даже самые крупные и информированные фигуры в кремлевской администрации и в Правительстве России. Смутные слухи шелестели иногда по коридорам всесильного ведомства на Лубянке, не оставляя, однако, за собой никаких вещественных следов, кроме, разве что, неожиданно удачно разрешенных запутанных проблем в различных областях политики и экономики, и культуры... Причем способы разрешения были далеко не всегда чисты и честны с юридической точки зрения, но всегда эффективны, хотя иногда и смахивали на гангстерские разборки времен американской Великой депрессии. О таких случаях чистые руки, холодные головы и горячие сердца предпочитали не распространяться.

В Команде практически не существовало служебной иерархии, и постоянный состав ее был до смешного малочисленным. Зато к ее услугам была вся тайная мощь государства, что позволяло в случае необходимости привлекать для проведения отдельных операций любых специалистов самого высочайшего уровня, тайно использовать их и оставаться вне сферы контроля самых въедливых чиновников.

Герман Талеев, он же Герард Усольцев – журналист с университетским образованием, везучий, ироничный, талантливый, полный неиссякаемой кипучей энергии, аккредитованный в официальном Кремле – был одним из непосредственных руководителей этой Команды, ее старожилом и безоговорочным авторитетом во всех решаемых ею вопросах. А статус кремлевского журналиста и особы, приближенной к императору, открывал любые заветные двери.

Сейчас он раз за разом просматривал фотоснимки и печатные страницы, выискивая малейшую зацепку. Что-то тут было не так! Это «что-то» промелькнуло в его сознании несформировавшейся мыслью еще в кабинете помощника Президента. Теперь он не столько вчитывался в текст, знакомый уже наизусть, и не так пристально вглядывался в мелкие детали снимков, как надеялся вернуть себя в то же состояние осознания уже замеченной вскользь неточности...

Кафе, столик, газета. Улица, лоток, опять газета. Пожилой господин, зазывала-торговец. Вокзал, кассы, вновь газета в руке...

Они хотели, чтобы мы поверили во все это. Они сделали и подбросили фото. Они упирают на газету, как на некий опознавательный знак, пароль. Значит, это на самом деле не так. Значит, дело в чем-то другом. Фу, черт, совсем можно запутаться. Надо быть попроще. Что же все-таки показалось подозрительным? Гера вглядывался в такое знакомое лицо Редина. В общем-то, молодое лицо, а волосы седые. Шрам на левой щеке...

Секундочку! Вот она, особенность! На всех трех «вокзальных» фотографиях не видно лица Сергея. Седые волосы есть, шрам запечатлен, но все вполоборота или вообще почти сзади. Неудачно выбранный фотографом ракурс? Это после-то чуть не десятка полноценных лиц Редина в кафе и на улице?! Даже не смешно.

Что-то еще заинтересовало Талеева. Подойдя к окну, он начал пристально всматриваться в одну конкретную точку на всех вокзальных фотографиях. Потом, порылся, больше для порядка, в ящиках письменного стола, но не нашел самой простой лупы. «Черт», – выругался про себя Гера и схватился за телефонную трубку.

– Ну-ка, Сеня, включай свою аппаратуру на прогрев, я тебе через 10 минут подвезу одну проблемную фотографию, а ты мне ее отсканируешь, отретушируешь и от... В общем, готовься, бабка, к тебе журналист едет!

А заинтересовала Талеева еще одна общая особенность этих трех снимков. Одна точка. В самом прямом смысле. Еле заметная точка на мочке левого уха Редина. Многократно увеличенная на мощном компьютере, приближенная чуть ли не на весь экран, подчищенная, она безусловно выглядела не зарастающим следом от постоянно носимой там серьги!

Запечатленный на фотографии человек был лишь искусно загримирован под Редина. В этом теперь не было сомнений. Как и в том, что Сергей действительно был и в кафе, и на улице. Первые кубики мозаики заняли свои родные места: завлечь Редина на вокзал не получилось, или это даже не пытались сделать, чтобы не сорвать всю операцию. Его похитили где-то между отелем и улицей с торговцем. Всего-то два квартала. А всю игру с фотографиями затеяли, чтобы изначально направить поиски по ложному следу. Вот только мотивация похищения выглядела какой-то малоубедительной.

«Черт с ней, с мотивацией, – решил Талеев, – нам слишком дорого время, чтобы выстраивать безукоризненно полноценные версии, а потом отметать их одну за другой. У нас будет свой, «неправильный» метод: я рвану вперед за любой заманчивой версией, а ребятишки подчистят «хвосты» самостоятельно».

Первой понравившейся идеей оказалась нестареющая народная мудрость: искать надо там, где потерялось.

* * *

В Швейцарию известный российский журналист Герард Усольцев прилетел, чтобы всесторонне осветить проходящий в Лозанне европейский форум по защите прав и свобод ВИЧ-инфицированных и больных гепатитом «С». Состав делегатов форума был чрезвычайно разношерстным, однако не менее дюжины посланцев, прилетевших из самых отдаленных уголков Европы, быстро сконцентрировались в двух-трех фешенебельных отелях Лозанны и даже на частных квартирах, предоставленных разными общественными и благотворительными организациями.

Это была Команда, которая без промедления включилась в работу по всем возможным направлениям. Жестко, зло, напористо.

Вечером того же дня прямо из особняка канадского консульства был похищен атташе по культуре. Охранники и обслуживающий персонал только недоуменно разводили руками, обнаружив в подвале дома выломанную каменную плиту настила и открывшийся за ней лаз старинной городской канализации, давно уже не используемой и заброшенной. По одному из полуразвалившихся тоннелей удалось добраться до вертикального люка, который вывел преследователей через тяжеленную чугунную крышку с отлитым штампом «Лозанна 1881» прямо на одну из старинных улиц города. Здесь все следы обрывались: вероятно, похитителей на этом месте ожидала машина.

Тревожная для сотрудников консульства ночь завершилась вполне обнадеживающим рассветом: исчезнувший накануне «культуролог» был обнаружен нарядом водной полиции, дрейфующим на угнанной от причалов лодке метрах в пятистах от берега по величавой и покрытой утренним туманом глади Женевского озера. Пикантная особенность состояла в том, что дипломат был не только сам абсолютно голым, но и находился в обществе столь же мало одетой дамы. Оба были абсолютно невменяемы от действия наркотиков и чудовищной дозы алкоголя, принятых ими совместно, о чем убедительно свидетельствовала гора пустых и не очень бутылок в лодке. По картотеке быстро определили даму: это была известная полиции весьма дорогостоящая проститутка по вызову, работающая в фешенебельных районах Лозанны.

Полицейский врач сокрушенно констатировал, что вряд ли они оба смогут хоть что-либо вспомнить о своем приключении, даже когда окончательно придут в себя. Суток через трое-четверо, и это при интенсивном и профессиональном медицинском обслуживании.

В нейрохирургической клинике, куда доставили потерпевшего, прогноз оказался еще менее утешительным: очень велика возможность, что жертва вообще никогда и ничего уже не вспомнит о своей прошлой жизни. Слишком велика была доза принятых весьма специфических галлюциногенных препаратов нервно-психотропного действия.

Вот так. Это уже можно рассматривать, как дружескую помощь от Команды нашим контрразведчикам. Все-таки одним шпионом меньше. Благодарности не надо.

Конечно, дело тут же замяли, несмотря на то, что, кроме целого букета тяжелых наркотиков и крепкого алкоголя, в крови канадца удалось обнаружить следы пентотала натрия – «сыворотки правды». И черт с ней, с правдой, лишь бы лицо не потерять!

* * *

А Герман Талеев, не выспавшийся, но бодрый, подводил первые неутешительные итоги. Атташе по культуре действительно не знал тех двух мужчин, которые несколько дней назад предложили ему сыграть одну совсем необременительную роль эдакого добродушного уроженца Лозанны, демонстрирующего заезжему туристу красоты швейцарской природы. Простенько, коротко, со вкусом. А вот аргументы «работодателей» были очень серьезны. Помимо значительной суммы денег эти господа на ушко сообщили канадцу такие подробности его же взаимодействия с рядом спецслужб весьма враждебных друг другу стран, что бедный двойник готов был и Макбета исполнить и даже цыганочку с выходом.

Несмотря на очевидный обрыв этой ниточки, Гера отметил для себя один момент: люди, обладающие такими сведениями о разведчиках других стран, скорее всего, не были ни вымогателями, ни террористами, ни какими-нибудь криминальными деятелями даже высокого уровня. Тогда, кто же? Напрашивался очевидный ответ, в который все-таки пока не хотелось верить.

* * *

С лоточником-торговцем обошлись более грубо: без политесов, ненужной траты драгоценного времени и дорогостоящих препаратов – в общем, в соответствии с его «заслугами» в наркобизнесе и в преступной торговле людьми.

Два агента налоговой полиции, предъявив свои служебные удостоверения, прямо с улицы забрали продавца вместе со всем товаром за нарушение элементарных правил торговли и отсутствие каких-то разрешительных бумаг, подписанных городскими властями. Погрузили в служебный минивэн, натянули на голову непроницаемый мешок и вывезли километров за сорок по мало оживленной трассе в развалины какого-то бывшего фермерского хозяйства.

Здесь насмерть перепуганный бандит быстро выложил всю историю своего грехопадения от самой колыбели до позавчерашней продажи крупной партии наркотиков владельцу сети ночных клубов. В таком бизнесе не принято запираться, когда под угрозой оказывается жизнь или здоровье. А в серьезности намерений похитивших его конкурентов ему не дали возможности усомниться, время от времени стимулируя откровенность беседы самым элементарным мордобоем.

Торговец быстро вспомнил двух иностранцев, молодого человека и девушку, которые за вознаграждение просто попросили разыграть их приятеля. Никаких ссылок на бандитско-криминальное прошлое и настоящее. Случайно подошли, случайно попросили. Дали денег – не откажешь в любезности.

«Как же, «случайно»! Все они знали и выбрали тебя, паскуда, как раз из-за твоей специализации. Как лоха переиграли. Умненькие!» – Гера в полной мере оценил точность выбора и виртуозную простоту исполнения. Ладно, посмотрим, как там дела у наших топтунов.

Накрепко связанного бандита засунули в неглубокий сухой колодец, а кассеты с записью его признательной исповеди отправили в полицейское управление и одному местному наркобарону, наиболее часто упоминаемому в показаниях. Интересно, кто быстрее отреагирует?

* * *

Все это время несколько человек из Команды под видом дорожной полиции и коммунальных служб обходили жилые дома, магазины и всякие заведения на территории последних двух кварталов перед отелем Редина. Они выясняли, не сдавал ли кто недавно квартиры приезжим, куда могли затащить Сергея; не видел ли кто на улице подозрительно оставленных автомобилей, не оказался ли случайным свидетелем каких-то незначительных ДТП. По сводкам из городской полиции сколько-нибудь серьезных аварий на этом участке в интересующее их время не фиксировалось.

В начале следующего дня эти поиски подарили первый проблеск какой-то надежды. Несколько человек уверенно упомянули рекламный фургон белого цвета, простоявший какое-то время у перекрестка, въехав на тротуар. Даже цитировали на память отдельные рекламные слоганы с его бортов. Что-то о защите бедных животных, любви к ближнему и о собачье-кошачьем корме.

После более настойчивых расспросов одна девушка-продавец из крохотного бутика вспомнила мужчину с приметами Сергея Редина, на которого просто неприлично наскакивала эта крашеная выдра из «защиты бродячих псов». Потом девушку отвлекли настырные покупатели-иностранцы, но она еще долго возмущалась беспардонностью этой эмансипированной потаскушки.

Зато продолжение или, точнее, завершение уличного эпизода увидела другая женщина, жительница первого этажа дома, стоящего на самом перекрестке. Элегантному седому мужчине то ли стало неожиданно плохо, то ли он оступился или поскользнулся на тротуаре. «Знаете, эти туристы столько всякой грязи с собой понавезли, просто ужас! Так вот, его поддержал другой импозантный мужчина. Не перевелись еще настоящие джентльмены! И помог сесть в авто. Как это какое? Конечно, элегантное большое черное. Да-да, они сразу же отъехали. И белый фургон с плакатами тоже. Такая вопиющая безвкусица!»

* * *

Два плюс два равняется четыре. В момент личного прямого контакта агент вкалывает жертве дозу специального препарата, уже через несколько секунд обездвиживающего и отключающего ее. Дальше подхватили, понесли, посадили, отъехали.

Белый фургон был обнаружен полицией уже через несколько часов на безлюдной окраине. Он был угнан в тот же день с парковки у городской ветеринарной станции. Следов не осталось.

* * *

Конечно, можно поздравить себя с подтверждением версии о подмене Редина на железнодорожном вокзале. Только это не бог весть какое достижение. Талеев практически не сомневался в этом еще в Москве, заметив прокол в мочке уха статиста на фото.

Еще один агент, работавший на вокзале, сообщил, что билет на поезд из Лозанны до Берна был приобретен Сергеем Рединым. Указанный господин благополучно проследовал до конечной станции, где и сошел с поезда. Это уже из беседы непосредственно с проводником вагона.

* * *

В номере отеля Гера задумчиво листал атлас.

– А ты бы лучше глобус купил, – посоветовал лежащий на диване Анатолий, – за это время, если воспользоваться самолетом, можно в любую точку Земли попасть.

– Самолетом, говоришь... Да-да, слишком уж настойчиво нас выводят на поезда. Пароходы тоже отпадают...

– Ага, «оленя лучше».

– ... автомобиль – это палка о двух концах. С одной стороны – центр Европы, сеть шикарных автострад, езжай с комфортом в каком угодно направлении. С другой – в любой момент могут тормознуть и обыскать.

– Да многих ли обыскивают?

– Здесь важна сама возможность. Они не хотят никакого риска. Но даже не это главное.

– Что же тогда?

– Расстояние. Скорость. А тут мы опять упираемся в первопричину похищения. Точнее, в ее отсутствие. Хотя наш главный патрон и связал события со служебной деятельностью Сергея за последний год, но мне лично как-то все меньше в это верится.

– Это ты, Гера, конкретно, ядерные отходы имеешь в виду? – поинтересовался Анатолий. – Ну, то, что Серж координирует работу множества разных подразделений в этом направлении, да?

– Да. Только посмотри, какая картина-то получается. Мы стали предельно открыты последнее время в этом вопросе. Вон, международные симпозиумы за рубежом проводим и посылаем на них выступать еще недавно очень засекреченного руководителя. Знаешь, я еще в Москве прочитал его доклад. Он же там открыто обо всем говорит. Как будем модернизировать производство, тьфу, то бишь, утилизацию эту; где захоранивать, какие центры намереваемся создать и даже где! Контролеров и инспекторов из всех заинтересованных стран к себе приглашаем. Что еще у такого руководителя выведывать можно? А если бы, на что упирал наш патрон, дело в деньгах было, то Редина просто ликвидировали бы, не задумываясь. По крайней мере попытались бы. Так ведь нет же ничего этого! – Талеев даже хлопнул с досадой по толстому атласу.

Толя задумчиво почесал голову:

– А может, мстят за что, а? Серега ведь многим дорогу перешел и кислород перекрыл. Причем, кое-кому и навечно, ха!

– Так опять же, при чем тут похищение? Наши олигархи или заокеанские спецы занялись бы ликвидацией. Не стали бы огород городить.

Толя лишь обреченно вздохнул:

– Я и сам все это понимаю. Но ничего другого в голову не лезет.

– Может, мыть надо чаще или шампунь сменить?

– На свою лучше посмотри! От непомерных мыслительных усилий шевелюра редеть начала, а толку никакого.

– Ну, какой-никакой, а все-таки есть. Решительно отметаем указанные причины, как не получившие фактического подтверждения, и что имеем?

– Ни-че-го!

– Врешь, подлец! Лукавишь. Имеем самолет!

– Чего-чего?

– Са-мо-лет. Похитили Сергея с неизвестной нам пока целью. Но не банальный выкуп, не ликвидация и не попытка выведать какие-то великие секреты. Это мы установили...

Анатолий с дивана пробурчал что-то подтвердительно-сомневающееся.

– ...В таком случае нужно в максимально короткие сроки переместить объект как можно дальше от места похищения.

– Это азбука.

– Ну, тогда только самолет!

– В принципе, логично...

– Еще как! Кончай бока пролеживать и терять квалификацию! Давай мне все местные аэродромы. И ближайших окрестностей. Особый упор на коммерческие, частные, мало афишируемые. Не забудь о военных. Действуй через наше представительство. Напомни им кстати, что у нас «красный штрих».

– Да их уже и так известили.

– Лишнее напоминание не вредит, а дисциплинирует, – назидательно произнес Талеев и резко добавил: – Бегом, марш!

Толю как ветром сдуло с дивана: такие распоряжения командира привыкли исполнять мгновенно и беспрекословно.

«Красный штрих» был кодом для всех без исключения государственных организаций, как внутри страны, так и работающих за рубежом; его обладателю нужно было немедленно оказывать максимально возможное содействие без дополнительных согласований, подтверждений и вопросов. Он применялся нечасто и поэтому действовал чрезвычайно эффективно.

* * *

Уже через час перед Герой на столе лежал довольно внушительный список, где, кроме координат аэродромов, были указаны многочисленные характеристики: число взлетно-посадочных полос, их длина, среднесуточная загруженность, примерное количество пользователей, самолетный парк. С военными было посложнее, поэтому Гера отправил на их разработку отдельную группу из четырех человек.

Для себя лично после внимательного изучения всего списка он отобрал пять аэродромов: два частных, два коммерческих и один государственный, но небольшой и работающий, в основном, по спецзаказам.

Теперь были заняты абсолютно все члены Команды. Как воздух была нужна хоть какая-то зацепка. И она появилась на следующий день, когда предельно уставший Талеев на своей четвертой «точке» – коммерческом аэродроме в 70 километрах к востоку от Лозанны – беседовал с техническим директором.

– Нет-нет, – убежденно настаивал директор, предъявляя для проверки господину инспектору по техническому и противопожарному состоянию всю необходимую документацию на свой объект, – никаких неисправностей! Обе полосы в идеальном состоянии. Это можно немедленно проверить, Каждый самолет тщательно готовится прекрасными специалистами. Мы не можем позволить себе никаких огрехов, ведь господин инспектор знает, что это самый ближайший аэродром к горам; сюда прилетает масса иностранных альпинистов, просто масса! А сколько было таких случаев, когда самолет требовался просто немедленно! Без предупреждений и заказов. У нас всегда есть наготове пара надежных машин для таких непредвиденных обстоятельств. Да вот, кстати, несколько дней назад понадобилось срочно эвакуировать тяжело раненого альпиниста. Разбился при восхождении на Монте-Розу чуть ли не насмерть, такой ужас! Первую помощь ему в местной больнице оказали, привычное для них дело, но посоветовали для окончательного лечения выбрать специализированную клинику с большими возможностями. – Гера ни разу не перебил словоохотливого директора, интуитивно почувствовав в его рассказе что-то важное для себя. – А юноша оказался итальянцем, у него очень богатые родители где-то на юге страны. Весьма неблизко, надо сказать. Но мы без единого слова предоставили самолет, и отважный юноша был спасен!