Текст книги "Непрощенный"

52

– Приехали, сэр! – остановил «Додж» Сэм.

– Ну вот, Григорий, – повернулся к Кащееву Купер. – Это, конечно, не бутик Дольче-Габбано, но, насколько я понимаю, именно в такой одежде ходит большинство ваших соотечественников в России. Держи, здесь полторы тысячи долларов. Этого хватит?

– Думаю, да, – кивнул Кащеев.

Они подъехали к большому вещевому рынку, мечте любого челнока. В просторных павильонах прилавки ломились от джинсы, кожи, трикотажа и обуви.

– Тогда отправляйтесь. Сэм за тобой присмотрит, а я пока переговорю кое с кем.

Кащеев кивнул и, сунув в карман брюк врученное Купером портмоне, выбрался из машины. Сэм Мэтью вышел чуть позже и двинулся вслед за Кащеевым. Он должен был не столько охранять того, сколько выполнять функции контрнаблюдения.

Гражданские паромы в Акзас-Караагаче по понятным причинам не причаливали, так что и массовых десантов торговцев-челноков в этих местах не было. Однако Турция в последнее время подвергалась такому массовому наплыву туристов из СНГ, что не встретить на каком-нибудь рынке россиянина было невозможно.

Но Кащеев чувствовал себя вполне спокойно. И вовсе не потому, что в нескольких метрах позади за ним неотступно следовал Сэм Мэтью. Просто с тех пор, как Кащеева выловили в Крыму и, переправив в Москву, сфотографировали в следственном изоляторе, он успел сделать пару пластических операций. Так что опознать его не смогли бы даже сотрудники Лефортовского СИЗО, приедь они в Турцию всем караулом по профсоюзной туристической путевке.

И Кащеев, не обращая внимания на других покупателей, принялся присматривать себе одежду. Именно в ней ему предстояло вскоре появиться в Краснодарском крае, чтобы подтолкнуть события в желаемое для своих новых хозяев русло. Кащеев, как опытный оперативник, сразу решил, что на всякий случай ему нужно иметь две личины. Сейчас одежду он себе подбирал для первой – «скромный отпускник». Для второй личины доспехи он собирался купить на месте.

Проведя предварительный осмотр закромов рынка, Кащеев вернулся чуть назад и принялся методично делать покупки по составленному в голове списку. При этом он особо не спешил. Чарли Купер явно проводил в другом месте какую-то операцию. Именно поэтому он и остался в машине со спутниковым телефоном.

После носков, трусов и маек Кащеев присмотрел себе джинсы. Говорящий практически на любом из современных языков торговец провел его в угол своей огромной палатки к примерочной кабинке и задернул за ним штору. Кащеев расстегнул и снял брюки, оставленные кем-то из живших в его модуле сотрудников АНБ. После этого он залез в джинсы.

Это был его размер, но джинсы болтались на нем, словно на пугале. Не втягивая живота, Кащеев без труда засунул под пояс кулак. Он знал, что исхудал за эти два месяца, но не думал, что настолько. До высадки в Краснодарском крае он мог набрать вес, но даже с учетом этого джинсы были слишком велики.

Кащеев быстро снял их и, не одеваясь, высунулся из-за шторы:

– Э-э… как там тебя… амиго! Друг! Эти на меня вери биг, надо на один размер смалл!

Торговец быстро подошел к кабинке, забрал джинсы и, на ходу мазнув взглядом по бирке с размером, вскоре подал Кащееву другие брюки. Тот кивнул и прикрыл штору. Натянув джинсы, он обнаружил, что они ему слегка великоваты, но в пределах будущей прибавки веса.

Сдернув с вешалки свои старые брюки, Кащеев быстро переложил в карман джинсов портмоне, зажигалку и сигареты. После чего снова повесил брюки и собрался отдернуть штору. То есть он уже начал ее отдергивать, как вдруг услышал знакомый женский голос:

– Ой, Моня, Монечка! Смотри, какие шортики! Можно я их примерю, зайчик?

Кащеева словно ледяной водой окатило. Тут же подавшись назад, он снова задернул штору примерочной кабинки и с колотящимся сердцем осторожно выглянул в щель с другой стороны.

Перед палаткой стояли Моня и его огромный, словно глыба, телохранитель Шварц. Шварц был в своей обычной «адидасовской» футболке, в которой его, наверное, выписали из роддома, обычных затертых джинсах и кроссовках сорок седьмого или сорок восьмого размера. В руках он держал несколько пакетов.

Моня в руках ничего не держал, но на его руке висела пухлая кожаная борсетка. Он тоже был в футболке, шортах по колено и спортивных сандалиях на босу ногу.

Лизка была уже в палатке. Выглядела она несколько странновато. То есть в одежде ее ничего странного не было. Обута Монина любовница была во вьетнамки, одета в легкий сине-голубой костюмчик вроде теннисного. Юбка доходила почти до колен, но даже при этом Лизавета выглядела жутко сексуально и даже слегка неприлично, поскольку ее груди, казалось, вот-вот выскочат из обтягивающей маечки. Странным было то, что Лизавета была в жутких, закрывавших пол-лица очках-хамелеонах, которые делали ее похожей на черепаху Тортиллу.

– Вот, смотри, Монечка, классные, да! – едва не подпрыгивала Лизавета, тыча пальцем в висящие почти под потолком палатки джинсовые шортики.

То есть шортиками это можно было назвать только условно. Потому что, по сути, это был один пояс, по краям которого вниз тупым треугольником уходила бахрома. Торговец-хозяин, расплывшись в улыбке и вооружившись длинной палкой с проволочной вилкой на конце, уже снимал приглянувшийся сног-сшибательной покупательнице товар.

Лизка немедленно уцепилась в тремпель и, развернувшись к Моне со Шварцем, приложила шортики к поясу:

– Правда обалденные, правда, Монечка?

На лице Шварца возникло примерно такое выражение, как в «Бриллиантовой руке» у Папанова при появлении на подиуме красоток в мини-бикини. Казалось, из уголка его рта даже слюна закапает. Однако Моня вывел телохранителя из транса грубым окриком:

– Ты че, блин, офигела? У тебя ж из них все булки вылезут, до самой жопы!

Шварц тут же попытался придать своей физиономии суровое и даже осуждающее выражение. Получилось у него это не очень. Лизка же вдруг самым натуральным образом завыла:

– У-у-у! Я ж для тебя хотела, для тебя, Монечка, стараюсь, а ты… Все! – с разворота швырнула Лизка тремпель с шортиками прямо в круглое лицо торговца. – Уйду я от тебя! Совсем уйду!

– Ага, уйдешь, блин, без паспорта! – осклабился Моня.

Лизка вдруг перестала выть, словно выключатель щелкнула, и сказала:

– Ну, Монечка, ну, пожалуйста! Я ж в них только на яхте ходить буду! Кроме тебя ж, никто и не увидит!

– Да на яхте можешь в одних трусах ходить! Мне так даже больше понравится! – парировал Моня. – Да, Шварц?

– Ага! – с готовностью кивнул телохранитель. – Лучше даже без трусов! Гы-гы!

– Все! – взвизгнула Лизавета. – Ухожу! Гони паспорт! Быриком!

– И куда ты подашься без бабок? – насмешливо хмыкнул Моня, делая вид, что собирается открыть борсетку и достать Лизкин паспорт.

– А это уже не твое дело! Понял? – топнула ногой Лизавета и вдруг, резко повернувшись, ухватила под локоть торговца. – На работу устроюсь к товарищу! Вот куда!

– Да на фиг ты… – начал было Моня, но тут же осекся.

Рожа торговца невольно расплылась в такой улыбке, что вопрос Лизкиного трудоустройства в Турции можно было считать делом решенным.

53

– Иванов! Ты когда-нибудь накуришься? Или тебе кальян в одно место вставить?

– Виноват, товарищ капитан!

Переодетый в милицейскую форму сотрудник контрразведки Черноморского флота поспешно затушил окурок о стенку урны и шмыгнул к входной двери. Никакой таблички возле нее не было. Здание располагалось на территории одного из объектов ЧФ. Его огороженный «колючкой» периметр вполне мог сойти за задний двор какого-то милицейского здания.

– Не понял? А это что такое, Иванов? – вновь воскликнул Логинов. – А ну стой!

Быстро подойдя к псевдомилиционеру, Логинов извлек у него из-за пояса литровую бутылку водки. Сотрудник изобразил виноватое лицо. Логинов сделал вид, что принюхивается.

– Ну и что с тобой сделать, Иванов? А?

– Виноват! У меня ж сегодня годовщина, товарищ капитан!

– Уйди с глаз моих долой, чтоб я тебя не видел! И скажи всем: кто еще с запахом мне на глаза попадется, уволю к чертовой матери!

– Понял! – кивнул псевдомилиционер и скрылся за дверью.

– Идем, девчата, – повернулся к фургону Логинов. – Видали, с кем работать приходится?

После небольшого спектакля, бомжих быстро провели в затемненную комнату с компьютером. За ним сидел молодой сотрудник Плотникова и игрался в компьютерную стрелялку.

– Хватит фигней заниматься, Игорь! Я привез свидетельниц! Ты готов? – обратился к нему Логинов.

– Так точно, товарищ капитан!

– Садитесь, – кивнул Логинов бомжихам. – Это наш специалист по составлению портретов.

Дамы присели на два стула, стоявших позади Игоря. Тот осторожно втянул носом воздух, но чем-либо своего неудовлетворения выказывать не стал. Логинов же бухнул на стол рядом с монитором бутылку водки и сказал:

– Так и быть, девчата! За труды отдам вам изъятую «горючку». Так что постарайтесь мне! Поняли?

– Да! – дружно ответили бомжихи.

Логинов повернулся к Плотникову и подмигнул ему. Все участники процесса составления фоторобота оказались глубоко и лично замотивированными в скорейшем результате. Бомжихи водкой, а Игорь их невидимым, но вполне материально-обоняемым запахом. Довольный собой, Логинов выудил из кармана сигареты и махнул головой Плотникову – мол, пойду перекурю, а ты тут присмотри…

54

– Ты это, не дуркуй, Лизавета! – негромко, но отчетливо сказал Моня. – А то я могу и того…

Тут Моня красноречиво потер костяшки пальцев.

– У-у-у! – завыла Лизавета, как волчица на Луну. – Ы-ы-ы!

Отпустив торговца, она с опущенными плечами побрела к выходу из палатки.

– Ну и не надо! А-а-а! Без одежды обойдусь! Ы-ы-ы! Совсем!

Вой Лизаветы разносился на добрых полпавильона. У джинсовой палатки как-то почти мгновенно начала собираться толпа. Моня оглянулся. Лизавета же в этот момент протянула руку к своим очкам, как будто хотела их снять, чтобы утереть слезы.

– Да не трогай ты хоть их! – испуганно рявкнул Моня, шагнув в палатку и ухватив Лизавету за руку. – Ладно, блин! Покупаем!

– Ой, Монечка! Ой, зайчик! – без перехода зашлась от восторга Лизавета, повиснув на Мониной шее.

Тот с трудом дотянулся, чтобы открыть борсетку, и кивнул торговцу:

– Скоко?

– Патдесят дольлар!

– Точно, блин, что без трусов ходить придется! Токо нам со Шварцем! – пробормотал Моня, выуживая из пухлой пачки сотенную купюру.

– Монечка, пупсик! Это ж для тебя! Идем, я примерю, вот увидишь, тебе понравится!

Торговец с кислым лицом принял сотню баксов, но профессионализм взял свое и сдачу он протянул с вымученной улыбкой. Лизавета цапнула у него шортики на тремпеле и потянула Моню к примерочной кабинке.

– Да подожди ты, звезда! – буркнул тот, застегивая на ходу борсетку. – А то последние бабки посею!

Кащеев, припавший к щели между шторой и стенкой примерочной кабинки, сглотнул и невольно подался назад. Опознать его после двух пластических операций могли всего четыре человека в мире – Логинов, Шварц, Моня и Лизавета. И трое из них каким-то непостижимым образом оказались на этом вещевом рынке. А двое вообще шли к кабинке, в которой он прятался.

– Мать твою! – только и смог проговорить Кащеев.

В двух шагах от Шварца задумчиво смотрел на джинсы Сэм Мэтью с засунутыми в карманы брюк руками. Однако он ничем не мог помочь Кащееву, поскольку даже не догадывался, что происходит.

В этот момент торговец вдруг спохватился, вспомнив о находящемся в примерочной кабинке клиенте. Обогнав Лизку и Моню, он метнулся в угол палатки:

– Сычас-сычас!

Кащеев тут же расстегнул молнию на джинсах и развернулся спиной, приспустив брюки. Хозяин просунулся в кабинку:

– Ну чито? Карошь?

– Нет! – измененным голосом буркнул Кащеев. – Мне тот же размер, но потертые!

– Декотирован?

– Декотированные-декотированные!

– Сычас! – задернул штору хозяин.

Кащеев украдкой оглянулся.

– Там клыент! – извиняющимся голосом сообщил торговец.

– Ничего, мы подождем! Да, Монечка? – ничуть не расстроилась Лизавета.

Кащеев, словно затравленный зверь, оглянулся в кабинке и даже быстро прощупал ее заднюю стенку на предмет наличия потайных дверей. Однако, в отличие от чайханы, здесь ничего такого не было.

– Вот! – просунул в кабинку вторую пару джинсов хозяин.

Кащеев принял ее, повесил на плечо и начал медленно стаскивать первую.

– Монечка! – тараторила в двух метрах от него Лизавета, повиснув на Мониной руке. – А купальничек мы посмотрим, посмотрим, зайчик?

– Какой еще купальничек? У тебя ж их пять штук!

– Какие пять? Я ж только два с собой взяла!

– Ну?

– Да что «ну», Монечка? Они ж уже все старые…

– Какие, блин, старые? Какие старые? Ты ж их в этом году купила!

– Ну, зайчик, они ж уже неактуальные…

– А на фиг ты тогда неактуальные покупала?

– Так они тогда актуальные были, а теперь уже нет! Тенденции просто поменялись, зайчик!

– Какие еще, блин, «тенденции»?

– Модные, Монечка! Посмотрим, да? Посмотрим?

– Я тебе че, сын миллионера?

– Ну, Монечка!

– Что, «Монечка»? Ты знаешь, блин, скоко я за аренду яхты отвалил?

– Ну, зайчик!

– А мне этот долбаный собес еще и пенсию никак не может пересчитать как инвалиду детства! Короче, меряем эти шорты, и все! Сваливаем!

Хозяин заглянул в кабинку.

– Ну чито? Эти карошь?

– А декотированные, но с брюками есть?

– Фулигане?

– Да, хулиганы!

– Сычас!

– Ну чего, блин? Скоро? – обратился к хозяину Моня.

– Клыент джинс выбрат нэ можит! – извиняющимся голосом сообщил торговец, трусцой отбегая от кабинки. – Сычас-сычас!

– Твою мать!

– Монечка, давай тогда пока сходим на купальники глянем! Одним глазком! А?

– У меня денег нету! Пока пенсию пересчитанную не получу, лавочка закрыта!

– Так мы просто посмотрим, Монечка! На тенденции! Чего тут зря торчать?

– Ладно! Эй! Мы скоро вернемся эти долбаные шорты мерять!

– Карашо-карашо! – подлетел к кабинке хозяин и сунул Кащееву в щель джинсы-«хулиганы».

Тот взял их, но даже не стал расстегивать. Немного выждав, Кащеев подался к стенке и выглянул. Моня с висящей на его руке Лизаветой уже сворачивал в проход из джинсовой палатки. Посторонившийся с пакетами Шварц собирался двинуться за ними. Сэм Мэтью вроде как рассматривал товар в палатке напротив, на самом же деле косился на примерочную кабинку. Странная задержка в ней Кащеева явно насторожила диверсанта.

Кащеев прикрыл штору и, поспешно надев первые джинсы, привел одежду в порядок. Потом посмотрел на брюки, принадлежавшие кому-то из сотрудников АНБ, и решил на всякий случай их все же забрать. Еще немного выждав, он распахнул штору. Не дав подскочившему хозяину и слова сказать, Кащеев открыл портмоне:

– Я все-таки эти возьму! Сколько?

– Сорак пят!

– Держи! Сдачи не надо! – ткнул Кащеев торговцу пятьдесят баксов и сунул портмоне в карман.

– Спасыба! Насытэ на здаровье!

Сэм Мэтью окинул вынырнувшего в палатку Кащеева пристальным взглядом. По его виду он понял, что что-то не так. На всякий случай Мэтью вытащил руки из карманов и незаметно оглянулся.

Кащеев, косясь в сторону, в которой скрылись из вида Моня, Лизка и Шварц, подошел к своим пакетам. От Мэтью это не ускользнуло, и он как бы невзначай сделал несколько шагов, сместившись в ту сторону.

Кащеев вытащил из-под мышки свернутые старые штаны, сунул их в один из пакетов и кивнул хозяину:

– До свидания!

– Всего карошь!

55

Нырнув в темную комнату, Логинов кивнул Плотникову, чтобы тот пошел подышать свежим воздухом. После этого Виктор посмотрел на монитор и на его лице вдруг возникла торжествующая улыбка. От Плотникова это не ускользнуло. Остановившись, он оглянулся и тихо спросил:

– Что, он?

Логинов приложил палец к губам и вытолкал Плотникова в коридор. Однако, несмотря на стоящую в затемненной комнате вонь, вернулся тот очень быстро. На мониторе компьютера все явственнее проступали черты лица заросшего бородой мужчины. Качество, конечно, было пока неважное – на какую-то сотую пикселя едва тянуло.

Однако Логинов был опытнейшим оперативником и обращал внимание только на так называемые стабильные признаки портрета. А по ним выходило, что сидящие в темноте бомжихи описывали Игорю именно Кащеева.

– Так что, он? – спросил Плотников, наклонившись к самому уху Логинова.

– Он.

– Точно он?

– Угу…

– Ну ты даешь, Логинов!

– Тихо! Не мешай! Пусть заканчивают, потом поговорим с ними… – повернулся к двери Логинов. – У тебя с собой тушенки, случайно, нет?

– Найдем!

– Ну тогда сходишь, как я вернусь. А я пока диктофон проверю, а то второй раз их выдергивать замдиректора не разрешит…

56

Косясь в проход, Кащеев вынырнул с пакетами из джинсовой палатки и быстро направился к выходу из павильона. Но, конечно, не настолько быстро, чтобы привлекать к себе внимание. Сэм Мэтью, ничем не выдав своего удивления, но готовый к любым неожиданностям, двинулся следом.

Три минуты спустя Кащеев уже нырнул в «Додж».

– Уже ску… – начал было Купер, но, едва взглянув на Кащеева, быстро спросил: – Что, Григорий?

– Меня чуть не опознали, Чарли!

– Кто?

– Крымский гангстер, помогавший ФСБ за мной охотиться! Со своей любовницей и телохранителем!

– Тот самый? – быстро спросил Купер.

В этот момент в «Додж» нырнул Мэтью.

– Сэм его видел? – спросил Купер.

– Да! – кивнул Кащеев.

– Что случилось, сэр?

– Эта троица – агенты ФСБ! – объяснил Кащеев.

На лице Мэтью отразилось удивление, и Кащеев поспешил поправиться:

– То есть агент этот, который в шортах, Моня! Он бывший гангстер! А эти двое – его телохранитель и любовница!

– Так они видели тебя? – спросил Купер.

– Нет! – покачал головой Кащеев. – Я прятался в кабинке, в примерочной!

Купер нахмурился:

– А до того?

– Думаю, нет…

Оба, он и Купер, тут же посмотрели на Сэма Мэтью.

– Нет, сэр! Они за ним не следили!

– Так! – быстро оглядел парковку Купер.

Кащеев и Мэтью поняли его мысль – то, что Моня, Лизавета и Шварц не следили за Кащеевым в павильоне, еще не означало, что они не наблюдали за ним из какой-нибудь машины.

– Сэм!

– Да, сэр!

– Пойди посмотри, что они делают! И позвонишь!

– Но сэр! – нахмурился Мэтью.

Ситуация была неясной. И исключать, что в одной или даже в нескольких из машин на парковке находятся вооруженные агенты ФСБ, было нельзя. Так что, по всем канонам, следовало немедленно отсюда сматываться.

– ФСБ не могла нас засечь в Акзас-Караагаче, Сэм! – объяснил Купер. – Тем более так быстро. Найди их, Сэм! И проследи!

– Есть, сэр! – неохотно кивнул Мэтью.

Он выскользнул из машины и направился к входу в рынок.

57

– Понятно, гражданки, – кивнул Логинов, с умным видом что-то черкая на листе бумаги.

«Гражданки», которых Логинов опросил насчет Десантуры-Кащеева, сообщили много интересного. Причем все было, что называется, «в цвет». «Допрос» явно приближался к концу, и Плотников начал в углу сервировать стол. Он вполне разумно решил, что находиться лишних пару минут в обществе бомжих не стоит.

– Ну что же, Зинаида Вадимовна и Марья Львовна, спасибо. Вы нам очень помогли…

Обе женщины, повернув голову в сторону Плотникова, дружно глотали слюни. Удивительного в этом не было ничего. Свежайшая тушенка, полученная Черноморским флотом, издавала такой манящий запах, что даже Логинов, отнюдь не голодавший, невольно покосился в угол.

Однако, прежде чем закруглиться и предложить бомжихам расписаться, он задал еще один вопрос:

– А ничего странного в тот день не было? Связанного с Десантурой, я имею в виду?

– Да мы ж его только поутряне мельком и видали! – с трудом оторвалась от созерцания сервируемого стола Машка. – Скажи, Вадимовна!

– Ага! И усе!

– Это точно?

– Да точно-точно! Потом нам пацаны-металлисты бутылку отдали, которую они у Лома забрали! Но мы ее пить сразу не стали, потому что Машка увидала машину, на которой Сэмчик приехал!

– Какой Сэмчик? – быстро спросил Логинов.

– Ну, моряк американский! Он на машине Михи приехал! Мусор со своего парохода привез! Мы там нехило прибарахлились! Ну и с Сэмчиком сфоткались заодно! – быстро-быстро протараторила Зинка, с трудом сдерживаясь, чтобы не вскочить и не устремиться в угол, к тушенке.

Логинов так же быстро спросил:

– Так вы с этим моряком разговаривали, что ли?

– Ну да, нас Миха познакомил, с которым он контейнеры со своего парохода привез! Он мне жевачку подарил настоящую, американскую, а Машке вон пачку «Кэмела» без фильтра!

– Понятно… – посмотрел в сторону накрытого стола Логинов. Он специально очень быстро перевел и сосредоточил допрос на личность Десантуры-Кащеева. И чуть было не упустил возможность скачать очень важную информацию. Но сейчас, конечно, продолжать пытать бомжих смысла не имело. И Логинов принял соломоново решение. – Тогда так, девчата, сейчас делаем небольшой перекур, чтоб вы могли слегка подхарчиться, а потом еще расскажете мне про этого Сэма. А то у нас один кадр в розыске числится – Сёма Питерский. Тоже часто под иностранца работает…

– Да нет, Сэмчик – он настоящий!

– Ладно-ладно! Давайте к столу, а там разберемся! – кивнул Логинов, и бомжихи, сорвавшись со стульев, с топотом устремились в угол комнаты.

– Плесни им грамм по семьдесят! – сказал Плотникову Логинов.