Текст книги "Император последнего дня"

08.11
Воскресенье

(Сны Ника)

Когда я прикуривал свою последнюю сигарету? И курил ли до этого момента вообще? Теперь уже не важно – табачный дым проникает в легкие, давая испытать приятное ощущение удушья и легкое дурманящее головокружение. Хотя, может, от этого мои мысли никак не могут связаться в осмысленную цепочку…

Началась война. Когда, с кем и почему, я не помню. Да и имеет ли это какое-нибудь значение? Важно то, что одна часть человечества решила истребить другую.

Ко мне пришло осознание, но я не знал, где нахожусь. Я вообще ничего не знал, кроме того, что началась война. Когда я начал всматриваться, вокруг прорисовалась окружающая действительность – словно до этого момента ничего и вовсе не было. Хотя, кто знает?..

Осмотрелся и непроизвольно ухмыльнулся – сижу на бетонных ступенях здания городского цирка. Лучшего места для того, чтобы встретить начало конца, не придумаешь. Толпа куда-то движется – лица я рассмотреть не могу, мне трудно сфокусировать взгляд, передо мной просто безымянная толпа – даже не уверен, люди ли это?.. Все они куда-то идут.

Щелчком я отправляю окурок в полет, огонек уголька рассыпается фейерверком искр. Я присоединяюсь к шествию толпы. Голова опущена вниз, взгляд строго на ноги вперед идущего – я знаю: здесь так принято.

Наша колонна движется медленно, я решаюсь поднять голову и осмотреться – впереди я замечаю грузовик, в кузове которого сидят солдаты – они должны следить за соблюдением порядка в колоне. Про себя отмечаю, что надо узнать, как стать одним из них. Справа от меня идет мужчина в сером пальто – его мне удается рассмотреть лучше, чем остальных, – воротник поднят кверху, идет пошатываясь, взгляд устремлен не вниз, а вперед. Я пытаюсь заговорить:

– Куда мы идем?

Он не реагирует, я аккуратно трясу его за рукав, дав понять, что я обращаюсь именно к нему:

– Куда направляется наша колона?

В ответ вновь тишина – он только поворачивает голову в мою сторону и злорадно улыбается.

– Что произошло? Я не могу вспомнить, против кого мы воюем?

В ответ я слышу громкий смех, он долго смеется, затем смотрит мне прямо в глаза. Меня охватывает паника, ощущение, что вот-вот я пойму нечто ужасное!..

Слышу треск выстрелов. Ощущаю толчок, затем еще один – в толпе поднялась паника, впереди идущие пытаются повернуть назад, солдаты что-то кричат, некоторые выпрыгивают из грузовика…

Что-то просвистело – возле грузовика разрывается снаряд, машину отбрасывает в одно из зданий, над моей головой пролетают части человеческих тел. Я пытаюсь бежать, найти укрытие; моего спутника толпа сбивает с ног, только мне не до него сейчас, надо спастись самому! Очередной взрыв – я теряю ориентацию в пространстве…

Я не чувствую своего тела, но в то же время меня всего разрывает от боли, будто ничего, кроме нее, не осталось от этого мира. Вроде мне удалось открыть глаза, перед собой я вижу человека из толпы – того самого человека, который был со мной. Я все понимаю, но мое понимание тут же растворяется в бесконечной боли. Бесконечной боли, которая заглатывает мир, наполненный фиолетовым цветом…

«Больше я этого не допущу»,– последнее человеческое, промелькнувшее в моей голове.

* * *

…Может, лучше бы было действительно помереть? Забавно.

Сны я вижу редко, а последнее время в этих снах постоянно встречаюсь с собой. Интересно, что об этом говорят толкователи снов? Надо будет как-нибудь посмотреть. Но сейчас мне не до этого – голова разрывается на части, меня мутит и одновременно мучает жуткая догадка о том, кто спит со мной рядом.

– Проснулся уже? А я за тобой наблюдала… – произносит знакомый голос.

Ее рука гладит мою грудь. Посмотреть на ее лицо я не решаюсь – почему-то чертовски стыдно, проклятое похмелье! Как вообще все так вышло?

Вчера был ежемесячный корпоратив – я заказал такси и поехал в треклятую школу. Настроение у меня испортилось, как только я переступил порог, – Вадим, тот самый охранник, вновь требовал от меня пригласительный и пропускать не хотел, пришлось звонить Станиславу Валентиновичу и выслушивать его вразумления: мне следовало напомнить, что у меня нет входного билета.

А затем я пил – пил много и демонстративно – пил, протестуя против того внимания, которое должно было сопровождать меня на мероприятии. Признаться, я выбрал самую глупую и бессмысленную форму протеста, но это лучше, чем зарыть голову в песок…

Я совсем чуть-чуть приподнялся с подушки и тут же почувствовал рвотные позывы. Пришлось вернуться в прежнее положение. Я закрыл в глаза, наивно надеясь, что вчерашний день вместе с моей «сокроватницей» канет в небытие, но не тут-то было – в память впивались фрагменты вчерашних событий. Поочередно, аккуратно, словно стая койотов, атакующая уже слабую, но все еще способную дать отпор жертву.

…Вот один из стаи вцепился в мою руку… Я вспомнил, как о чем-то спорил с тем худощавым, с хищным оскалом. Он сказал что-то, сильно меня задевшее, и я очень глупо, едва связывая слова, сильно раздражаясь, пытался ему оппонировать.

…Вот очередной хищник ухватил меня за бок… В память врезался орущий на меня Станислав Валентинович.

…Один из пустынных псов путается в ногах, и мы падаем… Повстречал неожиданно Егора – правда, мы даже поговорить толком не успели – его кто-то куда-то увел.

…Вожак стаи впивается мне в горло… Юн Вен что-то нашептывает мне на ухо, и мы с ней вместе покидаем вечеринку.

Мир вокруг закружился водоворотом, и я еле добежал до раковины, меня стошнило чем-то черным, похожим на переработанное машинное масло, – что же такое я вчера пил?!!

– А ты знаешь, как завести девушку, – донесся до меня ее голос из комнаты.

Говорила она с ярко выраженной иронией. Ну и пусть. Я включил воду и смотрел, как черная жижа, смешиваясь с водой, исчезает в водосточной трубе. Затем я долго держал лицо под холодной водой и чистил зубы.

– Тебе полегчало, милый?

Юн Вен, полностью обнаженная, сидела на диване, заменяющем мне кровать.

Надо сказать, выглядела она очень сексуально, в то же время всем своим видом изображая саму заботу. Мне, наверное, надо было что-то ответить, но я ограничился тем, что глупо кивнул. Поняв, что до сих пор таращусь на ее грудь, стыдливо отвел взгляд. Она звонко рассмеялась:

– Иди же ко мне, дурачок.

Я замешкал, подумал, что веду себя довольно-таки странно и нужно реабилитироваться – посмотрел в ее глаза и уверенно подошел.

* * *

– О чем ты сейчас думаешь? – шепотом спросила Юн Вен, плотнее прижимаясь ко мне.

– О вчерашнем мероприятии, – честно признался я.

– Тебе еще со Станиславом Валентиновичем разговор предстоит…

– Да это-то ладно, – перебил ее я и непроизвольно поморщился, представляя, о чем будет наш с ним разговор. – Я друга вчера своего там встретил.

– Значит, у твоего друга все идет хорошо. – Я вопросительно посмотрел на нее, поэтому она продолжила: – Дурачок, у нас очень серьезная организация, и абы кого мы приглашать не будем.

– Что-то он мне ничего такого про себя не рассказывал…

– А ты много кому про себя рассказываешь?

– Нечего мне рассказывать, – буркнул я.

– Вот и правильно. – Она прильнула ко мне и поцеловала. Я же в этот момент думал, как же пахнет у меня изо рта.

* * *

Юн Вен приняла душ и стояла передо мной, вытираясь полотенцем. Я лежал и пытался разобраться с бардаком в своей голове.

– Знаешь, а во мне течет королевская кровь, – сказала она, отбросив полотенце.

– Вот как?

Она подошла к столу, взяла свои серьги:

– Мой пра-пра-пра-прадед был великим императором. Помоги мне…

– Императором Цы? – наугад сказал я, вспоминая книгу, которую читал Егор.

– Откуда ты знаешь? Да что ты делаешь, дурачок, мне же больно!

– Извини. Да я так, наугад ляпнул. А что, правда?

– Правда-правда, – буркнула она, делая вид, что надулась.

Я обнял ее и поцеловал:

– Расскажи мне о нем.

– Поверь мне – это займет много времени. Мой предок – личность мифическая, некоторые утверждают, что его и не было никогда, что все это просто легенда. Некоторые, наоборот, поклоняются ему, верят, что он один из создателей мироздания.

– Так ты почти богиня? – Я улыбнулся.

– Почему почти? Ну, все, пусти – мне идти надо.

Она освободилась из моих объятий и стала надевать платье.

Я вдруг в ужасе подумал, что абсолютно не знаю, что мне делать дальше, – вот сейчас она уйдет, а мне что – проводить ее? Надо ли ей позвонить вечером? А может, ее теперь по выходным в кино надо водить?

Тем временем она полностью оделась.

– Хотела уточнить про нас с тобой – надеюсь, ты понимаешь, что никакого продолжения не будет?

– Вот как? – Я почувствовал очень странную смесь ощущений – облегчение и обиду одновременно.

– Считай, что это была игра, – я просто хотела тебя попробовать.

– Распробовать хоть успела?

Она улыбнулась, накинула пальто и сумочку на плечо:

– Провожать меня не надо, пока.

– Давай хоть такси тебе вызову?

– Я девочка уже большая и вполне самостоятельная! Пока-пока! – Она мило помахала мне ручкой и хотела артистично уйти, но дверь ей не поддалась.

– Самостоятельная, говоришь?

Я демонстративно снял ключ с крючка и открыл ей дверь – даже в поганом вчерашнем состоянии я знал, чем мы займемся, и запер дверь: очень не хотелось, чтобы нам помешали. Она чмокнула меня в щеку и, ничего больше не сказав, ушла.

С минуту я простоял, прислонившись к стене и таращась на входную дверь, затем подошел к холодильнику и достал банку пива.

«Тряпка, пьяница, ничем не интересующийся кусок дерьма», – говорит Станислав Валентинович. Что-то мне определенно надо менять в жизни. Но для начала я просто приму душ.

Более-менее приведя себя в порядок, я набрал номер Егора – трубку никто не поднимал. Я посмотрел в окно, за которым шел дождь вперемешку с мокрым снегом, – на стене соседнего дома какой-то шпаненок краской дописывал: «ХВАТИТ ОБРАМЛЯТЬ СВОБОДУ! З. Е.». Надо было бы выйти и набить ему рожу за вандализм, но похмельное состояние располагало к покою, да и не буйный я вовсе. Зато настенная надпись напомнила мне об одном человеке, и я вновь набрал номер:

– Ну? – очень сухо поприветствовал меня Станислав Валентинович.

– Я вчера переборщил немного. Ты, это, извини…

– Все?

– Все.

Разговор на этом прервался.

* * *

(Книга Империи)

«И повстречалась на пути странников неведомая армия. И спустился тогда с коня своего Император Цы. И подошел он, не зная страха; и взглянул он в лица врагов своих, словно лица воинов и морды коней их слились в одно целое, пылающее враждой лицо. Не дрогнул даже мускул на лице Императора. И обратился он тогда к неведомой армии:

– Куда держит путь доблестное войско?

И отделился один всадник из общего строя. То был Генерал этой армии.

Отвечал он так Императору:

– Домой возвращается наша армия с победой. Но лишились мы своего Императора. Не бой, но чума забрала его. Устали воины, полторы тысячи лун длилось наше сражение. Уж и забыли мы лица жен и детей своих. Уступи нам дорогу, странник.

Покачал лишь головой Император Цы.

– Не могу уступить я вам дорогу, доблестные воины, ибо рано вам еще возвращаться домой. Ибо не истек срок службы вашей. Ибо нужны вы своему Императору, а истинный Император нужен вам. Ведь каждый должен занимать свое место в мире – не будет без этого гармонии. Ваш удел – служить мне, а мой – повелевать вами. И дарую я вам за это вечную жизнь – будете вы возрождаться снова и снова! Одержали вы одну победу, но предстоит вам еще больше сражений, чем было ночей в бою вашем. Забудьте жен и детей своих, доблестные воины, ибо не суждено вам увидать их более – нет их, как и нет вас вне сражения. Только в бою вы сможете жить. Только так проявляться – воюя за своего Императора. Отныне и до конца дней вы часть механизма, где занимаете верное место, а Император Цы стоит во главе вашего мира.

И пали ниц доблестные воины.

И отныне стала неведомая армия ведомой…»

22.11
Воскресение

Струя воды поднимала со дна раковины и забирала с собой в недра водопровода черную жижу, которую я вновь изрыгнул из своего желудка…

Чувствовал себя хуже некуда: руки лихорадочно тряслись, глаза болели, меня мутило и знобило. И дело здесь не в выпитом алкоголе: за весь вчерашний день я выпил-то всего пару банок. После той ночи с Юн Вен меня преследует странное недомогание. Может, подцепил что-то от нее? Меня вновь стошнило в раковину.

* * *

С трех часов утра я не сомкнул глаз, меня преследовало странное чувство, будто, как только я засыпаю, в комнате включается телевизор и передает сигнал, зомбирующий меня. Нет, я ничего не видел, но сигнал этот чувствовал всем своим нутром. Я даже чувствовал, что те, кто пускают трансляцию, сидели у меня на кухне – на них были гладкие маски без лиц, одна из ног этих существ напоминала козлиную. Я знал, что если я быстро вскочу с дивана и забегу на кухню, то смогу уличить своих незваных гостей. Но мне было страшно, что меня просто убьют…

* * *

Я опустил голову под холодную воду – наверное, мне надо показаться врачу: галлюцинации – это не очень хорошо. Мне вроде полегчало, и я даже почистил зубы – неприятный привкус во рту остался, пришлось нехотя залить его пивом.

Воскресенье – мой последний выходной. За окном крупными хлопьями красиво кружит первый «настоящий» снег. Мне захотелось совершить что-то празднично-беззаботно-глупое, но стало страшно, что сил не хватит. Я убрал постельное белье, собрал диван и рухнул в кресло допить банку – недомогание отпустило, даже поднялось настроение. Мой взгляд упал на телевизор, мирно стоящий на табурете, – я усмехнулся собственной глупости, выдернул шнур питания из розетки, оделся и вынес мой «зомбоящик» на помойку. Когда вернулся и осмотрел свое жилище, я вдруг осознал, что живу слишком аскетично – не по нынешним средствам. Похоже, я просто застыл во времени.

Ну что ж – лишние деньги у меня есть. И хотя отношения со Станиславом Валентиновичем стали довольно напряженными, с работы он меня не выкинет – наш кубик стал болтать без умолку (правда, в основном повторяет старые фразы). Я как раз думал, чем занять выходной, – значит, вперед, по магазинам! Набрал знакомый номер.

– Слушаю? – негостеприимно прозвучал сонный голос Юн Вен.

– Привет!

– Приветики, Ник, что ты хочешь?

– Да так… Чем заниматься сегодня будешь?

– Дела у меня.

– Важные?

– Очень.

– Тогда извини.

– А что ты хотел?

– Не, ничего особенного – так, решил позвонить.

– Тогда пока?

– Ага, пока.

Она повесила трубку.

От нее я действительно ничего не хотел. Как-то, уже после той ночи, она навещала меня у Генератора, я попробовал с ней заговорить, а она это неправильно растолковала. Решила, что я влюблен, страдаю и пытаюсь удержать ее. С тех пор она всячески старается избегать меня, я же нашел это забавным и иногда подыгрываю ей, изображая свою влюбленность. Этакая нелепая месть за то, что она воспользовалась моей пьяной беспомощностью.

Я набрал номер Егора.

– Здорово, пропащая душа! – прокричал я в трубку радостно. – Куда пропал? Телефон не берешь, сам не заезжаешь?

– Эм-м-м…

– Егорыч, ты как там, в порядке? – Что-то заставило меня встревожиться.

– А? Да, все в порядке, Ник… Работы много, ты извини.

– Ясно. А сегодня чем занимаешься? Я тут по магазинам собираюсь…

– Нет, сегодня не получится, мне отчет на завтра готовить.

– Ого, да ты совсем без выходных впахиваешь! И как, это того стоит?

– Знаешь, Ник, я уже, по-моему, перестаю разделять время на рабочее и не рабочее.

В голосе Егора я услышал столько отчаяния и грусти, что решил ему больше не докучать – видимо, у него реальные проблемы на работе:

– Ладно, Егорыч, держись там!

– Спасибо, Ник, пока.

– Пока. – Я повесил трубку.

Странный у нас разговор вышел. Егор не из тех, кто обычно падает духом, а тут он сам на себя не был похож. У меня зазвонил телефон, высветился номер Егора.

– Ау?

– Я, как только разгребу со всем, заеду к тебе пива выпить, надеюсь, что на неделе – договорились?

– О чем речь, Егорыч, конечно, заезжай.

– А сейчас я, правда, не могу.

– Я уже понял.

– Ну, все тогда, давай, до встречи.

– Ага, до встречи.

Нет, однозначно, Егор ведет себя как-то странно.

Разговор выбил меня из колеи, я даже не сразу вспомнил, что хотел сделать. Тем не менее я принял душ, побрился, заварил себе кофе, позавтракал бутербродами, вновь почистил зубы, надел джинсы, любимую водолазку, пальто, ботинки. Достал из банки «накопления» и вышел на улицу.

* * *

Если до центра добираться общественным транспортом, по времени это займет минут десять – пробок сегодня нет, и дороги свободны, но свежесть только выпавшего снега убедила меня совершить пешую прогулку. Пока гулял, я впервые за очень долгое время задумался, что меня ждет в будущем, и хотя эти мысли светлыми никак нельзя было назвать, я всю дорогу прошел, держа руки в карманах и глупо себе улыбаясь.

Наперекор моим представлениям, прогулка по супермаркетам и торговым центрам оказалась утомляющей и сильно раздражающей. Я купил себе какие-то шмотки, а после приобретения сразу решил, что они мне полностью не подходят. С мебелью и прочей утварью для дома оказалось еще хуже – даже если я и находил понравившиеся мне вещи, то, узнав цену, я не мог убедить себя, что их практическая необходимость соответствует их стоимости. Полностью отчаявшись, я набрел на компьютерный магазин, там купил себе ноутбук и заказал из комплектующих частей хороший стационарный компьютер. Мне сообщили, что заказ будет собран в течение часа, и я решил провести это время в одном из кафе.

И тут, у входа в кафе, я встретил ее…

С Ольгой вместе мы прожили два года, прожили, как любят говорить разные старушки, душа в душу. Я был в нее по уши влюблен и собирался скопить денег, чтобы сделать ей предложение. Каким же идиотом я тогда был!..

Я хотел было пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, но она окликнула меня сама:

– Ник, подожди, Ник! Ты что, не узнал меня?

Я же сделал вид, будто пытаюсь вспомнить ту, которая меня позвала:

– Оля! Надо же! Какими судьбами? – Что-то я перестарался с эмоциями, мое приветствие выглядело слишком наигранно.

– Да я так, по магазинам пробежаться вышла. А ты-то сам откуда? – Или она делала вид, или действительно была рада меня увидеть.

– Да я так. Вот, в кафе решил зайти. Может, присоединишься?

– Если ты приглашаешь, то с удовольствием.

Идиот! И зачем я это сделал? Надо собраться с силами и сказать ей, что я погорячился, а на самом деле видеть ее не хочу, не то что сидеть за одним столом! Но кого я обманываю?

Мы идем к столику у окна.

– Ну как ты? – спрашивает она почему-то полушепотом.

Я ничего не отвечаю, а просто пожимаю плечами.

У меня перед глазами проносится ее образ – такой, какой она запомнилась мне тем летом: пестрое летнее платьице, распущенные волосы, она звонко смеется… Да черт побери! Было ли у нее вообще это пестрое летнее платьице?

– Ты все еще меня не простил?

– А разве такое прощается?

Зачем я сорвался? Она опустила голову, должно быть, сейчас уйдет…

К нам незаметно подошла официантка и положила на стол меню – я взглянул на Олю.

– Мне только чай, зеленый, – сказала она.

– Мне тогда стакан апельсинового сока.

Официантка кивнула и ушла выполнять заказ – над столиком повисло неловкое молчание. И зачем нам эта пытка?..

* * *

Два года душа в душу…

А потом… А что потом?!

Я тогда был полон планов совместной жизни – был молодым и глупым романтиком. Я изо всех сил старался найти подходящую работу, чтобы содержать ее и себя, – жили мы вместе, а ее прежний дом был также далеко, как и мой. Она училась, а вечерами где-то подрабатывала. Иногда у нее было больше денег, чем у меня, но я не обращал на это внимания…

А потом… А что было потом?!

Потом какой-то из моих знакомых заехал ко мне, когда дома не было Оли, и рассказал, что на мальчишник (кто-то там у него женился) они вызвали «девочек». «Ну а я-то здесь при чем?» – спрашивал я у него, потому что говорил он сбивчиво, при этом сильно волнуясь. «Одной из блядей была твоя Ольга. Но мы, конечно, сразу же отказались». – Он тогда еще что-то хотел сказать, но договорить я ему не дал, разбил ему рожу и выбросил из квартиры. «Моя Оля? Что за тупые шутки!» Но после бессонной недели я решил проверить: позвонил тому самому знакомому и спросил телефон, по которому они заказывали.

Я снял комнату в гостинице и стал ждать, представляя, каким идиотом буду себя чувствовать, когда окажется, что знакомый меня действительно зло разыграл и мне придется говорить сутенеру, что секс мне не нужен и я передумал. Но говорить ничего не пришлось – одной из девушек, приведенных ко мне на смотрины, оказалась Ольга… Четко помню, как она тогда закрыла лицо руками и убежала. А что было потом – не помню. Я снял квартиру и просто существовал, до того звонка Станислава Валентиновича…

* * *

Официантка принесла наш заказ.

– А ты все такой же… – вдруг сказала она.

– Такой же какой?

– Задумчивый, молчаливый…

Я отпил сока.

– Угу, замкнутый и нелюдимый?

– Перестань, я такого не говорила…

Мы вновь замолчали.

– Ну а у тебя как дела? – Я попытался оживить разговор.

Она посмотрела на меня, ее глаза блеснули, и мне стало страшно – стало страшно, что еще чуть-чуть, и я оживлю прошлое…

– Диплом получила, работаю… А с прошлым, Ник, с прошлым – все! – Она посмотрела на меня исподлобья, ожидая моей реакции.

– Ну, это не мое дело, – сказал я чересчур резко.

Мы вновь замолчали.

– Девушка у тебя есть? – На этот раз оживить разговор попытку сделала она.

– Да, – соврал я.

– Понятно… удачи тебе, Ник. Мне надо идти.

Она вышла из-за стола, у меня что-то сжалось в груди:

– Оля?

Она посмотрела на меня, ожидая продолжения.

– Давай залезем на какую-нибудь крышу? Возьмем бутылку шампанского, два бокала… Будем смотреть, как, кружа, падает снег, и совсем-совсем ни о чем не будем думать?

– Холодно же. И потом, у тебя не получится совсем ни о чем не думать, я знаю. Я помню, каким ты был, а ты совсем не изменился, Ник. Прости… Мне пора.

Она ушла, а я остался с половиной стакана апельсинового сока и с разворошенными углями погасшего прошлого…

* * *

Когда я пришел забирать заказанную компьютерную технику, я понял, что в руках это мне все не унести и придется заказывать такси. Но тут мне в голову пришла идея – я достал свой мобильный:

– Ну? – встретил меня уже традиционным приветствием Станислав Валентинович.

– Я тут за покупками ездил, вот понял, что в руках мне все не утащить…

– Такси закажи.

Я молчал, думая, что он сейчас повесит трубку, но после какого-то молчания и с его стороны трубка внезапно заговорила:

– Где ты сейчас?

Я назвал адрес кафе.

– Жди, через полчаса буду.

На этом разговор завершился, и я отправился выпить еще один стакан витаминов, в этот раз вперемешку с водкой.

Ровно через полчаса я увидел джип Станислава Валентиновича, паркующийся прямо на тротуаре у входа в кафе. Над дверью прозвенел колокольчик, и Станислав Валентинович подошел к моему столику:

– Поехали? – спросил он очень сухо.

– Да, сейчас, только счет оплачу.

Я расплатился, мы с ним вернулись в компьютерный магазин, погрузили мои покупки в багажник его машины, и он отвез меня до дома. Все это он сделал, не сказав ни слова, пока мы ехали, я слушал уже знакомого мне певца, который очень некстати пел о расставании – пел тихо, полушепотом, пел от лица покойника, пел о том, что он навсегда будет с любимой, пел о том, чтобы она помнила…

Не сказав ни слова, Станислав Валентинович помог занести мои покупки и все так же молча уехал. Почему он согласился помочь, для меня так и осталось загадкой.