Текст книги "Одиночный побег. Корреспондент. Роман и повесть"

– А, деньги… Да нашел тут чемодан с деньгами, пришлось пришить кое-кого, правда.

– Дурак, – засмеялась Ольга.

Он снова прижал ее, легко поднял мордашку за подбородок и ее пухлые губы слегка раскрылись для поцелуя. «Feaver» звучало с первого этажа – «Ты заводишь меня, ты бросаешь меня в дрожь, в лихорадку, я чувствую, что бешусь в твоих объятиях».

Официант, стоя вдали, заулыбался. Вечер сегодня обещал быть удачным в плане чаевых.

По дороге домой в такси Ольга дремала на его плече, что-то бормоча. Неожиданно она проснулась и спросила:

– И сколько ты заплатил за этот ужин? Это, наверное, безумно дорого!

Олег Жил на 19-м этаже в новой башне в Теплом Стане.

Из его окна, а точнее, лоджии, что вела с кухни, и куда они вышли подышать свежим воздухом, открывалась шикарная панорама на Москву.

– Вот здесь я живу, – сказал Олег, показывая за окно.

Было часов 10 вечера. Июньский поздний закат красил тончайшими оттенками малинового с оранжевым все небо на горизонте. Солнце только-только зашло, но небо все еще светилось внутренним светом. Зарево отражалось в окнах новостроек яркими бликами, как всполохи костра.

Оля смотрела, как завороженная, на это пиршество света:

– Как красиво!

– В такие минуты хочется сочинять стихи или песни. – Он обнял ее и прижал к себе. – Оставайся.

…Они лежали обнаженные на раскладном диване. Из угла их обдувал большой вентилятор. Оля гладила его плечи. На одном из них красовался большой неровный шрам.

– Это шрам от пули?

– Почти. Под Шатоем кассетная мина. Андрюхе Цыганкову ноги оторвало. А меня задело слегка. Я везучий.

– Ты воевал… – Она поцеловала его в плечо.

– Пришлось…

– Ты такой сильный, надежный, и загадочный.

Он повернулся к ней:

– Чем же я загадочный?

Ольга подумала.

– И все-таки, кто ты? Бандит? Богач? К чему вся эта пыль в глаза? Неужели ты думаешь, что мне все это надо, чтоб меня завоевать? Да если хочешь знать, я влюбилась в тебя еще с первого взгляда, когда ты приходил в кинотеатр. Уже тогда готова была ехать за тобой, куда глаза глядят! – Она потянулась к нему губами.

– А решила поехать к себе, – усмехнулся Олег и повернул ее навзничь.

– Ну как же, девичья скромность.

Олег погладил ее лицо, поцеловал в шею.

– Пойми, все это нужно мне. Это я хочу испытать. Это у меня бзик. Это даже не ради тебя. – Он сел и стал серьезным. – Просто я очень долго жил паршиво. Гнусно жил. Потому что сам дурак. Потому что страна такая, потому что не нужен никому, понимаешь? Все, в общем, было как-то… А сейчас, сейчас не знаю… надоело. Я хочу почувствовать этот мир. Хочу любить, ни о чем плохом не думать, снова поехать за границу. Ну, ну не зря же ты мне встретилась. А?

Он поцеловал ее руки, лицо:

– Ну, ну что?

– Не знаю, вроде мне хорошо, но что-то не так… Ведь ты меня не бросишь? Это все взаправду?

– Глупая. Нет, конечно. Не брошу.

И он снова впился в ее тело губами…

А потом была ночь, но Оля не спала. Он почувствовал это, повернулся к ней:

– Что? Что ты не спишь?

Она смотрела в потолок и думала о чем-то своем.

– А Тихон знаешь, такой странный стал, – сказала она. – Мама, говорит, я слышу голоса. Я даже пугаюсь. К врачу что ль его отвезти?

Олег сквозь сон не понял, о чем речь:

– Голоса? Какие голоса?

– Не знаю. Говорит, что может вылечить болезни.

– Вылечил кого-нибудь?

– Да, бабушку от головной боли. Дотронулся до нее, до пяти досчитал, и голова перестала болеть. Представляешь?

– Молодец.

– Да-а. Очень хочет, чтобы я ему родила сестренку. – Ольга задумалась о чем-то, улыбаясь и закрывая глаза. Олег тоже улыбнулся, засыпая:

– Вот этим мы и займемся в ближайшее время.

Но он не заснул. Ему грезилась война. Воспоминания приходили снова.

Тот же подвал. Олег сидит напротив Хамзата.

Хамзат довольный, колет гранатой орехи, ест:

– Хочешь? – кивает Олегу

– Нет.

Хамзат смотрит на него внимательно. Другие чеченцы сгруппировались вокруг.

– Ну что, старичок… я-то здесь, а где твои? Что-то они о тебе не сильно беспокоятся…

Олег глядит на него волком.

– Да ты не боись, – успокоил Хамзат, – я с салагой не воюю. Ты что – тебе приказали, ты пошел. Срочник?

– Да.

– А че не отказался?!

– Не мог, меня не спрашивали

– Не спрашивали… – передразнил Хамзат. – Ну вот, – колет он орехи, – теперь ты видишь, что гавно твои командиры. Наверное, забыли про тебя…

– Не забыли, – с усилием выдавил из себя Олег.

– А я говорю, забыли… сейчас опять стрелять начнут. Десять минут прошли.

Олег помрачнел.

– Ладно, давай выпьем, солдат! Ты узнаешь, что Хамзат Бароев свое слово держит! Сказал, перемирие, значит, перемирие. Держи! – Хамзат движением кисти двинул по столу граненый стакан. Свой поставил перед собой. Взял бутылку водки и налил оба до половины.

– Ты что, может, не пьешь? – грозно спросил Хамзат. – Не выпьешь за свою жизнь?

Олег взял стакан.

– За свою жизнь выпью.

Хамзат одобрил:

– Ну вот. А я выпью за свою! Кто знает, что с нами будет!

Чеченец опрокинул стакан.

Олег тоже.

Выпив, Хамзат, поставил стакан, подвинул ему орехи.

Олег взял один орех, разломил его.

Хамзат усмехнулся:

– Извини, браток, больше закусить нечем.

Чечены вокруг засмеялись.

– А теперь иди! – скомандовал Хамзат. – Иди к своим, пока я не передумал и передай своим, что сейчас мы будем дырки в них делать.

Боевики снова засмеялись.

Олег встал, сделал два шага, пошатнулся, затем уперся в кого-то, чуть не упав.

Опять смех.

– Иди, вояка! Или проводить, а то не дойдешь?

Хамзат показал свои белые зубы. Его смеющееся лицо расплывалось в расфокусе, когда Олег смотрел на него.

Олег шел через площадь со щебнем, с разбитым танком и БМП, мимо трупов, мимо горящих обломков, его слегка пошатывало, по плитам мела поземка, а из окна покинутого дома в него целил чеченский снайпер.

Глава восьмая. Охота на сурков или новая русская философия

Договариваться с чеченом Русланом троица поручила, естественно, Задкову. Завод находился в его ведении, так что ему и решать этот вопрос. Ехать пришлось самому. Руслан по телефону не захотел обсуждать этот вопрос, а самому ехать ему было ни к чему. У него сейчас сезон охоты на сурков, вот он и позвал Задкова прогуляться с ним в донские степи, пожарить шашлыков, пострелять, а заодно и дело обсудить.

Стрелять Задков любил, у него был свой любимый карабин Блэйзер Р93, а вот вид крови ему не нравился, разделывать животных он всегда поручал егерям.

Руслан, он же бывший чеченский полевой командир Хамзат Бароев, давно уже занимался строительством. Когда к власти в Углегорске пришла банда Задкова – Темного, у Хамзата как раз было несколько подрядов на строительство микрорайона и еще кое-чего на окраине Углегорска. Это, однако, не устраивало новую власть, Задков сам был строитель, и у него была своя строительная фирма «Егорий», которую после избрания мэром он оформил на сына. Этот «Егорий» и получал подряды на строительство от областной власти в своем, соседнем с Углегорском районе.

Руслан же хорошо ладил с областным начальством и уступать рынок не собирался. Уперлись по сути в одну улицу на окраине города, где стояло несколько деревянных домов, жители которых не собирались выезжать за отступные. Руслану надоело с ними бодаться, все-таки он был не местный, но они срывали сроки, и он, в конце концов, уступил Темному, так как именно он контролировал город к этому времени.

Темный с самого начала решил договариваться мирно, ибо стрельбы уже было достаточно и входить в новую власть надо было тихо, не вызывая прежних скандалов. Достаточно постреляли они предыдущие 15 лет. Теперь, когда им досталась власть в городе, такие мелочи, как контроль над рынком, или над строительством пары домов, их не особо интересовали. Тут открывались гораздо большие перспективы. С Русланом удалось тогда договориться, и он перебрался в соседнюю область.

– Глупые животные, – констатировал Задков, кладя в исчезающем утреннем тумане очередного сурка метров с двухсот и глядя в оптический прицел своего карабина, укрепленного на сошках. Ему казалось, что это какие-то мелкие людишки, которые стоят у него на пути. – И чего вылезли? Сидели бы по норам, не высовывались!

День обещал быть жарким, и в такую погоду сурки были пугливы, близко не подпускали. Тем не менее, то там, то здесь в степи появлялись торчащие фигурки любопытных животных.

– С двухсот положил? Ай, молодца! – похвалил Хамзат (так и будем его называть для ясности). – Пойдем поглядим, какого завалил.

Задков, гордый удачным выстрелом, последовал за Хамзатом. Егерь с двумя телохранителями остались у джипа.

– Так вот какое дело, Руслан, – начал Задков, – человечка бы надо нам найти одного. Я знаю, ты в этом деле большой спец. Он не свое забрал и бегает где-то, гаденыш. Мы даже кто такой не знаем, какой-то случайный фраер.

– Как получилось? – заинтересовался Хамзат.

– Знаешь ведь наш ликероводочный завод в Углегорске?

– Как не знать, вся область знает!

– Был там у меня директор, Кантор такой, сбежал со своей шалавой и портфель денег прихватил. А в Москве его этот фраер завалил в гостинице. Ни кто такой, ни откуда взялся, никто ничего не слышал.

– А много денег-то прихватил?

Задков замешкался:

– Да не знаю я, может, там ничего и не было, в портфеле-то!

– Ну, а раз ничего не было, – усмехнулся Хамзат, – так я тебе ничего и не принесу, когда найду этого фраера!

– Ну, ладно-ладно! – засмеялся Задков. – Я ж не потому что, – тяжело перешагивал он ковыль и перекати-поле, – я не в том плане, что обманываю. Когда я тебя обманывал? Я в смысле, черт его знает, что у него с собой было, ну, по нашим данным лямов пять евро.

– Ого! Ну, а ты что хочешь-то от меня? На мокруху я не пойду, мне сейчас это не с руки.

– Да ты найди его только, а уж мы сами! И в долгу перед тобой не останемся, Руслан!

– Ну, вот это другой разговор! – Впереди в 50 метрах показался зверек в стойке. Хамзат вскинул карабин и, почти не целясь, уложил зверька. – Еще один! А че сами-то, не можете найти? Выйди на оперов.

– Старик, я же знаю, что у тебя быстрее получится! – Задков прекрасно осведомлен был о его связях в ФСБ. Да и куда ему, Задкову, на оперов выходить, когда на него самого было недавно уголовное дело заведено?

– Ну, а раз знаешь, я возьму лимон зеленых! Устраивает?

– Ой, Руслан, это как-то много! – Задков схитрил, так как про остальные миллиарды рублей он решил вообще не говорить. Да и чего о них говорить, если искомый фраер мог не иметь о них никакого понятия, а вот найдя его, они бы с Темным уж добрались бы до истины. Чечен же всегда попросит процент от того, что найдет, – рассуждал Задков.

– А откуда я знаю, сколько он на самом деле украл? – резонно спросил Хамзат.

Задков задумался:

– Ну не мочить же я прошу…

– Ладно, – сказал Хамзат, поднимая свой трофей. – Во-первых, не известно еще, чем дело обернется, может он спец какой или из блатных, или там вообще банда – так что тут не зарекайся. Когда на тебя ствол наставят, знаешь, приходиться самому стрелять.

– Это логично, – согласился Задков.

– Ну вот, а поэтому давай так. Я рискую? Рискую. Значит, лимон баксов мой, а что сверх того, то все ваше – это меня не волнует. И кто заплатит – он или ты, мне тоже без разницы. Идет?

– Ладно, – негромко согласился Задков. – Только прошу – достань тот портфель, что у него с собой был. Там у него еще что-то должно быть, все бумаги нам важны! Я тебе вот на диск сюжет новостной записал. Там этого фраера видно и портфель при нем. Видно, правда, плохо.

– Не боись, если что найду, тебе отдам. Ну, а уж если ты меня подставить решил, – сощурился Хамзат, – тут этим не отделаешься.

– Да с чего мне, у нас с тобой все чисто вроде, – сказал Задков неопределенно, и холодок пробежал по его спине.

Они подошли к трофею Задкова. У норы лежала увесистая тушка животного.

– Ну вот, – поднял Хамзат за уши трофей, – борова завалил килограмм на 7! Ай, молодца! – он снова показал свои белые зубы.

Жаркий день созревал. Они перебрались в дом егеря, где во дворе была площадка для разделки животных, укрытая кронами деревьев. За разделкой сурков Задков наблюдал брезгливо.

«Вот так будут и меня разделывать, если что», – ухмыльнулся он про себя. Егерь с Хамзатом заспорили, каким ножом лучше свежевать. Егерь предлагал свой маленький, настаивая, что, чем меньше нож, тем лучше охотник. Хамзат же показывал свой новый непальский клинок, с каким ходят гуркхи на войну. Над этой кукрей потешались все, кроме Задкова, начиная с самого начала охоты. Минут пять они беззлобно пререкались и шутили друг над другом.

– Смотри сюда и запоминай! – сказал Хамзат егерю. – Он повесил трупик сурка на ветку вниз головой, подвязав за задние лапы, и ловким движением своей кукри надрезал шкуру в нужных местах. Мгновение – и шкура повисла, отделив ее от тушки, он бросил на траву. – Я их не выбрасываю. В хозяйстве пригодятся. Вот, а теперь смотри, засекай время – одним движением – рраз! – вскрыл брюшину, вынул внутренности. – Желчный пузырь! – достал он комочек плоти и выбросил.

Задков поморщился и отвел взгляд, по вискам тек пот.

Он вспомнил себя маленьким мальчиком, как они дрались стенка на стенку с соседней улицей. Тогда ему, десятилетнему пацану, разбили нос и коленку. Как он плакал, жалея себя! Он плакал, пока мама мазала его зеленкой, дула на ранку и приговаривала что-то ласковое. Он вспомнил, как ребята из соседней школы жестоко избили ногами его одноклассника симпатичного Сашку Баранова за то, что он нравился девочкам. Это было в девятом классе. Его принесли тогда на школьный двор, на нем была серая школьная форма, избитыми руками он держался за пах, вздрагивал всем телом, лицо его было все в слезах. «Как жестока жизнь», – подумал тогда маленький Задков. Этот урок жестокости он запомнил навсегда. С той школой всегда были стычки, ему тоже от них доставалось. Затем в строительном техникуме он выступал на спартакиаде и так разбежался на сто метров, что упал на асфальтовой дорожке и ободрался в кровь. В медпункт его отнесли на руках, а потом однокурсники сочувственно наблюдали, как он стонал от боли и морщился. В армии он видел, как солдату оторвало руку сброшенным в реку понтоном, неделю он не мог прийти в себя.

Когда углегорский бизнесмен Максим Челышев схлестнулся с ним на почве контроля над рынком аренды площадей, он уже знал, что один из них живой не будет. То была старая углегорская братва, которую они с Темным потеснили в 2004-м году, когда Задков первый раз выиграл выборы. Выход на свободу Темного в 2003-м ознаменовался новым переделом. Тогда же в собственной бане в центре города неизвестные замочили из автоматов авторитета Козлова, погоняло Козел, а с ним человек 10 охраны.

Задков помнил, как Челышев орал в его кабинете, тогда еще молодого мэра «Я тебя закопаю!». «Посмотрим, кто первый протянет ноги!» – ответил тогда Задков, и это слышали многие, а через пару месяцев Челышева застрелили во дворе его дома под Углегорском. Конечно, это было дело рук Темного и Семенова. Улик, естественно, не оказалось.

Взгляды Задкова на жизнь были просты. Все в жизни представлялось ему естественным отбором.

Россия – богатая страна, – рассуждал он, – нигде в мире нет столько добра, лесов, полей и рек. Нет столько полезных ископаемых. При этом жители России живут в среднем, как в Латвии или какой-нибудь Португалии, где ни черта нет, кроме рыбы – по уровню ВВП на душу населения, к примеру. Пенсии как в Африке. Следовательно, все остальное просто воруют. Поэтому кто-то живет совсем не так, как в Латвии, а очень даже хорошо. Эти «кто-то» руководят министерствами, отраслями и госкорпорациями, они выступают по телевизору, имеют дома за миллиарды рублей, за них голосуют. Отчего же не воровать и ему? Жители ведь к этому привыкли!

Воровать он начал давно, еще будучи молодым прорабом.

Так уж получилось, что область эта была под особым контролем компетентных органов. В том смысле, что все распилы мимо этих органов не проходили. Есть, например, песок. Добывать его легко – бери да копай. Глубоко не надо, это не нефть. Себестоимость небольшая. Зато спрос на этот песок колоссальный. Песок нужен для бетона, бетон – для строительства, а строительства у нас везде полно. Хороший песок с области пользовался огромным спросом. Он был буквально «золотым». Поэтому карьеры возникали где можно и нельзя, а по-большей части, где нельзя.

И Задков знал, что карьер этот принадлежит ни Пете, ни Маше, а черт знает кому на Маршалловых островах или на Луне, зато прибыли с него идут и в карман местной администрации, и в федеральные органы, и в федеральные контролирующие органы и в органы, контролирующие эти контролирующие федеральные органы. Так как контролирующих органов было несколько, иногда они не могли сговориться друг с другом. Тогда на короткое время карьеры останавливали работу, пока не приходила весть, что кого-то из работников контролирующих органов отстранили, значит, победила другая группировка, и через несколько дней работа карьеров возобновлялась. На другом полюсе были жители местной деревни, у которых испортилась вода в артезианских скважинах, так как при рытье карьера пробиваются водоносные слои, и туда попадает песок и грязь. Мало этого, исчезает вода, питающая деревья, и высыхает лес на площади в несколько гектар.

И, когда такие жители обращались к Задкову, он ничего кроме жалости к ним не испытывал, потому что они даже себе не представляли, какие интересы стояли на той, противоположной, стороне!

Великая воровская схема была заложена в самом устройстве государства, так ему казалось. Любая стройка требовала денег государства. Все деньги государства распределяют конкретные люди. Следовательно, если бюджет стройки завысить в четыре раза, и этот бюджет будет принят теми людьми, которые в этом заинтересованы, то всем очень хорошо достанется по жирному куску. Задков не удивлялся, что в городской бюджет можно вписать почти все, что угодно, лишь бы это было выгодно тем, кто этот бюджет утверждает сверху.

На крупных стройках все происходило примерно так. Есть компания-застройщик. Как правило, это просто контора, где сидит несколько человек. Все, кто что-то делают руками, находятся у них на подряде. Руководитель этой компании – родственник, например, племянник какого-то очень-очень крупного чиновника, который входит в какой-нибудь президентский совет, или 40 лет уже в строительной мафии, да к тому же кавалер всех церковных орденов. У этого дяди очень хорошие отношения с министром отрасли, и вот этот министр с самого верха лоббирует интересы этой компании в получении контрактов на строительство в тех местах, где у него прикормлена областная власть. Без всяких тендеров эта строительная компания начинает строить микрорайон или, например, очистные сооружения. Строят их за 200 миллионов, а выделяют на это дело миллиард. Таким образом, остальные 800 миллионов растворяются по всем инстанциям, начиная от городских властей, прокуроров, эконадзоров всяких и, кончая даже не тем орденоносным дядей, у которого хорошие связи, а самим министром!

Есть и более простые схемы. Например, надо жителям выбрасывать мусор. Жители платят налоги на утилизацию мусора. Мусор городские власти должны сжигать на мусороперерабатывающем заводе. Но проблема в том, что это мусороперерабатывающий завод еще не построен, и черт его знает, когда он будет построен! Поэтому, налог собирается исправно, а вот мусор можно свалить на окраине города или в чистом поле. Деньги же перекинуть на другой счет. А, чтобы жители не компостировали мозги, почему у них на окраине города огромная свалка, которая к тому же горит каждое лето, источая удушливый, ядовитый дым, так как свалено в эту кучу без разбору все подряд, для этого эту свалку можно просто по документам обозвать «природоохранная зона». Тогда приезжающим органам можно объяснить просто: «никакой салки здесь нет, и быть не может, а бомжи разводили там костер».

Задков так хорошо освоился всего лишь за первый срок пребывания у власти, что не останавливался уже ни перед чем.

Вот недавно та самая блатная компания «Морион», с которой он сотрудничал еще с прорабских времен, решила застроить рощу на окраине Углегорска. Местные жители подняли бучу, позвали телевидение. Роща оказалась мемориальной, посаженной в честь героев-летчиков. В конце концов приехал сам губернатор, стройку пришлось отменить. Так этот «Морион» подал в суд на компенсацию убытков на городскую администрацию, то есть на Задкова. Ведь микрорайон был в строительном плане города! Сумма иска составила миллиард рублей! И поделился он пополам. Половина Задкову, половина этому «Мориону». Вот так надо работать! Ведь суд был того же Задкова, Углегорский. Доить бюджет можно бесконечным количеством способов. Задков это знал. Государство не обеднеет. Знали это и все чиновники.

Коммерческая застройка росла как на дрожжах. Мало того, что Задков строил сам вместе с Темным своим «Егорием», мощностей все же не хватало, и крупные столичные компании вполне освоили рынок.

Строили они так. Надо построить на берегу реки жилой комплекс. Место очень выгодное. Слева роща, впереди запруда. То, что эта запруда – вообще-то часть реки за плотиной, и строить здесь в водоохранной зоне нельзя, но место-то красивое – поэтому строить можно, но Задкову надо заплатить по миллиону долларов с каждого подъезда многоэтажки. Так, глядишь, и разрешения появляются, и СНИПы и ГОСТы – все в порядке! И вообще, это не река, подтверждает местный эконадзор, а пруд! А к пруду все эти ограничения не относятся!

Дальше – больше! Зачем жителям города разные такси? 150 тысяч жителей это не мало. Таксофирм может быть много. Но должна быть одна – и она принадлежит Темному и Задкову. Зачем жителям много кинотеатров? Кинотеатр должен быть один! Чтобы все шли туда, и находится он будет в торговом центре Задкова. Зачем жителям бесплатные стоматологические поликлиники? Должен быть один бесплатный стоматолог на всех. А для тех, кто не хочет сидеть в очереди с 5-ти утра, есть замечательный медицинский центр «Алиса», где есть и стоматолог, и гинеколог, и японское оборудование, правда, он платный и принадлежит жене Задкова. И т. д. и т. п.

В конце концов, он настолько оборзел, что все вокруг принадлежало троице Задков – Темный – Семенов и их родственникам. Его бы прокатили с треском на следующих выборах, но беда в том, что для того, чтобы кому-то выиграть выборы у Задкова, надо зарегистрироваться кандидатом. Для этого надо собрать достаточно голосов и не бояться, что тебе сломают ребра, а во-вторых, надо иметь достаточно денег, чтобы выиграть эти выборы. А денег надо было много.

И когда подошел срок вторых выборов, выяснилось, что весь бизнес в городе принадлежит троице, все газеты и СМИ в городе принадлежат троице, и тот независимый кандидат, который хорошо говорил, и которому удалось собрать 5 тысяч подписей, только и мог, что хорошо говорить, а денег у него не было никаких – ни на саморекламу в СМИ, ни на что другое. К тому же ребенок знал, что для того, чтобы стать мэром, нужно занести губернатору 5 миллионов долларов. А откуда деньги у кандидата наук, победителя передачи «Умники и умницы»?

Итак, Задков господствовал безраздельно, и хоть в качестве холуя у Темного и Семенова, зато он знал, что у него всегда есть пожарная кнопка. Эта кнопка – его «рука». А именно, сидевший с ним в одном классе паренек в городе Егорьевске Рязанской области, вдруг стал большим-большим человеком. Таким большим, что, когда завели уголовное дело на Задкова за подпольный завод «Урожай» пару лет назад, понадобился всего один звонок, чтобы оно растворилось в небытии. Ну, и чемодан денег, конечно!

И сейчас был такой момент, что эта помощь ему могла вновь понадобиться. Все сгруппировалось против него. Этот долбанный «Урожай», будь он не ладен, мог рассорить его с покровителем, а с Темным и Семеновым уже рассорил, хоть они никогда по-настоящему и не дружили. Завелись какие-то казаки, какие-то чертовы хуторские атаманы, которые высмеяли Задкова на областном ТВ за порчу пруда, где был построен элитный жилой комплекс. Якобы Задков сливал в этот пруд остатки цемента и дерьмо из канализации, хотя это были всего лишь дренажные воды. Канализация скорее всего тоже была, но разово, пока таджики жили в строительных бараках. Правда, таких сливных канализаций было семь – по всему течению местной реки Талки, которые некоторые еще считали достопримечательностью.

Но и этого мало. Объявились защитники культурных ценностей и заявили, что новые городские очистные сооружения строились в 20-ти метрах от кладбища, на котором похоронены якобы первые известные на Руси христиане. Наверняка ведь вранье! Кто их знал этих первых христиан на Руси?! Кто их видел в лицо вообще?! А само это место является якобы курганным захоронением древних вятичей и кривичей!

Приехало центральное телевидение, сделало сюжет. Вышел местный житель, сухой и строгий полковник ФСБ в отставке Павлов, бывший большой начальник по идеологической работе, и сказал, что здесь водоохранная зона, и строить очистные здесь нельзя. Якобы завышены реальные параметры – вместо имеющихся 2-х метров ширины реки, написано 8. Так что все дерьмо останется у них на берегах и поселение потонет в говне. Что ж, возможно он и прав! Но что делать? Очистные ведь уже построены!

Тот самый дядя, кавалер всех церковных орденов первой степени, пролоббировал ту самую строительную фирму «Морион», которая все здесь и строит. Ранее эта фирма уже начала строить очистные в другом месте, где все было одобрено экологами и археологами, и там действительно было все правильно, но то было для одного города, где Задков работал раньше, поэтому труба была маленькой, а сейчас то у него по факту 2 города в одном! Следовательно, после слияния городов, жители гадят в два раза больше, и очистные надо строить гораздо мощнее – да и деньги, выделенные под это, уже распилены! Да и труба-то на 80 тыс. кубометров дерьма в сутки уже лежит! Да и отстойники-то уже построены, вон и вторую очередь начали под второй коллектор, и площадку разровняли. А эти тут бучу подняли федерального масштаба! За несанкционированное начало строительства второй очереди «Морион» оштрафовали – а что делать? Иначе защитники «исторических ценностей», чего доброго, дойдут до президента! Нет уж, пускай пока так постоит. Пусть они там сами наверху решают, а он, Задков подождет, ему своих проблем хватает!

Взбесились многодетные мамаши. Каждый день выстраивают пикеты у администрации – мол, почему не платят пособия!? А кто ж вам виноват, если вы не указываете в анкете своих доходов? У нас ведь прожиточный минимум есть – читайте закон! Коли выше – то извини, подвинься! Наслали ведь областную прокуратуру, депутатов от ЛДПР! Чего-то проверяют. А вдруг и впрямь нароют чего-нибудь? Вырвать бы ноги этим жалобщикам, как они мешают жить! – думал он.

И снова, выцеливая очередного сурка, он представлял себе мамашу в пикете, или борца с городской канализацией или журналиста с областного телевидения, или, лучше, хуторского атамана в лампасах – словом всяких бессмысленных и бесполезных тварей, не знающих, на кого они замахнулись.

А тем временем в УВД Центрального Административного Округа следователь Потапов разглядывал размытые снимки с видеонаблюдения в гостинице. Были отпечатки пальцев, были описания очевидцев – швейцар в гостинице, пара иностранцев, консьерж, но все это как-то приблизительно, неоднозначно. Документов-то на ресепшене у Олега не попросили – подумаешь, кто-то решил помочь инвалиду, бывает! Вот и сидел Потапов в своем старом дешевом пиджачке и морщил лоб, с какого бы конца ему зайти. Фоторобот-то, конечно, он разошлет, но сколько таких уже было – и висят они месяцами по отделениям, а толку-то! Да и точный ли это фоторобот? Один не помнит нос, другие – глаза.

Из родственников тоже никто особо не волновался. «Глухарь», – подумал Потапов. Одно его занимало в этой истории. Кто принес отравленную водку? Одна бутылка исчезла, а другая такая же с отравой осталась. И на ней были только отпечатки Кантора. Значит, это он собирался кого-то отравить!? Он пробил его по месту работы – вышел на «Урожай». Там ответили, что «да, был такой директор, но исчез, думали, к родственникам уехал, поэтому не искали». Странно как-то это казалось Потапову. Исчез человек, директор крупного завода, неделю нет, никто не обращается. Копнул глубже по этому делу и выяснил, что-заводик-то был арестован пару лет назад еще при том же Канторе, да вот теперь все аресты сняты, уголовное дело закрыто. А почему? Не посоветоваться ли ему с однокашником из Генеральной прокуратуры, что там за заводик такой и с чем его едят?