Текст книги "Одиночный побег. Корреспондент. Роман и повесть"

Одиночный побег. Корреспондент
Роман и повесть
Максим Юрьевич Смирнов

© Максим Юрьевич Смирнов, 2017

ISBN 978-5-4485-9839-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Небольшое предуведомление

Герои обеих книг хоть и имеют некоторые отдаленные общие черты с автором, но также и существенные различия. Так что я уверяю почтенную публику, что лирический герой и автор – это разные люди, а уж тем более мысли и высказывания второстепенных героев, которые могут быть прямо противоположны моим собственным мыслям.

М.С.

Одиночный побег

Достигнуть зари можно только тропою ночи.

Джебран

Предисловие. Не спрашивайте, где я взял свой первый миллион, остальное я все распишу до фунта

На Олдбромнтонском кладбище в Лондоне хорошо и спокойно на душе. Старинные могильные плиты придают всему этому месту достоинство величавого средневековья. Никого нет вокруг. Наверное, англичане не любят ходить на кладбища? Впрочем, сегодня же суббота. Кому придет в голову переться в субботу сюда – в эту меланхоличную могильную тишину, когда можно прекрасно отдохнуть за городом?

Шум и без того тихого района совсем пропадал за массивными каменными стенами. Олег расхаживал среди могил, разглядывая надписи. Позавчера Оля решила побыть моделью, и здесь проходила ее первая фотосессия. Мастер оказался большим эстетом и решил пофоткать ее посреди могил. Точнее, он выбрал старый склеп с колоннами, вонзил там свой треножник, а Оля прислонялась к столбам. Наверное, это будет очень поэтично. Конечно же, она боится оставаться с фотографом наедине, и Олег должен присутствовать где-то рядом. Все-таки она красавица. Вот он и бродит по этим аккуратным кладбищенским аллеям, краем глаза не упуская из виду фотографа.

Олег Колесников живет в Лондоне уже шестой год. На вид ему лет 40. Строен, подтянут, жилист, с выразительными карими глазами. Такие бывают у собак и киноактеров. Можно было бы назвать их печальными, но это от пережитого. А переживать было с чего. Но это в прошлой жизни. Сейчас он живет в доме с видом на Темзу. Покупает рубашки в Turnbull & Asser, а ботинки у него от Gohn’a Lobb’a за две тысячи фунтов. Ну, это так – решил выпендриться. У него нет собственного производства, зато у него есть деньги и хорошие знакомые. Он инвестор и меценат. Вкладывает деньги в разные проекты и получает прибыль. На эту прибыль он поддерживает кружок русскоязычных эмигрантов, пытающихся писать стихи. На его деньги они издают свои незрелые вирши. Сам он тоже печатается под псевдонимом Karenin. Он же арендует для них помещение по средам. Иногда он бывает на аукционах, где приобретает антиквариат, в основном это русское серебро и фарфор. Он даже изредка ездит в Москву. Пара симпатичных девушек заведует там антикварными магазинами, и у него с ними приятельские отношения.

Что-то продать там, что-то продать здесь – хоть бы тот здоровый красный винтажный магнитофон с корпусом в виде «линкольна» 70-х, который он купил за бесценок в английском городке Рай. Он отдал его в Москве за 2000 долларов. Имея миллионы долларов, это не бизнес, это развлечение. Ну, не сидеть же дома целыми днями, раз у тебя есть деньги? Так даже стихи не напишешь, которые здесь все равно никто не читает. Англичане больше любят не читать, а считать …фунты. Впрочем, какая нация не любит считать деньги?

А они, выходцы с постсоветского пространства, собираются по средам под руководством бывшего детского писателя и литературного авантюриста, уехавшего из России еще в начале 90-х, Антона Кацко. В свое время в Союзе он издал «перевод» никому не известного средневекового японского поэта Хирохито Като, все вирши которого Антон сочинил сам. Асоциальный элемент, чуждый и одинокий в просторах Лондона, пытается спеть свою песню друг другу. На деньги Олега они издали уже третий собственный сборник! Вирши незрелые по форме, но искренние. А потом, кому какое дело, как я пишу, – думал Олег, – ведь я пишу для самого себя. Жена Оля тоже не сидит дома. С тех пор, как Тихона отдали в русскую гимназию, у нее появилось свободное время.

Деньги в инвестициях дают неплохой процент, и на это можно жить не работая. Но и ей не сидится на месте. Она закончила школу искусств, занялась макраме, потом обошла все театры – а их здесь не мало – и музеи. Открыла собственный магазин одежды. Коллекционные модели пользуются интересом у местных модниц. В конце концов, на одной тусовке им представили фотографа «Vogue», и он тут же оценил все достоинства Ольги в качестве модели. Да, за последний год она похудела, стала ходить на шейпинг и бегать на велотренажере. Беззаботность красит женщин. Она расцвела. Олег посматривал, как она позировала на краю склепа, и новые, до того неведомые очаровательные черты его собственной любимой женщины открывались ему. Маленький животик так удачно скрыт розовой кофточкой, так что фотограф ни в жизнь не догадается, что она беременна.

А ведь от скуки они с Тихоном даже поначалу собирали малину в Кенте по 2 фунта за килограмм! Покупка квартиры в элитном доме слегка уменьшила их состояние. Зато вложенные под хороший процент в один инвестиционный фонд деньги приносили раз в месяц по 20000 евро на карточку. Теперь у него есть и акции крупных российских компаний. Как говорится, «при скромной жизни хватает». Раз в год на королевские скачки в Эскоте съездить можно. Благо, все можно сделать, если у тебя есть деньги. По крайней мере, в России. К счастью для Олега, Европа в этом смысле не сильно отличалась от России. Просто надо знать места.

Основная задача его пребывания за границей была в том, чтобы не афишировать – откуда у него эти деньги. Впрочем, англичане в этом плане весьма корректны. У них тут популярна пословица – «Не спрашивайте меня, где я взял свой первый миллион, остальное я распишу до фунта». Иностранные доллары здесь не облагаются налогом, поэтому половину Белгравии и Мэйфэер заняли особняки российских олигархов. Олег не афишировал себя в бизнес-тусовках, это было ни к чему! Сходить раз в неделю в клуб Movida на русскую вечеринку с ди-джеем из Москвы, попить пива «Балтика» на празднике русской зимы на Трафальгаре, русская гимназия, которую он организовал, да вот литературный кружок бывших соотечественников – вот и вся его русская жизнь здесь, в Лондоне. А русский антиквариат заполнял пустующие полости его души, так ему казалось. Да к тому же он всегда в цене. Аукционы Сотбис и Кристи он не пропускал, не только блошиные рынки, которые здесь на каждом углу.

Олег прохаживался по тенистым аллеям кладбища. Мысли наплывали и уходили, сменяя одна другую без всякой хронологии. Что было вчера, что будет завтра, как жить? Где его место на этой прекрасной планете? И чем вообще ему оправдать свое существование в этой чужой стране?

С тех пор как Тихона отдали в русскую школу, где он с утра до вечера пять дней в неделю, появилось время вздохнуть свободно, пройтись, подумать о своей жизни. Грех жаловаться, все сложилось хорошо. Вот и Ольга, кажется, нашла работу. Лишь бы этот смазливый фотограф не подбивал клинья к ее аппетитной заднице. Вот смотрит, ирод! Боится, и правильно.

Русских тут вообще боятся и уважают. Когда он только приехал, чтоб осмотреться, снял дом на окраине Лондона. Естественно, это был не целый дом, всего лишь свой вход – английская терраса – типичное и довольно неудобное винтообразное пространство, где целый день приходиться лазить по лестнице с этажа на этаж, на которых разбросаны небольшие комнаты. Район непрестижный – сплошь эмигранты и люди простых профессий.

Сосед Алекс, 50-летний слесарь и рубаха-парень, в своем вечном синем тренировочном костюме с надписью England частенько захаживал на пару shot’ов водочки, и чтобы выразить свое уважение. Его промысел по выходным заключался в выуживании из мусорного контейнера на заднем дворе комиссионного в Пэддингтоне всякой бытовой аппаратуры, а затем продаже всего этого барахла на блошином рынке. У англиков в комиссионных не принимают электробытовые товары, многие этого не знают и сваливают все прямо здесь, чтобы не тащить обратно. Среди прочего – старые мобильные телефоны, радиоприемники, игрушки на батарейках и все такое.

В последнее время у него появились конкуренты – пакистанцы. Дождливым воскресным утром он жаловался, что эти гады буквально из рук вырвали у него классный магнитофон. В следующий раз Олег пошел с Алексом. Стоило вновь появиться пакистанцам, Олег вылез из бака с очередной добычей. Алекса уже прессовали двое темноволосых. Олегу же прямо в морду уставилась носатая физиономия, властно притянув его добычу к себе. Олег не отпускал.

Вдруг из глубины его русской души вырвался крик «Ай эм рашшн!» Дальше следовал отборный трехэтажный, не оставивший сомнения в справедливости этого первого замечания. В общих чертах Олег обещал ему сношение через разные отверстия в его волосатом теле, а также с его ближайшими родственниками.

Пакистанец еще секунды две моргал ему в лицо волоокими южными очами, после чего быстро попятился задом и убежал.

– Ок, ок! – затарахтели те двое, что держали Алекса за грудки.

Ситуация разрешилась сама собой. Место было признано за «русской мафией». Пакистанцы испарились.

В благодарность Алекс решил подарить Олегу выуженные оттуда же вполне еще неплохие ботинки. Олег отказался. Англичанин ничуть не обиделся. Ботинки ему оказались впору. Тогда он предложил поделить помоечный бизнес пополам. Он даже составил график посещений. Олегу отводилось три дня в неделю, за собой же, как за первооткрывателем хлебного места, он закрепил четыре. Олег благородно отказался, он не стал объяснять тогда, что он миллионер.

Воспоминание же об этом эпизоде доставляло ему не раз минуты беспросветного веселья. Это не единственная заслуга, которую Олег числил за собой в отношении Алекса. Еще он разъяснил ему смысл второй мировой войны. До того момента Алекс сомневался, на чьей стороне воевала Россия – за Гитлера или против. Зато он знал точно, что выиграли ее англичане и американцы.

Прохаживаясь по тенистым аллеям старого английского кладбища, Олег смотрел на надгробия. Английские аристократические фамилии и русские эмигранты – все рядом, без разделительных оград. Все-таки есть в этом что-то разумное – не строить крепостей из могил. Никаких оград! Все мы равны перед Богом! – так думал Олег.

Вот пошли русские фамилии – 20-е годы, 30-е. Митрополит Антоний Сурожский – недавнее захоронение, всего несколько лет. Они с Ольгой слышали, он был в большом почете у англичан. Они даже ходили в эту базилику, где он был настоятелем. Храм по форме католический, но внутри наш митрополит сделал все по православному – те же иконы, свечи. Ольга пристрастилась к службам. По воскресеньям ходит туда регулярно, берет с собой одиннадцатилетнего Тихона. Наверное, ей есть, о чем поговорить с Богом.

Олег знал, что она молится и за него. Эти годы спокойной на вид жизни дались ей непросто. Те убийства, которые он совершил, лежат и на ее совести. По крайней мере, она так думает. Олег знает, что она ни в чем не виновата. Он постоянно говорит ей об этом. Но и себя он не сильно корит. Совесть не заела его, как Раскольникова.

«Эти люди уже в лучших мирах, – так думал Олег. – Может, когда-нибудь я приду на исповедь. Но если бы я встретил Бога, я спросил бы Его:

– Господи, скажи – прав ли я? Ведь в этом мире драки за выживание, если ты подставляешь спину, в тебя стреляют. А если стреляешь ты…»

Так было и на войне, когда Олег убивал из табельного оружия в Чечне, так было и, увы, в мирной жизни. Только это не была та мирная жизнь, которую обыватель проводит на диване перед телевизором или в офисах, протирая штаны. Нет. Он хотел всего или ничего. Он хотел схватить свою судьбу за горло, и он схватил ее. Или он, или его – и победителей не судят.

Глава первая. Все плохо, но он встречает ее

К тому времени, когда все это началось, Олег Колесников уже успел повоевать в первую чеченскую, прийти контуженным, лечиться в госпитале, открыть собственную фирму, потерять родителей, разориться в кризис 2008-го, пару раз выйти из запоя, устроиться, наконец, таксистом в частную фирму. Шел 2010-й год, страна еще не восстановилась после кризиса.

Его гражданская жена Лена работала в салоне магии. Они жили вместе главным образом из-за секса. Хотя любовь поначалу и была. Вскоре она превратилась просто в страсть и привычку. Характерами они были совершенно разные. Лена была моложе Олега на 12 лет – крупная стройная брюнетка с бедрами 113 сантиметров и грудью пятого размера. При этом, однако, у нее еще была и талия! Она приходила пару раз в неделю. Иногда оставалась у него на день, иногда на три. Никогда не получалось у них жить неразлучно больше недели – всегда находилась причина для ссоры. Обычно, Олегу просто надоедал ее спорливый характер. Она, вообще, любительница поспорить, «овен» все-таки. Сам он тоже не лыком шит. Как только сваливался на голову быт, его начинали тяготить их отношения.

Готовила она редко, хотя и вкусно. Сексом занималась охотно, но была строптива. Вечно ей это взбредало в голову в самый неподходящий момент. Как-то Олег работал в ночную. Лена в очередной раз жила у него. За час до того, как Олегу уходить на смену, ей вдруг приспичило. Он старался, как мог, но его хватило только на один раз. Этого ей было мало. Лена крутилась перед ним и так и эдак, но Олег мог опоздать на работу и нервничал. В итоге он так и ушел, оставив ее неудовлетворенной. На следующий день она исчезла и болталась у какой-то подруги три дня, пока Олег, наконец, до нее не дозвонился. Она была сильно обижена, но и Олег был обижен на нее за то, что она так просто может исчезнуть, не предупредив, да и за упрямство ее, за непонимание, когда мужик может, а когда нет.

Но прошло время, и они опять помирились. Она снова жила у Олега. Они решили, наконец, прожить вместе столько, сколько смогут по максимуму, не ссорясь по пустякам. Кажется, тогда они выдержали уже две недели.

На работе в тот день давали зарплату. Заработки тогда упали. Машина была не Олега, и приходилось платить за аренду. К тому же, подорожал бензин. В итоге на руки он получил 15 тысяч. Что тут скажешь? Эти бабы, которые сидят в бухгалтерии, вечно нарисуют тебе все так, что ты еще и останешься им должен. Так что спорь не спорь, а скажи «спасибо» еще и за это.

Олег плюнул прямо перед окошком кассы и пошел по коридору. В тот момент он решил уйти с работы. Надо было что-то делать со своей жизнью. В 34 года он пахал как папа Карло за гроши, с семьей тоже неопределенка. Жениться на Ленке – это сойти с ума через две недели. Выгнать ее – тоже жалко. К тому же, она не могла иметь детей. Еще подумает, что из-за этого. «В конце концов, она любит меня больше, чем я ее» – так думал Олег. Так ему казалось во всяком случае.

В таких грустных мыслях он подошел к яме, где под желтой «ладой» копошился его приятель Егор. Они сошлись, потому что оба были на войне: Олег – по призыву после учебки, сержант, а Егор старшиной и по контракту. Они были на войне в разное время, но это не имело значения. Егору было лет сорок пять, черный с проседью в висках и мозолистыми мужицкими руками, он словно источал надежность. На таких, как говорится, работягах, и держится весь этот долбанный мир – они воюют, они сеют и пашут, они ходят на футбол и демонстрации. Вчера Олег как раз ходил с ним на футбол, после чего пили пиво в «Кружке». Сейчас Егор разбирал часть рулевой тяги в яме.

– Ну, что, получил? – Егор заметил друга и показался из-под машины, вытирая руки ветошью.

– Да, получил. 15 тысяч, – сказал Олег грустно. – Разве это деньги?

– Не говори, – Егор скривил лицо. – Бензин все дорожает.

– Да и аренда… Того гляди норму не сдашь.

– Да, я вон позавчера не сдал. – Егор помрачнел. – Жене домой зарплату стыдно приносить. Сынишка вон – купи да купи велосипед! Тут не до велосипеда. Самим бы ноги не протянуть.

– На своей надо! – завел Олег привычный разговор. – Да разве так накопишь с такой зарплатой? С Ленкой вон в магазин пошли – купи, грит, красную рыбу! Я грю, ты че, в своем уме?! Не, уходить надо. Ну ее к энтой матери такую работу!

– Да… – Егор задумался. – Моя вон тоже – пузо как на шестом месяце, хоть бы это, говорю, Тань, поди аэробикой что-ли займись! А она: сексом надо больше заниматься! Тогда и похудею!

Приятели посмеялись.

– Какой тут сексом, – продолжил Егор. – бухгалтерия морду наела! Лучше б в диспетчера пошел… – он выругался плюнул.

Они оба вздохнули. Егор помолчал и вспомнил:

– Слыхал, Сашка Михайлов умер?

Олег сразу представил Сашку Михайлова – полнощекого, веселого и всегда уверенного в себе. Ему стало не по себе.

– Когда?

– Вчера утром. Не проснулся – сердце.

Сашка Михайлов воевал тоже. Он был Олега однополчанин. Олег знал его жену, детей, часто не общались, но в гостях бывал. Ему не верилось, на него нашел легкий ступор. Как это может быть? Сашка Михайлов! Живчик из живчиков! Братан, кореш! Как же так…

Егор качал головой:

– На войне не убили, а тут…

– Да.

– Похороны завтра и отпевание. Приходи в 12.

– Ладно, приду, – пообещал Олег и направился к выходу. Затем остановился. – А где? Где отпевание?

Егор смотрел Олегу вслед:

– Еще не знаю. Узнаю – позвоню. Ты точно уходишь с работы?

– Сто пудов, – отрезал Олег.

– А Семен знает?

– Узнает. Пускай сам шестерит на хозяина. – Олег пошел на просвет, безнадежно махнув рукой.

Дома поджидала Лена. Семь часов уже пробило, значит, она должна быть у телевизора. В это время начинался ее любимый сериал. Из тех, что смотрят все женщины старше пятидесяти. Ладно бы иностранный, а то наш. Смазливые Паши и Маши признавались друг другу в любви и преодолевали бесконечные жизненные трудности на фоне гламурной действительности.

Конечно, она была на кухне и смотрела маленький телевизор. При встрече они не целуются. Могут даже почти не разговаривать целый вечер. Это совсем не означало, что ночью у них не будет страстного секса. Просто так лучше было сохранить приязненные отношения до ночи. Разговоры всегда были чреваты размолвкой.

Вот и на этот раз пришлось разговаривать. Олегу хотелось есть, а она уставилась в телевизор. Он прошел к холодильнику и положил туда несколько тысячных бумажек:

– Вот, на хозяйство.

Она брезгливо оценила немногочисленность купюр

– Это ты называешь зарплатой?

– Ну, твоей-то я вообще не вижу. – Олег открыл холодильник и извлек оттуда половинку помидора и одну холодную котлету. – Хотя бы приготовила что-нибудь, – пробубнил он.

– Ща, будет рекламная пауза и сделаю салат, – не отрываясь от телевизора, ответила Лена.

По телевизору показывали больничную палату. В койке лежал молодой человек с перевязанной головой, за руку его держала красивая девушка:

– Зачем ты сделал это? Зачем? Ради меня? – из глаз ее катились слезы.

– Маша, не надо плакать, прошу, – успокаивал раненый. – Я давно хотел тебе сказать.

– Ты понимаешь, – не оборачиваясь, сказала Лена, – ща самый момент ответственный. Ты пойми – сделает он ей предложение или нет? Я ж должна знать, иначе я ночь не засну! Вымой вон пока помидоры! – кивнула она на помидоры на столе.

Олег нехотя стал мыть:

– А нельзя одновременно резать и смотреть? – лениво спросил он.

– Нельзя. Отстань. Ты мне весь кайф сбиваешь.

– Отстань-отстань… Может, сначала поужинаем, а потом будем телек смотреть? Тем более туфта какая-то…

– А мне нравится, не нервируй меня!

Когда началась рекламная пауза, Лена стала быстро чистить морковку, но дорезать ее уже не хватило. Покрошив один помидор, она села на прежнее место, уставившись в телевизор.

– Найди себе жену подходящую, – пробурчала Лена, – она будет тебе готовить.

Олег понял, пошел неожиданный поворот про женитьбу. Раньше они об этом говорили лишь в шутку.

– А ты что, не подходящая? – спросил он, испытующе глядя исподлобья.

– Я тебе что, жена что ли? Мы что с тобой жили когда-нибудь больше двух недель?

– Опять ты начинаешь… Тебя же это устраивает. Квартиру не надо снимать. Живешь, где хочешь. Хочешь – смылась, хочешь – осталась.

– Я смотрю, ты этого очень добиваешься, чтоб я поскорее отсюда смылась.

– Ладно, кончай, я жрать хочу.

– Ну, приготовь себе сам чего-нибудь, не маленький.

– Ты выключишь телек или нет?

– Отстань, говорю. Ща самое важное, говорю же! – Она надула губы и округлила глаза, наверное, чтобы лучше видеть.

Олег почувствовал, что перед ним стена. Так бывает, когда общаешься с человеком и вдруг чувствуешь, что он тебя не хочет. Начальник, который не хочет тебя брать на работу, красавица в метро, к которой ты подкатил, думая сразить ее своим остроумием и вместо этого блеешь, как баран. Так бывает и, увы, и с твоей девушкой. Олег понял, что разговаривать бесполезно.

Он нехотя встал, вынул шнур из розетки и выбросил телевизор с балкона девятнадцатого этажа.

Да, он красиво летел, затем произошел нехилый удар. «Мне можно, я контуженный» – думал Олег в это время. Телек разлетелся в дребезги.

Собрать свои вещи Лену уговаривать не пришлось. Через 10 минут она стояла уже одетая со спортивной сумкой через плечо, на лице ее была печать ужаса:

– Ты точно контуженный! Ноги моей больше здесь не будет!

Уходя, она еще что-то бухтела в дверной проем:

– Ну, больной! Прирежет еще!

Хлопнула дверью она смачно, так что посыпалась штукатурка.

Олегу ничего не оставалось, как доесть холодную котлету с помидором, взять лежащие на холодильнике деньги и уйти, куда глаза глядят.

В общем-то, цель у него была простая – напиться. Он позвонил Егору, но тот крепко засел на диване после двух батлов пива. Тут Олега озарила мысль пойти в кино, благо недалеко от дома – торговый центр с кинозалом. День будний и народу было мало. Он попил пива, съел лазанью и купил билет на фильм – из тех фильмов, названия которого забывается ровно через три дня. Обычно их называют «кассовыми».

При входе в зал сидела девушка – билетерша и читала книгу. Олег подошел к ней, но она не сразу его заметила.

– Что пишут? – спросил Олег.

Она подняла лицо.

– Да так, ничего особенного. – Она протянула руку за билетом.

– Может быть, посмотрим фильм вместе? – спросил Олег, протягивая билет.

– Спасибо, я уже видела. – Она поднялась, и Олег убедился, что формы ее его вполне устраивают.

Девушка была миловидна, с круглыми щечками, не худа, но и не толстая, ростом чуть выше среднего, довольно статная, была в ней какая-то ладность, в общем, что называется, «кровь с молоком». В ее улыбке было что-то наивное, а волосы цвета спелой пшеницы, зеленые глаза и небольшой, слегка курносый славянский нос подчеркивали русские черты лица, которые часто встречаются в средней полосе России.

– Ну, тогда, может, поужинаем после фильма? – спросил Олег.

– Опять не получается, у меня смена до одиннадцати! – улыбнулась девушка.

– Как вас зовут? – спросил Олег и посмотрел ей в глаза.

Она не отвела взгляда:

– Оля.

– А меня Олег.

Он прошел в зал и чуть ли не в полном одиночестве смотрел фильм про голубых. Впрочем, было две целующиеся парочки: одна мальчик с девочкой, а другая – мальчик с мальчиком.

После фильма он, конечно, дождался окончания ее смены и проводил до Новогиреево, где она садилась в маршрутку. Оля была рада, разговор тек сам собой, искать слова не приходилось. Им было как-то легко и интересно быть вместе, и впервые за годы Олег почувствовал, что ему легко общаться с женщиной. Был июнь. Дул ветерок с цветущей сирени, хотелось плюнуть на все свои проблемы и жить, жить, влюбляясь.

Они шли от метро по направлению к остановке:

– Ты живешь за городом? – спросил Олег.

– Да, в Балашихе, там дешевле. Правда, дом с крысами, я их боюсь ужасно. – Она сморщилась, как будто перед ее лицом возникла крыса.

Оле было 28 лет, она приехала из города Кораблино Рязанской области, где и родилась. Жила в Москве уже 2 года, работала и училась на бухгалтера заочно.

– Ты не представляешь, – смеялась она, – иногда на работе выгоняю их прям из занавесок, они там черти чем занимаются!

– Кто, голубые?

– Ну, и не только. Бывают и просто парочки.

– Зачем же ты пошла на эту работу? Нормальной что ли нет?

– А меня устраивает. Во-первых, график два через два – мне удобно, я ведь еще и учусь. А во-вторых, коллектив хороший, начальник ко мне хорошо относится, иногда отпускает, когда надо, на сессию, например.

Олег довел ее до маршрутки, которая уже стояла на месте и замешкался.

– Ты, наверное, хочешь записать мой телефон? – она улыбалась одними глазами.

– Ну да, – промямлил он и достал мобильник из кармана.

– Давай я сама. – Она взяла его из рук и ловко набрала свой номер. Ее телефон зазвонил.

– Ну вот, – она вернула мобильник, – звони!

Тут она упорхнула в маршрутку, а Олег даже не сумел что-либо сказать на прощание. Какой-то теплой волной накрыло его сердце. Так он и познакомился с Ольгой. Он нашел ту женщину, с которой ему было легко и одновременно приятно проводить время.

Засыпая, Олег думал о ней, и ему было хорошо. Она выглядела моложе своих двадцати восьми. Он бы дал ей 24—25. Впрочем, в двадцать восемь женщины становятся как-то гораздо более покладисты. Вы не замечали этого, дорогой читатель?

«Ну что ж, наверное, у нее долго никого не было, и это хорошо!» – думал Олег. Ведь и он с сегодняшнего дня остался без Лены. «Теперь у меня будет женщина. Ведь она так смотрела на меня! Женщина, которую я действительно хочу».

В воскресенье подходил срок платежа по кредиту, который Олег взял вместе с карточкой в одном крупном магазине. С утра он поперся в ближайший «Ашан», чтобы вставить деньги в автомат. Эта операция ему очень не нравилась, но приходилось проделывать ее ежемесячно, чтобы не обложили штрафами. Иногда ему хотелось проснуться как-нибудь утром, и – ты никому ничего не должен – вот оно счастье-то!! Но, увы, об этом оставалось только мечтать.

Итак, он пошел в «Ашан» вставлять деньги в ненавистный ему банкомат. Мимо ходили целые семейства с битком набитыми продуктами огромными корзинами. Ходили красотки с ногами от ушей. Одна из них прошла мимо него, держа в оттопыренных пальцах тысяч семь, не меньше. Это даже были не пальцы, а когти – такие длинные и загнутые, как у беркута.

Девушка подошли к прилавку небольшого магазинчика, торгующего редкими коньяками и всякими дорогими штучками. Олег обратил внимание не только на то, как она держала эти деньги, но и на то, как она их положила на блюдце. Так положила и отвернулась, наверное, там вдали было что-то интересное. Продавщица тоже не обращала внимания на деньги. Она на витрине за прилавком искала подходящую бутылку. Видимо, были некие трудности с ее доставанием с самого верха – бутылка и впрямь оказалась литра на два. Так что деньги вообще никого не интересовали в данный момент.

Наверное, если б он подошел и протянул за ними руку, некому было бы ему возразить. Ну что ж, Олег так и сделал.

Шутка, дорогой читатель. Конечно, он так не сделал.

Во-первых, это было бы преступлением и его могли поймать – тут же полно народа. А во-вторых, да во-вторых, черт бы с ними – с этими бабами с ногами от ушей и их деньгами! Тем более, девушка уже повернулась и смотрела на приближающуюся к ней бутылку. Бутылка плыла по направлению к девушке, а Олег смотрел на этикетку. Кажется, это был «Henessy». Продавщица забрала семь тысяч с блюдца, и длинноногая красотка, повиливая бедрами, удалилась к своему «Поршу». Олег даже проследил за ней немного.

Вот она проходит через вертушку – а кошелек-то лежит прямо на поверхности в сумке – того и гляди свалится! Она ей, сумочкой, еще так покачивает при каждом шаге, стуча каблучками… Но нет, не свалился. Девушка вышла на улицу сквозь стеклянные двери и поцокала – поцокала – рраз и точно! – села в «Порш кайенн» и укатила, зараза! Даже кошелек не уронила…

А Олег стоял понуро, наблюдая за отъезжающим «счастьем». В том смысле, что это, наверное, счастье, думал Олег, быть такой обалденной брюнеткой с кучей бабла. И тут в голову ворвалась мысль о похоронах. Как же я мог забыть, – сегодня же отпевание Сашки Михайлова на Динамо! Так, в двенадцать! А сейчас? Уже без пятнадцати!

Олег рванул по направлению к метро.